Глава 249 – О? Какая неожиданность (1)

Ее прошлое было схоже с прошлым малыша цилиня, но в сравнении с ним, ей повезло больше. По крайней мере, она успела почувствовать бескорыстную любовь родителей и помнила, как они выглядят. Малыш цилинь был намного несчастней, ведь он даже не помнил своих родителей.

Она погладила его рог и сказала: «Мои родители тоже умерли. Мы оба похожи, оба встречаем неудачи на чужой земле.»

Малыш цилинь тут же попробовал завоевать ее благосклонность, потеревшись о нее рогом. «Тогда давайте с этого времени помогать друг другу…»

Вдруг его осенило. Он уставился на Нин Сюе Мо своими большими яркими глазами. «Хозяйка, может… может вы станете моей матерью?»

Нин Сюе Мо: «…» Ее ум помутился от этих ошеломляющих слов!

«Яблочко, я – тринадцатилетняя девочка, а ты? Тебе же больше двух тысяч лет! Может ты еще и не взрослый, не надо меня смущать своими идеями. Меня приводит в ужас одно то, как ты каждый раз называешь меня старшей сестрой…»

Малыш цилинь уронил голову. «Я знаю, но меня не покидает чувство, как будто ты моя мама. От этого мне хочется быть к тебе ближе…»

Нин Сюе Мо замахала руками «Яблочко, то, что ты чувствуешь – это совершенно неправильно! Я самый что ни на есть человек, у меня в венах ни капли цилиньей крови. Как бы то ни было, я не могу быть даже похожей на твою мать. Моя душа не принадлежит этой эпохе, а такая вещь как прошлая жизнь не существует. А если и существует, учитывая различие во времени, я никак не могу быть реинкарнацией цилиня.»

«Моя мать не цилинь, только мой отец…» Возразил малыш цилинь.

«Тогда кто твоя мать?» ‘Так Яблочко полукровка?’

«Я не знаю…» Малыш цилинь, подавленный, покачал головой. «Я не знаю. Никто и слово не сказал о моей матери. Я лишь слышал, они говорили, что она коварная женщина, но я верю, что мама хороший человек. Она совершенно точно не плохая…»

В глазах ребенка, папа и мама – лучшие на свете; они не вынесут, если кто-либо будет на них наговаривать.

Малыш цилинь был таким же. Он бил всех, кто говорил плохо о его матери.

Доходило до того, что он мог начать драться по всему клану, отчего он потерял всех товарищей по играм, и в конце концов, даже изгнан из клана…

Нин Сюе Мо прекрасно понимала его, поэтому погладила его рог, утешая.

Она взглянула на кристальные цепи и со вздохом кивнула. «Кто бы ни сделал этот кристальный гроб, у этого человека был утонченный музыкальный вкус. Никогда бы не подумала, что этими цепями можно сыграть мелодию. Хм? На крышке гроба трещина!

Ее отточенная наблюдательность помогла ей обнаружить трещину. Посмотрев повнимательнее, она увидела, что трещина была в форме дерева, дерева с качающимися ветвями и листьями.

‘Только не говорите, что механизм, чтобы открыть гроб, связан с этим деревом?’

Нин Сюе Мо опустила голову и внимательно изучила «дерево». Все ее внимание сконцентрировалось на крышке гроба, и поэтому она не заметила, что веки мужчины в красном чуть дрожали, как порхающие крылья бабочки.

Для начала она провела по дереву пальцами. Затем она мягко погладила его ладонью Ладони недвижимого мужчины в красном упирались в это же дерево. Пока Нин Сюе Мо продолжала гладить по трещине, ее ладони сошлись с его ладонями; их разделяла одна лишь прозрачная крышка гроба.

Конечно, Нин Сюе Мо заметила его руки; пара рук совершенной формы, одаренная длинными пальцами без морщинки, сильно контрастирующие с кристаллом, будто какой-то прозрачный, сверкающий от бараньего жира нефрит.

‘Какие прекрасные руки!’ Имей она такие руки, в своем мира она могла бы работать моделью для рук.

‘Ого! И выглядит этот человек неплохо. У него есть все качества, чтобы стать девчачьим кумиром: черты лица как будто с картины, и эта женственная внешность.’ Если бы Нин Сюе Мо не видела его адамово яблоко и не отметила высокий рост, она могла бы поверить, что смотрит на прекрасную девушку…

‘При жизни этот человек мог быть злодеем, который мог разрушать страны и ломать судьбы. С такой красотой кто знает, как много сердец он разбил.’

‘Тц! Тц! Умереть в таком юном возрасте, какая жалость!’