Дочурка Сачико — моя гордость.

Ради меня она сделает что угодно.

И даже если дочка больше не узнаёт меня, она всё равно меня любит.

Люблю.

Люблю Вас.

Для Вас я сделаю всё, что пожелаете. Поэтому прошу, полюбите меня снова.

Сэнсэй, где же Вы?

В тот день с самого утра светило солнце, и поэтому культурный фестиваль старшей академии Кисараги ждал большой успех. Было по-настоящему весело.

Ко времени уборки с неба полился дождь. Когда это случилось, все радовались, что погода испортилась только к завершению фестиваля.

Мы не знали, что так началась трагедия…

— Так-так. Фронт работ ещё остался, но давайте-ка на сегодня расходиться по домам! Оставим пока всё как есть, а завтра с утра пораньше доделаем! — похлопала в ладоши учительница Юи Шишидо.

Недавно Шинозаки Аюми-сан, нашей старосте, успело влететь: уборка в классе после обустройства в нём фестивального кафе с сируко* совершенно не продвигалась.

Так-то причина этому понятна: нас оставалось-то только семеро закадычных друзей.

Если бы не Шинозаки-сан с историями, мы бы уже закончили уборку.

Сестра у неё — профессиональная предсказательница, а сама наша староста, говорят, тоже имеет к потустороннему какое-то чутьё. Может быть, именно поэтому она очень страшилки и любит. Шинозаки-сан даже называют «старостой-оккультистом из класса 2-9» — она известна и вне нашего дружного класса.

Такая вот наша рассказчица. Поэтому нет ничего удивительного в том, что её страшилка заставила почти всех бросить свои дела и рассесться вокруг неё в вечернем полумраке школы.

К приходу учительницы речь как раз зашла о здании старой школы в самой дальней части территории Кисараги (иначе эту школу ещё называли «запретной деревянной») и её проклятом кабинете музыки.

Недавно Сатоши Мочида-кун, который не ладит со страшилками, даже свалился с ног от вспышки молнии.

Но, наверное, из всех нас сильнее всего не хотелось идти домой мне.

И это всё потому, что сегодня — день расставания с ребятами, которые сейчас находились рядом.

«Как жалко, что я не могу быть с друзьями вечно…»

В который раз за день от такой мысли к глазам подступили слёзы.

Нет, нельзя мне плакать. Нельзя.

Меня зовут Сузумото Маю. Я учусь в классе 2-9 старшей академии Кисараги... Ну, училась до того самого дня.

Из-за папиной работы со следующего утра мне нужно перевестись в другую школу. То есть не так. По правде говоря, семья ещё неделю назад разобралась с переездом. Одна я упрямилась и собиралась любой ценой ходить в Кисараги до самого культурного фестиваля.

Я была очень счастлива провести тот день с друзьями.

— Маю, ну же, улыбнись, — окликнул меня Шиге-нии: наверное, у меня лицо грустное. На самом деле этого парня зовут Моришиге Сакутаро, но я зову его Шиге-нии: мы же с детства жили по соседству и вместе играли.

Шиге-нии всегда такой. Он резок с окружающими, и те считают его холодным. Но вот только на самом деле Шиге-нии хорошо подмечает мелочи и наделён отзывчивостью. Просто внешне эмоции плохо проявляет.

Ой, грубо говорить, что у Шиге-нии плохо с эмоциями! Он ведь в театральном кружке!

Теперь Шиге-нии приготовил телефон и сказал, что собирается сфотографировать нас на память. Его новейший смартфон снимает наравне с цифровыми камерами.

— А, отличненько! У Моришиге-куна соображалка-то работает! Есть козыри у каменнолицых!

— Д-да хватит тебе, вставай уже!

Шинохара Сейко-сан своим поведением в классе разряжает обстановку, но ещё обычно вот так дразнит Шиге-нии. Кажется, так Шинохара-сан пытается помочь немного отстранённому Шиге-нии влиться в коллектив.

— Ух ты! Бегу-бегу!

Накашима Наоми-сан — это близкая подруга Шинохары-сан и самая популярная девочка в классе. Она жизнерадостная и очень заботливая, я даже немного ей восхищаюсь.

— Эй, Моришиге, ты тоже становись давай. Я сфоткаю, — Кишинума Ёшики-кун бесцеремонно выхватил телефон из рук Шиге-нии.

На первый взгляд Кишинума немного пугающий, но на самом деле он добрый и внимательный.

— Эй, ты чего там стоишь? Айда к нам! — Накашима-сан подманила безучастного Шиге-нии, чтобы он встал со мной рядом.

Какие же у меня хорошие друзья...

И вот вся компания, вкупе с сестрой Мочиды-куна, Юкой-тян, пришедшей передать зонтик, и Юи-сэнсей выстроились перед Кишинумой-куном.

— Во, поехали! Все зовём Моришиге-куна. Шиге!..

— Ни-и-и-и!

Щёлк!

Всех осветила слабая вспышка.

— Кишинума! Завязывай со своими призывами!

— Да ладно тебе. Вон, на фото у всех лица что надо.

— Это несерьёзно!

Все рассмеялись над перебранкой Шиге-нии и Кишинумы-куна.

— Братик, все здесь такие классные, — прошептала Мочиде-куну на ухо Юка-тян. Я была с ней согласна.

— Моришиге, ты лучше перешли давай сегодняшнюю фотку! — наконец вмешалась в ссору Накашима-сан. Другие ребята вторили ей.

— Да понял я, понял. Сейчас всем перешлю, — всё ещё угрюмо пробурчал Шиге-нии, забрав у Кишинумы-куна телефон. Ребята снова зашумели.

— Ну, а теперь точно пора по домам. Совсем припозднились, — продолжила похлопывать в ладоши Юи-сэнсэй. Она всегда добра к нам и заботится о наших чувствах, но при необходимости становится воплощением строгости. Для учителя её качества подходят идеально.

Шинозаки-сан прошла мимо меня к Юи-сэнсэй.

— Учитель... Знаете, перед уходом домой я бы хотела кое о чём вас попросить...

— М-м?

— Вот, можно перед расставанием выполнить вот такое? Это «Счастливое Заклинание Сачико-сан».

В руках у Шинозаки-сан лежала вырезанная из бумаги человеческая фигурка. Таких человечков я, кажется, видела на ритуале охараи* в синтоистском храме.

— И чего это?

— Ну, это... Заклинание такое, я его в интернете нашла. Если его исполнить, все здесь станут друзьями на веки вечные. Ну, так там написано.

— Заклинание?! — невольно перебила я Шинозаки-сан. Заклинания я ой как люблю! А в этом ещё и про вечную дружбу говорилось… Прямо совсем-совсем здорово!

— Ага, — улыбнулась Шинозаки-сан мне в ответ. Юи-сэнсэй тоже горько усмехнулась, разрешая старосте приниматься за дело.

— Да что же с вами поделаешь-то, блин... Все там согласны?

— Да-а-а! — закричали Накашима-сан и Шинохара-сан, а с ними и Юка-тян. Мочида-кун и Кишинума-кун тоже подошли к нам с улыбками на лицах.

— Так и быть... — самым последним подошёл Шиге-нии с неохотой, которая просто была написана на его лице. Шиге-нии заклинания терпеть не может, и я думала, что он снова откажется. Но он согласился, и я была рада.

…Без Шиге-нии всё же было бы грустно...

Все думают, что Шиге-нии всегда равнодушный. И только я знаю, что он трудяжка и очень-очень старательный. Только вот старательность свою Шиге-нии не показывает другим людям.

В театральном кружке это тоже прослеживается — на пробах он гораздо лучше всех прочих ребят, но ещё ни разу не получал главную роль.

Шиге-нии ни с кем из кружка, кроме меня, толком не ладит, и говорят про него всякое. Например, «тот, кто хорош и без репетиций, обязательно разладит координацию между актёрами на сцене», вот.

Но я знаю, что на самом деле Шиге-нии очень много репетирует — там, где его никто не видит. Я однажды случайно подглядела, но Шиге-нии наказал мне ни за что никому об этом не рассказывать. Вот и не говорю.

Он ещё произнёс что-то такое: «хочу роль не за усердие, а за способности». Вот точно ведь скромняжка!

Когда все собрались вокруг Шинозаки-сан, она достала бумажную куклу (та словно вышла из манги про каких-нибудь шаманов или прорицателей) и начала объяснять суть заклинания.

— Итак, нам надо встать вокруг «куклы Сачико-сан» и мысленно повторить фразу «Сачико-сан, просим Вас» по числу собравшихся... то есть девять раз.

Шинозаки-сан сказала, что ошибаться в повторяемых словах можно, но пытаться исправиться нельзя ни в коем случае. Ритуал провалится, если мы произнесем заклинание большее или меньшее количество раз.

— Слушай, а если мы провалимся… Что тогда будет? — чуточку заволновавшись, спросила я.

— А? Наверное, заклинание просто не сработает, но... Но провал недопустим! Так что соберитесь.

Вот как. Так и сделаем!

— Эй, что-то мне эта затея не нравится. Может, не стоит? — высказался за всех Кишинума-кун. Шинозаки-сан не обратила на него внимания и продолжила:

— Ну так что, начинаем! Мысленно повторяйте: «Сачико, просим Вас», — девять раз. Вперёд, за дело!..

«Сачико-сан, просим Вас... Сачико-сан, просим Вас... Сачико-сан, просим Вас...», — повторила я фразу в уме, загибая пальцы для счёта.

Мне почудилось, что в случае неудачи с заклинанием мы с Шиге-нии больше никогда не встретимся. Серьёзно-присерьёзно.

Закончив повторять, я не торопилась открывать глаза и немного подождала, пока Шинозаки-сан заговорит.

— Уф... Все ровно девять раз повторили, никто не ошибся?

Ребята закивали.

— Тогда протяните руки и схватитесь за куклу...

Все уцепились за фигурку из бумаги.

— Ага, вот так. Держите крепче, ногтями вцепитесь. Дальше мы все куклу потянем и разорвём на клочки.

«Что? На клочки?» — на миг я засомневалась, но Шинозаки-сан продолжила прежде, чем я успела бы озвучить свои опасения.

— Тянем, хоп!

С этим сигналом мы все разорвали бумажного человечка.

С треском раздирающейся бумаги кукла разделилась ровно на девять кусочков в руках ребят. И тут...

…Вместе с чудовищно громким раскатом грома класс озарило белым.

— А-а-а-а-а!

Молния ударила очень уж близко. Мочида-кун повалился назад и завопил.

— Да что же ты творишь, Сатоши? Молнии не видел? — взволнованный тон Накашимы-сан не соответствовал смыслу её слов.

— Вот вы молодцы! — как ни в чём ни бывало подала голос Шинозаки-сан. — Эти обрывки бумаги всегда держите при себе. Вы их вложите куда-нибудь: в ученический билет, например, или проездной.

— Знаешь, а заклинание какое-то странное, — вмешалась Накашима-сан. — В нём бумажную куклу рвут, плюс дизайн у фигурки тот ещё…

Шинозаки-сан рассказала нам, что такие куклы называются «хитогата*». В Японии их часто используют в синтоистских ритуалах и магии, а разрывание на клочки означает клятву. Поэтому, пока эти кусочки бумаги остаются у нас, всех накрепко связывают узы дружбы... Такое вот оно, заклинание.

— Надо же... Так вот оно как. Неплохо! — признала затею Накашима-сан. Тут же отозвалась и Шинохара-сан.

— Вот же крутотень! Это никак нельзя терять! — положила она свой обрывок в карман. Остальные ребята тоже начали раскладывать свои клочки по ученическим билетам...

— Шинозаки-сан, спасибо. Я буду дорожить им!

— Ага. Мы ещё обязательно встретимся все вместе!

— Хорошо! — поблагодарив Шинозаки-сан, радостно отозвалась я.

— Ну всё, собирайтесь по домам! — Юи-сэнсэй говорила с такой интонацией, словно делала последнее предупреждение, и ребята спешно начали готовиться к уходу. И вдруг...

Столы и стулья в классе с грохотом подпрыгнули, а вместе с ними подбросило в воздух и наши тела.

— Что за хрень?!

— З-землетрясение?! — выкрикнул кто-то.

«Землетрясение?»

Поначалу я не поверила в это, но ничто другое не могло так тряхнуть здание.

— Вы гоните?! — кажется, это был голос Кишинумы-куна; я посмотрела в дальнюю часть помещения, и…

Такого просто не могло быть! Половина класса с той стороны взяла и исчезла?!

Там было не просто темно, как при выключении электричества: часть класса стала темнейшей чернотой!

— Юка!

— Брати…

Из всех нас ближе всего к тому месту были Мочида-кун и его сестрёнка. Они закричали, но голос Юки-тян вдруг оборвался на середине.

Когда я посмотрела на них, Юка-тян уже была поглощена чернотой, и из тьмы к нам тянулась только правая рука девочки. А ещё я увидела, как Мочида-кун потянулся к ней, схватил сестрёнку, и они вместе сгинули во мраке...

Что же... что же это за?!

— РЕАЛЬНО?!

Похоже, что Кишинума-кун тоже заметил, что происходит, и отбросил назад оказавшуюся рядом Шинозаки-сан.

А я вот растерялась и просто стояла на месте. Я не понимала, что делать.

— Маю! — кажется, это был Шиге-нии...

Это было последним, что я услышала, перед тем как потерять сознание.

Очнулась я в совсем тёмной комнате.

«Где это я?..»

Атмосфера была какой-то давящей. Не как в нашем классе.

— Хья-ха-ха-ха-ха-ха…

Откуда-то послышался неясный и тихий — как наваждение — смех. Звонкий голос маленького ребёнка...

— Хья-ха-ха-ха, хья-ха-ха... хья-ха...

Но что-то с ним было не так. Ребёнок смеялся беззаботно, но его голос почему-то нагонял жуть… С чего ему было так себя вести?..

А ещё...

— Хья-ха-ха-ха... Хья-ха-ха-ха... Хья-ха-ха-ха...

Мне показалось, что смех становился всё громче и громче.

Тут я и поняла: смеялось несколько детей. Голоса стали очень громкими, их уже нельзя было спутать со слуховой галлюцинацией.

Девочка и мальчик захлёбывались в хохоте. Ещё кто-то глухо колокотал.

В темноте ничего не было видно, но голоса звучали так, словно дети смеялись прямо перед моим носом.

Под ухом шёпотом затянул и ещё кто-то... Голос глубокий. Взрослая женщина.

— В воскресенье давайте с вами возьмём обэнто* и на пикник пойдём!

Я подскочила.

Что?..

Это кто сейчас мне на ухо шептал?

Голос был так близко, что дыхание говорящего едва ли не чувствовалось на мочке уха. Вот только нащупать человека я не смогла…

«Сестрёнка, давай и с тобой играть», — пока я беспокойно вертела головой и вглядывалась в непроглядный мрак, за спиной заговорила девочка. Она была одной из тех, кто смеялся раньше.

— Ай?! — я обернулась и невольно ощутила себя не в своей тарелке.

Девочку позади можно было принять за ученицу последних классов младшей школы*. Её личико было бледное-бледное, а яркое алое платье лишь подчеркивало его нездоровый цвет. Но что важнее, это самое личико имело мрачное и рассерженное выражение, и именно это меня беспокоило... Так, погодите. А почему я смогла так отчётливо его разглядеть?

В непроглядной — хоть глаз выколи — тьме девочка тускло светилась голубовато-белым.

— Сэ... стхон... гха... тогхэ...

Напротив девочки в платье вынырнула ещё одна; она так же тускло светилась. На вид — ровесница первой вроде, волосы собраны в два хвостика... но... Как же это?..

Я вскрикнула и невольно попятилась. Это потому… что у девочки... не оказалось левого глаза… Одна только пустая глазница...

— Сэс... тхон... гха... Пхо... игха... эм...

И снова за спиной, только голос мальчишеский. Ребёнок того же возраста светился, как бы выныривая из тьмы.

Я грохнулась на пол и попыталась уползти от детей. Тогда прямо перед моим лицом появились ещё чьи-то ножки.

— Брл... рл... брл... Брл... ырл... рл... рлэ...

Ножки... Юбка... Живот... Грудь...

Мой взгляд заскользил по заслонившей мне обзор девочке снизу вверх, но когда он достиг лица...

Я и не думала, что умею кричать так громко. Неудержимый ужас изливался в моём крике.

Выше верхней челюсти у этой девочки… ничего не было.

1. ↑Сируко — японское блюдо; суп или каша из толчёной красной фасоли адзуки.
2. ↑Охараи — ритуал очищения в синтоизме. Во время него священник разгоняет злых духов взмахами палки из священного дерева с закреплёнными на ней полосками белой бумаги.
3. ↑Дословно «форма человека».
4. ↑Обэнто (бэнто) — еда в коробочке.
5. ↑5-6 классы.