[П/П: Название главы в оригинале — строчка из стихотворения из нового собрания песен Японии.]

Кики исчезла вчера утром.

К этому моменту Юто остался наедине с Читори. И выглядела она плохо — лицо побледнело, губы сжаты, будто в попытке вытерпеть боль. А еще она постоянно держалась на расстоянии от парня. Похоже, изменения в ней все-таки начались.

— Читори… — позвал он.

Но Читори лишь подняла на него усталый взгляд. Она лежала на кровати из ветвей хвойных деревьев, помогающих сохранять тепло тела, ее голова покоилась на подушке из вечнозеленых листьев.

— Если будем идти весь сегодняшний день, должны достичь Нойнаркис… Ты как, можешь встать?

— Да… — вяло отозвалась она и неуверенно поднялась. — Я доберусь туда, даже если придется ползти… Мне нужно вернуться.

ᅠ

На маршруте эвакуации, в восточной части территории боевых действий Нойгардения, располагался город Китортант. Как и остальные города бывшей Империи, улицы здесь были узкие. Шин заговорил, уставившись на группу серебристоволосых по другую сторону баррикады на одной из таких улиц.

— Всем членам 1-го батальона. Мы начнем отвоевывание бывшего района Китортант.

«Провозглашение независимости» республиканских мятежников и их оккупация по итогу добавила работы ударной группе, из-за чего пришлось разделить и без того ограниченные силы на две части.

То есть на них все еще возложена изначальная миссия обеспечить безопасность пути отступления на территории боевых действий Блан Роуз, но к этому добавилась задача освободить оккупированные города к северу от Нойгардения. Ко всему прочему, им нужно убрать любые препятствия на дороге и успеть до того, как отступит первое подразделение в очереди, 67-я бронетанковая дивизия.

— Наша первостепенная задача — убрать все баррикады. Что касается мятежников, то они не профессионалы. Скорее всего, разбегутся сразу, как им пригрозить. Но если ослушаются наших приказов, или станет ясно, что разобраться с ними не получится до прибытия 67-й бронетанковой дивизии, то считайте, что выбора нет, и можете пристрелить их.

Артиллерийские снаряды вылетают из ствола с начальной скоростью в тысяча шестьсот метров в секунду, и само собой, ранить несмертельно они не могли. Варгам также поручили уводить всех сдающихся мятежников, поэтому у них были штурмовые винтовки, заряженные боевыми патронами. В условиях ограниченного времени и перебоев в цепях поставок они не могли запросить резиновые пули для подавления восстания.

Грета, командующая четырьмя бронетанковыми дивизиями ударной группы из командного пункта в тылу, добавила:

— Попытайтесь не делать этого без крайней необходимости. Но если надо будет, я отдам приказ.

Где-то глубоко внутри Шин и остальные подумали, что говорить об этом в такой напряженной ситуации — лишь впустую тратить время: полный крах линий фронта уже маячил на горизонте. Но Грета оставалась серьезной.

— Запомните, вы стреляете по моему приказу. Вы — руки, я — мозг. Ответственность за нажатие на спусковой крючок лежит на мне. Об этом младшие офицеры вроде вас не должны беспокоиться. Помните это.

ᅠ

Служанка сбежала, но основную цель, Эрнеста, удалось взять в заложники. Теперь Союз не мог тронуть Новую Республику Сан-Магнолию и ее жителей и вынужден их защищать.

Или так должно было быть по задумке, но Примула со своими десятью соратниками с ошеломленными лицами смотрели новости. Подавлять восстание начали почти сразу. Сейчас они находились в небольшой гостиной в скромной резиденции.

— Почему? — пробормотала она.

Эрнест, на кого по-прежнему наставлено оружие, ответил ей с язвительной насмешкой учителя, наставлявшего ученика.

— Не уверен, чего именно вы ожидали, но меня может заменить вице-президент… Когда я лишился возможности действовать, вся моя власть перешла к нему. Сейчас они могут вовсе меня уволить.

Эрнест лишился своей должности и смотрел на наставленный на него ствол, однако вел себя невозмутимо и говорил с Примулой едва ли не жизнерадостным тоном. Из-за чего те немногие оставшиеся Отбеливатели вздрогнули.

Он устремил на дрожащих захватчиков глаза пепельного цвета, сияющие, точно блуждающие огоньки, и изобразил слабую улыбку.

— Вообще-то я уже давно думаю, когда же они уволят меня, все-таки потребность во мне отпала, но держаться мне удавалось за счет своей популярности. Увольнение в таких обстоятельствах меня полностью устраивает. На мой взгляд, они слишком долго тянули.

ᅠ

Эрнест Зиммерман стал президентом благодаря поддержке людей и покровительству кланов Ониксов.

— Десять лет назад он стоил того, чтобы его поддержать… — размышлял про себя Йошка, сидя в бронированном транспорте. Он слушал новости по радио.

Эрнест был мужем лидера революции, она погибла от рук власти. Исполняя волю своей жены, он стал вторым лидером революции — трагический герой, потерявший за раз любимую женщину и ребенка из-за тирании императорской семьи.

Он был именно тем человеком, к кому потянулись бы массы.

Человек, который в своей безумной приверженности идеалам жены добровольно взвалил на себя бремя государственного деятеля.

Но нужда в Эрнесте отпала.

Йошка мельком увидел безумие Эрнеста в командном центре во время первого крупномасштабного наступления. Его непоследовательный, противоречивый идеализм настолько превозносил важность человеческой жизни, что фактически означал смирение со смертями. Такая открытая демонстрация своего помешательства подрывала моральный дух солдат и подчиненных.

Так что будет приемлемо, если сейчас от него откажутся — скорее всего, кланы Ониксов и решили так поступить.

Эти подлые, неприглядные, коварные дронго*, терзавшие Империю со дня ее основания. Эти черные крысы налетали на любого, от кого разило властью и богатством, и лишь затем, чтобы бросить свою добычу, когда она станет слабой и умрет, и перейти на поиск следующей.

ᅠ

[П/П: Дронго — вид воробьиных птиц с черным оперением и черными глазами.]

ᅠ

— За одно я могу тебя поблагодарить, Ятрай Ноузен. Благодаря тебе сыну принцессы Юны не придется наследовать главенство над вашим кланом сраных уродов.

ᅠ

Основная задача ударной группы состояла в том, чтобы помогать отступающим силам. Вместе с тем использование осколочно-фугасных снарядов могло привести к перекрытию дороги обломками. И поэтому…

— Начать операцию.

Регинлейвы прорывались вперед и быстро брали под контроль квартал за кварталом. Стоило Шину объявить о начале операции, силовые установки их фердресов пронзительно взвыли, что стало первым ударом. Десятитонной машине нужна огромная мощность, чтобы перемещаться на скорости в несколько сотен километров в час. Громкий рев бронетанкового оружия оглушал, а вибрации отдавались в животах — уже только это устрашало настолько, что вынуждало пугливых солдат сдаться.

Но большинство республиканских мятежников были не солдатами, а людьми с улиц.

На увеличенном изображении на экране Шин увидел за баррикадами пятившиеся назад фигуры. Когда Могильщик и его взвод подобрались к ним резким выпадом, мятежники струсили и побежали.

Регинлейвы двигались быстрее обычного бронетанкового оружия тем не менее у обнаруженных военных имелись штурмовые винтовки и переносные противотанковые безоткатные орудия. Ничему из этого не хватит огневой мощи, чтобы повредить Регинлейв в лобовой атаке.

Однако же несколько мятежников вытащили стволы автоматов из баррикад… и большинство так и не выстрелило. Они то ли забыли зарядить первый патрон, то ли не сняли предохранитель… Типичная ошибка дилетантов, думающих, будто стрельба предполагала только нажатие на спусковой крючок, или молодых новобранцев, не знающих, как обращаться с автоматическим огнестрельным оружием.

Могильщик во главе взводного клина подобрался к баррикадам. Мятежники, скорее всего, поверили, будто заграждение выстоит, но его просто смело как лист бумаги. Когда толпа по ту сторону бросилась бежать, лишь бы не стоять на пути, Шин на Могильщике повернулся прямо на нее.

Видя доминирующего Регинлейва, высокого и пугающего сильнее, чем тигр, и слыша рев силовой установки с близкого расстояния, люди побежали уже со всех ног, они сталкивались друг с другом и падали. Шин надеялся избежать паники, но и у хаоса были свои преимущества.

Если дать им разбежаться по улицам, придется потом повозиться. Три отряда из других взводов выстрелили анкерами. Тахина и Матори воспользовались зданиями вдоль дороги и устремились к первому ряду толпы, не давая проходу, а Сашиба забрался на крышу дома и направил на мятежников гладкоствольную пушку, чтобы наверняка.

Сашиба через внешние динамики, включенными на полную громкость, приказал встать на колени и заложить руки за голову.

Поймать мятежников оказалось слишком просто.

— Пехота, уведите сдавшихся мятежников.

Отряд из призванных девушек-Варгов выдвинулся для их ареста.

ᅠ

Все шло согласно расчетам — ни в одном городе мятежники не могли ничего противопоставить Регинлейвам. Юным солдатам не пришлось марать свои руки. Приказав ждущей военной полиции браться за работу, Грета повернулась.

— Советница, можешь наконец идти. Ты волнуешься за президента Зиммермана, верно?

А повернулась она к Фредерике, которая словно витала в облаках. Нельзя было оставлять ее в командном пункте в таком состоянии, и Грета также понимала, что не могла успокоить ребенка, который волнуется о своей семье.

— Я считаю, тебе лучше не смотреть за происходящим там, но если почувствуешь необходимость, делай то, что нужно. Ты можешь помочь оперативной группе, если до их выхода расскажешь о ситуации внутри.

Фредерика удивленно посмотрела в ответ. В ударной группе, как у боевого подразделения, была другая цепочка командования, отличная от той, что применялась для сил на учебной базе в тылу. Грета не в том положении, чтобы давать им указания напрямую, но…

— Я могу связаться с базой и попросить младшего лейтенанта Рикку включить рейд-устройство.

ᅠ

Сотни тысяч фронтовых солдат продолжали отступать. Когда материально-техническая поддержка была выведена полностью, затребованные призывники из Варгов развернулись в Харутари. Боевые подразделения переместились на освободившееся место и начали уходить.

В целом, продвижение армии шло быстро, множество подразделений поддерживало друг друга на всем пути. На передовой осталось минимум сил, которые сражались с Легионом, но и они вскоре уйдут под прикрывающим огнем второй линии укрепления.

Однако…

ᅠ

Бронированный пехотинец Вев бросил свою позицию вместе с товарищами и ушел со смертоносного поля боя. Но уходя, он услышал приказ, в который не мог поверить.

Армия второго северного фронта должна отступить.

Другими словами, они бежали. Все: знатные генералы, Варги, добровольцы Стран флота. Они отступят и пальцем не пошевелят, чтобы защитить или спасти родные края Вева.

Они бросают наше селение!

Прячась среди холмов Неикува с не сосчитать сколько дезертирами, Вев от раздражения кусал губы. Ну да, они же предатели. Потому-то он и бросил их и убежал.

Тут вдруг на долину вывалились Львы под руководством Ворона, обнаружившего скопление врага. Машинам даже не нужно стрелять из оружия. Они своим пятидесятитонным весом давили и простых пехотинцев, и бронированных.

Вев с товарищами попытались убежать, но в узкой долине они лишь вставали друг у друга на пути.

— Г-где бронетанковая дивизия?! Им-то Львы по зубам!

Ванарганды как раз могли побеждать Львов, и раз Легион проник так глубоко, то бронетанковое подразделение, отвечавшее за мобильную оборону, должно было выступить на их перехват.

— Почему они не идут нам помогать?! Никч…

Но произнести слово «никчемные» Веву не дали: металлическая нога раздавила его.

ᅠ

Несмотря на множество запросов поддержки с точки прорыва, Глайвиц и свободный полк Мирмеколеон не могли двинуться со своей позиции. Бегущие солдаты, казалось, со временем стали паниковать еще сильнее, но сколько бы Глайвиц с остальными не кричали им освободить дорогу, те не слушались.

Пойти прямо по ним тоже не вариант, потому им оставалось только сидеть внутри Ванаргандов цвета киновари и злиться. Тогда-то по парарейду раздался голос, принадлежащий бойцу из дивизии асов эрцгерцогства Пламенный леопард, которая готовилась к развертыванию.

— По-прежнему обманываешь смерть, шавка?

Слова и тон, каким они произносились, были ужасны, но говорил это полковник, более-менее по-дружески расположенный к полку Мирмеколеон при эрцгерцогстве Брантолот. В другое время Глайвиц бы посмеялся, но сейчас он не был в настроении, поэтому ответил коротко:

— Не хочу разочаровывать, но мы еще живы, полковник. Дезертиры стоят у нас на пути, нам никак не пройти.

— Я в курсе. Потому и связался, чтобы сказать, что прикрытие больше не ни к чему. Готовьтесь отступать.

Глайвиц удивился. Послышался вдох Свеньи, съежившейся сзади. Он знал, что приказ к отступлению отдан всему фронту, но как это — уйти со второй оборонительной линии, не дожидаясь отступления пехоты с первой? Пускай первая линия вот-вот рухнет окончательно, но они что, собираются бросить солдат, которые там до сих пор сражаются, и даже не окажут им прикрывающий огонь во время отступления?

— Полковник, сэр, из-за этого решения… из-за этого решения моральный дух пехоты упадет ниже плинтуса. Дезертиров станет еще больше.

— Думаю, так и будет. Но у нас больше нет выбора. Я повторяю, майор. Отступайте. Мы бросаем пушечное мясо.

ᅠ

Приказ к отступлению выдали всем бронетанковым подразделениям на второй оборонительной линии, отвечающим за мобильную оборону. Солдаты перестали двигаться в тандеме и полностью бросили первую оборонительную линию. Однако в зоне боевых действий, где полно дезертиров, прикрыть огнем так или иначе не вышло бы, а если еще и неорганизованная толпа солдат доберется до второй линии, то они помешают отступлению бронетанковых подразделений.

И поэтому вместо того, чтобы низводить дорогие Ванарганды до стационарных башен, которые будут потеряны в бою, лучше увести бронетанковые подразделения и хотя бы укрепить ими рубеж прикрытия.

Вместе с тем приказ к отступлению также выдали всем артиллерийским силам и военным инженерам. На первой линии осталась брошенная пехота. Артиллерия теперь не вела огонь по противнику, а сосредоточилась на подрыве важных объектов и разрушении мостов, по которым могут пройти Львы.

Пехотинцев это не обрадовало. Драгоценные фердресы и тяжелая артиллерия, а также штатная артиллерия и подкованные операторы, ценились куда больше рядовой пехоты, поэтому им и отдавали предпочтение. Эту элементарную логику все знали, но из-за досады и недоверия они не находили ее убедительной.

Гнев пехотинцев подпитывало также то, что эти подкованные — то есть артиллеристы, инженеры и другие люди, кому дали более продвинутое образование — в основном состояли из бывшей знати и их подчиненных.

Бронетанковые подразделения, так и не пришедшие на помощь, трусливая артиллерия, инженеры, которые даже не комбатанты. Почему подобных слабаков ставили выше тех, кто рисковал жизнями в настоящем бою?

Именно мы жертвовали все это время, и именно за нами должно быть право вернуться живыми.

Приказ подорвал остатки духа в солдатах, едва удерживающих позиции в оборонительных боях. Все больше и больше решало убежать, а не ждать смерти в роли одноразовых пешек для знати.

Правда, решать-то решали, но это не значит, что им в самом деле удастся убежать.

Они все еще оставались на передовой. Не давали расширять прорыв и удерживали вторгающийся Легион. Находились в разгаре интенсивного боя. Враг спереди сразу их проглотит. Они не могли сбежать.

Так что сколько бы не сердились, и как сильно бы не угасла их воля к борьбе, оставшимся солдатам придется стоять на местах, если не хотят погибнуть.

И благодаря этому холодному расчету бронетанковые дивизии, подразделения артиллерии и военных инженеров смогли отступить вместе с небольшим числом пехоты, которую получилось вытащить.

ᅠ

Для «восемьдесят шесть» народ Республики был угнетателями. Они не хотели расстреливать их или ранить без причин, но не нашлось ни одной причины демонстрировать хотя бы видимость милосердия.

Члены ударной группы сносили баррикады, нацеливали лазерные указатели, а когда мятежники на всех порах залетали в здания, то открывали огонь из пулеметов, чтобы заставить выйти. Они стреляли над их головами, поэтому выстрелы приводили только к осыпанию бетонной крошкой.

Когда одна группа лихорадочно выскочила из здания, Шин приказал им встать на колени и заложить руки за голову, после чего отправился в следующий квартал. За ним поспевали Варги, они осматривали тела сдавшихся республиканцев и уводили их.

Шин держал высокочастотные лезвия включенными, их пронзительный визг отпугивал мятежников, но те в конце концов набредали на Варгов, вцеплялись в них и молили о помощи. Да… он изо всех сил старался сделать так, чтобы Грета не отдала приказ открыть огонь.

Они определили порядок захвата кварталов и появления Варгов так, чтобы мятежники без прямого участия «восемьдесят шесть» убегали туда, где их поджидали. По громким динамикам, подготовленным для этой операции для передачи сообщений по всему городу, приказывали мятежникам сдаваться. Говорилось это внушительным и властным тоном, тем самым побуждая паникующих инстинктивно подчиниться.

Задачу увести сдавшихся возложили не на военную полицию, агрессивность которой видно издалека, а на женщин-Варгов — это убаюкивало восставших и заставляло их думать, будто с ними не станут плохо обращаться. Только они не догадывались, что уже за городом их грубо запихнут в транспорт суровые полицейские.

Шин повернулся, его оптический сенсор обнаружил молодого человека с безоткатным орудием на плече. Могильщик в то же мгновение развернулся, и молодой человек поднял не оружие, а ребенка. Может, впечатление создалось ложное, но выглядело это так, будто он использовал ребенка как щит. Мужчина начал молить:

— Подожди, у меня ребенок! Мальчик!

— Бросьте оружие и сдавайтесь! Вам не причинят вреда, если не будете сопротивляться! — крикнул Шин через внешние динамики.

Мужчина отбросил безоткатное орудие и упал на колени. Раз решил сказать про ребенка сейчас, нужно было ему еще в самом начале эвакуироваться. Он вообще ничего не осознавал: что в своем стремлении сопротивляться привел ребенка в зону боевых действий; что пытался противостоять вооруженным солдатам, хотя сам был немощным гражданским; что присоединился к безрассудному восстанию.

Этот поступок вышел за границы легкомысленности и бессмысленности, он откровенно вредил. Выводило из себя также осознание, что республиканцы наконец-то продемонстрировали намерение защищать себя.

Шину только и оставалось, что ворчать про себя и глубоко дышать в попытке унять нарастающее давление.

ᅠ

Верно, в конце концов у народа Республики появилась воля к борьбе и защите. Появилось желание встать и держать свои семьи, любимых и детей в безопасности. И поэтому некоторые решили не убегать.

Пускай на них неслись Регинлейвы, точно крайне жестокие и тиранические чудовища, они вставали на пути и давали отпор с автоматами, безоткатными орудиями и самодельными бутылками с зажигательной смесью.

Но что с того?

Дастин направлял на них лазерный указатель, настроенный на полную мощность. Высокоэнергетический луч жег обнаженную кожу, из-за чего мятежники либо пытались отгородиться, либо падали на колени, что позволяло Варгам приблизиться и задержать их. И хотя были такие, кто не сдавался даже после ожогов, Дастин гнал на таких десятитонного Стрельца.

Больше он не был обязан читать проповеди о справедливости и человечности. Читори спасти не смог, сложа руки наблюдал за упадком своей страны, верил, будто что-то делает, когда не делал ничего. Он был слабым, трусливым глупцом — к этому теперь просто добавится низость и жестокость.

Поэтому Дастин в этом бою оказался самым безжалостным. Дошло до того, что два товарища-«восемьдесят шесть» из 8-го взвода старались остановить его.

— Дастин! Ты слышишь, Дастин?! Ты заходишь слишком далеко!

— Не заставляй себя, уйди назад! Это же твои люди! Ты понял?! Не увлекайся!

Одного голоса не было слышно, а именно Анжу. Что логично, ведь он причинил девушке боль, и теперь ей было нечего сказать ему.

— Не волнуйтесь так. Наша главная задача — вывести их, так что все норма… О.

На его консоли отобразилось предупреждение. Оптический сенсор засек подозрительное скопление. Дастин повернулся, чтобы посмотреть. Небольшая группа пряталась на узкой улице города Союза, на их плечах виднелись переносные безоткатные орудия.

Он похолодел. Бессознательно переключился на внешние динамики.

— Не стреляйте! Это опасно!

Но они выстрелили.

Дастин отпрыгнул, уклоняясь от кумулятивных снарядов. Медленные, неуправляемые ракеты пролетели мимо ног Стрельца. Зато стрелявшую группу объяло пламенем.

Безоткатные орудия уравновешивают сильную отдачу от большой ракеты выбросом пламени назад. Эти выбросы могли задеть самого стрелка, так что этим оружием не пользовались в замкнутых пространствах.

Дастин побледнел при виде загоревшихся соотечественников, перекатывающихся по земле. И в то же время его переполняло отвращение к себе за свой неуместный поступок в разгар сражения. Почему он предупредил их? Они напали, так почему не контратаковал? Почему не выстрелил?

— Я что, не могу даже открыть огонь, чтобы защитить себя?!

Почему я… такой слабак?..

ᅠ

Дастин явно впал в отчаяние. Анжу это понимала, но не находила нужных слов. Ведь именно она пригвоздила его. Схитрила, наложила проклятье, обратила чистую душу юноши против него же.

А проклясть у нее получилось потому, что его душа была слишком слабой и неспособной защищать.

— Прямо как ведьма… — посмеялась она над собой.

Так совпало, что у нее было такое же персональное имя. Его придумал Дайя, но теперь оно ощущалось как проклятье.

Слабым людям не удавалось творить добро, зато у них отлично получалось зло. Также как Анжу прокляла Дастина.

Раз ей не быть хорошей или доброй, или праведной, то…

— Потому что… я и есть ведьма.

Потому что я злая ведьма. Алчная ведьма.

…то она хотя бы вцепится мертвой хваткой в то, что держит, и никому не даст это забрать.

Система выдала предупреждение. Анжу направила тяжелые пулеметы на приближающиеся тени, и тогда подбежала полноватая женщина средних лет с добрым лицом.

— Стойте, мы сдаемся, пожалуйста, помогите нам… не убивайте!

Вот что прокричала подбежавшая женщина. Только за спиной она прятала бутылку с зажигательной смесью. Анжу и так чувствовала усталость и опустошенность, теперь же ее голубые глаза пробирали до костей.

Законов войны в войне с Легионом придерживались постольку-поскольку тем не менее в них говорилось про защиту гражданского населения. Но действовали эти правила только до тех пор, пока гражданские были некомбатантами — пока они не пытались атаковать солдат.

Мои поздравления, идиотка. Ты только что подписала себе смертный приговор.

Анжу неосознанно улыбнулась. Прицел переместился, следуя за взглядом. Движением пальца она переключилась на вспомогательное вооружение, крупнокалиберные пулеметы, после чего приготовилась стрелять. В ее мыслях внезапно всплыли чьи-то слова, будто мыльные пузыри.

«Они убили мою мать и отца. Стреляли по ним как по мишеням в тире».

И что же… вот чем я займусь сейчас? Низведу человека до мусора и буду использовать его как мишень в учебной стрельбе? Меня ничто не обязывает так поступать, но стоило появиться возможности, и я теперь буду вымещать злость, срываться… стрелять в людей?

Анжу оцепенела на одно мгновение. И тогда же ее слух уловил укоризненный голос.

— Не стрелять, младший лейтенант Эмма!

По команде, вбитой тренировками, она невольно убрала палец с курка. А женщина вздрогнула и убежала — хватило тяжелых, гулких шагов Регинлейва.

— Мы не отдавали нужный приказ, младший лейтенант! Не нарушать порядок!

Кричал на Анжу один из офицеров разведки 1-й бронетанковой дивизии. Пока Лена отсутствовала, ее обязанности взял на себя разведотдел, в котором штабных офицеров было больше, чем в других дивизиях.

Офицер говорил суровым, громким голосом, каким обычно отдают приказы и делают выговоры… но отметив состояние Анжу, он внезапно смягчил тон. Не только потому, что она напряглась в ответ на команду. Еще ее трясло от страха.

— Все понятно, младший лейтенант Эмма?.. Вы не выстрелили. Это правильно, что вы не открыли огонь.

Убийство пугало ее. Реалии войны ни капли не подготовили ее к тому, чтобы стрелять в людей, будь то враги, жители Республики или еще кто. И офицер говорил, что страх Анжу оправдан и правилен.

— Вы — человек на стороне добра. Вы не хотите вредить людям или огорчать ваших близких. И это правильно. Такой образ жизни — правильный. И вы поступили правильно, что не выстрелили. Вы хорошо справились.

Но это также и слабость. Она слишком слаба, чтобы защитить остальных, и способна только на гнусные поступки.

— !..

Нет. Дело вовсе не в том, что зло ей сделать проще. Просто из-за своей слабости она увлеклась и потянулась к более простому — и более плохому — выходу. Она была слаба и пыталась использовать эту слабость как оправдание. Пыталась убедить себя, что добро ей не под силу.

— Я…

Слаба. Хитра. Но если даже так я могу оставаться на стороне добра, на стороне справедливости, то…

ᅠ

Смотря на безжалостное подавление восстания по новостям, Примула осознала, чего Союз добивался. Они не показывали откровенной жестокости, вроде убийства безоружных гражданских, и вместе с тем публично демонстрировали, с какой легкостью сокрушали мятежников. Это предупреждение, которое вселит страх в остальных. Или, быть может, это что-то вроде гладиаторского боя или цирка для удовлетворения масс, изголодавшихся по правосудию.

— К-какая бесчеловечность… Они обращаются с нашим народом Республики как с цирковыми животными…

Республиканцев преследовали, точно заключенных великомучеников, Регинлейвы были похожи на зверей или гладиаторов, а за этим всем смотрели жители Союза, будто зрители в амфитеатре.

Следя за жестокими Римскими каникулами*, которые вообще-то должны были исчезнуть в анналах истории, Эрнест нахмурился.

ᅠ

[П/П: Римские каникулы — образное выражение времяпрепровождения, связанное с получением удовольствия от наблюдений за страданиями других людей.]

ᅠ

— Вам ли об этом говорить, республиканцы? Вы выбросили «восемьдесят шесть» в восемьдесят шестой сектор, теперь же удерживаете солдат Союза на передовой, и после всего считаете, что в праве хотя бы заикаться об этом? Ой, только давайте без всей этой дребедени про «скот в человеческом обличье». Вы сами-то в это не верите. Так что да, давайте узнаем, чего ради вам было поступать так бесчеловечно?

Примула дернулась при этих словах. Раз он столько знал, то ответ на вопрос «почему» — до боли очевиден.

— Чтобы защитить наши семьи.

Эрнест молча ждал, и Примула повысила голос, в ней росла ярость.

— Да, чтобы защитить наши семьи! Чтобы моим драгоценным детям, моему мужу, моим родителям, моей семье не пришлось умирать на поле боя! Вот для чего нужны «восемьдесят шесть»! Вот для чего… нужно клеймить их свиньями в человеческом обличье!

Если бы они не низвели их до нелюдей… если бы им пришлось помнить о том, что «восемьдесят шесть» были чьими-то детьми, мужьями, родителями, друзьями, возлюбленными… то они бы не вынесли собственной гнусности.

И для человека закономерно отвернуться, если он желал оставаться слепым к собственной гнусности.

— И тут то же самое. Мы поступили так, чтобы защитить наши семьи! Все! Если Республика встанет на пути и помешает отступлению, Союзу придется сражаться! Нам нужно защищать наши семьи! Плевать нам на «восемьдесят шесть», на Союз, главное, чтобы наши семьи были в безопасности!

Пока она кричала на Эрнеста, из ее глаз полились слезы. Примула говорила из любви к своей семье, к своим соратникам, к своей родине, но за тонким фасадом любви была самая обычная гнусность. Истинная форма этой любви — зло, рождаемое, когда человек ставил на чаши весов нечто дорогое сердцу и то, что ему безразлично, а после отказывался от последнего.

И эта гнусность была внутри всех, так почему же этот мужчина смотрел на нее с таким притворным невежеством, почему винил, будто к нему это не применимо? Почему вынуждал признаваться?

— Да все такие! Союз такой же! Все не против жертвовать и убивать других, лишь бы их не трогали! Таков мир!

Эрнест мягко вздохнул, казалось, сама виверна выпустила струю пламени.

— А можно не выводить меня из себя?

То, что произошло в следующий миг, Примула, конечно, не поняла. Как и остальные Отбеливатели. В комнате раздался громкий, глухой стук, затем — Примула закружилась и рухнула на пол.

— А?..

Отбеливатели враз оцепенели. Примула упала на пол, будто сломанная кукла, и не поднималась. Ее раскинутые руки и ноги непроизвольно подергивались, на ковре появился тускло красный. Форма ее головы изменилась — череп был проломлен.

Отбеливатели сразу не поняли, как так получилось. Эрнест небрежно отбросил стул, которым ударил Примулу, потом взял брошенный автомат. Он проверил патронник и, сердито улыбнувшись, зарядил первый патрон.

— Любовь, да? Ну, наверное, любовь и правда на это способна. Она лежит в самой сути человечества. Я знаю, люди убивали и дискриминировали во имя любви.

Ни один из Отбеливателей не выстрелил. Кто-то не зарядил первый патрон, как Примула, но кто-то таки зарядил, поэтому стоит им нажать на спусковой крючок, и тогда их оружие выстрелит. Но они стояли на месте, пригвожденные черной, жгучей злостью в глазах огнедышащего дракона, пока тот улыбался посреди кровавой сцены.

— Но… говорить, что из-за любви вам плевать на остальное. Что из-за любви у вас нет выбора. Использовать любовь как оправдание, как причину, но не подумать над своими поступками, не измениться в лучшую сторону. Даже не попытаться преодолеть низость и уродство человечества.

Он перевернул автомат и взялся за ствол. Складной приклад автомата был прочным, как металлическая труба, весил он четыре килограмма, что больше, чем большинство холодного оружия. Эрнест выставил приклад, как дубину.

— Значит, вы говорите о любви, когда ею нужно заявить о своей мерзости? Если человечество определяет именно такая любовь…

…то этим существам суждено сгинуть.

ᅠ

Большинство нонкомбатантов представляли собой неорганизованную толпу, которая не могла противостоять бронетанковому подразделению. 1-й батальон в два счета взял под контроль все кварталы города Китортант. Получилось быстрее и проще, чем когда вооруженные солдаты Республики пришли за миллионами безоружных «восемьдесят шесть», арестовали их и увели.

От этой ассоциации Шину стало не по себе, он поморщился и отчитался Грете о завершении операции. От других батальонов в остальных городах отчеты поступали похожие. Бронетанковая дивизия, которая должна пройти через этот город, ускорилась. Это при том, что они и так опережали график. Из-за этого транспорту с мятежниками придется ждать, пока минуют колонны.

Что теперь?

Шин нахмурился. Отступление бронетанковой дивизии имело более высокий приоритет, чем перевозка мятежников, и необходимость ждать сама по себе объяснима. Однако…

— Командир ударной группы, вы уж извините, но, если не поторопитесь и не уйдете отсюда, застрянете со следующей группой.

Когда Шин задумался, он получил сообщение по беспроводной связи от разведывательного подразделения, посланного вперед бронетанковой дивизии. Коммуницировали они через командный пункт, выполняющий роль ретранслятора, поэтому сообщения будут приходить с задержкой, из-за чего связавшийся обошелся без принятых представлений и перешел сразу к объяснению.

— Бронетанковые и артиллерийские подразделения еще ладно, но пехота в самом конце сейчас бежит в панике. По сути, командования у них теперь нет. Они не придерживаются порядка отступления, и если не хотите пересечься с ними, то вам нужно поторопиться.

Шин поморщился. Его, конечно, оповестили о появившихся после краха линии Зентис-Хистрикс дезертирах, но…

— Готовьтесь, ребята, сойти с дороги. Иначе вас окружит злобная толпа и не даст двинуться с места.

†

Силы Союза пренебрегли основными принцами отступления, бронетанковые войска и пехотные подразделения сильно спешили, при этом оставшейся на оборонительном рубеже пехоте оказывали минимум артиллерийской поддержки. На все фронты обрушивались крупнокалиберные выстрелы, которые ни в какое сравнение не шли с гаубичными, так еще и количество боеприпасов было ограничено.

Большая дальнобойность рельсовой пушки Союза, Кампф Пфау, позволяла поражать линии фронта с безопасного расстояния. Низкая точность этого оружия должна была компенсироваться числом выстрелов за раз, тем не менее, когда речь шла об обстреле всего поля боя, увеличенное круговое вероятное отклонение играло на руку.

У рельсовой пушки, однако, было два серьезных недостатка: огромный вес, из-за чего приходилось перемещать ее по железнодорожным путям, и медленное движение совков, гасящих отдачу.

Как только обратная траектория выстрелов будет рассчитана, Морфо начнет контратаку. Кампф Пфау, расположенные на разных фронтах, и операторы будут подвержены граду 800-мм снарядов. Кампф Пфау создавался с целью держать Морфо под контролем сопоставимой дальнобойностью. Другими словами, рельсовая пушка Легиона точно также могла контратаковать рельсовую пушку Союза.

Павлины, оказывающие артиллерийскую поддержку линиям фронта, один за другим уничтожались молнией, которую метали огромные бабочки. Когда обстрел закончился, и на передовую опустилась тишина, плавучий мост занял пустоту от своего предшественника. Аранеа пересекали множество рек и заплывали на поле боя. На горизонте поднялась металлическая армия, ждущая, когда мосты соединят два берега.

И у Союза к этому моменту не осталось пушек, чтобы держать машины под контролем.

†

Предупреждение разведки 69-й бронетанковой дивизии оказалось точным.

Шин со своей группой возвели оборонительный рубеж вдали от главной дороги, служившей путем эвакуации, и теперь смотрели, как разгромленная пехота беспорядочно бежала, чего ожидаешь только от стаи мышей или саранчи. Главную дорогу никак не назовешь узкой, и все же они закрасили ее всю в черный. Организованный строй не держали, скорость не поддерживали — лишь мчались вперед, обгоняя друг друга. Разделить их на дивизии и полки не представлялось возможным, и без командования они стали обычной толпой.

Группы часто пихали друг друга, дрались. Одни подозревали в других новые самоходные мины. Страх перед несуществующим врагом замедлял их из-за нескончаемых споров. И так пешком идти быстро не выйдет, но своим глупым поведением они лишь замедлили себя еще сильнее.

А пока эти люди отступали, солдаты в окопах на первой оборонительной линии едва-едва держались. За это время нужно вернуть как можно больше пехоты, и все же…

— Они продвигаются медленнее, чем я думал…

Шин сдержался и не щелкнул языком. Прекрасно понимая, что пехота не отойдет, даже если сказать им отойти, ударная группа разместила оборонительный рубеж в лесу Лискив в надежде, что толпа не ринется в труднопроходимую местность в девственном лесу. Через него проходили лишь те, кто бросил своих союзников и бежал первым.

Тем не менее этой пехоте всего-то и нужно, что действовать быстро, и тогда подразделения на первой оборонительной линии могут успеть сбежать до того, как станет слишком поздно.

Почему?..

Почему солдатам так сложно сохранять трезвый ум и приходить к простым выводам?

ᅠ

На первой линии держались, в основном, подразделения Варгов. Их бросили сбежавшие пехотинцы и отступающие бронетанковые и артиллерийские подразделения, к тому же они окажутся полностью изолированы, как только сдадут последние окопы и укрепления, но сами Варги воспринимали смерть в бою за честь. Они схлестнутся с металлической волной с улыбками на лицах, будут стрелять из пулеметов до покраснения стволов, будут махать топорами и мечами, пока те не сломаются.

Парарейд соединился с дотом, который находился не особо далеко, но и не близко к месту, где было развернуто подразделение Варгов.

— Эй, из селения Зото. Вы еще живы?

— О, из Гима Мима весточка пришла! Вы тоже держитесь?!

Они обменялись новостями, рассказали, как пали в битве старый дальний родственник, младший сын из соседнего дома. Оба с энтузиазмом подались вперед, описывая, как кого-то ранили. Когда мужчина довольно рассмеялся, его товарищ из селения Гима Мима заговорил:

— Властитель и нам отдал приказ отступать. Скоро прибудут основные силы железок, и ясное дело, мы их остановить не сможем, поэтому должны отступить.

— Неужели? Принято. Хотя…

Его «хотя», вероятнее всего, относилось как раз к основным силам железяк — большая группа сосредоточилась на двух берегах реки. Машины уничтожили все противотанковые заграждения и теперь неспешно пересекали реку, и остановить их не могла ни артиллерия, ни бронетехника.

— Сомневаюсь, что мы оторвемся от них. Они уже нас настигли.

Следующий обстрел велся по его позиции, и все окопы были уничтожены.

†

И вот основные силы 1-го эшелона Легиона пересекли реку и зачистили все мины и противотанковые заграждения. Они сделали вход и через него пробирались вглубь линии Зентис-Хистрикс. Следовали по стопам посланной вперед разведки и бросались на оборонительные позиции. На их пути вставали лишь небольшие остатки арьергарда, мины и ловушки.

Цунами устремилось вперед. 1-й эшелон Легиона поглотил маршрут отступления, на котором было полно людей, и несколько машин, не сбавляя обороты, подошли к рубежу прикрытия Харутари.

†

Ударная группа, помогающая с отступлением к рубежу прикрытия Харутари, столкнулась с волной 1-го эшелона Легиона. Благодаря способности Шина они знали о приближении машин, но их было слишком много. Выстоять получилось — помогло то, что имперские города проектировали как важные стратегические пункты. Тем не менее другим подразделениям, укрепляющим оборону полосы Харутари, пришлось отходить. По сути, ударная группа и отступавшие оказались изолированы посреди моря врагов.

Наблюдая за точками на голографическом экране, Грета обратилась к Шину. Союзники отходили, а что насчет противника?

— Это все, капитан? Или на подходе еще?

— Еще. Легион отправил большое войско с тыла. Размером с корпус… нет, армией. Предположу, это 2-й эшелон.

— Армия?!

В данном случае под «армией» подразумевалось объединение нескольких бронетанковых корпусов. Несколько армий называлось группой армий, а в Союзе — армия фронта. Армия западного фронта состояла из двух армий по пять корпусов в каждой.

Иначе говоря, к Харутари шло подкрепление размером в половину армии западного фронта.

Грета сделала выбор. Ударная группа не выстоит в предстоящей битве на открытой местности без подкрепления. И если ей придется выбирать между убегающей пехотой, от которой еще неизвестно, будет ли польза, и ударной группой, по-прежнему действующей как подразделение, то ценнее было именно второе.

— Миссия завершена. Мы также начинаем отходить, попутно прикрывая присутствующие подразделения.

Уцелевшие в оставшемся на своем месте арьергарде состояли в основном из Варгов, они разделились и начали отступление. Перемещались по неприметным дорогам небольшими группами, чтобы враг не заметил. Ударной группе было некого ждать.

— Чтобы не вставать на пути других подразделений, 2-я, 3-я и 4-я бронетанковые дивизии должны собраться в городе Ройтич, где развернута материально-техническая поддержка для линии Харутари. 1-я бронетанковая собирается в городе Накивики, затем направляетесь на запад, на основную базу.

Вскоре и от штаба дивизии поступили указания. Ударная группа должна завершить нынешнюю операцию, отступить и защитить окрестности основной базы.

«Долго же вы», — проворчала Грета про себя.

— Раз Легион вторгся на линию Харутари, окрестности основной базы скоро станут полем боя. Дальше мы будем сражаться, чтобы защитить наши дома.

ᅠ

Капитан был примером доброты. Он вел за собой медленных Миэля и детей из других стран, даже когда солдаты с передовой спасались бегством. Но эта доброта и погубила военного полицейского.

Они шли по равнинам в Монтизото. Линии фронта отодвигались быстрее расчетов, и время от времени сюда долетали снаряды дальнобойных гаубиц, Скорпионов. И тут внезапно голова военного полицейского… исчезла.

— Э?

Убило его осколком снаряда, от попадания которого Миэль с остальными упали. Радиус поражения 155-мм снаряда составлял сорок пять метров — он почти наверняка убивал любого, кто оказывался в пределах этого расстояния, и, конечно, есть еще осколки, способные пролететь еще дальше с сохранением убойной силы.

Голову полицейского снесло в одно мгновение, теперь это был труп, безвольно упавший за землю. Одна девочка в группе застыла, на нее брызнул туман из мяса, крови и костей.

Миэль и остальные тоже остановились, потому что лишились сопровождающего взрослого.

Брошенные на поле брани, куда периодически долетали выстрелы гаубиц, и отставшие от других беженцев из-за своей медлительности, дети оказались изолированы в ловушке.

ᅠ

Сео жил там несколько месяцев, потому ничего удивительного, что его позвали, чтобы уточнить план этажа в резиденции Эрнеста. Уже в командном пункте в модульном бараке базы он с горечью осознал, что дом собираются брать штурмом.

Они намерены войти и быстро уничтожить мятежников без оглядки на жизнь заложника, Эрнеста. Это не полицейские позвали Сео, заняли часть базы и воспользовались армейскими бараками, а военные. Несмотря на чрезвычайное положение армии, когда все фронты рушатся, а в столице происходят политические беспорядки, именно военные решили разбираться со случившимся в Санкт-Йеддере, хотя таких полномочий у них не было.

Командный пункт заняли красноволосые, красноглазые Пиропы, они же забрали часть базы. На эмблеме их подразделения был объятый пламенем леопард. Это одна из бронетанковых дивизий, развернутых возле столицы, «Пламенный леопард». Элитное подразделение эрцгерцогства Брантолот, состоящее исключительно из подчиненных семьи.

Операцию намерены провести ночью, чтобы скрыть тот факт, что они, по сути, оставляют президента на произвол судьбы. Всех гражданских в элитном районе эвакуировали, прессу и близко туда не подпускали.

Служанка Тереза благодаря Эрнесту сбежала почти сразу после вторжения мятежников. Сео разозлился, услышав, как офицер сказал, что было бы проще, если бы вышло наоборот. Но говорить ему не дозволялось, тем более делиться своим мнением.

Как только с ним закончили, его выгнали из командного пункта, словно собаку. Он стоял в коридоре, недовольный и не находящий себе места. Что ему делать? Надо придумать что-то. Он не хотел просто оставить все как есть, просто позволить знакомому человеку погибнуть.

Его телефон завибрировал. Пришло сообщение от нынешнего старшего офицера — в нем говорилось включить рейд-устройство и ждать дальнейших указаний.

— Принято…

Зная обстановку в столице, он задумался, в чем может быть дело, пока надевал серебряное кольцо, которое взял на всякий случай. Кто-то немедленно синхронизировался и, задыхаясь, заговорил:

— Сео!.. Ох, какая удача! Говори, ты недалеко от резиденции Эрнеста?!

Фредерика могла видеть настоящее того, с кем была знакома. Какая удача, это она верно заметила. Идеальный момент!

— Фредерика, ты как нельзя вовремя. Помоги мне!

Если она знала ситуацию в резиденции, где находился Эрнест, и что делали Отбеливатели, то можно взять дом под контроль так, чтобы Эрнест не попал под перекрестный огонь. Сео, понятное дело, не станет рассказывать «Пламенному леопарду» о Фредерике, ведь от них эрцгерцогство Брантолот узнает о девочке, но он мог просто сослаться на способность Шина или Его высочества.

Через синхронизацию Сео почувствовал, как Фредерика энергично кивнула.

— Да, верно, мы должны помочь друг другу, Сео. Нужно войти…

Однако то, что она прокричала дальше, застигло его врасплох.

— …и остановить Эрнеста!

ᅠ

Отступая и сражаясь, все подразделения пробирались к месту сбора в городе Накивики. Войска один за другим покидали оборонительный рубеж в лесу Лискив и шли на северо-восток, к предгорью Кашин. Когда они подготовили следующий оборонительный рубеж в заброшенном городе Рувокив у предгорья Кашин, то начали поддерживать огнем 1-й батальон Шина, и те наконец-то вышли из леса Ришикив.

Они двигались на север, избегая дорог с пехотой, и хотели попасть в восточный город Фарекив. Но затем 4-й и 5-й батальоны, развернутые у предгорья, исчезли — вместе с самими холмами.

Сразу после Шин взглянул на серое небо через оптический экран. В тот же момент, когда радарные системы обнаружили приближение объекта, он почувствовал удар. Высокоскоростной снаряд с большой огневой мощью.

— Морфо?!

— Судя по всему… уничтожили Кампф Пфау.

Чтобы уничтожить Кампф Пфау в тылу оборонительного рубежа Союза, Морфо подобрались к самому тылу 1-го эшелона Легиона. Шин никак бы не различил момент атаки с учетом завываний несметного числа Пастухов и Гончих.

Далее обстрелу подверглись и другие районы: город Фарекив, куда только прибыл 7-й батальон; снова предгорье Кашин; лес Ришикив, откуда только ушел 1-й батальон; и дорога, по которой шла пехота. Пока 800-мм снаряды обрушивались сверху, точно божественный гром, бронетанковые войска Легиона наступали на 3-й и 4-й батальоны на оборонительном рубеже в городе Рувокив, при этом ударные волны и осколки поражали сами машины.

— Тц. Это 5-й батальон, Мицуда не отвечает. Беру командование, как вице-капитан!

— 4-й батальон, все выжившие должны готовиться атаковать! Стрелять, как наведетесь!

Прикрывающий огонь по городу Рувокив открыли из тлеющих остатков предгорья Кашин. Бронетанковое оружие сражалось в движении, и это была сильная сторона Регинлейвов, созданных для высокоманевренных боев. Они не укреплялись в одном месте, а постоянно перемещались, так что, пусть положение после обстрела и казалось плохим, ущерб, по-видимому, нанесен не особо большой.

— Говорит Митихи из 3-го батальона. Я невредима… 1-й батальон, продолжайте отступление! Мы поддержим вас, пока не уйдете!

— 7-й батальон, аналогично, город Фарекив наш. Сосредоточьтесь на обо… Черт!

Еще обстрел. Из-за низкой точности дальнобойных неуправляемых выстрелов они попадали как по ключевым районам, так и по другим участкам, а значит Регинлейвам было некуда бежать. К ударным волнам и осколкам добавилось обрушение сверху земли и камня от разрушающихся холмов, которые сносили и разделяли любой отряд, кому не повезло оказаться поблизости.

Они целятся в путь отхода.

Шин прищурился. Этот путь выделялся, потому что по дороге по-прежнему шла пехота. Нет смысла уничтожать передовое наблюдение Легиона, ведь на замену придут другие Муравьи, плюс, вполне вероятно, что за сражением следит Ворон. Много времени не пройдет, прежде чем подоспеет 2-й эшелон. Значит, до этого момента…

— Всем членам группы, выйти из зоны обстрела. Двигайтесь… — Шин вызвал карту и поискал место, куда эвакуированные солдаты точно не пойдут. — На север, в горы Тофар. Не устраивайте засады и попытайтесь свести к минимуму столкновения с бронетанковыми войсками противника.

Бронетанковые войска в их поле зрения выполняли роль обычных одноразовых пешек, чья задача — удерживать 1-ю дивизию в зоне обстрела. Просто игнорировать их не получится, но можно заставить попадать под дружественный огонь Морфо.

Штабные офицеры, командующие 1-й бронетанковой дивизией, дополнили карту несколькими точками встреч. Они не говорили батальоном собраться в них, а указывали на то, что фердресы не должны двигаться вместе как взвод или батальон, и по возможности каждый в отдельности должен избегать вражеского огня.

Слушая ответы офицерам старшего лейтенанта Ханаан Нюд и отряда Длинный лук, Шин на мгновение закрыл глаза. Отступавшие со 2-й по 4-ю бронетанковые дивизии раскинулись между путем отхода вдоль территории боевых действий Блан Роуз и городом Ройтич — другими словами, они также могли попасть под обстрел Морфо. Кампф Пфау, скорее всего, уничтожены, и подоспевшие Морфо теперь обстреливали всю полосу Харутари.

— Плохо дело…

Белый снег, кружась, медленно падал с тусклого неба.

†

Когда не стало этих надоедливых павлинов, Морфо могли свободно бить по рубежу прикрытия Союза, но, получив донесение от передовых наблюдателей, они прекратили обстрел и настроились на новую цель.

В зоне обстрела все еще присутствовали убегающие солдаты и защищающие их подразделения, но разделить их и изолировать выстрелами будет просто. Морфо идеально подходил для уничтожения гнезда крыс, но истреблять каждого копошащегося грызуна для него — уже чересчур, так что не было необходимости преследовать разрозненного врага.

Без Кампф Пфау Морфо больше не нужно менять позиции, и они нацелили свои длинные стволы на одно место.

<<Зафиксировано радиолокационное измерение.>>

Радиолокационное измерение?..

В следующую секунду множество снарядов пробили огромный силуэт Морфо — это был огонь последнего Кампф Пфау, который Союз ни разу не развертывал ни на одном из фронтов, и служил он как резерв для противодействия Морфо.

— Куски полоумных железяк, ну вы и тупые! Правда думали, что мы воспользовались всей нашей лучшей артиллерией против Морфо?!

— Тот прикрывающий огонь также должен был выманить их. Не упустите шанс и выбейте столько Морфо, сколько сможете!

Смелая артиллерийская контратака была приманкой. Операторы Кампф Пфау, завершив процедуру обстрела с леденящими кровь лицами, немедленно подняли совки, чтобы сменить позицию и на железнодорожных путях скрыться от врага.

Без господства в воздухе Камп Пфау не имели средств для подтверждения попадания. Но даже если, в худшем случае, рельсовая пушка не вывела цель из строя, то хотя бы сдержит Морфо и подавит их надменный контроль над полем боя.

Пускай Морфо теперь могли выпускать массово, но они по-прежнему считались немногочисленными. А потому, опасаясь контратаки, снова переключились на периодический обстрел. Массивные гиганты весом тысяча четыреста тонн также начали менять местоположение, чтобы по ним не ударили.

Спасенные от града молний и стали, солдаты продолжили отступление.

†

Позади раздался оглушительный шум выхлопа, напоминающий рев бесстрашного дракона.

Это произошло на одном из углов рубежа прикрытия Харутари, поддерживаемом только мобилизованными Варгами, среди которых были люди в возрасте, женщины и дети: пока нецелесообразно посылать обратно вернувшуюся артиллерию и бронетанковые войска. Пехотинцы в окопах, старавшиеся удержать следующую волну Легиона, обернулись посмотреть, что это за шум — настолько он был деспотичным.

— В чем дело?!

— Боже правый! Да это же…

Те, кто не знал про эту модель, никогда в жизни не слышали подобный шум. А кто знал, те смотрели с трепетом и отвращением. Тяжелые, грохочущие шаги сотрясали землю, словно военный конь скакал галопом. Особая, высокопроизводительная силовая установка тянула необычный вес на удивительной скорости.

Это не Ванарганд и, конечно, не Легион. Стоит лишь раз услышать и увидеть, не забудешь никогда. Громкий, властный рык принадлежал…

— Ажи-Дахака*!..

— Ноузены наконец высвободили своих драконов-людоедов!..

ᅠ

[П/П: Ажи-Дахака — в иранской мифологии змеиный царь/трехглавый змей/чудовищный дракон.]

ᅠ

ᅠ

— Съедим их!

Операторы прокричали в унисон из внешних динамиков своих агрегатов, установленных на полную громкость. Это был акт психологической войны. Голоса мужчин и женщин смешались в боевой клич, одновременно доблестный и зловещий, и силуэты цвета черного металла пронеслись мимо окопов. В отличие от одной самозваной императрицы, войны Ониксов не тратили время на бесполезное закрашивание фердресов в собственные цвета. Им не нужно было подобными внешними прикрасами давать о себе знать, ведь об их могуществе торжественно заявляли несметное число достижений на полях сражений.

Словно оскалившийся дракон, они напали на бронетанковые войска Легиона с двух флангов разом. Вонзились в них и поглотили так просто, будто пасть сомкнулась. У них все получилось благодаря неестественной скорости и силе, которую она давала.

Ажи-Дахака.

Как и Ванарганд, этот фердрес имел 120-мм гладкоствольную пушку, два пулемета и надежную броню. Отличие было в кабине — она не двухместная, а одноместная, оператор и пилотировал, и стрелял. И…

ᅠ

— Ползите и ждите, пока наши копыта не раздавят вас, бесполезный металлолом! Дивизия Безумные кости пришла по ваши души!

Броня Ажи-Дахака была почти такой же толстой, как броня Ванарганда. Однако же сверхтяжелый — семьдесят тонн боевого веса — дракон своими ногами впечатывал больших Львов в землю сверху. После приземления вся масса ломала относительно тонкую верхнюю броню Льва и прижимала машину к заснеженной земле, где та подергивалась, словно умирающее насекомое под пятой.

Растоптав врага, Ятрай на своем Ажи-Дахака прыгнул на следующую цель, а его лейтенант, оставшись сзади, прикончил из башни несчастного Льва, выстрелив в упор.

И да, они прыгали. Несмотря на свой огромный вес, скакали и прыгали, точно боевые кони, и свободно перемещались по снежному полю боя. Они были тяжелее любых Ванаргандов или Львов, но имели высокомощную систему привода, которая способна разогнать такой большой вес до невероятной скорости, затмевающей Легион. Это наиболее отличительная особенность Ажи-Дахака.

Но, конечно, расход топлива и эксплуатационные расходы настолько же страшны. Мало того, система управления у агрегата крайне чувствительна, а силовая система — чрезвычайно капризная и создает проблемы, стоит мощности упасть хотя бы на чуть-чуть.

А еще требовались крепкие операторы, способные выдержать слишком большие ускорения и интенсивную инерцию.

Машина весила семьдесят тонн из-за мощной системы привода, соответствующей системы охлаждения и буферной системы, которая не давала разбиться от своих же маневров. Благодаря всему этому и получается добиться невероятной скорости, только вот оператору не совладать с таким агрегатом одними опытом и интуицией.

Этого абсолютного монстра создали лишь с поддержкой богатства и влияния клана Ноузенов, и управляла им лишь их уникальная родословная.

Пожираемые с флангов Ажи-Дахака, Легион оказался разделен надвое. Авангард уже отправился в глотку дракона, машины уничтожались один за другим. Вместе с тем два передовых подразделения дивизии Безумные кости прорвались через группу врага, развернулись и снова вонзили свои клыки в бока железных чудищ, словно голодные акулы.

В углу оптического экрана Ятрай увидел, как солдаты разбегаются по окопам, чтобы реорганизоваться. Сообразительные и решительные, они не станут упускать шанс, который дивизия Безумные кости подарила им. Однако ведь это не граждане Союза, а зверолюди-Варги.

Впереди приближался Лев, Ятрай мигом разобрался с ним, прыгнув на небронированную часть в основании пушки, после чего переключился на внешние динамики.

— Вы хорошо сражались. Подкрепление скоро придет. Продержитесь до тех пор.

— Как угодно…

Ответ по радио пришел после недолгого молчания из благоговения или стыда, или унижения от того, что мертвых ни во что не ставили… Он не знал, под каким лордом они сражались, но с дисциплиной у этих людей было плохо.

— Но у нас есть просьба. Ренегатам, бросившим наших братьев, доверять нельзя. Пожалуйста, не используйте их, пошлите людей из нашего подкрепления.

Ятрай хмыкнул:

— Ладно. Взамен защищайтесь до последнего вздоха.

— Это само собой.

Радиопередача прервалась. Теперь заговорил его лейтенант, молчавший во время этого разговора.

— Господин Ятрай, размещение дивизий на каждом фронте, возврат и повторное развертывание артиллерии и бронетанковых войск идут по плану, но возврат спасенных солдат затянется.

Артиллерия и бронетанковые дивизии, начавшие отступление первыми, были выведены к рубежу прикрытия Харутари. Прямо сейчас шла подготовка к реорганизации их подразделений и возвращению в ряды. Вместе с тем пехота бежала до официального приказа, и она давно прибыла на оборонительный рубеж и тоже должна быть отправлена назад. Однако…

Ятрай молча ждал ответа, и тогда его лейтенант продолжил:

— Они дезертиры. Трусы. Вопят и кричат, как дети, что сражаться больше не хотят.

— Безмозглые, — холодно посмеялся над ними Ятрай.

И правда, ограниченные глупцы. Искренне поверили, будто дезертирство под вражеским огнем значит, что они сбежали с поля боя.

— Скажи расстреливать их одного за другим, пока не начнут орать: «Есть, сэр!». И чтобы больше ни одного подобного отчета я не слышал. Для чего им дали Ванарганды? Мы, скотоводы, покажемся не в лучшем свете, если наши военные псы не могут дисциплинировать петухов.

Его лейтенант посмеялся. Ятрай об этом не знал, но главой клана Ноузенов он должен был стать вовсе не из-за влияния его семьи или кровного родства с маркизом Сейей. А из-за того, что у него есть качество, жизненно необходимое в нынешнее военное время — жестокость и безжалостность, что подпитываются гордостью и черствостью, какими никто не мог похвастаться со времен основателя рода.

Внук смешанных кровей, чье единственное достоинство — прямое родство с нынешней главой семьи, никак не мог сравниться с Ятраем.

— Как пожелаете, господин Ятрай. Моя спина — ваша.

ᅠ

Сео теперь не на поле боя, но он все еще солдат, и ситуация в столице была сложная. Ему нужен пистолет. Он передернул затвор, зарядив первый патрон. Служебный пистолет в Союзе маленький, с ограниченной емкостью магазина, к тому же при себе у него нет запасных магазинов, поэтому много выстрелов не сделаешь. Но если верить словам Фредерики, стрелять ему не придется вовсе.

Впрочем, через окно поместья он прокрался с оружием наготове — на всякий случай.

— Эй, кто это?!

— Чем там занимается охрана?!

Он услышал на расстоянии голоса членов «Пламенного леопарда». Они оцепили периметр, чтобы не дать мятежникам сбежать, но не ожидали, что кто-то вторгнется извне.

Ступив на пол, который усеивали осколки стекла, Сео выкатился на ковер в коридоре. Мгновение спустя послышалось, как пуля попала в оконную раму снаружи. Оглушительный звук самого выстрела последовал позже, пуля долетела быстрее — это уникальное явление для винтовок. Стреляли из снайперской винтовки, нацеленной на северную сторону поместья, включая окно.

— Во дела… Реально по мне выстрелили, — прошептал Сео, стараясь не высовывать голову.

Вторжение Сео заметили давно, но «Пламенный леопард» отчитывался и ждал указания перед атакой. Скорее всего, так было потому, что это подразделение знати не настолько хладнокровное, чтобы по собственной воли стрелять в солдата Союза. Своим выстрелом они предупреждали, пуля должна была не попасть в цель, а просто напугать.

— Фредерика, где Эрнест?

— В гостиной. И Отбеливатели… там же, все, насколько я могу судить.

И точно, пока Сео прижимался спиной к стене, он не слышал ни разговоры, ни шаги. И хотя в строительстве частной резиденции президента не халтурили так, что шепот можно услышать в другой комнате, все же оглушительный выстрел винтовки не пропустишь. Поэтому если внутри есть охранники, они уже должны были отреагировать.

Лучше мне, наверное, исходить из того, что резиденция, не считая гостиной, пуста…

Сео тем не менее шел и прислушивался к шуму. И да, в гостиной собрались люди. Он слышал хлюпающие шаги, а еще ощущал тепло от скопления людей.

Хлюпающие шаги… В гостиной.

Он с горечью попытался представить ситуацию на той стороне. В воздухе еще и начал ощущаться зловеще знакомый запах. Фредерика уже какое-то время молчала, как будто сдерживая слезы. Сео подобрался к тени двери и заглянул внутрь.

А затем от потрясения сглотнул. Фредерика рассказала суть случившегося, и по запаху крови он более-менее догадался о том же. И все же…

Посреди Отбеливателей, разлегшихся на ковре как куклы, стоял пепельный огнедышащий дракон, размахивающий винтовкой с окровавленным прикладом. Он был весь в крови, с головы до фирменного костюма.

ᅠ

Снег беззвучно падал, уже на земле он превращался в грязь, тая от жара снарядов, раскаленных докрасна стволов и выхлопных газов бронетанкового оружия и грузовиков. Регинлейвы летели по полю боя, разбрызгивая мутную воду, их белая броня пачкалась.

Кампф Пфау держали в узде Морфо, обстрелы стали более редкими. Шин и 1-я бронетанковая дивизия намеренно пошли по крутым горам, не самой приятной местности для многоногого оружия по сравнению с открытыми пространствами, но через те же проблемы проходили и бросившиеся в погоню наземные войска Легиона.

Даже маленьким Регинлейвам приходилось разделяться на небольшие группы, чтобы преодолеть ущелья между обрывистыми утесами, а также немощеные дороги, заваленные извивающимися корнями деревьев и ветвями. Продвигаясь вперед, они также проверяли местность, чтобы не угодить в тупик, так что идти слишком быстро было нельзя. Даже если захочется спуститься к подножию гор, рельеф там чересчур плоский и заполнен остатками Легиона. Они могли двигаться только по горным дорогам. Одно хорошо, лесистая местность позволяла им избегать бдительного ока Ворона.

Внизу дезертиры растянулись по всему полю боя, точно голодная саранча. Они шли без оглядки и забивали пути, ведущие к оборонительной линии Харутари. Хуже всего то, что пытались ворваться в окопы, не связываясь с гарнизоном, из-за чего взрывались на минах, сминали проволочное заграждение и блокировали линии огня — можно сказать, помогали наступлению Легиона.

У Шина не получалось подавить гнев при виде этого. Почему все так тупят? Видят же, что ситуация ухудшается, так почему прут напролом? Они позволили собственным заботам, собственному страху взять верх над эмоциями.

Вот еще одно подразделение Легиона пустилось за ними. 1-я бронетанковая дивизия нашла стратегическое место, встала в оборону и перехватила передовой отряд противника, после чего ударила уже по другому войску с фланга. Регинлейвы не могли проявить себя, когда останавливались в середине сражения. Остановка ради занятия оборонительных позиций могла привести к потерям, но у них не было пехоты, чтобы положиться на нее, их сопровождали только солдаты-Варги. А между тем у самой пехоты шансов выжить будет больше, объединись они с бронетанковыми подразделениями, да только никто про это не задумывался.

Шин не мог сдержать злость при виде такой глупости.

Почему?..

Выставляют на показ свои слабости и идиотизм, словно уверены, что им все сойдет с рук. Словно их совсем не заботило, что своим поведением могли навредить другим или даже себе. Они поддались саморазрушению.

Почему вы так поступаете?

†

Узнав, что дружественный Морфо вырубила неполноценная рельсовая пушка Союза, мозг Нидхёгга из жидких микромашин забурлил из-за воспоминаний о жгучем унижении. Эта рельсовая пушка Союза. Неполноценная модель — низкая точность, меньше калибр и начальная скорость по сравнению с Морфо, таким как Нидхёгг. И все же эта дальнобойная пушка врага уже выходила победителем.

Меня победили. Однажды.

†

Послышались знакомые причитания Морфо, причем, что удивительно, из окрестностей.

«Настал наш черед. Наш черед.»

Этот голос принадлежал Морфо, сбросившему зажигательные снаряды на эвакуационный поезд во время спасательной операции в Республике два месяца назад. Как ни странно, он раздался всего в несколько десятках километров от Шина и отряда Острие копья, то есть в пределах досягаемости гаубицы. Сверхдальнобойная артиллерийская пушка с максимальной эффективной дальностью стрельбы в целых четыреста километров оказалась в двух шагах от Харутари.

Слишком близко, чтобы целиться по позиции Харутари. А значит…

— Хочет ударить по Кампф Пфау?

Морфо не заботила пехота под самым носом, пусть даже теперь это были разгромленные войска, или Варги, которые могли где-то затаиться, или члены ударной группы, расположившиеся перед позицией.

Рельсовая пушка выла: «Наш черед», — это предсмертные слова. Вероятно, из бывших «восемьдесят шесть», один из тех, кто поставил на первое место ненависть к Республике и хотел сжечь ее дотла.

— Ты стольких убил…

И этого все еще было мало. Он хотел больше смертей. Теперь его враг уже даже не Республика. Он нацелился на Союз, не имевший отношения к интернированию и гонениям в его жизни, и утверждал, что настал «их черед».

Никакая это уже не месть.

«Бедная душа…», — холодно подумал Шин.

Однако это не то сострадание, которое он испытывал к Легиону и запертым душам, а более сильное, неприкрытое отвращение. Эта душа не помнила про честь сражаться до самого конца, ее поглотила жажда мести… а потом вовсе забыла, на кого изначально направила ненависть. Поддавшись инстинктам боевой машины, она позволила ненависти взять вверх и погрузиться в бессмысленную резню.

В конце концов он такой же.

Такой же, как люди в полку Аве Мария и как все дезертиры на этом поле боя, которые оправдывались своей глупостью, когда переставали думать, и обосновывали своими слабостями собственный эгоизм. Бессильные и жалкие.

Безобразно. Крайне… раздражает.

Шин вздохнул — резко и глубоко, как проголодавшийся хищник, повернувшийся лицом к добыче.

— 1-батальон, за мной. Мы ударим по идиоту, высунувшему голову прямо на передовой.

ᅠ

Тем не менее 1-я бронетанковая дивизия из-за обстрела Морфо разделилась на небольшие группы, поэтому батальоны были разобщены — и в некоторых случаях даже взводы.

— Шин, что?! — удивленно воскликнула Крена, чей 5-й взвод присоединился к другой группе.

За Могильщиком последовали те, кто был рядом, независимо от их принадлежности к отрядам. К счастью, три члена взвода Шина оказались поблизости и также пошли следом. Присоединился и 2-й взвод Райдена.

— Крена, ты знаешь, что делать. Оставайся на месте.

— Райден, рассчитываю на тебя!

Она понимала. При отсутствии Шина и Райдена следующими в цепочке командования шли Крена и Анжу. Она была ветераном еще до создания ударной группы и должна остаться, чтобы взять командование над 1-й бронетанковой дивизией.

— Я обо всем позабочусь. А вы обязательно вернитесь!

ᅠ

— Они снова поступают безрассудно… Лерче, прикрой их, — вздохнул Вик и велел Лерче помочь.

— Это само собой.

— Нет, одного батальона будет недостаточно. Мы поддержим путь отхода! 2-й взвод, кто может, присоединяйтесь к ближайшим подразделениям!

— А-а-а, ну как так можно?! Ноузен, я отправил тебе обновленную карту!

Рито объединил окружающие войска, а Марсель послал данные, которые быстро собрал. Шин своевольничал, но Грета нехотя одобрила это.

— Для безопасного отступления потребуется уничтожение этой цели, капитан Ноузен. Я запрошу приманку для отвлечения. Разберитесь быстро и возвращайтесь.

— Принято.

Во время этого разговора мысли Анжу блуждали. Райден присоединился к Шину, Крена осталась. А что она?

Дастин…

Если она собирается выбрать одного Дастина, то правильно будет не идти с Шином. Это не приведет к тому, что он не сможет вернуться. Шин был сильным и более чем способным, чтобы позаботиться о себе. Он не слаб, как Дастин и Анжу, и наверняка разберется с Морфо и придет обратно в целости и сохранности.

Но…

Шин — слабый Бог Смерти, кто не может сражаться в одиночку.

И если когда-нибудь его бросят, как собиралась бросить Анжу, он будет биться один, пока в конце концов не устанет и не погибнет. Даже в предстоящем бою Шин мог пасть смертью героя и не вернуться.

Анжу не хотела этого.

«Старший брат выглядел жалким…»

Она знала, на самом деле Шин слабее и не настолько надежен, как может показаться на первый взгляд. Вот почему они не могли позволить ему, доброму Богу Смерти, стать героем для остальных. Он не настолько силен, чтобы давать каждому положиться на себя, и потому они не сломят его.

Я… Я тоже слабая и ненадежная. Слабая и хитрая. Но хотя бы это я смогу сделать… Я смогу спасти его, по-своему. И защитить тех, кого мне хочется защитить. Пускай это доброта обманщицы. Мне, слабой и безобразной, под силу хотя бы это.

Она решительно прищурилась. Рядом находились Крена с ее подразделением, Оборотень Райдена и Могильщик Шина — у всех имелись пулеметы с прямым наведением и танковые пушки. Им нужен огонь на подавление по площади и непрямая наводка. При этом Крену, временного командира, также кто-то должен сопровождать.

— Дастин-кун, Ю-кун, вы двое остаетесь. Итихи-кун, ты со мной!

— Принято, Анжу.

— Я соединюсь с 5-м взводом и буду прикрывать огнем Крену.

Дастин единственный промолчал. Предположив, что он не услышал, Анжу переключила адресата синхронизации только на него одного.

— Дастин-кун, послушай меня… Ты непорочен, поэтому…

— ?..

Он ответил озадаченным молчанием. Ни слова не произнес. Скорее всего, сейчас юноша не сможет принять то, что хочет сказать девушка. Но ничего страшного, пусть просто вспомнит позже и все поймет.

Хватит того, что это вдохновит тебя вспомнить, кто ты есть — вспомнить потерянного себя.

«Выглядит болезненно.

Конечно же, ты не забудешь о нем.»

Дастин помог ей открыть свои шрамы, от которых она хотела избавиться. Признал ее желание не забывать любимого человека. Оставаясь непорочным, он даже не попросил забыть о том, кого уже нет.

«Если ты продолжишь так жить, то никогда не будешь счастлива.»

Дастин пожелал ей счастья. И хотя сам он был слишком слабым, чтобы сдержать эти слова и сохранить эту чистоту, сейчас…

— Ты добр и можешь жить только в этой непорочности. Поэтому ты не можешь позволить себе обмана… Но для такого доброго человека, как ты, это, вероятно, единственный известный образ жизни. Ты не можешь предать себя.

Наверное, это проклятье, но… я же ведьма. Жадная, нечестная ведьма.

— Я — коварная женщина, так что воспользуюсь твоей добротой… Сдержи обещание и не погибни.

А я обещаю вернуться.

†

Поскольку у Морфо вместо колес были металлические ноги, формально он мог сходить с рельс. Его огромный вес не выдерживало большинство оснований, и рельсовая пушка погружалась в землю, а даже если этого не происходило, то развить ту же скорость, что на рельсах, было нереально. Однако возможность ходить все же существовала. И вот Нидхёгг нашел крепкую, мощеную военную дорогу и пошел по ней неспешно и осторожно.

Шел медленно, словно насекомое ползло, но даже пехотинцам хватало ума не приближаться к гигантскому дракону. Пока они бежали в ужасе, стараясь уйти как можно дальше, Нидхёгг направлял на них дальний радар, и жидкость внутри их тел вскипала из-за мощных радиоволн. Он так развлекался и ждал момента, когда выстрелит дефектная вражеская рельсовая пушка.

Давай же. Я проделал такой путь сюда, где не могу двинуться с места. Выстрели по мне. В этот раз я отвечу огнем прежде, чем ты попадешь по мне.

Естественно, его злоба не достигнет другой рельсовой пушкой, и все же… радар противовоздушной обороны засек высокоскоростные снаряды.

Там!

Нидхёгг едва ли не по-детски возликовал и развернул свой продолговатый ствол. Обратным расчетом траектории начал определять местоположение Кампф Пфау, не учитывая сильно отклонившиеся снаряды. Он расправил крылья, отводящие тепло. Его сознание осталось пропитано ненавистью, какую он испытывал перед смертью, и наполнилось безумием от принятия инстинктов машины по истреблению всего живого. Определение огневой позиции завершилось. Ствол задрожал, происходила прицельная корректировка для контратаки.

Но затем…

Сенсоры и механические мысли Нидхёгга поразил танковый снаряд, прилетевший с совершенно неожиданного направления.

†

Прицел следовал за взглядом, и стоило ему оказаться на Морфо, Шин нажал на курок. Прямое попадание БОПСа по броне вызвало взрыв динамической защиты, после чего черный дым скрыл Морфо.

Холодно смотря на него, Шин выплюнул:

— Идиот.

Да, гнаться за разгромленным войском и ударять в открытую спину — самый действенный способ нанести потери противнику. Но из-за этого же нарушается строй самого Легиона, к тому же если мчаться напрямик, не сбавляя скорость, снижается внимательность к окружению. И не все пехотные подразделения сбежали, часть все еще сражалась.

А затем посреди поля боя, где сложно отличить союзника от врага, появилась медленная, неповоротливая железнодорожная артиллерия. Ослепленная победой, рельсовая пушка перемещалась беспечно и даже сошла с железнодорожных путей, которые позволили бы безопасно уйти. Машина проявила высокомерие, несмотря на то что противостояла «восемьдесят шесть», приученным биться против грозного Легиона на дефектных алюминиевых гробах.

Этот Морфо сам был из «восемьдесят шесть», а потому прекрасно все знал. Но присоединившись к армии стальных призраков, он стал слишком самоуверенным и опьяненным силой, позабыв о бдительности — то, без чего на поле боя не обойтись. Тем не менее в нем сохранилось мышление одноразового Джаггернаута, одноразового процессора. Он не осознал важность Морфо и его ценность, как тактического оружия, самодовольно убедив себя в своей бесполезности.

А раз так, ты больше не призрак-«восемьдесят шесть». Ты греешься в праздном отчаянии в месте, куда тебя забрали, и даже не пытаешься уйти и не в силах сделать хоть что-нибудь. Ты просто очередной бессильный, безобразный идиот.

— Вступаем в бой с противником. Полковник Грета, скажите, что Кампф Пфау уже не нужно отвлекать его или сдерживать… Ожидаемо, баран надеялся на выстрел, чтобы контратаковать.

Грета нахмурилась по ту сторону синхронизации.

— Капитан, для начала расслабьтесь. Никому не нужны подобные бессмысленные отчеты.

— Принято, — отозвался Шин, но ее слова влетели в одно ухо и вылетели в другое.

Он специализировался на ближнем бою с использованием соответствующего вооружения — это нетипично для бронетанкового оружия, требовалась предельная концентрация. Мысли Шина уже были сосредоточены на одном только враге перед глазами.

†

Радиоволны обычно распространяются прямолинейно, поэтому диапазон обнаружения ограничен радиогоризонтом. И если прятаться за холмами, в долинах, домах или окопах, избегать узкий диапазон обнаружения Нидхёгга вполне реально.

Лишь после прямого попадания танкового снаряда Нидхёгг понял, что приближается бронетанковое оружие. К этому моменту силы противника уже находились в двух тысячах метрах, в зоне досягаемости танковых снарядов. С другой стороны, Морфо пусть и мог похвастаться сверхбольшой дальностью стрельбы в четыреста километров, но враг находился слишком близко, чтобы точно в него прицелиться.

Мало того, они быстро преодолевали эти две тысячи метров. Это не обычные агрегаты цвета черного металла под флагом Союза. Их броня была цвета полированной кости, а танковая пушка, тянувшаяся со спины, походила на хвост скорпиона. Они ползали на четырех ногах, точно скелеты, вылезшие для поиска потерянных голов.

Джаггернауты?!

Нет. Поиск по базе данных выдал другое название — Регинлейв. Союзный уникальный высокоманевренный, боевой фердрес. Нидхёгг это понимал, вот только охватившие его эмоции не уходили. Джаггернаут. Агрегат, которым он сам когда-то пользовался вместе с товарищами в восемьдесят шестом секторе.

Еще обстрел. Стрелял не один. Три группы по четыре фердреса, они быстро приближались с разных направлений и стреляли из танковых башен и пулеметов.

Чувство, что на него напали свои же «восемьдесят шесть», иллюзия, что его винили свои же товарищи, заставили вздрогнуть призрака юного солдата, теперь известного под именем Нидхёгг.

Нет. Нет, они не мои товарищи. Мои друзья, весь мой отряд обратился в Легион вместе со мной. Они все чувствуют то же, что и я. Потому они не станут… Мои друзья не станут винить меня!

Я…

Я не сделал ничего неправильного. Я просто хотел отомстить им, этим белым свиньям!

Но его крики ни до кого не дошли. Безголовые скелеты безжалостно стреляли в того, кто во всем стал монстром, в честь которого был назван.

Управляемые снаряды обрушивали самоформирующиеся осколки, танковые снаряды проникали с фланга. Врезались осколочно-фугасные снаряды и пулеметные пули. Жидкие микромашины, составлявшие ствол, чешуя динамической защиты и шесть зенитных автоматических пушек быстро сводились на нет.

Хотя на таком расстоянии Нидхёгг никак не мог должным образом держать их на линии огня, он все же пытался переместить ствол. Однако прицелиться не получалось, потому что цель резко уходила в сторону. Или снаряды попадали в щель между рельсов и взрывались внутри ствола, из-за чего разбрызгивался жидкий металл. 800-мм рельсовая пушка была страшной и непревзойденной, но без возможности выстрелить она стала, по сути, бесполезной. Нидхёгг только и мог, что просто стоять, пока Регинлейвы обстреливали его танковыми снарядами с трех направлений, обвиняя в грехах.

Перестаньте. Хватит. Помогите мне!

Но никто — даже красноглазый Бог Смерти — не слышал его криков.

†

Медленные ракеты изначально пускали как обманки. Зенитные автоматические пушки Морфо резко поворачивались, чтобы перехватить летящие в воздухе ракеты, позади которых тянулся хвост пламени. Но как только пулеметы и внимание Морфо обратились наверх, Могильщик с остальными Регинлейвами, оснащенными танковыми пушками, открыли огонь с флангов. Все шесть автоматических пушек были уничтожены разом.

Одному Могильщику будет сложно разобраться со всеми зенитными орудиями, но слаженной команде они дались без труда.

Затем ракеты сверху выпустили кассетные боеприпасы, и спустя небольшую задержку полетели 88-мм снаряды. Это вызвало срабатывание динамической защиты, сенсоры Морфо ослепили взрывы, вспышки света, волны жара и громкие звуки.

В то же время Шин и три члена его взвода, а также 2-й взвод Райдена, разделились на три группы и подобрались ближе.

— Фердресы с артиллерийской конфигурацией, половина из вас оставляет нынешний боеприпас, другая половина меняет на зажигательные бомбы.

Вооруженные взрывчатыми снарядами, артиллерийские Регинлейвы мешали Морфо открыть огонь. Зажигательные бомбы — контрмера против электропроводов, которыми он, вероятно, скоро воспользуется для ближнего боя. По нему прилетали осколочно-фугасные снаряды на каждую попытку прицелиться, так что он не мог остановить Шина и остальных. Спина Морфо задрожала, и, как и ожидалось, раскрылись рассеивающие тепло крылья. Несметное число металлических хлыстов, нацеленные на Могильщика и другие фердресы, обрушивались вниз, будто удары молнии.

— Огонь зажигательными бомбами.

Но охваченные адским пламенем, крылья обвисли и повалились на землю. В битве с первым Морфо, Кирией Ноузеном, Шин узнал, что эти провода для ближнего боя были уязвимы к высоким температурам.

Регинлейвы приближались, а атаковать было нечем, и Морфо начал размахивать башней едва ли не в отчаянии. Вместе с тем он потащил приваленные к земле провода, делая горизонтальный взмах. И в середине движения отцепил их все. Под действием импульса провода полетели как множество стрел. Размашистый удар серебряным потоком заставил Регинлейвы резко остановиться и низко пригнуться, чтобы уклониться.

— Ох!

— Было близко!

Один Шин умудрился проскользнуть через поток, и теперь он мчался дальше.

ᅠ

Главные силы 1-й бронетанковой дивизии остались и должны были обеспечить путь отхода. Дастин следил за развитием сражения через парарейд. Конечно же, он не присоединился к группе, ушедшей уничтожать Морфо. Ему не доставало навыков и умений, даже Анжу ясно сказала ему не идти.

Казалось, это так самонадеянно с его стороны, чувствовать зависть и ревность. Хотя битва началась не так давно, а развязка уже близка. Когда остальные Валькирии вынуждены были остановиться из-за отчаянной контратаки Морфо, Могильщик в одиночку — что в его стиле — ринулся вперед. Безголовый Бог Смерти сделал ставку на бой один на один, положившись на свое превосходное боевое мастерство, с каким не могли сравниться никто из элитных «восемьдесят шесть», не говоря уже про бессильного Дастина.

Но, подумал в этот момент Дастин, он не спас Читори.

Такой сильный, в отличие от него, Шин не думал спасти Читори, такую же «восемьдесят шесть».

Ты очень силен, Шин. Тогда почему не…

Я…

«Как долго это будет продолжаться?!», — прокричал я, хотя ничего не мог изменить — хотя сам отказывался посмотреть на то, каким беспомощным был.

Подобные мысли преследовали Дастина, в разгар сражения и посредине поля боя. Республиканский процессор, кому не доставало навыков и опыта «восемьдесят шесть» или солдата Республики, позволил тоске завладеть разумом.

И раз он отвлекся на эту тоску… то правда был слаб.

— Дастин!

Кто-то пытался его предупредить? Только он очнулся от своих мыслей, над его головой стремительно приближался снаряд.

— А…

Снаряд упал.

ᅠ

— Дастин!

Снаряд не танковый, конечно, а неуправляемый, и попадание было не прямым, но все-таки вблизи.

155-мм снаряд способен разбить даже Ванарганда, если попадет прямо во фланг. Стрелец, получив серьезный урон, был снесен. Они сражались в густом лесу в крутых горах. Стрелец покатился вниз, в зеленый мрак, и исчез за снежной завесой.

Парарейд отключился. Также пропала его метка на радаре. Фредерика еще не вернулась. Товарищ Дастина по отряду, прокричавший предупреждение, Ю, сразу воскликнул:

— Крена, нам надо вытащить его!

Крена, прежде чем ответить, несколько секунд изучала экран радара, высматривая метки союзников под ее командованием, размещение врага, места с вражескими подкреплениями и возможными засадами. Она заговорила суровым тоном командира на поле боя, мигом проверив несколько источников информации и сообразив на ходу.

— Мы не можем. Если разделим наши силы еще больше, потеряем весь район.

Они держались и ждали возвращения Шина и остальных, потому перемещались по выгодной местности. Если убрать силы у тех, кто сражался на линии обороны, все войска под командованием Крены могли быть уничтожены.

— Меня одного вполне…

— Я не могу этого одобрить. Территория слишком большая, в одиночку тут не справиться ни с поисками, ни с возвращением. Да и у нас нет времени, чтобы ждать тебя.

Марсель отреагировал быстро и проанализировал место, где свалился Дастин, и местность. Ущелье было глубже, чем могло показаться. Было невозможно понять, свалился ли Стрелец в самый низ, или где-то застрял. Если же его фердрес серьезно повредился и свалился в ущелье, то еще неизвестно, выжил ли Дастин. Они не могли позволить Ю рисковать из-за того, кто мог быть мертв. Будь с ними Фредерика, можно было хотя бы убедиться, жив ли он, но ее здесь нет.

Один из штабных офицеров заявил: Дастин Егер объявлен пропавшим без вести. Отступление продолжится.

— Младший лейтенант Кукумила, ваше решение не было ошибкой… Младший лейтенант Кузо, не наседайте на нее.

— Принято…

Услышав хриплый ответ Ю, Крена с сожалением закрыла глаза на мгновение.

Мне жаль, Дастин, Анжу.

ᅠ

Провода в момент взмаха просто отцепили, так что их траектория была прямой, и об уловках не могло быть и речи. И благодаря своему динамическому зрению, развитому в ближнем бою против Волков и даже Фениксов, Шин запросто ушел от атаки.

За долю секунды он определил путь, который позволит ему лавировать между бесчисленными проводами, и повел Могильщика по этому узкому коридору. Двигаясь, он ввел команду и переключил вооружение.

800-мм пушка врага, весящая сотни тонн, не могла мгновенно качнуться в другую сторону. На пути ничто не стояло, и Шин резко рванул мимо башни. Тридцатиметровый ствол стал не более чем дорогой дубиной. Шин прокрался к флангу дракона. Заметив краем глаза серебристый пузырь жидкого металла, он посмотрел в ту сторону, прицел проследил за взглядом и наставился на цель.

— Я уже видел это раньше…

Жидкий металл, формирующий ствол, мог сжиматься и скручиваться, преобразуясь во множество тонких лезвий или копий, которые выпускались из ствола. Могильщик выстрелил кумулятивным снарядом с таймером, тот взорвался, и сжиженные снаряды забрызгали ствол изнутри. На северном поле боя Шин сражался с Фениксом, использующим жидкую металлическую броню как оружие.

Когда Морфо понял, что от его вроде бы козыря легко избавились, гигант до странного неуклюже съежился. Он попытался отползти, его ноги были все в грязи. Огромный дракон отчаянно полз, хотя мог бы попробовать снести Могильщика или ударить его стволом.

Это была слабость. Слабость выбравшего ненависть, позволившего ненависти оставить пятно, но не способного держаться за эту ненависть до самого конца.

— Жалкий.

Морфо начал размахивать стволом. Нет, не для того, чтобы помешать Могильщику, а скорее, как младенец, слепо и боязливо трясущий руками в истерике. Однако Шин запустил анкер в край его ствола. Подпрыгнув, он свернул трос и высоко взлетел, чтобы добраться до верха башни.

Ядовитый дракон Нидхёгг, ползущий по земле, посмотрел на небо, а там возвышалась Валькирия Регинлейв на фоне голубых недосягаемых небес.

ᅠ

— А-а, ну сколько можно, Ноузен снова попер как болван в одиночку! — ругнулся Тахина из взвода Шина.

Райден был с ним согласен.

— Этот тупица, похоже, никогда не научится!..

Он понимал чувства Шина, но почему бы не проявить сдержанность? Ушел красоваться своей силой в бою один на один, но совсем не подумал о Райдене, которому пришлось взять на себя командование и оказывать поддержку. Он сдержал порыв щелкнуть языком. Не будь они в фердресах, Райден бы уже шел надирать ему зад.

Но тут внезапно к синхронизации кто-то подключился.

ᅠ

Крадущегося черного злого дракона судила с небес белая вспышка. Эта сцена была будто из мифа. Бог войны или герой, разящий дракона.

И именно поэтому побежденные солдаты смотрели за разворачивающимися событиями со злостью и глубоким подозрением.

— Если вы способны на такое…

Если вы правда герои, если вы настолько сильны, почему тогда… почему вы…

ᅠ

Шин приземлился на самый конец ствола, поднятого почти вертикально. Могильщик не пробежал по всей его длине, а скатился вниз, к промежутку между крыльями на спине. Чтобы не соскользнуть из-за инерции, он активировал копры и остановился, затем лезвием вырезал панель для технического обслуживания.

Первый Морфо дергался и извивался, чтобы сбросить прицепившегося в него Шина, но у этого призрака, судя по всему, не было той же воли к борьбе, что у рыцаря Фредерики, Кирии Ноузена. Тогда Легион еще не умел сбегать, превращаясь в бабочек, а потому тот Морфо был настроен выстрелить прямо вверх, чтобы взорвать Шина вместе с собой. У этого же такой решимости не оказалось.

Впрочем, и тот молодой парень, даже со своей твердой решимостью, встретил вторую смерть, так и не отомстив за правителя…

Шин услышал голос по радио. Какой-то пехотинец бормотал по аварийной частоте, общей для всех подразделений.

— Если вы способны на такое… Если можете с такой легкостью победить Морфо…

Почему не вынесли его раньше? Почему не защитили Союз? Почему…

…не спасли нас?

Шин не удержался и хмыкнул. Вот как вы заговорили?

В вас тоже есть сила.

В этих солдатах и последних членах полка Аве Мария, взвывших от гнева и ненависти и исчезнувших в вихре пуль. У всех их до единого была сила. Даже в этих молодых людях, которые не смогли спасти своих друзей со всей жгучей ненавистью внутри себя. Сила — винить других.

Они все могли показывать пальцем друг на друга и говорить, что вина не их, что виноват кто-то другой. У них была сила осуждать других и называть их злом.

Люди… Даже беспомощные, неспособные спасти самих себя, имели силу тащить остальных на дно. Силу превратить окружающих в зло.

Он до сих пор помнил. Лица тех юношей, единых в мыслях и чувствах до такой степени, что одного не отличишь от другого. Эти страшные выражения лиц людей, отбросивших индивидуальность, чтобы стать частью группы.

Те ужасные лица тогда искренне напугали Шина — его испугала сила, способная заставить страну кричать как единое целое, и способная сотворить то, что случилось с Республикой и привело к восемьдесят шестому сектору.

С такой силой Республика могла даже уничтожить Легион, если бы направила все усилия в нужное русло, но вместо этого они воспользовались ею, чтобы расправиться с «восемьдесят шесть». Результатом стал восемьдесят шестой сектор. Перекладывание вины криками во все горло закончилось падением Республики, истреблением полка Аве Мария, и теперь то же самое происходило с этими солдатами.

Вот поэтому нам не победить. Вот поэтому мы проигрываем. Вот поэтому… вы всегда будете беспомощными.

Шин отвернулся, прицел проследовал за взглядом, остановившись на процессоре Морфо. Он переключился на основное вооружение, 88-мм танковая пушка. Уставился на серебряные жидкие микромашины, пузырящиеся, вероятно, чтобы сбежать, и безжалостно нажал на курок.

Выстрел. Попадание — и взрыв.

ᅠ

Пламя повалило из Морфо. Бесчисленные бабочки из жидких микромашин выпорхнули из тела. И где-то внутри рельсовой пушки независимая схема активировала процесс самоуничтожения.

Все это уже ранее наблюдалось. Поэтому Шин отдал короткий приказ. А «восемьдесят шесть», уже ни раз сражавшиеся с Морфо, переключили тип боеприпасов еще до того, как он заговорил.

— Огонь.

Могильщик спрыгнул с туши гигантского дракона, и позади него взорвались зажигательные снаряды. Серебряные бабочки оказались в пекле под адские крики ребенка-солдата. Когда Регинлейвы спокойно отошли от горящего трупа дракона, их проводила ослепительная вспышка от самоподрыва Морфо.

ᅠ

Они пришли в разрушенный город в западной части бывшей территории Ниантемис, расположенный в пятнадцати километрах от территории Республики Нойнаркис. Всего день пешего пути отделял их от Нойнаркис — и тем не менее Читори не хватало сил, чтобы совершить даже такое короткое путешествие.

Ниантемис оккупировала Империя более века назад. В руинах угадывался ухоженный городской пейзаж Республики, но улицы сделали извилистыми и запутанными, чтобы город служил цитаделью Империи. Свидетельством бывшей родины этого города служил лишь знак железнодорожной станции с другой стороны забора, где рельсы, ведущие на запад, обрывались.

И все же Читори улыбнулась при виде названия «Нойнаркис» на едва сохранившемся знаке.

— Юто… Мы в Республике. В стране, где я…

Где мы родились.