Так как в их глазах была глубокая и невыносимая печаль, они не могли смотреть друг другу в глаза! Они оба боялись, что если один раз взглянут друг на друга, их взгляды встретятся, крепко-крепко соединятся между собой, и они уже не смогут оторваться друг от друга…

Цзюнь Вуй медленно сделал шаг вперёд, но всё ещё не решался посмотреть на Хан Янь Яо. Однако её глаза, словно гвозди, вбитые в его лицо, застыли на нём, даже не моргая. Из них медленно стекали пронизанные светом слёзы; Цзюнь Вуй вытянул свои дрожащие руки и забрал памятные таблички из объятий Хан Янь Яо. В эту минуту всё его тело, словно объятое судорогой, дрожало. Внезапно он прижал таблички к своему лицу.

– Братья мои… племянники… лютая ненависть нашей семьи Цзюнь будет сегодня наконец-то отомщена! – у Цзюнь Вуя перехватило дыхание от слёз, и он легонько дотрагивался своим лицом до табличек. В этом момент у него возникло ощущение того, будто он ещё мальчишка и нежится в теплых объятьях своих братьев…

Внезапно заснеженная землю беззвучно задрожала, и из-под земли поднялся жертвенный алтарь!

Это Цзюнь Мосе, благодаря своей Суань и стихии земли, тайком соорудил этот жертвенный алтарь.

С серьёзным лицом положив эти четыре памятные таблички на него сверху, он приказал:

– Пусть все члены семьи Сяо подойдут сюда и опустятся на колени! Церемония поклонения павшим героям. Каждый человек должен совершить девять поклонов!

Тотчас же, все члены семьи Донфанг, проявив желание помочь ближним своим, каждый схватив по члену из семьи Сяо, начали прижимать их к земле около алтаря. Они давили рукой на их головы, заставляя их прижиматься к земле!

Несколько человек всё ещё возмущенно продолжали сопротивляться изо всех сил, но после нескольких мощных пощечин и вслед за ними вылетевших зубов, они всё же прижали свои головы к земле, и каждый как минимум девять раз.

– Сяо Син Юн, ты – глава семьи Сяо и также являешься главным старейшиной. Ты сотворил много зла и, сознательно действуя наперекор, умертвил славных героев. Ты совершил чудовищное преступление! Знай, что вся семья Сяо страдает по твоей вине, из-за тебя она останется без потомства, и из-за тебя они сегодня лишатся жизни! Сегодня я заставлю тебя спокойно смотреть на это. Всё потомство семьи Сяо будет потеряно, никого не останется в живых. Они все обречены на гибель! – Цзюнь Мосе безжалостно посмотрел на него и поднял руку, чтобы отдать следующий приказ: – Всем членам семьи Сяо, одному за другим, отрезать головы у жертвенного алтаря. А этого урода, Сяо Син Юня, оставить в самую последнюю очередь! Я хочу, чтобы этот ублюдок утонул в крови своих же близких и родных людей!

– Подождите! – отчётливо крикнул Юн Би Чен и повернулся, обращаясь к Цзюнь Мосе: – Молодой господин Цзюнь, как говорится, вари борщи, но не перебарщивай. Безусловно, семья Сяо в долгу перед семьей Цзюнь, но она уже и так разбита в пух и прах. Она совершенно бессильна, с ней уже кончено. Зачем же прибегать к такой жестокости?

– Юн Би Чен, ха-ха-ха! Я искал тебя так долго! – Цзюнь Мосе рассмеялся. – Глава загадочных восьми Великих мастеров, господин Юн, который ведёт очень скрытный образ жизни. Но тогда ты появился ради семьи Сяо, чтобы засвидетельствовать клятву семьи Донфанг. Сегодня, на основании законов природы, клятва была выполнена. Хочешь засвидетельствовать?

Юн Би Чен тяжело вздохнул и серьёзно сказал:

– Горная вершина Цзянь обрушилась, а Священные животные вышли из Тянь Фа, я уже это видел! Семья Донфанг, разумеется, может вернуться в этот грешный мир. Но, если по-прежнему производить безрассудные действия, убивать людей…

– Раз уже клятва выполнена, откуда другие возражения? Ой, или ты ещё что-то говорил? – Цзюнь Мосе мрачно взглянул на него и специально перебил.

– У меня нет никаких возражений по этому поводу, я только лишь надеюсь, что семья Цзюнь будет немного помилосерднее; так как семья Цзюнь не может прекратить возмездие, я только лишь надеюсь, что они смогут уйти из этого мира менее жестоким путём! – Юн Би Чен вздохнул. – Всех нас вырастили и воспитали отцы и матери, нет необходимости…

– Раз уж нет желания остановить возмездие семьи Цзюнь и то хорошо! Юн Би Чен, тогда ты был свидетелем поражения семьи Цзюнь, заставил принести семью Донфанг клятву, что они больше не будут мстить; на этот раз ты тоже останешься сторонним наблюдателем! Скажи мне вот что: сейчас-то откуда у тебя право стоять здесь и разводить демагогию? – Цзюнь Мосе мрачно и пугающе рассмеялся. – Сейчас всё, что ты можешь сделать – это то, что у тебя лучше всего получается – побыть свидетелем! Стань свидетелем успешного возмездия семьи Цзюнь! Засвидетельствуй завершение процесса отмщения!

Сделав паузу, он тихо сказал:

– Будучи хорошим человеком всю свою жизнь, тем не менее постоянно подвергаешься оскорблениям и притеснениям со стороны других людей. Если ты не в состоянии ответить на это, то тогда люди просто сядут тебе на шею, да ещё и ноги свесят! Остаётся только отвечать самым жестоким и свирепым способом, и только тогда люди смогут запомнить. Таким образом я смогу объявить всем: вот что будет, если кто-то посмеет лезть ко мне! Цена расплаты будет очень высокой! – он рассмеялся. – Неудивительно, что этом мире столько хулиганов и мерзавцев, потому что от этого, в самом деле, очень много пользы: ты плохой человек, и никто не посмеет задирать тебя! Юн Би Чен, ты так думаешь, да?

Юн Би Чен задумался.

– В этом мире, если хороший человек сделает ошибку, тогда все остальные будут осуждать и критиковать его. Даже те, кто вообще не имеет никакого отношения к нему, не поленятся и тоже пнут его. Почему же, спросите вы? Да потому что все люди думают: этот человек хороший, сколько не ругай его, сколько не бей его, он всё равно не сможет ответить на это. А если вдруг всё-таки осмелится – тогда он уже не хороший человек, и снова он получит осуждения и презрение со стороны других людей.

Другой пример, если мерзавец и негодяй совершит какую-то очень плохую вещь. Большинство людей просто будет наблюдать со стороны, при этом лично не вмешиваясь в это. Потому что они все будут ждать, что закон должен наказать его. Если появится человек, который захочет вмешаться, тут же «добрый человек» напомнит ему: этот человек – негодяй и мерзавец, он способен на что угодно, если ты полезешь к нему, твоя семья может оказаться в опасности. Во всяком случае, есть органы власти, есть закон… зачем тебе вмешиваться в это? И тогда по совету «доброго человека» он отступится и не станет ничего предпринимать. По прошествии долгого времени, закон так и не накажет его, или этот негодяй и мерзавец сможет избежать его, и окажется так, что он будет жить спокойнее и свободнее, чем большинство других людей в этом мире! – Цзюнь Мосе с насмешкой в голосе закончил свою мысль. – Поэтому я не хочу быть хорошим человеком! И уж тем более платить добром за обиду! Я могу только заплатить кровью за кровь! Я предпочитаю, чтобы весь мир боялся меня, и не прошу уважать и почитать меня! Вот такой я и есть, Цзюнь Мосе!

Договорив эти слова, он закричал:

– Немедленно приступить к исполнению наказания! Почтим память погибших героев! Кто осмелится хотя бы издать звук – сразу ко мне, я убью их лично! Убить всех, и никого не оставить в живых!

Раздался приказ, и начался кровавый дождь!

Головы одна за другой отлетали к жертвенному алтарю…

Несомненно, это акт чудовищной жестокости, но для семьи Цзюнь и семьи Донфанг он вызывал всеобщее чувство удовлетворения!

Они наконец-то отомстили своему самому ненавистному врагу!

По мере того, как Сяо Син Юн утопал в кровавом потоке, члены семьи Цзюнь выполняли три коленопреклонения с девятикратным поклоном к памятным табличкам Цзюнь Ву Хи и всех остальных.

С неба большими хлопьями повалил снег, и завыла буря!

Донфанг Вэн Синь, Цзюнь Вуй и Хан Янь Яо продолжали стоять на коленях у жертвенного алтаря, с чувством глубокой любви глядя на таблички, они стояли очень долго и не двигались.

«Ву Хи… мой муж… выйдя за тебя замуж у меня не было сожалений, за всю свою жизнь я ни о чём не сожалела, ты же знаешь? Хотя нам было отведено мало времени, и мы прожили как супруги всего десять лет, но для меня эти десять лет показались вечностью! Это были самые счастливые и самые драгоценные десять лет в моей жизни! Шестнадцать лет и восемь месяцев… Ву Хи… я надеюсь, ты сможешь ещё немного потерпеть. Подожди, пока я устрою Мосе… увижу, когда он обзаведётся семьёй и своим домом… и я сразу отправлюсь к тебе… надеюсь, что в следующей жизни мы снова будем мужем и женой! Надеюсь, из поколения в поколение, сквозь года и вместе до самой старости!» – Донфанг Вэн Синь с взглядом, полным любви и скорби, смотрела на табличку с именем своего мужа, говоря про себя:

– «Тогда, чтобы я пришла в себя и успокоилась, Мосе, уговаривая меня, сказал, что сможет оживить тебя... Тогда я сделала вид, что поверила, но, на самом деле, я знаю, это невозможно… Люди умирают, словно гаснет свеча, как можно их оживить? Пусть даже Мосе действительно обладает сверхъестественными способностями и даже сможет вернуть тебя с того света, но с тобой ушло столько твоих братьев. Как ты можешь оставить их там одних? Боюсь, что даже если у тебя и получится ожить, но ты не сможешь принять этот факт…

Но я тогда я должна была сделать так, чтобы он поверил, что я верю ему… очнувшись, я поняла, что, если я вот так просто уйду… наше дитя… он просто не сможет вынести этого… Мосе, наш мальчик… он, правда, так намучился, он так настрадался, под его сильным внешним видом скрывается хрупкое сердце. Даже Мо Ю и Мо Шу провели под нашим покровительством и заботой шестнадцать лет… Остаётся только Мосе, ему как раз шестнадцать лет, без отца и без матери… отец погиб… а мать находилась так долго в глубоком сне… мы действительно так много ему задолжали… я должна увидеть, как он обзаведётся семьёй и детьми, только тогда я со спокойной душой смогу отправиться к тебе… мне надо позаботиться о нашем единственном сыночке…

Мо Ю, Мо Шу, мама тоже скучает по вам… правда, очень сильно скучает по вам! Мо Шу с малого возраста был непослушным, Мо Ю, ты должен хорошо заботиться там о братике. Не дай ему навредить себе; уважайте и почитайте вашего отца, дядю… Каждый год мама шьёт для вас новую одежду, готовит ваши самые любимые блюда… если скучаете по маме, вы непременно должны присниться мне. Встретиться со мной, чтобы я как следует рассмотрела вас… поглядела на ваши капризы и непослушания, для мамы вы – всё те же маленькие озорные мальчики, что и прежде… если в следующей жизни я снова буду вашей мамой, я постараюсь возместить вам всё, чего вы были лишены…» – Донфанг Вэн Синь молча стояла на коленях и говорила сама про себя, и рассказывала своим давно покинувшим этом мир мужу и детям, что так давно хотела им сказать, как сильно она скучала, и все свои самые сокровенные мечты и желания…

Снег постепенно падал на её одежду и волосы, превратив их в серебристо-белые… она совершенно не двигалась, продолжая говорить и говорить….

Цзюнь Вуй, словно статуя, прямо и непоколебимо стоял на коленях, рядом с ним стояла Хан Янь Яо, и, несмотря на то, что тревога в его сердце немного уменьшилась, он сейчас по-прежнему не знал, как ему быть.

Глядя на овдовевшую невестку, глядя на имена на памятных табличках своего старшего брата и двух племянников, его сердце почти разрывалось на части…

«Как я должен поступить?! Небеса, подскажите мне ответ, как же мне быть?!»

Стоявшая на коленях рядом с ним Хан Янь Яо испытывала то же самое!

Они оба были в растерянности и не знали, как им поступить дальше.