- Это стихотворение называется «Если»… – Цзюнь Мосе прокашлялся и загадочно улыбнулся, создавая настрой. Выдающийся литературный талант, погружённый в даньтянь, использовал плавный выразительный тон, воспевая переполняющие его чувства. Он проговорил:

- Если я – хлебные всходы, ты – полдень; Если я – натянутый лук, ты – изящная гравировка; Если я – безмятежность, ты – начертания на спине дракона; Если я – меч небожителя, ты – отважный рыцарь. Если… так много «если», мои желания и чувства, целиком внутри меня.

Чистый, громкий голос распространялся среди гор и густого леса, раздавался эхом по всему ущелью:

- …хлебные всходы… полдень… хлебные всходы… полдень…

Закончив воспевание, Цзюнь Мосе искренне посмотрел на Мэй Сюэ Янь, с чувством промолвив:

- Мэй Сюэ Янь, это мои мысли. Они выражают мои искренние чувства к тебе. Мои чувства и желания по отношению к тебе сравнимы с высокими горами, любовь глубже, чем море, ты… покорила меня.

Мэй Сюэ Янь наморщила брови, обдумывая последнюю фразу стихотворения. Чем больше она думала, тем больше терялась в догадках, наконец, скромно произнесла:

- А какой в конечном итоге смысл этого стихотворения?

- Тебе только следует знать, что этот стих – это мои прекрасные мечты по отношению к тебе! Эти желания невозможно выразить человеческим языком! – без шуток произнёс Цзюнь Мосе.

На лице Мэй Сюэ Янь промелькнуло неописуемо трогательное чувство. Чувства, описанные в этом стихотворении, очень глубоки, но уровень литературности довольно прост… Она такая! Если есть то, чего она не могла понять, она это непрерывно обдумывала, но никак не могла уяснить.

Они шли дальше, Мэй Сюэ Янь обдумывала сказанное, пока шум не сбил её с мысли:

- Кто здесь шумит?

Вслед за звуком показался человек, движущийся словно метеор. Приземлившись перед ними, он радостно поглядел на Цзюнь Мосе:

- Мосе, я несколько дней ждал, когда ты появишься!

Этого человека звали Донфанг Вэн Дао, он был родным дядей Цзюнь Мосе…

Донфанг Вэн Дао сразу же обратил внимание на Мэй Сюэ Янь, и вопросительным тоном проговорил:

- Это?

Втайне же, про себя, он восхитился:

«А племяш-то – не промах, нашёл такую красавицу…»

- Жена племянника… моя жена… – поспешно представил Цзюнь Мосе.

Донфанг засуетился, чувствуя себя неловко:

- Следует сказать… я… я… я – дядя, но я не принёс никакого подарка на первую встречу…

Мэй Сюэ Янь тоже почувствовала себя неловко. Следуя за Цзюнь Мосе на протяжении всего пути, она вспоминала, как её представлял Мосе:

«Это моя жена», «жена», «жена»…

Он так некстати представил Мэй Сюэ Янь, но она не подала голоса, потому что отношения этих людей достойны почтения и уважения. Они всё-таки являются представителями младшего поколения… Невыносимый дискомфорт!

Долгое время Мэй Сюэ Янь не придавала этому значения… Она уже привыкла. Стала более толстокожей, но сейчас, следуя за этим парнем, просто сгорала от стыда…

- Какой ещё подарок, – махнул рукой Цзюнь Мосе. - Разве недостаточно того, что ты вернулся? Мэй Сюэ Янь точно не принимает это близко к сердцу…

- Да ты не стесняйся! Ты не знаешь, что твой дядя испытывает нужду? – Донфанг Вэн Дао сердито посмотрел на племянника. - Идём! Твоя бабушка ждёт тебя, она страдает дальнозоркостью…

Цзюнь Мосе был внутренне недоволен:

«Что? Дальнозоркость? Все старики страдают дальнозоркостью?»

Донфанг Вэн Дао сказал:

- Мы скоро придём. Ещё один поворот, и будем на месте!

Он кивнул на большие ворота семьи Донфанг. Это заставило Цзюнь Мосе засомневаться относительно слов дяди. Триста метров назад он сказал, что осталось повернуть, и они будут на месте, но они уже сделали более ста поворотов…

Появившийся прямо перед глазами Цзюнь Мосе дом Донфанг заставил парня испугаться.

Перед глазами предстало целое ущелье.

Ущелье было обжито минимум десятком поколений: по всей окружности земля была обработана и укреплена, красные стены с зелёной черепицей… правда, даже намёка на роскошный дом не было, больше было похоже на простую деревню…

Здесь была всего лишь одна единая ограда, разделяющая семьи. Посередине было пространство, засыпанное тонким гравием. От времени гравийная дорога стала чёрной, как смоль. На камушках не осталось ни одного острого уголка.

Девять человек ожидали перед входом.

В центре этой «площади» стоял стул из сандалового дерева, на стуле сидела старушка. Её белоснежные волосы и белоснежные брови показывали, что она была очень стара, но психическое состояние было исключительно хорошим: она смотрела на них добродушным, ясным взглядом…

Её лицо расплылось в улыбке, увидев приближающегося Цзюнь Мосе. Женщина с трудом сдерживала подступающие слёзы…

- Это твоя бабушка, – хмуро сказал Донфанг Вэн Дао. - Для своих лет она хорошо сохранилась, в свои восемьдесят выглядела на сорок... Но когда твоя мать вернулась, убитая горем, она поседела за одну ночь, и с каждым днём силы покидают её.

Дедушка Цзюнь Чжан Тиан говорил о госпоже Донфанг:

- Твоя бабушка – непростой человек. В свои восемьдесят эта старая ведьма выглядит на тридцать. Так же и твоя мать, это удивительная семейная способность…

Цзюнь Вуй тоже всегда серьёзно предостерегал:

- Мосе, посмотри на свою бабушку – ее во что бы то ни стало нужно уважать. В душе она очень молодая и упрямая. Госпожа Донфанг, к слову сказать – очень мудрая женщина.

Цзюнь Мосе почувствовал в сердце горечь и тоску. Впечатления Цзюнь Чжан Тиана и Цзюнь Вуя постарели на десять лет.

Престарелая древность, немощная старость.

Какое душевное потрясение может так изменить внешность?

Дочь, несмотря на то, что вышла замуж, стала женой, родила и вырастила детей, но в глубине души она по-прежнему девчонка, которой она заплетала косы. Страшно увидеть свою дочь убитой горем. Лучше умереть, чем с этим жить. Она не могла спать. Сердце госпожи Донфанг, как и у любой любящей матери, тотчас же было разбито.

Что значит быть матерью? Из-за сильных переживаний внезапно поседеть за одну ночь. За все эти десять лет внутри было множество мелких проблем, снаружи семью угнетали мощные противники, как тут не состариться?

Рядом с ней стояли двое: Донфанг Вэн Цзянь и Донфанг Вэн Цин, а за ними – несколько молодых девушек. Помимо них – три строгие, благородные замужние женщины средних лет, они спокойно смотрели на Цзюнь Мосе и Мэй Сюэ Янь. Пожилая женщина ещё не проронила ни слова.

- Это сын… это Мосе? Цзюнь Мосе? – госпожа Донфанг поднялась, дрожа всем телом, и посмотрела на молодое лицо, так, как будто она смотрела на свою дочь, когда та была ребёнком…

Она чуть не потеряла сознание. Плотно зажмурившись, она вспомнила дочь. Неожиданно в уголках глаз защипало. Она, прилагая усилия, сделала шаг вперёд, её седые волосы развевались на ветру, её немного трясло:

- Подойди… подойди поближе… скорее, иди сюда, позволь бабушке хорошенько рассмотреть тебя… мой внук… ты пришёл…

Сложно объяснить словами, что творилось в сердце Цзюнь Мосе. Он через силу, неестественно засмеялся, медленно подошёл, подняв голову. Его сердце переполняли уважение и почтение, невозможно было выразить словами, что происходило внутри него…

В том же году Цзюнь Ву Хи неожиданно скончался. Услышав трагическую новость, Донфанг Вэн Синь умерла (мать Цзюнь Мосе и дочь госпожи Донфанг), не поднявшись с постели, а гнев госпожи Донфанг вырвался наружу. За семейством Донфанг были посланы убийцы, весь континент сотрясали кровавые бойни!

Всё это произошло на глазах у госпожи. Ради своих детей она, не жалея, использовала силу семьи Донфанг, ведя войну против врагов!

Какая сила духа!

Если тебя пытаются убить, непременно нужно отомстить!

Какая глубокая ненависть... Это для её дочери, во имя правды! Но, поскольку на семью Донфанг давили три священные земли, они были вынуждены сдаться. Не пожелав заключить уговор, с бесконечной досадой и сердцем, полным скорби, семья исчезла для общества.

Дочь осталась неотомщённой, а её мать, бессильная, потерпевшая поражение, скрылась.

И с тех пор она не возвращалась! Дни и ночи она бесконечно мучилась и страдала, всем сердцем горевала и скорбела. Как можно было терпеть страдания любимой дочери?

Гора должна обрушиться, а звери Суань – выйти из леса Тянь Фа!

Уже десять лет она провела в безлюдном захолустье! Разве приятно будет пожилому человеку находиться в таких жестоких условиях? Если этот день никогда не наступит, семейство Донфанг, их дети и внуки умрут в этой глуши? Из-за дочери впутать всю семью в такое… Как смотреть в лицо другим членам семьи?

Безвыходное положение… Если бы изначально не решили поступить таким образом, вся семья Донфанг была бы стёрта с лица земли, не имея возможности спастись! Оставалось лишь только влачить жалкое существование!

Цзюнь Мосе неожиданно сам для себя смог понять свою бабушку. На плечах у этого с виду пожилого человека была слишком тяжёлая ноша…

«Есть одно важное дело. Необходима помощь братьев и сестёр».