Солнцу безразличны беды и лишения людей. Солнцу всё равно, сколько человек покинуло пустоши и решило попытать удачу в городах, сколько народу ежедневно умирает среди раскаленных песков. Солнце каждый день встает на востоке и садится на западе.

Парень был таким же, как и вчера. Внутри шахты, купающейся в солнечном свете, количество руды, которую он выкопал, было таким же, как и вчера. Предметы, на которые он обменивался, тоже были одинаковыми. Единственная разница была в том, его долг Питу вырос до десяти центов.

Через месяц, может из-за постоянного источника еды, а может и из-за постоянной работы, выработка мальчишки увеличилась. И вместе с тем стал уменьшаться долг Калеке Питу.

Монотонные дни шли вереницей, так минул год.

В эту эпоху монотонная жизнь - уже роскошь. Не нужно бороться с гнилыми волками за еду, можно не бояться слишком грязной воды, чего еще желать? Что касается скуки, это вообще странный вопрос. Только психи думали о скуке.

Поначалу многие глазели на мальчишку, но их пугали лоскуты ткани, скрывавшие его тело. Было больше десятка смертоносных болезней, которые можно так скрывать, а лекарств в округе не было. У всех этих болезней была общая черта - они вызывали гниение. Большинство сразу принялось гадать, насколько парнишка уже сгнил. Они даже ставки делали, как быстро он копыта отбросит. Но даже самая смелая ставка прогорела, а мальчишка оставался жив-здоров. Как-то раз четверо новичков решили проследовать за мальчиком во тьме. Троих больше никогда не видели, а четвертый вернулся, но след мальчишки потерял. На следующий день, рано утром, шахтёры нашли его подвешенным на высоком столбе, установленном неподалеку от дома Старого Ганса. Телохранители в чёрных костюмах выпустили в бедолагу десяток обойм, но тот все ещё был жив. Люди в чёрном подходили к пыткам с душой.

С того дня каждый знал, что мальчишку лучше не трогать.

Прошло три года.

Количество добываемой пареньком руды возросло в четыре раза, но и количество необходимой ему пищи становилось всё больше, поэтому денег у него водилось не много. Морщин на лице Старого Ганса стало больше, а старый Плейбой Пита уменьшился с 15 страниц до 10.

За пять лет шахта начала истощаться. Радость простой, дикой жизни тоже подходила к своему завершению.

Однажды вечером, когда парень получил свою долю еды и воды у Калеки Пита, его окликнул Старый Ганс. Мальчик, который к тому моменту почти мог зваться мужчиной, вошёл в старый дом из листов металла. Внутри была куча различного хлама и кровать. Настоящая кровать с матрасом и подушкой. Одного этого факта было достаточно, чтобы обособить Старого Ганса от остальных. Юноша не особо засматривался на кровать, зато его внимание привлекла висевшая на стене карта. Карта была грубой и неточной, изобиловала белыми пятнами, а некоторые места были обведены красным, что значило опасность.

— Мы находимся здесь, – сказал Старый Ганс и указал пальцем место на карте.

Прежде чем продолжить старик перевел палец на одну из красных зон.

— А это логово огненных муравьев. Эти существа, в метр длиной, огнем не стреляют, но рядом с ними нужно быть очень осторожным. Их кислота жжет сильнее любого огня. Худшее заключается в том, что эти ребята всегда путешествуют большими группами, но зато часто несут на спине что-то реально полезное. Их жвала крепче стали, но весят меньше. Мало кто осмеливается охотиться на огненных муравьев, а потому их тушки можно загнать в некоторых местах по хорошей цене. За их задними лапами есть небольшой участок, который не излучает радиацию и не ядовит. Проблема в том, что участок совсем небольшой.

Юноша всматривался в карту с таким усердием, будто старался запомнить мельчайшие черточки. Единственный видимый из-под лохмотьев глаз был ярко зеленым с серыми узорами вокруг зрачка. Зрачок сверкал и казался полупрозрачным. Он напоминал кусочек нефрита. Впервые за эти годы Старый Ганс смог внимательно рассмотреть этот глаз.

Старик прочистил горло и снова переместил палец, в этот раз на южную оконечность логова, которая была подписана буквой “W”, что это значило было не ясно.

— В этом месте находится пещера, а внутри пещеры есть небольшой пруд. В том пруду обитает большая мутировавшая пиявка. Если ты напоишь ее своей кровью – пиявка высвободит из своего тела немного чистой воды. Совсем немного, но для ребёнка лет пяти воды хватит. Гнездо огненных муравьев находится в сотне километров отсюда, пешком доберёшься за несколько дней. Шахта закрывается завтра, так что, можешь не возвращаться.

Старый Ганс махнул рукой, и юноша направился к двери, не проронив ни единого звука. Уже на пороге он повернулся к старику и произнес слова благодарности. Его голос был мягким, как ветер и в то же время с нотками таинственности. Если бы он родился в другой эпохе, то мог бы стать суперзвездой.

Свет восхода разогнал гнилых волков по их подземным логовам. Но одна беда сменилась другой, над пустошами поднялся ветер, швыряющий камни размером с кулак и поднимающий пыльные бури. К западу от шахт простиралась пустыня и конца ей не было видно. Огненно-красные скалы превратились в высокие столбы, испещренные круглыми ходами. Посреди этого безрадостного пейзажа время от времени попадались одинокие чахлые растения с длинными шипами и ядовитыми плодами. В пустыне водились каменные скорпионы и смертельно опасные чернобрюхие осы, но самым страшным было отсутствие воды. Не было даже радиоактивных сточных вод.

Когда каменные скорпионы попрятались от солнца, на окраине пустыни появился юноша. Он был плотно обмотан войлочной тканью. С ним за руку шёл маленький ребенок, обмотанный в такую же ткань.

Под взглядом множества скорпионов, два человека, почти взрослый юноша и маленькая девочка, шли всё глубже в пустыню. Неожиданный резкий ветер сорвал ткань с головы девочки и разметал её серебристые шелковистые волосы, сияющие под лучами солнца. Юноша остановился, аккуратно собрал её волосы и снова обмотал голову девочки черным тряпьем, после чего путь вглубь пустыни продолжился.

Они шли целую неделю, пока не дошли до пещеры о которой говорил Старый Ганс. Там действительно жила пиявка. Оставив девочку в пещере, юноша сам отправился к логову огненных муравьев.

Юноша ушел на три долгих дня и девочке пришлось тихо сидеть у входа в пещеру, не зная, сколько еще ей придется ждать.

Той ночью девочка, хмуря брови, своими белоснежными зубами рвала и жевала не податливую и жесткую, словно резина, плоть огненного муравья. Мясо было вонючим и неприятным на вкус, но она не капризничала. Даже пальцы облизала от липкой жидкости, оставшейся после мяса.

Глубже в пещере юноша занимался полученными ранами. Некоторые были настолько глубоки, что виднелась белизна кости.

Мутировавшая пиявка напилась свежей крови и выпрыгнула из фарфоровой чаши в свой пруд. После себя она оставила около половины чашки воды.

Путешествие к гнезду муравьев и обратно занимало три дня. Эти три дня стали жизненным циклом юноши, девочки и пиявки. Один цикл заканчивался, но тут же начинался новый.

Спустя три года пиявка умерла.

Но солнцу было всё равно, в тот день оно поднялось на востоке, как и всегда.

Юноша и девочка плечом к плечу стояли у входа в пещеру. Их лохмотья уже совсем износились, время от времени порывы ветра уносили прочь небольшие куски ткани.

— Мы должны найти себе новый дом, – голос юноши был одновременно мягким, но решительным. Со временем его голос стал даже более привлекательным, чем раньше.

За это время девочка подросла и теперь её лицо было на уровне его груди. Она прислонилась к своему опекуну и крепко его обняла.

— Я боюсь, – тихо сказала она.

— Не бойся. Я защищу тебя.

Его слова прозвучали твердо и решительно. Насколько они соответствовали его мыслям знал только сам юноша.

Помимо прочего юноша взял с собой четыре жвала огненных муравьёв, которые тщательно отобрал из числа прочих. Старый Ганс говорил, что их можно выгодно продать в городах, а “неплохо продать” значило крышу над головой, еду и чистую воду. С другой стороны, шахты научили его, что слишком много ценностей притягивают неприятности, поэтому он взял всего четыре штуки.

Юноша шёл первым, девушка шла позади, ухватившись за его одежду. Пара путников среди мертвой пустыни, такая картина могла вызвать настоящее отчаяние.

Йорктаун – небольшой городок, который появился всего десять лет назад. В городе проживало примерно пять-шесть сотен человек, но через него часто проходили путники. Бары, рестораны, отель, продуктовые магазины строились один за другим. В городе даже шериф был, который удерживал порядок твёрдой рукой и пистолетом-пулеметом. Оружие добавляло его фигуре авторитет.

Законом в городе выступало слово шерифа.

В тот день в город должна была приехать какая-то важная шишка, а потому все важные жители города выехали ей на встречу. Все, кому статус не позволял отправиться на встречу, обсуждали таинственного важного гостя, хотя никто не знал, мужчина это был или женщина. Все были настолько взволнованы, что никто не обратил внимание на юношу, который поутру прибыл в город.

Владельцем единственной в городе гостиницы был городской мясник. В обмен на одну челюсть муравья, из которой можно было сделать отличный нож, он предоставил юноше и его воспитаннице комнату и бесплатный ужин. Молодой человек хотел получить ещё и некоторые другие вещи не загрязненные радиацией, но одного жвала для этого было мало.

Юноша оставил девочку отдыхать в комнате, а сам взял оставшиеся жвала огненных муравьев и покинул гостиницу. Он слышал, что на рынке их можно продать выгоднее. Перед уходом он установил у двери неприметный механизм.

Натянутая улыбка мясника предвещала неприятности, но молодой человек даже не подозревал, насколько быстро эти неприятности на него свалятся. Не успел он повернуть в переулок возле выхода из гостиницы, как увидел двоих незнакомцев с дубинками, которые его поджидали. Судя по лицам, они хотели не о погоде спросить.

— Эй, пацан. Говорят, у тебя есть муравьиные жвала на продажу. Наш главный с тобой перетереть хочет.

Юноша колебался, но все же последовал за незнакомцами. Их целью был большой, практически целый дом в одном неприметном переулке.

При виде юноши босс довольно улыбнулся.

— Привет, парень. Можешь звать меня Аспидом. Поговаривают, что ты муравьиные лезвия продаешь. Ну что ж, поздравляю! Сколько бы у тебя их не было, покупаю все! Вот твоя оплата. Парень посмотрел на кусок хлеба, который подкатился к его ногам. Хлеб был тверд словно камень, но он все равно наклонился за куском и положил три жвала на землю.

Когда он выпрямился, то сразу понял, что бандиты не собираются его отпускать, пара знакомцев с дубинами уже обступали его с разных сторон.

Аспид встал со стула и направил на него самопальный однозарядный пистолет, он злобно лыбился.

— А ты знаешь как себя вести и подстраиваться под обстоятельства. Будь моя воля, я бы тебя отпустил, но птичка напела, что ты пришел в город с красивой девочкой, так что, ничего не могу поделать. Кстати, я не лидер, а правая рука. Лидера зовут Черный Медведь, и думаю, он уже во всю шпарит твою девчушку! Но что я могу поделать? Его тело почти мутировало, и он любит маленьких деток. Ладно, парень, пора тебя послать в мир иной. Надеюсь, девчушка не склеит ласты до моего прихода!

В этот момент юноша услышал слабый щелчок. Это значило, что сработал механизм, оставленный у двери в гостинице. Обычное человеческое ухо не способно уловить звук на такой частоте, но юноша мог. Он резко вскинул голову. Его лица не было видно из-за тряпья, но левый глаз словно пламя засиял ярким зеленым светом.

—Ты…, – в ужасе завопил Аспид, прозвучал грохот выстрела и комнату заволокло пороховым дымом.

Пуля разбила последнее целое окно в этом доме.

Молодой человек, в своих лохмотьях похожий на призрака, внезапно появился у входа в гостиницу мясника.

Дверь гостиницы, которая представляла собой кое-как сколоченные доски, была приоткрыта и из утробы здания доносился запах крови. Внутри было неестественно тихо, только слабые всхлипывания нарушали полную тишину.

Юноша несколько мгновений колебался, прежде чем вошёл в дверь. Позади него тянулся кровавый след.

Мясника он нашёл у входа в свою комнату, глаза его были неестественно широко распахнуты, а на лице застыла гримаса ужаса.

От него осталась лишь голова, тела видно не было.

Дверь в комнату была закрыта не плотно и из комнаты текла кровь, много крови. Ее было так много, что становилось жутко. Она была все ещё тёплая. Когда парень открыл дверь, то невольно застыл.