На другой стороне Земли.

В Принстоне был уже поздний вечер, только в нескольких библиотечных кабинетах горел свет.

В библиотечной комнате Вера положила на стол стопку статей. Она провела пальцем по строчке с расчетами и тихо произнесла:

— На двадцать седьмой странице в одиннадцатой строке проблема с вычислениями.

Она не сильно изменилась за последние три года. Только ее короткий конский хвост стал ниже предплечий.

Будь на ней была длинная юбка, то ее можно было бы даже принять за настоящую принцессу. К сожалению, она часто носила простую подростковую одежду, из-за чего ее часто принимали за приезжую старшеклассницу…

— Ох… Боже, ты даже более строгая, чем мой научный руководитель… — Молина потерла мешки под глазами и взяла ручку со стола. Она потянулась и встала.

Ей не нравилось засиживаться тут допоздна, от чего у нее болели плечи и спина. Хотя она была одним из самых молодых преподавателей, она все еще сравнительно стара.

По крайней мере, по сравнению с Верой…

Вера смущенно улыбнулась:

— О чем ты, я все еще далеко позади от Софи Морель.

Софи Морель была научным руководителем у Молины в аспирантуре. Они долгое время работали над гипотезой Римана. Упустив Нобелевской премию 2018 года Софи отказалась от гипотезы Римана и начала исследовать другие области, где продвигалась достаточно успешно.

С другой стороны, Молина все еще увязла в этом извечном вопросе. Хотя она прошла путь от аспирантки до преподавателя Принстонского университета, ее желание решить эту задачу никуда не делось.

Что касается того, как они сошлись с Верой, то это долгая история.

В общем, прямо сейчас они вдвоем были в одной исследовательской группе и имели одну и ту же цель — решить гипотезу Римана.

— Не скромничай, Вера. Эта трусиха никогда не смогла бы так красиво доказать теорему Какутани о неподвижной точке. Она никогда не смогла бы так тщательно изучить такую задачу…— Сказала Молина и раздраженно почесала затылок. —Черт, мне давно следовало вспомнить об алгоритме Одлызко — Шёнхаге.

— Точно, алгоритм Одлызко–Шёнхаге, — Тихо сказала Вера. Она записала две строки вычислений на листке. — После того, как мы исправим алгоритм, мы сможем доказать, что 40% нетривиальных нулевых точек находятся на критической линии… Поздравляю, Молина, ты нашла метод, отличный от алгоритма Левинсона.

Вера попыталась приободрить Молину, поздравляя ее.

Хотя она не была уверена станет ли Молине от этого лучше.

Месяц ушел на то, чтобы придумать идею, и еще два, чтобы проверить её. Однако, в конце концов, они получили тот же вывод, что и кто-то в 1990 годах.

Критическая линия, разделяющая нетривиальные нулевые точки дзета функции, все еще находилась на 40%. Если бы кто-нибудь смог увеличить этот процент, он, скорее всего, получил бы следующую Филдсовскую премию.

Однако даже по прошествии стольких лет никто не смог сдвинуть эту скалу.

— Но это бессмысленно… — Молина вздохнула. — Может математические хроники и примут нашу работу.

Вера ободряюще посмотрела на нее и заговорила.

— Думаю они рассмотрят его. В конце концов, мы нашли другое применение алгоритму Одлызко — Шёнхаге.

В отличие от других областей, математические исследования не полностью ориентировались на результат. Даже если кто-то не добился отличного результата, пока процесс доказательства интересный, он мог быть опубликован. И, тем более, хотя Математические хроники больше не относились к Принстону, журнал все еще снисходительно рассматривал работы из Принстона.

Просто…

В ведущих журналах для них опубликовать куда сложнее с такой работой.

— Возможно… — Молина взъерошила свои растрепанные волосы. — Возможно, нам следует изменить наш подход. Недавно я нашла записи сэра Атии, и думаю, что его исследования интересны.

Вера посмотрела на подругу с широко открытым ртом.

— Молина…

— Что?

— Тебе действительно следует отдохнуть.

Это может показаться неуважением к сэру Атии, но задолго до того, как Атия скончался, люди пытались использовать его исследования, но все безрезультатно.

— Не переживай за меня, у меня все отлично. — Молина потерла лоб. — Вообще-то, ты права, думаю, мне следует передохнуть.

Любой, кто начинал изучать работы сэра Атии, был не в себе.

Вера села рядом с ней, после минутного молчания она спросила:

— Почему… ты так одержима гипотезой Римана?

Молина отшутилась:

— Точно так же, как ты зациклилась на том парне.

Вера покраснела, немного поколебалась и посмотрела на работу на столе.

— Я… Я не настолько решительна, как ты. Просто он тот, кто помог мне, когда я больше всего нуждался в помощи.

— Но это же было много лет назад?

Вера молча кивнула.

Она прекрасно понимала, что прошло уже много лет.

Она не знала, помнит ли еще Лу Чжоу, как она выглядела.

Но она точно помнила, как он выглядел…

— У меня такие же мысли. — Молина улыбнулась и взяла пустую кружку со стола. — Математика спасла меня.

Вера озадаченно посмотрела на нее.

— Но почему гипотеза Римана?

— Поговорим об этом в следующий раз.

Молина встала со стула, но из-за крайней усталости ей с трудом удавалось сохранять равновесие. К счастью, Вера тут же поддержала ее.

— Спасибо. — Молина оперлась на стул и ухмыльнулась. — Если он не хочет тебя, просто женись на мне.

Лицо Веры стало ярко-красным:

— Извините, я не… не такая.

Молина надулась и улыбнулась.

— Просто шучу.

Молина взяла статью со стола и быстро ушла.