3
1
  1. Ранобэ
  2. Психо-любовная комедия
  3. Psycome 1: Убийца в цветке смерти

Пятый урок. Люцифер в Коците

Истинное лицо чистилища и рёв отчаяния*

— Исправительная Академия Пургаториум — училище для убийц..?

Это была узкая комната, освещённая лучами света, струящимися сквозь занавески. Фигура, окутанная тенью, курила, сидя за массивным черным столом в окружении пары высоких книжных полок. Каким-то образом Кёске мог сказать, что этот человек улыбался.

Силуэт тихо усмехнулся, увидав Кёске, который, стоя в дверях, пытался отдышаться.

— И где ты такое услышал? Ну, я могу догадаться, но… Для начала успокойся. Ты услышал это и решил прибежать прямо ко мне, да? Каким тупым нужно быть, чтобы проигнорировать тот факт, что ты сразу же будешь наказан.

— Прекратите эту херь, Курумия… просто ответьте на вопрос. — Рыча, Кёске подошел поближе. Он не мог скрыть гнева в голосе.

Как и сказал силуэт — как и сказала Курумия — услышав эту информацию, он сразу же в ярости вылетел из лазарета. Ему необходимо было увидеть Курумию. Ему необходимо было узнать правду. Наконец, он нашел ее на четвертом этаже в новом школьном здании в одной из комнат для персонала, предоставленной каждом учителю Исправительной Академии Пургаториум.

Кёске пытался успокоить свое сбившееся дыхание.

— То, что я услышал — правда? Ответьте! Ответьте сейчас же! — Требовал он. — Даже если я выживу и выйду отсюда, я не смогу вернуться в нормальное общество?! Я попаду в криминальный мир?! Что это за херь?!

Удивленная такой его злостью, Курумия неторопливо затянулась. Погасив сигарету об пепельницу, она встала.

— Мне кажется, я сказала тебе в самый первый день, Камия? Наша цель здесь, в Исправительной Академии Пургаториум, выбить из вас всю дурь и полностью изменить вас. Тем не менее…

Обходя внушительный стол, Курумия медленно подошла к Кёске. Вместо сигареты в ее руке была уже хорошо знакомая металлическая труба. Вскоре она смотрела на него, улыбаясь; она, очевидно, радовалась его молчанию.

— Я не утверждала, что если вы выпуститесь, то сможете вернуться к привычной жизни. А я ненавижу лгать… Я не говорю ничего, кроме правды! Все как ты и сказал, Камия — это место именно такое заведение.

— Эээ?! Ублюдки!!! — Разъяренный Кёске схватил Курумию за воротник обеими руками, поднимая её миниатюрное тело над землей.

Курумия не изменилась в лице. Она до сих пор улыбалась, смотря на Кёске.

— Ох, страшно, страшно… хе-хе-хе! Собираешься убить меня? Хммм? Очень жаль, что это невозможно… для сопляка, который никогда не убивал!

— П-почему… откуда вы знаете..?

— Люди по природе не способны к убийству.

Продолжая стоять на цыпочках, Курумия непоколебимо смотрела на Кёске. Игнорируя его вопрос, она спокойно продолжала:

— Это одна из идей, которая формирует основу теории «Киллологии». Это из-за того, что у каждого животного есть инстинкт, защищающий его от действий, которые способны привести к вымиранию вида. На самом деле, там говорится, что при подготовке солдат самым сложным является то, как избавить их от неприязни «убить себе подобного». Вот как это трудно — убить другого человека. Однако… — Курумия улыбалась всё шире, походя на демона. Её белые зубы хищнически торчали из приподнятых губ.

Убийцы, собранные здесь, уже преодолели это отвращение. Есть те, кто убили случайно, а есть психопаты, получающие удовольствие от этого… Не важно, как они убили, однако если они уже убили — им можно помочь развить эту способность. Это не сложно. Если ты сможешь сделать так, чтобы ими можно было управлять, значит ты достиг успеха. Убийцы, знаешь ли, талантливые люди!

— Чт…?

Его руки ослабели и Курумия смогла выбраться. Застонав, он отстранился от нее.

— Что за черт…? Вы собираете тут убийц, чтобы потом использовать их как инструменты?

— Да, в точку! Конечно, тут бывают и исключения. Как Ржавый Ноготь, которая не может убивать, хотя и родилась в семье профессиональных убийц, и… девственники, которые еще никогда не убивали. Как ты, Камия.

Кёске как холодной водой окатило. Если здешних учеников выбирают по принципу «они уже убили кого-то», то Кёске не должен был попасть в это место.

«Но тогда почему я здесь?»

— Да, ты никого никогда не убивал. Я с самого начала знала, что история о том, как ты убил двенадцать человек — полнейшая ложь… Вся эта ситуация подстроена управлением этой школы для того, чтобы можно было выдвинуть ложное обвинение.

— … Ха? Что за… что вы, блять, несете?! Зачем вам это…?

— Хе-хе-хе… Разве это не очевидно? Им приглянулись твои аномальные физические способности. Твоя сила настолько удивительна, что они даже пошли на такое… они надеялись, что ты кого-нибудь убьёшь и снимешь свой ограничитель, но… Теперь стоит вопрос о том, как тренировать тебя… например, поместить тебя в такую ситуацию, в которой у тебя не будет иного выхода, кроме как убить… или что-то подобное.

Курумия полезла в карман пиджака и что-то достала оттуда. Она подняла это «что-то», и Кёске смог разглядеть револьвер, сияющий темным блеском. Такой же, как был у Синдзи.

— … Сегодня ты меня удивил. Я надеялась, что если на тебя нападет толпа убийц, то ты убьешь одного-двух в качестве самообороны, но… появилась неожиданная помеха. Я столько сил потратила на то, чтобы протащить это оружие на черный рынок, а эти придурки им даже не воспользовались! Они так же бесполезны, как угрозы Ржавого Ногтя.

— …?! Это ваших рук дело, Курумия?!

Вы наверное думали «кто может снабжать таким количеством смертельного оружия»… Очевидно, что это не мог быть студент; только учитель может такое сделать. Смешно, не правда ли?

Кёске решил вновь схватить Курумию, но она остановила его, наведя револьвер.

— Погоди минуту. Успокойся. Может я и учитель, но я лишь пешка. Я просто следую приказам сверху. Ты должен винить главу этого учреждения и… себя. Всему виной твоя чрезмерная физическая сила и собственная глупость. Такие акты насилия стали известны даже в криминальном мире… Понимаешь, Убийца? Или же Мегасмерть, Кёске Камия?

— Чт…?! — Он застыл, сжав зубы. Пальцами он схватился за воротник Курумии.

Он был уверен, что сталкивался лишь с уличными хулиганами и мелкой шпаной. Он не имел ни малейшей связи с якудзами или любой другой организованной бандой.

— … Это моя вина?

Изначально он прибегнул к кулакам лишь за тем, чтобы защитить важных для него людей, но вскоре он стал использовать свою силу в любой ситуации. И вот к чему это привело…

В конце концов, он был тем, кто причинял боль. Аяке, которую он должен был защищать, да и всем остальным. Все потому, что он, обладая властью, не понимал ее ответственности.

— Ты говоришь, что это все моя вина…? Чеееерт…!

Кёске сжал зубы. Он ничего не мог сделать. Не зная кого или что винить, его ярость не была направлена ни на кого. Она извивалась внутри, стремясь бесконтрольно вырваться наружу.

— Ой, точно… — добавила Курумия. — Я кое-что забыла тебе сказать. — Она почти прошептала это.

— … Что такое? — Зарычал, хмурясь, Кёске.

Курумия садистски улыбнулась.

Речь идет о той маске, которую тебе приходится носить — о маске Складского Мясника — и о том, кто действительно должен ее носить. Этот человек психопат, который не думает ни о чем, кроме убийства людей десятками или сотнями, но… Знаешь, о ком я говорю, Камия?

— … Ха? Знаю? Да откуда мне это знать!!!

Он не знает ни одного человека, способного без раздумий убить сотни.

«Если выбирать, то я бы выбрал… Боба… но даже для нее трехзначное число слишком маловероятно».

— … Хм, серьезно? Не знаешь? — Курумия выглядела удивленной. — Но ведь это девушка, с которой ты так хорошо поладил за это время. Хе-хе-хе… разве не прекрасно? Если ты этого не понял, то я скажу тебе. Однажды ты избил двенадцать парней на заброшенном складе, и затем туда пришла та, кто разбила их, сломала их, раздавила их, разорвала на части, игралась с ними прежде, чем убивать, убивать, убивать, убивать, убивать и убивать их. Этим массовым убийцей была…

Курумия прищурилась.

И затем Кёске услышал это.

Имя человека, которого он меньше всего хотел подозревать.

…Ренко Хикава! Девушка в противогазе, с которой ты так подружился. Она Дева Убийца*, настоящий ветеран в этом. Она не просто лучшая в своем классе, она с ужасающим отрывом является лучшей среди всего первого года.

***

«Она лжет».

Пробегая по пустому школьному зданию, Кёске мысленно кричал.

«Она лжет, она лжет, она лжет, она лжет, она лжет, она лжет!»

Ренко, которую он знал — убийца-психопат, который думает лишь о том, как бы убить сотни? Это абсолютно невозможно. Это должно быть ложью. Он хотел, чтобы это было ложью.

— Прекрасно, почему бы тебе не пойти и не спросить у нее лично? Она сейчас не на крыше? Хе-хе-хе…

Только Курумия договорила, как Кёске мгновенно выскочил из комнаты и побежал к ней. Его сердце бешено билось.

«Это должно быть ложью, Ренко… пожалуйста, скажи, что это не правда! Пожалуйста, отшутись, как ты обычно это делаешь!!!»

Чем ближе он приближался к цели, тем больше росло его подозрение. Загадочная девушка, которая носит противогаз двадцать четыре часа в сутки. Ее настоящее лицо и настоящая натура — Кёске ничего этого не знал. Даже если бы в ее глазах был убийственный блеск, Кёске не узнал бы об этом. Даже если бы ее лицо было перекошено от зловещей улыбки, он не знал бы этого…

— Ха… ха… блин… ха…

Встав перед дверью на крышу, Кёске затаил дыхание. Вход воспрещён — гласила надпись на двери. Замок — открыт. Он приготовился открыть дверь.

Яркий свет бросился ему в глаза. Он смотрел по сторонам, пытаясь найти Ренко. Но он был один в этом узком, огражденном забором пространстве.

— … Ренко? Ты здесь? Ээээй, Ренкооооо! — Крича ее имя, он ходил, проверяя каждый уголок, но безрезультатно.

— … Серьезно, что за ерунда. Ее тут нет…

Похоже, Курумия ошиблась с местонахождением Ренко. Глубоко вздохнув, одновременно удовлетворенно и разочарованно, Кёске попытался расслабиться. В этот момент…

— Ой, прости, прости. Похоже, я заставила тебя ждать, да? Кшшш.

Со стороны двери раздался голос. Кёске, держась за забор, развернулся.

— Я слышала все от Курумии. Она сказала, что ты хочешь что-то у меня спросить?

Ренко вела себя как обычно. Все в том же черном противогазе, говорила в той же спокойной манере. Кёске застыл на месте. Кашлянув, она выпятила свою пышную грудь.

— В общем, у меня размер G! Кшшш. Ты ведь это хотел спросить, да? Я подумала, что тебе может быть сложно спросить это, так что я опередила тебя и ответила. Раз ты приложил такие усилия, чтобы найти меня, стоит дать тебе лично измерить все мои параметры? Начиная с…

— Ренко.

— Хм? Что такое? У тебя такое мрачное лицо. Выглядишь так, как будто в любой момент можешь наброситься на меня… Ой! Кёске, ты ведь не собирался делать со мной и то, и это, заведя меня в это пустынное место…?

— … Ренко! — закричал Кёске, не в силах сдержать себя.

— А?!

— … Хватит придуриваться. — Он зло смотрел в противогаз. — Мой вопрос никак не связан с этим.

Кёске глубоко вздохнул, надеясь успокоиться. Он старался собрать все свои силы в кулак.

Возможно, пытаясь понять суть разговора, Ренко издавала приглушенное «кшшш».

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая крышу в оранжевые тона.

— Скажи, Ренко…? — Начал Кёске. — То, что сказала Курумия — что на твоем счету трехзначное число жертв — это правда?

— …

Повисло хрупкое молчание.

Вскоре Ренко задумчиво наклонила голову.

— Трехзначное число? Прости, Кёске. Я не знаю… я просто не знаю. — Она продолжала говорить тихим голосом, положив указательный палец на подбородок. — Сколько я убила… я просто не считала каждого, понимаешь? Я лишь могу сказать, что…

Она ненадолго замолчала, а затем сняла капюшон, давая возможность ее серебристым волосам развеваться на ветру.

— … Я убила больше, чем кто-либо здесь… я лучший убийца. Знаешь почему? Потому что это то, для чего я была создана. Другими словами, я…

Она сняла пиджак и толстовку, оставляя лишь майку. Каждый участок кожи ее рук был покрыт черными татуировками. Сложный дизайн, состоящий из множества линий, переплетающихся во всех направлениях, выглядел как цепи, сковывающие ее.

— … Я Дева Убийца. Я существую лишь для того, чтобы убивать людей. Я запрограммирована для этой цели на генетическом уровне. Как ножницы созданы для того, чтобы резать бумагу, как молоток создан для того, чтобы забивать гвозди, как пистолет создан для того, чтобы стрелять… я была создана лишь с этой единственной целью, и я не могу ничего кроме этого. Я убиваю потому, что ненавижу. Я убиваю потому, что мне грустно. Я убиваю потому, что я счастлива. Я убиваю потому, что мне одиноко. Я убиваю потому, что мне больно. Я не совсем это понимаю, но я убиваю. Я убиваю просто так. Я убиваю и убиваю и убиваю и убиваю и убиваю и убиваю и убиваю и убиваю… Любые эмоции у меня ассоциируются с убийством. Если на мне нет этой маски… понимаешь?

Говоря это, она сняла наушники и грубо отбросила их в сторону, открывая тонкие белые уши. Затем она положила обе руки на противогаз и проследовала до ремней на затылке. Ренко выдохнула длинное «кшшшшш…».

— Эта маска является ограничителем, который сделал мой создатель. Это устройство для подавления основных факторов, влияющих на мое желание к неизбирательным убийствам — мой невероятный убийственный порыв и желание устроить бойню. То есть, пока я ношу эту маску — я абсолютно нормальная девушка… но, Кёске, если ты говоришь, что хочешь увидеть истинную меня, я покажу тебе. Обычно, конечно, я не могу сама снять эту маску, но… этот раз особенный, так что я получила разрешение!

— Р-Ренко… — Кёске отпрянул, вжавшись в металлическую ограду.

Ренко смотрела на Кёске. Она дрожала от инстинктивного страха и смеха. По крайней мере, казалось, что она смеется.

— До сих пор у меня было много эмоций. Из-за этого я убивала, но… это первый раз, когда я испытываю что-то такое. Ты… мне интересен. Я не могу оторвать свой взгляд от тебя. Я очарована тобой. Я могу думать лишь о тебе. Я хочу знать о тебе все и хочу, чтобы ты знал все обо мне. Ты мне нравишься, Кёске… Я люблю тебя! Поэтому…

Шелк.

Раздался звук открывающейся застежки.

— … Я хочу насладиться тем моментом, когда это чувство соединится с желанием убить.

Маска упала.

Лицо Ренко было столь прекрасно, что даже становилось страшно.

— …

Он был зачарован этим видом. Ее шелковистые серебристые волосы развевались на фоне багрового неба. В приближающихся сумерках ее белоснежная кожа сияла, как фарфор.

Ее тонкие, красивые брови; ее прелестные закрытые веки; ее ресницы, которые отбрасывали длинные тени; ее ровный, стройный нос; ее очаровательные губы… Все в ней было болезненно красиво.

Кёске был уверен, что если человечество смогло бы собрать вместе все идеалы красоты, то их творение и близко бы не стояло с ее красотой.

— … Рен… ко…

Как будто в ответ на зов ее ресницы затрепетали, и Ренко открыла глаза. Чрезвычайно ясные, почти прозрачные, ее небесно-голубые глаза уставились на Кёске.

— … Хи-хи-хи.

Ее губы цвета спелого персика изогнулись в радостной улыбке прежде, чем она заговорила.

— Ну как, Кёске? Мое настоящее лицо. Я очень надеюсь, что тебе нравится!

Без маски ее голос был таким приятным и нежным, что Кёске задрожал.

— Хи… хи-хи! Знаешь, я не могу перестать улыбаться. Музыка не останавливается… Я так счастлива, что могу сойти с ума! Ох, я счастлива, Кёске. Я не думала, что буду такой счастливой от того, что покажу тебе свое лицо…Какая замечательная интродукция*. Она идет из глубины. Как волнительно! Это, должно быть, моя убийственная мелодия для тебя! Хи-хи-хи…!

Ее плечи сотряслись от смеха. Ренко вновь закрыла глаза и позволила своему телу раскачиваться взад-вперед, как будто двигаясь под какую-то неслышимую мелодию.

И это несмотря на то, что она сняла наушники. Несмотря на то, что здесь не было никакой музыки.

Кёске вспотел, увидев ее непонятные действия.

— … Ха? Э-эй… ты о чем? Я не понимаю, Ренко…

Ренко открыла глаза и улыбнулась трясущемуся парню. Это была не презрительная улыбка; скорее, она улыбалась так, как будто увидела все самое интересное в этом мире.

—Хи-хи… хм? А, ничего серьезного. Моим убийственным порывом является музыка. Она просто начинает играть. Ты ее не слышишь, да, Кёске…? Или, может быть, ты впервые слышишь такую музыку? Дэт-метал. В любом случае, он играет для тебя, так что тебе не стоит волноваться. Я сделаю все для тебя: скриминг, гроулинг… вместе с мелодией появляется и моя жажда крови. Я буду танцевать с тобой! Кхм. И так…

Соединяя руки над головой, Ренко отклонилась назад, разминаясь. Это действие подчеркнуло ее большую грудь, майка натянулась до предела. Прогнувшись так глубоко, как только могла, она расслабилась.

Ее татуированные руки свободно свисали.

Она открыла свои голубые глаза. Ее радужка напомнила ему поверхность глубокого водоема. Из уголков губ выглядывали острые клыки.

— Нам не нужен ведущий, так что давай поспешим и начнем, Кёскееееееее!!!

Ее крик был свирепым и диким, как у какого-нибудь необузданного животного. Ренко откинула свои серебристо-белые волосы, пнула землю и начала танцевать.

***

Чудо, что Кёске смог избежать первой атаки.

Ударив по земле, Ренко взмыла в воздух, кружась в торнадо серебристых волос. Ее движения были какими-то животными, нечеловеческими.

Преодолев расстояние, отделявшее их, за секунду, она провела широкую дугу правой рукой. Ее сила и скорость были невероятны.

— … Ха?!

Отпрыгнув в сторону, Кёске избежал удара в миллиметре от его волос. Раздался грохот. Ветер донес до него слабый запах шампуня.

Силы ее удара хватило для того, чтобы сломать железную решетку.

— … А?! Странно. Ты увернулся… не делай этого, Кёске. Хи-хи-хи.

Широко улыбнувшись, Ренко отошла от покореженного забора. Свежая кровь капала с ее руки.

Это была ее кровь. Похоже, она рассекла ладонь.

— Ой… как интересно, я просчиталась с силой, так?! От восторга я впала в транс и сломала все. Даже свою руку. Я создана идеальной убийцей. Мои кости аномально крепки, и, скажу по секрету, их очень трудно сломать. Хи-хи… ну, ладно.

Покачиваясь в такт убийственной мелодии, Ренко хихикала. Казалось, она не чувствовала ни капли боли.

Упав на спину неподалеку от нее, Кёске ошарашено наблюдал за ней.

— Ч-что ты такое?! Ты не человек!

Краем глаза он увидел то, что осталось от забора. Если бы он не успел увернуться, то мгновенно умер бы.

Смотря вниз на Кёске, трясущегося от шока, Ренко высунула язык. Она провела им по закрученной татуировке, слизывая кровь.

— Что?! Как грубо! Я человек. Но я не была рождена как все. Ты очень проницателен. Заметить это… Кёске, я все больше восхищаюсь тобой… хи-хи-хи. Мой убийственный порыв подходит к кульминации, так что позволь мне услышать хороший вокал, ладно? В этот раз я разрешу тебе солировать!

Очистив руку от крови, Ренко подняла ее вверх. Похоже, рана ее вообще не беспокоила. С восторженным выражением она вся отдалась неслышимой убийственной мелодии.

Ее волосы развевались на фоне пылающего неба, а ее глаза, отражавшие этот огненно-рыжий цвет, были полны чистого безумия. Однако даже это не могло затмить ее красоту.

Возможно именно поэтому — даже перед лицом неминуемой смерти — Кёске был спокоен. Он не трясся от ужаса или не впал в отчаяние — он был зачарован ею.

Слегка покраснев, Ренко улыбнулась, еще больше обнажая свои зубы.

— Ладно, Кёске, сейчас ведь ты умрешь? В этот раз я не промахнусь… точно не промахнусь.

— …

Кёске не мог пошевелиться.

Даже понимая, что он умрет, его тело не хотело двигаться.

Размахивая рукой, Ренко медленно сжала кулак. Она готовилась к рывку.

— Кёске!

— О нет, Кёске!

Два напряженных голоса разрушили тишину сумерек. Перед открытой дверью стояли Эйри и Майна.

— Ой, да ладно! Что такое?! Этот шум прервал мое выступление… — Раздраженно опустив руку, Ренко обернулась.

Она восторженно улыбнулась, узнав две фигуры.

— Ой?! Это же Эйри и Майна. Привет! Вы как раз вовремя. Какое же шоу без зрителей!

— А… это что, Ренко? Ты Ренко? — Изумленно спросила Эйри, смотря то на лицо Ренко, то на противогаз, лежащий рядом.

Майна молча смотрела на Ренко, приоткрыв рот.

Довольная их реакцией, Ренко добродушно рассмеялась.

— Хи-хи, да, именно. Я Ренко Хикава! Теперь-то вы удостоверились, что я красивая? Я счастлива… так счастлива! Мое шоу сейчас в самом разгаре, так что не могли бы вы пока подождать? — Она пренебрежительно повернулась к Кёске.

— Ха?! — Эйри повысила голос. — Шоу в самом разгаре…? Что ты делаешь с Кёске? — Она шагнула вперед, в ее глазах появилось раздражение. Ее взгляд был устремлен на окровавленную правую руку Ренко. — Ты собираешься убить нас... Это ты хотела сказать? Ты шутишь? — Перешагнув противогаз, она приближалась к Ренко. Хотя она и выглядела злой, однако, она не понимала, что с Ренко что-то не так.

— Погоди… дура! Не подходи! Беги быст…

— Заткнись. — Ренко перебила Кёске, огрызнувшись.

Ее голос был грубый, тяжелый. Он отражал всю ее ярость и ненависть.

Она переключила свое внимание на Эйри. Ее лицо исказила гримаса ненависти.

— … Боже, что ты делаешь, Эйри? Ты перебила мой убийственный порыв… теперь звучит другая мелодия! Мне вообще-то она нравилась. Дисгармония, вызванная остановкой одной песни на середине и запуском новой… отвратительно! Может, меня раздражает этот новый взрывной звук? Эти грубые риффы и взрывные биты… хм. Это убийственная мелодия… она мне уже надоела! Я должна прекратить это как можно скорее… как можно скорее!

Раскачиваясь, Ренко сделала несколько шагов в сторону Эйри. С ее руки стекала кровь, оставляя тонкий бардовый след на земле.

— … А? Ч-что ты…? Какая-то бессмыслица.

Хотя Эйри была удивлена странным поведением Ренко, она не расслаблялась. Ее глаза были холодны. Готовая защитить Майну, плачущую около двери, Ренко стояла перед ней, закрыв ее от Ренко.

— Какие-то убийственные порывы и мелодии… о чем ты вообще го...

Эйри неожиданно замолчала. Она наконец заметила сломанный забор. Увидев кровь, капающую с его обломков, Эйри немного испугалась.

— Ты… твоя рука… не может быть… да как такое возможно? Это значит… забор… боже… — Ее голос трясся. Она отступила назад.

Все еще следя за Эйри, Ренко немного присела.

— Думаешь, что такого не может быть, Эйри? Ну, в таком случае…

В это мгновение Ренко оттолкнулась от земли, в мгновение преодолев расстояние между ними.

— … Почему бы тебе на собственной шкуре не проверить свою теорию?!

— …?!

Она сделала резкий выпад левой рукой. Однако удар, направленный в голову Эйри, застал лишь пустоту.

Эйри молниеносно присела, избегая смертельного удара.

— Ох-хо-хо-хо! Серьезно? Ты увернулась? Вау! — С энтузиазмом бросившись вперед, Ренко крутанулась как волчок прежде, чем восстановить равновесие. Однако вскоре она удивленно встала.

— … Не двигайся.

Алые ногти Эйри были прижаты к горлу Ренко. К ней были прижаты ногтевые лезвия Сузаку — оружие ассасинов.


— … Если двинешься, я перережу тебе горло. Не важно, монстр ты или нет — ты ведь все равно умрешь от потери крови, верно? Хмф. Ты была беспечна.

Ренко широко улыбнулась.

— … Хи-хи. Да уж… это плохо. Вот только плохо для тебя!

Она схватила Эйри за запястье, убирая ее смертельную руку подальше от себя плавным движением.

— … Чт…?! — У Эйри не было времени отреагировать на неожиданное движение Ренко.

— Гааа! — Ренко вогнала локоть в солнечное сплетение Эйри.

Худое тело Эйри подлетело по инерции, а затем она рухнула на землю.

— Эйри!

— Эйри, нееееет!!!

Одновременно раздались крики Кёске и Майны.

От этого удара Эйри задыхалась. Было больно видеть обычно спокойную Эйри в таком состоянии: лицо побелевшее, вся в слезах. Держась за живот, она пыталась вздохнуть.

Ренко стояла над ней, надув щеки. Она говорила так, как будто ругала маленького ребенка:

— Видишь же, что это бесполезно? Угрожать, даже если не готова убить. Твои ногти были в сантиметре от сонной артерии! Я думаю это мило, что ты не хочешь причинить мне боль, но... ой, что это? Мелодия изменилась! Дружественные чувства к Эйри перебороли ненависть. Хи-хи…! Эйри действительно великолепна, не так ли? Она такая добрая и красивая! Я люблю ее не так, как Кёске. Вот почему… — Радость распространилась по лицу Ренко, когда она подняла свою ногу. — … Я хочу оживить эту сцену! И-хи-хи… а теперь, пой!

Она пнула Эйри в живот.

— Угх!!!

Эйри судорожно выпустила хриплый вздох и перевернулась. Она ахнула, когда Ренко прижала ее ногой.

— О да, прекрасно… как же прекрасно! Какой милый звук, Эйри… — Восторженно пробормотала Ренко.

Положив руку на колено, она еще сильнее прижала Эйри к земле, наслаждаясь болью и страхом, исказившими ее лицо.

— Но не слишком ли это прекрасно? Ладно, посмотрим, можешь ли ты петь более искренне! Дай нам груолинга, дай нам скриминга! Это еще можно назвать рычанием, но… что такое? Ты не слышала об этом? Ну, тогда позволь мне научить тебя! Хорошо, кричи для меня!

Свирепо улыбнувшись, она надавила на Эйри всем своим весом.

Треск! Хруст!

Был слышен звук ломающихся ребер.

— … АААААААААААААААА!!!

Кёске хотел заткнуть уши.

Со слезами на глазах и кровавой пеной у рта из Эйри вышли ее прежнее хладнокровие и сила. Это была настоящая Эйри, которую Кёске видел в лазарете — ее хрупкое лицо исказилось от бури боли и страха.

Она напомнила ему Аяку.

— …Пошел ты.

Аяка, которую гнобили одноклассники. Когда он узнал, что его яркая и жизнерадостная сестра рыдала по ночам в своей комнате, Кёске решил стать сильнее, чем кто-либо другой.

Чтобы защитить улыбающееся лицо Аяки и дорогих ему людей, чтобы они больше не испытывали боли и страданий — для этого он решил стать сильным. Но, несмотря на это…

— Пошел ты, кусок говна… какого хера ты трясешься, Кёске Камия?

«Разве ты не тренировал свое тело и дух для подобных ситуаций?!»

В этот момент оковы, сдерживающие его, спали, сгорая в порыве ярости. Страх, ужас, смятение, нерешительность — все это ушло. Пламя его ярости было направлено как на него, так и на Ренко. Оно позволило ему начать действовать.

— … Ах, это плохо. Такими темпами я долго не протяну. — Вставая, пробормотал Кёске. Он сжал кулаки так сильно, что мог сломать их, и спокойно двинулся вперед.

— Ииииииик!!! Эйри… Эйри… аааа!!! Вааааа! — Майна продолжала кричать и трястись, бегая туда-сюда около двери.

Заметив появление Кёске, Ренко вопросительно наклонила голову.

— Что такое, Кёске? Прости, но прямо сейчас я занята песней Эйри… я проведу с тобой много времени после этого, так что потерпи. Я была бы счастлива, если бы ты подождал еще немного и вместе со мной насладился предсмертными криками Эйри, хорошо? Если подождешь, то я тебя страстно награжу! И-хи-хи.

— … Ренко.

Он положил руки ей на плечи. Она в замешательстве моргнула.

— Что такое, Кёске? Ты выглядишь серьезным, но… о! Может быть, ты хочешь тройнич…

— Закрой рот.

Он ударил прямо в ее ухмыляющееся лицо.

— Чег…?!

Мощнейший удар отправил Ренко в полет. Несколько раз кувыркнувшись по бетонному полу, она влетела в забор и остановилась.

— Ваааааа… а? — крик Майны резко остановился, и на крыше воцарилась тишина.

Ренко лежала, опустив голову. Выражения ее лица не было видно.

— … Я сделал это? Я сделал… похоже на то. — Разжимая онемевший кулак, Кёске выдохнул.

Такое чувство, как будто он стукнул металлическую балку. Пускай его противник и выглядел как хрупкая девушка, но за этой внешностью скрывался монстр. По-простому с ней не выйдет.

Но все же Кёске надеялся, что его удар возымел нужный эффект, так как она до сих пор не поднималась.

— Эй. Ты в порядке, Эйри? … Черт, она зашла слишком далеко. Похоже, Эйри уже уходит в другой мир…

— Ха?! Я не… не ухожу никуда! Что это ты неожиданно гово… угх!!!

— Дура, помолчи! У тебя ведь ребра сломаны… Можешь встать?

— Угх… Не говори со мной так! И почему ты сам еще не ушел в другой мир?

Отвернувшись от Кёске, она проклинала его, но, не смотря на это, опиралась на его плечо. Она выглядела абсолютно измученной.

— Эйрииии!!! Т-ты в пооооряяядкеее?! — Вскоре к ним подбежала Майна. Увидев, что Эйри может стоять, хоть и с чужой помощью, она немного успокоилась.

— … Я в порядке. Ничего серьезного. — Эйри успокоила волнующуюся девушку своим привычным холодным тоном. — Не волнуйся, такое со всеми бывает.

— Что?! Но, но! Эйри, ты до сих пор пла…

— Ха?! Я н-не плачу!!!

«… Разве? Пытаешься казаться крутой? Несмотря на то, что у тебя все на лице написано?»

— И все же ты плачешь… не надевай свою привычную холодную маску! — Отругала ее Майна.

Эйри покраснела до ушей.

— Эм, прости, что отвлекаю, Майна, — вмешался Кёске. — Но сейчас не могла бы ты помочь Эйри добраться до лазарета?

— Хм…? Конечно, но… эм, а что насчет тебя, Кёске…? — спросила Майна, осторожно перехватывая Эйри у Кёске.

— Я? — Начал отвечать Кёске. — Я…

— … Хи… Хи-хи… Хи-ха… Ха… Хааа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Безумный смех разрезал воздух.

— Иии?! — Испугалась Майна.

— … Угх. — Эйри вздрогнула.

Ренко все еще лежала, облокотившись на забор. Ее плечи дрожали.

— Ах, серьезно… Кёске, как ты так можешь бить молодую леди? Хи- хи… Это ужасно, просто ужасно! Моя убийственная музыка начинает звучать громче от такого…! Я впервые слышу такие взрывные звуки, представляешь? Невероятно! Я даже оцепенела! От счастья! Какое же это удовольствие! Хм? Это странно? Быть счастливой от того, что тебя хорошенько стукнули? Да, это странно! Так по-мазохистски! Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Ренко, которая выглядела полностью восстановившейся, громко смеялась в небо. На ее страшно красивом белом лице не было ни царапины. Хоть Кёске и ударил в полную силу, но этого оказалось недостаточно даже для того, что оставить хоть какой-то минимальный след.

— Постойте… не может быть. Ее тело что, сделано из какого-то суперсплава?

— Кё… кёкёкёкё… Кёске! Н-нам ф-фтоит… б-бевать?! — Майна дергала Кёске за рубашку, ее зубы стучали от страха.

Голос Эйри тоже дрожал:

— Кёске… — Ее лицо побледнело.

— … Оставляю Эйри на тебя, Майна! — сказал Кёске. — Сейчас я ее противник.

Он отцепил Майну от себя, погладил Эйри по голове и, готовый защитить их, уверенно повернулся к Ренко.

— Ха?! — воскликнула Эйри. — Не будь идиотом… решил умереть?! Что ты можешь в одиночку?

— О-она п-права! — Кивала Майна.

— Даже ты, Кёске, против Ренко…

— … Все в порядке. Может ее невозможно победить, но я так легко не сдамся. Я уверен в себе. Вот поэтому сейчас я прошу тебя помочь, Майна… Я рассчитываю на тебя! Иди и позови на помощь как можно скорее. Я выиграю вам время, так что идите… со мной все будет хорошо. — Он широко улыбнулся.

— Кёске… — Глаза Майны были мокрыми от свежих слез.

«Если так оставить Ренко, то все умрут».

Может пройдет пять-десять минут до прихода помощи, а может и больше. В любом случае, у него нет выбора, кроме как продержаться это время; прямо здесь, прямо сейчас. Кто, если не он?

— Эй, слушай, Кёске. — Ныла Ренко, вставая на ноги. — Ты так много уделяешь времени этим двоим… Почему ты не можешь поговорить со мной подольше? Говори со мной, играй со мной, флиртуй со мной… позволь мне услышать множество твоих голосов! А я дам тебе послушать свои. Давай вместе сыграем музыку! Давай сыграем сладкую, душераздирающую песню…! Хи-хи-хи! — Ее глаза блестели от экстаза, когда она резко вскочила на ноги.

— Ну что ж, ладно… Если у меня нет выбора, то я подыграю тебе, Ренко.

На фоне нарастающего напряжения Майна наконец-то собралась и побежала с Эйри к двери.

«Постарайся!»

Внутри Кёске был глубоко благодарен Майне.

— Кёске, — крикнула Эйри нежным голосом. — … Если ты умрешь, то я тебя убью, понял?

Он улыбнулся в ответ на ее жестокие и ласковые слова.

— … Дура. Ты не можешь убить мертвого. Хотя чего уж, ты и живого не можешь убить… — ответил он, но они уже скрылись за дверью. — Так, а теперь… Прости, что заставил ждать, Ренко.

Кёске застыл с мрачным выражением. В нем давно умерло чувство страха, он сосредоточился на выживании.

— … Хм. Ты наконец-то снова обратил на меня внимание, да? Серьезно, ты такой популярный… я начинаю ревновать! Ах-ха, теперь я больше понимаю, что чувствуют обычные девушки. Понятно… так это мелодия ревности. Вау… она прекрасна! Так прекрасна! Эта сложная мелодия, которая постоянно меняется… Я еще никогда так не наслаждалась! Я хочу слушать и слушать эту музыку, играть и играть ее! Играть, и играть, и играть, и играть, а в конце… я хочу насладиться великим финалом! Вот почему, Кёске…

Ее волосы затрепетали. Она поддалась только ей слышимой мелодии и начала танцевать.

— Мы вдвоем… давай убьем друг друга, как истинные любовники, хорошоооо?!

Ренко закричала со всей силы и топнула ногой. Она ринулась на него, в ее глазах сияла жажда убийства.

Где-то в глубине своего сознания — так ему показалось — он слышал неизвестную музыку.

***

— Я люблю, люблю, люблю, люблю тебя, Кёске! Ах-ха! — Ренко весело болтала, когда — бум! — мощный удар левой рукой не достиг головы Кёске, который мгновенно контратаковал левым апперкотом в челюсть.

— О, серьезно?! — Поддразнивала его Ренко, играючи уходя от его удара. — Спасибо… за это!!!

Без промедлений последовал удар правой рукой в нос Ренко. Однако она вновь увернулась, наклонившись так, что была почти горизонтальна с землей.

— Чт…?! — Кёске лишь коснулся ее серебряных волос.

— Попался! — вскричала Ренко. Быстро схватив вытянутую руку Кёске обеими руками, она использовала ее в качестве опоры. Она оттолкнулась от земли, выполнила обратное сальто и приземлилась Кёске на плечи, фиксируя его шею между мягкими бедрами.

— Погоди!!! Ч-что это ты делаешь…?

— … Стоит ли мне сломать тебе шею? Конечно! Сейчас ты умрешь, Кёске! Хи-хи-хи. — Держа голову Кёске обеими руками, она медленно закручивала ее бедрами. На самом деле, она только притворялась, что крутит, однако если бы она действительно начала крутить, то с легкостью сломала бы ему шею.

Ренко наклонилась к уху Кёске и прошептала:

— Если бы я просто хотела тебя убить, то ты уже умер бы… но это так скучно! И ведь ты мне действительно нравишься. Я хочу ощущать это снова и снова… я хочу, чтобы ты снова и снова чувствовал мою любовь! И-хи-хи!

Смеясь, Ренко душила Кёске в объятиях. Она оплела Кёске руками, сжимая его голову между ног. Затылком он чувствовал ее грудь. Его череп, окутанный мягкостью, издавал неприятный скрип по мере того, как она все сильнее его сжимала.

— И ты это называешь любовью… угх-аааааааааааааа!!!

Любые развратные мысли, которые посетили его мозг, быстро улетучились от волны боли. Ему представилась картина — Ренко раздавливает его голову как арбуз.

— … Ой-ой, мне нужно следить за собой. Я так увлеклась, что чуть не раздавила тебя. — Вернувшись в чувства, Ренко ослабила хватку. Напряжение на Кёске спало, и он упал на пол. Ренко слезла с его плеч и поддерживала его за плечи.

— Однако, у тебя был довольно приятный голос… — прошептала она, кусая его за ухо. — Я хочу, чтобы ты еще дал мне насладиться им, хорошо?

Она засунула свои теплые, тонкие пальцы ему под рубашку и осторожно пробежалась по его коже. Он чувствовал, как по его телу бегали мурашки.

— Эй, что ты хочешь, чтобы я уничтожила? Живот? Бока? Грудь? Или может… органы? Хи-хи! Органы пищеварения, органы дыхания, органы кровообращения, репродуктивные органы… Хи-хи-хи. Если у тебя есть какие-то пожелания, то я обязательно выслушаю, Кёске! Знай, что ты для меня особенный. Так что я убью тебя так, как ты этого захочешь!

— … Почему?

— Хм?

— Почему я, Ренко?! — закричал Кёске, вложив в этот крик все силы.

— Вааа?! — крикнула она, театрально упав на землю. — Ууу… Не будь так жесток!

Держась за голову, которая продолжала пульсирующе болеть, Кёске продолжал кричать:

— Как будто ты что-то знаешь о боли, Ренко?! Я не Складской Мясник или Убийца. Может я и сильнее большинства людей, но кроме этого я абсолютно обычный! У тебя нет причины полюбить такого, как я! Зная все это, почему ты…

— … Хм, почему же…? Интересно…? Хи-хи. — Ренко лежала с закрытыми глазами. Она была совершенно беззащитна, и все же Кёске казалось, что он не смог бы собрать всю свою волю и поднять на нее руку. Пытаясь контролировать свое рваное дыхание, он молча смотрел на безмятежное лицо Ренко. У нее была такая нежная, такая милая улыбка, что никто бы не предположил, что она убийца.

— Я созданная-служить Дева Убийца… Видишь ли, я была создана убивать. Смерть всегда была моим Raison d'être*. С момента моего рождения во мне играла убийственная мелодия. Так что я убивала. Я убивала, убивала и убивала. Я требовала убийств, и убийства требовали меня… я убивала налево и направо. Мужчин и женщин, старых и молодых, белый, черных и смыглых… Все они были одинаковы для меня. Как ножницы не выбирают бумагу, которую они режут — выбор всегда делал мой хозяин. Хозяин такого инструмента, как я — мой убийственный порыв. Убийственная мелодия повелевает мне, и когда я ее слышу, я убиваю. Смешивается и согласовывается с каждой эмоцией… музыка подстегивает каждое мое действие к «убийству». Я не могу остановиться… не могу!!!

Ренко широко раскрыла глаза и резко встала.

— …?!

Она атаковала без предупреждения. Кёске, застывший на месте, не мог избежать ее атаки. Он с трудом, в последний момент, успел выставить правую руку, приняв на нее удар, направленный в висок и несущий неминуемую смерть. Его кости взвыли от боли.

— Угх!!!

Незамедлительно, ее правая рука направилась к Кёске, который еще не оправился от первого удара. Воспользовавшись импульсом, она совершила удар с разворота. Ее нога с пугающей точностью пришлась ему в ребра.

— Гья!!! — Кёске вскрикнул от боли и, потеряв равновесие, упал на бетонный пол. Мир пошатнулся, серый пол и огненно-красное небо вращались у него перед глазами.

— Черт… как же… больно. Она такая быстрая! — Пытаясь защитить свой пострадавший бок, Кёске заставил себя встать, сжав зубы от боли.

Крутя бедрами, Ренко неспешно направилась к нему.

— Ой, прости! Музыка управляет моим ритмом. И в особо чувственных моментах или при кульминации я просто не могу контролировать себя! Ти-хи…

Высунув язык и наклонив голову, Ренко стукнула себя по лбу.

Наблюдая за этим ее невинным действием, Кёске вспомнил ее недавние слова. Он наконец-то понял.

Я люблю тебя, поэтому хочу держать тебя за руку.

Я люблю тебя, поэтому хочу обнять.

Я люблю тебя, поэтому хочу поцеловать.

Это нормальные желания, нормальные чувства. В мозгу Ренко они извратились до «я люблю тебя, поэтому хочу убить». Без противогаза все ее мысли были о насилии.

Это безумие, но в таком состоянии Ренко не может и не будет выбирать что-то кроме убийств. Она ведь для этого создана. Она полностью отличалась от Кёске и всех остальных.

— Хи-хи. Серьезно… почему мы встретились тогда, когда на мне была маска? Когда я не слышу убийственную мелодию, я не убиваю. Я даже не думаю об убийствах. Как ножницы ничего не режут, если ими не пользуются. Но, Кёске, я все же человек. Поэтому ты мне интересен… обычно я не испытываю каких-либо чувств к человеку до тех пор, пока не зазвучит музыка. Очень редко мои чувства заходят так далеко. И больше, чем кто-либо…

Прищурившись, Ренко уставилась на Кёске. Ее зрачки расширились. За пеленой безумия промелькнула искра любви.

— … ты для меня особенный. Я понимаю, что ты так не думаешь, Кёске, но это правда! Для такого создания, как я, которое с рождения жило в тени мира… ну, ты понимаешь. Ты первый хороший человек, которого я встретила с тех пор, как начала носить эту маску. И единственный, кто никого не убивал… вот поэтому ты мне так интересен, Кёске! Потому что ты моя полная противоположность. Я хочу понять таких людей, понимаешь?

Кёске вспомнил слова Эйри, сказанные в лазарете: «Мы с тобой живем в разных мирах». Единственный, кто чужд преступному миру в этой академии, полной убийц — Кёске. Даже Майна и Эйри, не совсем связанные с этим, все равно так или иначе являются его частью.

Именно поэтому он так заинтересовал Ренко. Она отличалась от тех, кому была интересна его маска Складского Мясника, которую ему приходилось носить. Только Ренко интересовалась его истинной личностью и желала стать ближе к нему из-за этого.

Ренко продолжила медленно идти к нему.

— Я была удивлена, когда впервые с тобой заговорила. Ты был таким безобидным! Не было ни капли враждебности, злобы, кровожадности. Ты отличался от всех, кого я до этого знала… и это была хорошая разница. Эмоции, которые я прежде не испытывала, становились все сильнее и сильнее… я была рада, что могу чувствовать что-то, кроме желания убивать! Это было так весело!

Ренко улыбалась. Она наклонилась к нему и нежно погладила его по щеке. Ее глаза полнились теплыми эмоциями.

Кёске был абсолютно сбит с толку. Он не понимал как ему себя вести, что делать.

«Как мне относиться к Ренко? Я не знаю».

Прокручивая в голове воспоминания нескольких прошлых дней, Кёске заговорил:

— Мне тоже было весело, Ренко… С тобой действительно было весело. Но… если так говорить, то скорее ты была безобидной. Мне было спокойнее в присутствии такого невинного существа, какое только может быть в этом месте… Так я думал, но…

— Но это не была истинная я, так? Я понимаю. И понимала тогда. Когда я стала ближе к тебе, я хотела сделать многое вместе с тобой. Я хотела трогать тебя и чтобы ты трогал меня. Я хотела знать все о тебе и чтобы ты знал все обо мне. Не о той мне, что носит маску, нет — об истинной мне! Хи-хи… как волнительно! Тот момент, когда я сняла маску и показала истинную себя… ну как тебе, Кёске?

Ренко провела пальцем по лицу Кёске, направляясь к горлу. Схватив его за горло, она подняла Кёске над землей.

— А… гх… Рен… ко…?!

Он не мог дышать. Ее большой палец сжал трахею; указательный на сонной артерии; средний на яремной вене; остальными она удерживала его — профессиональное удушение.

Ледяные глаза Ренко свирепо блестели. Жажда крови и не думала отступать.

— Я хочу касаться. Я хочу, чтобы меня касались. Я хочу узнать тебя. Я хочу, чтобы ты узнал меня… все эти желания испарились раз и навсегда! Теперь я хочу лишь убивать. Кёске, я хочу убить тебя! Тебя, любимчика многих, я хочу убить больше, чем кого-либо! Это мое единственное и истинное желание. Потому что, ну, это настоящая я… Прости, Кёске, но это так. Я знаю, что ты еще много хочешь сделать вместе… но сейчас я хочу только убивать! Теперь, когда ты увидел мое настоящее лицо, не хочешь умереть для меня? Хи-хи-хи-хи…

Раскачиваясь из стороны в сторону, Ренко усилила хватку.

«Если все так продолжится, я действительно умру».

Он попытался разжать ее руки, но они не поддавались. У него почти не осталось кислорода, его лицо покраснело.

— Гх… ах… ч… черт… ах…

Сознание плыло.

Пелена застилала улыбающуюся Ренко. В шаге от смерти в его сознании всплыло лицо его ненаглядной младшей сестры Аяки.

«Она улыбается или плачет?» — Он не мог понять ее выражения.

Кёске хотел ей кое-что сказать.

«Прежде, чем я уйду».

«Прежде, чем моя жизнь оборвется».

«Давным давно, я обещал защищать тебя от всего».

«Я обещал никогда не расстраивать тебя».

«Я обещал лишь радовать тебя».

«Я обещал все это тебе, наиболее важной для меня девушка во всем мире».

«И даже если я не могу встретиться с тобой, я хочу кое-что сказать…»

— Прости… мне так жаль… Аяка…

Прошептав эти последние слова, Кёске почувствовал, как хватка Ренко ослабла.

— … А?

Она оглушительно вскрикнула, как будто мир вокруг вмиг исчез. В глазах у Кёске вдруг прояснилось. Выскользнув из рук Ренко, он упал на твердый бетон. Стоя на четвереньках, Кёске судорожно глотал воздух.

— … Ха? Чт…? Чегоооо?

Где-то перед ним звучал ошеломленный голос Ренко. Все еще жадно глотая воздух, Кёске взглянул в ее сторону и увидел ее стоящей с широко раскрытыми глазами.

«Она выглядит так, как будто не понимает что происходит».

На ее лице явственно читался ужас.

Дрожащими губами она произнесла:

— Музыка… убийственная мелодия прекратилась.

***

— …Ха?

Кёске не был уверен, что правильно понял. То, что побуждает Ренко убивать, абсолютный убийственный порыв — музыка…

«Эта музыка, что играла у нее в голове все это время, неожиданно остановилась… это она хотела сказать?»

— Почему?! Как?! Этого не может быть! Моя убийственная мелодия не может прекратиться вот так на полпути, это невозможно! Что ты… что ты сделал, Кёскееееее?!

Удивленная и расстроенная, Ренко выла от отчаяния. Она не могла принять этого.

Она наклонилась над ослабшим Кёске и схватила его за воротник. Ее глаза, ясные и синие, как поверхность озера, слегка дрогнули. Кровожадный блеск исчез.

Конечно, Кёске на самом деле ничего не сделал. Ничто в их окружении, казалось, не изменилось.

«Тогда почему же?»

Он был не в силах ответить на этот вопрос.

Закопавшись лицом в грудь Кёске, Ренко заплакала.

— Мы были так близко к финалу и ты сказал чье-то имя, а затем… это случилось тогда, когда ты сказал имя другой девушки! Моя убийственная мелодия прекратилась из-за этого! В груди сжало, голова опустела и все рухнуло к чертям…! Ааааааа, твою мать! — Ренко зло смотрела на Кёске, кусая губы. Ее щеки покраснели.

— Скажи мне, Кёске… кто эта, черт ее возьми, Аяка?! Это же девушка, так? Она тебе так важна? Ответь мне!!! Почему ты не назвал мое имя прямо перед смертью?! Ты не думал обо мне?! Я ведь так тебя люблю, а ты… Почему…? Почему мелодия прекратилась…?!

Плечи Ренко тряслись. Она тихо всхлипывала. Ренко — та, чьи эмоции были связаны лишь с актом убийства — плакала.

Кёске был озадачен.

— Ренко, ты… насчет Аяки… ты р-ревнуешь меня к ней? — Недоуменно спросил он.

— … Ревную? — Ренко подняла голову и еще раз посмотрела на него. Она смахнула слезы с покрасневших глаз. — Ах, вот оно что, да… Я ревную! Я очень сильно тебя ревную к этой Аяке! А как иначе?! Девушка, которая значит для тебя так много, даже больше, чем я, та, кто любит тебя больше чем кто-либо на этом свете — если бы могла, то я бы убила ее прямо сейчас… я хочу уничтожить ее! О да… она снова начинает играть… сводящая с ума жестокая убийственная мелодия! Музыка! Она как громкий стрекот цикад в мае — она говорит мне: убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей убей!

В глазах Ренко снова промелькнул безумный огонек.

— …?!

Кёске рефлекторно напрягся, но затем понял, что Ренко на него даже не смотрит. Она смотрел на молодую девушку, чье имя он произнес в тот момент, когда чуть не умер — на Аяку. Ренко яростно ревновала Кёске к девушке, которую даже никогда не видела. Эта ревность едва ли была похожа на ту, которою она недавно проявляла к Эйри и Майне.

— … Хмм. Как же плохо, что ее тут нет. Я хочу убить ее, но я не могу…! Аааааааргх, как же бесит!!! Конечно, меня раздражает то, что я не могу убить того, кого хочу, но… не только это… я еще и на тебя зла, Кёске! Я невероятно зла на тебя за то, что ты обо мне не думал тогда… — Ярость в голосе быстро исчезла, свет в глазах угас. Вскоре она звучала слабо и отстраненно.

— … Мне так, так грустно, Кёске. Ты совсем обо мне не думаешь! Ты думаешь о какой-то другой девушке… мое сердце разбито. Такое чувство, что моя грудь сейчас разорвется… и все мои различные эмоции беспорядочно вырвутся наружу… и затем — затем убийственная мелодия, объединяющая их, положит им конец!

Говоря это, Ренко в агонии схватилась за грудь. Кусая губы и хмурясь, она посмотрела на него своими совершенно несчастными голубыми глазами.

Увидев Ренко в таком плачевном состоянии, Кёске постепенно восстановил самообладание. Казалось, что мысль о том, что Кёске может влюбиться в кого-то другого противоположного пола (по правде, Аяка была его младшей сестрой, и он не испытывал к ней никаких романтических чувство, но все же) — эта мысль, казалось, наполнила Ренко невыносимой обидой и грустью.

Она спрашивает, почему он не думал о ней.

Она так много о нем думал, так почему же…

«Почему он не думал о ней в ответ?»

— Быть может…?

Все сложилось воедино. Раздражение и грусть, давление в груди… негативные эмоции, такие как ревность… Кёске вспомнил, что и сам чувствовал эти сладкие и горькие эмоции.

— Ренко.

Он позвал ее по имени.

Ренко подняла голову.

— … Хм?

Положив руки ей на плечи, он смотрел в ее полузакрытые глаза.

— Аяка очень важный человек. Она самая важная для меня девушка во всем мире. И она ждет меня снаружи. Так что, прости, Ренко, но я не могу ответить на твои чувства. Ты не «та единственная» для меня. Я очень счастлив, что ты испытываешь ко мне такие чувства, но, ну… в общем… прости.

— …

Ее глаза были пустыми.

— Самая важная девушка… прости? — Ее лицо резко исказила гримаса боли.

— Ва… а… аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

Цепляясь за грудь Кёске, она громко заплакала. Теплые слезы упали ему на рубашку.

— Ваааа… Кёске… отверг меня… шмыг… хнык…


Кёске погладил рыдающую девушку по волосам.

— Ты меня любишь, ведь так? И ты впервые кого-то полюбила, да? Дело в том, Ренко… Любовь не то, что всегда идет гладко — она труднее чего-либо. Как ты думаешь, почему? Чувства, которые ты испытываешь, когда влюбляешься, ну… это не то, что ты можешь удовлетворить сама, просто пожелав этого. Это отличается от раздражения или печали. Удовлетворить лишь свои желания или лишь желания другого человека… это не принесет тебе истинного счастья. До тех пор, пока другой человек не испытывает тех же чувств… до тех пор, пока это не взаимная любовь… ты не будешь удовлетворена.

Сила, которая остановила жажду крови Ренко, была не ревностью, а горечью безответной любви. В тот момент, когда Кёске произнес имя Аяки — и затем, когда Ренко осознала, что человек, которого она любит, не думает о ней — эта боль настигла ее.

Ревность, раздражение, обида, душевная боль… а затем безмятежность. Эти эмоции, хлынувшие одни за другим, закружились в неконтролируемом хаосе чувств — это то, что остановило убийственную мелодию. Разногласие, поселившееся в ее сердце…

— … Хм?

Ренко медленно оторвалась от его рубашки. В углу слегка скривленных губ выглянул ярко-белый зуб.

— … Да, это неразделенная любовь, хм… ясно. Это неприятное чувство. Но, Кёске… разве нельзя сказать и так: ненависть — обратная сторона любви. Если ты не полюбишь меня, то злость, которую я сейчас ощущаю — эта ненависть… Я сдамся…!

Широко раскрыв глаза, Ренко схватила его, обнимая.

— Я ни за что не смогу сделать это! Моя любовь к тебе намного больше, чем ненависть. О… я хочу убить тебя… я так хочу убить тебя! Но ты не испытываешь тех же чувств ко мне… вааа. Что мне делать… что же мне делать?! Ооох!

Опасаясь того, что Ренко может сделать, Кёске вытер пот со лба и грустно улыбнулся.

— Боже, ты… ты говоришь такие приятные для меня вещи… спасибо, Ренко.

«Все же она не такая плохая».

Конечно, ее ошеломляющая жажда крови представляет угрозу, но это ее природа — не истинная личность. Без нее Ренко была чистой, доброй девушкой… такой же, когда носила противогаз.

В противном случае Кёске был бы уже мертв. Именно потому, что она была искренней в своих чувствах, убийственная мелодия прекратилась. При таких условиях он мог находиться с ней рядом…

— Дева Убийца… чем ты, мать твою, занимаешься?

В огненных сумерках раздался угрожающий девичий голос.

Ренко, которая прижималась лицом к груди Кёске и терлась им об него, неожиданно остановилась. Маленькая фигура медленно шла к ним от дверного проема. Она волокла что-то тяжелое в своих руках. Лязг, лязг, лязг…

— … Курумия…

— Хмф. Ни за что бы не подумала, что ты до сих пор будешь жив, Камия. Обнимаешь тут с Девой Убийцей, которая сняла свой ограничитель. Целый и невредимый… Чем ты занимаешь, Ренко? Флиртуешь с ним? Та, кто может лишь убивать? Какого хера?! — Курумия размахивала железной трубой в правой руке.

Оторвавшись от груди Кёске, Ренко прямо посмотрела на Курумию. Она надула щеки как маленький ребенок.

— А что я могу поделать? Кёске меня не любит! Если бы Кёске сказал «я люблю тебя», то я с радостью убила бы его, но…

Услышав ее слова, Курумия широко раскрыла глаза.

— … Оу? — Она направила трубу на Кёске. — Ну, тогда, Камия, поторопись и скажи Ренко «я люблю тебя». Если откажешься, то мне придется…

— Стояяяяять! Только мне дозволено убить Кёске. Я ни за что не дам вам этого сделать! И если вы принудите его сказать это, то я не буду удовлетворена… потому что моя убийственная мелодия не заиграет! — Ренко, которая быстро пришла в себя, закрыла Кёске распростертыми руками.

— … Чтоооо? — На лбу Курумии появилась глубокая борозда. Подозрительно смотря то на Кёске, то на Ренко, она опустила трубу. — Твоя убийственная мелодия не заиграет? Что ты несешь? Ты что, сломалась… Дева Убийца?

— Хи-хи. Возможно. Но… Курумияяя… — Ренко начала раскачиваться из стороны в сторону. Качая головой в такт неслышимой мелодии, она медленно встала в низкую стойку. — На всех остальных моя мелодия прекрасно реагирует… вииидите?

Ренко прыгнула в сторону Курумии с поразительной скоростью. Она преодолела десять футов* менее чем за секунду. Так быстро, что едва можно было увидеть, ее левая рука обрушилась на голову Курумии.

— Угх!!!

Со скоростью, превосходящей даже скорость удара Ренко, труба прервала ее атаку. Ренко головой влетела в металлический забор. Не двигаясь, она осталась там.

Казалось, что она упала в обморок. Кровь текла из того места, куда пришелся удар.

— … Хм, интересно. Ты не выглядишь поломанной. Твои рефлексы не притупились… наоборот, ты в отличной форме, верно? Все произошло практически за секунду! Ты действительно монстр, Дева Убийца. Промедли я хоть на миллисекунду… хе-хе-хе!

«Без сомнения, монстр тут Курумия».

Она мгновенно отреагировала на неожиданную атаку, уложила Ренко одним ударом и даже глазом не повела…

— Кто вы такая… здесь все учителя такие же монстры, как вы?

Смотря на дрожащего Кёске, Курумия положила на плечи свое смертоносное оружие. Скрестив две трубы за головой, она широко улыбнулась.

— Я профессиональный убийца, Камия. Как и все учителя здесь. Не третьесортный мусор как Ржавый Ноготь. Первоклассные профессионалы! В смысле, это же очевидно, что учителя в школе для тренировки убийц сами должны быть убийцами, верно? Кстати, меня называют «Ревущей Марией»… Я довольно известна. Может твоя сила и впечатляющая, но мне и двух секунд не нужно для того, что расправиться с таким неопытным щенком.

— … Серьезно?

Кёске знал, что он в трудной ситуации, но сейчас… Он молча поклялся больше никогда не провоцировать учителей в этой школе — Курумию в том числе.

Даже просто представить список других, схожих с Курумией, было страшно…

— Ладно, достаточно, Камия… что за колдовство ты применил, ублюдок? Я послала Деву Убийцы с четкими инструкциями убить тебя, но она не просто не смогла этого сделать, а даже не собирается! Такое впервые произошло. Честно, я удивлена.

Ее улыбка испарилась и она посмотрела вниз на Кёске. В ее мило выглядящих глазах кружилась таинственная тьма. Она содержала в себе удивление и страх — или, возможно, что-то вроде ревности — лишь негативные эмоции.

— Она хотела показать тебе свое истинное лицо. И ты вроде тоже хотел этого… Так как я добрая, то разрешила ей снять ограничитель, но… не такого исхода я ожидала. Остановить Деву Убийцу я и сама могу. Однако, успокоить ее жажду крови невозможно. И все же тебе это как-то удалось… Как? Что за магию ты использовал?

Конечно, это Курумия натравила на него Ренко. Зная, что Кёске невиновен, она изо всех мучила его: незаконно дала оружие ученикам... убрала «ограничитель» Ренко…

«Что побуждает ее заходить так далеко? Что я ей сделал?» — Кёске сопротивлялся своему желанию спросить это.

— Ну, я сам не уверен, но… магия любви?

— Умничать решил? Смеешься надо мной? Я от тебя и мокрого места не оставлю!

— Эм…

«Может ли так быть, что она просто наслаждается моей травлей?»

Когда эта мысль наконец пришла ему в голову, глаза его учителя загорелись радостной злобой, как бы говоря: я ждала, когда ты это поймешь.

Для Курумии, полнейшей садистки, Кёске, который был обычным человеком, должно быть, казался желанной игрушкой. А из-за того, что он очень крепкий, она не видит ничего плохого в том, чтобы слегка покалечить его.

«Все так? Я лишь источник развлечения для нее… Это уже слишком абсурдно. У них тут нет PTA*

— Хмф, ладно. Похоже, быстрее и проще будет спросить у нее. Узнаю, пока буду наказывать ее. Спрошу ее тело, используя мои любимые методы пыток… Хе-хе-хе!

Хихикая, Курумия повернулась к бессознательно лежащей Ренко. Она опустила свое смертоносное оружие и направилась к ней, облизывая губы.

Дрожа, Кёске встал на ее пути.

— … Эй, ты мне мешаешь. Исчезни. Или ты хочешь, чтобы тебя тоже наказали, Камия?

Почему он делает это, несмотря на угрозы Курумии? Кёске и сам не знал ответа. Его тело двигалось само. Немного позже он понял.

«О, вот оно что? Я не хочу видеть ее избитой».

Девушка, которая открыто рассказала ему о своих чувствах, получила травму у него на глазах — Кёске не мог молча смотреть на это.

Собравшись, Кёске смотрел на Курумию. В ее глазах промелькнула искра жестокости.

— … Исчезнуть? Да ни за что. Если есть что спросить, то спрашивайте! Нет причин для жестокости, «наказания» или пыток.

— Сколько же с тобой мороки… Она ведь тебе сказала, Камия? Дева Убийца существо, целенаправленно созданное для того, чтобы убивать. Не важно по какой причине, но инструмент, который не работает, бесполезен. Необходимо быстро определить причину неисправности и тщательно привести все в порядок. В ее случае более уместно сказать «перенастроить»… в любом случае, ты можешь не волноваться. Я не убью ее. Дева Убийца — Ренко — даже крепче, чем ты. Она с легкость выдержит тот уровень пыток, которые убьют обычного человека.

Закончив говорить, Курумия поднесла трубу к горлу Кёске. Держа так слегка покореженную от удара по Ренко трубу, Курумия рассмеялась.

Она-то выдержит, а вот что насчет тебя, Камия? Прекрасно. Если ты не отойдешь даже после этого предупреждения, то я проверю твою выносливость. Я буду бить тебя, пока ты не умрешь или не сойдешь с ума.

— …

Даже после этой окончательной угрозы Кёске не отошел в сторону. Его кости могут быть сломаны, но вот его дух никогда. Если он принял решение, то будет следовать ему до конца. Такова природа Кёске.

«Какой же я слабак, если сейчас поддамся страху?»

«Если бы я не был таким упрямым, то, наверное, не оказался бы здесь, но… хотя, какая разница».

Кёске решил защищать Ренко, девушку, которая сказала, что любит его. Он не мог ответить на ее чувства, так что он будет терпеть физическую боль, соразмерную ее душевным страданиям — так он решил. Это был лучший способ отблагодарить Ренко за ее чувства.

— … Оу? А ты сердцеед, Камия. Ладно… если ты так хочешь, то я позволь тебе полностью насладиться всем моим опытом. Я покажу тебе почему Ревущую Марию боятся даже другие профессионалы… хе-хе-хе!

Покрепче схватив две трубы, Курумия сделала шаг в сторону Кёске. Кровожадность, исходившая от этого первоклассного убийцы, была ощутима. Кёске пробил холодный пот. Он сильно сжал кулаки, пытаясь унять дрожь…

— Хееееейяяяяяяяя!

Громогласный боевой клич разнесся по крыше. Курумия остановила свое продвижение, ее улыбающееся лицо стало раздраженным.

— Т-ты… Сколько раз ты будешь вставать на моем пути прежде, чем удовлетворишься… Ирокез?! — Ее плечи тряслись от злости. Она развернулась к двери.

В дверном проеме стоял студент, перемотанный бинтами. Он выглядел торжествующим.

— Гья-ха-ха! Ты должна была уже понять, малышка Курумия! Пока ты не сдашься, конечно же! Другими словами, сегодня! Вот прямо сейчас! Гья-ха-ха-ха-ха! — Откуда-то сзади смеющийся Ирокез достал большой металлический шар, прикрепленный к цепи. На нем было аккуратно написано «Одна Тонна».

— Не зови меня маленькой! От этого у меня волосы дыбом. И кстати, этот шар и цепь… разве это не моя личная собственность? Ты пробрался в мою комнату? Я тебе это так просто с рук не спущу!

— Хе-хе-хе-хе. Ой, у меня еще кое-что есть! Секундочку. Вот оно! Та-даа!

Порывшись в своем нагрудном кармане, Ирокез достал пару миленьких трусиков с напечатанным на них мишкой.

— …?!

Трубы соскользнули с плеч Курумии.

— …?!

Кёске не понимал, что более абсурдно… Появление трусиков с мишкой или то, что Ирокез размахивал ими, смеясь, как идиот.

— Ирокез, ты…

«Полнейший придурок» — Мысленно закончил Кёске.

Ирокез беспечно улыбнулся.

— Ха! Прости, но малышка Курумия моя девушка… если ты будешь к ней подкатывать, то я тебя не прощу! Может, по мне и не скажешь, но я очень ревнивый, так что смотри у меня! Гья-ха-ха!

— Эм… л-ладно… ну, полагаю… ты прав? Ха… ха-ха-ха… — Слабо улыбнувшись в ответ, Кёске быстро отошел подальше от Курумии.

Зловещая аура окружила Курумию. Ее плечи продолжали дрожать. Казалось, что ее окутывает черное пламя ненависти. Она проговорила сквозь сжатые зубы:

— С каких… это пор… я стала… твоей… девушкой?!

Не удостоив ее внимания, Ирокез надел трусики себе на голову как ипровизированную бандану. Он угрожающе размахивал цепью и подбрасывал шар с надписью «Одна Тонна».

— … Как я уже сказал — сегодня день, когда ты сдашься, малышка Курумииия! Я покажу тебе насколько я серьезен! Попытайся не влюбиться в меня по уши!!! Гьяяя-ха-ха!

Не успел он прокричать это, как тут же прыгнул вперед. Размахивая шаром над головой, он бросился в суицидальную атаку.

В противоположность ему, Курумия молча стояла. Она свесила руки и закрыла глаза.

— Хееееейяяя! — С громким боевым кличем, Ирокез кинул шар ей в лицо.

— Умрииииииии!

Курумия неожиданно широко раскрыла глаза и отбила шар трубой в ее правой руке. С металлических звуком шар разбился на множество кусочков.

— … Хейя?

Она ударила озадаченного Ирокеза трубой по лицу.

— Гья-хаааааааааааа… ай!!!

Отправленный в полет, Ирокез врезался в забор и перестал двигаться. Он приземлился рядом с Ренко, которая еще не очнулась, и его глаза закатились, а тело забилось в конвульсиях.

Его изуродованное тело не показали бы по телевизору. Трусики быстро пропитались кровь.

— Хмф. Наконец-то тишина и покой... — Курумия пнула кусочек шара. — Но не думай, что ты отделаешься простым выговором! Железный шар это одно, но погубить мои счастливые трусики… Я всю ночь буду мучить тебя. Она подошла к рухнувшему Ирокезу, трубы куда-то незаметно исчезли из ее рук.

Как никто не видел откуда она их взяла, так никто и не увидел куда она их дела. Счастливые трусики с мишкой — как абсурдно для такого страшного учителя.

— … Эй, Камия. В качестве исправительных работ на сегодня убери этот мусор отсюда. Я возвращаюсь в комнату для персонала. После того, как я заново установлю ограничитель Ренко, я разберусь с этим пустоголовым ублюдком.

Она подняла Ренко левой рукой, а Ирокеза правой. Уходя, она взяла противогаз Ренко и снова обернулась посмотреть на Кёске.

— Ренко Хикава. Та, кто может лишь убивать. Эйри Акабане. Та, кто не может заставить себя убить. Майна Игараши. Та, кто убивает случайно… Все те, с кем ты так сдружился, имеют надоедливый дефект — однако, они все гении, на которых мы возлагаем большие надежды, основанные на их способностях. Я собираюсь тебя использовать для того, чтобы эти дефекты устранить. Хе-хе-хе! Конечно, ты тоже полностью изменишься. Я сделаю из тебя великолепного профессионального убийцу, обычный Кёске Камия! — Она засмеялась, даже не пытаясь скрыть жестокость.

Кёске для себя все окончательно решил.

— Не несите бред! Я никогда не стану убийцей! Я никого не убью и никому не дам убить себя… Ни за что, не важно что случится. Я выстою… Не думайте, что меня так легко сломить!!!

Выражение Курумии стало еще более радостным от решительного ответа Кёске.

— … Да? Ну, хорошо, что ты можешь быть напорист. Пожалуйста, всеми силами постарайся выдержать. Если ты в этом так уверен, то… Хе-хе-хе, очень хорошо! Я скажу тебе… Если за эти три года ты сможешь выжить в Исправительной Академии Пургаториум… если ты выпустишься отсюда так никого и не убив — я обещаю, что в таком случае тебе будет позволено вернуться к своей нормальной повседневной жизни. Все ложные обвинения будут сняты.

— …?! Серьезно?!

— Да, абсолютно серьезно. Кажется, я уже говорила, Камия? Я говорю только правду. Запомни это: каким бы крепким не был кусок металла, если ты можешь с ним что-то сделать, то он бесполезен. Я доложу о нашем разговоре начальству. Ты же просто попробуй продержаться… три года. Ну, ты и так знаешь. Будь уверен, что я вдоволь навеселюсь с тобой за этой время! Хе-хе-хе!

— … Буду ждать, — ответил Кёске, продолжая непрерывно смотреть на удаляющуюся Курумию. — Я вытерплю это… я буду сопротивляться до конца! — Стиснув зубы, он сжал кулаки так сильно, что кости захрустели.

Его положение казалось настолько безнадежным, что он хотел разразиться смехом — и все же, в конце концов, появился луч надежды.

Кёске пообещал себе никогда не сдаваться.

— В этот раз я вернусь домой очень поздно, но… пожалуйста, жди меня, Аяка.

Глядя на небо, которое из красного уже постепенно окрашивалась в темно-синий цвет, Кёске подумал про себя:

«Где-то далеко, возможно, Аяка тоже смотрит на небо…»

  1. Коцит — ледяное озеро в центре преисподней, в которое вморожен Люцифер.
  2. Murder Maid.
  3. Так как она говорит о мелодии, играющей у нее в голове, то я считаю, что здесь вполне уместен музыкальный термин(хотя не знаю, подойдет ли это для той музыки, что она слышит…).
  4. Французское словосочетание, означающее смысл, смысл существования, разумное основание существования.
  5. Примерно 3 метра. Мощно…
  6. PTA — Parent/Teacher Association. Ассоциация родителей и учителей.