От лица Артура Лейвина:

Силуэт огромного замка, окутанного темнотой, продолжал увеличиваться, но приближался ли я к замку, или замок двигался ко мне, я не знал. По мере приближения силуэта я постепенно смог разглядеть детали замка: развевающийся флаг, покоящийся на вершине самой высокой башни, великолепный фонтан с замысловатой резьбой, высокие ворота с острыми шипами и колючей проволокой.

Постепенно тени, покрывающие замок, отступали, открывая всё больше его внешнего вида. Я смог разглядеть изображение пылающего феникса на флаге дома и воронов, собравшихся на воротах. Однако чем ближе я подходил к замку, тем ужаснее становилось мне на сердце. Я оказался под высокими воротами и встретился взглядом с особенно гротескным вороном. Несколько секунд он рассматривал меня, но затем каркнул и возобновил своё пиршество.

Что он там ел?

Я не мог разглядеть этого снизу, но почему-то мне захотелось узнать, чем пируют те вороны.

Неослабевающее стремление узнать...

Я начал взбираться на ворота, не обращая внимания на шипы от колючей проволоки, впивающиеся мне в руки. Чем выше я забирался, тем больше ворон собиралось на воротах, присоединяясь к празднику. В какой-то момент меня окутало вороньими перьями настолько, что я погрузился в сплошную темноту. Я закричал, чтобы они исчезли, но не раздалось ни звука. Несмотря на невнятный крик, стая рассеялась, открыв то, что они так жадно поглощали.

Это были отрубленные головы Тессии и моей семьи, насаженные на чёрные шипы. На их лицах отсутствовали куски плоти. Их молочные глаза без век, казалось, смотрели вдаль, а рты без губ висели открытыми.

Когда я потянулся к ним, чтобы снять их с шипов, на которые были насажены головы, все их взгляды внезапно сфокусировались на мне, и они закричали, в их ртах были видны насекомые, которые поедали их изнутри.

«ЭТО ВСЁ ТВОЯ ВИНА!»

От внезапной громкости их голосов я потерял хват и упал вниз, а их безжизненные глаза продолжали смотреть на меня.

Я вскочил с каменного пола, на котором лежал. Холодный пот уже пропитал мою одежду, когда я сидел, тяжело дыша.

Это был всего лишь сон.......

Я взглянул на свои ладони и обнаружил, что они дрожат. Пока я пытался привести в порядок своё дыхание, чей-то незнакомый голос напугал меня, и я резко вскочил на ноги.

Я повернулся в сторону источника звука, только для того, чтобы уставиться на тёмную фигуру в углу моей камеры.

Когда она шагнула ко мне, я смог разглядеть, кто она.

«Приветик» — ласково сказала женщина, вот только её рот не двигался. У её голоса был успокаивающий тембр, который щекотал мне ухо.

Меня осенило, что женщина, которая только что говорила, была оставшимся Копьём Алдуина. Я мельком видел её сегодня ранее, только, как и раньше, она была покрыта плащом, скрывавшим её внешность.

Больше всего меня удивил тот факт, что, несмотря на то, как близко она была ко мне, я совершенно не чувствовал её присутствия. Это напомнило мне, когда Вирион выпустил вторую фазу своей звериной формы, за исключением того, что для неё это казалось таким же естественным, как дыхание.

«Ни слова. Я принесла тебе послание от короля Эралита» — прошептала она из-под своего плаща, наклоняясь ко мне вплотную, когда протягивала мне лист бумаги.

Я начал читать его, как только письмо оказалось у меня в руках.

Дорогой Артур,

Хотя объяснения и извинения за недавние события, связанные с катастрофой в академии Ксайрус, в порядке вещей, я боюсь, что масштаб этого инцидента гораздо глубже и зловещее, чем кажется на первый взгляд.

У тебя не так много времени. Через несколько часов Совет признает тебя и Синтию Гудскай виновниками террористического акта, который произошёл в Ксайрусе. Директор Гудскай будет приговорена к публичной казни, но ты и твоя связь будете только заключены в тюрьму. Мне жаль, что я не смог сильно помочь тебе в этом вопросе. Мой голос просто не может победить против единого фронта гномов и людей.

То, что я собираюсь рассказать тебе дальше, — это то, что не предназначалось для моих ушей. Мне ещё предстоит найти все недостающие части, но то, что я услышал между королём Глайдером и Доусидом, было то, что они планируют доставить тебя кому-то. Я не знаю кому, но, похоже, это единственная причина, по которой они сохраняют тебя живым и невредимым. Я уже отправил своего отца с несколькими сопровождающими, чтобы он отвёз твою семью в скрытое место, где они будут в безопасности от тех, кто хочет причинить вред твоей семье или использовать их против тебя. Считай это небольшой компенсацией за всё, что ты сделал для Тессии. Надеюсь, это, по крайней мере, даст тебе некоторое душевное спокойствие. Даже если моё Копьё сможет освободить тебя из камеры, как только ты выйдешь наружу, все остальные Копья будут оповещены. Приношу свои извинения, так как это пока всё, что я могу для тебя сделать. Будь сильным и крепись.

Алдуин Эралит

Как только я сложил письмо, оно рассыпалось в прах между моими пальцами. Оглянувшись назад, я увидел, что женщины Копья по имени Айя, которую я ожидал увидеть, больше не было, она исчезла так же тихо, как и появилась.

Я должен признать, что с моей груди свалилось тяжёлое бремя. Безопасность моей семьи волновала меня всё это время. Благодаря информации, переданной от Виндсома, поведение Совета после нашей первой встречи заставило меня усомниться в том, что Вритра играет во всём этом какую-то роль. Однако теперь, когда Совет принял решение о публичной казни директора Гудскай, я был почти уверен, что в этом замешан клан Вритра.

Изначально я подозревал, что дом Уайкс замешан в этом деле, чтобы как-то склонить чашу весов за убийство Лукаса не в мою пользу, ведь в конце концов, они были семьей с высоким достатком и влиянием. Но у семьи Уайкс нет причин для того, чтобы вовлекать директора академии Ксайрус. Даже если бы Гудскай не была из влиятельной семьи, одно её имя имеет вес на всём континенте. Семья Уайкс в одиночку не смогла бы повлиять на Совет настолько, чтобы заставить их сделать что-то столь опрометчивое, как приговорить её к публичной казни. Даже если возложение вины на Гудскай облегчит часть бремени, с которым Совет столкнётся со стороны общественности, её смерть не будет стоить того...

Если только не было третьей стороны, которая подкупала или принуждала Совет.

Я сел, выпустив ещё один глубокий вдох, в голову пришли мысли о том, как в прошлой жизни я отказывался привязываться к кому-либо, потому что не хотел иметь никаких слабостей. Тряхнув головой, чтобы отогнать мысли, я прислонился спиной к холодной стене, размышляя и придумывая план.

***

«Подъём!» — раздался резкий баритон.

Мои глаза распахнулись от резкого звона и лязга металлических ворот.

Перекатившись на живот, я толчком поднялся на ноги, разминая ноющие кости ото сна на твёрдом, каменном полу.

Я ожидал увидеть Ольфреда, так как именно он привёл меня в камеру, но вместо этого я имел прискорбное удовольствие проснуться под счастливым лицом Байрона. Под счастливым я подразумевал хмурое нетерпение, сдобренное ненавистью к самому моему существованию, написанному на его лице. Я не виню его, поскольку именно я убил его младшего брата, но я почему-то чувствовал, что его смерть была не единственной причиной его откровенной враждебности.

«Совет ждёт» — резко проговорил Байрон, открывая ворота. Копьё грубо схватило меня за руку и наполовину вытащило из камеры, предварительно связав мне руки и прикрепив запечатывающий артефакт обратно к груди.

«И тебе доброго утра. Я погляжу, ты не очень-то ранняя пташка» — усмехнулся я, пытаясь удержаться от падения, пока он продолжал дёргать меня за руку.

Копьё ничего не сказало в ответ, хотя его холодный взгляд говорил о многом. Когда мы направились к выходу, я заметил, что камера, в которой держали директора Гудскай, была открыта.

Мы оказались перед совершенно другой комнатой, нежели вчера: большие двойные двери, которые возвышались достаточно высоко, чтобы впустить гигантов, были закрыты на замок, а с другой стороны доносились приглушённые звуки.

«Ты не представляешь, как я жду суда» — сказал Байрон, его челюсти напряглись, а хватка на моей руке стала ещё крепче.

«Не волнуйся, я обязательно прослежу, чтобы с твоей семьей обошлись так же, как ты обошёлся с моей» — Копьё повернулось ко мне, его губы изогнулись вверх в ухмылке, ровно настолько, чтобы обнажить острые клыки.

Если бы я не получил письмо прошлой ночью, я бы, возможно, забеспокоился, но, зная, что они надёжно спрятаны и что сейчас я нужен Совету живым и невредимым, его пустые угрозы мало что значили.

«Ты на полном серьёзе пытаешься затеять драку с тринадцатилетним?» — я покачал головой, используя своё лучшее выражение разочарования.

Резким движением он поднял меня с земли, и внезапно я оказался лицом к лицу с Байроном.

«Я не думаю, что ты понимаешь, что с тобой сейчас произойдёт. Ты либо умрёшь, либо будешь молить о смерти, а твой питомец станет любимцем одного из королей. Думаешь, это касается только тебя? Я позабочусь о том, чтобы твою семью и всех, о ком ты хотя бы отдалённо заботился, ждала жалкая смерть» — выплюнул он, пока мои ноги болтались над землей.

«Да-да, великое Копьё Байрон собирается отомстить за своего слабоумного младшего брата, который решил перейти на тёмную сторону и устроить резню невинных студентов, мучая подростка, который избавил его от страданий, и убить его семью тоже. Да здравствует Копьё Байрон!» — я попытался изобразить удивление, но подозревал, что мой монотонный голос всё же выдал меня.

Я видел, как его правая рука сжалась в кулак, но он только прищёлкнул языком от отвращения и швырнул меня обратно на пол с достаточной силой, чтобы я покатился к высоким двойным дверям. Отряхнувшись как можно лучше со связанными руками, я остался сидеть, прислонившись головой к дверям и подмигнув Байрону.

То ли Байрон не видел, то ли решил проигнорировать меня, но когда я уже собирался что-то сказать, я услышал слабые звуки, доносящиеся с другой стороны дверей. После ассимиляции с драконьей волей Сильвии всё моё тело укрепилось, включая чувства и рефлексы. Это было не до такой степени, чтобы я мог продержаться несколько минут против Копья без магии, но мой слух был достаточно силён, чтобы смутно различить знакомые голоса внутри защищённой комнаты.

«...виновник...»

«...отказывается отвечать...»

Казалось, что Совет уже почти закончил выносить приговор тому, кого я мог бы смело назвать директором Гудскай.

«...приговорена к публичной казни».

Последнее утверждение прозвучало особенно громко от рокочущего голоса Доусида.

После минутного молчания высокие двери, к которым я прислонился, вдруг без скрипа распахнулись внутрь, заставив меня откинуться назад. Подняв глаза от пола, я увидел, что тот же охранник, который впустил Варай, Ольфреда и меня во время первого заседания Совета, смотрит на нас без каких-либо эмоций.

«Совет готов» — сказал стражник, переводя взгляд с меня на Байрона.

Поднявшись на ноги, я успел мельком взглянуть на бывшего директора академии Ксайрус, когда её выводили обратно двое охранников.

Её взгляд был твёрдым, но челюсти напряглись в подавляемом гневе, когда она проходила мимо меня.

Сохраняя бесстрастное и нечитаемое выражение лица, пока плёлся к Совету, я изучал лица каждого из них.

Усевшись на единственный стул, я молча ждал, когда они начнут. Байрон появился позади Блейна Глайдера, и когда двойные двери с громким стуком закрылись, в комнате воцарилась жуткая тишина. Первым заговорил король гномов, его глаза были прикованы к стопке бумаг, которые он начал тасовать.

«Парень, да будет тебе известно, что Совет милосерден. Несмотря на то, что твои отвратительные действия против одноклассника обычно приводят, по крайней мере, к разрушению ядра маны, мы решили, что, поскольку твои действия были совершены ради высшего блага, твой приговор будет следующим: Артур Лейвин должен быть лишён своего предыдущего титула мага и всех сопутствующих ему преимуществ. Он также должен быть заключён в тюрьму до дальнейших распоряжений» — Доусид говорил в величественной манере, как будто он действительно считал себя благожелательным.

Наступило короткое молчание. Я подозревал, что король гномов ждёт, пока я осыплю его благодарностями и другими формами лести, прежде чем он заговорит снова.

«Есть ли что-нибудь, что ты хотел бы сказать напоследок?» — спросил он.

«Всего несколько вопросов... Ваше Величество. Хотя с основным наказанием вопросов нет, но что вы подразумеваете под заключением в тюрьму до «дальнейшего рассмотрения»?» — я наклонил голову.

«В течение следующих нескольких недель мы будем следить за тем, как переживают катастрофу в академии Ксайрус пострадавшие и их семьи. Как только мы увидим, что прошло достаточно времени и воспоминания о твоих действиях более или менее рассеялись в сознании общественности, мы освободим тебя. Считай, что это что-то вроде временного заключения вместо тюрьмы» — объяснил Блейн, натягивая улыбку, которая не доходила до его глаз.

«Понятно. Достаточно справедливо, я полагаю. Что насчёт моей связи?» — спросил я. Как только Байрон выпустил меня из камеры сегодня утром, я попытался связаться с Сильви, но застал мёртвую тишину.

«Совет и так уже достаточно доброжелателен, чтобы оставить тебя в живых, а ты просишь ещё большего?» — огрызнулась Глаудера, стукнув толстой ладонью по приподнятому столу.

«Сохранение твоей связи — это другой вопрос, Артур. Часть приговора, по которому ты теряешь свои права мага, означает, что ты больше не сможешь иметь связь».

Алдуин был единственным, кто сказал мне об этом. Если бы это был кто-то другой, я бы отреагировал иначе, но, читая тонкие смыслы в его интонациях и словах, я знал, что он лишь пытается уберечь меня от неприятностей...

Когда наши глаза встретились ещё на несколько секунд, я вынужденно кивнул.

«Я понимаю, Ваши Величества».

«Хорошо. Байрон, отведи его обратно в камеру, но держи его скованным» — Блейн махнул нам рукой.

Я в последний раз изучил выражения лиц всех присутствующих. Хотя лицо Блейна было более самоуверенным, чем во время вчерашнего суда, его жена всё ещё выглядела бледной от чувства вины. Гномы оба были надменно высокомерными, что придавало мне уверенности в том, что именно они больше всего связаны с Вритрой, в то время как Алдуин и Мериал оба носили стоические выражения в качестве масок.

Я мог сказать, что Байрон был в ярости, но он молчал на протяжении всего обратного пути в мою камеру. Я решил, что лучше не злить его в его нынешнем состоянии, поэтому тоже молчал.

Я ожидал, что меня отведут в ту же камеру, в которой я был раньше, но вместо этого меня спустили в другое помещение. С настоящей кроватью и туалетом, я бы принял её за комнату, если бы не решётки, которые не давали мне сбежать.

Закинув меня внутрь с немного большей силой, чем нужно, Копьё бесшумно ушло. Мои руки по-прежнему были скованы перед собой, а артефакт оставался вмонтированным в мою грудь, ограничивая мои возможности.

Я не мог сказать, сколько прошло часов, была ли это ночь или день, так как окна отсутствовали, но пока я терпеливо сидел там, звук мягких шагов приблизился.

«Похоже, ты меня ждал» — вздохнул голос.

Мои губы изогнулись в улыбке, когда я взглянул на поразительно знакомое лицо.

«Чертовски вовремя, Виндсом».