Способный передвигаться и по воде, и по суше, монстр нюй юань чань явно собирался продолжить застолье, выбравшись на берег. К своему несчастью, он наткнулся прямиком на возвышающегося над ним Ло Бинхэ, на лице которого не осталось ни следа былого добродушия. С щелчком пальцев руку юноши объяло пламя, подпитываемое его духовной энергией; сбросив сгусток огня на монстра, он вызвал вспышку, охватившую чёрные волосы огненным ореолом. Чудовище тотчас шмыгнуло в воду, больше не отваживаясь высунуться.

Всё это Ло Бинхэ выполнил столь безупречно, словно годами оттачивал этот приём.

Возликовав, Шэнь Цинцю мысленно вскинул в воздух табличку: «10 очков Ло Бинхэ!»

Подобрав оброненную Цинь Ваньюэ ночную жемчужину, юноша воздел её над головой, словно маяк — свет помог оцепеневшим адептам наконец прийти в чувство.

— Братья и сёстры! — выкрикнул Ло Бинхэ. — Не расходитесь! Соберитесь в одном месте и держитесь друг друга! — с этими словами он вытащил сигнальный огонь, которыми снабдили всех участников состязаний, и запустил в небо.

Участники состязаний снабжались сигнальными огнями на случай, если повстречают монстров, которым не в силах противостоять — впрочем, обычно таких не попадалось. Использовавший сигнальные огни трижды автоматически выбывал из соревнования, и потому к ним прибегали лишь как к последнему средству. Однако в этот самый момент множество сигнальных огней раскрасило небо над ущельем Цзюэди. В оригинальном романе это была поистине прекрасная сцена, но сейчас у созерцающих её было такое чувство, словно их внутренности разрываются от ужаса и горя.

Потому что каждый из этих огней означал, что жизнь юного адепта в смертельной опасности!

— Скорее поглядите, что на хрустальных экранах!

Оттуда раздавались истошные крики. На нескольких экранах показывались уже мёртвых адепты, на других окровавленные юноши и девушки бились из последних сил, восклицая:

— Почему? Почему здесь оказались… откуда они взялись?

— Люди, на помощь! Здесь дулун ман [1]! Учитель, спаси меня! Шисюн, спаси…

Внезапно с экрана раздался хриплый вопль, духовные орлы разразились тоскливым клёкотом, и поверхность экранов потемнела. Наблюдатели принялись переговариваться, недоумевая, что происходит.

Кожа на затылке Шэнь Цинцю словно онемела, кончики пальцев похолодели.

Должно быть, только что донёсшийся до них крик издавал костяной орёл [2] Царства демонов — кровожадный и безжалостный летающий монстр!

Шэнь Цинцю не без оснований опасался, что эти твари растерзали контролируемых заклинателями орлов — с тем же успехом они могли сбросить с платформы хрустальные экраны.

Вода, земля, воздух — все стихии так и кишели смертоносными монстрами! Глядя на исполненную жуткого величия сцену, невозможно было сохранять невозмутимость, делая вид, будто просто смотришь фильм.

А за пределами ущелья Цзюэди, на платформе высокой башни происходящее произвело эффект разорвавшейся бомбы. Даосы с вершины Тяньи неистовствовали:

— Что там творится? Список монстров для собрания Союза бессмертных строжайшим образом выверялся, как в него могла затесаться такая тварь, как ню юань чань?

Несколько адептов школы Хуаньхуа уже были убиты. Старый глава Дворца вскочил и дрожащим голосом выдавил:

— Разрушьте заклятие!

Мощное заклинание, наложенное на ущелье Цзюэди, поддерживалось несколькими сотнями монахов из храма Чжаохуа. Настоятель уже собирался применить Сжатие тысячи ли [3], чтобы передать им приказ старейшины, однако внезапно Юэ Цинъюань остановил его:

— Нельзя снимать заклятие!

— Глава школы Юэ, что вы хотите этим сказать? — оторопел старый глава Дворца.

Ущелье Цзюэди превратилось в смертоносную ловушку для множества участников состязания, в том числе и для сотен питомцев хребта Цанцюн, так что у Юэ Цинъюаня должны быть чертовски серьёзные причины для подобного заявления!

— То, что снятие заклятия позволит спасти жизни адептов — истинная правда. Однако не стоит забывать, что вместе с ними на свободу вырвутся и бесчинствующие там монстры. Всего в какой-то паре ли отсюда уже можно учуять дым от людских поселений — представьте себе, что начнётся, когда туда устремится тьма чудовищ? Наши ученики, по крайней мере, способны им противостоять — а как быть обычным людям, лишённым боевой ци?

Его речь погрузила всю платформу в мрачное молчание. Сколько ни развивай золотое ядро, совершенствуя тело и дух, подобная ситуация застанет врасплох кого угодно.

Многие из наблюдателей дворца Хуаньхуа, казалось, утратили контроль над своими шестью чувствами, поддавшись растерянности:

— Но если нельзя снимать заклятие, что же тогда делать?

— Раз они не могут выйти, остается только войти, — резонно заметил Юэ Цинъюань.

Его товарищи по школе встретили обращенные на них потрясённые взгляды решительным молчанием. Юэ Цинъюань отчеканил:

— Наши дорогие друзья-даосы должны понимать, что сегодняшние события — результат зловредного замысла. Кто-то воспользовался содействием Царства демонов, чтобы устранить наших юных последователей, пошатнув тем самым один из важнейших столпов общества. Подстроив всё подобным образом, они не оставили нам выбора. Желает ли кто-нибудь из даосов последовать за нами в ущелье Цзюэди, дабы истребить монстров и спасти участников состязания?

Чтобы ступить на этот кровавый путь, требовалась не только сила, но и изрядная доля мужества.

— Дворец Хуаньхуа считает своим долгом присоединиться к вам, — откликнулся первым старый глава Дворца.

Так вышло, что наибольшее число участников этого собрания Союза бессмертных принадлежало именно к его школе, и по ним пришёлся самый тяжёлый удар. После того, как вызов был брошен, недостатка в желающих помочь не наблюдалось: даже те немногие, кому не достало бы смелости на подобное начинание, теперь словно очнулись, наперебой вызываясь в бой — в конце концов, опасность грозила и их питомцам!

Шэнь Цинцю сделал шаг вперёд, собираясь присоединиться к очереди добровольцев, но Лю Цингэ тут же загородил ему дорогу зачехлённым мечом. Не переменившись в лице, Шэнь Цинцю двумя пальцами отвёл ножны в сторону.

— Что ты хочешь этим сказать?

— «Неисцелимый», — отрубил Лю Цингэ.

— Верно, Цинцю, — добавил Юэ Цинъюань, используя мысленную речь [4]. — Тебе не следует забывать о твоём отравлении. Позволь нам позаботиться об адептах Цинцзин.

Было ещё кое-что, о чём он предпочёл не упоминать: существовала вероятность, что, войдя в ущелье Цзюэди, Шэнь Цинцю тем самым подстегнёт действие яда, утратив контроль над духовными силами, ведь в его случае оказаться в окружении монстров — всё равно что день за днём кричать в полный голос, не получая даже отзвука эха в ответ.

Однако Шэнь Цинцю покачал головой:

— Как может учитель отсиживаться на платформе, когда его ученикам грозит опасность? Разве существует оправдание подобному поступку? Если я не способен защитить собственных учеников, я больше не заслуживаю звания главы пика Цинцзин.

Он, в свою очередь, по понятным причинам не упомянул о том, что ему необходимо отправиться в ущелье, поскольку он является одним из ключевых персонажей назревающей сцены. Если же она не состоится, тогда все усилия по его защите будут пущены псу под хвост единой командой неумолимой Системы.

В голове раздался сигнал:

[За проявление положительной стороны характера отрицательного героя, развившее глубину персонажа, вам начислено 30 баллов!]

«Это всё равно что предлагать мне кусочек сахара или укол морфия перед тем, как заколоть меня ножом», — мысленно закатил глаза Шэнь Цинцю.

Видя, что никакие уговоры не заставят его переменить решение, Юэ Цинъюань нехотя попросил:

— Тогда будь осторожен. Если встретишь монстра, которому не можешь противостоять, немедленно дай знать по персональной связи, чтобы мы могли прийти тебе на помощь.

Сам Шэнь Цинцю был настроен куда оптимистичнее относительно своей способности совладать с опасностями ущелья Цзюэди, ведь, помимо успехов на ниве совершенствования тела и духа и высокого уровня боевой ци, у него имелось ещё более существенное преимущество.

Различные виды монстров, населяющие «Путь гордого бессмертного демона», интересовали его куда сильнее разновидностей сестричек Ло Бинхэ ещё в бытность его читателем.

Он совершенно не держал в памяти, в какой главе той или иной девице взгрустнулось перед тем, как она отправилась любоваться звёздами с муженьком в какое-то очередное сверх меры живописное место, или какие милые особенности отличали очередную героиню в постели — порой он обнаруживал, что напрочь запутался в представительницах этого обширного цветника, но зато безошибочно помнил, какими свойствами и слабостями наделён каждый монстр, встреченный им на страницах этого безразмерного произведения.

Если что и являлось его личной сильной стороной, так это подобные познания.

Тем временем в ущелье Цзюэди Ло Бинхэ силился успокоить сестричек и братьев по оружию, души которых, уйдя в пятки, похоже, решили, что и это недостаточно далеко, причём хозяева спешили последовать их примеру, разбегаясь по тёмному лесу. Это было худшим, что они могли сделать в подобной ситуации, когда отовсюду лезли новые монстры.

Ночной ветер с гор задувал всё сильнее. Со всех сторон доносились едва различимые крики людей и чудовищ. Более чувствительные уже плакали навзрыд, обхватив голову руками. Цинь Ваньюэ побледнела, однако при взгляде на прислонившегося к дереву Ло Бинхэ с Чжэнъяном на коленях, невозмутимого и решительного, в её сердце невольно просочилось сладостное тепло.

Окажись рядом с ней Шэнь Цинцю, он бы возликовал: «Поздравляю, сестричка, ты в него втрескалась! О, долгожданная отрада для сердца старого сплетника!»

В этот самый момент из леса раздался шорох. Взгляд Ло Бинхэ похолодел, наливаясь стальным блеском. Движением кисти он сконцентрировал в ладони боевую ци, готовый её применить.

В подлеске явно кто-то двигался, приближаясь к их компании. Казалось, сердца молодых людей готовы были выскочить наружу, однако никто не закричал — быть может, потому, что они уже перешли за грань обычного испуга.

Внезапно что-то свалилось на землю с громким стуком, и в следующее мгновение упавший предмет выкатился из кустов.

Это была человеческая голова!

Сомкнутые веки, окровавленное лицо, спутанные, будто птичье гнездо, волосы. В оригинальном романе это была по-настоящему пугающая сцена, однако в подобном положении какая-то мёртвая голова куда предпочтительнее монстров-людоедов, так что при виде неё многие адепты вздохнули с облегчением.

— Это… наш сотоварищ по заклинательским искусствам, — дрожащим голосом произнесла Цинь Ваньюэ. — Кто-нибудь знает, из какой он школы?

Остальные приблизились, чтобы опознать голову, и один за другим облегчённо выдыхали:

— Нет, не наш.

— В первый раз его вижу.

Ло Бинхэ тем временем не сводил взгляда с тёмной чащи. Его не оставляла мысль о том, что поблизости должно было находиться тело этого несчастного. Вознамерившись определить его происхождение по одежде, он зажёг огонь боевой ци на ладони и углубился в лес.

Как он и полагал, неподалёку обнаружился окоченевший труп, облачённый в светло-голубые одежды: выходит, вершина Тяньи. Бросив взгляд на кромку одеяния [5], он вздохнул: должно быть, этот начинающий ученик отправился на собрание Союза бессмертных, чтобы поднабраться опыта — откуда ему было знать, чем для него это кончится!

Продолжая осмотр тела, он перевёл взгляд выше — и замер от ужаса. На шее имелась голова! Тогда откуда же взялась та, что на поляне?

Ло Бинхэ резко развернулся, выхватывая из ножен Чжэнъян — окрестности тотчас залил испускаемый лезвием холодный свет — и прокричал:

— Отойдите от этой головы!

Стоило ему возвысить голос, как мирно покоившаяся на земле голова внезапно открыла глаза! Их исполненный злобы взгляд заставил оцепенеть столпившихся вокруг адептов. Из шеи высунулось восемь тонких членистых мохнатых ног, и голова поднялась на них.

Ближайший юный заклинатель не успел отпрянуть, и монстр запрыгнул ему на голову. Заорав не своим голосом, юноша выхватил меч из ножен и принялся размахивать им так, что окружающие попятились. Ло Бинхэ не решался пронзить тварь, боясь задеть сотоварища. Последствия могли стать катастрофическими: монстр уже обхватил голову адепта, пытаясь задушить его, и тот в отчаянии совершал слепые выпады, грозя проломить собственный череп.

Но не успел он толком поднять руку, когда восемь ног внезапно приподнялись, чтобы вонзиться в его виски. Тело адепта тотчас застыло — казалось, даже язык завязался узлом, не в силах произнести ни слова. Ноги монстра проникали всё глубже, заставляя его подёргиваться.

Затем тварь внезапно выдернула ноги, оставив в черепе две зияющие дыры, сквозь которые виднелась опустевшая полость.

От этого ужасающего зрелища даже Ло Бинхэ на миг утратил самообладание. Высосав мозг жертвы, человекоголовый паук [6] принялся бегать по телу, издавая пронзительные звуки наподобие детского плача.

И в этот самый момент его рот пронзила насыщенная духовной силой стрела, обрывая стенания паука.

В наступившей тишине в круг онемевших от шока адептов вступил Шэнь Цинцю, потирая уши, ноющие от истошных криков монстра. Оправив рукава, он подрагивающими руками развернул веер, прикрыв им лицо, и с неудовольствием бросил:

— Подумать только, сколько шума от такой мелкой твари!

Примечания:

[1] Дулун ман — 毒龍蟒 (Dúlóng măng) — в букв. пер. с кит. — ядовитый дракон-питон.

[2] Костяной орёл — 骨鹰 (gŭ yīng) — гу ин.

[3] Сжатие тысячи ли — 千里结界 (qiānlĭ jié jiè) — магическое поле, позволяющее преодолевать большие расстояния.

[4] Мысленная речь — имеется в виду что-то вроде телепатии 傳音之法 (сhuán yīn zhī fă) — в букв. переводе «способ передачи звука».

[5] Бросил взгляд на кромку одеяния — о положении адептов в заклинательских школах можно судить по стилю и цвету одежды и, в частности, по кайме одеяния.

[6] Человекоголовый паук 人頭蜘蛛 (rén tóu zhīzhū) жэнь тоу чжичжу.