Перед ним в ужасе скорчилась группа людей… вернее, демонов, но на поверку разница была не так уж велика.

Тот, что спереди, прямо-таки трясся от страха:

— Мы всего-то навсего… позаимствовали пару безделушек из Царства людей, чтобы обменять их…

Поскольку собственных денег у демонов не было, они по большей части пробавлялись бартером. Если что-то радует глаз, то они готовы это обменять — в противном случае и не позарятся. Что же до уровня развития ремёсел у демонов, то достаточно сказать, что даже самая примитивная вышивка считается у них чуть ни не произведением искусства, так что не стоит удивляться, что различные поделки из Царства людей здесь ценятся довольно высоко. Духовные кристаллы, напротив, почитаются тут почти за мусор, который валяется на каждом углу.

А ведь в Царстве людей с их помощью можно было бы неплохо обогатиться!

Шэнь Цинцю со щелчком захлопнул веер.

— На этих нищих, позабытых богами землях на краю мира люди едва сводят концы с концами, и всё же вам не совестно наживаться на их несчастье [1], грабя их напропалую — воистину, я не назвал бы подобный образ действий приемлемым.

Маленький демон явно растерялся.

Насколько он помнил, в тот момент, когда он был пойман, этот… великий заклинатель был занят примерно тем же самым — таскал… ох, простите, одалживал — одежду с верёвки?

Не говоря уже о том, что веер, которым он столь эффектно размахивал, имел то же происхождение.

«Меня вынудили обстоятельства, — тотчас подыскал себе оправдание Шэнь Цинцю. — Не мог же я, в самом деле, разгуливать в сплошь перемазанной грязью одежде, словно какой-нибудь дикарь [2]?»

Это навело его на куда более продуктивную мысль: а ведь если дать этим воришкам от мира демонов средства на приобретение этих безделушек, то, быть может, это заложило бы основу мирного и процветающего общества, поставив демонов в совсем иные отношения с людьми, которые прежде только и помышляли, как бы от них избавиться?

В любом случае, Шэнь Цинцю, как типичный безответственный представитель сонмища подобных ему героев, посчитал, что, коли он собирается взять этих бедолаг под своё крылышко, не помешает сперва разузнать о них побольше.

— Вы едите разлагающуюся плоть? — поинтересовался он с дружелюбной улыбкой.

Демоны растерянно покачали головами. Однако едва Шэнь Цинцю собрался вздохнуть с облегчением, как стоявший впереди маленький демон заявил:

— Отец говорит, что такое могут позволить себе лишь настоящие богачи…

— Довольно, — поспешил прервать его Шэнь Цинцю.

«Ну ладно, в конце концов, это не имеет никакого отношения к экономике, — рассудил он про себя. — Ло Бинхэ ведь сделался важной шишкой, верно? Однако я что-то не припомню, чтобы он лакомился подобными вещами на страницах романа…»

Помедлив, он задал другой вопрос:

— Как тебя зовут?

— Лю Гэцю [3], — отозвался маленький демон.

— Что это за имя такое? — не удержался Шэнь Цинцю.

— Когда я родился, отец поднял меня на руки и сказал, что я вешу, как шесть шаров.

«М-да, что тут скажешь… Каких, спрашивается, шаров? Для пинг-понга или для боулинга? Одним словом, то ещё имечко…»

Прочие поспешили последовать примеру собрата, наперебой принявшись выкрикивать свои имена: похоже, назваться в числе первых для них было делом чести.

И все они именовались исключительно по принципу «что вижу, то пою»!

Такого понятия, как фамилия, у демонов не существует; что до имён, то тут полёт их фантазии ничем не ограничен [4]. Чего стоят имена поднявшихся из нижних социальных слоёв старейшин Тяньчуя и Дуби [5]. У знати, однако, дело обстояло несколько лучше — взять хоть Мобэй-цзюня, Ша Хуалин и Тяньлан-цзюня [6], отца Ло Бинхэ.

Шэнь Цинцю посетила непрошеная мысль, а ведь можно счесть удачным стечением обстоятельств то, что Ло Бинхэ не угодил в Царство демонов сразу после рождения — в Царстве людей, по крайней мере, не называют детей так, словно они заведомо в чём-то провинились перед родителями.

В самом деле, любопытно, какое имя даровали бы ему собратья-демоны?

Личико-С-Обложки [7]?

Ну уж нет, наверняка они придумали бы что-нибудь более впечатляющее, вроде «Раскалывающего Горы, Сокрушающего Небеса [8]». Помнится, какая-то застенчивая девица из оригинального романа именно так описывала его выдающиеся «таланты» в этой самой области. После трёх тысяч ночей в своём необъятном гареме… да что там, тысячелетия спустя его золотой жезл всё так же крепок. На самом деле, ему идеально подошло бы имя «Непревзойдённый огурец», но коли его уже застолбил Шэнь Цинцю, то… как насчёт «Лорд Небесного Столпа [9]»?

Ха-ха-ха, святые помидоры, вот ведь угар… Лорд Небесного Столпа Ло… Ужасающе пошло, но, чёрт побери, и впрямь будоражит!

Поймав себя на том, что смеётся в полный голос, Шэнь Цинцю отвесил себе оплеуху.

«Ты, чёрт побери, совсем с катушек съехал! Подумать только, докатился до пошлых каламбуров с именем главного героя! Смешно тебе, да? Ты хоть соображаешь, над кем смеёшься?»

Маленькие демоны были изрядно озадачены тем, как великий заклинатель перед ними сперва едва не свалился наземь от хохота, а затем наградил себя звонкой пощёчиной по столь же неведомой им причине, но на всякий случай не отваживались даже дышать, не то что выказать своё изумление. Затем на лице Шэнь Цинцю застыла широкая улыбка. Опустив веер на плечо Лю Гэцю, он притянул маленького демона к себе.

— Где ты это взял? — вопросил он, подхватив висящие на поясе демона ножны.

Само собой, он неспроста обратил внимание именно на эту вещь.

Ведь эти ножны по праву принадлежали мечу Шуйсэ, которым, в свою очередь, владела одна из главных героинь этой истории, Лю Минъянь!

Это же залог бессмертной любви между главным героем и героиней, ясно вам? Именно поэтому ещё тогда, на хребте Цанцюн, Шэнь Цинцю уделил особое внимание этому предмету — и потому тотчас узнал его с первого взгляда! И как, спрашивается, этот артефакт угодил в грязные ручонки этого мелкотравчатого демона?

— Я-я-я его не крал, — принялся запинаться Лю Гэцю, — просто подобрал…

«Неплохо для случайной находки, ничего не скажешь!»

— Где ты его нашёл? — потребовал не слишком убежденный этим объяснением Шэнь Цинцю.

— П-п-пару дней назад, — начал Лю Гэцю, — эту дорогу наводнили важные персоны, веля своим подручным расчистить путь. Нам стало любопытно, так что мы спрятались у обочины и подобрали это, когда они ушли.

«Важные персоны»?

По всей видимости, речь шла о знати Царства демонов.

Обычно их нечасто встретишь на таких окраинах, как Граница — подобные пустынные места им не больно-то по нраву — оттого их появление и привлекло к себе подобное внимание. Что же за важные особы могли прошествовать тут процессией, оставив на дороге ножны меча Лю Минъянь, с которыми она никогда не расстаётся?

Разумеется, кое-кто из таких персон тотчас пришёл Шэнь Цинцю на ум.

— Одной из этих важных персон часом не был… недурной собой юнец? — Поразмыслив, мужчина поправился: — Вообще-то, он не то чтобы просто недурён собой. Можно сказать, он довольно привлекателен. Весьма. Белая кожа, правильные черты лица, высокий, не очень-то улыбчивый, а когда всё-таки улыбается, то от этого всем малость не по себе?

Лю Гэцю покачал головой, отчего-то краснея.

Что же его так смутило? Шэнь Цинцю возобновил допрос, но больше не сумел вытянуть из демонёнка ни слова. Вновь всё обдумав, он пришёл к выводу, что, быть может, это был вовсе не Ло Бинхэ.

В конце концов, главный герой обладал супероружием, которое, попирая любые законы физики, разрезает саму ткань мироздания, открывая проходы между двумя мирами по произволу владельца — так зачем ему тащиться в эти забытые богами земли по дорогам нищих контрабандистов?

Однако это лишь порождало новые вопросы: могло ли то, что вещи Лю Минъянь оказались в распоряжении какого-то клана демонов, свидетельствовать о том, что она сама, оплошав, попала к ним в плен?

Шэнь Цинцю напряг память, силясь припомнить эпизод оригинального романа, где главная героиня оказалась бы в подобной ситуации. Хотел бы он знать, что за злополучный бандит имел несчастье покуситься на жену Ло Бинхэ…

Хоть брат и сестра Лю почти не покидали своих пиков, в оригинальном романе упоминалось, что между ними всегда были хорошие отношения. Поскольку они оба были не слишком-то большими поборниками семейных нежностей, редкие встречи не были помехой их дружбе. К тому же, даже не будь девушка младшей сестрёнкой Лю Цингэ и любимой ученицей Ци Цинци, Шэнь Цинцю всё равно не смог бы пройти мимо, не выяснив, что сталось с одним из адептов хребта Цанцюн.

Помимо всего прочего, он не мог не воспользоваться тем, что наконец-то избавился от тирании Системы (хотя бы на время), так что теперь можно не страшиться её противоречивых директив и внезапной потери баллов; почему бы и не глянуть, что там стряслось?

— Так где здесь проход между мирами? — наконец поинтересовался он.

***

В полночь Шэнь Цинцю затаился в кроне дерева, тщательно скрыв все следы своего пребывания, и принялся наблюдать за дорогой.

Он понятия не имел, сколько времени прошло до того момента, когда воздух разрядился настолько, что это стало заметно невооруженным глазом.

Глаза Шэнь Цинцю загорелись в предвкушении, и он затаил дыхание, прислушиваясь — из разрыва выскочил один-единственный облаченный в чёрное юноша.

Хоть между ними оставалось приличное расстояние, исключительное зрение Шэнь Цинцю позволило ему рассмотреть незнакомца как следует: лет семнадцати, в резких чертах красивого лица читается напряжение — Шэнь Цинцю явно где-то его видел, но не мог вспомнить, где именно.

Внезапно тишину ночи прорезал звонкий женский голос — прохладный и мелодичный, он отдавался эхом в глубине леса:

— Как я и предполагала, адепты пика Байчжань и впрямь превосходят все ожидания — подумать только, даже будучи связанным сотнями вервий бессмертных, ты умудрился одолеть множество моих подчинённых и столь упорствовал в попытках совершить побег, ни на мгновение не поддавшись слабости!

При звуках этого голоса Шэнь Цинцю посетило озарение.

Прекрасная, благородная, окружённая многочисленной свитой, при одном упоминании о которой краснеют даже демоны — да это же Ша Хуалин!

Пардон, ещё одна главная героиня. Как говорится, давненько она не давала о себе знать — а ведь её не стоило сбрасывать со счетов!

Если Лю Минъянь и впрямь угодила в её когти, то дальнейшее уже не выглядело столь радужным. При одной мысли об этом Шэнь Цинцю побледнел.

Неудивительно, что в движениях бегущего ощущалась некая скованность — прежде Шэнь Цинцю всматривался лишь в его лицо, теперь же, опустив взгляд, заметил множество серебристых нитей, обвивших его тело. Судя по его одеждам, это и впрямь был адепт Байчжань, но Шэнь Цинцю не припоминал там столь юного ученика.

Видя, что ему не убежать от преследовательницы, юноша внезапно остановился — выражение его лица прямо-таки излучало решимость.

— Хочешь сразиться со мной — так дерись!

Ша Хуалин тотчас материализовалась под деревом алым пятном, заметным даже в ночной тьме, и приблизилась к юноше, завлекательно покачивая бёдрами. Разразившись низким грудным смехом, она изрекла:

— Я же потратила столько сил, чтобы заполучить тебя — как же я могу с тобой биться? Почему бы тебе не проявить любезность, пойдя со мной по доброй воле?

Однако взрывной темперамент юноши явно противился подобной капитуляции, так что он просто плюнул ей под ноги вместо ответа.

— Не желаешь? — бросила Ша Хуалин. — Хоть я не могу вредить твоей душе, отчего бы мне не отрубить тебе руку или ногу — это никак не повлияет на твою полезность.

С этими словами она попыталась схватить юношу, но вместо этого ощутила необъяснимую вибрацию в кончиках пальцев. Решив, что адепт попросту увернулся, она отдёрнула руку, но, когда поднесла её к лицу, то обнаружила, что все пять длинных пурпурных ногтей срезаны до основания.

Хоть её тело при этом не пострадало, волосы демоницы встали дыбом.

— Кто здесь? — выкрикнула она.

Если этот кто-то сумел с такой лёгкостью лишить её ногтей, то он с подобной же непринуждённостью мог бы походя перерезать ей горло!

Тем временем довольный своей выходкой Шэнь Цинцю вернулся на наблюдательный пост.

На самом деле он хотел лишь припугнуть Ша Хуалин — да и вообще, она же должна понимать, что, разгуливая с ногтями подобной длины, создаёт всем массу трудностей! Всякий раз, когда она оказывалась рядом, Шэнь Цинцю всё время подсознательно боялся нечаянно задеть один из них — право, сломав его, он бы почувствовал себя просто ужасно. А уж как от них настрадается спина Ло Бинхэ… Пусть этого извращенца Сян Тянь Да Фэйцзи заводят такие штуки, и пусть Ло Бинхэ обладает поистине нечеловеческой способностью к регенерации — это ж ведь не значит, что так и надо, верно?

Однако вместо того, чтобы расхолодить Ша Хуалин, это происшествие, похоже, лишь подстегнуло её агрессию: один взмах кулака — и вокруг пострадавших ногтей закрутился шар зловещей демонической энергии, который она незамедлительно швырнула в юношу. Демоница не только не замерла от страха, а ещё пуще распалилась — вот это, я понимаю, героиня!

Не в силах оставаться в стороне, Шэнь Цинцю спрыгнул на дорогу, словно по волшебству материализовавшись между двумя соперниками. Собрав духовную энергию в ладони, он сделал выпад в сторону Ша Хуалин.

Он знал, что его новое тело прямо-таки распирает от духовной энергии, но не ведал, до какой степени: их ладони ещё не соприкоснулись, когда Ша Хуалин внезапно отлетела, словно отторгнутая одноимённым полюсом магнита, а одежды, которые и без того так себе прикрывали её наготу, слетели окончательно…

Хоть это и можно было счесть приятным бонусом, Шэнь Цинцю с самого начала взял за главное правило выживания в этом мире: «Ни в коем случае не пялиться на мало-мальски симпатичную особу женского пола», так что мысленно зацензурил её, безусловно, стоящее внимания, тело. Ша Хуалин, в свою очередь, не стала терять времени даром: соразмерив силы соперника со своими, она быстренько откатилась в сторону разреженного пятна, чтобы тотчас раствориться в воздухе.

Перебросив веер из руки в руку, Шэнь Цинцю вдохнул в него поток духовной энергии, преобразившей его в лезвие. Единое движение — и вервие бессмертных распалось на тысячи кусков. Юноша, к которому тотчас вернулась величественная осанка, сложил руки перед собой, отвесив поклон:

— Множество благодарностей старейшине за спасение!

Приняв столь же торжественный вид, Шэнь Цинцю первым делом поинтересовался:

— Ты действительно адепт пика Байчжань?

— Совершенно верно.

— И кто у вас за главного?

— Мой учитель — глава пика Байчжань, Лю Цингэ.

Шэнь Цинцю застыл в немом удивлении.

У Лю Цингэ никогда не было учеников. Да и вообще, большая часть обитателей Байчжань представляла собой его ровесников, поскольку он никогда не проявлял интереса к воспитанию подрастающего поколения. Хоть и считалось, что на пике Байчжань также производится обучение, на самом деле, они просто отбирали людей и…

— Как твоё имя? — подозрительно переспросил Шэнь Цинцю.

— Ян Исюань, — недрогнувшим голосом отозвался юноша.

«Я ж помню, что где-то его видел!» — возликовал про себя Шэнь Цинцю.

Смерив Ян Исюаня оценивающим взглядом, он признал, что за прошедшие пять лет этот ребёнок изрядно возмужал.

— Старейшина? — осторожно переспросил Ян Исюань, дивясь внезапному интересу незнакомца.

— Твой учитель — как он вообще в последнее время? — не преминул спросить Шэнь Цинцю.

Должно быть, поражение от Ло Бинхэ в городе Хуаюэ стало для Лю Цингэ жестоким ударом, так что Шэнь Цинцю почитал своим долгом справиться о самочувствии своего шиди.

— Проигрывает все битвы подряд, — честно признался его ученик.

Шэнь Цинцю не знал, что и сказать на это.

Надо же было ему дожить до того дня, когда подобные слова в отношении главы пика Байчжань уже не звучали как полная бессмыслица! Это подкосило бы кого угодно, что уж говорить о Лю Цингэ…

— А с кем он сражается? — наконец спросил Шэнь Цинцю. — С Ло Бинхэ?

— С кем же ещё, как не с этим мелким ублюдком [10]? — буркнул Ян Исюань.

При этих словах губы Шэнь Цинцю непроизвольно дёрнулись — сам Ян Исюань был ребёнком в сравнении с Ло Бинхэ, так ему ли называть того «мелким»? Хотел бы он знать, от кого этот юнец нахватался такого…

Впрочем, похоже, с недавних пор весь хребет Цанцюн взял за моду именовать Ло Бинхэ исключительно «мелким мерзавцем», «гнусным демоном» и «белоглазым волком [11]» вместо положенного титула. На этом фоне «эта тварь [12]» звучало почитай что лестно.

— И как же ты угодил в лапы этой ведьмы? — возобновил расспросы Шэнь Цинцю. — Кое-что в её словах показалось мне странным — к примеру: «как же я могу с тобой биться».

Ян Исюань тотчас залился краской.

— Это всё её коварство… Сперва она прикинулась девой в беде, а потом, когда я начал что-то подозревать, она внезапно сняла… сняла… В противном случае ей бы ни за что не удалось застать меня врасплох!

Шэнь Цинцю мигом всё понял.

— Ты только посмотри на себя, — принялся он отчитывать юношу. — Разве по тебе скажешь, что ты с пика Байчжань? Даже если тебе не доводилось иметь дела с женщинами [13], это не значит, что ты должен шарахаться от них в ужасе. Ну подумаешь, сняла пару тряпок — что с того? Твой учитель некогда сражался с целой пещерой обнажённых демониц! — Хотя, справедливости ради, в тот момент сам Шэнь Цинцю заподозрил, что Лю Цингэ то ли импотент, то ли его склонности далеки от общепринятых…

— С целой пещерой? — протянул Ян Исюань, обмирая от восхищения. — Воистину, это мой учитель! — Однако, вместо того, чтобы предаваться восторгам и дальше, он тотчас поймал собеседника на слове: — Старейшина знаком с моим наставником? В противном случае, откуда бы вам это знать?

— Ах, дела давно минувших дней, — вздохнул Шэнь Цинцю и поспешил сменить тему разговора на более животрепещущую.

По всему выходило, что Ша Хуалин заполучила не только Ян Исюаня, но и Лю Минъянь, хватая учеников школы Цанцюн средь бела дня — и этому могла быть лишь одна причина.

С Ло Бинхэ что-то не в порядке.

Система развития бывшего подопечного Шэнь Цинцю всегда была на редкость хаотичной, если не сказать антинаучной. В теле любого другого человека духовная и демоническая энергии взаимно отторгались и уничтожали друг друга, в Ло Бинхэ же сосуществовали в полной гармонии.

Однако вмешательство Синьмо должно было подстегнуть демоническую энергию, тем самым нарушая баланс.

Примечания:

[1] Наживаться на их несчастье — в оригинале чэнъюй 趁火打劫 (chènhuǒdǎjié) — в букв. пер. «пользуясь пожаром, заняться грабежом», образно в значении «извлекать выгоду из чужих затруднений».

[2] Дикарь 野人 (yěrén) ежэнь — также варвар, простолюдин, снежный человек.

[3] Лю Гэцю 六个球 (Liù Gèqiú) — в пер. с кит. букв. «шесть мячей/шаров/луковиц».

[4] Полёт фантазии ничем не ограничен — в оригинале используется идиома 天马行空 (tiān mǎ xíng kōng) — в букв. пер. с кит. «небесный скакун мчится по воздуху», в образном значении — «сильный и свободный» (о стиле литературы или каллиграфии), «невозможно доискаться сути», «полёт мысли, неуемная фантазия».

[5] На всякий случай напоминаем: Тяньчуй 天錘 — «небесный молот», Дуби 独臂 — «однорукий».

[6] Тяньлан-цзюнь 天琅君 (Tiānláng-jūn) — в пер. с кит. Тяньлан — «небесный белый (драгоценный) нефрит», «-цзюнь» — высший титул.

[7] Личико с обложки 封面脸 (Fēngmiàn Liǎn) — Фэнмянь Лянь — в букв. пер. с кит. Фэнмянь — «обложка», Лянь — «лицо».

[8] Раскалывающий Горы, Сокрушающий Небеса — в оригинале чэнъюй 石破天惊 (shípò tiānjīng) Шипо Тяньцзин — в букв. пер. с кит. «камни раскалываются, небеса содрогаются», в образном значении «потрясающий», «изумительный, трогательный».

[9] Лорд Небесного Столпа 天柱 (Tiānzhù) — Тяньчжу, в букв. пер. с кит. тянь — «небо», чжу — «колонна», вместе — «небесный столп», «опора небосвода», образно в значении «заметная, выдающаяся личность»; также название сорта чая «Опора небес».

[10] Мелкий ублюдок 小畜生 (xiǎochùshēng) сяочушэн — грубиян, в букв. пер. с кит. «мелкая скотина».

[11] Белоглазый волк — в оригинале 白眼狼 (bái yǎn lánɡ) — в букв. пер. с кит. «выкатить глаза по-волчьи», метафора для неблагодарного, злобного и коварного человека.

[12] Эта тварь — в оригинале 这厮 (zhèsī) — также «этот субъект».

[13] Не доводилось иметь дела с женщинами — в оригинале чэнъюй 不近女色 (bùjìn nǚsè) — буддийское понятие «не иметь близости с женщиной, не увлекаться женской красотой».