«Фух».

Вытерев пот с тела полотенцем, которое я повесил рядом, я снова надел халат. Я стоял на террасе заднего двора, и только полная луна освещала территорию. Сильви свернулась калачиком рядом со мной, ее теперь уже белый мех вздымался и опускался в соответствии с ритмом ее дыхания.

Когда все остальные спали, я мог спокойно тренироваться в свое удовольствие. Последние несколько недель я мало чем занимался, кроме тренировок, помогая расти Элайдже и моему отцу, а также давая несколько советов моей младшей сестре.

Элли тренировалась не так много, но ее прогресс все равно был довольно приличным. Я предсказал, что она пробудится примерно в одиннадцать лет, если будет продолжать в том же темпе, может быть, даже в десять, если она действительно начнет больше стараться. Я испытывал странное удовлетворение, когда наблюдал, как моя сестра играет с подругами, которых она завела в школе для дам — небольшом классе благородных девушек, собранных вместе, чтобы их научили этикету и основным бытовым навыкам. Ранее я узнал, что большинство населения считает, что «правильные» и «утонченные» леди должны обладать манерами и грацией королевы, но при этом уметь готовить и шить для своего мужа.

В мире, в котором я жил раньше, женщины работали наравне с мужчинами, и фраза «женщины должны сидеть дома» стала табу, часто вызывая гнев как женщин, так и мужчин, если произносилась вслух.

Однако то, чему Элли научилась в школе, похоже, было только для публики. Хотя Элли уже спала, она заранее закатила истерику, сказав, что не ляжет спать, если я не побуду с ней перед сном.

Я не мог удержаться от усмешки, когда сравнивал это испорченное поведение с утонченным, изящным видом, который она показывала перед своими друзьями, ведя себя как леди и все такое. Я чуть не лопнул от смеха, когда она обратилась ко мне «дорогой достопочтенный брат» в присутствии нескольких девочек ее возраста на чаепитии.

Приближался день рождения моей сестры, и я мог сказать, что она нетерпеливо интересовалась, какой же подарок я ей вручу. Зная ее, она, вероятно, будет рада любому, если только я хорошенько подумаю, но с моим характером я хотел подарить ей что-то полезное. Проблема была в том, что у меня не было денег. Это чертово кольцо стоило мне всего золота, которое я заработал в качестве искателя приключений.

Я немного подумал о том, что можно сделать, чтобы заработать деньги, когда кое-что пришло мне в голову. Одно из очевидных преимуществ, которым я обладал, заключалось в том, что в моем разуме содержались идеи и изобретения, которые еще не были разработаны в этом мире.

С довольной ухмылкой на лице я вернулся к тренировкам. Было две вещи, на которых я сосредоточился, помимо развития своего ядра маны, которое, по моим расчетам, должно было достичь темно-желтой стадии к тому времени, когда я пойду в академию. Во-первых, я усиленно тренировал навыки атрибутов молнии и льда, которые были моими самыми сильными сторонами.

Я решил, что буду держать в секрете свои способности к огню, воде, молнии и льду во время пребывания в академии Ксайруса. Быть искусным двухэлементным усилителем — это самое большое внимание, которое я хотел бы получить за годы пребывания там. И поскольку Лукас видел только, как я использовал атрибут огня во время похода в подземелье и на экзамене, ему будет еще сложнее собрать все воедино, если я буду использовать только магию земли и ветра. Если бы я специально не тренировал магию земли и ветра до поступления в академию, этого было бы более чем достаточно, чтобы выдать себя за простого «талантливого гения», что не вызовет лишних вопросов.

Я открыл одну из книг, которые принес с собой из библиотеки. Мне удалось найти несколько ограниченных книг по навыкам девиантов, содержащих некоторую информацию по молнии и льду. Похоже, что для молнии существовало два основных метода, которые предпочитали усилители. Один из них был внутренним, а другой — внешним. Из-за уникальных свойств молнии по сравнению с другими элементами и их девиантами, некоторые люди сосредоточились на использовании навыков внутренней молнии, что, как утверждалось, было гораздо сложнее.

Громовой Импульс был одной из техник внутренней молнии, которую я разработал, и которую можно было рассматривать как ступеньку к гораздо более мощным навыкам. Далее в книге говорилось лишь о том, что пользователи внутренних молний в большинстве своем довольно рано достигают предела, после чего переходят на внешние техники. Это означало, что навыки внутренней молнии не были достаточно развиты, чтобы люди могли найти в них преимущества.

Я тоже выбрал этот путь. Несмотря на то, что у меня за плечами было несколько навыков внешней молнии, я знал на собственном опыте, насколько мощнее внутренние навыки по сравнению с внешними аналогами. Конечно, это может быть не так эффектно, но мне нужно было не ослепительное световое шоу, а абсолютная сила. Потребуется время и терпение для развития, но я уже знал, что вознаграждение будет огромным, так как представлял, как на уровнях выше просто использую небольшой ток молнии, чтобы улучшить свою реакцию.

Что касается моих навыков льда, я хотел сосредоточиться на навыках массового действия, чтобы сражаться с несколькими противниками. Комбинация навыков Белого Огня и Абсолютного Нуля была самой сильной, которую я мог использовать только под мощным усилением, полученным от второй фазы драконьей воли. Я предположил, что на данный момент, даже если бы у меня была техника и теория для молнии или льда, мне нужно было бы быть в фазе Интеграции, если я хочу использовать более мощные навыки.

Я не мог не испытывать нетерпения по этому поводу, но сейчас я мало что мог сделать, кроме как тренироваться. У меня было так много преимуществ, но я все еще был недоволен уровнем своей силы. Я мог с уверенностью сказать, что если бы мне пришлось сражаться с бывшим мной из моего старого мира, я бы победил. Благодаря количеству маны в этом мире и тому факту, что у меня была воля дракона наряду с ротацией маны, я мог легко одолеть своего прежнего «я». Однако мир, в котором я находился, был полон опасностей, гораздо больших, чем опасности в моем прошлом мире, поэтому успокоение себя в конечном итоге может оказаться губительным.

Я взял другую книгу, которая была о звериной воле. Я уже читал ее однажды, поэтому перешел к части, посвященной ее тренировке, что заставило меня беспомощно вздохнуть. Я предвидел, что так будет, но не мог не расстроиться, когда читал это в первый раз. Казалось, что лучший способ тренировать приобретенную волю зверя — это учиться у самого зверя. Единственной альтернативой было тщательное изучение самого зверя, чтобы укротитель мог изучать и практиковать его черты.

О первом варианте не могло быть и речи, поскольку Сильвия либо погибла, либо стала заложницей того существа, которым была эта чернорогая фигура. Второй вариант тоже имел свои ограничения. Тот факт, что я вообще мог использовать один из навыков «Приобретение» и даже перейти к фазе Интеграции, объяснялся преимуществами наследного укротителя, где определенная доля понимания шла в комплекте с волей зверя. Даже для дракона она казалась такой уникальной. Я не мог даже представить, какими способностями она обладает. Я жалел, что она не оставила мне подсказок о том, какими были некоторые из ее способностей до того, как все случилось.

«Очнись!» — сказал я вслух, шлепая себя по обеим щекам. Если я буду унижаться из-за того, чего у меня нет, это ничего не решит.

Помимо тренировки магии атрибутов молнии и льда, другим навыком, который я хотел освоить, была антимагия.

Теория заключалась в том, что атрибут маны был направлен, будь то через форму заклинания или через обширные знания навыка, в проецируемое место назначения или в собственное тело заклинателя. Говоря очень технически, эти частицы маны были в основном закодированы, чтобы воздействовать либо на атмосферу, либо на конкретную цель для достижения определенного результата. Существовала очень небольшая задержка с того момента, когда маг использовал закодированные частицы маны, до того момента, когда эти частицы оказывали воздействие и формировали заклинание.

Во время этой задержки, если бы я мог потенциально разрушить эти частицы маны своей собственной маной, я бы смог незаметно прервать заклинание, даже не дав ему сформироваться.

Хотя в теории это звучало потрясающе, существовало несколько проблем. Во-первых, чтобы это сработало, я должен был знать, какое заклинание использует противник. Это не было проблемой, когда заклинание произносил маг или даже усилитель, но в случае умственного заклинания или даже безмолвного, я должен был понять, что это за заклинание, по составу маны в течение доли секунды, когда манипулируемые частицы маны были использованы, прежде чем они начали действовать и сформировали заклинание.

Это требует изучения огромного количества заклинаний и выяснения, какие навыки могут эффективно их нейтрализовать. От одной мысли об этом у меня начинала болеть голова. Большинство заклинаний можно было определить с помощью теории магии, но способность почти мгновенно придумывать правильное заклинание для противодействия означала, что я должен знать их наизусть. Однако я знал, что овладение этим навыком будет бесценным преимуществом, особенно для такого человека, как я, способного манипулировать всеми четырьмя стихиями.

Подхватив свои книги, полотенце и Сильви, я направился обратно в свою комнату. Винсент предложил другую комнату для Элайджи, но мои родители не разрешили, так как он был гостем Лейвинов, а это означало, что он должен жить в одной из наших комнат. В качестве компромисса я попросил их просто принести еще одну кровать для Элайджи, так как комната была более чем достаточно просторной.

Когда я вернулся в свою комнату, Элайджа уже крепко спал, лежа на спине со сложенными на груди руками, как будто он лежал в гробу.

Даже когда он спал, он выглядел таким честным и правильным парнем. Элайджа был хорошим другом, и нам помогало то, что наши характеры дополняли друг друга. Элайджа был довольно необычным. Несмотря на свой прямолинейный, строгий вид, в основном из-за прически и очков, он был очень эмоциональным. Он был логичен в том смысле, что у него были принципы, от которых он никогда не отказывался, что делало его очень честным и надежным, но когда дело касалось людей и отношений, он часто думал «сердцем», что делало его весьма уязвимым, если люди решали воспользоваться им.

Что касается меня, то ли потому, что я прожил и помню свою предыдущую жизнь, я мог видеть себя только аналитиком и несколько интриганом. Признаться, я с трудом доверял людям и всегда старался думать на пару шагов вперед. Я немного сожалел об отсутствии невинности по сравнению с обычными одиннадцатилетними детьми, но я понял одну вещь: когда дело доходило до тех немногих близких отношений, которые у меня были, я становился очень заинтересованным в них, почти до безобразия. Может быть, это как-то связано с тем, что в прошлой жизни я был сиротой? Потому что единственным близким мне человеком была воспитательница, которая подобрала меня, но была позже убита?

Даже будучи королем, я не мог с уверенностью сказать, что был самым зрелым, причем во многих аспектах. Я бы даже сказал, что был не очень похож на короля, но одно я не мог изменить — это то, как много значения я придавал тем, кем дорожил.

Быстро приняв душ, я лег в постель, заставив Сильви зашевелиться во сне. Она прижалась ко мне и снова начала ровно дышать, медленный ритм ее дыхания убаюкивал меня.