— Подождите! – закричал сотрудник пропускного пункта, когда Юэ Чжун уже прошел проверку и направлялся вместе с остальными к машине.

— Что такое? – спросил Юэ Чжун, глядя на молодого человека.

— В настоящее время в городе Гуйнин действует закон, требующий наличие номерных знаков на машинах, только тогда они допускаются в город, — быстро объяснял парень, — За изготовление номерной таблички требуется заплатить одну тонну продовольствия! Конечно, вы также можете оставить автомобиль здесь, либо продать его. Стоянка стоит полкилограмма еды в день, а если вы захотите продать автомобиль, то мы готовы заплатить вам 50 кг зерна.

— Я хочу оставить автомобиль на хранение! Вот пятьдесят килограммов риса на сто дней! – подумав, ответил Юэ Чжун, доставая из Хаммера мешок с рисом.

Молодой сотрудник, получив мешок, быстро осмотрел внимательным взглядом Юэ Чжуна и его спутников, задержавшись лишь на рассматривании Нин Юйсинь, после чего радушно улыбнулся Юэ Чжуну:

— Благодарю! Меня зовут Ши Хэ, могу ли я быть вашим другом?

Хоть Ши Хэ и был еще молод, он уже четко осознавал реалии жестокого мира, поэтому хорошо видел, что очень немногие люди сравняться со спокойствием и хладнокровием лидера этой группы. К тому же, он был способен выжить во внешнем жестоком мире всего лишь с небольшой группой спутников, что говорило о его непростом характере. С такими людьми нужно дружить, и ни в коем случае не враждовать.

— Меня зовут Юэ Чжун, — слегка улыбнулся он, — В свободное время мы можем встретиться, но сейчас у меня есть дела, мне нужно идти.

После чего он вместе со своими людьми пешком направился в город.

«Юэ Чжун, да?» — Ши Хэ, глядя на удаляющегося молодого человека, преисполнился решимости при случае обязательно подружиться с ним.

Идя по Гуйнину, Юэ Чжун обратил внимание, что он отличался от других городов.

Хоть здесь и было множество закрытых заведений, оставшихся с прежних времен, все же в городе присутствовало немало магазинов, в которых продавались всевозможные вещи — самодельные арбалеты, веревки и канаты, мачете, мечи и щиты, в последних также обучали искусству ближнего боя. Помимо этого присутствовали магазины по продаже шкур и кожи мутировавших зверей, а также брони и доспехов из них. А множество различных кафе, столовых и прочих предприятий общепита вообще считались признаками процветающего города.

Несмотря на то, что Гуйнин не был таким же оживленным, как до апокалипсиса, он все же выглядел лучше, чем многие места, в которых доводилось бывать Юэ Чжуну. Можно с уверенностью сказать, что Гуйнин ни в чем не уступал большому городу Лонг-Хай, который освободил он сам. Само собой, город стал таким благодаря 850 000 жителей, а также тому, что армия Ду Шаньсюна очистила от зомби все ближайшие земли, города и поселки. А две административных команды городов Гуйнин и Наньнин, собравшихся здесь, уверенно поддерживали порядок. Все это обосновывало внешнее благополучие города.

Двигаясь вглубь, Юэ Чжун также замечал и уродливые недостатки большого города, скрывавшиеся под внешней красотой. На отдаленных улочках и в темных переулках ему встречались истощенные люди, сидевшие в лохмотьях и с изможденными лицами. Он также видел останки умерших от голода или покончивших с собой людей на обочине пустынных улиц. Многие горожане видели подобные трагические картины, но никто не обращал внимания – все старались держаться от трупов подальше.

На улицах, где до апокалипсиса находились сплошные ряды различных магазинов и заведений для женщин, таких как салоны красоты, кабинеты народной медицины и другие специализированные магазины, сейчас было полно продававших себя девушек. Сотни накрашенных женщин всех возрастов, одетых в яркие наряды, старались выловить мужчин, и если они сходились на условиях, то тут же проходили внутрь и в укромных помещениях обменивали свое тело на деньги.

Хоть в Гуйнине и были свои недостатки, это по-прежнему было самое жизнеспособное место в дополнение к его городу Лонг-Хай. Отличие заключалось лишь в количестве жителей – если здесь население приближалось к девятистам тысячам человек, то в Лонг-Хай едва насчитывалось сто тысяч.

Вскоре Юэ Чжун добрался до 607-го дома в 23-й секции 4-го блока района Парк Миншэн. Это был старый дом, в котором жили родители Юэ Чжуна, когда они работали в городе Гуйнин, впоследствии отца перевели в Наньнин, где они купили новый дом. Раз все выжившие перебрались в этот город, то Юэ Чжун предположил, что если его родители вернулись, то они должны были перебраться сюда.

Встав перед входной дверью, он немного помедлил и, надеясь на лучшее и вместе с тем опасаясь худшего, нерешительно постучал. Прошел уже почти год с начала апокалипсиса, и с тех пор произошло множество изменений, поэтому он очень боялся, что дверь откроют незнакомцы, ведь это будет означать, что его родители погибли в лапах зомби.

Вскоре дверь открылась и на пороге появилась действительно незнакомая женщина средних лет, отчего сердце Юэ Чжуна тут же сжалось. Однако же женщина, приглядываясь к нему, поколебалась и, видимо, все-таки узнав, ее лицо быстро засветилось радостью:

— Ты… ты Юэ Чжун! Ты же Юэ Чжун? Ты вернулся! – после чего громко крикнула внутрь дома, — Нин Ли, Юэ Чжун вернулся!

— Что? Юэ Чжун! Это правда, Юэ Чжун? – с такими криками из комнаты выбежала другая женщина, которая увидев Юэ Чжуна, не сдержалась, и на ее глазах стали быстро собираться слезы.

Она крепко обняла Юэ Чжуна и, захлебываясь от слез, запричитала:

— Ты вернулся! Мой сын еще жив! Мой родной сын жив! Слава богам! Как же хорошо, что ты жив! Сын вернулся!

Начавшийся апокалипсис разрушил очень многие семьи. Когда родители Юэ Чжуна – мать Нин Ли и отец Юэ Мин – бежали в Гуйнин, они практически распрощались с надеждой увидеть их сына вновь, поэтому сейчас Нин Ли была так рада его видеть, что просто не могла поверить своему счастью, ведь вернулся ее единственный сын.

— Мама, я вернулся! – безжалостные времена сделали Юэ Чжуна жестким и непреклонным, но глядя на плачущую мать, он не смог сдержаться и из покрасневших глаз потекли слезы.

Живя и учась в провинции Хунань, он после начала апокалипсиса не мог не беспокоиться о родителях, которые находились в соседней провинции Гуанси, однако добраться туда было невозможно, так как путь блокировало море зомби. Поэтому ему приходилось запирать свое беспокойство внутри себя и шаг за шагом идти по пути эволюции. После того как он осознал, что не сможет быстро добраться до родителей, то практически смирился с мыслью, что никогда их не увидит, поэтому наконец-то встретившись с матерью, его сердце быстро наполнилось волнением и нехарактерными эмоциями.

— А где папа? – немного успокоившись, спросил Юэ Чжун у матери.

— Он на работе, но скоро вернется! Юэ Чжун, познакомься – это тетушка Сунь Цзе! Когда ты был маленьким, она частенько нянчилась с тобой! – представила женщину Нин Ли, после того как перестала плакать и успокоилась.

— Здравствуйте, тетушка Сунь! — Юэ Чжун вежливо поприветствовал женщину среднего возраста. Когда он услышал ее имя, то вспомнил, что она дружила с матерью еще в молодости. Даже когда их семья переехала в Наньнин, они все равно не обрывали контакт.

— Здравствуй, Юэ Чжун! Ты так вырос, стал таким статным молодым человеком! — расплылась в улыбке Сунь Цзе, после чего обратилась к Нин Ли, — Раз уж Юэ Чжун вернулся, как ты смотришь на то, чтобы вечером пригласить Сяоюнь?

— Хорошо, – Нин Ли тоже улыбнулась.

Сунь Цзе, настороженно посмотрев на Нин Юйсинь, стоявшую за дверью, прошла мимо нее на улицу:

— Я скоро вернусь.

Нин Ли тоже заметила Нин Юйсинь и остальных у входа и спросила у сына:

— Юэ Чжун, эти люди твои друзья?

— Это Нин Юйсинь — моя однокурсница, — решил соврать Юэ Чжун, — А другие трое – Бо Сяошэн, Шан Лунь и Ин Кайшань – приятели, с которыми мы познакомились по дороге сюда. Только благодаря им я смог вернуться.

Юэ Чжун никак не мог быть откровенным с матерью и сказать, что ее сын безжалостный военачальник, под властью которого находится почти 200 000 выживших, а также сообщить, что эта девушка – одна из многочисленных его наложниц, а три парня – прямые подчиненные.

— Спасибо! – Нин Ли была крайне признательна Бо Сяошэну и остальным, — Я очень благодарна вам за заботу о моем сыне во время пути. Вам, наверное, негде остановиться в Гуйнине. Если вам нравится наш дом, может, останетесь у нас?

Для матери нет ничего важнее сына, и раз эти люди защищали его в пути, то для нее они являлись благодетелями. Поэтому хоть времена нынче и тяжелые и было бы трудно прокормить еще четырех человек, она готова была вынести все эти трудности, лишь бы отблагодарить их.

— Спасибо, тетушка! — очень вежливо поблагодарила ее Нин Юйсинь.

Бо Сяошэн, оглядев немного дом, жизнерадостно сказал:

— Юэ Чжун, тебе не нужно заботиться о нас, мы сможем найти жилье где-нибудь поблизости, а ты пока хорошенько отдохни!

Дом родителей Юэ Чжуна был довольно небольшим и ветхим, а это означало, что семья не очень богата. Бо Сяошэн не хотел жить в таком доме, да и обременять никого не желал, поэтому повернувшись уходить, позвал:

— Ин, Шан, пойдемте!

Ин Кайшань и Шан Лунь, еле заметно улыбнувшись, увидели, что лицо Юэ Чжуна ничего не выражало, и спокойно ушли. Ранее они согласовали условный сигнал, который должен был подать Юэ Чжун, чтобы они тут же поспешили сюда. Нин Юйсинь немного замешкалась, но тоже ушла, не желая беспокоить их в момент воссоединения семьи.

После того как девушка ушла, Юэ Чжун начал расспрашивать мать о том, что произошло с ними после апокалипсиса.

В прежнем мире отец Юэ Чжуна был чиновником низкого ранга, а мать — штатным сотрудником бюджетной организации. Их семья была не совсем уж бедной, но и не зажиточной. После апокалипсиса семья вместе с другими выжившими вернулась в Гуйнин, отец также продолжил работать незначительным сотрудником в правительстве города, но мать стала безработной и занималась домашними хлопотами.

Зарплата госслужащих была относительно неплохой — отец Юэ Чжуна получал сорок продовольственных карточек, на каждую из которых можно было приобрести полкилограмма различной еды, в том числе были и карточки на масло и мясо. Семья надеялась, что этого хватит им на пропитание.

Население Гуйнина было очень большим, поэтому напряженка с продовольствием сохранялась всегда. Как-никак количество еды, необходимой ежедневно для почти 900 000 человек, достигало астрономических размеров. Таким образом, вернулся период плановой экономики — для потребления какого-то продукта необходимо было предъявить карточку на него.