Шэнь Цинцю сам не знал, как смог добраться до оружейной лавки. Всё ещё не придя в себя, он кое-как вскарабкался по лестнице и упал на постель. Единственное, о чём он мог думать, ворочаясь всю ночь напролёт — что кровь, которую он проглотил, уже курсирует по его сосудам.

Кровь наследника древнего демонического рода даже вне тела хозяина по-прежнему подчиняется его воле; для того, кто имел глупость её выпить, последствия могут быть сколь угодно прискорбными. На самом деле, смерть была далеко не самым худшим в их числе.

К примеру, Ло Бинхэ в оригинальном романе использовал свою кровь в качестве сильнодействующего яда, кровяных паразитов , инструмента слежки, средства для промывания мозгов и соблазнения — и это далеко не всё.

Истекая холодным потом, Шэнь Цинцю промаялся до самого рассвета, не в силах ни заснуть, ни толком проснуться. Он уже давно не спал, когда его слуха достигли звуки всеобщего ликования. Кое-как поднявшись, он как раз собирался выйти за дверь — поскольку не раздевался, облачаться ему не требовалось — когда та распахнулась сама, и в комнату ворвался ликующий подросток.

— Городские ворота открылись! — выкрикнул Ян Исюань. — Городские ворота открыты!

— Что? — сонно переспросил Шэнь Цинцю.

— Этих красных монстров изловили! — гаркнул Ян Исюань. — Ворота снова открыты! Цзиньлань спасён!

По-видимому, при мысли о цене, которую заплатил за это его отец, на глаза юноши навернулись слёзы. Хоть Шэнь Цинцю мучился от невыносимой головной боли, он всё же попытался его утешить. Про себя он при этом дивился: «Так быстро! Неужто всех переловили за ночь?»

Стоило воротам открыться, как в город устремились выжидавшие в нескольких ли наблюдатели, собираясь на площади, где Му Цинфан раздавал собственноручно приготовленные пилюли. Обезлюдевший прежде Цзиньлань вновь наполнился празднующими людьми. Семеро захваченных живьём сеятелей теперь сидели за барьером, установленным монахами храма Чжаохуа.

На глаза Шэнь Цинцю сразу попался погружённый в раздумья Лю Цингэ. Подойдя к нему, Шэнь Цинцю похлопал его по спине:

— Что произошло этой ночью?

Бросив на него угрюмый взгляд, Лю Цингэ ответил вопросом на вопрос:

— А что произошло с твоим учеником?

— Что он натворил? — быстро переспросил Шэнь Цинцю.

— Прошлой ночью он поймал пятерых, а я — только двоих, — медленно отозвался Лю Цингэ. Быстро взглянув на Шэнь Цинцю, он повторил: — Так что с ним случилось за годы отсутствия?

Для того, чья жизнь сводится к череде поединков, единственный смысл которых заключается в победе, подобный исход был настоящим позором — узнай об этом адепты пика Байчжань, их мировоззрение разлетелось бы вдребезги!

Что ж, похоже, расклад сил между этими двумя на настоящий момент ясен: Ло Бинхэ лидирует со счётом 5:2…

Внезапно шумная толпа адептов притихла и распалась, освобождая место, и вперёд выступили главы школ. Юэ Цинъюань вышагивал бок о бок со старым главой дворца Хуаньхуа, в то время как настоятели храма Чжаохуа и вершины Тяньи следовали за ними.

А рядом со старым главой Дворца шествовал Ло Бинхэ.

В свете раннего утра он казался бодрым и полным сил. Мысленно сравнив его вид с собственным, Шэнь Цинцю поневоле почувствовал себя уязвлённым. Даже Юэ Цинъюань обратил внимание на его состояние: подойдя к Шэнь Цинцю, он окинул его задумчивым взглядом, встревоженно заметив:

— Ты выглядишь просто ужасно. Не стоило тебя отпускать.

— Просто не мог уснуть из-за воплей пациентов Му Цинфана, — выдавил улыбку Шэнь Цинцю.

Уже покончивший с раздачей пилюль Му Цинфан подивился:

— Как же так, шисюн? Как бы они ни шумели, они не могли довести вас до подобного состояния за одну-единственную ночь. Вы точно приняли лекарство, которое я для вас оставил?

— Принял я его, принял! — ворчливо бросил Шэнь Цинцю, мысленно добавив: «И хватит уже спрашивать меня об этом по сто раз на дню!»

В этот момент на дальнем краю площади возникла какая-то суматоха. Обернувшись, Шэнь Цинцю еле удержался от того, чтобы хлопнуть себя ладонью по лицу. Человек средних лет в траурной одежде подвёл большую группу мужчин и женщин к Ло Бинхэ, веля им встать перед ним на колени. По-видимому, это был правитель Цзиньланя собственной персоной.

Мужчина прямо-таки исходил признательностью:

— Эти бессмертные не пожалели собственных бесценных жизней, чтобы спасти наш жалкий городишко! Мы никогда не сможем отплатить вам за подобную милость! Ежеди в будущем господам хоть что-нибудь понадобится, мы не пожалеем даже жизни, дабы исполнить их волю!

Уголки губ Шэнь Цинцю непроизвольно дернулись. Это же самое избитое из сюжетных клише: захватив всех демонов, главный герой лопатой гребёт награды и почести. И как всегда, всё внимание достаётся ему, в то время как те, кто ему помогал, отходят на второй план, представляя собой деталь обстановки. Даже если сам Шэнь Цинцю и впрямь не принёс никакой пользы, был ещё Лю Цингэ, изловивший двух демонов, и Му Цинфан, который только что выдал собственноручно изготовленное лекарство вам, неблагодарные людишки, одержимые стадным инстинктом!

Ответ Ло Бинхэ был ничуть не менее шаблонным — он скромно потупился:

— Господин правитель, прошу, не воздавайте мне чрезмерной хвалы. Цзиньлань пережил это несчастье благодаря совместным усилиям заклинателей всех присутствующих здесь школ, так что несправедливо было бы приписывать все заслуги одному человеку.

Стоит ли говорить, что эта безупречно вежливая речь, ничуть не уронив его достоинства, немало потрафила членам прочих школ. Однако это не остановило правителя города, который продолжал разливаться:

— Прошлой ночью я своими глазами видел, как молодой господин ловил этих низменных созданий. О, это было воистину впечатляющее зрелище! Настоящий юный герой! Наверняка столь выдающегося ученика воспитал великий учитель! Глава Дворца, мне остаётся лишь поздравить вас с тем, что вы подготовили столь сильного преемника!

При словах «наверняка столь выдающегося ученика воспитал великий учитель» улыбка Ло Бинхэ расширилась, а взгляд, словно ища кого-то, пробежался по толпе. На одно мимолётное мгновение он подобно прикосновению стрекозы к воде скользнул по лицу Шэнь Цинцю, но тот поспешно заслонился веером.

Глава дворца Хуаньхуа бросил на Ло Бинхэ восторженный взгляд, исполненный отеческой любви. Всем, кроме Шэнь Цинцю, было невдомёк, что этот взгляд предназначался не только будущему преемнику, но и будущему зятю.

Семь сеятелей, окружённые толпой заклинателей, вели себя неспокойно, то и дело выкрикивая всяческие непристойности и угрозы. Наконец кто-то из людей спросил:

— А с этими тварями нам что делать?

— Шиди Шэнь, у вас есть идеи на этот счёт? — переадресовал вопрос Юэ Цинъюань.

Шэнь Цинцю неуверенно пробормотал:

— Цинцю кое-что читал об этом в старых книгах. Сеятели не переносят высоких температур, так что, полагаю, огонь уничтожит заразу.

Он имел в виду, что, подвергнувшись воздействию высоких температур, демоны станут безвредными, однако кто-то из монахов ошарашенно пробормотал:

— Хоть это звучит разумно, но вы… вы уверены, что нам стоит использовать столь жестокие методы, опускаясь до уровня самих демонов?

Его голос тотчас потонул в гневных воплях выживших горожан.

В дни разгула чумы погибло неисчислимое множество невинных, в мучениях сгнив заживо на глазах собравшихся на площади. Некогда процветающий торговый центр в считанные дни обратился в город-призрак, потому даже столь робкое изъявление сочувствия к виновникам поветрия вызвало яростную реакцию. Группу монахов окружила беснующаяся толпа, выкрикивающая: «сжечь их!» и «всех, кто будет возражать, тоже сжечь!»

Большинство сеятелей скалили зубы в жестокой улыбке, не выказывая и следа слабости. Шэнь Цинцю подумал, что они, пожалуй, почитают себя героями, собравшими рекордный урожай на благо демонической расы. Лишь один маленький сеятель безутешно всхлипывал в углу.

От этого зрелища сердца нескольких людей дрогнули. Закусив губу, Цинь Ваньюэ обратилась к Ло Бинхэ:

— Господин шисюн Ло, этот малыш достоин сострадания.

И она была права — но разве не достойны сострадания те, что, заразившись, гибли в мучениях?

Ло Бинхэ улыбнулся ей, однако ничего не ответил.

С точки зрения Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ явно уделял девушке недостаточно внимания: разве ему не следовало, в соответствии с оригинальным сюжетом, согреть её теплом и участием? Неужто Ло Бинхэ удалось прежде времени усовершенствовать прочие навыки в ущерб науке соблазнения, которую вовсе забросил? Пожалуй, любой ценитель гарема счёл бы, что это полный провал!

Но разве могла девушка противостоять приближённому главы школы, чье спокойное, невозмутимое, прекрасное с любого ракурса лицо казалось выточенным из нефрита? Само собой, Цинь Ваньюэ хватило одной улыбки, чтобы тотчас позабыть обо всём, предавшись благостному созерцанию.

И тут случилось нечто непредвиденное.

Маленький сеятель вскочил на ноги, бросившись к барьеру, и его без того красное лицо исказилось от вопля:

— Бессмертный мастер Шэнь, прошу, не дайте им меня сжечь! Умоляю вас, бессмертный мастер Шэнь, спасите меня!

В это же мгновение что-то щелкнуло в мозгу Шэнь Цинцю.

«…Да кто ты вообще такой? Почему ты так запросто обращаешься ко мне, называя по имени, в то время, как я понятия не имею о твоём?»

Тысячи взглядов со всех концов площади обратились на Шэнь Цинцю.

Сеятель не унимался:

— Мы же сделали всё так, как вы сказали — отчего же вы теперь велите нас сжечь?

Какого!!!..

Что за топорное обвинение? И что за дебильный сюжетный поворот?

Шэнь Цинцю ощутил необоримое желание срочно накатить. Однако слова старого главы Дворца заставили его не только жаждать выпивки с новой силой, но и умереть на месте от своего неуёмного яда.

— Не мог бы бессмертный мастер Шэнь пояснить нам, о чём говорит эта тварь?

Неужто кто-то способен повестись на столь очевидную подставу? Человек из толпы незамедлительно поддержал старика:

— Да уж, объяснитесь!

Вот вам и ответ!

Однако двенадцать пиков всегда сплачивались перед лицом внешней угрозы. Едва прозвучали первые обвинения, как лица заклинателей хребта Цанцюн посуровели, а взгляд Юэ Цинъюаня так вовсе заледенел.

Ци Цинци фыркнула:

— Для любого, кто мыслит головой, очевидно, что эта тварь попросту хочет затащить кого-нибудь с собой в могилу. Это же чистой воды клевета! Все демоны одинаковы — никакого представления о чести и морали. Как можно купиться на столь низкий трюк? Не смешите меня, люди!

Старый глава Дворца мягко возразил:

— Почему же эта тварь выбрала именно бессмертного мастера Шэня? Я бы на вашем месте над этим призадумался.

У Шэнь Цинцю не нашлось слов для описания логики старого заклинателя. Что же, выходит, если на кого-то возводят беспочвенный поклёп, он должен оправдываться, с какой стати выбор пал именно на него, а заслуживает ли клеветник доверия, уже никого и не волнует?

Ло Бинхэ продолжал безмолвно созерцать происходящее. Быть может, Шэнь Цинцю померещилось, что его угольно-чёрные глаза прямо-таки сверкают радостным предвкушением, а в улыбке читается мрачное удовлетворение.

В оригинальном романе Шэнь Цинцю навлёк на себя всеобщую ненависть непростительным деянием — он собственными руками убил своего шиди Лю Цингэ. Однако вот же он — стоит бок о бок с Шэнь Цинцю, и если кто-то посмеет поднять на этого Шэнь Цинцю руку, может, ещё и заступится! Да ведь это обвинение попросту не выдерживало критики!

Или, быть может, расчёт сделан на то, что, хоть единственное пятнышко почти не повредит его репутации, ложные обвинения будут множиться, пока, слившись, сплошь не покроют её грязью? А исходя из того, как переменился Ло Бинхэ… эту возможность не следовало сбрасывать со счетов.

Внезапно вперёд вышел тот самый адепт дворца Хуаньхуа с изрытым оспинами лицом, который прежде насмехался над Шэнь Цинцю в заброшенном здании. Отвесив поклон главе своей школы, он изрёк:

— Великий мастер, этот ученик обнаружил кое-что, относящееся к делу, но не знает, будет ли уместным сказать об этом.

Шэнь Цинцю бесстрастно бросил:

— Не зная, будет ли это уместно, ты уже заговорил об этом — тебе не кажется, что это несколько непоследовательно?

Про себя же он добавил: «Иными словами, не боишься ли ты осрамиться перед всем честным народом?»

Адепт явно не ожидал подобного замечания от одного из старейшин: его лицо сперва залилось краской, затем побледнело, пока на нём тёмными отметинами не проступили оспины. Так и не найдясь с ответом, он лишь наградил Шэнь Цинцю негодующим взглядом.

— Вчера этот ученик и несколько старших адептов видели пятна разносимой сеятелем заразы на руке старейшины Шэня, и всё же сегодня эти отметины исчезли! Наставник Му с хребта Цанцюн, раздавая пилюли, предупреждал, что они были созданы в спешке и подействуют не раньше, чем через сутки. Шисюн Ло принял лекарство, но сыпь на его руках ещё не исчезла — как же старейшина Шэнь умудрился исцелиться прежде него? Этому ученику сей факт показался крайне подозрительным.

Шэнь Цинцю мысленно испустил горестный вздох. Он должен был догадаться, что Ло Бинхэ не стал бы исцелять его ради доброй памяти и благих побуждений.

За него ответил Юэ Цинъюань — в его спокойном и сдержанном тоне угадывались отголоски подавленного гнева:

— Мой шиди уже давно исполняет обязанности главы пика Цинцзин. Как горный лорд он всегда являл собой прекрасный образец для подражания, будучи человеком чести и безупречной моральной чистоты. В пределах нашей школы мы не таим от собратьев никаких секретов и знаем друг о друге всё. Боюсь, что вы слишком легковерны, раз подобная нелепица способна разжечь ваши подозрения.

Хоть Шэнь Цинцю всегда считал себя весьма толстокожим, при этих словах он едва не залился краской стыда. Шисюн, что ты такое городишь? Неужто ты сам в это веришь, или говоришь это, лишь чтобы защитить меня? Если так, то напрасно! Ни былой, ни нынешний Шэнь Цинцю даже близко не подходят к званию «человека чести и безупречной моральной чистоты» — по правде говоря, к ним обоим было применимо разве что первое слово.

— Правда? — отозвался старый глава Дворца. — Мне доводилось слышать о нём кое-что иное.

Сердце Шэнь Цинцю упало.

Похоже, сегодня ему и впрямь предстоит публичная порка.