От «сложных» наставлений Юнь Че Хуа Цайли надолго застыла в оцепенении, словно пытаясь понять и переварить его слова.

Однако после тишины раздался исключительно чистый и приятный звук «пффф».

Юнь Че неосознанно потянулся и почесал кончик носа: «Есть ли что-то смешное в том, что я сказал…?»

«Нет-нет». Хуа Цайли поспешно прикрыла губы, но улыбка не сходила с ее лица: «Просто то, как ты выглядел сейчас, а также слова, которые ты произнес, это всё было очень похоже на моего отца».

Юнь Че: «…»

«Хотя очевидно, что ты ещё слишком молод». Уголок глаз Хуа Цайли изогнулся: «Я запомнила все слова, которые ты сказал. Но кое с чем я всё же никак не могу согласиться».

«С чем?»

«Ты сказал, что ты холодный и бессердечный». Ее легкая улыбка несла в себе неоспоримую серьезность: «Хотя мой опыт очень мал, и людей, с которыми я контактировала, не так много, я уверена в одном: ты не холодный и не бессердечный человек. Наоборот, ты самый лучший из всех, кого я встречала».

Юнь Че только собрался открыть рот, как его резко прервала Хуа Цайли: «Не спеши это отрицать. В день нашей первой встречи в Царстве Цилиня Бездны мы с тобой были не слишком-то знакомы, но ты решительно пришел мне на помощь; Принцесса Хэлянь была добра к тебе, и ты помог всей её семье получить квалификацию для вступления в Царство Божественного Цилиня, а также вернул им достоинство, которое было ими давно утрачено.»

«Ты неоднократно спасал меня, но всё ещё упоминаешь о том, что обязан мне, и ненавидишь, что не можешь отплатить в десятикратном размере. А еще ты согласился путешествовать со мной по моей прихоти».

«Таким образом, вместо того чтобы быть холодным и бессердечным, ты самый сентиментальный человек, которого я когда-либо встречала».

Юнь Че открыл было рот, но не успел издать ни звука, как его снова прервала Хуа Цайли: «Вот еще одно железное доказательство!»

«Твоя светлая глубокая сила». Она посмотрела на Юнь Че, в ее прекрасных глазах пульсировал звездный свет: «Хотя я никогда раньше не видела светлую глубокую силу, но каждый практик знает, что люди со светлой силой так редки, потому что для того, чтобы её культивировать, нужно иметь священное и непорочное тело и самое чистое и совершенное сердце.»

«Таким образом такой человек как Господин Юнь… единственный человек в мире, кто наиболее далёк от понятий «холодный» и «бессердечный».»

Глаза девушки были слишком яркими, что заставило его отвести взгляд и потерять улыбку: «Так называемые качества светлой глубокой силы — это всего лишь слухи. Ты только сказала, что я сентиментален, тогда помнишь ли ты, что на Божественном Собрании я жестоко расправился со своими противниками, да и мои методы тогда можно легко назвать беспощадными; и, скажем, сейчас, когда я убил этих троих, я даже бровью не пошевелил».

«Ты хоть представляешь, скольких людей я убил за всю свою жизнь…».

Слова Юнь Че не вызвали у Хуа Цайли ни малейшего замешательства или шока, вместо этого она I_фри_ медленно покачала головой, её улыбка становилась все более милой: «Мой отец как-то сказал, что внешность и талант человека предопределены врожденно и не могут быть изменены, но, если отбросить эти неизменные вещи, уметь быть жестоким и циничным и быстро становиться добрым — значит быть единственным достойным среди тысяч».

«Быть мягким к врагу — значит сломить себя, быть милосердным ко злу — значит ему помочь…» тихо произнесла она, а затем моргнула глазами: «Раньше мне казалось, что эти наставления моего отца лишь старческое ворчание и неинтересный трепет, но когда я встретила Господина Юня, эти слова, которые должны были давно забыться, внезапно обрели ясность».

Ее отец был одним из Семи Божеств Шести Царств. И соответствовать его словам — уже высший уровень признания в мире.

«Хорошо, хорошо». Юнь Че выглядел наполовину беспомощным, наполовину польщенным: «Раз сестра Цюй так сказала, значит, ошибки нет, и в будущем я смогу называть себя хорошим человеком».

«Кроме того». Она не забыла добавить: «Я также должна поблагодарить Господина Юня за то, что он помог мне найти ответ, иначе я бы не смогла додуматься до него даже спустя много лет».

Незримо между ними постепенно разрастался градус тепла и укорачивалось расстояние.

«Неудивительно, что ты с таким рвением раскрыл светлую глубокую силу». холодно произнесла Ли Суо.

«Установить доверие и сократить расстояние, взяв на себя инициативу по раскрытию огромного секрета, довольно второстепенно, главное — пробудить «любопытство» другой стороны».

«Верно.» Юнь Че невозмутимо ответил: «Я уже не раз сетовал, что упрямое человеческое любопытство можно назвать самой страшной вещью, если правильно на него посмотреть».

«Видишь ли», сказал он без тени самодовольства, «Исходя только лишь из своих знаний о «светлой стихии» она уже решила в глубине своей души, что я самый чистый и добродетельный человек в мире. Даже если бы ей пришлось видеть, как я издеваюсь над противниками и безжалостно убиваю их, она бы нашла сто причин отрицать картину перед своими глазами… О нет, она бы нашла железное доказательство!»

«…Очень подло». прокомментировала Ли Суо.

Юнь Че равнодушно улыбнулся: «Всё было подлым уже в тот момент, как я встретил ее в Море Тумана».

Ли Суо: «Однако, похоже, ты потерпел неудачу».

«Неудачу?» Брови Юнь Че дернулись: «В каком месте?»

Ли Суо медленно ответила: «Ты должен был заставить ее развить к тебе романтические чувства. Однако ранее она сказала, что ты напоминаешь ей отца. В таком случае, как можно развить эти чувства?»

«Ты не понимаешь». Юнь Че отмахнулся: «С первого взгляда видно, как слабо она вовлечена в этот мир. Человек, с которым она больше всего общалась в своей жизни, которого больше всего боготворит и уважает, и который имеет самый большой образ в её сердце, который она только может себе представить, — это, несомненно, ее отец. В разговорах со мной она тоже всегда упоминала слово «отец», не задумываясь».

«В таком случае ее случайное замечание говорит о том, что мой образ соседствует с образом её отца, что, вместо того чтобы знаменовать неудачу, означает рост близости, доверия и даже некоторого восхищения, и положение вещей не могло быть лучше».

«…??» Ли Суо не могла понять и потеряла дар речи.

«О, я забыл.» Юнь Че отвлекся: «У тебя ведь нет родителей, поэтому тебе, естественно, трудно понять».

«…» Ли Суо замолчала.

В этот момент с тыла донеслось крайне ненормальное колебание Пыли Бездны.

Юнь Че быстро обернулся, а Хуа Цайли в это же время издала испуганный крик: «Смотри! Это же…».

Насколько хватало глаз, пригвожденный ранее мечом к земле мужчина средних лет, чья жизненная сила была погашена, был окружен серым туманом, а кружащая вокруг него Пыль Бездны словно притягивалась невидимой силой, яростно рвущейся к его трупу.

Это безжизненное тело, ещё не поглощённое пылью, начало понемногу чернеть. Вместе с этим медленно поднималась яростная холодная глубокая сила.

Скрип!

Тело под серым туманом зашевелилось, ноги выдернули тело, пробитое гигантским мечом, и медленно подняли его.

Его окружала серая энергия, а лицо, которое можно было смутно различить, было серо-бледным, как у ещё не сгнившего трупа. В его глазах можно было ясно выделить две ужасающих до дрожи черных ауры, похожие на ауру Зверя Бездны.

Глубокая сила, которая должна была навеки заснуть вместо со смертью своего носителя, снова вспыхнула, и теперь она была ещё более яростная, чем ранее.

«Призрак Бездны…!» тихонечко прошептала Хуа Цайли.

Глубокие Звери, полностью разъеденные Пылью Бездны, превращались в Зверей Бездны.

А человек, полностью поражённый Пылью Бездны, превращался в Призрака Бездны.

Однако хотя Глубокий Зверь, подвергшийся заражению, всегда превращался в Зверя Бездны, человек, подвергшийся заражению, сначала получал тяжелые травмы, потом умирал, и, в конце концов, обращался в небытие. Превращение в Призрака было очень редким явлением, и можно было встретить лишь одного Призрака на десять тысяч человек, погибших от Пыли Бездны.

Что касается условий, при которых человек превращается в Призрака Бездны… есть предположения, что это как-то связано с особым телосложением, которое сначала отчуждается Пылью Бездны, после чего поглощается и уничтожается ею же; есть также предположения, что это связ��но с особой душой, которая каким-то образом ассимилируется с Пылью. Существовало много различных гипотез, но до сих пор не было окончательного консенсуса по этому поводу.

В глазах Юнь Че появилась странная аура.

За то время, что он находился в Море Тумана, ему встречалось бесчисленное множество Зверей Бездны, но также иногда попадались и Призраки Бездны. Однако впервые он стал свидетелем того, как только что умерший практик превращается в бездушного Призрака.

Новорожденный Призрак схватился обеими руками за рукоять меча и выдернул его из своего туловища, разбрызгивая чёрно-бурую кровь, похожую на внутренности Зверей Бездны.

Пара ужасающих глаз уставилась на Юнь Че и Хуа Цайли.

Он издал страшный крик, не свойственный людям, и, взмахнув гигантским мечом, обрушил его прямо на них двоих.

Призраки Бездны, как и Звери Бездны, обладали чистейшим стремлением к всеобщему разрушению.

Однако, в отличие от Зверей, их тела сохраняли способность контролировать глубокую силу и накопленный боевой опыт, а так как в Море Тумана, переполненном Пылью Бездны, их раны быстро затягивались, а сила никогда не иссякала, врагами они становились гораздо более страшными, чем Звери Бездны, и гораздо более грозными противниками, чем они были до своей смерти.

Сила и намерение гигантского меча были ничуть не меньше, чем раньше, а с Пылью Бездны они стали еще более яростными.

Хуа Цайли издала тихий стон и была мгновенно отброшена на несколько метров назад.

Юнь Че встретил его, не уворачиваясь, Врата Аида раскрылись, и его ладонь схватила гигантский меч, не собираясь отпускать его.

С шокирующим звуком кости рук Призрака Бездны разлетелись вдребезги, а его тело, окутанное серым туманом, перевернулось в воздухе. Юнь Че взмахнул мечом и безжалостно разбил его о тело Призрака.

Бум, бум, бум, бум…

Каждый взрыв силы полубога разбивал тело Призрака, выкручивая его. Когда раздался седьмой взрыв, спровоцированный финальным ударом меча, тело Призрака Бездны перестало выдерживать, и он разлетелся на несколько кусков.

Юнь Че сделал шаг вперед, и сила Ледяного Феникса с силой накрыла разбитое тело Призрака Бездны, быстро окутав и запечатав его, после чего отправила его в небо, засыпав то ледяной пылью.

Вокруг ледяной пыли поднимались и рассеивались клубы густого серого тумана, быстро таявшие в бесконечном Море Тумана.

Юнь Че медленно опустил ладони, его взгляд все время следовал за клубами рассеивающегося серого тумана.

«Я испугалась», Хуа Цайли быстро подошла, ее нефритовое лицо было наполнено удивлением и волнением: «Впервые вижу, как кто-то превращается в Призрака Бездны прямо на глазах».

«Я тоже». Юнь Че кивнул: «Это считается удачей?»

Вдалеке послышались шипящие звуки, издаваемые Зверем Бездны, явно потревоженным огромной суматохой.

«Давай для начала уйдем отсюда».

Вдвоем они собрались с духом и направились в ту сторону, откуда не доносилось шипение.

Когда его фигуру полностью поглотил туман, Юнь Че молча оглянулся и посмотрел в ту сторону, где ранее находился Призрак Бездны.

«Почему твое Море Души так бурно волнуется?» внезапно спросила Ли Суо.

Даже когда он встретил Божественного Цилиня, его сердце и душа оставались в некоторой степени спокойными.

«Кажется, я… обнаружил что-то необычное». Юнь Че сузил глаза, сам не зная, о чём думает: «Однако для проверки мне нужно время».

***

***

Десять дней спустя, Окрестности Моря Тумана.

«… Я все еще не могу смотреть на смерть живых существ так же спокойно, как ты. Разве это не трусость?»

«Нет. Это потому, что твоя природа слишком чиста и добра, а также потому, что ты уже видела всю красоту мира, но еще не смогла увидеть страдания, которые даже более жестоки, чем сама смерть».

«Страдания, более жестокие, чем смерть…» Хуа Цайли надолго задумалась, сильно озадаченная, после чего спросила: «Какое страдание может быть более жестоким, чем сама смерть?»

В последнее время она неосознанно задавала Юнь Че слишком много вопросов.

«Много какое». Юнь Че посмотрел вперед и ответил спокойным голосом:

«Например… вид родины, которая рассыпается в прах на твоих глазах…»

«Любовь, которую ты навсегда потерял…»

«Поздняя правда, которая не оставляет возможности даже раскаяться…»

«Отчаяние от отсутствия выбора…»

«Доверие к тем, у кого ядовитое сердце, и причинение боли тем, кто не желал тебе зла…»

«Слишком многое… По сравнению со всем этим смерть — всего лишь миг страха и боли, а иногда даже облегчение, которого так хочется достигнуть».

Белоснежная рука Хуа Цайли бессознательно прижалась к ее сердцу.

Вроде бы такие простые слова, но от них веяло тоской и удушьем.

Перед ее глазами бессознательно промелькнули отец, тетя и Божественное Царство Разрушения Небес… Она покачала головой и сказала: «Я никогда не думала об этом раньше, а теперь… думать и не смею. Просто слышать… как ты произносишь эти слова, заставляет меня чувствовать себя ужасно».

«Неважно, кто страдает, это всегда вызывает у меня сожаление».

Юнь Че улыбнулся и сказал: «Не волнуйся. Такой замечательный человек, как ты, должен иметь благословение Небес. Ближайшие родственники, окружающие тебя, также не позволят этим земным страстям хоть как-то омрачить тебя».

Она долго смотрела на Юнь Че и со всей серьезностью спросила: «Это очень странно. Очевидно, что твой возраст не превышает пятидесяти лет, так почему же ты знаешь и видел так много вещей? Это почти как те старшие… которые путешествовали по мирам бесчисленное количество раз».

«Наверное, это потому, что мой опыт довольно специфичный. И…»

Его голос прервался, и он некоторое время колебался, прежде чем, казалось, наконец принял решение: «Сестра Цюй, на самом деле… мой возраст превышает пятьдесят лет».

«А?» Глаза Хуа Цайли расцвели от удивления: «Но на Божественном Собрании я своими глазами видела, что измерительный инструмент определил, что тебе должно быть около половины цзя-цзы».

(П/П: напоминаю, один цзя-цзы это 60 лет)

Юнь Че приостановил шаги: «Не то чтобы у Измерительной Скрижали были неполадки, она всё же используется для измерения костного возраста человека. Но я…».

Когда он сделал паузу, на его теле внезапно вспыхнул голубой свет, и позади него медленно появилась огромная тень бледного дракона… сопровождаемая бледной мощью первородного дракона, которая мгновенно запечатала все пространство вокруг.

«Ах!» Хуа Цайли издала шокированный крик и отшатнулась, в ее широко распахнутых красивых глазах отразился образ дракона позади Юнь Че.

Юнь Че слабо улыбнулся, его рука повисла вниз, и дракон рассеялся: «У меня есть костный мозг дракона и душа дракона, дарованные мне моим мастером, поэтому мои кости и кровь должны отличаться от обычных людей. Скрижаль, используемая для измерения возраста костей человека, естественно, не может точно определить мой возраст».

«Как я уже говорил, когда мой мастер спас меня, мне было всего десять лет. С тех пор прошло уже более ста лет. Так что мой истинный возраст должен составлять около двух цзя-цзы».

window.yaContextCb.push(()=>{ Ya.Context.AdvManager.render({ renderTo: 'yandex_rtb_R-A-545653-18', blockId: 'R-A-545653-18' })})

Посмотрев на Хуа Цайли, чьи розовые губы оставались полуоткрытыми, а удивление не исчезало, он продолжил с пристыженным выражением лица: «Костный мозг дракона и душа дракона — это тоже тайны, которые мой мастер велел мне не раскрывать, поэтому их я тоже долгое время скрывал от сестры Цюй. Если сестра Цюй разгневается, я… должен буду принять наказание».

По сравнению с удивлением Хуа Цайли, сердце и душа Хуа Цинъин в далеком небе задрожали, как миллион одновременно рухнувших гор.

Неопытная Хуа Цайли была слишком неразборчива, чтобы понять отличие драконьей души Юнь Че. Но Хуа Цинъин была слишком опытной…

«Бог Дракон…» прошептала она, и в ее голосе прозвучало невероятное изумление:

«Верховный… Первородный… Дракон?»