Бай Чжи и Лянь Цяо сжали губы, все жители в фу пришли, но никто специально не позвал Цзян Жуань и Цзян Дань, это действительно делало их невидимыми. Цзян Жуань сказала:

– Сейчас полночь, и я услышала спор голосов. Я была глубоко обеспокоена, поэтому пришла посмотреть. Но что случилось?

Выражение её беспокойства не казалось вынужденным, хотя Цзян Цюань смотрел на неё со сложными эмоциями в глазах. Под светом светильников Цзян Жуань выглядела заманчиво, в атласной мантии с символом процветания, что делало её личность такой же изысканной, как нефритовая резьба. Он также слышал слухи о событиях на Фестивале фонарей несколько дней назад, и у него в сердце были подозрения о Цзян Жуань. Девушка перед его глазами была высокой, стройной и грациозной, и после тщательного наблюдения в ней можно было заметить много черт Чжао Мэй из прошлого, когда он видел её в прекрасной одежде верхом на ухоженной лошади.

Цзян Цюань был на несколько мгновений шокирован, а взгляд был рассеянным, однако Ся Янь увидела Цзян Жуань, и её глаза загорелись. Она бросилась в сторону Цзян Жуань и сказала:

– Жуань'эр, мама знает, что ты самый мягкосердечный и добрый ребёнок. Теперь что-то случилось с твоим Вторым братом. Приданое, которое Цзецзе оставила для тебя, можешь ли ты сразу же забрать его, чтобы спасти своего брата? Через несколько дней мама вернёт тебе всё.

Ся Янь выжидательно посмотрела на Цзян Жуань. Девушка же спокойно наблюдала за ней. Был ли мозг Ся Янь испорчен настолько, чтобы действительно попросить у неё помощи? К сожалению, она слегка улыбнулась:

– Мама, что это за слова? Если бы у меня действительно были деньги, естественно, они были бы изъяты, чтобы спасти Второго Брата. Однако, как известно маме, пять лет назад я отправилась в сельскую резиденцию, и там злые слуги издевались над своей госпожой. Приданое, которое моя мать оставила для меня, давно похищено этими аморальными слугами, – она вздохнула: – У Жуань-нян действительно есть сердце, чтобы помочь, но нет средств.

Ся Янь ослабила хватку на руке девушки, тупо уставившись на неё. У Цзян Жуань был спокойный взгляд, когда она поддерживала зрительный контакт с ней, задаваясь вопросом, не переполнилась ли Ся Янь в этот момент таким большим сожалением, что её кишечник стал зелёным. В конце концов, именно она отправила старшую дочь мужа в деревню! Она и только она сама была виновата в том, что произошло сегодня!

В прошлом Чжао Мэй, чтобы выйти замуж за Цзян Цюаня, разорвала все отношения с семьёй Чжао и поэтому имела небольшое приданое. Однако она родилась и выросла в этой семье и сэкономила немного денег, добавив к этому свои старые драгоценности и ценные вещи, которые стоили, по крайней мере, от одной до двух тысяч. Ся Янь, чтобы сохранить свой нежный и добродетельный фасад, никогда не думала вырвать приданое из рук дочери соперницы. По правде говоря, вещи, которые были вывезены в загородную резиденцию, уже давно были возвращены, когда императорский цензор Ван рассмотрел её жалобу. Просто Цзян Жуань заставила Лянь Цяо перевести всё в серебряные сертификаты, на тот случай, если однажды Ся Янь спросит о её приданом, и тогда Цзян Жуань сможет по праву отказаться.

Ся Янь выглядела так, как будто всё её тело было парализовано, а её дух стал слабым и болезненным. Женщина начала бормотать:

– Мой Чао'эр, он действительно в тупике?

Цзян Су Су, увидев её в таком состоянии, больше не могла этого выносить и побежала к ней, после чего мать и дочь вопили вместе.

Цзян Ли нахмурилась:

– Второй брат действительно доставляет слишком много хлопот. Фу действительно не имеет столько денег, к тому же, он даже заставил отца впасть в такую ярость…

Вторая инян немедленно прикрыла рот Цзян Ли, поскольку понимала, что сейчас не время подливать масла в огонь. Как и ожидалось, Цзян Цюань резко посмотрел на Цзян Ли. Хон Ин, увидев ситуацию, торопливо вышла вперёд:

– Фужэнь, так как ситуация уже такая, пожалуйста, не забывайтесь в плаче; фу не может иметь десять тысяч и пятьдесят таэлей, но у нас всё ещё должно быть несколько тысяч таэлей. Почему бы Вам не попросить кого-нибудь забрать их сейчас, а затем договориться с людьми из Бай Хуа Лу. Попросите их немедленно отпустить Второго брата.

Услышав это, Цзян Жуань засмеялась в своём сердце и взглянула на Хун Ин. Хун Ин родилась в борделе, она не могла не знать правил подобного заведения. Чем популярнее была женщина, тем выше была бы её цена, и поэтому она была не тем, кого мог себе позволить оскорбить кто угодно. Если кто-то должен крупную сумму и не может её заплатить, ему придётся расплатиться своей жизнью. Если он не мог полностью погасить долг, то такой вещи, как покупка в кредит, просто не существовало. Если люди из Цзян фу отправились бы сегодня вечером поговорить с людьми из Бай Хуа Лу и были готовы заплатить только часть денег, это было равносильно признанию того, что Цзян фу не могло нести ответственность за всё остальное. Затем, согласно правилам, Цзян Чао должен был оставить там часть своего тела.

Эта Пятая инян казалась нежной и элегантной, она родилась на рынке, и всё же её методы были ещё жёстче и порочнее её.

Цзян Цюань посмотрел на Ся Янь и её дочь, которые хрипло плакали в обнимку, и его сердце смягчилось, наконец, сказав:

– Не плачь больше, управляющий Чжан, иди на склад, чтобы найти таэли и найти несколько человек, которые отправятся в Бай Хуа Лу.

Ся Янь прекратила рыдать и временно вздохнула с облегчением.

Цзян Цюань снова увидел Цзян Жуань и других, стоящих рядом:

– У всех вас, оставшихся здесь, нет никакой цели, возвращайтесь в свои дворы и не ходите здесь просто так.

Цзян Дань робко и поспешно ответила, Цзян Жуань кивнула и вышла из главного зала вместе с Цзян Ли, хотя двор Цзян Ли был не в том же направлении, что и Цзян Жуань. Перед уходом Цзян Жуань сказала Цзян Дань:

– Я никогда не думала, что Второй Брат совершит такую огромную ошибку, если Цзуму узнает об этом, я не знаю, насколько она рассердится.

Цзян Дань была ошеломлена на мгновение, и шаги Цзян Ли тоже остановились, а затем быстро снова послышались. Цзян Дань спросила:

– Значит, Да Цзецзе полагает, что Цзуму до сих пор не знает об этом?

– Ты видела какой-нибудь след Цзуму сегодня вечером? – Цзян Жуань сказала: – Поскольку Цзуму не видели, естественно, она не знает, – она медленно шла, с обычной улыбкой на лице. Девушка не была уверена, что когда старая Мадам Цзян проснётся на следующее утро и обнаружит, что половина сбережений Цзян фу была использована для оплаты долга за импульсивное поведение Цзян Чао, сойдёт ли она с ума от ярости.

Что касается Цзян Чао, ему суждено было не вернуться в целости и сохранности.​