Да, это верное решение! В конце концов, наставник вовсе не обязан помогать своему ученику сбросить напряжение [1] – даже если сам невольно вызвал его, прижимаясь к его телу!

Дернув Ло Бинхэ наверх, Шэнь Цинцю усадил его рядом с собой и, положив ладонь на его грудь, послал ему несколько волн духовной энергии – пусть и немного, но это было все, что он мог ему дать [2]. А все остальное он должен игнорировать! Ясно вам – игнорировать!

Занятый этими мыслями Шэнь Цинцю тащил Ло Бинхэ по указанному Мэнмо направлению к Восточному крылу. По мере следования на стенах и покрытых мхом надгробиях выступили капли влаги, пол под ногами сделался скользким, так что Шэнь Цинцю пришлось сбавить шаг, чтобы ненароком не оступиться.

Меж мхом, которым заросли могилы, начали попадаться дикие цветы, а по обочинам заросшей сорняками тропы – деревья; теперь приходилось соблюдать осторожность еще и из-за змеящихся на пути корней. Мимо то и дело пролетали насекомые, из зарослей послышались голоса птиц. Внезапно над их головами вознесся инкрустированный мерцающими белыми кристаллами потолок, напоминающий звездный полог.

И все же, несмотря на полную иллюзию того, что они очутились посреди леса, они всего лишь попали в один из обширных склепов Священного мавзолея.

Каждый из множества склепов Мавзолея был создан одним из великих владык прошлого согласно собственному вкусу, оттого их оформление подчас было весьма своеобразным и вычурным – как правило, их жильцы въезжали сюда со своей собственной обстановкой: представители боевых искусств [3] предпочитали замысловатые механизмы, укротители монстров – жутких зверей-стражей, травники же разводили ядовитые цветы и травы.

И, похоже, именно к последнему типу принадлежал владелец этого склепа. Хоть деревья и травы выглядели совершенно невинно, Шэнь Цинцю и не думал до них дотрагиваться. Сняв верхнее облачение, он натянул его на голову, прикрыв и Ло Бинхэ. Вновь обхватив ученика за талию, он сделал осторожный шаг вперед.

Трава и листья зловеще зашелестели.

Внезапно тьму прорезала вспышка холодного белого света.

Шэнь Цинцю щелкнул пальцами левой руки, и рукоять Сюя сама выпрыгнула ей навстречу, отбив неожиданную атаку, однако вместо того, чтобы отступить, неведомый меч продолжал налегать на Сюя, так что у заклинателя едва хватало сил его удерживать.

За первой вспышкой тотчас последовала вторая – острие устремилось к горлу Ло Бинхэ. На сей раз Шэнь Цинцю не мог использовать Сюя – тот был втянут в противостояние с другим мечом – равно как и оттолкнуть ученика с линии удара: стоит тому упасть на полог смертельно опасных цветов и трав, как с ним будет покончено!

Взметнув правую руку, Шэнь Цинцю поймал лезвие.

Хоть оно тотчас впилось ему в ладонь, заклинатель не разжимал пальцы, не давая клинку продвинуться ни на полцуня [4]. Кровь не то что закапала – хлынула потоком, тотчас окрасив одежды Шэнь Цинцю и землю под его ногами.

Теперь-то он наконец смог прочувствовать на собственной шкуре, какую боль испытал Ло Бинхэ, хватаясь за его меч.

Глаза Шэнь Цинцю тотчас покраснели, и он досадливо мотнул головой, сузив глаза.

Вот уж не думал, что те «прихвостни», о которых обмолвился Тяньлан-цзюнь, окажутся этими двумя.

Из отбрасываемых старыми скрюченными деревьями теней вышли двое.

Вернее, один – второго выкатили на конструкции наподобие инвалидного кресла.

Той, что его везла, была красивая женщина с тонкой талией и роскошной грудью. Хоть сидящий был с головы до ног укутан в одеяло из грубого войлока так, что на виду оставалась лишь голова, Шэнь Цинцю хватило и этого, чтобы тотчас его узнать.

Зажатый в пальцах заклинателя меч вновь дернулся, силясь вырваться, но Шэнь Цинцю не ослабил захвата, хоть лезвие раскроило его ладонь до середины.

Несмотря на чудовищную боль, ему удалось не только сохранить бесстрастное выражение лица, но и изобразить фальшивую улыбку:

– Госпожа Цю, старый глава Дворца, надеюсь, у вас все благополучно [5].

В ответ на его любезное обращение глаза Цю Хайтан прямо-таки полыхнули первозданной ненавистью. Устремив на него столь же пышущий яростью взгляд, старый глава Дворца бросил:

– Взгляните на меня, горный лорд Шэнь – разве по мне похоже, что я благополучен?

«Я всего-навсего встретил вас вежливым приветствием – не стоило воспринимать мои слова так буквально», – бросил про себя Шэнь Цинцю с сухим смешком.

Однако, обдумав ситуацию, он и сам понял, насколько неуместно прозвучали его слова. Старый глава Дворца долгие годы был одной из наиболее выдающихся фигур в рядах заклинателей – во время их кратких встреч на собрании Союза бессмертных и после усмирения чумы Цзиньланя Шэнь Цинцю невольно восхищался его безупречной манерой держаться. Теперь же прежде белоснежная борода сделалась засаленной и спутанной, лицо иссохло, словно сброшенная шкурка насекомого, а морщины числом едва ли не сравнялись с ветвями старого дерева за его спиной.

– Должно быть, вы диву даетесь, как я докатился до подобного состояния, – мрачно заключил старый глава Дворца, верно истолковав выражение лица Шэнь Цинцю.

«И что же, вы отпустите нас, если я скажу, что вы очень даже неплохо сохранились?» – с усмешкой подумал Шэнь Цинцю, вслух же он ответил:

– Мне доводилось слышать, что старый глава Дворца удалился от дел, чтобы вернуться в родные места простым отшельником или же странствовать по свету подобно мудрецам прошлого.

– Стать отшельником или странствовать? – ухмыльнулся старик. – И вы этому поверили? Хотел бы я знать, хоть кто-то из адептов дворца Хуаньхуа – да вообще хоть кто-нибудь поверил в эти жалкие выдумки? Хотите знать правду – спросите своего славного ученика.

Шэнь Цинцю понятия не имел, что здесь творится, уяснив лишь, что эти двое жаждут поквитаться с Ло Бинхэ. Не моргнув глазом, он задвинул ученика за спину, заслонив его собой.

– Шэнь Цзю, – прошипела Цю Хайтан, – я ведь говорила, что узнáю тебя, даже если ты обратишься в пепел. Я всегда знала, что тот акт самоуничтожения, что ты учинил в городе Хуаюэ – лишь уловка для отвода глаз. Совершить самоубийство в расплату за грехи? Ну уж нет, только не ты. И вот я снова повстречала тебя в пещере той демоницы – ты и вправду до сих пор топчешь эту землю!

«Неразумная ты женщина, так и не поняла, что я тогда был в другом теле! Смысл был его менять…» – горестно вздохнул про себя Шэнь Цинцю.

Надо же было такому случиться, чтобы в тот самый день, когда он спасал узников Ша Хуалин в пещере Чиюнь, именно Цю Хайтан опознала его по единому мимолетному взгляду, и это всколыхнуло подозрения в ее без того зацикленной на отмщении душе. Но и на этом злосчастные совпадения не кончились, ибо в то самое время, когда, возвратившись на хребет Цанцюн, Шэнь Цинцю был пленен Ло Бинхэ, Цю Хайтан вновь пересекла границы Царства демонов. Поскольку внимание Ло Бинхэ было всецело поглощено загоном сотен хэй юэ ман си к стенам Священного мавзолея, разумеется, он не обратил внимания, что кто-то проскользнул вслед за ним.

Из всего этого можно было сделать один глубокомысленный вывод: не стоит недооценивать одержимую местью женщину. И все же, при всей непредвиденности этой встречи, она не стала для Шэнь Цинцю таким сюрпризом, как то, что Цю Хайтан объединилась со старым главой Дворца – и когда они только успели столковаться?

Едва подумав об этом, Шэнь Цинцю выпалил:

– Дозволено ли мне будет спросить, было ли внезапное появление госпожи Цю в Цзиньлане как-то связано со старым главой Дворца?

Поскольку Чжучжи-лан наотрез отрицал свою причастность к этому инциденту, оставалось не так уж много возможностей – да и как иначе Цю Хайтан, не обладающая сколь-либо значительным положением в среде заклинателей, осмелилась бы поднять голос против одного из наиболее влиятельных лордов первой по значению школы?

В ответ на это старый глава Дворца лишь холодно улыбнулся, не соглашаясь, но и не отрицая это предположение.

В воздух взметнулось с полсотни невесомых «зонтиков» одуванчика.

– Не могу взять в толк, разве я когда-нибудь хоть чем-то оскорбил главу Дворца? – вырвалось у Шэнь Цинцю.

– Раз уж речь зашла об этом, – отозвался старый глава Дворца, – то не вижу смысла скрывать этого от вас. – Его голос звучал сдавленно, словно что-то застряло в горле. – Когда Ло Бинхэ появился в моем дворце Хуаньхуа, я принял его с распростертыми объятиями, оказав ему всяческую поддержку. И все же он не только отказался признать меня своим наставником, но и слышать не желал о том, чтобы жениться на моей дочери. Я весьма быстро понял, что причиной тому кое-кто другой, безраздельно царящий в его сердце. Само собой, мне захотелось узнать, что за замечательная личность этот горный лорд Шэнь. Мог ли я предвидеть, что за жуткая правда предстанет моим глазам? Теперь-то я знаю о вас все: кто был вашим учителем, что вы сотворили ради этого и каким путем попали на хребет Цанцюн – эта история воистину достойна внимания. Даже не вылези тот сеятель, этих обвинений с лихвой хватило бы, чтобы запереть вас в Водной тюрьме.

При этих словах Шэнь Цинцю наконец начал понимать, что враждебность, которую он встретил в юных адептах Хуаньхуа, инициировалась отнюдь не жаждой мести Ло Бинхэ, а целенаправленными подстрекательствами старого главы Дворца. При этом заклинатель не удержался от того, чтобы бросить взгляд на безмятежное лицо ученика. Если бы только этот ребенок не был таким твердолобым, признавая в своей жизни лишь одного учителя, скольких бед можно было бы избежать – и все же Шэнь Цинцю не мог найти в себе сил поставить ему это в вину.

– Похоже, вы и впрямь привязались к нему всей душой, – со вздохом признал он. – И все же, да простит глава Дворца мне это замечание, этому несколько противоречит попытка располосовать его двумя мечами кряду.

– То было тогда, с тех пор немало воды утекло. Горный лорд Шэнь, просто уйдите с дороги. Мне нет дела до того, куда вы направитесь, я жажду лишь поквитаться с этой тварью.

– И что же, – недоверчиво переспросил Шэнь Цинцю, – если я подчинюсь, глава Дворца убьет его и вот так просто отпустит меня?

– Он-то, может, и отпустит, – ухмыльнулась Цю Хайтан, – но не забывай, здесь еще есть я!

Сказать по правде, учитывая, что ее боевые навыки оставляли желать лучшего, ее можно было запросто списать со счетов, но, похоже, ситуация и без нее с каждым мгновением все сильнее выходила из-под контроля.

– Этот неблагодарный [6] сопляк, – вновь вступил старый глава Дворца, – довел меня до подобного состояния – и я не успокоюсь, пока не сживу его со света.

– Будь он в самом деле настолько чужд благодарности, – парировал Шэнь Цинцю, – то он попросту не оставил бы вас с вашей дочерью в живых. Как говорится, траву следует вырывать с корнем [7] – полагаю, главе Дворца об этом известно поболее моего.

Прежде он и помыслить не мог, что в один прекрасный день вынужден будет встать на защиту Ло Бинхэ. При этих словах глава Дворца невесело усмехнулся. Сдернув с его ног одеяло, Цю Хайтан явила глазам Шэнь Цинцю зрелище, от которого у того перехватило дыхание.

Тело под одеялом имело практически прямоугольную форму: все четыре конечности попросту отсутствовали.

Обращенный в человека-палку старейшина мог считаться человеком лишь весьма условно – его состояние было плачевнее, чем у призрака. Нечесаный и заросший грязью, теперь он был способен двигать разве что головой. Мог ли Шэнь Цинцю представить себе, что участь его «предшественника» в итоге постигнет старого главу Дворца?

Действительно, подобных масштабов обиду не так-то просто унять парой расхожих цитат о сострадании и прощении, позаимствованных из «Куриного бульона для души»!

– Все это – работа вашего славного ученичка. Ну что, насмотрелись? По мне, так он воспринял ваше указание насчет корней чересчур буквально.

Шэнь Цинцю вынужден был промолчать – что тут скажешь?

Итак, в его заводь заплыли две рыбешки: одна точит зубы на Ло Бинхэ, другая – на него самого. У Цю Хайтан силенок не хватит убить его, зато старый глава Дворца, пусть и искалеченный, гораздо мощнее нее: исхудавший верблюд все же выше лошади [8] – как-никак, он был главой одной из величайших заклинательских школ континента. Быть может, конечностей у него и нет, но меридианы-то на месте. Как говорится, мужчина и женщина работают в паре ко взаимному удовольствию – а тут еще и дополняют слабости друг друга, словно слепой, несущий на себе хромого.

Вновь схватившись за лезвие голыми руками, Шэнь Цинцю переломил его и швырнул обломки в траву, уставив решительный взгляд на противников.

Что ж, он тоже может играть по-крупному.

В схватке с Тяньлан-цзюнем, которого попросту не было в изначальном сюжете, бонусы Ло Бинхэ не работали, однако старый глава Дворца, который играл немалую роль в романе, обязан был подчиняться законам жанра, согласно которым никто не может нанести серьезный вред бесценному телу главного героя – на этот эффект и рассчитывал Шэнь Цинцю. Если сейчас он попросту отойдет с сторону, как того и требовал старик, на седины главы Дворца обрушится возмездие, подобное тому, что схлопотал Кожедел в городе Шуанху за подобное покушение.

– Спрашиваю вас в последний раз, – медленно произнес старый заклинатель, – вы уйдете с дороги?

Шэнь Цинцю опустил руку, убедившись, что кровь уже не так хлещет из рассеченной ладони, стекая по капле. Ему требовалось как следует обдумать свои слова, прежде чем будет слишком поздно.

– Как уже не раз упоминал глава Дворца, – холодно произнес он, глядя старику в глаза, – он – мой славный ученик; как же я могу отступиться от него?

Тут он ничего не мог поделать – все и впрямь слишком сильно переменилось. Он больше не мог глядеть со стороны, как другие наскакивают на Ло Бинхэ, хладнокровно прикидывая их шансы.

Поставив на кон жизнь своего ученика сейчас, он стал бы ничем не лучше оригинального злодея!

Зрачки старого главы Дворца внезапно сузились, словно стремясь укрыться от выпученных белков, и он издал сотрясающий стены рев.

Лишившись всех конечностей, ему оставалось лишь вложить все духовные силы в этот сокрушительный рык. Шэнь Цинцю воочию ощутил, как на него обрушивается целый шквал невидимых лезвий духовной энергии, и напор ничуть не ослабевал. Трава стелилась по земле, словно от настоящего ветра, воздух наполнился мельтешением сорванных листьев. Схватившись за ножны раненой правой рукой, Шэнь Цинцю отбил несколько ударов. От невыносимой боли его прошибла дрожь, но он не решался поменять руку из боязни уронить Ло Бинхэ.

Похоже, увечье никак не отразилось на уровне духовной энергии старого главы Дворца – неудивительно, что Цю Хайтан предпочла держаться его. Стоило Шэнь Цинцю подумать об этом, как старик издал особенно протяжный вопль, и раздался еле уловимый треск – это лопнули ножны Сюя. За этой атакой тотчас последовала новая, и, не в силах удержаться на ногах, Шэнь Цинцю опрокинулся на спину. Падая, он повернулся так, чтобы, используя собственное тело как щит, не дать Ло Бинхэ коснуться земли – в результате ученик вновь рухнул на него всем своим весом, отчего перед глазами заплясали хороводы звезд.

Рев старого главы Дворца наконец прервался, и Цю Хайтан подкатила его к Шэнь Цинцю. Некоторое время старик молча созерцал вцепившегося в Ло Бинхэ заклинателя.

– Даже падая, вы продолжаете его защищать.

– Это все игра на публику, – скрипнула зубами Цю Хайтан. – Этот человек фальшив до мозга костей. Я лишь хотела бы знать, на кого на сей раз рассчитано это представление?

– Почему вы не использовали духовную силу, чтобы дать отпор? – спросил старый глава Дворца, продолжая сверлить его испытующим взглядом.

– Да потому что она на исходе [9], – огрызнулся Шэнь Цинцю.

К ним подплыли тонкие белые волокна, сродни пуху одуванчика, и Шэнь Цинцю сдул их, не давая приземлиться на бескровную щеку Ло Бинхэ. Видимо, решив, что с учителем покончено, старый глава Дворца перестал обращать на него внимание, уставив негодующий взор на мирно почивающего ученика.

Ярость, искажавшая его лицо во время боя, бесследно исчезла, уступив место пристальному взгляду такой интенсивности, что от него становилось не по себе.

При виде этого Шэнь Цинцю озадаченно нахмурился: во всем этом было что-то крайне странное.

Насмотревшись вдоволь, старый глава Дворца испустил горестный вздох:

– Смежив веки, ты напоминаешь ее сильнее всего. Особенно когда лежишь вот так, холодный и бездыханный.

Казалось, его ненасытный взгляд прямо-таки присосался к лицу Ло Бинхэ – будь у него руки, он наверняка не удержался бы от того, чтобы до него дотронуться. От всего этого Шэнь Цинцю ощутил тошноту; он бессознательно обхватил голову ученика, теснее прижимая его к себе.

Теперь со стороны казалось, что Ло Бинхэ мирно дремлет, пристроившись на груди учителя.

– Придите в себя, это вам не Су Сиянь, – холодно бросил Шэнь Цинцю.

Казалось, его голос и впрямь вывел старого главу Дворца из транса, породив новую вспышку гнева.

– Как ты посмел ослушаться, преступив все небесные и земные законы? – гневно выкрикнул он. – Разве я дурно с тобой обращался? Разве не тебе я прочил собственное место главы дворца Хуаньхуа? Я ведь знаю, что ты всегда мечтал об этом! Дитя мое [10], нет в этом мире того, что я не преподнес бы тебе, если бы только ты остался верен мне! Но сперва она, потом ты – неблагодарные отродья, вы, оба!

Старик все не унимался, с Ло Бинхэ и его злополучной матушки перейдя на Шэнь Цинцю и Тяньлан-цзюня, и закончив новой обличающей всеобщую неблагодарность тирадой. Внезапно он повернул голову, и искаженное злобой лицо смягчилось.

– Сиянь, поди-ка сюда, – заговорщически прошептал он. – У учителя есть кое-что для тебя, ну же, выпей!..

С этими словами он вновь впал в бессознательное состояние, с уголков расслабленных губ закапала слюна. Цю Хайтан попятилась с брезгливой гримасой, а зародившаяся много раньше тошнота принялась за Шэнь Цинцю всерьез.

Не в силах смотреть, как старик в буквальном смысле слова пускает слюни на его ученика, Шэнь Цинцю повернул голову Ло Бинхэ и прижал его лицом к своей груди, в сердцах бросив:

– Довольно!

Как только желанные черты скрылись с глаз, лицо старого главы Дворца разгладились, слегка подергиваясь, перед тем как вновь собраться в яростную гримасу с раззявленным зевом.

Примечания:

[1] Сбросить напряжение – в оригинале 消火 (xiāohuǒ) – в букв. пер. с кит. «тушить огонь».

[2] Это было все, что он мог ему дать – в оригинале 寒酸 (hánsuān) ханьсуань – в пер. с кит. «неимущий, живущий в бедности» (устаревшее, об учёном интеллигентном человеке).

[3] Представители боевых искусств 奇门遁甲 (qímén dùnjiǎ) цимень дуньцзя – один из видов магии: «способ делаться невидимым, скрываться при помощи чар», также переводится как «сокровенное знание».

[4] Цунь寸 (cùn) 3,25 см.

[5] Надеюсь, что у вас все благополучно 别来无恙 (biélái wúyàng) – приветствие человеку, с которым давно не виделись, дословно означающее «Как вы с нашей последней встречи?», можно перевести как «Сколько лет, сколько зим!»

[6] Неблагодарный – в оригинале 忘恩负义 (wàng’ēn fùyì) – в букв. пер. с кит. «позабыть об оказанных тебе милостях и презреть долг», образно – «проявить черную неблагодарность».

[7] Траву следует вырывать с корнем 斩草除根 (zhǎncǎo chúgēn) – в букв. пер. с кит. «скосить траву и вырвать корни», образно в значении «уничтожить решительно и бесповоротно, искоренить».

[8] Исхудавший верблюд все же выше лошади 瘦死的骆驼比马大 (shòusǐ de luòtuo bǐ mǎ dà) – в образном значении – «обедневший аристократ – все равно аристократ».

[9] Потому что духовная энергия на исходе – в оригинале 油尽灯枯 (yóu jìn dēng kū) – в букв. пер. с кит. «в лампе иссякло/высохло масло».

[10] Дитя мое 乖乖 (guāiguāi) гуайгуай – в пер. с кит. «деточка, дитятко», а также «приласкать, целовать ребенка» и «повиноваться, слушаться».