Часть 22. Клетка — 22.06

Модуль Дракона, двигаясь с филигранной точностью, подлетел к краю крыши и практически замер в воздухе. По сравнению с приземистым и прочным модулем Отступника, больше напоминающим танк, он был по-настоящему изящен и грациозен. Я задумалась, насколько преднамеренно это было сделано. С одного взгляда становилось понятно, что он предназначался для ещё более дальних полётов, по сравнению с модулями, которые я видела раньше. Он чем-то напоминал снайперскую винтовку — длинную, узкую, гладкую и созданную для выполнения одной единственной задачи. Точность, с которой он замер в воздухе, соответствовала этой идее. Этим он резко отличался от модуля Отступника, который больше походил для жаркой битвы, созданный чтобы сражаться бок о бок с самим Отступником, дополняя его боевой стиль.

Впрочем, эстетика работ Дракона не имела в данный момент никакого значения.

— Ошибкой, — повторила я.

— Мы знаем её методы, — сказал Отступник. — Дракон, Мисс Ополчение и я — мы все некоторое время работали под её непосредственным руководством. Это что-то вроде неофициальной политики: любого кандидата на руководящую должность на какое-то время приставляют к каждому из членов Триумвирата.

— Наверное, забавно вам было в прошлом месяце узнать, что они на самом деле из себя представляют.

— Нисколько не забавно, — сказала Мисс Ополчение. Ей пришлось пригнуться, чтобы выйти из модуля и шагнуть на край крыши.

— Мы видели, как Александрия проводит допросы, — сказал Отступник. — Она считывает мельчайшие нюансы выражения лица. Каждое её действие, каждая фраза нацелена на получение нужных ей реакций.

— И она хотела вот этого?! — спросила я.

— Зная её, могу предположить, что она разыгрывала гамбит, — покачал головой Отступник, — и он не обязательно должен был привести к одному конкретному исходу. Она давит, и если ты срываешься, значит у неё есть право прикончить тебя на месте или отправить в Клетку прямиком без суда. Если же ты уступаешь, то она знает, что у неё есть лишний козырь против тебя и Неформалов. Она отмечает, к какому варианту ты склоняешься, и корректирует дальнейшие действия.

— Вот тебе и пожалуйста, — пробормотала Мисс Ополчение. — А я-то думала, что ты не разбираешься в подобного рода вещах, Отступник.

— Мне помогли, — сказал он, взглянув на Дракона.

— Но она не получила ни того, ни другого, — сказала я, — как минимум, не так, как хотела. При всех её мозгах, при всей этой явной способности читать меня, она… не понимала, что мои друзья значат для меня.

— Я думаю, она отлично понимала, — сказал Отступник. — Но ошибка, трагедия всего этого, заключалась в том, что она не смогла прочитать тебя с необходимой точностью. Полагаю, приблизительно по тем же причинам, по которым мой детектор лжи всегда давал на тебе сбой. Она работала с неверными данными и надавила на тебя слишком сильно и слишком быстро.

Пугающая параллель с прошлыми ошибками Сплетницы. И из-за этого я убила. Убила Александрию и Тагга.

— А… мои друзья? Просто хочу убедиться. Они в порядке?

— Александрия не трогала их. Те, кого она доставила в здание, были двойниками, а настоящие Неформалы готовы атаковать через... — Мисс Ополчение потянулась за телефоном.

— Пятнадцать минут, — сказал Отступник.

— Через пятнадцать минут, — повторила Мисс Ополчение. — Между тем мы пытаемся разобраться с твоим адвокатом, который заполучил видеосъёмку допроса и теперь угрожает обрушить на наши головы ад.

«Зарабатывает свой гонорар», — подумала я.

Она продолжила без паузы:

— И нам всё ещё нужно найти, как не допустить полной катастрофы. Если СМИ получат эти материалы, мы потеряем возможность контролировать ситуацию.

— Пока мы говорим, Дракон продолжает действовать, — сказал Отступник. — Она может отслеживать и ограничивать цифровые коммуникации, но не может остановить распространение слухов, передаваемых устно. Со своей стороны всё, что может, делает Шевалье, но сотрудники СКП, подтвердившие смерть Александрии, не могут молчать вечно по поводу столь серьёзного события.

— Пятнадцать минут, — напомнила Мисс Ополчение.

— Четырнадцать, — поправил её Отступник.

— Четырнадцать минут, — согласилась она, — это время, которое у нас есть. Даже если Рой отзовёт Неформалов, у нас уже есть утечка информации.

— Что, если мы махнём рукой на утечки? — спросила я. — Скажем: «К чёрту всё, СКП облажалась, Александрия — чудовище», пусть люди сами разбираются.

— Ты этого на самом деле не захочешь, — сказала Мисс Ополчение.

— Эта контора в полной жопе, — сказала я. — Из всего что случилось я извлекла несколько уроков. С одной стороны, все люди лажают. А любая организация, которой руководят люди, будет лажать экспоненциально. Но при всём при этом человечество чертовски устойчивее, чем можно было бы ожидать. Мы выживаем. Мы изобретаем. Так что да, я всерьёз размышляю об этом. Я не против увидеть, как СКП горит, потому что, чёрт возьми, мне кажется, мы выживем несмотря ни на что.

— Почему? — спросила Мисс Ополчение. — Что изменилось с того момента, как ты решила сдаться? Твои друзья не были в опасности, и ты уже знала кое-что насчёт Тагга и Александрии.

— Вы, — сказала я ей. — В какой-то степени это из-за вас.

— Я ничего не делала.

— Именно.

— Ты не можешь винить меня за то, что я стояла в стороне. У тебя был какой-то план, Александрия сказала мне, что и у неё был план, но никто не сообщил мне ничего конкретного. Я не могла начать действовать, не рискуя разрушить чьи-либо замыслы.

Я нахмурилась.

— Ты обижена, рассержена, ты всё ещё потрясена событиями, которые, как тебе казалось, случились, — сказала Мисс Ополчение. — Хорошо. Это справедливо. Но у нас нет времени ждать. Ты сказала, что хочешь работать вместе, найти компромисс. Ты всё ещё придерживаешься этой точки зрения? Готова ли ты хотя бы попытаться найти приемлемое решение? Или ты будешь продолжать бороться с нами?

Я взглянула на Отступника:

— Я вас выслушаю.

— Нужно, чтобы ты позвонила своей команде и дала команду остановиться. Мы не можем допустить кровопролития и не можем позволить Сплетнице разгласить опасную информацию.

Я сложила руки на груди:

— Пойдите мне навстречу.

— Двенадцать минут, — сказал Отступник. — Сейчас не время проявлять принципиальность. Ты жаждешь сражения не больше, чем мы. Если оно произойдёт, то члены твоей команды и в самом деле могут погибнуть либо попасть под арест. Три модуля Дракона, я, герои Броктон-Бей и не меньше десяти приглашённых героев.

— Именно сейчас и есть время проявить принципиальность. Неформалов нужно оставить в покое. Это моё условие! Уясните, блядь, это себе наконец!

Последовало молчание, Отступник и Дракон переглянулись.

— Мы говорим с Шевалье и шеф-директором, — сказал Отступник.

— Хорошо, — ответила я ему.

Прошло несколько секунд. Я посмотрела на солнце, коснувшееся западных гор.

— Мисс Ополчение займёт должность временного директора СКП, — произнёс мужской голос из динамика на плече Дракона. Шевалье. — Я смогу это устроить. Мы можем сослаться на чрезвычайное положение и воспользуемся суматохой, которая возникнет после объявления о готовности портала к использованию.

— А пока меня не сменят, мне придётся не вмешиваться в их дела, за исключением случаев, когда у меня не будет другого выхода? — сказала Мисс Ополчение.

— Мы сохраним тебя в должности столько, сколько сможем. Будем избегать реформ и замены до тех пор, пока люди не свыкнутся с этой идеей. Если повезёт, мы сделаем тебя директором на постоянной основе. Если же нет, поставим на это место человека, разделяющего наши цели.

— Чёрт побери, — пробормотала Мисс Ополчение. — Что-то мне подсказывает, что срок моей жизни только что был урезан, а работа удвоена.

— Мы найдём способ всё организовать, — сказал Отступник. Он посмотрел на меня. — Приемлемо?

— Да. Телефон?

Мисс Ополчение ввела пароль, затем протянула мне смартфон.

Я набрала номер Сплетницы.

Когда она не ответила после первого гудка, я почувствовала, как сердце тревожно замерло. Она никогда так не делала.

— Хай, — сказала Сплетница. Я позволила себе вздох облегчения. Она продолжила, — Определитель номера указывает на телефонный сервер СКП. С кем я говорю?

— Это я.

— Ты! Ты не представляешь, как я волновалась. И какая у меня головная боль. Ты знаешь, что они скармливали тебе дезинформацию?

— Знаю, — сказала я.

— Сообщения, которые ты писала, не соответствовали происходящему. Я пыталась сказать тебе, но ты не могла меня понять.

— Знаю, — повторила я, — Просто скажи мне… все целы?

— Все на месте. Чёрт, что они сделали?

— Сплетница…

— Они пытались что-то провернуть. Что случилось?

— Сплетница, — сказала я, слегка повышая голос, — время на исходе. Отзови псов. В буквальном и фигуральном смысле. Задержи.

— Задержать?

— Они делают временные предложения, — я посмотрела на героев. — Мы можем пойти на временные уступки.

— Лады. Но некоторых ублюдков, которых мы вовлекли в игру, я не смогу придержать. Их можно только отпустить, но на этом всё. Они уйдут, а мы станем слабее.

— Пойдёт, — сказала я ей. — Эти ребята тоже сейчас не в лучшей форме.

— Ладно… дай-ка посмотрю… так. Откладываем на… полчаса? Пятнадцать минут? — спросила Сплетница.

— Подольше? — попросила я.

— Ещё немного, и наёмники, которые получили половину денег вперёд, начнут разбредаться.

— Тогда, наверное, сойдёт, — ответила я и показала героям большой палец.

— Ты сказала, они не в форме, да? Значит, это правда? Я не хочу использовать силу, чтобы проверить… но слухи не врут? Александрия того?

— Да, я… — я остановилась.

— Ты?! Ты это сделала?! — спросила Сплетница. — Народ!..

Её голос пропал, когда она отвернулась от телефона.

— Не говори им, — выпалила я, как только поняла, что́ она собирается сделать.

Но не успела. На том конце провода послышались ликующие выкрики Регента и Чертёнка. Я не смогла разобрать всё, что говорит Мрак, но уловила что-то вроде «Ах тыж грёбаный ты нахуй».

— Слишком поздно, милочка, — сказала Сплетница. — Силёнок у меня не густо, но это и без них понятно. Слухи про Александрию уже пошли.

— Уже пошли слухи про Александрию, — передала я героям.

Отступник сложил руки на груди.

— Я могу ещё что-нибудь сделать? — спросила она.

— Будь возле телефона. Спасибо, — сказала я. «И держи под рукой специалистов по побегу из тюрьмы», — подумала я, но озвучить это не могла, поскольку вокруг меня стояли сотрудники Протектората.

— Одну беду мы отвели, — сказала Мисс Ополчение.

— Придержали, — поправил Отступник. — Слухи расходятся. Они начинают всплывать на отдельных каналах.

— Нужно предоставить официальную точку зрения первыми, — сказала Мисс Ополчение.

— Что тут вообще можно сказать? — спросила я. — Она умерла.

— Из-за этого многие люди потеряют надежду, — сказала Мисс Ополчение. — У нас есть кое-какие идеи, но нам нужно что-то значительное, что-то конкретное.

— Но ведь она мертва, — настаивала я. — Есть только один способ изменить реакцию — убедить всех, что у нас есть новый план победы. Убедить всех, что СКП не в полной заднице, несмотря на то, что она именно там.

— Модули с искусственным интеллектом, — предложил Отступник, оборачиваясь на Пендрагон. — Универсальные, разрушительные, их много. И с ними связан сильный образ. Они смогут зажечь воображение общества.

Мисс Ополчение покачала головой:

— Этого мало, начнутся сомнения. Бегемот может создавать электромагнитные волны, уничтожающие электронику. Даже хорошо защищённую электронику, если он достаточно приблизится. Симург может портить программы. Мы должны не просто убедить общество. Мы должны убедить героев, а они это всё понимают.

— И они понимают, насколько всё изменится, когда Александрии не будет на передовой, — сказал Отступник. Он громко вздохнул. — Она уже четыре раза сыграла решающую роль в победе над Симург. И один раз над Левиафаном, когда я только вступил в Протекторат.

— Мы сможем ослабить реакцию на её потерю правильным подбором слов и хорошей подачей известий, — сказала Мисс Ополчение. — Если Рой готова отозвать и других своих «псов».

Я посмотрела на телефон, который был в моей руке:

— Ладно.

— В этот раз без условий?

— Можете мне не верить, но я действительно хочу всё исправить, — сказала я, набирая номер мистера Калле. — Мы на одной стороне. Разница лишь в том, что я считаю своих друзей частью возможного будущего. У меня уже были с вами сложности, но я отложу свои сомнения и буду надеяться, что это не выйдет мне боком. Ещё раз.

Звонок был принят. Мистер Калле ответил:

— Говорит Квинн Калле.

— Это Тейлор Эберт.

— О, отлично! Я боялся, что они казнят вас или отправят в тюрьму.

— Прошу прощения, эм…, за то, что случилось, — сказала я.

— Они привезли в мешке для трупов тело вашего хорошего друга или, по крайней мере, заставили вас в это поверить. Вы отреагировали так, как любой бы отреагировал — с яростью и болью. Вы просто, как бы это сформулировать… лучше оснащены по сравнению с простыми смертными, чтобы выразить эту боль и ярость.

— Я бы не стала винить вас, если бы вы ушли.

— Можете быть уверены, мисс Эберт, бывало и хуже.

— Ладно, — сказала я, — тогда мне нужно, чтобы вы отказались от всех угроз по отношению к СКП.

— Боюсь, что я не могу это сделать.

— Это ещё почему?

— Потому что в данный момент вы под охраной героев. Они, конечно, поймали вас в эмоционально уязвимом состоянии и дали вам телефон. Ради вашего блага, я не могу считать, что вы в здравом уме или что вас не принуждают.

— Как мне изменить ваше мнение?

— Я бы не отказался от приглашения на переговоры.

— Мы отправим за вами транспорт, — сказала я, — где вы?

— В том милом маленьком магазине пончиков, что я посетил сегодня утром.

— Ладно, — я закрыла рукой микрофон, — он говорит…

Я остановилась. Бронированный модуль, на котором прибыла Мисс Ополчение, уже полетел по направлению к моей территории. Дракон всё слышала.

— Неважно.

— Давайте обсудим план действий, — сказала Мисс Ополчение. — Над технической стороной уже работают. Вы направите сюда модули?

— Да, — сказал Отступник. — Она этим уже занимается. Шевалье уже в пути, кроме того, мы связались с СМИ.

Мисс Ополчение кивнула:

— Благодаря сотрудничеству Рой два основных кризиса отложены. Мы не можем полностью остановить распространение слухов, так что давайте действовать максимально эффективно. У нас только одна попытка.

— Ключевые моменты — это роль, которую сыграла Рой, и то, как мы преподнесём кончину Александрии, — сказал Отступник.

— Моя роль? — спросила я, — Мне казалось, я нужна вам, чтобы отменить нападение.

— Нет, — сказала Мисс Ополчение. — Это не всё.

Я сузила глаза, отчётливо осознав, что прямо рядом со мной три весьма сильных кейпа и один механический модуль:

— Что ещё?

Она посмотрела на Отступника, затем на меня:

— Нам понадобится, чтобы ты присутствовала на пресс-конференции. Дракон может подкорректировать данные, а если твой адвокат не станет распространять исходную запись допроса, мы сможем спрятать неприглядную часть от средств массовой информации. Мы сможем изменить повествование.

— Вы будете врать, — сказала я.

— Мы откорректируем правду, — сказала она и сделала паузу. — Да. Мы будем врать.

— И вы хотите, чтобы я в этом участвовала?

— Да. Твоё присутствие добавит веса нашим словам. В глазах общественности мы противостоим друг другу, поэтому наше единое мнение насчёт произошедшего поможет всех убедить.

— Вы боретесь за сохранение СКП или пытаетесь его исправить? — спросила я.

— Пытаюсь исправить, — ответила она без заминки.

— И вы хотите начать со лжи. Ровно как и они.

— Да, — снова сказала она без колебаний. — Нет красивых, совершенных ответов, и на уступки пойти придётся. Чем больше масштаб вопросов, тем значительнее последствия в случае неудачи, а значит, если мы хотим достигнуть успеха, нам придётся пойти на уступки покрупнее.

— А сейчас большое событие, значительные последствия, — сказала я. — И больши́е уступки?

— Да, — сказала она, и стала выглядеть в десять раз более усталой.

Я сложила руки на груди. Я не могла ей возразить. Мне это не нравилось. Но мне приходилось быть лидером. Мне случалось принимать сомнительные решения. Я ранила людей, лгала, обманывала, воровала, убивала.

Солнце скрылось за горами, и облака из фиолетовых стали чёрными. Сколько у нас теперь есть времени? Минут двадцать?

Я смотрела, как Отступник разговаривает с Драконом и Мисс Ополчение.

Я видела, что он, не выпуская копьё и прислонив его к плечу, сложил руки на груди. Ноги широко расставлены. Стойка воина.

Это напомнило мне мою первую ночь в костюме. Поверженный злодей лежал внизу на улице, город вокруг нас был тих, небо над головой темно, и только скудный свет вечернего неба озарял нас. Оценка ситуации, обсуждение возможностей и приоритетов.

Эта ситуация не так уж и отличалась от той. Только вот злодея не было рядом. Александрия пала далеко отсюда. Но город был тих, район по-прежнему эвакуирован, небо было тёмным, а обсуждаемая тема…

Мне пришло на ум кое-что из событий той ночи, когда я считала, что Оружейник соответствовал своей репутации, когда он на самом деле был тем, на кого я могла бы равняться.

— Эй, — сказала я.

Они обернулись ко мне.

— Как насчёт того, чтобы показать Александрию с другой стороны?

— С другой стороны?

— Когда-то давно, когда я впервые вышла в костюме, я говорила с Оружейником. Он сказал тогда, что мне повезло, что меня приняли за злодея и потому мне не пришлось драться с Неформалами. Это было ещё до того, как я присоединилась к ним. Я вспомнила, как я тогда пыталась справиться со всем тем дерьмом, превращая плохое в хорошее. Думаю, мы сможем сделать здесь то же самое.

— Как? — спросила Мисс Ополчение. Она посмотрела на подлетающий модуль Дракона, который привёз моего адвоката.

— Раз уж мы всё равно лжём, — сказала я, — давайте идти до конца. Мы выставим Александрию злодейкой, которой она и являлась.

— Это сделает ситуацию ещё хуже, — сказала Мисс Ополчение.

— Смотря как мы это подадим, — сказала я.

Модуль Дракона снова завис около края крыши, так же, как когда он доставил Мисс Ополчение. Он развернулся боком, люк открылся, и внутри весьма тесной кабины обнаружился мой адвокат, который выглядел значительно напряжённее, чем когда я видела его в последний раз.

Мистер Калле, ступая на крышу, воспользовался помощью Мисс Ополчение, но, кажется, расслабился, лишь только когда его ноги коснулись твёрдой поверхности.

— Ух, — сказал он, — Пусть теперь кто-нибудь попробует сказать, что моя работа не полна приключений. Вы в порядке, мисс Эберт?

— В порядке.

— Вы не заключали никаких договоров?

— Ничего долговременного.

— Отлично.

Дракон дотронулась до моего плеча. Когда я повернулась к ней, она коснулась пальцами моей руки и осторожно потянула меня за собой. Вежливо, ненавязчиво, но недвусмысленно.

Я пошла за ней к её парящему модулю. Мистер Калле последовал за мной. Несмотря на то, что мистер Калле был выше меня, именно он нерешительно замер перед тем как шагнуть в кабину через пустоту у края крыши.

Когда я оказалась на борту, Дракон подошла к стене и выдвинула неглубокий ящик, не более десяти сантиметров толщиной. Движение ящика сопровождалось звуком, напоминающим научно-фантастические фильмы.

Я уставилась на содержимое.

— Как? — спросила я. Из моего голоса пропала вся самоуверенность, — Не важно. Вы же, ёб… Вы же Технари, чёрт побери.

Мистер Калле подошёл ко мне и положил руку мне на плечо, как будто ему срочно понадобилась опора. Он посмотрел вниз.

— Я так полагаю, что некоторый консенсус был достигнут?

— Я не знаю, — сказала я.

— Да, — сказал Отступник с крыши.

— Тогда, очевидно, мне нужно подготовить документы, — сказал мистер Калле. — Хотя бы ради формальности.

— Подготовьте их за пять минут, — сказала Мисс Ополчение, стоявшая рядом с Отступником, — У нас нет времени. СМИ уже здесь.

— Пять? — лицо мистера Калле страдальчески исказилось. — Бумагу, быстро.

Дракон подала ему тонкую клавиатуру и указала на экран. Он начал печатать.

— Отдам вам должное, мисс Эберт, — сказал мой адвокат, набирая текст, переключаясь между окнами и пролистывая страницы, с которых он копировал абзацы, — вам удаётся справляться с невероятными объёмами боли и хаоса в очень короткие промежутки времени.

* * *

Шевалье прибыл и вошёл в кабину. Золотая с серебряным броня, лежащий на плече пушкомеч. Он коротко пожал руку Отступнику.

Я закончила расчёсывать свои длинные волосы, взяла у Дракона стилус и поставила на планшете подпись. Прочие подписи уже были там — расписались и Мисс Ополчение, и Отступник. Подпись главного директора появилась сама, документ был подписан через удалённый доступ.

— Готова? — спросил меня Шевалье.

— Нет, — покачала я головой.

— Но ты согласна?

— Да, — сказала я, потёрла руки и застегнула тюремную фуфайку, — Без этого никак, верно?

— Решение не идеальное, — сказал он, — Некрасиво получилось. Но да. Это наша лучшая возможность.

Я кивнула. В моей руке всё ещё был телефон Мисс Ополчения. Я набрала Сплетницу.

— Хаюшки?

— Включи телевизор, — сказала я. — И отзови всех. И на этом пока всё, если только вдруг что-то не пойдёт совершенно наперекосяк.

— Ты уверена?

— Ага, — ответила я, и подумала: «Нет».

Я завершила вызов.

Мы все вышли из кабины и обошли модуль.

Стражи были здесь. Стояк, Виста, Крутыш и Горн стояли наготове.

Завернув за угол, мы вышли на широкую улицу, на которой нас ждала толпа журналистов. Телевизионные камеры повернулись, чтобы запечатлеть репортёров, возвещающих о нашем прибытии или чтобы показать нас самих. На противоположной стороне улицы стояло множество штативов с прожекторами, освещающими импровизированную сцену на плоской поверхности крыла модуля Дракона, застывшего в полутора метрах над землёй. Вокруг нас звучали голоса, миллион вопросов сливался в почти равномерный гул.

Шевалье шагнул вперед, и они одновременно затихли. Он был заметной фигурой и обладал особой статностью, вызывающей почтение.

— Сегодня, не далее как два часа назад, Александрия была убита.

За слепящим светом прожекторов, заливающем нас на сцене, я едва могла видеть толпу журналистов. Они были мрачны и впитывали каждое слово. Новость они приняли, не моргнув глазом. Они уже знали.

— Александрия была ветераном среди кейпов. Она была одной из первых кейпов, она сражались в ходе каждой из катастроф за последние двадцать лет. С каждым испытанием, что она преодолела, наша вера в неё крепла. В то, насколько она сильна, насколько незыблема и благородна.

Он наклонил голову. Я подавила желание переступить с ноги на ногу. Это был прямой эфир, трансляция для каждой американской семьи.

На соседнюю крышу телепортировались кейпы. Другие, летающие, приземлились на крышу фургона новостного канала. Ласточкин Хвост, рядом с ней Суховей.

— Само по себе это уже тяжёлое известие, — сказал он. — Она была загадочной личностью, в своём роде. Известный во всём мире живой символ. Она была лидером для всех нас. А для некоторых из нас она была другом.

Я не увидела, а скорее почувствовала, как Эйдолон завис над нами за пределами света прожекторов. Легенда тоже был здесь, хотя и не пытался укрыться.

Я приготовила себя к тому, что будет дальше. Я пыталась остаться спокойной, ничем себя не выдать.

— И она была предателем.

А вот это уже вызвало реакцию среди журналистов. Тишину, повисшую после слов Шевалье, разбили выкрики вопросов

Однако он продолжил:

— Александрия была убита, и к этому приложили руку люди, стоящие на этой сцене.

Каждое слово тщательно подобрано, технически или хотя бы частично правда. Александрия была предателем, поскольку была связана с Котлом, и она правда была убита человеком, стоящим на этой сцене.

— Всего месяц назад в городе возникла угроза, которая теоретически могла стать зарождающимся Губителем. Во время этого происшествия стало известно, что Александрия несёт частичную ответственность за её появление. Есть люди, которым пришлось хранить молчание относительно этих событий.

Я заметила, как замерли журналисты. Словно олени в свете фар.

— Достойные кейпы, — подчеркнул Шевалье, — неспособные противостоять голосу совести, покинули СКП. Мы оказались обескровлены. Звучали самые невероятные домыслы о том, что происходит с СКП, о том, почему столь многие кейпы решили бросить службу. Но мы — они — не могли говорить, поскольку Александрия занимала высокий пост и была практически недосягаема и неуязвима. Из-за угрозы, которую она несла, и ресурсов, которые были в её распоряжении.

К толпе журналистов присоединялись другие. Гражданские, возвращающиеся после отмены эвакуации, возможно едущие домой и увидевшие сцену и героев в лучах прожекторов. Они останавливались, парковались на краю толпы, вылезали из машин.

Сколько миллионов человек прямо сейчас подключались к трансляции происходящего?

— Некоторые из нас ушли. Совесть не позволяла им служить во благо коррумпированной организации. Другие, включая многих находящихся сейчас на этой сцене, остались, поскольку мы чувствовали, что СКП, Протекторат, программа Стражей и другие команды, рассчитывающие на нашу поддержку, были слишком важны, чтобы их оставить. Я стою сегодня на этом месте не для того, чтобы определить, кто из них прав, а кто виноват и не для того, чтобы обвинить тех, кто встал на сторону Александрии. В предстоящие недели и месяцы наши кейпы, юристы и бухгалтеры будут встречаться с каждым, кто занимает руководящие должности в Протекторате и СКП, чтобы гарантировать, что чего-то подобного и в таком масштабе больше никогда не произойдёт.

Что-то появилось в радиусе моей силы. Насекомое. Большое.

Атлант.

Я попыталась подвигать его, и ощутила, насколько он измождён. Его резервы энергии подошли к концу, тело умирало. Передние конечности касались стены перед ним. Его поместили в кузов фургона.

Пассажирами этого фургона — насекомые проникли внутрь через открытые окна — были Лиза, Брайан, Алек и Аиша. Я слышала, как слова Шевалье отдаются эхом с задержкой в пять секунд из динамиков планшета.

— Александрия предала нас на самом фундаментальном уровне, и всё сообщество кейпов это ощутило. Даже общественность это ощутила. Но я прошу людей не винить её. Она участвовала по меньшей мере в восемнадцати схватках с Симург. Нас заставили поверить в то, что её силы давали иммунитет к воздействию, но она была достаточно умна, чтобы скрыть или изменить свидетельства. Он была очередной жертвой, но то, как долго она сопротивлялась воздействию Губителя, лишь ещё раз свидетельствует о её выдающемся характере.

«А вот и первая вопиющая ложь», — подумала я.

Если повезёт, никто не станет слушать циников, которые в этом усомнятся. Никто просто не захочет им поверить. Было довольно неприятно думать, что Александрия могла действовать против всех нас просто из-за того, какой она была. Она работала с Котлом, экспериментировала над людьми, и всё ради… чего? Создания новых сил? Их продажи?

Я с усилием сглотнула. Я знала, что будет дальше.

— Лишь благодаря совместным усилиям сегодня мы смогли остановить Александрию, прежде чем она успела нанести ещё больший ущерб.

Шевалье протянул руку и положил её мне на плечо. Он немного подтянул меня ближе, чтобы я стояла прямо перед ним, и положил вторую руку на другое моё плечо.

— Многие из вас узнают Тейлор Эберт, всего неделю назад раскрытую в качестве Рой в ходе вызвавшего жаркие споры столкновения в школе. Столкновения, произошедшего по прямому приказу Александрии. Тейлор Эберт сыграла решающую роль в том, чтобы остановить Александрию — в критический момент она поставила точку в этом бою.

«И теперь полмира будет ненавидеть меня, — подумала я, глядя перед собой. Свет был настолько ярким, что мне показалось, что мои глаза сейчас ослепнут. — А другие полмира…»

Я не знала, что подумают они.

Я согласилась разделить «честь» убийства, но только потому, что, по мнению всех присутствовавших, мне бы никто не поверил, возьми я на себя полную ответственность.

Шевалье уже какое-то время молчал. Я заметила, что на моём воротнике горит красный огонёк. Микрофон, который прикрепила Дракон, начал трансляцию. Сигнал будет получен всеми официальными камерами. СКП уже давно использовало подобные штуки.

У меня был шанс выступить в свою защиту перед бесчисленными десятками, сотнями миллионов глаз, но слова застряли в горле.

Мысли зашли в тупик. Что я должна была сказать? Мы едва успели подготовиться. У нас не было времени на подготовку.

Мне дали отдельные фразы, которые я должна была заучить. Идеи, которые нужно было озвучить, преподнести в правильном ключе. Но в голове вдруг стало пусто.

В таком состоянии я не смогу защищаться даже с отрепетированной речью.

Меня выручил Шевалье. Он заговорил четко и ясно:

— Это не радостный день.

Это было напоминанием моих слов. «Я не горжусь, я не радуюсь, что всё закончилось так…»

— Это не радостный день, но это хороший день, — продолжил Шевалье, пропуская текста на пару минут. — Он знаменует начало изменений, и он знаменует шаг вперёд. Возможность сражаться с Губителями и другими угрозами без саботажа, без сомнений в тех, кто стоит рядом, и без опасений, что руководство может быть скомпрометировано.

С неба спускались модули Дракона. Ветер трепал мои волосы и капюшон фуфайки, когда они приземлялись вокруг нас. Одиннадцать модулей. Те, что мы уничтожили, были перестроены, обновлены. Другие, старые модули Дракона, очевидно, теперь были снабжены искусственным интеллектом и летели самостоятельно. Они сверкали оттенками хрома и бронзы, щеголяли отделкой из различных металлов, светились разноцветной подсветкой.

«Она построила ещё больше», — подумала я.

— Возможность сражаться с Губителями с гораздо меньшими жертвами, — сказал Шевалье. — И новая надежда. Мы исследовали портал в другой мир и убедились, что там есть ресурсы, и что он может стать пристанищем, местом для эвакуации на случай чрезвычайного положения.

Я смотрела на фургон, в котором находились Неформалы.

— И новые союзники, как бы неожиданны они ни были.

Он убрал руки с моих плеч.

Я потянулась к молнии своей тюремной фуфайки. Расстегнула её и сняла. Шевалье взял её у меня одной рукой.

Я чуть наклонилась и шагнула из опавшего, свободного тюремного трико.

Отступник подал мне мою новую маску, и я её надела. Линзы были синие, цвета электрик, в противоположность моим прежним жёлтым. Они немного помогали против яркого света, хотя справлялись с этим и несколько хуже предыдущих.

Светло-серая ткань взамен прежней, чёрной. Армированные пластины того же тёмно-серого оттенка, что и раньше, но менее громоздкие, с более явно выраженными линиями и элегантными краями. Перчатки теперь не заострялись на кончиках пальцев, а мантия на плечах и ткань, свисающая с пояса, были оторочены голубой каёмкой и снабжены в каждом уголке моей эмблемой, перевернутой так, чтобы смотреть к небу, в соответствующей новой гамме расцветке.

— Я признавалась в предосудительных поступках, — заговорила я. — Я не стану этого оспаривать или делать вид, что не совершала их. По всем правилам я должна отправиться в тюрьму. Если так решит суд, я отбуду свой срок. Я не буду с этим спорить.

Я сделала паузу. На одно ужасное мгновение мне показалось, что я забыла, что говорить дальше. Затем мой взгляд остановился на лобовом стекле фургона в дальней части толпы.

Я вдруг осознала, что отнюдь не боязнь сцены связала мне язык. Нечто совершенно иное. Я не хотела произносить того, что следовало дальше, потому что пути назад уже не будет.

Когда я наконец заговорила снова, я отбросила весь данный мне текст. Мой взгляд не сходил с той точки, из которой за мной наблюдали Неформалы.

— Я захватила территорию в Броктон-Бей. Я повела за собой местных злодеев, и мы одолели всех, кто оспаривал наше право. Моё положение было прочным. У меня были богатство, дружба, любовь и уважение. Множество людей зависели от меня. Это было всё, чего я когда-либо желала, пусть и не совсем в той форме, как я изначально представляла. Я могла остаться и жить в комфорте.

Но есть вещи поприоритетнее. Важнее всего этого.

Благодаря следящим за мной взглядам и камерам я чувствовала, как будто нахожусь в глубинах океана, под давлением чудовищного слоя воды.

— Я верю в идеи новой СКП, о которых говорил Шевалье. Я верю в них достаточно, чтобы сдаться и принять шаги к их осуществлению. Чтобы бросить всё что у меня было. Если мне придётся провести время в тюрьме, значит, так тому и быть. Если мне придётся пойти в Клетку… я надеюсь, что не придётся. Но по крайней мере, я могу сказать себе, что если суперзлодей сделает шаг вперёд, это может убедить других вернуться. Изменить мнение тех героев, которые по той или иной причине махнули рукой на СКП.

В моём горле появился ком. Я знала, что ещё немного, и я не смогу говорить.

— Это то, чего я хочу больше всего, — сказала я, и сказала это для Неформалов. — Если получится, я буду служить людям. И так же, как я дралась с Левиафаном, Бойней номер Девать и другими порождениями зла, я буду сражаться до последней капли крови, чтобы защитить всех вас. А когда…

Отдалённый вой прервал меня.

Секунду спустя, к нему присоединился другой. Десять собак, затем двадцать. Другие начали выть по всему городу, сотня, две сотни собак и волчонок, который начал первым.

— …когда и если я вступлю на этот путь, — конец фразы я произносила сквозь стремительно нарастающий комок в горле, — вы можете называть меня Шелкопряд.

Шевалье положил мне руку на плечо.

— На этом всё, — произнёс герой. — Завтра с утра, когда ситуация немного прояснится, мы сделаем ещё одно заявление и проведём конференцию для ответов на вопросы.

Журналисты уже выкрикивали свои вопросы: «Это первый раз, когда вы нанимаете злодея? Как погибла Александрия? Какие именно преступления она совершила?»

Новые и новые вопросы, пока все они не слились в сплошной шум.

Шевалье отвёл меня в сторону, продолжая крепко и уверенно держать за плечо. За ним последовали Мисс Ополчение, Отступник, Дракон и мой адвокат.

Я бросила один последний взгляд на фургон и вошла в корабль Дракона.

— Ты запнулась, — сказал Отступник. — Сымпровизировала. Но вышло хорошо.

Я не ответила.

— Ты же понимаешь, что не можешь остаться здесь. Будет конфликт интере…

Дракон вытянула руку и прижала указательный палец ко «рту» его маски.

А потом она обняла меня. На ощупь она была холодной, твёрдой и неподатливой, но ей всё равно удалось материнское объятие.

Я прижалась головой к её плечу и почувствовала благодарность за то, что маска сейчас скрывает моё лицо.