«Цинсюэ, ты в самом деле была в Плавной Змее раньше. Но я слышала, что это место уже не то, как прежде, из-за Корпорации Луо Юй. Теперь это популярное и процветающее место. Говорят, там даже безопаснее, чем во многих городах на материке», вздохнула Ли Мумей.

Она чувствовала, что Нин Цинсюэ становится все прекраснее, но одновременно и холоднее, словно лед. Тетушка сказала не давать Цинсюэ вспоминать прошлое, и она не знала, правильно ли это было или нет. Она проводила с ней больше всего времени и чувствовала, что Цинсюэ сильно изменилаcь. Вместо того, чтобы она оставалась такой, лучше позволить ей вспомнить прошлое.

Но она не смела заставить Цинсюэ все вспомнить напрямую. Ей оставалось только случайно намекать. Иначе ее мама узнает и будет недовольна.

Как и ожидалось, Нин Цинсюэ нахмурилась и через некоторое время сказала: «Мумей, ты сказала, в тех воспоминаниях, что я потеряла, есть Плавная Змея? Почему я ездила туда?».

Ли Мумей кивнула: «Да, Цинсюэ. Хотя я и не знаю, зачем ты туда ездила, думаю, это связано с ним».

Нин Цинсюэ снова нахмурилась и неосознанно потрогала ожерелье на груди, медленно произнеся: «Мумей, когда я ездила в храм Луо Хон в прошлый раз, Мастер Ву Гян сказал, что вероятно, если я умру, намеренно использовав душу, то смогу раскрыть воспоминания, которые я не хочу терять. Однако доктора рассудили, что я потеряла воспоминания длиною в год из-за травмы головы. Слова Мастера Ву Гяна звучат более невероятно и невозможно, поэтому я…».

Хотя слова докторов звучали более естественно, Ли Мумей все же хотела сказать Нин Цинсюэ поверить монаху. Но она вспомнила слова матери Ли Мумей и подавила этот порыв. В глубине души она тоже была потеряна. Она не знала, правильным было или нет помочь Нин Цинсюэ вспомнить эти вещи. Нин Цинсюэ дважды почти рассталась с жизнью, будучи с Е Мо, поэтому она не смела говорить. Кто знает, может такое произойдет в третий раз.

Еще Ли Мумей расследовала следы Нин Цинсюэ за этот год. Она не только отправилась одна в Плавную Змею, но и ездила в пустыню с Чи Ваньцин. Она даже побывала в одиночку в Шень Нон Цзя. Хотя она не знала, что произошло во время тех поездок, Ли Мумей понимала, что это было связано с Е Мо.

Более того, ужасающее происшествие Небесного Разлома, кажется, произошло в тоже время, когда там была Нин Цинсюэ.

Поэтому она знала, что Нин Цинсюэ потеряла не только воспоминания за этот год, а в особенности те, что были связаны с Е Мо. Кажется, это было связано с тем, что сказал монах. Но он сказал, что только культиватор высокого уровня мог сделать такое, а она была не уверена, практиковала ли Нин Цинсюэ подобное.

Не потому, что она помнила, что Нин Цинсюэ никогда не культивировала древние боевые искусства, она правда не могла удержаться, чтобы не рассказать ей это. Кроме того, даже если Нин Цинсюэ практиковала древние боевые искусства, она не могла достигнуть такого высокого уровня из-за своего возраста.

«Мумей, я слышала, что директор Чан из корпорации Луо Юй тяжел в общении и отказал самым известным компаниям. Они скорее всего даже смотреть не станут на нашу Фей Ю. Я немного устала сегодня. Я пойду домой, поговорим завтра». Затем Нин Цинсюэ встала и хватилась за грудь. Она чувствовала легкую боль на сердце, но в больнице не могли найти никаких проблем.

«Цинсюэ, ты в порядке?», Ли Мумей видела действия Нин Цинсюэ и понимала, что у той снова болит сердце.

Нин Цинсюэ покачала головой: «В порядке».

Увидев, что Нин Цинсюэ и Сяо Юй ушли вместе, у Ли Мумей появилось некое странное чувство. Она не знала, как поступить.

….

Закончив дневную работу, Ли Мумей устало вышла из здания. Она зашла на парковку, чтобы уехать на своем жучке, но увидела вдалеке человека, стоявшего в маленьком переулке.

Это был Е Мо. Ли Мумей тут же узнала его. Он выглядел немного истощенным. Он стоял на дороге, не сдвинувшись даже на сантиметр, словно статуя, пробывшая там вечность. Его глаза были сосредоточены на офисе восьмого этажа. Ли Мумей покачала головой. Она знала, что Е Мо приехал увидеть Нин Цинсюэ, но та уже закончила работу.

Он правда изменился. Она больше не могла ассоциировать нынешнего Е Мо с покинутым сыном из прежней жизни. Возможно он изменился уже даже после их встречи на дне рождения Су Цзинвень.

Думая о холодном выражении лица Нин Цинсюэ, Ли Мумей больше не могла сдерживать то, что знала, и не говорить. Ей нужно было сказать Нин Цинсюэ. Если она не сделает этого, возможно через много лет Нин Цинсюэ будет ненавидеть ее всю оставшуюся жизнь.

Должно быть Цинсюэ слишком заботилась о Е Мо и не хотела прощать его. Вот почему когда она была близка к смерти, то запечатала свои воспоминания. Потому что она любила Е Мо слишком сильно. «Мастер Ву Гян прав, должно быть так оно и есть. Я не понимаю, откуда Цинсюэ знает древние боевые искусства, но могу спросить об этом Е Мо».

Думая об этом, Ли Мумей открыла дверь машины и собралась поговорить с Е Мо, но когда она посмотрела на то место, где он стоял, там было пусто. Е Мо нигде не было видно.

….

Е Мо запрыгнул в окно так же, как и спрыгнул в прошлый раз. Ему не нужно было подниматься и достаточно было просто просканировать офис, чтобы понять, что Нин Цинсюэ уже ушла. Несмотря на это, он, застыв, смотрел на ее офис. Что с того, что тут нет Нин Цинсюэ. Даже если она была бы тут, что он мог бы сделать?

Е Мо вздохнул и собрался уходить.

Хотя Е Мо уже ушел, Нин Цинсюэ приняла решение рассказать Нин Цинсюэ все, что знала. Даже если ее не волновали те воспоминания, даже если мать Нин Цинсюэ будет винить ее, она все равно скажет это.

Решившись, она поехала к дому Нин Цинсюэ.

Ли Мумей открыла комнату Нин Цинсюэ и застала ее стоявшей у окна. Она держалась за грудь и, застыв, смотрела на здания вдалеке. Ли Мумей внезапно поняла, что взгляд Нин Цинсюэ был такой же, как у Е Мо.

«Мумей, ты здесь», Нин Цинсюэ повернулась и налила в чашку воды для Ли Мумей.

Ли Мумей колебалась какое-то время, прикусив губу, а потом сказала: «Цинсюэ, не знаю, должна ли я говорить тебе, но если ты правда не хочешь знать, то я не буду этого делать. Если же ты хочешь, я расскажу тебе все, что знаю.

Нин Цинсюэ села и, налив себе попить, медленно произнесла: «Это обо мне и Е Мо?».

«Ммм», кивнула Ли Мумей, хотя сейчас в твоей памяти ты испытываешь к нему отвращение, в это время многое произошло. Не знаю, должна ли я рассказывать, и нужно ли тебе это».

Нин Цинсюэ погрузилась в долгое молчание, а потом сказала: «На самом деле я не чувствую к нему отвращение, просто ощущаю, что это невероятно. Я знаю, почему Е Мо

приходил в прошлый раз, но не могу поверить в это. Кроме того, я хорошо знаю характер Е Мо. Мне не мог бы понравится кто-то вроде него. Хотя мне он просто не нравится, мама его ненавидит. В прошлый раз она даже встала перед ним на колени ради меня. Я не хочу его видеть и не хочу о нем говорить. Я — это я, он — это он. Между нами ничего нет».

Ли Мумей смотрела на Нин Цинсюэ долгое время, а затем произнесла: «Цинсюэ, это твои настоящие чувства? Если это так, я не буду упоминать его снова и тоже забуду все это».

«Я…», Нин Цинсюэ колебалась. Ее поведение уже не было таким крепким, как в прошлый раз. Когда Ли Мумей спросила во второй раз, она начала колебаться. Хотя она была уверена, что ей не нравится Е Мо, в котором нет ничего хорошего, у нее все же было слабое ощущение, что ее сердечная боль была связана с Е Мо.

Каждый раз, когда кто-то упоминал его имя, или она думала о нем, у нее болело сердце. Она даже чувствовала, что ее ожерелье было связано с Е Мо. Каждый раз, чувствуя боль, она дотрагивалась до ожерелья, и боль медленно исчезала.

«Цинсюэ, ты даже не обернулась, как ты узнала, что это я, а не тетушка?», внезапно подумав, спросила Ли Мумей.

Нин Цинсюэ застыла. Да, только что она поняла, что это Мумей, даже не обернувшись.

«И в офисе много раз, не поднимая глаз, ты знала, что это я или Сяо Юй. Хотя можно судить по шагам, но даже при очень тихом звуке, ты все же могла сказать, кто это. Поэтому, я правда подозреваю, что ты учила древние боевые искусства», с сомнением сказала Ли Мумей.

Нин Цинсюэ вздохнула и посмотрела на Ли Мумей: «Мумей, расскажи мне о Е Мо и обо мне. Я правда не верю, что между нами могло что-то быть…». Поколебавшись, Нин Цинсюэ сказала: «Мумей, несмотря ни на что, не говори матери о нашем сегодняшнем разговоре».

Ли Мумей кивнула: «Знаю, даже если бы ты не сказал этого, я все равно не стала бы ей ничего говорить».