Два часа ночи — в комнате темно, свет выключен.

Сидя на кровати, владелец которой отсутствует, девушка смотрит в ночное небо. Мягкий серебристый свет струится в окно.

— … Братик.

Ее сухие губы зашевелились. Слезы побежали по ее бледным, худым щекам. Ее глаза были серыми и апатичными. Как будто вместе со слезами утекли все эмоции.

— … Я скучаю, — прошептала она измученным голосом. Ее глаза вновь наполнились слезами. Она горевала по неожиданно исчезнувшему дорогому члену семьи. Казалось, что ее слезы никогда не высохнут.

— Нееееееееееет… — Она уткнулась в полотенце и глубоко вздохнула.

Запах ее брата еще слабо ощущался, поэтому она прижала мягкую ткань к носу и жадно нюхала. Она нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала и нюхала.

Пытаясь заполнить пустоту в сердце, она наполнила легкие запахом ее любимого старшего брата. Но этого было недостаточно. Невозможно, чтобы этого было достаточно.

Она хотела всего. Она хотела его запаха, его тепла, его слов, его улыбающегося лица, его доброты.

Его крошечная частичка не могла удовлетворить ее. Без него каждая минута была невыносима. Аяка была уверена, что в тот миг, когда все признаки его присутствия исчезнут из дома, как исчез запах с полотенца, она умрет от печали. Как рыба без воды, человек без кислорода или наркоман без наркотиков — ее жизнь, несомненно, прекратится.

— Вот почему…

«… Я не могу просто ждать!»

Она убрала полотенце от лица и снова взглянула в небо. Луна холодно смотрела вниз — на Аяку. На ее лице, освещенном бледным светом, появилась слабая улыбка.

— Эй, братик… может ты сейчас тоже смотришь на небо? Я даже не знаю где ты… Но дождись. Я скоро приду.

«Я последую за тобой — чего бы мне это ни стоило».

В ее глазах появился свет, которого раньше не было. Там была невероятная решимость. Эта была страшная решимость, о которой Кёске и подумать не мог.

Пока не мог…