Часть 20. Куколка — 20.02

Не могло быть всё так просто. Конечно нет. Только дела начали устаканиваться, и вот тебе, пожалуйста. Неподходящее время, как ни посмотри. И из всех возможных мест, это должно было случиться именно в школе.

Сплетница и Мрак готовились к встрече с Посланниками. Это исключало их из списка людей, к которым я могла обратиться. Форрест не мог свободно слоняться возле школы, он был слишком взрослым и привлекал внимание. Регент, Чертёнок или Сука? Вообще-то, мне требовалось исправить ситуацию, а не сделать её хуже.

Я потребовала у Шарлотты дополнительной информации:

РТ: "Он рядом?"

Шарлотта: "нет. здесь не ловит. пришлось выйти, чтобы позвонить".

Точно. Если я правильно помню, то Аркадия была одной из школ, оборудованных клеткой Фарадея, чтобы не давать детям звонить или отправлять СМС во время уроков.

РТ: “Что он делал?”

Шарлотта: “расспрашивал про тебя в коридорах, проверял, не видел ли тебя кто”.

Шарлотта: “я подошла и спросила, знал ли он тебя. он сказал нет. показалось слишком настойчиво и я тебе написала”.

РТ: “молодец”

Почти в точности то, что я могла бы ей поручить, будь я на связи.

РТ: "Этот Эрик блондин? Голубые глаза? Говорит, как будто только что пробежал стометровку и сейчас потеряет сознание?"

Шарлотта: "Да"

Мои подозрения подтвердились. Грег.

Шарлотта: "перемена скоро конч. нужно идти. что мне делать?"

Нет времени думать и составлять план. Многочисленные коды и протоколы, которые мы со Сплетницей ввели, отнимали драгоценное время и это раздражало.

РТ: "Вернись и посмотри, нет ли кипиша. Если сможешь, скажи ему, что я не в школе, но могу встретиться с ним позже."

Шарлотта: "ок".

Ожидая ответа, я протёрла матрас там, где в него впиталось чистящее средство, и потащила его наверх. Телефон зажужжал ещё до того, как я успела одеться и выйти на балкон.

Шарлотта: "он пропал. урок начинается. кипиша нет".

Чёрт. Не так плохо, как могло быть, но ситуация не разрешена.

РТ:"Какой следующий урок?"

Шарлотта: "Англ".

РТ: "Иди. Попробую его найти. Найду тебя, если будешь нужна. Молодец".

Я позволила ей вернуться к своим делам — не хотела, чтобы она слишком влезала в это дело.

Трудно переоценить значение хорошего помощника. Я чувствовала вину. Шарлотта, как и Сьерра в самые тяжёлые времена, брала на себя то, с чем не справлялась я сама. Она работала вдвое больше оговоренного, поскольку управляла моей территорией, в то время, как я шла спать домой, к отцу. Я платила бы ей больше, но Шарлотта не хотела привлекать к себе лишнего внимания.

Может, стоит попросить Сплетницу придумать для неё какие-нибудь выплаты? У нас были средства. Сплетница получила всё, что принадлежало Выверту, присвоила его подставные личности и забрала принадлежавшие ему фиктивные корпорации. Теперь, когда город начали восстанавливать и люди заговорили о радужных перспективах, которые сулил портал в центре, земля стремительно росла в цене.

Не говоря уже о том, что после прибытия в Броктон-Бей, Посланники, чтобы снискать наше благоволение, выложили огромную кучу налички и обязались платить тысячи долларов арендной платы.

Это был, в некотором смысле, кодекс злодеев — при вторжении на чужую территорию выполнять подработку или подносить дары. Я понимала смысл — это был способ спросить разрешение и проявить уважение, одновременно демонстрируя определенную силу. То, что эти парни готовы передать десятки тысяч так, как обычно дарят корзинку с подарками, показывало, что у них есть деньги и что они уверены в себе. И дополнительный бонус, что это не давало Сплетнице слишком громко жаловаться.

При удачном стечении обстоятельств, появятся и другие. Хотя это не означало, что я им доверяю.

Я оделась: натянула кроссовки, майку и лёгкие спортивные штаны, которые носила во время пробежек. Я оставила остальную одежду на кровати, дважды проверила, взяла ли мобильный телефон, документы и нож. Я не была уверена, стоит ли оставлять оружие на виду, поэтому решила засунуть ножны в носок и прикрыть штаниной.

Девять с половиной утра, так что у меня будет час и сорок пять минут до того, как закончится второй урок и начнётся обед.

Мне нужно найти способ, не встревожив остальных, вытащить Грега из класса и поговорить с ним. Или же мне придётся ждать до перемены и отложить обед с отцом. Неприятно.

Городской транспорт ходил значительно реже. Множество автобусов были повреждено, водителей не хватало, из-за вынужденных объездов маршруты стали длиннее. Но всё не так плохо: всего двадцать минут ожидания.

Меня переполняла досада. Да, раньше бывали случаи, когда мне приходилось покинуть свой район, чтобы разобраться с серьёзными угрозами. Но то, что сейчас приходится отлучаться ради пустяка, бесило меня больше, чем следовало. Однако дело было достаточно щекотливое, и, если пустить его на самотёк, оно может вылиться в неловкую и довольно-таки неприятную ситуацию. Как вообще начать этот разговор?

Я встречалась лицом к лицу с одними из самых отмороженных ублюдков на планете. Меня пытались сжечь заживо в запертом доме, ослепляли, ломали спину, дважды я была парализована, и оказывалась во власти шизанутых Технарей. Наконец, я убила человека. Но теперь, когда я возвращалась в школу, меня снова охватило давно забытое чувство тревоги.

Возвращались старые школьные переживания, и я чувствовала нарастающее напряжение. Я улыбнулась нелепости ситуации. Дело шло к полудню, и автобус оказался почти пуст. Я заметила пару взглядов в мою сторону, но мне было пофиг, и я потянулась, будто только проснувшись. Это подействовало, старая ноша как будто упала с плеч.

Ветер из открытых окон скользнул по волосам и, медленно выдыхая, я подставила лицо под лучи утреннего солнца, ощущая его тёплое прикосновение одновременно с прохладным дыханием ветерка. Я никак не могла ускорить поездку, так что я просто наслаждалась представившейся передышкой.

Старшая школа Аркадия. Я видела её в одни из худших времён, какие знал Броктон-Бей, однако сейчас всё было отремонтировано и приведено в порядок. Фасад сверкал новыми окнами, напоминающими фасеточные глаза насекомых: стёкла были снабжены каким-то дополнительным слоем, состоящим из шестиугольников размером с четвертак. Главные ворота были заново отстроены, трещины заштукатурены, следы вандализма уничтожены. Белая плитка и стекло практически светились в лучах утреннего солнца.

Но что удивило меня — так это люди. Занятия уже начались, однако по территории разбрелись не менее сорока учеников. Они сидели, болтали, переписывались, а то и просто наслаждались солнцем. У ворот и вокруг школьной территории наблюдали за происходящим несколько взрослых в экипировке, неприятно походивших на вышибал со старой набережной. Охрана? Добровольцы?

Однако это было не всё. Ученики делились на две группы. Одну, вполне ожидаемо, составляли весело болтающие между собой подростки в новеньких шмотках и летних будничных нарядах. Пару месяцев назад, я могла бы подумать, что их улыбки и вспышки смеха вызваны моим появлением, и совсем не в лестном смысле. Я, конечно, всегда прекрасно понимала, что это скорее всего не так, но не до такой степени, чтобы убедить себя окончательно. Сейчас же я наслаждалась анонимностью. Я слишком хорошо знала, каково это, когда все смотрят на тебя, следят за каждым твоим движением, пытаются разнюхать, кто ты и что замышляешь. Сегодня всё было совсем не так.

Вторая, более крупная группа, насчитывала около тридцати пяти учеников, которые сильно отличалась от представителей первой группы. Это были Сьерры, Шарлотты, Ферны и Форресты. Джесси и Брюсы, Тейлор и Денни Эберты. Те, кто не уезжал.

Чтобы узнать их, достаточно было одного взгляда. Некоторые оделись в новое, одежда других, изношенная и потёртая, выдавала тяготы последних недель и месяцев. Да и дело было не только в одежде: помятые лица, говорившие о неделях недосыпа, грязные волосы и пыль на коже — всё свидетельствовало о днях, проведённых под открытым небом.

Я заметила пару учеников с оружием. У одного на бедре висел нож. Девушка с крупной фигурой, очень похожая на Рейчел, сидела под деревом, закрыв глаза, положив руки на палку с ручкой, обмотанной изолентой. Не было ничего конкретного, лишь небольшие подсказки, из которых складывалось общее впечатление об этих людях.

Я оказалась права, разделение не было мнимым. Пять-шесть хорошо одетых подростков совершенно не общались с ребятами из второй группы.

— Ты тут первый раз? — спросил меня один из охранников у ворот.

— Да, — сказала я.

Он изучал меня достаточно долго, чтобы я остро почувствовала свои голые плечи и руки, и то, как топ прижался к животу. Я сердито посмотрела в ответ, и он встретил мой взгляд с непринуждённостью, которая ясно говорила, что ему плевать на то, что я думаю. Жутковато.

— Оружие есть? — спросил он.

— Да,— ответила я.

— Если хочешь войти, придётся сдать.

Я носила оружие, по большому счёту, лишь в силу привычки. Сейчас многие были вооружены, иначе я не стала бы этого делать столь открыто. Я достала из носка ножны и протянула их охраннику. Препирательства не стоили моего времени, хотя то, как обыденно звучал наш разговор, многое говорило о нынешней ситуации.

— А что насчёт оружия у тех людей во дворе?

Он пожал плечами.

— Стараемся не давить на них. Мы спросили, нужно ли нам задержать и изолировать их, но директор сказала, что, раз уж им это нужно, мы должны подождать пару дней и дать им освоиться.

— Дать освоиться, — повторила я.

Он взглянул на нож:

— Я знаю только, что мы пока не настаиваем на соблюдении большинства правил. Однако некоторые теперь делают перерывы, выходят на улицу, курят, разговаривают, дышат свежим воздухом и греются на солнце. Эти люди надолго не задерживаются.

Он смотрел на трёх учеников у входа. Из тех, в ком не сквозила усталость, потрёпанность или настороженность. Из тех, кто, несомненно, покинул город, когда всё полетело к чертям.

Я осознала, что я не единственная, кто видит это различие.

— Мне кажется, им страшно. Мы видим приятный солнечный день, а они воспринимают только то, что оказались на улицах чертовски опасного города.

Я ничего не ответила, он пожал плечами:

— Если пойдёшь внутрь, нужно будет найти приёмную. Они разберутся с твоим расписанием.

— Хорошо, — сказала я. Нет смысла объяснять, что я здесь не ради занятий.

Пока я добралась до входа в школу, к тому же охраннику подошли ещё трое подростков помладше, собираясь задать несколько вопросов.

Стало понятно, для чего здесь нужна охрана. Пара учеников, которые не захотели расстаться с оружием, явно были одной из причин. Привычный уклад жизни полетел к чертям, и здесь старались сгладить худшие последствия.

Однажды я уже была здесь, но тогда дело касалось жизни и смерти, и я могла ориентироваться с помощью насекомых. Сейчас же, на незнакомой территории в окружении тысячи учеников в здании, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы выключить силы, которые я уже использовала почти автоматически. Нельзя полагаться на то, что если я начну прощупывать очертания коридоров, небольшое облачко мух останется незамеченным.

Так же, как и снаружи, внутри я обнаружила несколько небольших групп учеников, всего человек десять, которые выходили подышать, или возвращались в класс.

Я понимала, что могла бы спросить дорогу у них, но мне не хотелось беспокоить тех, кто сознательно избегал общения. Мужчины и женщины в форме, стоящие на пересечениях коридоров? Можно спросить их, но и в этом не было нужды. На стене были вывешены указатели.

Надпись на стене состояла всего из одного предложения: без знаков препинания, с большой чёрной стрелкой, указывающей направление.

“новые уеники зайдите в приёмную”

Опечатка разрушила последние надежды на то, что я найду здесь хоть какое-то подобие порядка.

Я заметила ещё несколько листов с объявлениями, моё внимание привлекли не заголовки или содержание, а карикатура, нарисованная маркером на стене рядом.

Каждый лист был озаглавлен: "Знай, где ты", а рядом с карикатурой была информация про Рейчел. Грубый набросок собаки был изображён вгрызающимся в уголок листа, а облачко с текстом над её улыбающейся головой гласило: “ты нихрена не знаешь”.

Кажется, это был кто-то из фанатов Рейчел.

Я направилась в сторону приёмной, чувствуя абсурдность происходящего. Всё было нереально. Коридоры с блестящими полами, отполированными сотнями ног, старые шкафчики и доски объявлений, раскрашенные в яркие цвета — всё это нисколько не сочеталось с настороженными, напряжёнными, готовыми в любой момент вмешаться охранниками и вооружёнными подростками, бродившими по двору.

Странно было понимать свою роль во всём происходящем. Подростки и школа вообще всегда ощущали влияние местных банд. Это чувствовалось в мелочах. Бандитскую символику царапали на стенах, объявления сообщали азиатским ученикам о том, что делать, если АПП попытается завербовать их или отнять деньги. Всегда были проблемные дети, которые носили определённые цвета и символы, обозначающие их принадлежность. Если подростки надевали жёлтое, это что-то означало, так же как тогда, когда взрослые набивали себе татуировки с изображением шаров-восьмёрок.

Я понимала, что Аркадию тщательно отмыли, и что пока люди хоть немного не освоятся, порядка не будет. Но даже с учётом всего этого, странно было осознавать, что вокруг не было никаких признаков банд, пожалуй, впервые с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать.

Не осталось никаких группировок, кроме нашей. Мрак, Сплетница, Сука, Регент, Чертёнок, Кукла и я были неясными, пугающими силами, с которыми люди предпочитали не связываться. Несмотря на то, что мы не были такими отморозками, как некоторые до нас, люди всё ещё воспринимали нас как что-то, о чём надо предупреждать других.

Я наблюдала за людьми, которые работали на меня, следила за ними через насекомых. Я читала про себя на Паралюдях Онлайн и в новостях. И всё же, старшую школу зачастую называли уменьшенной копией остального мира. В этом было что-то удивительное: находиться в центре трехмерной модели остального мира и в привычной обстановке наблюдать конкретные последствия наших действий.

Когда я прошла мимо, четверо подростков, сидящих вдоль стены, проводили меня взглядом.

Мне пришлось приложить усилие, чтобы успокоиться и понять — нет никакой связи между моими мыслями и тем, что они смотрели на меня.

Это напомнило мне, что где-то здесь были Стражи, и они, возможно, видели моё лицо. Не совсем моё, но они вполне могли встречаться с моим изуродованным злым клоном.

Снова ощущение нереальности. Странно, но именно в школе я сильнее всего чувствовала себя Тейлор. Именно в школе я осознавала нелепость кейповских заморочек.

Подростки всё ещё смотрели. Я сдержанно кивнула, и получила такой же кивок в ответ.

Я ускорила шаг, направляясь к приёмной. Хотелось поскорее исчезнуть.

В приёмной оказалось довольно людно, и вскоре мне стала понятна причина — здесь были кейпы. Я не сразу вспомнила их имена: Адамант и Суховей.

— Так, внимание! — женщина за стойкой повысила голос, чтобы её услышали за общим шумом. В ней чувствовалось больше властности, чем можно ожидать от простой секретарши. — Выстраивайтесь в очередь! Если вы пришли, только чтобы поглазеть на супергероев, то можете сделать это позже! Они будут здесь всю неделю!

Никто, конечно же, не послушал, а секретари не были способны помочь, поскольку принимали заявления и отвечали на вопросы тех, кто был впереди других. Это лишь увеличивало толкотню.

Я двинулась к дальнему концу комнаты, в надежде протиснуться через середину толпы.

Я глянула на часы. Десять-сорок. У меня есть ещё, наверное, минут двадцать, прежде чем позвонит отец. Вернуться вовремя будет непросто, даже если мне повезёт, и в нужный момент подвернётся автобус. Я могла бы перенести встречу на более позднее время, но мне очень этого не хотелось.

— Пожалуйста, — заговорил Адамант хорошо поставленным голосом, — делайте, как говорит директор Хауэлл, и выстраивайтесь в очередь.

Это подействовало, хотя и не на все сто. Посетители зашевелились, и начали появляться неровные ряды. Я никогда не любила чувство сдавленности в скопище тел — это напоминало о тех неприятных ситуациях, когда на мне сидела верхом Ампутация или когда меня затягивало в пучину огромной, чудовищной груды плоти. Неуютное ощущение, а когда мне было неуютно, я инстинктивно обращалась к насекомым.

Ещё одна причина не возвращаться в школу. Сколько времени пройдёт, прежде чем моя сила выкинет что-нибудь на автопилоте и привлечёт внимание окружающих?

Стоя в очереди, я хорошо рассмотрела Адаманта и Суховея. Адамант, как я и ожидала, носил металлический костюм, представлявший собой набор металлических полос и пластин, свободно связанных цепочками, и натянутых поверх чёрного комбинезона. Если я правильно помнила, он бился в бою с Левиафаном. Состоял в команде Легенды в Нью-Йорке. Теперь уже в бывшей команде. Легенда ушёл.

Костюм Суховея, в противоположность броне Адаманта, состоял из ткани. У него было что-то вроде балахона, типа таких, какие носят кочевники пустынных племён. Костюм был идеально белого цвета, с вышитым на нём утончённым узором. Маска была скорее атрибутом стиля, чем выражением какой-либо идеи: сплошная белая поверхность с голубыми стёклами на месте глаз, без отверстий для рта или носа. Обращали на себя внимание струи пара, истекавшие из складок его перевязанных рук и из-под краёв маски. Влага кружилась вокруг него бледным вихрем, напоминая дыхание на зимнем морозе. Почти полная противоположность Мрака.

Что касается их сил, я знала, что Адамант — боец ближнего боя, но его способности были мне неизвестны. О силе Суховея я знала только потому, что наткнулась где-то в сети на выложенное пару месяцев назад видео, в котором он жестоко расправился с группой гопарей. Некоторые кейпы могли извергать пламя из рук. Суховей, наоборот, с ошеломительной скоростью и жестокостью мог высасывать влагу. Неважно, был ли противник в броне или за силовым полем, Суховей мог в мгновение ока его высушить. Сила подобного рода почти наверняка означало клеймо злодея, однако за его спиной стояла вся мощь пиар-машины Протектората.

Я мимоходом задумалась, почему эти двое остались на этой работе. В результате последних событий, очень многие практически без объяснений покинули Протекторат. В том числе и Легенда.

Значительно серьёзнее я размышляла о том, как одолеть их, если дело дойдет до драки, Адамант, со всей своей броней и висящими цепями, просто умолял, чтобы его связали. Суховей же был не так прост.

— С чёрными кудряшками, ты следующая, — сказала ближайшая ко мне секретарша.

Я прервала свои размышления и подошла к стойке.

— Что тебе нужно?

— Я хотела бы поговорить кое с кем.

— Мы не сообщаем личную информацию.

— Даже в экстренных случаях?

— Если нужно уведомить ученика о чём-то критическом, можем сделать объявление.

— Нет. Это мне совсем не подходит.

— Можешь поискать его во время большой перемены.

Я нахмурилась.

— Если у тебя всё, то не задерживай очередь.

— Как мне записаться на занятия?

— Скажи своё старое расписание. Мы постараемся как можно лучше выбрать часы занятий. Основные уроки проходят в классах. Для неосновных занятий у нас другая система.

— Неосновных?

— Всё, кроме математики, естествознания, физкультуры и так далее. Неосновные занятия проходят в компьютерных классах. Расписание будет плотное, разные задания на чтение с последующими тестами и работами на компьютере. Будут вопросы — учителя в классах.

— Вы мне наверно не скажете, какие уроки во вторую смену?

Она строго на меня посмотрела.

Я почувствовала нарастающее давление. Возможно, не самый умный ход, но я хотела найти Грега, разрешить проблему и вернуться к нормальной жизни. В идеале, пойти пообедать с отцом.

На какие уроки ходил Грег?

Я смогла припомнить, что он посещал испанский. Господи, как будто прошли годы, а не месяцы.

— Обществознание...

— Класс?

— Десятый. Обществознание, испанский…

Только не английский. Там была Шарлотта, и она бы наверняка выскользнула из класса, чтобы дать мне знать.

— …история и музыка, — закончила я, выбрав два, которые, скорее всего, не проходят в компьютерном классе.

— Обществознание — это неосновной предмет, и он будет четвертым уроком. Сейчас у тебя история.

Она нажала клавишу, и лист начал распечатываться.

— И вам не нужно моё имя или документы?

— Мы не следим за посещениями. На данный момент ходить следует всем. Постарайся подготовится к тестам, которые будут через неделю. По ним мы определим, кто на каком уровне, и уже тогда будем распределять учеников по их успеваемости.

Я кивнула. Как хорошо, пока никаких обязательств. Она вручила мне листок, я взяла его, развернулась и вышла из кабинета.

Я решила, что первым будет компьютерный класс. Мне не хотелось этого делать, но чтобы найти дорогу, я использовала насекомых. Крутыш вполне мог собрать что-нибудь для отслеживания их необычной активности, и в этом случае, с моей-то удачей, я была бы найдена через секунду.

В первом классе меня постигла неудача. Когда я вошла в комнату, никто не остановил меня и не заговорил. Только старый учитель молча указал на место, где стояли свободные компьютеры.

Я прошла между рядами, рассматривая учеников. Не повезло. Я вышла через запасную дверь в другом конце класса.

Двигаясь через второй класс, я увидела Эмму, окружённую компанией других учеников. Она выбелила волосы и заплела их в французскую косу, одежда была с иголочки новой. Внимание всех присутствующих было направлено на экран компьютера, на котором шло онлайн видео. Меня не удивило, что она так быстро собрала вокруг себя людей. У неё была определённая притягательность.

Наверняка ожидая увидеть учителя, Эмма подняла взгляд и заметила меня, узнала. Её глаза расширились.

Но я уже двигалась дальше. Сейчас мне было не до неё. Чтобы случайно не столкнуться с ней ещё раз, я отправила в её сумку муху и вышла из комнаты.

Пока я ходила от кабинета к кабинету, прошло ещё десять минут. Я понимала, что время уходит, и чувствовала нарастающее беспокойство, которое не имело ничего общего со школой.

Он реально задолбал!

Когда я, наконец, нашла Грега в малом спортзале, где на длинных столах была устроена импровизированный компьютерный класс, было уже одиннадцать. Папа мог позвонить в любую минуту.

Я подошла к нему и постучала по плечу.

Когда он увидел меня, выражение его лица изменилось. Улыбка до ушей, как у ребёнка, который вскрыл упаковку и обнаружил именно тот подарок, который хотел… Чёрт! Я поняла, что встревожило Шарлотту. В нём начисто отсутствовала деликатность, да и сдержанности было немного. Или, может быть, наоборот.

Он указал на дверь, и я кивнула в ответ. Не дожидаясь его, я направилась к выходу.

По крайней мере, он не завопил "Рой!" на виду у всех.

— Я не могу поверить, что ты пришла, ты…

Видя его трепет и несдерживаемый восторг, я поняла, как действовать.

— Ты преследуешь меня? — перебила я его.

Я увидела, как ликование на его лице сменилось замешательством. На мгновение мне даже показалось, что он безумен.

— Нет, — сказал он. — Просто…

Нужно остановить его, иначе всё зайдёт слишком далеко. Если он продолжит говорить, то скажет что-то, о чём мы оба пожалеем.

— Выходит, ты затаил на меня обиду. Какая-то вендетта или типа того?

— Нет!

— Ты ведь почти не знаком со мной, а моя подруга сказала, что ты реально её напугал своими попытками раздобыть информацию.

— Это не так! Я пытался помочь!

Помочь?

Я пыталась придумать вопрос, который не дал бы ему повода сказать вслух что-нибудь критически важное.

— Мне не нужна твоя помощь, — я чувствовала, что говорю как Рейчел.

— Я…

— На самом деле, — снова перебила я, — это просто унизительно, выслушивать такое.

— Я знаю! — напряжённо прошептал он. Слишком громко… Речь шла не о моём высказывании, он говорил о моей тайной жизни. Вот чёрт.

— Грег, — сказала я, останавливая его жестом, — ты ничего обо мне не знаешь.

— Мы не такие уж и разные, — теперь уже растерянно пробормотал он.

— В каком смысле? — спросила я. Безопасный вопрос, если только в ответ не последует признание, что у него тоже есть силы.

— Мы… не особо общительные люди. Нам нравится читать, — доводы были неубедительными, и было видно, что он это понимает. Искренность играла в его пользу, но, кажется, мне повезло, что он не умеет складно формулировать свои мысли. — Нам нравятся компьютеры.

Да, чёрт возьми, я не могла не признать, он был милым. Ему сложно было сформулировать мысль ещё и потому, что он старался не задеть мои чувства. Мысль была проста: мы оба — неудачники, но он не сказал этого прямо.

Я позволила ему помямлить ещё немного. Я не хотела его задеть, но всё, что могло поколебать его уверенность, шло мне на руку.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — повторила я и для большего эффекта быстро прибавила. — Ты испортил мне день.

Он отреагировал так, будто я ударила его.

— Я хотел помочь, — сказал он.

— Я была напугана, — сказала я, используя его лучшие качества против него. Мерзкое чувство. — Всё, что я видела — сообщение от подруги, где она говорит, что у кого-то, похоже, ко мне претензии.

— Это не так… — сказал он по инерции, но его энтузиазм был сломлен. Он выглядел поникшим, будто из него выпустили весь воздух.

— И что я могла подумать, узнав, что это ты? Что ты злишься и хочешь отомстить? Или, может быть, у тебя какое-то безумное увлечение мной, и ты преследуешь меня?

Я видела его лицо. Ужас, смешанный с паникой.

— Чёрт, Грег…

— Это… Всё не так… — выдавил он. По его лицу было понятно, что, по крайней мере, в некоторой степени он лжёт. — Дело не в том, что я был помешан на тебе, это было давно и совсем немного. Дело…

— У меня есть парень, — выпалила я, чтобы прервать его.

Словно пинаю щенка.

Он замолчал, и я воспользовалась этой возможностью, чтобы переварить сказанное и понять, как построить дальнейший разговор.

Какой-то паренёк остановился, проходя по коридору. Немного ниже меня, рыжий. Видимо, наш разговор был настолько напряженным, что это было заметно со стороны.

— Проблемы?

— Всё в порядке, — сказала я. — Мы почти всё решили. Это личное.

— Это… — начал Грег, но, глядя на парня, замолчал. Даже он не был настолько бестолковым, чтобы сказать что-то в присутствии незнакомца.

Паренёк окинул нас взглядом, а затем посмотрел на меня с любопытством. Сразу было понятно, что он был одним из тех, кто остался. В отличие от многих, да, впрочем, и от меня, он редко бывал на солнце. Странный парень. Может быть, в последние месяцы он заперся в доме или приюте. В помещении было безопаснее.

По тому, как он смотрел на меня, я задавалась вопросом, увидел ли и он что-то странное во мне. Хотя, в отличие от него, у меня был секрет.

— Но всё равно спасибо, — сказала я, прежде чем он смог что-то понять.

Он расценил мои слова правильно: я сказала "уйди" самым дипломатичным способом, который только могла придумать, и он ушёл.

— Грег, — сказала я, — не хочу причинять тебе боль и не хочу становиться твоим врагом. Ты же понимаешь, что последнее время здесь было реально страшно? Я полагаю, ты уехал из города?

— Я не уехал, — сказал он, затем замолчал, опустив взгляд. — Я был на краю города. С другой стороны Капитанского холма.

“Гора на противоположной стороне Капитанского холма”, — подумала я. Это означало, что он был достаточно далеко от происходивших здесь событий. Я бы сказала, что это вообще не часть Броктон-Бей, но понимала, что Грег вполне мог убедить себя в обратном.

— Значит, ты не остался в городе, — сказала я. — Хорошо. Разумно. Но, возможно, ты не понимаешь, каково было здесь. Всё, чего я хочу — это тишина и покой. Я хочу провести время с моим отцом, которого я едва не потеряла. Я не хочу неприятностей. Мне не нужны сложности.

— Я пытался помочь! — запротестовал он.

— Грег…

На этот раз он перебил меня:

— Но я подумал, знаешь ли, если я смог понять, то и другие тоже смогут.

Я посмотрела через плечо и убедилась, что никто ничего не услышал. Несколько фруктовых мушек осмелились покинуть шкафчик и проверить по углам.

— Грег, ну и что же ты напридумывал обо мне?

— Ты — Рой, — прошептал он.

— Нет, Грег, — сказала я тихо и спокойно.

— Я читал в интернете, люди типа не могли понять взрослая ты или нет, и я начал думать, какой должна быть Рой в реальной жизни, и меня осенило.

Это было едва ли не худшее, чего можно было ожидать в данной ситуации, за исключением чего-нибудь совсем уже абсурдного типа "у меня теперь есть силы, я съел твои волосы и теперь ношу твоего ребенка".

— Что за дурацкая идея, Грег?

— Это не просто идея! Всё обретает смысл!

— Я собиралась провести время с отцом,— сказала я. — Это была цель моего дня. Моя единственная задача. Я просто хочу расслабиться и отдохнуть после нескольких месяцев жизни в этой адской дыре. И ты отвлекаешь меня от всего этого из-за одного нелепого предположения?

— Но всё сходится: возраст, местоположение, твоё мировоззрение. Даже издевательства — твоё триггер-событие…

Я перебила его:

— Триггер-событие?

— Да, ты…

— Что это? — спросила я.

Он остановился, пытаясь составить подробный ответ, и я даже разглядела вспышку энтузиазма, когда он представлял себе, как объяснить концепцию.

Затем энтузиазм погас.

— Ты прикидываешься, — сказал он, потеряв былую уверенность.

— Ты знаешь, что из-за кейпов пострадал мой отец? — спросила я. — Он дважды попал в больницу. В первый раз из-за Птицы-Хрусталь, второй — после взрыва в ратуше. Суперсилы — последнее, о чём я хочу думать. Мы можем пообщаться, но я действительно не хочу говорить о супергероях.

Чёрт, я чувствовала себя мерзко, используя папу, как средство достижения цели.

— Я не могу говорить об этом, и не упоминать о кейпах.

— Ты решил, что я одна из злодеев? Как ты вообще можешь? Нет, Грег. Извини, но ты ошибаешься.

— Но пропорции, внешний вид…

— Ты ошибаешься, — повторила я, чувствуя к нему некоторое сочувствие, и мне было не сложно проявить его.

— Всё сходится, — сказал он тихо.

Сходится, не сходится. Он уже пришёл, к нужному мне заключению. Я закрыла рот. Я не хотела ничего, кроме как уйти и встретиться с моим отцом, но я стояла и ждала ответа от Грега.

— Извини, — сказал он, наконец.

— Ты неплохой парень, Грег, — сказала я. — Извини, что я не та, кем ты хочешь меня видеть.

Он молча кивнул.

— Береги себя. Удачи в школе. Может быть, увидимся.

— Надеюсь, с твоим папой всё будет в порядке, — сказал он.

— Спасибо, — ответила я, затем развернулась, чтобы уйти.

Чёртовы люди! Я чувствовала себя мерзко. Из-за того, что я манипулировала им, а также из-за того, как именно я это сделала, но выбора не оставалось. Чего он вообще ожидал? Что я признаюсь и выражу благодарность за то, что он сообщит мне, что мне нужно прилагать больше усилий для сохранения тайны моей личности?

Похоже, что так.

Я направилась к центральному входу в школу. Теперь можно немного расслабиться. Кризис предотвращён. Я собиралась послать Шарлотте сообщение, а затем как-то успеть на встречу с отцом. Мне нужно было уходить. Школа вызывала мерзкие ощущения.

Вот только раньше школа была неприятна совсем по другой причине. Мне показалось, что сейчас я вела себя как Эмма, а не как Тейлор.

Помяни чёрта... Я почувствовала её у входной двери в кампании её новых друзей. Я сменила маршрут, нашла на лестничной клетке дверь и вышла во двор.

Проблемой были ворота. Территорию окружала низкая стена, и я не могла перебраться через неё, не привлекая внимания. Проезд для автомобилей возле стоянки был направлен совсем не в ту сторону, а я торопилась.

И, может быть, в глубине души мне было противно пускаться в бегство. Одно дело избегать Эмму, и совсем другое — обогнуть целый квартал и потратить пять-десять минут только ради того, чтобы не натолкнуться на неё.

Быстрым шагом я направилась к воротам.

Она увидела меня, и двинулась наперерез. Блядь. Конечно, она что-то затевает. Это всё усложняет.

Она встала между мной и воротами, и, когда я попыталась её обойти, она, словно играя, шагнула вправо, а затем влево. Я была вынуждена остановиться.

На её лице застыла улыбка. Я знала, что другие смотрят. Сидевшие на улице люди, охранники… К ней приближались её друзья.

— Трусишка-трусишка, — сказала она, просто источая уверенность. — Пытаешься избежать меня?

Я не ответила, слегка напуганная тем, как легко моё раздражение передавалось насекомым. Часть меня хотела драться, часть считала, что нужно игнорировать Эмму, но насекомые слышали только первую половину. Второй же требовался небольшой толчок.

В этом мире очень немного людей, которые действительно заслужили мою ненависть. Одному из них я вышибла пулей мозги.

А что насчёт Эммы? Она не вызывала во мне никаких чувств. Вот что застало меня врасплох.