Часть 27. Вымирание — 27.02

Обстановка была такой же, но что-то явно поменялось. Людей стало больше, и почти все в полной боевой готовности.

За каждой из тринадцати групп людей была панель, которая слабым сиянием подсвечивала их со спины. На каждой панели был нанесён символ команды.

Рейчел стояла в углу в конце коридора, прислонившись к панели. Волосы у неё были немного всклокочены, и она надела куртку с тяжёлым меховым воротником. Вся её одежда была в собачьей шерсти, каждый волосок и шерстинка сияли отражённым светом. Рядом с ней сидел Ублюдок, тот же самый свет отражался и в его глазах.

Первой вошла Сплетница, за ней, отстав на шаг, последовали мы с Рейчел. Мы обосновались на такой же платформе, как и у остальных, как и в прошлый раз, её ограждали поручни, но теперь на нашей стороне находился стол в форме полумесяца. Сплетница уже выкладывала на него портативные устройства, телефон и несколько папок с документами.

Она заняла место в центре стола. Похоже, что именно ей предстояло говорить от имени нашей группы.

Я глянула через плечо. Остальные тоже были здесь, включая Куклу и Рапиру. Мрак сделал наше появление эффектным, щупальца его тьмы кружились у основания панели. Вытягивая щупальца дальше, он придавал себе более крупный вид. По их движению было заметно, что он на взводе.

Нашим логотипом было исполненное в стиле граффити название команды.

Я сделала глубокий вдох и осмотрелась. Остальные платформы были заняты людьми. Все лица были скрыты в тени, группы подсвечивались только сзади.

Меня это так взбесило, что я сама удивилась силе нахлынувших чувств, порыву действовать, желанию как-то отреагировать. Заорать на них, обозвать дегенератами за то, что они столько усилий тратят на сохранение анонимности, которая не имеет сейчас никакого значения.

Вместо этого я заставила себя стоять спокойно, не шелохнувшись. Я сейчас немного не в себе, надо успокоиться и быть логичнее.

Рассуждения не помогали. Сдержать ярость, пусть даже и вызванную такой ерундой, не получалось. Я решила выразить эмоции через насекомых, заставила их медленно кружиться вокруг себя, закручиваться друг вокруг друга. Таким образом я всё равно что барабанила пальцами по столу или расхаживала из угла в угол, вот только сброс напряжения в этом случае был больше ментальным, чем физическим.

Почти так же бесполезно.

Присутствовал Котёл. Доктор Мама стояла за столом, так же как Сплетница стояла за нашим. Рядом были Контесса и человек, которого Сплетница назвала Счетоводом. Не кто иной, как наш бухгалтер, ещё со времён злодейства, и, как выяснилось, основной участник Котла. Они управляли нашими счетами точно так же, как из теней правили практически всем остальным.

Тут был и Шевалье, наряду с Порывом, Фестиваль, Големом и другими лидерами групп Протектората и программы Стражей. Я заметила пятна крови и грязь на их костюмах. Впрочем, я выглядела не лучше. Шевалье положил свой пушкомеч на изогнутые перила. Искусно украшенный клинок эффектно подчёркивал образ группы. На панели темнел логотип Протектората.

Я посмотрела на Голема — и он отвёл взгляд, весьма демонстративно рассматривая остальных участников собрания. Ему было стыдно? Он злился на меня? Трудно было понять.

Гильдия. Дракона нет. Отступник и Нарвал стояли рядом, выделяясь среди других групп высоким ростом. Позади них стоял Технарь Масамунэ с тонкой бородкой, ещё не старый, но всё же сутулый и хрупкий на вид, а рядом с ним — солдат из Драконьих Зубов. Я догадывалась, кто это. На панель их группы был нанесён символ Гильдии — древко копья со струящимся вниз узким флагом.

— …и я не собираюсь взывать к чувствам, — говорил Отступник. — Я не собираюсь рассказывать, насколько она была храброй, бескорыстной и благородной. Ты же следил за нами до того, как щёлкнуть выключателем! Я знаю это, и я знаю, что ты всё это видел. Но нет. Тебе было всё равно. Так что я буду говорить о фактах, святоша. Ты не справляешься.

Святой, стоящий на платформе напротив Гильдии, игнорировал его, сосредоточившись на работе с компьютером. Когда прозвучали последние три слова, он на долю секунды замер. Остальные Драконоборцы заняли места по обе стороны стола в форме полумесяца и сейчас занимались своими делами. Женщина взглянула на Святого, и этого, кажется, оказалось достаточно, чтобы он продолжил печатать.

— Дракон могла обеспечить эвакуацию. Она могла снизить ущерб, вручную управлять силовыми полями, не полагаясь на автоматику. Силовые щиты Нью-Йорка активировали слишком рано. Золотой луч прорезал их и вырубил. Треть города уничтожена. Дракон могла справиться, а ты всех подвёл. Два и две десятых миллиона погибших. Я хочу, чтобы ты знал цифры. Я хочу, чтобы ты знал о каждом отдельном погибшем. Поверь мне, я тебе напомню, и я позабочусь о том, чтобы знали все остальные.

На секунду Святой поднял руку к шлему, затем снова опустил её на клавиатуру.

— Франция… — продолжил Отступник.

— Не утруждайся, — вставила Сплетница. — Он отключил передачу твоего голоса.

Отступник замолк и положил руки на копьё.

Присутствовали все основные игроки, за исключением обитателей Клетки. Танда представляли шестеро членов в практически одинаковых мантиях. Их логотипом была таблица пять на пять из букв. У Мурд Наг было кольцо из черепов в чёрном круге. Команда Трещины была обозначена значком волны, похожим на запись сейсмического монитора.

Я посмотрела на них, и меня поразило осознание, что рядом с Трещиной стояла Дина. Что-то не сходилось.

Я повернула голову и посмотрела в противоположную часть помещения на ещё одну маленькую девочку.

На панели у неё над головой красовалась цифра девять.

Взглянув на Мрака, я обратила внимание, что он старается не смотреть в ту сторону. Я поняла почему он так напряжён и почему вокруг клубится столько тьмы.

— Мы… — начала я, и поняла, что голос у меня звучит немного странно. Я шёпотом закончила: — Мы что, в самом деле пригласили Ампутацию?

— Не мы, а Котёл, — поправила Сплетница. — Отсюда не видно, но её связали.

— От этого не легче.

Она могла создать организмы, которые проедают металл и разрушают стекло. У неё могла быть хрупкая капсула с чумой и она вполне способна выпустить эту дрянь здесь…

— Да, — сказала Сплетница, — но Котёл дал добро на её присутствие.

— Блядство, — выругалась я, и почти так же, как тьма над Мраком, надо мной взметнулась туча насекомых. Легче мне не стало. Я изо всех сил вцепилась в поручень передо мной. — Уроды.

— Хочешь уйти? — шёпотом спросила Сплетница. — Я могу отправить с тобой Рейчел.

Я покачала головой.

Нет. Я была в бешенстве, но хотела остаться.

Ну а каково было Мраку? Это та самая девочка, которая разобрала его на части и развесила его живые органы по стенкам холодильника, снабдив устройствами, позволяющими ему ощущать боль, недоступную обычному человеку!

Просто для забавы. Потому что ей было любопытно.

К нам присоединилась группа Янбань в текучих одеяниях, которые были чем-то средним между одеждой для боевых искусств и армейской униформой. Лица закрыты масками, напоминающими многогранные драгоценные камни. Совершенно безликие: друг от друга их отличали только цифры.

Были также кейпы, которые, как я знала, входили в Элиту: Несравненный и Патриций, Семирамида и Дворянин. Вот они точно не выглядели безликими и явно гордились своим видом и способностями. Элита представляла из себя организованный преступный синдикат, устраняющий всех, кто пытался использовать силы для получения прибыли и при этом отказывался работать с ними.

Я узнала Адалида, южно-американского кейпа и народного героя, стоящего рядом с Калифа де Перро, который поставил одну ногу на стол и локтем упёрся в колено. Рядом с ними был человек, видимо переводчик.

Также были представители Мастей, костюмы каждого стилизованы под различные карточные масти игральных колод — черви, крести, пики, бубны, мечи, посохи, монеты и кубки.

Странно, что они здесь. Масти — кейпы Великобритании, а ведь она недавно была стёрта с лица земли. Лидеров Червей, Мечей и Кубков не было, и я решила что они, похоже, не выжили. Распределяя кейпов по различным классам, Масти назначали им различные обязанности: государственная служба, сражения, интриги, быстрое реагирование и отслеживание злодеяний в различных слоях общества. Я читала данные СКП по ним, когда изучала возможные причины конца света. Масти едва ли проявляли себя как единая группа в смысле финансирования и членства. Слишком многие погибли от Губителей ещё до того, как они встали на ноги. Торговля атрибутикой у них не пошла, так что им приходилось регулярно принимать подачки от СКП. Не слишком вязалось с тем имиджем, который они пытались создать в обществе: элитная группа, более модная, крутая и эффективная, чем Королевская Рать.

Я обратила внимание, что Королевская Рать, похоже, не спаслась.

На одной платформе стояли три молодые женщины с масками, на которых были изображены лица с ярко-красной помадой: одно с улыбкой, другое хмурое, а третье в гримасе недовольства. Три Скверны. Белоснежная кожа, белые волосы, белые текучие одеяния. Та, что с хмурым лицом, держала за руки двух других. Они молчали и стояли совершенно неподвижно, но их присутствие явно беспокоило находящихся неподалёку кейпов Мастей и Протектората.

Наконец прибыла последняя группа, расположенная на противоположной от Котла платформе. Я взглянула на эмблему Котла, расположенную на верхней половине их светящейся панели. Стилизованная «С», наклонённая влево на сорок пять градусов.

Татуировки с таким же символом разных размеров и наклонов, были на всех членах прибывшей команды. Эксцентрики Сталевара. Сам Сталевар изменил облик, его черты стали более резкими, менее человечными. Участки его металлической плоти напоминали то ли чешую, то ли колючки, вены выступали сильнее, впадины были глубже.

Самым странным в его облике была одежда, которая кроме толстых парусиновых штанов, включала в себя ещё одного представителя дела пятьдесят три. Ноги и руки Сталевара до самых кончиков пальцев были обвиты щупальцами, которые, в свою очередь, удерживались и направлялись вдоль его конечностей при помощи многочисленных металлических колец. Все щупальца вели к бледному лицу девушки с татуировкой Котла на скуле. Я не заметила у неё какого-либо тела или волос. Только щупальца.

Там была Траншея — мускулистая молодая женщина с заплетёнными в косички волосами, которые достигали пола; сейчас она стояла более прямо, чем в прошлый раз, когда мы виделись. Сангвиник, с красными волосами и красной кожей. Добрый Великан — молодой человек со спокойным лицом, который был на полторы головы выше всех, включая даже Траншею. Бесчисленное количество других.

Как только все они разместились на платформе, на панели над ними высветилась их эмблема. Трёхпалая рука.

— Все в сборе, — сказала Доктор Мама. Вежливая, приятная и невозмутимая даже во время глобальной катастрофы.

Сталевар не был склонен проявлять подобную вежливость, и его трудно было назвать невозмутимым. Он заговорил с резкостью, которая скрыла его слабый бостонский акцент:

— Я пытаюсь понять, почему я не должен приказать моим Эксцентрикам убить вас троих прямо на месте.

Доктор не ответила. Она спокойно встретила его яростный взгляд.

Тонкие щупальца, обвивавшие Сталевара, напряглись так, что врезались в металл. Несколько человек беспокойно переступили с ноги на ногу.

— Я знаю, на что способна ваша Контесса, — продолжил Сталевар. — Про Счетовода я тоже знаю. Дьявол, да мы знаем даже про девочку-призрака, которая всё время с вами!

— Мы зовём её Хранительницей.

— Она ведь тоже из ваших «ошибок»?

— Да, — подтвердила Доктор.

— И вы промыли ей мозги, чтобы она служила вам?

— Нет. Если что, мозга у неё вообще нет. Так ли это сейчас важно, Сталевар?

Сталевар не выказал даже секундного замешательства.

— Я думаю, важно. Похоже, что все события связаны с вами. С Котлом.

— Ты обвиняешь в случившемся нас?

— Вы — самые вероятные виновники, — ответил Сталевар.

— Нет, — ответила Доктор. — Недостаток информации — вот наша главная проблема. У нас есть четыре различных источника, которые могут рассказать одну и ту же историю. Один из них в Клетке, где он и останется, если только мы не решим, что пора его освободить…

— Кроме вас есть ещё Ампутация, словам которой вряд ли можно доверять, и, я полагаю, четвёртая — Сплетница, — ответил Сталевар, посмотрел на Доктора и слабо кивнул. — Удобно. Для тех, кто не в курсе, Неформалы начали свою карьеру с работы на Выверта, который был связан с Котлом не более чем через одного посредника.

— За домашнюю работу — пятёрка, — заметила Сплетница. — Но нет. Никаких связей с Котлом, кроме редких тайных собраний, где мы играем в камень-ножницы-бумагу, пытаясь выяснить, кто будет играть главную роль в очередном сражении с Губителем.

Сталевар чуть покачал головой, затем снова повернулся к Доктору.

Я не услышала вопрос, но скорее потому, что не слушала.

— Ты знала? — спросила я её.

— Нет. Я всё выяснила как раз перед тем, как всё случилось, — пробормотала Сплетница, не спуская глаз с Доктора Мамы.

— Но они что? Знали?

— Ага. Маркиз тоже, но они сумели его заткнуть.

Я сжала кулаки.

Нет. С этим чувством мне не справиться.

Можно было уйти, выбраться из комнаты.

Вот только нахрена? Чтобы пощадить чувства этих людей?

— Вы знали! — сказала я, перебивая возмущённый монолог Сталевара о чудовищных паралюдях Котла. Я говорила громко — пусть все слышат. Мне уже наплевать. — Вы знали, что Сын это устроит?!

Доктор Мама повернулась ко мне.

— Да.

— И ничего не сделали. Стояли в стороне и позволили этому произойти, — продолжила я, чувствуя, что все взгляды устремились в мою сторону.

— Этому лучше было случиться именно сейчас. Из того, что мы знаем, — и мне не терпится сравнить наши заключения с другими участвующими сторонами, — этот исход был неизбежен. Сейчас или позже, Сын должен был пойти вразнос. Если бы мы подождали ещё десять лет, то потеряли бы тех бойцов и те силы, что есть сейчас.

— Вы знали, — повторила я, в упор глядя на неё. — Мы могли это отложить. Справиться с остальными кризисами, найти ответ, способ остановить его или…

Я запнулась, когда не смогла закончить мысль. Остановить его. Этого достаточно.

— Мы пытались, — пояснила Доктор. — Мы предоставили всю возможную помощь, которая не подрывала наши позиции на следующем этапе.

— Все статистические данные указывали на снижение численности населения в последующие несколько лет, — заговорил Счетовод. — Мы и так уже достигли критической точки. Вы испытали это на себе, Неформалы. Достаточное количество кейпов в одном месте, и всё становится готовым взорваться бочонком с порохом. Броктон-Бей не слишком преуспевал, как и другие скопления вроде Нью-Йорка и Нью-Дели.

Называя города, он указал в сторону Шевалье и Танда соответственно.

— Вы и сами стали частью цепной реакции, — продолжал он, — которая началась после попытки АПП захватить власть.

Я не шевельнулась.

— Причина и следствие. Лидер местной банды по имени Лун был арестован Оружейником, лидером местной команды СКП, — прежде чем продолжить, он сделал многозначительную, преднамеренную паузу. — Подчинённый Луна впадает в ярость, эскалируя конфликт и подталкивая другого местного кейпа к осуществлению его планов по захвату города. Этот кейп уже контролирует весьма одарённую Дину Элкотт, кроме того, он нанимает Неформалов и Скитальцев, тем самым устранив с доски противоборствующие фигуры и разместив их на своей стороне. Вышеупомянутая группа героев исполняет ключевую роль в посеве семян будущего фиаско, инцидента с Ехидной. Конфликт и наличие дремлющей Ехидны ведут к нападению Левиафана, которое в свою очередь вызывает визит Девятки. Я мог бы продолжить, упомянув действия Неформалов, направленных на захват города и свержение Выверта, но вы и так знаете эту историю.

— Ты утверждаешь, что все эти события обусловлены одним арестом? — спросила женщина из Мастей.

— Нет, — тон Счетовода содержал лишь лёгкий намёк на снисхождение. — Я сказал, что паралюди в целом — бомбы замедленного действия, а мы и так уже подошли к критической точке. Каждый год доля паралюдей относительно остального населения растёт. Одновременно растёт вероятность какого-нибудь события, влекущего за собой катаклизм. Представьте себе событие масштаба Ехидны, которое завершилось бы не так благоприятно, или Нилбога, который не пожелал бы сидеть на одном месте. В качестве реальных примеров этой идеи на ум приходят три Скверны, Спящий, Испепеляющий Зверь, даже Бойня номер Девять. Мир уже давно стоит над пропастью, а ведь я даже ещё не упомянул о Губителях.

Я взглянула на Скверн. Они никак не отреагировали на упоминание о себе.

Счетовод сделал паузу.

— Если бы мы ждали десять лет, то с большой степенью вероятности мы располагали бы от двадцати пяти до шестидесяти шести процентов доступной сейчас боевой мощи.

— Переломный момент был через четырнадцать лет, — заговорила Дина.

— Значит, от двух процентов до пятидесяти трёх, — отозвался Счетовод.

— Да, — сказала Доктор Мама. — Мы не способствовали этим событиям, но они нас не очень огорчают. По существу, это лучшее, что могло произойти…

Я увидела, как Контесса напряглась, ещё до того, как рой пришёл в движение, расширяясь, растягивая нити шёлка…

Громкий хлопок прервал меня, возвращая обратно к реальности. Я повернулась, чтобы посмотреть на Шевалье, который только что ударил по столу перед собой.

— Не смейте! — произнёс он. Мне потребовалась секунда чтобы понять, что он обращается к Доктору.

— По всей видимости, я выбрала неподходящие слова, — продолжила Доктор Мама. — Я имела в виду, что до сих пор живы очень многие могущественные кейпы, они остаются активными и способны противостоять угрозе. Мы в подходящем положении, чтобы как-то действовать: нападать либо устранять последствия. В этот самый момент мы руководим полномасштабной эвакуацией. Мы считаем приоритетной задачей держать Сына в неведении о наших действиях, так что эвакуируем население противоположной от него части земного шара в надежде, что он не сможет отреагировать и противодействовать этому.

— Эвакуируете людей так же, как вы это делали в Нью Дели? — спросил Тектон.

— Хм. Нет. Различные Земли, и по мере продвижения закрываем за собой порталы.

— Получается, вы могли организовать эвакуацию и раньше? — заговорил один из Танда. — Переместить миллионы людей в безопасные места?

— Да, — ответила Доктор.

— Тогда почему?! — спросил он.

— Из-за Сына.

— Потому что вы знали, — повторила я свои слова уже в третий или четвёртый раз, крепко сжимая кулаки. — Вы имели представление, что это случится.

— Да, — ответила она. — Всё, что мы делали, было направлено на создание этой ситуации.

В воздухе повисла тишина.

Я оглядела комнату. Мурд Наг и кейпы из Южной Америки слушали переводчиков, которые спешили донести подробности беседы. Протекторат, Эксцентрики, команда Трещины, Масти… всех переполнял гнев.

Блядь, да и меня тоже.

— Итак, — заговорила Трещина. — Вот к чему всё сводится. Миллионы и миллиарды умирают, и вот вы вмешиваетесь и становитесь мировыми, ёб вашу мать, героями?

— Мы не собираемся этого делать. По правде говоря, несмотря на накопленные контрмеры, собранную информацию и построенные планы, мы вполне ожидаем провала.

— Блядь, — пробормотала Сплетница прямо рядом со мной.

— Все эти преступления, похищения, эксперименты над людьми, создание чудовищ, создание чудовищ-психопатов, невмешательство в гибель миллионов… И вы полагаете, что всё это зря? — спросила Трещина.

— Весьма вероятно, — невозмутимо ответила Доктор Мама.

— Тогда почему?! — спросил Сталевар.

— Потому что с самого начала мы решили, что если человечество будет стоять на краю гибели, мы не хотим задаваться вопросом, сделали ли мы всё, что могли сделать, — сказала Доктор Мама. — Почему мы превратили тебя в то, чем ты сейчас являешься, Сталевар? Потому что это была возможность продвинуться дальше. Почему мы хранили это в секрете? Это повышало наши шансы. Почему мы не рассказали вам о Сыне? Потому что это повышало наши шансы.

Я уставилась на неровное округлое пятно тьмы в центре комнаты:

— Вы шли на жертвы, вы приносили жертвы от имени других, вы принимали трудные решения, и всё это ради большой цели. Готова поспорить, вы уверены, что не будете сожалеть в конце.

— Тяжёлая совесть уже давным-давно не мешает мне спать, — произнесла Доктор Мама.

Сталевар сжал перила с такой силой, что дерево с треском расщепилось.

— Я знаю, каково это, — ответила я. — Я тоже шла по этой дороге. Может быть не по такой мерзкой, но я прошла этот путь. Я постоянно говорила себе, что это отстойно, но что по-другому нельзя. Всему что я делала, были причины. И только сейчас, когда наступил момент, ради которого я работала, я чувствую сожаление. Последние два года, то как я относилась к товарищам по команде, то что покинула Неформалов… если бы я могла, я бы всё изменила.

Я посмотрела на Голема, потом на Неформалов и только потом — на Доктора Маму.

— Может быть, я и пожалею об этом, — признала Доктор. — Но я готова рискнуть. Если, несмотря на наши усилия, миру придёт конец, единственным кто останется, чтобы судить меня, будет Бог.

Я слегка покачала головой, но не ответила. Мы и так слишком затянули этот разговор.

Казалась, она была согласна с этим:

— Давайте займёмся текущей ситуацией. Сплетница, не могла бы ты начать?

— Я? Весьма лестно. Давайте посмотрим… Сын — это не человек. Все наши силы исходят из одного источника. Это та самая здоровенная чужеродная тварь, которую мы видим во время наших триггер-событий. Вот только каждая из клеток его тела содержит фрагмент мозга и некоторые умения по манипуляции окружением, защите или нападению. Он рассеял силы по Земле ради того, чтобы подвергнуть их испытаниям. Он хочет использовать мозги и воображение людей, чтобы найти способы обновить старые или разработать новые способности. Пока понятно?

— Нет, — сказала Траншея со своего места за Сталеваром. — Вообще непонятно.

Я молча кивнула. Не то, чтобы я не понимала. Просто этого было немного чересчур.

— Ладно, хорошо, будьте внимательны, будет только хуже. После того, как он распределил все суперсилы, которые мог, небольшую часть самого себя он сохранил живой и активной. При этом он выбрал самые лучшие силы и способности, которые необходимы, чтобы весь этот процесс продолжался. Вот только что-то пошло не так, и процесс накрылся медным тазом. Ну как у меня получается?

— Незначительные неточности, — сказала Доктор. — По большей части всё верно.

— Отлично! — в полумраке блеснули белые зубы Сплетницы, которая широко улыбнулась и потёрла руки, явно наслаждаясь собой, несмотря на все обстоятельства. Она всегда мечтала стать детективом, который объяснял окружающим все загадки. Здесь было примерно то же самое, только… несколько более жутковато. — Ну ладно. Что дальше. Накрылся, значит, процесс медным тазом, и он превратился в папашу, у которого нет малышей, о которых можно было бы заботиться. Они умирают, или погибли, или что-то ещё пошло не так, и он ищет себе новую цель. И её он получил, когда парень по имени Кевин сказал ему помогать людям. И он получил её ещё раз, когда Джек сказал ему начать убивать людей.

Убивать.

Перед моим внутренним взором появилось лицо папы.

Мёртвые, которых мне приходилось не замечать, в спешке спасая остальных, были слишком многочисленны, чтобы я смогла их представить.

— С этим можно было бы смириться, — сказала Доктор, — если бы это было просто бессмысленное уничтожение. Мы могли бы попытаться убедить его, или сохранить надежду, что он успокоится сам после того, как уничтожит всех обитателей этой Земли, которых мы не успеем эвакуировать. Но есть другая проблема.

Она нажала что-то на своём столе, и панели за нашими платформами изменились. Они стали видеоэкранам, высотой в три раза больше ширины, каждая демонстрировала одну и ту же сцену неистовства Сына.

— Великобритания, первая цель. Полное уничтожение, — сказала Доктор. — Восточное побережье Канады и Соединённых Штатов, разрушения, но погибших в три раза меньше чем при первом ударе.

Она помолчала. Трещина воспользовалась возможностью заговорить:

— Не понимаю.

— Третье нападение: Мали, Буркина-Фасо, Гана, Того и другие государства на побережье Африки. В этой атаке он выборочно убивал определённых людей.

Я взглянула на изображение. Сын летел, словно стрела, выпущенная из лука, из его рук исходили узкие лучи лазеров. Он остановился невдалеке от камеры, прекратив нападение. Изображение сместилось и стал виден город, над которым парил Сын. Крупный населённый центр. Кейпы уже вступили в бой, пытаясь остановить его. Нет, не кейпы. Люди с силами в гражданской одежде и покрытые многочисленными татуировками.

Сын засветился, и свечение вспыхнуло.

Камера упала и врезалась во что-то твёрдое.

— Вспышка, которую мы только что видели, — пояснила Доктор, — была тщательно рассчитана. Город почти не пострадал, однако Сын убил определённых людей, а именно тех, кто достиг половой зрелости.

— Как? — воскликнула Сплетница.

— Он обладает невероятной остротой восприятия, — сказал Доктор. — Он осведомлён о своём непосредственном окружении и обладает невероятным контролем проявления сил. После него осталось… сколько?

— Приблизительно четыреста тридцать тысяч, — сказал Счетовод.

— Четыреста тридцать тысяч сирот.

Он убил не всех.

Почему это пугало ещё больше?

— В России его луч создавал пожары. Он отрезал все пути отступления, затем начал зажигать огонь, от периметра к центру. На это ушло тридцать пять минут, и ещё пятнадцать минут он ждал, пока пламя разгорится и убъёт всех внутри. Герои, которые пытались помешать нападению, были убиты.

— Он экспериментирует, — сказала Сплетница.

Доктор медленно кивнула.

— Следует весьма точной последовательности. Воспроизводит в обратном порядке всё, что делал в начале. Спасение детей, тушение пожаров. Человек, который отдавал ему приказы, попал в больницу, иначе мы бы уточнили, какие инструкции он предоставил. Это помогло бы нам понять, что Сын собирается делать, и какого шаблона будет придерживаться во время этих… экспериментов.

Экспериментов.

Ему не нужно было учиться, чтобы стать опасным. Он мог уничтожить нас всех за считанные дни.

— Мы собираемся привести сюда девушку, которая контактировала с Сыном, — сказала Доктор. — Если она жива. В настоящий момент Сын чересчур близко, чтобы пытаться до неё добраться.

— Я хочу знать только две вещи, — сказал Король Собак. — Что нам делать, и как я могу защитить своих людей?

Многие в комнате кивнули. Я не оказалась исключением.

На общем уровне, мы все этого хотели.

По крайней мере те, кто не был чудовищем.

— Мы организуем бегство, — сказала Доктор. — Спасём столько людей, сколько сможем. Собирайте силы, планируйте, ищите нестандартные пути. Если у вас будут идеи, обсуждайте их группой.

— Давайте, тогда я начну с простого вопроса, — сказала Трещина. — Сначала его убедили стать героем, затем убедили заняться вот этим. Давайте убедим его ещё раз.

— И что мы скажем? — спросила Сплетница. — «Остановись, ну пожалуйста»?

— Нет, — возразила Трещина. — Я хочу найти другой вариант. У нас целая планета Умников и Технарей, давайте соберём информацию, выясним чего он хочет и посмотрим, может быть мы сможем ему это предложить. Сможем уговорить его уйти.

— Всё не так просто, — сказала Сплетница. — Эта шизанутая фея, которая вещала про королеву-администратора и прочую чушь, очень здорово помогла мне во всём разобраться, и она считала, что всё это закончится гибелью Земли и уничтожением всех остальных Земель. Мы не хотим предлагать ему то, чего он хочет.

— Тогда давайте обманем его, — сказала Трещина. — До того, как он поумнеет или уничтожит нас. Скажем ему, ну я не знаю, «слетай до края известной вселенной и вернись обратно»?

— Вот ты и попробуй, — ответила Сплетница, придав голосу толику сарказма. — Звучит гениально.

— Полезна любая идея, — сказал Шевалье. — Мы сосредоточимся на защите и сохранении людей, которых мы можем спасти. Вы можете предоставить нам доступ к вашей системе порталов?

— Да, — ответила Доктор Мама. — Разумеется. Мы непрерывно наблюдаем за вами. Вам достаточно только попросить дверь и мы соединим вас с нашим центральным узлом, при условии, что Сын не находится на одном с вами континенте.

Она глубоко вдохнула и шумно выдохнула.

— Я не прошу вас, никого из вас, о помощи. Я не прошу содействия или сотрудничества. Я только хочу, чтобы мы использовали общие ресурсы, искали решения. Контесса, будь любезна, сними кляп с Ампутации.

Контесса кивнула и пересекла помещение. Она убрала что-то с лица Ампутации, затем вернулась на платформу Котла.

— Привет, — голос Ампутации был зловещим и при этом таким детским, каким никогда не был голос Дины. Она наклонила голову, явно лишённая способности двигать телом ниже шеи, оглянулась на панель позади себя. — Я не с ними. Честно-пречестно.

— Нет никаких причин, чтобы она была здесь, — сказал Отступник.

— Есть, — сказала Доктор. — Контесса полагает, это наименее затратный способ получить то, что нам нужно. Сплетница?

— Я не знаю, что и чувствовать, по поводу этого вашего трюка со «Сплетницей», — отозвалась Сплетница. — Вы словно собачку подзываете, и это реально раздражает, но каждый раз вы даёте мне возможность делать чертовски клёвые вещи. Вы хотите, чтобы я разложила Ампутацию по полочкам?

— Не стесняйся, — сказала Доктор. — Наша цель — заполучить пульт управления.

— Я буду паинькой, — сказала Ампутация. — Обещаю!

— Ладушки, — ответила Сплетница Доктору Маме, затем повернулась к маленькой девочке. — Итак.

— Так нечестно, — сказала Ампутация. — Я не пытаюсь выкинуть фокус или что-то ещё. Я просто хочу помочь и остаться в живых. Я не хочу, чтобы миру пришёл конец. С пультом управления так уж получилось, если я его отдам, у вас не будет причин беречь меня.

— Именно это, — заметил Отступник, — ты бы и сказала, если бы была спящим агентом Джека, и пыталась выторговать себе время, чтобы нанести наиболее опасный удар в наиболее удобный момент.

— Нет, — возразила Сплетница. — Она говорит правду.

— Правду?!

— Наша маленькая смертоносная крошка изменилась. Изменилась частично. Давай начистоту. Ты ведь не собираешься так просто отказаться от искусства, которое творят твои силы, правда? Ты по-прежнему горишь желанием сделать что-нибудь интересное, пусть даже если и придётся для этого пожертвовать другими людьми.

— Может это будут плохие люди? — спросила Ампутация. — Так пойдёт?

— Нет, — отрубил Шевалье. Его голос слился с голосом Отступника.

— Кроме того, — сказала Сплетница, — единственный кто нас заботит, это Сын, а ты не сможешь его достать.

— Фу-ты ну-ты.

— Хватит паясничать, — сказала Сплетница.

Повисло молчание.

В комнате прозвучал голос, который был уже совсем не таким детским.

— Ладно.

— Уже лучше, — сказала Сплетница. — Ты в середине трансформации. Что-то стало толчком к этим изменениям. Любовь? Нет. Дружба? Дружба. Кто-то за пределами Девятки.

— Да. Не такой уж это и секрет. Я осознала, что Джек играет мной благодаря вон той женщине, — Ампутация махнула головой в направлении Доктора, — которая влезла мне в голову.

— Видимо именно поэтому я разбираюсь с этим вопросом, а не она. А ещё потому, что это скромная демонстрация доносит до окружающих идею сплочённости между нашими фракциями. Множество целей, конечно же.

— Иллюзия, которую ты разрушила, произнеся это перед всеми присутствующими, — заметила Доктор Мама.

— Неважно. Ампутация. Ампуташка. Ташка.

— Райли.

— Райли. О, да ты изменяешься. Давай-ка…

— Можем мы пропустить насмешки? — попросил Шевалье. — Там снаружи гибнут люди. Мы и так потратили много времени.

— Тогда уходите, — сказала Сплетница, а когда он не шевельнулся, добавила: — Я тут веду с Райли разговор. Она пытается понять кто она и что она такое, но тут есть небольшое затруднение. Её искусство.

— Моя сила. Это всё она, — сказала Ампутация.

— Ты связана с ней. Ты немного гордишься тем, что ты делала, даже сейчас, когда пытаешься начать всё с чистого листа. Боюсь, мне придётся вернуть тебя к реальности.

— Я не связана с ней. И я не горжусь, — сказала Ампутация.

— Ага, конечно.

— Нет. Я хочу сказать, я вспоминаю о своём друге, и я представляю, что работаю над ним, и это… я не хочу этого делать. Мне нравится его общество. Поэтому я думаю о других людях и представляю что у них его лицо и…

— И ты по-прежнему делаешь ужасные вещи. Давай не будем притворяться что ты не занималась Нилбогом и не возилась с оставшимися клонами. Именно благодаря тебе они появились.

— Мне пришлось, я…

— Шевалье прав. У нас мало времени. Хватит увиливать, заткнись и слушай: ты — чудовище. Возможно худшая из всех. Но если взглянуть со стороны, ты такая же, как тот здоровый золотой мудак. Ты — пешка Джека. Всё, что ты сделала, всё что ты совершила, все твои сильнейшие стороны и твои уязвимости созданы им.

— Нет, — сказала Ампутация.

— Да.

— Я завела друга, это новая я, это…

— Запланировано. Джеком. И не говори мне, что он не задумал всё с самого начала. Эй, Голем, расскажи-ка.

— Что? — прозвучал голос Голема в дальней части помещения.

— Ты считал, что у Джека была сила Умника, Почему? Какая?

Повисло молчание.

— Потому что он как Шелкопряд. Он быстро реагирует, он слишком хорошо осведомлён о том, что происходит.

Как я?

Я и раньше пыталась сравнивать себя с ним, но я остановила себя, сдержала ещё до того, как сформировала законченную мысль. Услышать это настолько прямо… словно получить пощёчину.

— И ты послал бойца из Драконьих Зубов, потому что…

— Потому что Шелкопряд окружает себя насекомыми, а Джек окружает себя кейпами. Не-кейп это единственный вариант, который мы ещё не пытались использовать. Компетентный не-кейп.

— Так и думала, — кивнула Сплетница. — Так что и ты, Райли, подумай об этом. У него сила Умника, которая позволяет ему манипулировать паралюдьми или читать их, или предсказывать, как они отреагируют. Он пользуется ей, возможно неосознанно, чтобы постоянно ходить по краю. И ему стало скучно. Ты же видела, что бывает, когда ему скучно, не так ли, Райли?

— Да.

— Да. Когда ему скучно, он запускает сценарии наподобие игры в Броктон-Бей, или испытания Голема, который за ним охотиться и так далее. Обычно всё разваливается на части до того, как достигнет цели, потому что Джек — это воплощённый хаос. Люди жульничают, Джек жульничает и так далее. Так скажи мне, ты и вправду думаешь, что он не мог дать тебе некоторую свободу просто чтобы посмотреть, что ты будешь делать?

Ампутация не ответила.

— Ага, вот именно, — сказала Сплетница. — А твоё искусство — это его искусство. Твоя сила и всё, что ты с её помощью сделала — это то, что создал он.

— Это неправда! У меня были свои идеи, — попыталась защититься Ампутация, которая, как я заметила, забыла о своём недавнем заявлении, что искусство для неё неважно.

— Его идеи. Всё исходило от Джека. И ты знаешь это лучше чем я. Ты можешь вспомнить все ваши маленькие сцены, разговоры. Как твоими любимыми проектами становились те, которыми восхищалась твоя семья, которые, в конце концов, одобрил Джек.

И снова Ампутация замолчала, неспособная возражать.

— Хочешь увидеть своё новое «я»? Вот, пожалуйста. Измениться не так просто. Это хреново. Всё волшебство исчезло. Сила больше не будет такой прикольной. Даже, наверное, наоборот.

По-прежнему никакого ответа.

— Вот это и есть настоящее изменение, — сказала Сплетница. — Стать никем, начать заново. И тебе придётся вынести всё дерьмо, и всю ненависть, которую ты заработала, пока была чудовищным ужасом. Ты заслужила и дерьмо, и ненависть. И тебе придётся проделать нелёгкий путь лишь для того, чтобы заслужить хотя бы толику уважения или доверия. Понимаешь? Представлять лицо твоего другана поверх возможных жертв — это даже близко не похоже не искупление.

Я заметила, что даже связанное, её тело осунулось, плечи опустились, голова склонилась ниже.

Какого хрена, я что, ощутила толику сочувствия? Мои чувства всё ещё не пришли в порядок, были неопределёнными, непредсказуемыми. Было страшно, словно я вслепую делала шаг с края, не зная, что будет дальше. Вот только это чувство было непрерывным.

Будь рациональной.

«Не следует слишком сильно давить на психопатку», — подумала я. Вот что рационально.

Но Сплетница усиливала давление. Её вопросы и наезды были рассчитаны, подсказаны её силой.

— Ты хочешь, чтобы тебе доверяли? Отдай нам пульт!

— Блядь, — сказала Ампутация. — Хера с два.

— Прежде чем мы сможем доверять тебе, ты должна довериться нам. Отдай нам пульт.

Ампутация не шевельнулась.

Я заметила, как Контесса склонилась к Доктору Маме.

— Дело сделано, — сказала Доктор. — Скоро пульт будет у нас. Спасибо, Сплетница. Следующий важный пункт — это Клетка.

Я посмотрела на Сплетницу, которая всё ещё не сводила глаз с Ампутации.

Мрак был напряжён. Сгустки тьмы до сих пор кружились вокруг него.

Кукла стояла рядом и её волосы и платье развевались, словно под порывами ветра. Она потеряла всю свою семью: некоторых перебила Девятка, над другими поработала Ампутация, превратив их в копии самых жутких маньяков Америки.

Они получили удовлетворение от этой сцены. Нападение на кого-то, кто напал на них. Справедливое и законное, приемлемое и не связанное с пыткой.

По крайней мере не с физической пыткой.

Мне вскрывали голову. Я видела, как изменился Мрак, как стал своей собственной тенью. Блядь, да я и сама была травмирована тем, что она сделала с Мраком. Я не собиралась их в чём-то упрекать.

Но всё же я ощутила сочувствие.

— Для ясности, — сказала Доктор. — Мы не приглашали обитателей Клетки, поскольку, учитывая обстоятельства, практически невозможно будет отправить их назад.

— А также потому, что вы лишитесь нашей поддержки, — сказал Отступник. — Святой ударил по нам в критический момент, он бросил многих людей, стоящих в этой комнате, на смерть, именно тогда, когда мы преследовали Джека. Это привело к нашей задержке. И он занял место Дракона и преступно небрежно выполнял её обязанности. И всё это он сделал ради того, чтобы освободить из Клетки одного-единственного человека. Ради эгоистичных целей. Если вы предоставите ему…

— Ты сознательно препятствуешь нам? — спросил Святой. — Из мелочной злости?

— Я обещал, что убью тебя, — сказал Отступник. — И я это сделаю. Все, кто связывает себя со Святым, разделят эту участь.

— Я просто в ужасе, — сказал Святой. — Не от твоих угроз, а от твоей близорукости. Перед нами конец света, а тебя заботит вендетта.

— Да, туннельное зрение, — ответил Отступник. — Сейчас большая часть моего внимания отдана одной задаче. Лишить тебя того, что ты хочешь. Дракон установила на доступ к Клетке шесть блокировок. Сама она не способна их открыть, поскольку она не хотела, чтобы её могли заставить это сделать. Я полагаю, Святой здесь, поскольку он хочет получить ключи от этих блокировок.

— Да, — сказал Святой.

— Я предоставлю эти ключи, если все здесь присутствующие решат, что Клетка должна быть открыта, и некоторые из её обитателей отпущены на свободу.

Неторопливо по всему залу начали подниматься руки. В Клетке были заключены представители многих стран. По всему миру рассказывали страшные истории о людях, которых отправили туда, и о том, что они делали раньше.

Но дела были плохи, и нам требовались бойцы.

Я тоже подняла руку.

— Значит я отдам ключи. Но у меня есть два условия.

— Могу догадаться, какие, — заметил Святой. — Хочешь разбудить Дракона?

Я увидела, как услышав это, Сплетница склонила голову.

— Нет. Ты такой же упёртый, как и я, и ты всегда будешь считать её своим врагом. Кроме ключей, нужен доступ, который ты украл у Дракона, а ты не отдашь доступ, если это как-то поможет ей. Поэтому две вещи. Ты уходишь, и Учитель остаётся в Клетке.

Святой фыркнул.

— Нет? — спросил ровным голосом Отступник.

— Едва ли это справедливая сделка. Я смогу получить ключи и сам, необходимо лишь время. Я просканирую коды и найду их. Ты упрекаешь меня за то, что из-за меня пострадали люди? Сейчас к тому же самому ведёт твоё упрямство.

— Ты и все остальные присутствующие согласились, что Клетка должна быть открыта, — сказал Отступник. — Но ты единственный, кто хочет быть главным, и единственный, кто хочет освободить Учителя.

— Чтобы всё исправить, нам нужна информация, а он наилучший источник Умников.

— Слабых Умников, — заметила Сплетница.

— Но всё равно Умников.

Я видела, как мерцает крест на лице Святого, пока он крутил головой, осматривая комнату в поиске жестов или знаков, свидетельствующих о поддержке или неодобрении.

Но я и сама всё видела. Никто не спешил с ним согласиться.

Его единственным козырем была монополия над технологией Дракона, и сейчас ему приходилось выбирать между условиями Отступника и отказом, который угрожал сделать его врагом всех присутствующих.

— Компромисс, — сказал Святой.

— Нет, — отрезал Отступник. — Ты неспособен использовать ресурсы Дракона на полную мощность, многие в этой комнате слишком хорошо знают об этом. Многие едва не погибли.

— Всё, что я хочу, это свободу для Учителя. Я уступлю своё место, если найдётся кто-то, кто сможет меня заменить.

— Варианты есть, — сказал Отступник и взглянул в сторону Неформалов.

— Это можно уладить, — сказала Доктор Мама. — Выберите людей, а мы предоставим порталы.

— Это весьма упростит задачу, — произнёс Отступник.

— Ещё вопросы? Предложения? Варианты?

— Да, — сказала Трещина. — Вы обсуждаете чересчур глобальные вещи, я же ещё раз задам простой вопрос. Если мы открываем Клетку…

— Есть и менее кардинальные шаги, — сказал Отступник. — Амнистия?

— По случаю кризиса, — сказала Трещина.

— Я поговорю с руководством, — ответил Шевалье.

— Хорошо, — сказала Доктор Мама. — Многим из нас есть чем заняться. Делайте, что можете. Используйте наши порталы или, если это потребуется, запрашивайте их. Мы позаботимся, чтобы в скором времени у всех были средства связи.

Размышляя над услышанным, люди начали расходиться.

— Нет, — услышала я голос Контессы. — Прежде чем куда-либо отправляться, я задаю себе несколько вопросов, и один из них связан со Скрытниками. Оставайся здесь.

Рядом с ней появилась Чертёнок, которая побрела к нам с явно недовольным видом.

Я посмотрела на Ампутацию, которая не двигалась и не говорила.

Я вновь ощутила укол сочувствия.

Но недостаточный, чтобы что-то делать.

Недостаточный, чтобы вот так запросто простить её.

Только не её.

* * *

Странно было входить в тюрьму в качестве посетителя, а не обитателя. В чём-то очень похоже — точно такой же обыск — в чём-то совершенно по-другому.

Можно свободно уйти. Можно носить любую одежду.

Здание было ветхим, древнее каменное строение, которое переделали под нужды тюрьмы. Десять заключённых на камеру. Бесчисленное количество охраны.

Я нашла скамью и села. Мне было беспокойно, уверенности не было. Чувства всё ещё странно перемешаны и я не вполне могла с ними разобраться. Я чувствовала себя так, словно могу закричать или расплакаться в любой момент.

Но больше всего на свете мне хотелось сейчас выглядеть уверенно.

Дверь открылась, и четыре охранника усадили заключённую на стул напротив меня. Нас разделяла панель из пуленепробиваемого стекла.

Она холодно уставилась на меня. Этот взгляд был мне незнаком, в нём не было притворства, он не прятался за маской. Это была настоящая она.

— Привет, Призрачный Сталкер, — сказала я Софии.

— А, Тейлор, — ответила она.