Глава 345

«После ухода я также немного поинтересовался положением семьи Лань». Медленно сказал Дибэй Чэнь.

Когда Байли Хунчжуан это услышала, ее глаза навострились, ее чистое очаровательное лицо наполнилось серьезностью, «Как это было?» Этот кусок нефрита был единственным доказательством ее личности. Узнав, что она не была дочерью Байли Женьяна по рождению, она всегда носила этот кусок нефрита на шее.

Она также хотела узнать о своем происхождении.

Дибэй Чэнь поджал свои тонкие губы, тяжесть была в его красивых глазах.

«Семья Лань наложила очень плотную крышку на это. Я отправлял людей заглянуть под нее, но губы людей семьи Лань были запечатаны, когда дело доходило до этого».

«Однако я был все еще способен подтвердить, что Лань Юньсяо был против семьи Лань. И…это было точно 15 лет назад!»

Когда Байли Хунчжуан услышала это, выражение ее лица сменилось. Сроки совпадают. К тому же там был вопрос насчет нефрита. Если бы там не было других неожиданных событий, это могло было быть истинной ее происхождения.

«Ты исследовал причину, по которой Лань Юньсяо и семья пошли против друг друга и стали врагами?» У Байли Хунчжуан были некоторые сомнения, поскольку Лань Юньсяо был самым любимым сыном главы семьи Лань, а также самым вероятным кандидатом на пост преемника семьи Лань.

И поэтому у Лань Юньсяо не было причин становиться врагом для своей собственной семьи!

Дибэй Чэнь посмотрел на Байли Хунчжуан с запутанным взглядом в своих глазах, «Я также интересовался насчет этого. Боюсь, что причина, по которой они стали врагами, была ты».

Байли Хунчжуан была ошеломлена, «Я?»

Дибэй Чэнь кивнул, «Верно».

«Знание этого вопроса было спрятано очень хорошо. Я много расспрашивал об этом, но до сих пор смог узнать только части да куски. Однако, когда все было сложено воедино, я в общем понял правду».

«Ты помнишь о своем разрушенном даньтяне?»

Волнение появилось в глазах Байли Хунчжуан, когда они были сфокусированы, «Ты имеешь в виду, что причиной ссоры семьи Лань и Лань Юньсяо был мой разрушенный даньтянь? Возможно… я не была рождена с разрушенным даньтянем?»

Глаза Байли Хунчжуан навострились, когда эта идея зародилась в ее сердце. Она всегда считала, что она была рождена с разрушенным даньтянем.

Все это время она думала, что ее разрушенным даньтянь был из-за врожденных осложнений.

В конце концов, мир огромен, и можно найти всевозможные уникальные ситуации.

Несмотря на то, что шансы родиться с разрушенным даньтянем были низки, они не были нулевыми.

Но если все это было из-за людских действий, тогда боль и страдания Байли Хунчжуан ранее были из-за другого.

«Эта возможность велика». Выражение Дибэй Чэня была слегка притупленным, глубокий и непостижимый взгляд был на его лице, «Это было из-за того, что и Лань Юньсяо покинул семью Лань с его женой и дочкой».

«Тогда, следуя этим соображениям, человек, который разбил мой даньтянь, являлся членом семьи Лань?»

Как умна была Байли Хунчжуан? Несмотря на то, что Дибэй Чэнь ясно не заявлял об этом, только одного взгляда была достаточно, чтобы обосновать общую картину ситуации.

Если это было бы правдой, то она бессознательно взяла на себя бремя ненависти от первоначального владельца тела!

«В то время я была только ребенком. Как жестока была другая сторона, чтобы поднять руку против ребенка?»

Ребенок, все еще находящийся в колыбели, имел кем-то насильно разрушенный даньтянь. Как это было бы больно?

На сколько глубоким было возмущение другого, чтобы быть настолько жестоким к этому?

«Что касается этого, мне предстоит это еще узнать. В конце концов, это очень секретная информация о семье Лань. Однако я попробую порыться в этом».

Байли Хунчжуан слабо кивнула, вся ее внешность была прекрасна, как у цикады. С позицией Лань Юньсяо в семье Лань иметь мысли о том, чтобы причинить ей вред, означало, что другая сторона определенна не была в верхах семьи Лань.

Более того, для культивационной семьи типа семьи Лань это было не что иное, как огромное смущение, что ребенок, все еще находящийся в колыбели, стал жертвой такого предательства. Она боялась, что каждый член семьи Лань молчал по этому поводу, боясь сказать даже слово.