Ульбетская лига, Мальд. Особняк, предоставленный Агатой для натрийской делегации.

— Гм... — подозрительно промычал Уэйн, сидя на диване. — Эта маска точно оберегает дом?

Переговоры окончились. Пока за окном густели сумерки, принц разглядывал в руках одну из купленных по прихоти безделушек, что можно было найти по всей стране.

— По мне, ею устрашают недругов, — прокомментировала Ниним и забрала маску.

— Или пугают детей.

— Видно, для этого она и нужна. Есть от неё и иная польза: ежегодно в Ульбете проводят маскарад — праздник, на котором все гуляют на улицах в подобных масках.

Уэйн представил море марширующих людей в масках и содрогнулся: праздник внушал ужас как ребёнку, так и неподготовленному взрослому.

— Ещё я слышала, будто дворяне дают вечера-маскарады, на которых гости делятся недовольством.

— Весьма резонно. Глаза и уши дожей всюду, а за маской смутьянов не узнать.

— Обычай давно укоренился, поэтому властям предержащим остаётся смотреть на это сквозь пальцы, — добавила Ниним и надела маску: — Представляете, я служу знатному вельможе, но покой с ним мне заказан.

Уэйн рассмеялся:

— И о ком же вы? Прямо настоящая заноза в заднице.

— Примеришь? — хихикнув, предложила девушка.

— Ни к чему. — Юноша напыщенно смахнул волосы. — Скрывать такую красоту — преступление против света!

Ниним с каменным лицом надела маску обратно:

— Вернусь к работе.

— Не бросайте меня, госпожа Ниним! Не разбивайте мне сердце!

— Вы, верно, путаете. Меня зовут Фламиетта. Я случайно здесь очутилась.

— Помогите! Я впал в немилость перед собственным слугой! Что мне делать, о прекраснейшая Фламиетта в маске?!

— Когда перестанете нести чушь и возьмитёсь за дело, тучи над её головой вмиг рассеются. — Ниним, она же Фламиетта в маске, со всей невозмутимостью водрузила на стол перед ошарашенном Уэйном гору документов. — Пройдёмся ещё раз. Торговля между Натрой и Патрией приказала долго жить. Нам точно воздух нужен новый партнёр, и затем мы прибыли в Ульбетскую лигу, так?

Отчаяния на лице Уэйна как не бывало. Он кивнул:

— В яблочко. Весь путь из далёкого севера мы проделали, дабы оказать услугу Агате в обмен на парочку торговых сделок. Только стоило взглянуть на положение в союзе городов поближе, как всё заиграло иными красками. Дожы равны между собой, тем не менее Агата — консул и иерарх, и мне виделось, что он будет на голову выше.

— Ожидания не оправдались, — подытожила девушка и задумалась: — Дожи опираются лишь на собственные силы. Леветианская церковь в Лиге не пользуется успехом?

— Повременим с причинами. Сейчас важнее, что колосс Агата оказался на глиняных ногах. Плакали новые рынки.

Агата желал собрать города-государства под одним крылом и весьма кстати сулил торговлю в обмен, если авантюра удастся. При ином раскладе Уэйн останется с пустыми руками.

Юноша свесил голову:

— А я-то надеялся, всё не столь плохо...

Перед отъездом Уэйн намеревался достать с Агатой все звёзды с небес, а в худшем случае рассчитывал разжиться утешительным призом. По прибытию принца ждало страшное разочарование, и нынче он видел в поездке трату уймы времени.

— Поэтому решил предать? — сложила Ниним руки на груди.

— Именно.

Уэйн в выборе не ограничен, да и уготованная участь Ульбетской лиги едва ли заденет Натру. Сверх того — парень уже видел второй путь.

— Обратимся к Ройноку, — начал Уэйн. — Западный город подмял под себя морскую торговлю. С ним мне не составит труда разобраться с Агатой.

Ниним кивнула:

— Вступишь в сговор с западом — наживёшь во врагах иерарха.

— Чепуха. Что он может? Старик втянул чужую страну во внутренние распри — да без меня Ройнок и Факрица в два счета решат его судьбу.

Агата стар, и от удара уже не оправится. А без власти ему Уэйна не достать.

— Хорошо, как выйдешь на переговоры с Ройноком? Прошлая попытка наладить торговлю провалилась, — напомнила Ниним.

Лишь Натра заполучила солджестский порт, из Кодбэлла во все государства леветианского мира с выходом к морю помчались королевские гонцы. Однако мрачная репутация регента летела быстрее лошадей, и страны отказали в торговых соглашениях. В том числе и Ульбетская лига, которую на море представлял как раз Ройнок.

— Лучше, чем сидеть сложа руки, — отмахнулся Уэйн и подмигнул: — С тех пор на Западе многое изменилось — на сей раз Ройнок будет сговорчивее.

— Тогда последнее: это Агата пригласил тебя на приём Ройнока и Факрицы — он глаз с твоей персоны не спустит.

— Не поспоришь, — досадливо протянул Уэйн. Агата сам себе рыл могилу, и это выглядело подозрительно. — Бьюсь об заклад, старик знает, я не премину случаем и ножом в спину пырнуть. С какой радости он сводит меня с недругами?

Ниним покачала головой:

— Тем не менее Агата так и поступил. Видно, уверен, ты у нас самых честных правил. Либо есть что-то убедительнее. Торопиться нельзя.

— Ни в коем случае. К тому же меня ещё кое-что волнует.

— Что же? — озадаченно глянула девушка. Она думала, что всё уже перебрала.

— Относительно намерений Агаты объединить Ульбет — насколько он серьёзен?

Ниним растерялась:

— Как нам известно, его корабль уже тянет ко дну. Он искренен, раз обратился за помощью к другой стране.

Дож втянул принца в распри, потому что Ройнок и Факрица превзошли Мальд.

— И всё же сердце Агаты говорит об обратном.

Власть — удивительное вещь. Стоит раз заполучить, и всякий, даже самый бесхребетный, готов биться ради неё насмерть.

Уэйн не увидел в глазах Агаты хищного оскала. Иерарх утверждал, якобы стремится собрать страну под своим стягом, а казалось, что он задумал иное.

— Каковы тогда его намерения?

— Ума не приложу, — выпалил принц. — Рано пока судить.

Уэйн и Ниним уже многое выяснили об Ульбетской лиге, но завеса тайны скрывала ещё немало. Гадать смысла нет — нужна информация.

— Ну, да полно. У нас приём на носу — надо готовиться, — решил юноша, выйдя из раздумий.

— Также я соберу больше сведений о Лиге, — поддержала девушка, на миг запнулась и вздохнула: — Я бы пошла с тобой, но, как подданная, понимаю, что подмочу твою репутацию: даже с чёрными волосами мне следует оставаться в тени.

— К слову, как там того секретаря, который узнал в тебе фламийку? Камилл?

— Да. К счастью, он оказался без предубеждений.

Ниним пожала плечами: взгляды Камилла девушку не волновали. Впрочем, это лучше, нежели он бы ей нагрубил, не то, узнай Уэйн, пролилась бы кровь. Ничего примечательного они в то же время не обсудили.

— Днём с огнём подобных на западе не сыщешь, — присвистнул Уэйн. — Хотя положение Патриаршего престола в Ульбете шаткое — сдаётся, к фламийцам здесь не столь суровы.

— Проверять не будем, — отрезала Ниним.

Девушка не понаслышке знала, как жесток принц в гневе, и не хотела оставить от Лиги пепелище.

— Тем более, что в стране сторонятся чужаков.

Ниним до сих пор ощущала на себе колкие взгляды прохожих из центра Мальда — отнюдь не радушное приветствие.

Уэйн решительно встал с дивана:

— Что ж, вот встречусь с дожом Ройнока, тогда и решу: бросать Агату или нет.

— Заклинаю тебя: не лезь на рожон. И без того бед по горло.

— Понадеюсь, что любовь с миром у меня всё же взаимная, — ухмыльнулся парень.

Ниним удручённо вздохнула:

— Подготовлю-ка план побега.

* * *

В день раута у дверей особняка натрийскую делегацию встретил Камилл.

— Доброе утро, Ваше Высочество, — поприветствовал он регента. — Господин Агата велел сопроводить вас в дороге.

— Передайте ему мою признательность — улицы Мальда для меня по-прежнему потёмки, — улыбнулся Уэйн.

Секретарь учтиво поклонился:

— Можем отправляться в любое время.

— Чудно. Не будем терять ни минуты, — кивнул принц и повернулся к Ниним позади: — Остаёшься за главную в моё отсутствие.

— Как прикажете, Ваше Высочество.

Ниним взглядом провожала карету Уэйна и Камилла, пока та не исчезла за поворотом.

— По какому случаю вечер? — полюбопытствовал Уэйн в экипаже.

— Свадьба наследников влиятельных домов запада и юга, — ответил Камилл напротив. — Дож Ройнока даёт приём, поскольку жених приходится ему близким родственником.

— Что за восхитительный повод, — поделился принц. — Но разве действо не должно проходить в северном городе?

— Без Мальда власть имущие Ройонока и Факрицы так бы и перетягивали одеяло на себя.

— Проделать столь долгий путь ради помолвки? Жестоко.

— За многие годы города сильно сблизились: семьи с родственниками по всему Ульбету — не редкость, и потому такие «свадебные» путешествия встречаются часто.

— Из ваших уст Лига предстаёт в моих глазах единой крепкой семьёй.

— Если бы всё было столь просто, — тяжело вздохнул Камилл. — В своё время мы заложили прочную основу, благодаря которой даже способны выстоять перед чужими странами. Однако это же подталкивает города враждовать друг с другом. Каждый мнит себя истинной столицей Лиги, ради власти дожи подстрекают горожан — иными словами, бередят старые раны.

От здорового соперничества развиваются культуры, люди обмениваются знанием и опытом, но, когда вмешиваются злоба и обида, соперничество оборачивается противостоянием.

Уэйн выразительно кивнул:

— Как я вас понимаю. Дворяне, которым только дай плести интриги, — сплошное наказание.

— Не могу не согласиться с Вашим Высочеством.

Принц и секретарь поделились горькими улыбками.

Феодалы присваивают все лавры в случае победы, и бегут, если проигрывают. Обычно такое поведение не сказывается на стране, но, когда оно, подобно чуме, охватывает целое сословие, государство может и сгинуть.

Камилл продолжил:

— Брак для знати имеет особое значение: в одночасье неприятель превращается в союзника.

— Между выгодой и чувствами выбрать не просто, — заметил Уэйн.

— Не в бровь, а в глаз. Семейные узы в Ульбете — тернистый лабиринт. Накануне виновники торжества едва не разорвали помолвку — даже дожи вмешались.

Пока Уэйн и Каимилл беседовали, карета остановилась у парадного входа во дворец. Гости уже собрались, и в зале определённо находилась большая толпа.

— Знаете, Ваше Высочество, — вдруг заговорил секретарь перед дверьми, — как бы ульбетский народ ни был разобщён, всего один пазл соберёт его в неприступную стену. Как думаете, что это?

— Чужак.

На лице Камилла промелькнула загадочная улыбка, и они вошли внутрь. Настроение изменилось мгновенно.

Украшенные искусной отделкой своды дворца устремлялись ввысь, где ослепительно сияли огромные хрустальные люстры. Иные короли позавидовали бы размерам зала, и тем не менее гости заполонили каждый его уголок. Разговоры не смолкали ни на секунду:

— Что за дивный день.

— Погода будто шепчет.

— Ха-ха-ха, порой свежесть радует больше погожего денька.

— А что, вы правы. Оборванцы с востока оказали нам услугу, не явившись сюда.

— Нет, к сожалению. Вон, ютятся в уголочке.

— Отдаю должное их храбрости, ведь помимо собственного чванства им и предложить нечего.

— В Мальде никак не поймут, что их звезда уже закатилась.

— Отчего же? Сейчас увидят, сколь крепки узы Ройнока и Факрицы, вмиг уразумеют.

Все кругом в открытую насмехались, и восточные гости молча терпели оскорбления. Их равняли с грязью в собственном же доме — на востоке и западе город белой ивы ни во что не ставили.

Впрочем, для Мальда ещё ничего не кончено.

Зал заполонили приезжие из Ройнока и Факрицы, людей из Мальда было исчезающе мало, а из Элта — вовсе никого. Хотя гости с запада и юга жали руки и всеми силами делали вид, что их дружба навсегда, блеск в глазах указывал на обратное: лишь выпадет случай, они перегрызут друг другу глотки.

Хотя вскоре он погаснет, потому что теперь рядом чужак.

— Кто это среди мальдцев?

— С ним ещё сподвижник Агаты.

— А не гость ли из Натры, часом?

— Неужели сам наследный принц?!

Чем ближе Уэйн проходил к центру зала, тем громче разрастался гомон, тем больше юноша собирал на себе пристальные взгляды. Подозрение буквально пропитало воздух — тёплым приёмом такое не назовёшь.

— Что понадобилось регенту в Ульбете?

— Его помыслы покрыты мраком, он точно что-то задумал.

— Разве не господин Агата пригласил принца? Мальд в сговоре с Кодбэллом?

— Значит, он нам враг...

Напряжение накалялось. Даже Камилл побледнел. Если бы недоверчивые взгляды превратились в стрелы, Уэйн бы уже давно походил на ежа. Сам же принц не выказывал и толики беспокойства, а заносчивая ухмылка парня так и твердила: он — король.

Камилл повернулся и указал перед ними:

— Прошу, Ваше Высочество, господин Ореом.

— Так вот каков дож запада, о котором я столь наслышан? — отозвался Уэйн.

Перед ним стоял юноша немногим старше — Ореом, молодой гений и дож Ройнока.

Секретарь остановился и учтиво поклонился:

— Для меня честь вновь встретится с вами, господин Ореом.

— А, Камилл, — настороженно ответил Ореом. Он знал, что мужчина служил Агате. — Рад видеть тебя в добром здравии. Как господин Агата?

— Благодарю. Как и прежде, полон сил.

— Какое облегчение. Однако не припомню, чтобы приглашал тебя.

— С моей стороны это покажется наглостью, но я счёл ещё большей грубостью не представить вас.

С коротким взглядом Камилла Уэйн выступил вперёд:

— Наследный принц королевства Натра — Уэйн Салема Арбалест. Приятно познакомиться, дож Ореом.

Уэйн вежливо представился, следя за каждыми жестом Ореома. Как он ответит?

— Вот так сюрприз, — мягко улыбнулся тот. — Я Ореом, дож Ройнока бескрайнего голубого неба. Для меня честь встретиться с вами. В салонах только о вас и говорят.

— Моё имя знаменито даже в Ульбетской лиге? Сколь неловко. Надеюсь, слухи ходят лишь льстивые.

— О драконе с севера знают все. Вы молоды, а уже столького добились — для меня настоящий пример.

— Даже так? Придётся трудиться усерднее, не то разрушу столь блестящую репутацию.

Уэйн и Ореом обменивались тёплыми словами, однако каждый чувствовал яд, что источал дож. В том числе и принц, и виду не подавший. По мере разговора его ухмылка только ширилась.

— Справедливости ради, вы тоже молоды, — продолжил он. — Я полагал, все дожи в сединах, как Агата.

— Я унаследовал титул несколько лет назад, когда ноша для предшественника оказалась уже непосильной. И это же затрудняет заполучить необходимое расположение, — объяснил Ореом. — В сравнении с леди, которая приближается к нам, я — бледная тень.

Уэйн проследил за его взглядом, повернул голову и обнаружил девушку.

— Льеджутта, рад представить, это...

— Знаю, — отрезала она и посмотрела прямо на принца: — Приятно познакомиться, принц Уэйн. Я Льеджутта, дож Факрицы богатого алого урожая.

Льеджутта была примерно того же возраста, что и Ореом. Иначе говоря, как человек, которому едва доверили бы править городом с десятками тысяч жителей.

— В Факрице тоже сменилась верхушка?

— Льеджутта переняла бразды правления в одно время со мной, — прояснил Ореом.

— Вот как? — отметил кое-что для себя принц. — Весьма непросто приходится, да?

— Согласен.

— О чём вы?

— Об ответственности, что лежит на нас, — пожал плечами Ореом.

Льеджутта подозрительно глянула на него, а после целиком сосредоточилась на Уэйне:

— Неважно. Принц Уэйн, спрошу прямо: зачем вы прибыли? Уж точно не поздравить молодых с помолвкой.

В отличии от парня девушка язвила в открытую. Скрещённые на груди руки и острый взгляд явно твердили: тёплых намерений у неё нет.

— А что, если это единственная причина? — и бровью не повёл Уэйн. — Я обожаю радоваться чужому счастью. На родине меня прозвали сватовским принцем: где бы ни случались свадьба или помолвка, я тут как тут.

Льеджутта на откровенный вымысел не сдержалась и сморщилась, в то время как Ореом весело хихикнул:

— Какое великодушие. Уверен, пары находят ваше явление истинным благословением.

— Вы ему верите? Как можно смеяться с человеком, который учинил голод?

— Господин Ореом, не вы ли сказали, что все слухи обо мне льстивые?

— Дурная слава — тоже слава, — парировал тот.

Уэйн с задором хмыкнул, а Ореом повернулся к Льеджутте:

— Никто не чинит голод намеренно. Это не столь бессердечно, сколь бессмысленно. Страшно представить то бездушное чудовище, что способно на такое.

— Прямо злобный дракон из легенд.

— Боже всемогущий. Следует остеречься, не то останутся от вас лишь обугленные кости.

Уэйн и Ореом издали смешок, больше похожий на натужный скрип.

— Мы теряем время, — проворчала Льеджутта в надежде сменить тему. — Двое мужчин препираются — хуже не придумаешь. Принц Уэйн, или вы заканчиваете фарс, или я вынуждена буду откланяться.

— Я душой не кривлю. Я здесь от всего сердца поздравить молодых.

— В таком случае передайте Агате: что бы он ни задумал, его время прошло; отныне сердце Ульбетской лиги — Факрица.

Резко развернувшись, девушка под топот каблуков удалилась так же быстро, как и появилась. Ореом посмотрел на её гордую осанку в след и развёл руками:

— Боже всемогущий, никакого уважения к персоне наследного принца. Льеджутта всегда была крута нравом — не сочтите за труд найти это частью её очарования.

— Колкость глаз не колет. Мне любопытно иное: согласны ли вы с последним утверждением?

— Едва ли, — с усмешкой признал дож. — Новую эпоху Ульбетской лиги возглавит Ройнок. Что ж, с вашего позволения я поприветствую гостей. Наслаждайтесь вечером.

В итоге Ореом оставил Уэйна одного.

— «Узнайте, что они за люди...» — пробормотал принц и огляделся.

Никто не упрекнул дожей за неуважение к регенту чужой страны — наоборот: казалось, окружающие поддерживали их.

— Мне ужасно жаль, Ваше Высочество, — спешно поклонился Камилл, рассыпаясь в извинениях. — Я и представить не мог такую вопиющую наглость...

Положение не позволяло секретарю вмешаться в разговор государей — всё это время он молча стоял и бледнел от неучтивости, какую Ореом и Льеджутта проявляли к гостю королевских кровей.

Впрочем, лицо самого Уэйна не тронула ни малейшая тень. Он махнул рукой:

— Полно. Я бы не управился с дипломатией, не умей держать души порывы. Ты только представь меня угрюмым типом — мороз по коже.

— Что? — смешался Камилл.

— Чем терять время, лучше перекинусь словцом ещё с кем-нибудь, — пропустил принц его недоумение мимо ушей. — Найди-ка мне достойного собеседника.

— К-как будет угодно.

По-прежнему растерянный, мужчина повёл гостя за собой. Уэйн меж тем уже творил в голове новый план.

* * *

Улицы Мальда белой ивы. Ниним пересекла очередную пустынную улочку и вздохнула.

Западные города возводились по образцу и подобию сердца леветианства — Лушана. Мальд — из их числа, и очень многое в нём напоминало Ниним святой град.

Единственное — воздух здесь спертый.

Если Лушан угнетал от религиозной торжественности, то Мальд святости лишён, и оттого напоминал арену, на которой звери бились за место под солнцем.

Так выглядело очередное зло Ульбетской лиги. Мальд неформально делился на районы: в одном властвовали купцы, во втором — ремесленники, в третьем — дворяне. Каждый жил по собственным правилам, и чужаков в них не приветствовали. Куда бы Ниним ни шла, всюду притягивала взгляды: местные издалека видели не своего — нет ничего хуже для той, кто не желает выходить из тени.

С другой стороны, старания окупились. Расспросами и наблюдениями девушка собрала важные сведения о Лиге, Мальде и Агате — Уэйну они пригодятся.

Погрузившись в мысли, Ниним возвращалась в особняк, когда наткнулась на... кое-кого. Часть девушки всеми силами хотела избежать этой встречи.

Равнодушие Камилла заставило Ниним поверить, что Ульбетская лига и Патриаршие земли различаются, пусть и кажутся на первый взгляд одинаковыми. Зародилась надежда: союз городов на западе, точно Патрия на юге, не отравлена догмами леветианства. Девушка за всё время ещё не встретила ни одного фламийца, и потому уже думала, что её народ нашёл здесь счастье.

Действительность, впрочем, сюрпризов не принесла.

Ниним тотчас же опустила взгляд, однако вид несчастного уже намертво впился в память. Мужчина, рваные одежды, тяжёлая ноша на плечах, кандалы. Глаза сверкали алым, волосы отливали пепельно-белым.

Перед Ниним стоял раб. Перед Ниним стоял фламиец.

Ниним прижала руки к сердцу. Девушка силилась успокоиться. Она вторила себе, что такое на Западе — обыденность.

Известный как Основатель, фламиец создал для своего обездоленного народа королевство. Оно не выдержало испытание временем, пало, и тогда народ вновь подвергли гонениям, ещё страшнее прежних.

Не только фламийцы жили в рабстве. Подневольный труд существовал во все времена. Жертвы войн, обманутые, должники и каторжники — заслужить столь несчастную участь можно по разным причинам.

«Ничего необычного. Нет нужды стоять в ступоре. Надо спешить в особняк», — твердила себе Ниним.

Ниним — фламийка, и вместе с тем служила венценосному дому Натры. Долг превыше всего. Устроить драму из-за раба за границей равно навредить Уэйну. Поэтому девушка мысленно кричала себе уйти.

Но тело не повиновалось. Не успела Ниним опомниться, как подняла взгляд.

Фламиец по-прежнему стоял перед ней. И он смотрел в ответ.

По спине Ниним пробежал холодок. Мужчина знал: она — фламийка.

«Бежать. Надо бежать. У Уэйна будут неприятности...»

Борьба внутри не утихала. Сколько они уже так смотрели друг на друга? Секунды? Минуты? Терзания когтями сжимали сердце всё сильнее.

Внезапно фламиец посмотрел на неё обеспокоенно, а затем... на его лице промелькнула тоненькая нить улыбки, улыбки, полной сострадания.

Не успела Ниним открыть рот, как раб пошёл дальше, будто ничего не случилось. Затаив дыхание, девушка ещё долгое время стояла одна в переулке, не в силах шелохнуться.

* * *

Тем же вечером в особняке натрийской делегации. За окном темнела ночь, рыжий свет канделябров очерчивал Уэйна за столом.

— Сдаётся, Ореом и Льеджутта сочли меня сторонником Агаты, — подытожил парень рассказ, скрестив руки на груди. — Ни Ройнок, ни Факрица на переговоры не идут. Я их понимаю: нет нужды искать друзей, когда победа уже в руках.

Стоявшая рядом Ниним пустым взглядом следила, как горела свеча.

— Меж тем, их дружба уже дала трещину. Помяни моё слово: лишь выбьют Мальд из игры, они сцепятся, точно звери.

И снова ответом ему была тишина.

— Ниним?

Девушка вздрогнула:

— А, п-прости. Задумалась немного.

Уэйн повернулся и заглянул ей глубоко в глаза:

— Спрошу только раз: что-то случилось?

— Всё хорошо, — заверила Ниним.

Принц закрыл глаза, словно пробовал её слова на вкус, и наконец коротко кивнул:

— Чудно. Тогда возьмёмся за следующий шаг.

Понимая, что от него ничего не скрылось, фламийка изо всех сил сосредоточилась.

— Без Ройнока и Факрицы выбор остаётся невелик?

— Агата знал, чем окончится мой визит, — раздосадовано ответил Уэйн.

Мотивы иерарха по-прежнему скрывала завеса тайны, и тем не менее одно известно наверняка: юноша даже не думал, что переговоры провалятся.

— Впрочем, есть у меня идея, — продолжил Уэйн, подняв палец. — Станем помогать Агате спустя рукава, а как он покинет сцену, примкнём к одному из городов, когда те возьмутся враждовать друг с другом.

Победа мальдского дожа принцу на руку, но необходимости в ней нет. Когда между Ройноком и Факрицой разгорится война, Кодбэлл в их глазах обернётся желанным военным союзником.

— Правда, есть одна неувязочка, — добавил парень.

— Время.

— На уговор Ореом и Льеджутта пойдут, лишь оказавшись по разные стороны баррикад. Так мы здесь и до весны застрянем.

— Нельзя покидать Натру на столь долгий срок, — покачала головой Ниним. — Дома ждёт море дел.

— Звучит как повод задержаться.

— Мы не отдыхать приехали.

— Не поспоришь, — сдался Уэйн и пробубнил: — А ещё Сэргису легче плести интриги, пока я в отъезде.

— Ты что-то сказал?

— Ничего. Слушай, я тут один голодный?

— Приготовлю что-нибудь, когда закончим, — ответила Ниним прежде, чем вернуться к разговору. — Боюсь, сколько времени ни потратим, на сделку Ореом и Льеджутта не пойдут: из твоих слов они явно тебе не благоволят, к тому же города в Ульбетской лиге на редкость зациклены на себе.

— Их сговорчивость — последняя из моих тревог.

— Почему?

Уэйн дерзко хмыкнул:

— Таков удел всякого молодого политика.

* * *

Дворец дожей Факрицы в Мальде. Когда Льеджутта вошла в здание, её сразу же обступили приближённые вельможи.

— Как прошёл вечер, госпожа? — спросил один.

— Точно по маслу, — ответила Льеджутта на ходу. — Агата отправил принца Натры вмешаться, но его затея пошла прахом. Мальд падёт.

Второй рукоплескал:

— Как всегда блестяще.

— Факрица в надёжных руках, — поддержал третий.

— Натра ведь далёко на севере — что её принц здесь собрался ловить?

— Не могу не согласиться. Тем более, господин Агата — дряхлый старик, и своё отжил.

— Новоиспечённый дож Ройнока тоже долго не продержится. Солнце славы Факрицы уже взошло над Лигой!

За разговором Льеджутта и сановники миновали коридор. Девушка остановилась у дверей, краем глаза посмотрела на перевозбуждённых подданных и слегка вздохнула:

— Мне нужно подумать. Буду у себя — не беспокоить.

— Как угодно.

Вельможи поклонились, двери закрылись, и...

— ДЬЯВОЛ! — Льеджутта рухнула на колени, держась за голову. — ЗАЧЕМ?! На какой чёрт принц Натры приехал?! Почему именно сейчас?!

Девушка отбросила всякое благородство и что есть сил ударила кровать.

— Прибыл бы раньше! Да хоть позже! Я бы убедила всех, что уговор с Натрой нам на пользу...

Юная и гордая Льеджутта правила южным городом Ульбетской лиги — Факрицей. Её родословная — безупречна, гений — не поддавался сомнению.

Прежде, чем получить власть, девушка посвятила себя реформам сельского хозяйства: перенимала успешный опыт других стран, поощряла новаторство, не покидала угодий, внедряя теорию в практику. Многие в Ульбете встретили начинания Льеджутты с опаской, иные вовсе обрушились на неё с критикой, но скорые успехи заткнули недовольных. Урожай вырос многократно, и землевладельцы стали подражать будущему дожу. В свою очередь, Льеджутта не таила секретов и с готовностью делилась знаниями.

Факрица процветала — бразды правления быстро достались девушке.

Новый дож первым делом заключила союз с морскими вратами Ульбетской лиги — Ройноком. Порт открыл обширные рынки и ещё больше подстегнул рост экономики.

— Я так старалась... Моё положение должно было быть неоспоримым... — скрежетала зубами Льеджутта. — Видно, я многого прошу.

На девушку по-прежнему смотрели свысока из-за юного возраста. Впрочем, это меркло в сравнении с тем, что от её реформ помимо победителей, были ещё и проигравшие. Последние видели в доже Факрицы злейшего врага. Здесь-то и сыграли роль запутанные семейные узы жителей Ульбета: недовольные очерняли Льеджутту в своих кругах по всей стране.

Отношения Факрицы и Ройнока тоже небезупречны. Ульбетская лига родилась из равноправного союза четырёх городов-государств, но на деле жители каждого мнили себя выше остальных. Хотя южане и добились расцвета благодаря доступу к морю через западного соседа, они искренне считали, что в Ройноке обязаны им в ноги кланяться, и негодовали альянсу, который лишал их «превосходства».

— Шайка вздорных кретинов! — вырвалось из уст Льеджутты.

Нынче она должна доказать Ульбету и всему Варно, что в союзе с Ройноком из-за необходимости и не применит случаем расторгнуть его. Иное будет стоить ей титула дожа.

— Почему ничего не выходит?!

Факрица могла пойти на сделку с Кодбэллом, лишь разорвав старую — с Ройноком. И этот момент давно упущен. Жребий брошен, власть имущие южного города уверены в победе как никогда — Льеджутте нельзя было прослыть на званом вечере слабым государём и оттого наотрез отказала Уэйну.

— Ох, Ореом... Что же мне делать? — устало прошептала Льеджутта.

* * *

О каждой стране в народе ходят шутки.

Отчего в Натре нет пудры для лица? Она у них лежит на улице!

Отчего в Солджесте нет тарелок? Они их съели!

Отчего в Ульбете нет карты мира? Думают, они и есть мир!

Дож Ореом вошёл в комнату и, оставшись наедине, рухнул на стул.

— В конце концов, мы сами лишь свора деревенщин, — пробормотал он себе под нос.

Ульбетскую лигу основали четыре города-государства, которые некогда бились за власть на западном побережье — в сущности небольшой клочок земли. В Ульбете называли Натру северной глухоманью, в то время как прочие леветианские королевства саму Лигу окрестили западным захолустьем. Сверх того — за короткий срок Кодбэлл взлетел до небывалых высот. Ореом сомневался, что союз поспеет за ними.

Парень вздохнул:

— Если забыть про расположение, делать Мальд представителем во внешней политике было ошибкой.

В Ульбетской лиге придерживались двух предписаний. Первое устанавливало разделение труда между городами: каждый развивается в тех направлениях, каких нет у других — так они действеннее использовали ограниченные ресурсы. Второе обязывало к добросовестной состязательности, чтобы города честным путём старались превзойти друг друга.

Ореом не считал эту политику провальной. Однако с тех пор много воды утекло — люди забыли об изначальном смысле правил: бросили оттачивать мастерство, зарылись в рутину. Власть предержащие с радостью перекидывали обременительные дела на соседей, а взаимная неприязнь так и не угасла. Забывая о собственной несостоятельности, в каждом городе Ульбетской лиге верили, что грязную работу обязаны исполнять другие, им же уготовано лишь властвовать.

— Сохранить Лигу невозможно — Факрица и Ройнок уже давно оставили Мальд позади...

Южный и западный города рады бы стать лицом страны. Вот только народ не осознает: им перепадёт и бремя дипломатии, взваленное на Мальд. Тёмные и полные предрассудков ульбетцы понесут это знамя уже сами.

Предупреждать бессмысленно. Люди посмеются и скажут, мол, пусть другие города разбираются.

— Должно быть, такова человеческая природа: люди боятся доверить работу дилетанту в области, в которой искусны, и одновременно верят, будто управятся со стезёй, что им недоступна, как поменяются ролями, — язвительно усмехнулся Ореом.

Его долг — вести Ройнок за собой. Долг этот идёт рука об руку с досадой от собственного бессилия, и Уэйн на вечере — тому прекрасный пример. Лучший исход для дожа — подружиться с принцем, однако подданные такое никогда не примут: они ставят себя выше всех, и Натра для них ничто.

— Ох, Льеджутта... Что же мне делать?

Наполненный отчаянием шёпот так никого не достиг.

* * *

— Стало быть, решения Ореома и Льеджутты определяет долг, а не чувства, — задумчиво заключила Ниним после рассказа Уэйна. — К тому же титулами они обзавелись всего пару лет назад — опереться-то не на кого.

И Ореом, и Льеджутта покрыли себя славой юных гениев, тем не менее далеко не все феодалы поддерживали их. Хотя в Эсвальдской империи от столь мирного перехода власти кусали локти.

— Как же я их понимаю, — заметил Уэйн. — Ох и непросто им.

Как такой же будущий блистательный государь принц легко ставил себя на их место.

— Смилостивишься над ними?

— Вот ещё. Я чётко разделяю долг и личные симпатии.

— И не упрекнёшь ведь, — закатила глаза Ниним. Она не была в восторге от ответа, но делать нечего. — По крайней мере, возможность для переговоров есть. Каков план? Затяжная битва?

— Гм... — задумался Уэйн.

Девушке редко доводилось видеть, чтобы парень не принял решение сиюсекундно: он всегда действовал по наитию, какая бы опасность не грозила. Неужели чаши весов трёх сторон выровнялись?

— Ладно. Встретимся с Агатой, выслушаем — тогда и подумаем, — решил Уэйн после долгих раздумий. — Если предел его планов — сорвать медовый месяц Факрицы и Ройнока, порву связи и примкну к кому-нибудь другому.

Ниним кивнула:

— Звучит складно. Но нужно продумать, как уйти, если положение затянется.

— С пустыми руками я не вернусь.

— Порой важно обойтись хотя бы без потерь.

— Я решаю проблемы по мере их поступления. Доверься.

Уэйн прямо источал уверенность, которую Ниним не могла разделить при всём желании.

* * *

На следующий день Уэйн встретился с Агатой в его дворце.

— Что скажете об Ореоме и Льеджутте? — без обиняков поинтересовался иерарх.

Ниним скрыла хмурый взгляд за спиной Уэйна. В прошлый раз девушка ждала за дверьми, но сегодня Агата оставил в кабинете доверенных слуг. Ни его самого, ни Камилла не волновало, что она — фламийка. Вместе с тем Ниним имела право лишь молча смотреть.

— Отрада для глаз, — сверкнул усмешкой Уэйн. — Дайте им срок вырасти, и Ульбетская лига окажется в надёжных руках.

Слова принца источали желчь, однако Агату столь просто не пробить — иначе не стал бы дожем.

— Определённо. Оттого мне должно остановить их.

— Есть мысли?

Агата щёлкнул пальцами; Камилл подошёл к столу и водрузил на него огромную кипу бумаг.

— За свою долгую бытность дожем я собрал многочисленные записи о населении Ульбетскиой лиги. Ни один другой город не обладают столь обширной коллекцией. Я намерен использовать её и разделить Ройнок и Факрицу. Принц Уэйн, мне нужна ваша помощь, дабы собрать сторонников.

«Ничего не выйдет», — мгновенно решила Ниним.

Объём сведений поражал воображение, и всё же Агата предлагал план средней руки. Уэйн ещё вчера сказал, что в таком случае откажет. Девушка не видела сзади лица принца, но так и представляла его изнывающим от скуки.

Только Ниним жестоко ошибалась.

«Любопытно, — пристально изучал Уэйн взглядом Агату, смутно догадываясь о его целях. — Собрался тянуть до последнего? И ведь совершенно не прочь, чтобы я примкнул к твоим же недругам!»

Доказательств нет, только каменное лицо дожа служило принцу сигналом, однако сомнений не осталось. И это же порождало другой вопрос.

«Крах страны — блеф, намерение объединить её — тоже, — рассуждал Уэйн. — Ты даже не желаешь быть дожем! Приглашение на раут — обман, дабы я поверил, что найду среди Факрицы и Ройнока союзника. Всё, лишь бы я застрял здесь! Ради чего?»

Принц не мог ничего разглядеть в иерархе. Главное оставалось сокрыто, но кое-что юноша понял: он угодил в западню. Невероятно сложную, запутанную западню.

И это разожгло в груди Уэйна жаркое пламя.

«Весьма любопытно. Давайте же потанцуем!»

— Впечатляет. Коллекция достойная дожа, что правил Мальдом многие года. С подобным тузом в рукаве виктория у вас в кармане, — начал прощупывать почву Уэйн. — И всё-таки осмелюсь заявить: ваш подход малость легкомыслен.

— Вот как? — В глазах Агаты вспыхнул интерес. — Предлагаете применить силу? Всю историю в Ульбетской лиге старались избегать подобных мер, однако...

— Боже упаси. С вашей коллекцией всякому задумавшему добиться своего огнём и мечом должно вернуться к приматам, с которыми он явно в родстве. Я же предлагаю куда более изящный способ расколоть недоброжелателей.

Мысли Уэйна вертелись с дикой скоростью.

«Игра твоя мне ясна, Агата. Хочешь, чтобы я задержался. Раз так, перевернём её с ног на голову! В мгновение ока покончим, и след мой простынет!»

Губы принца Натры растянулись в ослепительной улыбке:

— Да начнётся свадебная кампания.