Глава 27. Вопрос о праве наследования

Гавейн встретил принца в комнате для гостей. Ребекка тоже была там, когда Гавейн взял ее с собой, чтобы она была более открытой.

Эдмунд Моэн был самым уважаемым сыном короля Анзу Франциска II. Гавейн не знал принца раньше, но он специально обратился к Херти и виконту Эндрю для этой поездки в столицу, чтобы получить информацию о королевской семье, поэтому он узнал довольно много о королевской семье.

Франциск II был уже в преклонном возрасте, но у него было несколько детей. Кроме своего маленького сына Эдмунда Моэна, у него были только еще один сын и дочь. Среди них старший сын Уэльс был чрезвычайно посредственным, робким и бесхитростным. Он уже давно был причиной беспокойства для старого короля. В течение первой половины своей жизни он был единственным сыном старого короля, поэтому Уэльс был наследным принцем в течение 17 лет. Но позже у Франциска II на старости лет родился сын. Обожаемая наложница родила ему двух близнецов. Это были принцесса Вероника Моэн и принц Эдмунд Моэн.

По сравнению с его посредственным старшим сыном, Уэльсом, близнецы были выдающимися людьми, демонстрируя исключительный талант в очень юном возрасте. Они были высоко оценены своими придворными учителями как за боевые искусства, так и за интеллект. Старый король, который беспокоился о своем наследнике, был спасен. Почти без колебаний он отменил статус своего старшего сына как наследного принца и приготовился передать право наследования трона своим новым детям.

Никто ни при дворе, ни в народе не имел никаких возражений против этого, и даже принц Уэльс принял это предложение безразлично.

Наследство престола Анзу не ограничивалось полом, но Эдмунд Моен в конце концов стал наследным принцем, но не по решению старого короля, а потому, что принцесса Вероника рано объявила, что собирается отказаться от права наследования престола, и она присоединилась к церкви Святого Света, став монахиней в соборе славы (она тем временем поднялась до первосвященника), что, очевидно, было запланировано заранее. Старый король, естественно, благословил свою дочь и отправил ее в церковь. Вскоре после этого он сделал Эдмунда наследным принцем, и таким образом наследование королевского дома Анзу завершилось довольно спокойно.

Многие люди думали, что "обращение" принцессы Вероники было на самом деле шахматным ходом королевской семьи. С помощью этого метода царь Анзу включил бы людей из королевской родословной в качестве высокопоставленных членов независимой церкви Святого Света. Более того, принцесса, которая отказалась от престола и посвятила себя Святому свету, действительно была персонажем, от которого церковь не могла отвернуться, независимо от его символического значения или в контексте того, что они могли бы получить от него. Но в то же время существовали и противоположные мнения, которые считали это признаком усиления влияния церкви Святого Света и размывания власти королевской семьи.

Там было много людей с обеих сторон, но, по мнению Гавейна, они должны были принадлежать к стратегическому агентству Fooyou Agency 1 . В конце концов, они просто несли чепуху…

Гавейна не интересовали властные ходы королевского двора. Или, возможно, он еще не достиг того уровня, на котором мог бы иметь какое-либо мнение по этому вопросу, поэтому он был сосредоточен только на молодом человеке перед ним.

Эдмунд Моэн был красивым мужчиной, и в нем чувствовались одновременно воинственность и утонченность ученого человека. Его манеры были достаточно хороши, чтобы служить примером из учебника. При встрече он лишь коротко поздоровался. Гавейн пробормотал Ребекке: – Ты это видела? Смотри и учись. Перестань постоянно думать о том, чтобы бросать в людей большие огненные шары.

Ребекке хотелось напомнить своему предку, что именно он недавно уговаривал ее использовать огненный шар, но она промолчала, боясь получить удар.

Эдмунд изобразил подобающую случаю задумчивую улыбку. – Я надеюсь, что вы будете чувствовать себя здесь комфортно. Если камергер и служанки плохо справляются с работой, вы можете просто сказать дворецкому Джеймсу.

– Будьте уверены. Нет ничего более удобного, чем оставаться в своем собственном доме. – Гавейн сел на стул с высокой спинкой. – Вы довольно хорошо содержали это место. Это почти то же самое, что было семьсот лет назад... вы даже восстановили мой любимый чайный сервиз. Вот это здорово. Присаживайтесь, не церемоньтесь.

– Сохранение прежней резиденции героя – это защита нашей чести, – сказал Эдмунд с любопытством и почтением. – Вам это может показаться смешным, но я вырос, слушая ваши истории. Я даже собрал набор копий, оружия и доспехов, которые вы использовали в свое время. Я воображал, что когда-нибудь тоже стану первопроходцем, как и вы, защищая людей... к сожалению, независимо от того, кто я – наследный принц или король, я не могу просто делать то, что хочу.

Гавейн несколько раз оглядел принца с головы до ног, пока тот неловко не заерзал и не сказал:

– А что, если я выгляжу не так?

– Расслабиться. Ты не должен говорить со мной, как с каким-то старомодным стариком, – Гавейн махнул рукой. – Я умер 700 лет назад, но мне было тридцать пять лет, когда я умер. Это не намного старше тебя.

На лице Эдмунда появилось неловкое выражение. – Гм, ты прав. Я не могу не добавить эти семьсот лет к твоему возрасту…

– Конечно, после этих 700 лет будет какой-то разрыв между поколениями, – усмехнулся Гавейн. – Например, в свое время мы говорили гораздо откровеннее, чем сейчас. Мы бы перешли к главной теме обсуждения после драки или выпивки, люди в наше время должны болтать о своих любезностях, прежде чем перейти к сути.

Эдмунд на мгновение остолбенел, а потом вдруг расхохотался, как будто с его души свалилась тяжесть. – Я так и знал. С тобой будет не так трудно разговаривать, как думал мой отец. Он даже постоянно напоминал мне, что я должен соблюдать этикет, и я сказал ему, что слишком много этой ерунды будет раздражать людей.

– Видишь. Это стиль разговора, который мне нравится. – Гавейн кивнул. – Ну, тогда давайте перейдем к делу. Ваша причина, по которой Вы пришли ко мне сегодня, заключается в том, чтобы получить от меня информацию, верно?

– ... Это немного чересчур прямолинейно…

– Именно таковы мы, древние. – Гавейн махнул рукой, думая, что те парни, которые были мертвы уже сотни лет, не выпрыгнут из могилы, чтобы прийти и избить его. По крайней мере, он был единственным человеком, способным на это, поэтому мог говорить все, что ему заблагорассудится. – Так что тебе не нужно пытаться это скрыть. Твой старик послал тебя сюда, чтобы получить информацию о моих мотивах, которые так внезапно появились из моей могилы, верно?

Эдмунд пожал плечами: – Мой отец имел в виду совсем не это. Он очень осторожен. Даже если бы он захотел узнать о ваших мотивах, он не стал бы так безрассудно посылать меня на встречу с вами. Я пришел сюда с собственным намерением. И я... действительно, мне любопытно узнать, с какой целью вы сюда приехали.

Гавейн жестом велел ему продолжать.

– Вы так долго спали. Вы, должно быть, знаете, что многое изменилось за эти семьсот лет, особенно... то, что случилось сто лет назад, – сказал Эдмунд, взглянув на Ребекку, – вы здесь из-за интереса к клану Сесилов?

– Этот вопрос слишком расплывчат. Я определенно пришел в интересах клана Сесилов, но вопрос должен быть в том, за каким аспектом этого я пришел? – Гавейн посмотрел на принца. – С моей точки зрения, есть много вещей, которые я могу поднять в интересах клана Сесилов. Самый очевидный из них – это наследование кланом Сесила титула великого герцога и южных земель. Это огромная тема для обсуждения, не так ли?

Эдмунд на мгновение замер. Он, казалось, не был уверен, говорит ли Гавейн серьезно или нет, но заставил себя улыбнуться и ответил: – Ваш титул и земли были унаследованы вашими потомками после вашей смерти. После этого ваш потомок нарушил закон королевства и больше не мог сохранять свои титулы и земли. Все это в соответствии с законами королевства…

Гавейн выпрямился, наклонился к Эдмунду и с двусмысленной улыбкой сказал: – Да, но по закону мои наследники могут унаследовать мой титул и земли только после моей смерти. Если я жив, то только мой старший сын может принять титул, который ниже моего и имеет ограниченное "право действовать в качестве представителя" (см. Примечание в следующем абзаце). И все потомки Сесила, кроме старшего сына, будут иметь только дворянский статус, но не будут иметь никаких законных прав действовать в качестве замены. Очевидно, что сейчас я жив, и ничто в законе Анзу не упоминает, в случае воскресшего человека, когда право наследования должно вступить в силу или стать недействительным, и как должны решаться конфликты, возникающие в период неудачи.

(Право действовать в качестве представителя в законе Анзу означает право квалифицированного благородного наследника действовать от имени клана, предоставляя ему привилегии и в то же время ответственность за любой риск, связанный с этим предприятием.)

Эдмунд: – Что?!

Гавейн широко раскрыл ладонь. – Итак, во-первых, наследство недействительно. Сто лет назад Грумман не должен был быть маркизом, и у него не должно было быть никаких законных прав представлять клан Сесилов. Ты просто взял что-то у того, кто даже не был подходящим преемником.

Ребекка ошеломленно посмотрела на своего предка. Она никогда не думала, что можно на самом деле выполнить такой маневр. Тем временем Эмбер, которая подслушивала, прислонившись ухом к стене, обернулась и посмотрела на рыцаря Байрона. – Он молодец! Он еще более бесстыден, чем я!

Выражение лица принца Эдмунда было почти на грани срыва. У него дернулся уголок рта. Через некоторое время он наконец сказал: – Но когда закон был принят, кто бы мог подумать, что вы вернетесь к жизни... Кроме того, однажды вы действительно умерли.

– Вот почему, когда ты разговариваешь со мной, отбрось эту логику и правила. Они стали недействительными, как только я открыл свой гроб, – засмеялся Гавейн. – Конечно, я пришел сюда не для того, чтобы отомстить за земли и титулы, отнятые у моих потомков. Я знаю, что сотню лет назад сделал этот никчемный потомок. Если бы я был там, то тоже забил бы его до смерти. Решение королевской семьи не было ошибочным, и я не собираюсь его отменять. Я просто хочу, чтобы вы знали, что если бы я действительно хотел придраться к законам королевства в интересах клана Сесилов, у меня было бы много способов сделать это, потому что есть только большая часть закона, которая вращается вокруг того, умру я или нет.

– Ладно, ладно, я понимаю. – Эдмунд поднял руки в знак капитуляции. – Вы говорили, что 700 лет назад люди были прямодушны и не очень хорошо умели ходить вокруг да около, но теперь мне кажется, что с вами еще труднее иметь дело, чем с моим преподавателем дебатов.

– Я не только пережил ранние нецивилизованные годы Анзу, но и пережил Гондорскую империю, когда она была на пике своего могущества, так что не стоит недооценивать древность 700-летней давности. – Гавейн скривил губы. – В нецивилизованные времена мы можем быть дикарями, которые пожирают перья и сырое мясо,а в цивилизованные времена мы можем дать вину 36 имен, каждое из которых сопровождается сонетом.

– ... Это действительно впечатляет, – согласился Эдмунд. – Тогда мы можем подробно обсудить то, о чем вы собираетесь поговорить с моим отцом завтра в полдень…

Гавейн кивнул, думая, что именно этого он и ожидал. По сравнению с той встречей, которую они должны были провести перед публикой на следующий день, настоящие переговоры действительно происходили сегодня…

Перевод: DragonKnight