Часть 25. Скарабей — 25.01

— Это именно то, о чём я говорил. Она создаёт опасное влияние.

— Она шестнадцатилетняя девочка со стойкими убеждениями, Вилкинс, — ответил Армстронг. — Ничего более. Она придерживается их и своего взгляда на мир, из-за чего эмоционально уязвимые люди тоже начинают в это верить. Сектанты пользуются тем же эффектом, только в их случае это организовано специально. Они изматывают людей, держат в страхе и морят голодом, а затем появляется кто-то авторитетный, готовый помочь.

— Ты хочешь сказать, она непреднамеренно стала лидером секты?

— Она оказалась в положении, в котором очень легко повлиять на мнение людей. Под критерии, которые я описал, подпадают многие паралюди, — сказал Армстронг и посмотрел на Гленна, сидевшего с явно несчастным видом. — И, очевидно, некоторые из наших работников.

— Мне кажется, вы говорите не о том, — заметила я. — Вы имели в виду Рапиру, как я поняла, и Куклу, а сейчас Стражей Чикаго и Гленна. Но все свои решения они принимали, когда меня и близко рядом не было. Если только вы не хотите сказать, что я каким-то образом управляю их мыслями.

— Нет, — возразил Армстронг. Его фамилия ему не подходила, он скорее напоминал мне моего папу, хотя его челюсть выдавалась вперёд, а форма черепа создавала впечатление, что он всё время смотрит исподлобья. — Не важно, что тебя не было рядом. Посыл и идея надолго остаются в головах, даже если тебя уже нет поблизости.

— Тектону просто нужен был кто-то способный принимать решения, кто-то на замену Лучеманту, — ответила я. Кажется, он защищал меня, но это не особо помогало.

— Мы смотрели видео, — сказал директор Вилкинс. — Мы знаем, что он сказал. Думаю, лучше тебе помалкивать.

Я закусила губу и уставилась в стол.

— Ну ладно, — начал Гленн. — Что сделано, то сделано. Могу я предложить, поскольку день был действительно долгим, разойтись? Все присутствующие всё равно будут здесь завтра утром.

— Мне кажется, что это хорошая мысль, — согласился Армстронг. Несколько человек за столом кивнули.

— Мы всё решим сегодня, — отрезал Вилкинс.

— Девушка устала, она сейчас заснёт прямо на стуле, — заметил Гленн. — Или вы хотите всё решить, пока Шевалье в больнице?

— Шевалье здесь ни при чём, — возразил Вилкинс. — Это дело СКП.

— Согласен. Если бы он был в состоянии высказать своё мнение, это было бы кстати, но решение будет принимать не он, — сказал директор из Вашингтона.

Он напоминал мне Суинки, хотя и не был настолько толстым, как она. Плотным, да, но не жирным. Скорее он напоминал её манерами, интонациями речи и подходом к делу. Его седеющие волосы были коротко подстрижены, а бледная кожа лица и тёмные круги под глазами делали его похожим на труп. Директор Вест.

— Если мы отложим вопрос, то ничего не потеряем, — спокойно и невозмутимо продолжил Гленн. Я и раньше видела подобную уверенность в людях, которым нечего было терять. Мне случалось и самой когда-то обладать подобной уверенностью.

— Мы потеряем время. Если мы собираемся обратиться с заявлением к прессе или к общественности, то лучше сделать это как можно раньше.

— Меня беспокоит, — заговорила женщина, озвучивая свою мысль, — что её действия идут вразрез с духом как самой СКП, так и групп под покровительством СКП. Вступление в сговор с известным террористом, и даже нарушение перемирия, ради слабого преимущества в переговорах с этим террористом, возвращение к старой команде с нарушением условий испытательного срока, отказ в выполнении приказов, бездумный риск сотрудниками СКП, приведший к двум ранениям. Долгосрочная цель СКП состоит в том, чтобы успокоить общественность, а всё это лишь подчёркивает опасность кейпов.

Мне она уже не нравилась. Я не знала даже, из какого она города.

— И это не говоря ещё о том, что эта утечка раскрывает общественности, на что вообще способны кейпы в отсутствие ограничений. Когда радость от победы поутихнет, люди начнут изучать видео и задумаются, не угрожает ли опасность им самим, — сказал Вест.

«Мы победили, — подумала я. — Мы побили его, а вы придираетесь к каким-то мелочам».

Зачем они это делали? Зачем с такой настойчивостью пытались испортить мне жизнь?

Эти люди, по крайней мере некоторые из них, были старой гвардией. Сторонники сохранения статуса-кво. Тагг вполне вписался бы в этот состав.

Возможно, в этом была одна из причин.

— …Клетка.

Слово повисло в воздухе.

Мгновенно очнувшись, я подняла голову. Мне потребовалась секунда, чтобы осмотреть лица всех людей, сидящих за столом, и понять, кто это сказал — Армстронг, человек, который совсем недавно меня защищал.

— Это уже перебор, — ответил Вест.

— Следующие несколько боёв будут критичными. Каждый раз, когда приходят Губители, мы несём потери. Мы теряем хороших кейпов. Приходят новые, но у них нет опыта, нет организации, и мы несём ещё большие потери. Нью-Дели стал кульминацией подобного рода событий.

— В Нью-Дели мы победили.

— Мы проиграли. Сын победил, — возразил Армстронг. — Во время следующего боя число участников вырастет. Давайте это используем. Если задействуем Клетку, мы увеличим количество бойцов ещё больше. Там есть могущественные кейпы, и многие из них готовы сотрудничать.

«А… Они говорят не обо мне».

— А если потом они пойдут вразнос? Или нападут на нас?

— Можно подойти избирательно. Дракон готова предоставить нам полную базу данных всех разговоров и записи событий, происходивших в Клетке.

Я подняла голову:

— Дракон жива?

— Не так давно она связалась с нами.

Я кивнула, слегка смущённая и сбитая с толку. За небольшой отрезок времени произошло слишком много событий. Ещё немного, и я просто запутаюсь во всём происходящем.

— Оно того не стоит, — сказал Вест.

— Умеренный риск ради шанса спасти сотни, тысячи, даже миллионы жизней, — возразил Армстронг.

— А сколько погибнет от рук чудовищ, которых мы выпустим на волю? — парировал Вест. — Если уж они оказались там, значит, на то были веские причины.

— Поначалу так и было, — ответил Армстронг. — Но сейчас для заключения на неопределённый срок требуется всё меньше обоснований, из-за чего количество заключённых кейпов становится всё больше. Я…

— Этому не бывать, Армстронг, — отрезал Вест.

Армстронг несколько поник и откинулся назад в кресле.

— Нас уже осаждают журналисты, требуя интервью с Шелкопряд, — вставила ещё одна из присутствующих директоров. — У неё противоречивая репутация, но одно ясно: шумиха утихнет ещё не скоро.

— А первое впечатление уже сформировано, — Вест насупился. — Теперь, когда люди будут представлять, что происходит во время атаки Губителя, в первую очередь они начнут вспоминать это видео.

— Значит, нужно смазать это впечатление, — ответила та же женщина. — Опубликовать другие имеющиеся у нас записи, представляющие события в более выгодном для нас свете. В последующей шумихе люди потеряют интерес к Шелкопряд, и мы сможем, не привлекая ненужного внимания, разобраться с её неподобающим поведением.

«Мы победили, мешки вы с говном», — под столом я сжала руки в кулаки.

— И что вы предлагаете?

— Её действия нарушают условия испытательного срока. Её следует исключить из состава команды. Временно, а возможно и навсегда. Она должна отбыть остаток назначенного тюремного срока, а потом может работать в качестве консультанта, оставаясь у нас на попечении.

Я заметила, что рой начал действовать самостоятельно, воспринимая происходящее как критическую ситуацию. Насекомые продолжали стягиваться ближе, а те, что уже прибыли, опутывали нитями солдат, охранявших комнату, связывали их оружие и распылители пены.

Мне не хватало Неформалов, и я не могла себе простить того, что меня не было с ними, чтобы почтить память о Регенте. Одной из причин, почему я стала героем, было то, что я хотела восстановить связи с отцом, но, похоже, оказалось, что пропасть слишком глубока. Мне приходилось убивать, и он видел это своими глазами. Он боялся меня.

Мне не составило бы особого труда вырубить солдат СКП, обезвредить директорат и просто вернуться в Броктон-Бей. Я смогла бы восстановить отношения с Мраком, помочь Рейчел, присмотреть за Чертёнком, чтобы она не ступила на скользкую дорожку.

Но так я ничего не добьюсь.

Хотите играть по-жёсткому? Это я умею. Я на мгновение сфокусировалась на рое.

— Думается мне, вы недооцениваете насколько негативной будет реакция общественности, если вы решите наказать Шелкопряд, — заметил Гленн.

— В этой ситуации невозможно выиграть, мистер Чемберс, — сказал директор Вест. — Мы постараемся уменьшить потери, получим удар по репутации, но всё же сможем продолжить работать так, как нам это нужно. Так что если без огласки отправить её в тюрьму и не выпускать на следующую подобную прогулку, не думаю, что кто-то узнает об этом и устроит шумиху.

«Устроит шумиху…» — слова крутились у меня в голове. Они манипулируют СМИ, местными кейпами. Говнюки. Новый протекторат, который создавался под началом Шевалье, подавал большие надежды, но, похоже, в СКП всё было по-другому.

— С этим мы справимся, — опять та же директор. — Озвучим новые проблемы, направим на них внимание общественности.

— Не думаю, что всё пройдёт так просто, — ответил Гленн. — Слишком уж часто к этой тактике прибегали в прошлом. Люди будут настороже, я бы даже сказал: будут ожидать именно такого развития событий.

— Это касается лишь меньшинства, — она повернулась к директору Весту. — Недовольство будет проявлять небольшая, хорошо образованная и осведомлённая группа. Но они ничего существенного не добьются. Как это всегда и происходило.

— Я, пожалуй, соглашусь, — сказал директор Вест. — Не самое изящное решение, но сойдёт.

— Зачем? — спросила я. — Я помогла, вы не можете этого отрицать. Я не нанесла серьёзного урона, но я помогала координировать силы, я находила возможности и использовала их.

— Есть и другие находчивые кейпы, — вставил какой-то человек. Он не был похож на директора СКП. Кто-то из рядовых сотрудников?

— Я внесла ощутимый вклад в победу, а вы пытаетесь упечь меня за решётку. Всё из-за того, что ситуация выходит из-под вашего контроля, а я лёгкая мишень? Потому что вы меня боитесь?

— Потому что ты совершенно непредсказуема. Ненадёжна. Мы устанавливаем правила, а ты их постоянно нарушаешь, — ответил Вест.

— Когда Губители наносят удар, тут уж не до правил. Единственное, что имеет значение, это чтобы эти выродки получали по рогам. И у нас вышло.

— Я склонен согласиться, — высказался Армстронг. — Вы заходите слишком далеко. Она делала своё дело, и делала его хорошо.

Несколько человек, сидевших за столом, согласно кивнули, но они не были в большинстве, и они не располагали авторитетом генерального директора Веста. Гленн упоминал про реакцию пятьдесят на пятьдесят, и в итоге он оказался более-менее прав. Вот только люди, настроенные против меня, были игроками совсем другой весовой категории.

— Дело не только в сражении с Губителем, а вообще в манере её поведения, — сказала женщина, сидевшая в дальнем конце стола.

— Когда? Вы можете назвать конкретные случаи? Кроме сражения с Губителем? — бросила я ей с вызовом.

— Пауки в удалённых частях тюрьмы, — ответил Вест.

«Пауки в тюрьме. Блядь».

Немного решительности я потеряла, но постаралась сохранить невозмутимое выражение лица.

— Если там что-то и завелось, то они совсем недавно вылупились из яиц.

— А что насчёт костюма? Который сделан из шёлковой ткани и припрятан в укромном месте?

«Чёрт».

— Это было до моего разговора с начальницей тюрьмы, — солгала я. — Я избавилась от пауков, и больше им не занималась.

— Почему ты не сообщила об этом?

— О том, что где-то за трубами валяется фигня, которой я занималась от нечего делать? Зачем?

— В этом и проблема. У нас нет ни единой причины тебе верить.

Я сжала кулаки.

— Ты опасна, Тейлор Эберт. Непредсказуема, способна на обман. У тебя хватает ума на всякие фокусы, но не хватает на то, чтобы с самого начала держаться правильного пути. Армстронг сам об этом сказал, ты умелая интриганка.

«Интриганка, значит...» — подумала я. Похоже, не настолько хорошая, как хотелось бы.

— Вы искажаете мои слова, Вест, — вмешался Армстронг. — Я говорил, что она была в удачном положении, чтобы оказывать влияние на эмоционально уязвимых людей, и достаточно уверена в своём собственном взгляде на мир, чтобы остальные тоже в него поверили.

— В любом случае, мисс Эберт права в одном. Уже поздно, а день был предельно изматывающим в эмоциональном смысле.

— Да и в физическом тоже, — сказала я, не сводя глаз с генерального директора. — Знаете ли, мы там бегали, сражались с Бегемотом, пока вы сидели в своих креслах...

Под столом Гленн передвинул ногу и прижал к моей. Скрытый сигнал.

Я замолкла.

Сила потрескивала на краю моего сознания. Насекомые снова двигались без моих прямых указаний. Я перехватила над ними контроль и рассредоточила их по всему зданию. Может быть, я смогу с кем-то связаться? Передать информацию, которая изменит текущий ход событий?

Вест проигнорировал мой комментарий и обратился к Гленну.

— Мистер Чемберс, вы отстранены от служебных обязанностей. Вероятно, вы уже об этом знаете.

— Понимаю, — ответил Гленн.

— Позже мы решим, будем ли выдвигать против вас обвинения.

«Выдвигать обвинения». Засранцы.

— Хорошо, — ответил Гленн.

Вест встретился со мной глазами.

— Тейлор Эберт, ты нарушила условия испытательного срока. Сегодня вечером ты возвращаешься в Гарднер, чтобы отбыть остаток своего заключения. Пилотный проект с твоим участием в команде Стражей сворачивается, мы отзываем наше предложение. Если ты не будешь общаться с журналистами, на этом всё закончится. Мы обсудим твоё дальнейшее будущее, когда тебе исполнится восемнадцать.

— Это ошибка, — сказал Гленн. — У Шевалье есть планы, а вы вставляете ему палки в колёса.

— Именно, мистер Чемберс. Мы знаем о сути этих планов. Использование злодеев. Более мрачный, более опасный Протекторат. Мы не станем ему мешать до тех пор, пока он будет играть по правилам. Однако его команды существуют благодаря фундаменту — администрации. Нам необходимо поддерживать баланс, чтобы остались довольны и общественность, и Президент. Так что нашей поддержки Шевалье не получит.

«... нашей поддержки Шевалье не получит», — думала я.

Я слушала его слова, а мой рой повторял их. Каждое насекомое в здании слово в слово воспроизводило его речь. Хорошее, плохое, даже моменты, которые выставляли меня в дурном свете. Я не пыталась найти конкретного человека или сказать что-то определённое. Я просто вещала всё подряд каждому, кто мог услышать.

Мои насекомые доносили эти слова до штатных сотрудников СКП, Чикагских Стражей и членов Протектората, которые сопровождали своих директоров. Было довольно поздно, так что вряд ли в здании остались журналисты, но я не исключала и этого.

Десятки тысяч насекомых воспроизводили слова на уровне чуть громче шёпота и лишь немного громче в людных местах.

До этажа, где мы находились, первыми добрались Изолятор и Порыв. Они вошли без стука.

Я поймала взгляд Изолятора.

Да уж, я предпочла бы, чтобы на выручку мне пришёл кто-то другой. Мы работали вместе, но он невзлюбил меня с самого начала.

— Изолятор? — спросил Вест.

Тот не спешил с ответом и лишь сверлил взглядом, притом не меня, а директора.

— Мы всё слышали. — сказал Порыв.

— Слышали?

— Вас прослушивают, — ответил Изолятор. — Вот только жучки оказались не здесь, а снаружи. Они говорили. Повторяли всё, сказанное здесь.

Глаза директора Веста сузились и остановились на мне. Сейчас он прокручивал в уме разговор и соображал, не сказал ли он чего-то, что могло бы ему навредить.

— Возможно, она искажала информацию, — заметил Вест.

— «Мы не станем ему мешать до тех пор, пока он будет играть по правилам», — процитировал Изолятор. — «Пауки в удалённых частях тюрьмы».

— Всё верно, — подтвердил директор Армстронг. — Здесь расхождений нет. Однако за подробности или мелкие детали ручаться не могу.

— Я повторяла всё дословно, — добавила я.

— Всё, что происходит в ходе этого совещания строго конфиденциально, — сказал Вест.

— Мне об этом никто не говорил, — парировала я. — Да и какая разница, я ведь всё равно уже нарушила условия испытательного срока, верно?

— Против Губителей все средства хороши, — донёсся из коридора голос Тектона. Он только что подошёл, рядом с ним стояли Грация и Сплав. — Если бы не она, мы бы не сделали и половины из того, что нам удалось.

— Скажи это Кисмету, — подал голос один из подручных Веста. — Или Корпускулу. Вы уверены, что хотите иметь такого человека в команде? Кого-то, кто предаст вас, только чтобы увеличить шансы на успех?

— Я хочу, — ответил Тектон. — Мы все хотим. Мы вместе просмотрели это видео и обсудили происходящее. Кисмет сделал ошибку. Что касается Корпускула, мы навели справки: он безрассуден, опасен. Не лучший способ разрешить ситуацию, но её план сработал.

Вест не сводил с меня взгляда.

— Даже если мы забудем про всё остальное, эта выходка…

— Это именно то, чего хотел Шевалье, — сказала я и опустила глаза. Я не стала встречаться с ним взглядом, не пыталась найти поддержку в пришедших. — Честность, открытость. Борьба с прогнившей сердцевиной.

— Себя ты прогнившей не считаешь, — почти с насмешкой сказала женщина с краю стола.

— Возможно, меня это тоже касается, — ответила я. — Я не на сто процентов хорошая и не на сто процентов плохая. Я просто… выживаю. Делаю всё, что в моих силах, не пытаюсь сдерживаться против врагов, которые этого не заслужили. А в системе Шевалье, в системе Гленна, мне кажется, из-за меня вскрывается всё то, что мы обычно предпочитаем спрятать. Ну а остальным остаётся только решать, готовы они это принять или нет. Обществу, моим потенциальным товарищам по команде.

— Скажу прямо, — добавил Тектон. — Если после всего, что было, вы собираетесь запереть её, считайте, что я ухожу. Собираетесь саботировать Шевалье после того, как то, что он сделал, сработало? Я сваливаю.

Тут и там люди выражали согласие.

Наступило очень долгое молчание.

— Шелкопряд, — прервал тишину директор Вест.

Я снова встретилась с ним глазами и увидела в них ненависть.

— В конце недели ты отправишься в Чикаго, и, если всё пройдёт хорошо, ты станешь членом их команды. Если ты не сглупишь, то не станешь давать интервью или каким-либо другим образом привлекать к себе внимание.

Я глубоко вздохнула, затем кивнула.

— На тебе всё время будет закреплено следящее устройство, и каждый раз, когда ты будешь покидать пределы штаб-квартиры Чикаго, тебя должен будет сопровождать один из постоянных членов твоей команды.

— Хорошо, — согласилась я.

— Мы будем следить за тем, чтобы ты подчинялась этим правилам. Сейчас тебя поддерживают герои и, возможно, даже общественное мнение, но только дай нам повод, и мы сразу же тебя заберём.

— Я понимаю, — ответила я, внезапно почувствовав сильную усталость.

Сидящий рядом со мной Гленн поднялся со стула. Я восприняла это как сигнал уходить.

Сотрудники СКП, преграждавшие путь собравшимся возле дверного проёма людям, пропустили нас. Мы вышли наружу и подошли к Стражам и работникам СКП.

— Шелкопряд, — окликнул меня шеф-директор.

Я повернулась.

— Сегодня в этой комнате у тебя не появилось ни одного союзника.

— Мне кажется, мы стали врагами ещё до нашей встречи, — сказала я. — Вы бы никогда не дали мне шанса стать вашим союзником.

— Ты ошибаешься.

Я пожала плечами, повернулась и ушла.

Когда я подошла к Тектону, тот кивнул мне.

— Спасибо, — сказала я.

— Без проблем, — ответил он. — Благодаря тебе мы выжили. Я так понимаю, за нами должок.

— Не думаю, что ты мне так уж должен, но не буду жаловаться.

— Мы должны идти. Нам пришлось прерваться. Надеюсь, позже увидимся?

— Ага, — ответила я.

Они ушли, и мы с Гленном остались одни.

— Это было глупо, — заметил Гленн.

— Они не собирались уступать ни на йоту. Я не могла изменить конечный итог, ни словом, ни делом. Нападение с неожиданной стороны было единственным вариантом.

— Есть у некоторых людей привычка, — сказал Гленн, — делить окружающих на друзей и врагов. В твоём деле записано, что если ты определила кого-то как врага, то действуешь безо всякой жалости, в то время, как с друзьями ты добра и ласкова. Шеф-директор точно такой же. Вы вдвоём могли стать либо верными соратниками, либо непримиримыми врагами, без промежуточных вариантов. Жаль, что теперь у тебя появился могущественный враг.

— Даже не представляю, что я могла сделать, чтобы стать с ним друзьями.

— Да, не думаю, что у вас бы получилось. Но унижать врага опасно. Сделаешь так ещё раз, и эта опасность может стать смертельной. Отныне тебе надо вести себя осмотрительнее, больше нельзя угрожать им настолько же сильно.

— Я слишком устала, чтобы разрабатывать стратегии, Гленн.

— Подумай. Что движет директорами? Первая мысль, что приходит в голову?

— Страх.

— Чего? — тут же спросил он.

— Меня?

Он помотал головой.

— Точнее. Если они не примут меры сейчас, что случится в долгосрочной перспективе?

— Они потеряют надо мной контроль.

— Люди заметят, что СКП не способна контролировать всех своих героев. И некоторые воспользуются этим. Случившееся будет крахом, разрушением самих основ.

— Разве это не то, чего вы хотели, — спросила я, — от своего «предвестника»?

— Именно этого. Понимаешь, что я сейчас хочу предложить?

— Вы хотите, чтобы я сделала первый ход. Достаточно сильный, чтобы потрясти их, нарушить статус-кво, но не настолько сильный или прямолинейный, чтобы нарушить условия моего испытательного срока или дать им повод задействовать против меня закон.

— Если никто не найдёт какого-либо повода, к концу недели ты будешь со Стражами. Как думаешь, ты с этим справишься? Всё получится?

— Возможно, — сказала я.

— Как только внимание общественности от тебя отвернётся, ты станешь уязвимой. Ты получила отсрочку, но когда начнёшь действовать, то должна действовать решительно. И раз уж начнёшь, останавливаться будет нельзя. После первого твоего шага, у них появится возможность ответить, и тебе придётся продолжать действовать. Понимаешь?

— Да.

— Всё время думай о последствиях и о масштабе своих действий. Используй свои стратегические навыки. И прежде всего, будь терпеливой.

* * *

— Слушание по делу два-семь-два-четыре, Шелкопряд.

Я встала.

— Здесь.

— Касательно вопроса протоколирования, подтверждаете ли вы, что ваше полное имя и личность являются достоянием общественности и комитет вправе свободно использовать эти сведения?

— Подтверждаю.

— Представьтесь для протокола.

— Тейлор Эберт.

— Дата рождения.

— Девятнадцатое июня 1995 года.

— Вы несовершеннолетняя.

— Да.

— Признаёте ли вы, что никто не принуждал вас к участию в этой процедуре?

— Я здесь по собственной воле.

— Вам не предлагали каких-либо денежных средств или не пытались вовлечь каким-либо другим способом, не указанным в деле?

— Насколько мне известно, всё было открыто.

— Так как вы несовершеннолетняя, мы вынуждены настоять на присутствии опекуна или квалифицированного специалиста, который поможет вам в этой процедуре и подтвердит ваши показания.

Прежде чем я успела что-либо сказать, я услышала, как позади меня заскрипел чей-то стул. Кто-то встал.

— Её отец.

Я почувствовала, как ёкнуло сердце. Я не видела его, когда оглядывала толпу, и не использовала насекомых. Не хотелось кого-то тревожить. Я продолжила смотреть вперёд.

— Не могли бы вы подойти?

Я слышала, как он идёт, но не повернулась посмотреть. Чёрт, я всё ещё злилась, всё ещё испытывала обиду, несмотря на чувство облегчения. Он подошёл и встал рядом со мной. Я взяла его за руку и крепко сжала, он сжал мою в ответ.

По крайней мере, сейчас он был здесь. Может, не тогда, когда я была в тюрьме, не тогда, когда я начала свои поездки в команды Стражей, но сейчас он был здесь.

— Ваше имя?

— Денни Эберт.

— Для протокола, повторите ещё раз, кем вы ей приходитесь?

— Я её отец.

— Вы осведомлены о её правовом статусе?

— Осведомлён.

— И вы прочитали документы, содержащие подробную информацию о её испытательном сроке в Стражах? Документ два-семь-два-четыре-А?

— Да.

— Вы прочли заявление и сопроводительные документы, предоставленные Тейлор Эберт, также известной как «Шелкопряд», документ два-семь-два-четыре-Б?

— Да.

— Вы подтверждаете, что все сведения, изложенные в указанном документе, правдивы, согласно тому, что вам известно?

— Да.

Я наблюдала, как члены комиссии просматривают лежащие перед ними документы.

Сердце колотилось, и не только из-за неожиданного появления отца. Вот он — момент, от которого зависело моё будущее.

Я нажила врагов в высших кругах СКП. Вопрос был в том, не предпримут ли они какой-либо манёвр, не сделают ли что-то подлое, чтобы навредить мне, испортить рассмотрение моего дела, не оставив мне никаких других вариантов, кроме как отправится за решётку.

— Я полагаю, все просмотрели документы? — наконец заговорил сидящий в центре человек, взглянув на остальных в ожидании согласия. — Дело два-семь-два-четыре соответствует требованиями по вступлению в Стражи на испытательных условиях. Ей необходимо будет следовать условиям, изложенным в документе два-семь-два-четыре-А. Их несоблюдение приведёт к возвращению в исправительное учреждение умеренного типа для отбывания оставшегося срока в полтора года либо до наступления восемнадцати лет, в зависимости от того, что наступит позже. Кроме того, неисполнение испытательных условий приведёт к конфискации любого имущества и прав, предоставленных СКП, и удерживание их до достижения ею возраста совершеннолетия. Вам понятны эти условия?

— Да, — ответила я.

— Да, — сказал папа.

— С учётом этого, сейчас вы член Стражей на испытательном сроке до наступления восемнадцати лет, либо до момента нарушения вами условий соглашения. Поздравляю, Тейлор Эберт.

С боковой стороны раздались крики ликования. Среди этих людей был Тектон и его группа.

— Следующее дело, — возвестил член комитета.

Мы с папой отошли в проход. Я встретилась с ним взглядом, кажется, впервые за целую вечность.

— Спасибо, что пришёл.

— Моё присутствие не было обязательным. Ты бы не появилась здесь, если бы не было кого-то, кто готов был выступить за тебя.

— Это важно, папа. Гораздо больше, чем ты думаешь. Спасибо.

— Можно всё исправить? Между нами?

Я нахмурилась.

— Что? — спросил он и открыл дверь, чтобы мы вышли из комнаты заседания в коридор.

— Я вроде как начинаю ненавидеть это слово. «Исправить», — сказала я.

— Ты же не думаешь…

— Не думаю, — прервала я его. — Мы не можем исправить всё «между нами», мы не можем исправить общество. Это невозможно.

Он помрачнел:

— Мне так не кажется.

— Всё меняется. Попытайся что-то разрушить, построй заново, и ты всего лишь создал изменение. Может… будет ли нормально, если мы не будем пытаться вернуться к старому положению вещей?

— Ты не хочешь быть частью семьи? — спросил он.

— Хочу. Но… мы пытались вернуть всё как раньше, после того, как город начал отстраиваться. Но что-то было неправильно. Мило, но мы лишь играли свои роли, больше умалчивали, чем говорили. Ложь, незаданные вопросы. В самой основе отношений мы не оставили места для счастья, понимаешь?

— Понимаю.

Мы нашли незанятую скамейку и расположились на ней. Я видела, как в коридор вышли чикагские Стражи, но они не стали приближаться. Секунду спустя из дверей вышла Фестиваль и завела разговор со всей группой в дальнем конце коридора.

— Ты так отдалилась, — сказал он. — Занимаешься вещами, которые я и вообразить не могу, сталкиваешься с серьёзной опасностью, даже на уровне повседневных дел, собираешься жить в штаб-квартире. Туда ехать четырнадцать часов.

— И всё же мы сможем видеться? — спросила я. — Отправлять каждый день емейлы, делать видеозвонки?

— Можем. Я зайду к тебе в штаб-квартиру, прежде чем поеду домой, посмотрю, как ты устроилась. Возможно, если ты захочешь, я мог бы принести тебе что-нибудь. Вещи, о которых ты не хотела бы их просить, или если нужно будет найти что-то, больше подходящее твоим вкусам.

Я задумалась на секунду, знает ли сейчас папа мои вкусы. Но я не озвучила эту мысль, а когда заговорила, то сказала искренне:

— Звучит здорово. Да, пожалуйста.

Он улыбнулся, но улыбка погасла, когда он посмотрел в сторону:

— Мне кажется, твоя команда хочет с тобой поговорить.

Я кивнула:

— Мы поболтаем чуть позже?

— Завтра, — ответил он.

— Завтра, — ответила я, вставая со скамьи. Стражи повернулись ко мне.

Когда я подошла к Фестиваль, Тектону и остальным, то оглянулась назад. Папа всё ещё сидел на скамейке.

Всё не стало идеальным, но это был шаг вперёд. Лучше, чем ничего.

* * *

— Это помещение предназначалось для транспортных средств, но Звёздная Пыль, три года назад вступивший в Протекторат, погиб через год после этого. Сейчас мы храним здесь документацию, и твоё появление стало отличным поводом всё разобрать. Твоя мастерская.

Я кивнула, изо всех сил стараясь не разорвать зрительный контакт. Каланча был ростом в два с половиной метра. Я же только что прошла проверку физических параметров и выносливости и знала, что была метр семьдесят пять.

Разница в росте привела к тому, что уровень моих глаз приходился всего на полметра выше бёдер Каланчи. Он носил обтягивающий костюм, который совсем ничего не оставлял для воображения. На мгновение, мне показалось, что у него выпирает ребро или большая вена, но я взглянула вниз и убедилась, что мои глаза меня не обманывают.

Будь я более хорошо воспитана, я могла бы быть смущена, либо оскорблена. Но я едва не расхохоталась. В любом случае, не самое удачное первое впечатление.

«Сосредоточься на насекомых», — сказала я себе, стараясь принять заинтересованный вид.

— Поговори с Тектоном, если захочешь взять что-нибудь из строительной комнаты. Это где мы храним все панели, временные перегородки и мебель, чтобы менять планировку помещений. Там ещё должны храниться всякие инструменты и всё такое, но нам удобней, когда Тектон держит всё в своей мастерской. Он у нас один Технарь, так что проще попросить у него, чем идти вниз в подвал.

— Поняла.

— Ты будешь отправлять всё в другие группы, так? В смысле, шёлк?

— Когда снаряжу свою команду и вас, наш Протекторат.

«Возможно, для костюма Каланчи я сделаю ткань ниже пояса потолще», — подумала я.

— Ну, есть определённый бюджет, так что об этом нужно говорить с Тектоном. Мы все пользуемся общим счётом, и остальные обычно берут оттуда деньги понемногу, чтобы заменить накладки или линзы, всё такое. Тектон же платит за материалы, причём обычно столько, что опустошает весь бюджет, но он изготавливает и ремонтирует всякие поделки и инструменты, которые сдаёт в аренду другим группам. Зарабатывает кое-какие средства, чтобы хоть как-то компенсировать свои бешеные траты.

— Поняла. Я могу заняться тем же? Продавать шёлк?

— Ага. Возможно, будет проще, поскольку ты можешь поставить всё на поток.

Я рассматривала мастерскую, довольная возможности отвести взгляд. Он хоть понимает, насколько плотно костюм облегает его ниже талии?

— Здорово, — дала я оценку мастерской.

«Лучше, чем то, что было у меня в старом логове».

— Твоя спальня будет в стороне от остальных в общей зоне, но поскольку уединения там не много, люди постоянно приходят и уходят, это скорее место, чтобы откинуться и покемарить после долгого патруля, почитать книги или журналы, возможно, поиграть за компьютером. Здесь же у тебя укромный уголок.

Я кивнула. «Не отводить взгляд».

— Вот, прямо здесь по коридору. Тут.

Я осмотрела спальню. Жаловаться не на что, намного лучше моей камеры, но как-то обезличено. Хоть уже то, что я могу ходить по зданию когда захочу, было явным плюсом, даже учитывая, что я не могу выйти на улицу без сопровождения.

— Я могу покупать вещи, чтобы обустроить здесь всё по-своему, так?

— Да. Но тебе следует знать, что всё имущество СКП обслуживается уборщиками: простыни, наволочки, полотенца и обтягивающие костюмы. Вещи же, что ты купишь, должна будешь стирать сама, будь то простыни или что-то ещё.

— Поняла, — сказала я и едва не взглянула вниз, чтобы убедиться, что выступ на его обтягивающем костюме всё ещё был там. Я остановила себя. Его было видно даже периферическим зрением, он явно выступал.

«Серьёзно, эта штука длиннее моего предплечья».

— Здесь компьютер. Ноутбук СКП. Посиди, поизучай, удали всё, что не нужно. Если не знаешь как, или не уверена, захламляет что-то систему или нет, спроси Тектона. Логин: твоё кодовое имя, пароль начинается с даты рождения. Месяц-день-год, а затем твоё второе имя. Как только наберёшь, всё автоматически установится и появится запрос на новый пароль.

— Ясно.

— Здесь небольшой санузел, — он показал в сторону короткого коридора. — К сожалению, душа нет. Есть один в основной зоне, уединиться там не получится, но если ты стеснительная, то можешь запомнить графики патрулирования, разобраться, когда принимать душ так, чтобы тебе не мешали.

«Стеснительная». Услышав это, я едва сдержала улыбку. Это ему следовало бы постесняться, но он просто излучал уверенность.

— Разберусь.

— Давай посмотрим… есть ещё телефон и наушники, их скоро тебе доставят. Пароль такой же. Так, тебе ещё что-нибудь нужно?

— Несколько миллионов пауков Дарвина, — ответила я. — В принципе хватит и сотни, но тогда поначалу всё будет дольше.

Его это не удивило:

— Скорее всего, мы можем это устроить.

— Чёрные вдовы тоже подойдут. Их легче найти, но они не так хороши. Может быть, достаточно будет сопроводить меня, и я сама за ними схожу.

— Это мы устроим. Я собираюсь через час уходить, пойду на встречу с детьми в больнице. Если тебя не смущает крюк, мы можем пройти через парк или где-то ещё.

Я попыталась не представлять его в детском крыле больницы. «Тебе нужно переодеться. Или обернуть что-нибудь вокруг талии».

Я не озвучила свои мысли.

— Общая зона штаба прямо здесь, внизу лестницы. Командный центр, закуток с раскладушками, запасные костюмы, телевизоры и всё остальное.

Внизу лестницы стояли Тектон, Вантон и Сплав. Грация, Голем и Окова сидели за компьютерами у стены, но они тоже наблюдали. На лице Грации застыла озорная улыбка.

Я поняла почему. Вот же оболтусы. Они проделали то же самое, что и Каланча: засунули что-то под свои костюмы. Тектон, так как был облачён в механическую броню, модифицировал её промежность, установив дополнительную панель. Нарочито, без малейшей попытки спрятать то, что они делали. Когда я посмотрела на Вантона, тот нахально улыбнулся.

Я, со своей стороны, сумела сохранить спокойное выражение лица.

В течение нескольких секунд Сплав приобретал всё более и более смущённый вид. Я повернулась к нему и продолжала смотреть за его мучениями.

— Она не реагирует, а я чувствую себя очень-очень тупо, — наконец, сдался он.

— Да ладно, Сплав, — простонал Вантон, — она почти не выдержала.

Сейчас Грация уже смеялась. Окова, наоборот, не отрывала взгляда от компьютерного экрана. Похоже, она представляла собой более подходящую цель для подобного рода розыгрышей.

— Только не засуди меня за сексуальное домогательство, — засмущался Сплав.

— Я не стану подавать в суд, — несколько улыбнулась я. — Мне приходилось иметь дело с людьми, которые могли отмочить и не такое.

— Это казалось смешнее, когда мы всё обсуждали, — заметил Тектон. — Теперь… это как-то неловко.

— Да нет, это очень смешно, — сказала я, улыбаясь. — Вам удалось меня разыграть, я всё время пыталась не пялиться на Каланчу, и лишь краем уха слушала всё то, что он мне говорил.

Раздалось несколько смешков.

— Я считал, что это плохая идея, — сказал Голем. — Учитывая твоё прошлое, тебе могло не понравиться, что над тобой издеваются. Они и мне дали эту штуку, но я подумал, что дразнить тебя явно не лучшая мысль.

— Идея была идиотская, — согласился Тектон. — Достойная малолеток. Но иногда нужен и пошлый юмор.

— Они засмущали себя больше, чем меня, — сказала я Голему. — Всё нормально. Я рада, что прошла обряд вступления в группу. Могло быть намного хуже.

— Ну ладно, народ, шутки кончились, — произнёс Тектон, отцепил и снял металлическую накладку с брони. — Она права. Мы сами себя засмущали. Давайте избавимся от этих хреновин. И я не хочу, чтобы они потом везде валялись.

— А мне так даже больше нравится, — пошутил Вантон.

— Ага, конечно, — ответил Тектон. — Ты про неё забудешь, переключишься в свою вторую форму, и в итоге вырубишь кого-нибудь полуметровой силиконовой дубинкой.

Я взглянула через плечо на Каланчу, который стоял возле мусорной корзины, уже лишённый своей «внушительности». Теперь он не смотрелся так нелепо. Невероятно высокий, да, но уже не, так сказать, невероятно длинный.

— Прости, — сказал он.

Я пожала плечами.

— Похоже, теперь у меня есть компромат. Нужно только добраться до видео с камер наблюдения.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Добро пожаловать. Веди себя хорошо.

— Мне кажется, что эти парни установили не слишком высокую планку по шкале хорошего, — ответила я.

Он похлопал меня по плечу, затем повернулся и ушёл вверх по лестнице.

Сплав сбежал, Вантон же не очень-то торопился, хотя Тектон пытался ускорить его периодическими пинками. За компьютерами Грация и Голем о чём-то спорили.

— Давай, — услышала я её.

— Ни за что, ни за что, — отвечал Голем.

— Давай. Всего немного.

Она сказала что-то ещё, чего я не поняла. И почти сразу Голем поддался на её уговоры.

Посреди шага Вантон согнулся пополам и упал на землю. Как только он осознал, что случилось, он начал биться, пытаясь избавиться от внезапно появившегося досаждающего объекта в штанах. Мне пришлось отвернуться, прежде чем он ненароком не показал мне лишнего.

— Господи, парни, — простонал Тектон. — Это уже слишком.

Голем побежал к нему, извиняясь на ходу, в то время как Вантон проклинал его, бросая в товарища куски пластика. Грация свалилась со стула от смеха, а Окова, наоборот, спрятала лицо в изгибе локтя своей необожжённой руки, которую положила на стол.

Посреди всего этого хаоса я добралась до компьютера, склонилась над клавиатурой, напечатала имя и пароль, который мне сказали. Машина ожила в мгновение ока. Доступ к первоклассным компьютерам явно был одной из привилегий героев.

Я пошарила по файлам, описывающим местные силы и начала их изучение. По крайней мере, попыталась. Грация продолжала смеяться так заразительно и неприкрыто, что я не могла не присоединиться к ней.

Мой новый дом, к лучшему или к худшему.