Желудочные колики были невыносимы. Как будто острый нож поворачивался туда-сюда внутри. Ее живот был неспокоен, как море. Ее тошнило, но не могло вырвать.

«Ох…» Линь Чуцзю сидела в карете, закусив губу. Она не позволяла себе издать ни звука боли.

Если она закричит от боли в карете, она проиграет. Она знала, что люди Сюаньюань Чжи следят за ней из темноты. Если она закричит, намерение Сюаньюань Чжи будет исполнено, и он будет удовлетворен, но…

Она просто не хотела, чтобы это случилось!

Было не важно, покажется ли она лицемерной или умрет. Все равно, такой уж она была. Она скорее умрет от боли, чем позволит врагу увидеть ее мучения, чего он и желает.

Это не имело никакого отношения к гордости или страху смерти. Она просто хотела сохранить лицо.

Линь Чуцзю, которая отчаянно пыталась сохранить лицо, сильно страдала в карете одна. Но, когда карета остановилась, она вышла с улыбкой, поддерживаемая евнухом.

Однако, на ее лице все равно была видна боль. Она была очень бледна. Ее длинные мокрые от пота волосы липли к лицу. Она выглядела смущенной, но ее осанка и ее теплая улыбка заставляли людей не обращать внимания на ее смущение. Они замечали только ее красоту.

«Все хорошо потрудились». Линь Чуцзю вышла из кареты и отказалась от поддержки евнуха. Глядя на бесстрашную армию Цзиньувэй в полном вооружении, Линь Чуцзю внезапно ощутила, что все того стоило.

Не то чтобы она была довольна собой, но… Если ей суждено было умереть, лучше было умереть, спасая жизни всех.

Но, конечно, она все еще чувствовала обиду и горечь от несправедливости, но эта горечь и обида не имели никакого отношения к солдатам в армии. Они относились только к Сяо Тяньяо.

Сяо Тяньяо, этот человек – он не относился к ней как к женщине. Он считал ее воином женского пола. К счастью, она была сиротой в детстве. Лишенная родительской любви, она выросла без комплекса принцессы, иначе она бы не выжила с таким мужчиной, как Сяо Тяньяо.

Сяо Тяньяо был слишком сильным и очень амбициозным. Женщина, которая была ему нужна, не была обычным человеком.

Думая об этом, она не остановилась. Хотя она шла очень медленно, она шла очень твердо.

Время от времени она кивала тем, кто приветствовал ее. Помимо легкой слабости никто больше не видел ничего необычного.

От входа в лагерь до шатра дорога была долгой. Линь Чуцзю обычно требовалось примерно четверть часа, чтобы дойти туда. И еще больше сейчас, когда она была крайне слаба и шла медленно.

Линь Чуцзю потребовалось четверть часа, чтобы едва пройти полпути. Линь Чуцзю подумала о том, чтобы остановиться и попросить солдат принести паланкин, но…

Сейчас она была для солдат армии будто богиней. Если она упадет, дух армии пошатнется.

Сюаньюань Чжи использовал свой метод, чтобы унизить ее перед всей армией и воинами. Когда они увидят ее слабой и беспомощной, они больше не будут считать ее своей духовной опорой.

Думая об этом так, Линь Чуцзю утвердила свое намерение двигаться вперед шаг за шагом.

Чем больше Сюаньюань Чжи хотел увидеть ее униженной, тем меньше ей хотелось, чтобы он преуспел.

Она была сиротой. Но сироты тоже были горды!

Линь Чуцзю яростно прикусила кончик языка, проглотила кровь во рту и помахала всем с улыбкой. Она не решалась говорить сейчас, боясь, что, когда она заговорит, у нее изо рта выльется кровь.

Из-за того что она шла медленно и элегантно, Линь Чуцзю шла еще четверть часа. После этого она, наконец достигла шатра, который охраняли солдаты Цзиньувэй. По ее лицу ничего не было заметно, но в глубине души она испытывала облегчение.

Она наконец-то прибыла!

Когда она достигла места, которое охраняли солдаты Цзиньувэй, Линь Чуцзю остановилась и огляделась. Затем еще раз помахала всем рукой и сказала: «Вы можете идти».

С этими словами она исчерпала все свои силы. Сказав это, она не решилась более задерживаться. Она быстро пошла к шатру. Если бы люди посмотрели внимательнее, они заметили бы, в каком волнении она была в этот момент.

Мо Цинфэн неотступно следовал за ней. В обычное время Линь Чуцзю приказала бы кому-нибудь выгнать его. Но сейчас у Линь Чуцзю не было сил. Она почти ввалилась в шатер. Линь Чуцзю больше не могла сдерживаться, как только вошла внутрь.

«Я…» В глазах у нее потемнело, и ее тело обмякло. Линь Чуцзю упала вперед. Она протянула руки, чтобы за что-нибудь ухватиться, но она не могла поднять руки…

Когда она уже думала, что упадет на землю, что-то твердое внезапно крепко обхватило ее за пояс: «Ванфэй, осторожно».

Без сомнения, человеком, который держал ее, был Мо Цинфэн.

У Линь Чуцзю не было сил, чтобы думать о Мо Цинфэне в этот момент. И хотя мо Цинфэн держал ее, он держался на почтительном расстоянии и не сильно касался ее.

Без колебаний Линь Чуцзю приказала: «Отведите меня в комнату и попросите императорского доктора Чжу… прийти».

Мо Цинфэн помедлил и нерешительно посмотрел на Линь Чуцзю. Линь Чуцзю больше ничего не сказала, она только закрыла глаза. У нее правда больше не было сил. Она больше не могла пошевелиться.

Мо Цинфэн очень хорошо знал ситуацию Линь Чуцзю. Он молча стиснул зубы, закрыл глаза и подхватил Линь Чуцзю горизонтально. «Ванфэй, я оскорблю вас», – сказал он, обняв ее. Но на самом деле, Мо Цинфэн протянул руки очень далеко и не позволил себе прикасаться к Лино Чузцю.

Линь Чуцзю спокойно закрыла глаза. Мо Цинфэн положил ее на кровать и накрыл одеялом.

«Ванфэй, я иду за доктором Чжу». Увидев гримасу боли на лице Линь Чуцзю, Мо Цинфэн более не мог задерживаться, он повернулся и вышел.

Но как только Мо Цинфэн вышел, Линь Чузцю больше не пыталась сдерживаться, и стон боли вырвался у нее изо рта.

Ей было больно, так больно. Она не чувствовала такой боли, даже когда умерла. Страшные боли в животе были еще хуже, чем при родах.

«Как же больно». Линь Чуцзю схватилась за живот, дрожа от боли. Она запустила медицинскую систему, чтобы проверить свое состояние, но медицинская система только сказала, что это отравление. Метод лечение состоял только в том, чтобы сначала спровоцировать рвоту, потом промыть кишечник и желудок, а после вколоть антидот.

Линь Чуцзю не нужна была медицинская система, чтобы понять свое состояние. Она знала, что должна была сначала вызвать рвоту, но… она уже давно тыкала пальцами себе в рот, но не могла вырвать.

Разумеется, ее желудок был так полон, что ей было плохо, но она не могла ничем стошнить.

«Ох… Ох…» Линь Чуцзю легла на кровать, беспрестанно суя пальцы в горло, пытаясь стошнить содержимым желудка. Однако она уже давно пыталась это сделать, но не могла стошнить ничем, кроме едкой воды.

Императорский доктор Чжу поспешно вошел и увидел, что Линь Чуцзю похожа не на человека, а на призрака.

«Ванфэй, что с вами?» – императорский доктор Чжу торопливо поставил аптечку и подошел, чтобы проверить пульс Линь Чуцзю.

Линь Чуцзю подняла голову и слабо сказала: «Пищевое отравление, дайте мне какое-нибудь лекарство, чтобы вызвать рвоту». Кто знает, какие ингредиенты Сюаньюань Чжи дал ей. Ее желудок продолжало крутить и колоть. Боль была такой, что ее голова заболела тоже, но она не могла ничем стошнить…

«Это в самом деле пищевое отравление. И старший принц действительно дал вам яд». Императорский доктор Чжу сначала не был уверен в своем диагнозе. Но, услышав слова Линь Чуцзю, он понял, что поставил верный диагноз, но…

Вызвать у пациента рвоту было нетрудно, но метод был довольно отвратительным…