Может, это звучит надменно, но я с детства знала, что у меня есть талант.

Под словом «талант» я подразумеваю, что своими стараниями добиваюсь высоких результатов и держу эту планку. Думаю, я поняла ценность упорного труда раньше других детей.

Поэтому я была не против множества внеклассных занятий. Я собирала икебаны, занималась каллиграфией, играла на пианино, посещала различные курсы. В третьем классе начальной школы ещё и плавала в бассейне. А став старше, даже хотела записаться на уроки английского. Я много чем занималась. В детстве я считала, что мне очень повезло иметь такой выбор.

Даже ребёнком я понимала, что мой дом роскошен. Лакированные ворота, чёрный ход в левой части, большой сад с высокими деревьями. Окружающие дом высокие стены защищают от посторонних взглядов. Наш дом больше, чем многоэтажка салатового цвета через дорогу. Кроме родителей и меня, в доме живут бабушка и дедушка по папиной линии и две кошки. Так много места для столь малого количества жителей.

Я росла в этом доме и понимала, что у меня нет иного выбора, кроме как быть одарённой. Никто не говорил об этом вслух, но подсознательно я знала, чего от меня хотят. Видя, что я иду вперёд к цели и добиваюсь высоких результатов, мои родители никогда не расстраивались. Какой же родитель не хочет, чтобы его ребёнок выделялся?

Сегодня, как и обычно, я вернулась домой, скинула портфель и начала готовиться к занятиям. Родители ещё на работе, поэтому в доме царит тишина. Бабушка и дедушка остались у себя, значит, и горничная не пришла. После прогулки от школы до дома у меня всегда пересыхает горло, поэтому я пошла на кухню и выпила воды. Через вентиляцию доносится стрёкот цикад.

Я взяла сумку с принадлежностями для плавания и вышла из дома. Каждую неделю, по средам, я хожу в школу плавания. Я легко запомнила день, так как однажды заметила, что сырость у меня ассоциируется со средой, ведь оба слова начинаются с одной буквы.

Вместо того чтобы сразу пойти на занятия, я решила обойти наш дом и поглядеть на сад.

Обычно наших кошек можно найти в переходе в часть дома бабушки и дедушки. Конечно, там они и сидели: пестрошёрстая и чёрно-белая. Они пришли к нам с улицы не так давно, но привыкли быстро, поэтому даже не шелохнулись, когда я подошла к ним. Кошки, когда они в хорошем настроении, позволяют себя погладить, но кто знает, что будет сейчас?

Я наклонилась и погладила чёрно-белую кошку. Та поворчала и через пару секунд убежала. Пестрошёрстая последовала её примеру, и обе скрылись в тени.

— Ну ладно.

Я посмотрела, как они исчезли, и пошла в школу плавания.

Я иду по району и слушаю стрёкот цикад. Прислушавшись, я уловила, что звуки справа и слева от меня отличаются. Я подумала, что, может, это разные виды цикад, и осмотрелась.

Однообразность района проносится вокруг. Почему-то — возможно, из-за летней жары — в ушах не прекращается жужжание.

Я вышла на главную улицу и пересекла два перекрёстка. Дальше я прошла десять минут по прямой и оказалась у места назначения — маленькой школы плавания. Это длинное, узкое и даже немного странное здание: регистратура на втором этаже, тогда как бассейн — на подземном. Я понятия не имею, что из себя представляет первый этаж и как туда попасть.

Здание соединено с большой платной парковкой, и персонал часто просит меня глядеть по сторонам и следить за машинами. Перед школой стоят два автобуса. На пути к лестнице я краем глаза заметила, как из них появляются люди и кресла-каталки.

— О, Саэки-сан!

Я услышала, как кто-то позвал меня, и обернулась. Это девочка из моей группы. Должно быть, она пришла сюда сразу после школы, так как на её плечах всё ещё висит рюкзак.

Она из другой школы, поэтому мы не очень близки. Хотя и с детьми из моей школы я не то чтобы часто играю.

Девочка перескочила через ступеньку на лестницу и догнала меня.

— Привет, — холодно поздоровалась я. На самом деле мне эта девочка не нравится.

— На занятия идёшь, Саэки-сан?

— Что?

Странный вопрос. Я смотрела на неё, пока мы проходили через автоматическую дверь на входе. Сотрудник у регистратуры с улыбкой поприветствовал меня, и я показала ему карточку. Девочка достала свою одновременно со мной, и работник взял обе, после чего передал нам ключи от шкафчиков в раздевалке. Я вскользь глянула на номерок девочки и мысленно выдохнула, обрадовавшись, что её шкафчик далеко от моего.

Кондиционер работает на полную мощность и обдувает шею.

Стена справа от стола регистратуры была стеклянная. Через неё отчётливо виден бассейн в подвале: вода расходится рябью и отражает тускловатый свет.

— К чему вообще был тот вопрос? — обратилась я к девочке по пути в раздевалку.

— Ну, у тебя же такая белая кожа.

Она начала ходить на занятия в июле, а уже успела обгореть. Полагаю, моя кожа по сравнению с её не такая цветастая.

— Я уж подумала, что ты вообще никогда не выходишь на улицу, — добавила она.

Её чёрное как смоль каре, подчёркивающее цвет кожи, легонько шелохнулось. Мы ещё даже в воду не вошли, а её волосы уже кажутся мокрыми.

— Естественно, я выхожу на улицу, — ответила я, глядя на её голову.

— Ну да, звучит разумно. К тому же ты вся такая серьёзная.

Её высказывания возникают буквально из ниоткуда, одно выражение лица сменяется другим. Эта девочка немного ниже меня, а её кожа обгорела ровно до чёлки. Будь её причёска ещё немного короче, люди, возможно, путали бы её с худым мальчиком.

— А ещё, Саэки-сан, ты самая целеустремлённая в нашей группе.

Она и её странные комментарии у меня уже поперёк горла стоят. Меня всегда раздражает, что люди, с которыми я не лажу, ведут себя так, будто мы знакомы всю жизнь.

Это ещё одна причина, по которой она достала меня.

— Возможно. А вот ты — самая несерьёзная.

— Что правда, то правда.

Похоже, мой упрёк совсем не задел её. Не думаю, что встречу когда-либо более бесстыжего человека, чем она.

Мы прошли мимо автоматов с закусками и напитками и зашли в раздевалку, где вдоль стен стоят по два ряда шкафчиков — один на другом. В умывальнике три крана, которые персонал периодически протирает полотенцем.

Я открыла шкафчик, номер которого совпадает с биркой на ключе, и поставила в него сумку. Девочка же просто бросила свой рюкзак в шкафчик. Она обернулась, и наши взгляды пересеклись.

— Что? — спросила она.

— Ничего.

Я сняла одежду и переоделась в купальник, который требуют носить в школе. Вдруг я почувствовала, будто за мной следят. Я обернулась и увидела, что девочка смотрит на меня, держа руку внутри шкафчика.

— Что? — спросила уже я. Мне не очень нравится, как она с вожделением на меня пялится.

— Ничего. — Она отвернулась и достала купальник и шапочку для плавания.

Что это вообще было? Я не то чтобы хочу подружиться с ней, но она начинает что-то говорить всякий раз, когда смотрит на меня.

Я пошла к бассейну раньше неё и вышла через дверь, которая отличается от той, что меня встретила. Прошла к запасному выходу, залитому тусклым зелёными светом, и спустилась по лестнице. С каждым шагом воздух становится всё влажнее. Как только я почувствовала запах хлорки, перед глазами показался бассейн.

Ступив в дезинфицирующее вещество на входе, я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

У бассейна дети из моего класса уже готовятся к растяжке. Я поприветствовала их и тренера. Учитель выше моего папы, с тёмной кожей, которую скрывает яркая оранжевая безрукавка. Он очень бодрый, и на уроках все его слушаются.

Ополоснувшись в душе и натянув шапочку для плавания, я, как и остальные дети, начала растяжку. Бассейн без людей выглядит таким спокойным, что, кажется, по его едва мерцающей глади можно пройти.

Бассейн двадцати пяти метров в длину разделён на шесть линий. Однажды я посчитала, скольким людям нужно встать плечом к плечу, чтобы заполнить его.

Пока я разминалась, показалась другая девочка, — как обычно, явилась позже всех. Она тоже всех поприветствовала, после чего по какой-то причине подошла ко мне. Хоть и носит тот же купальник, что и остальные, но из-за загорелых рук и ног смотрится он на ней совершенно иначе. Её загар настолько тёмный, словно она намеренно находилась на солнце очень долго. Лишь несколько участков её кожи возле краёв купальника немногим светлее.

— Хорошо купаться в закрытом бассейне, где никак не обгоришь, так ведь?

— Не похоже, чтобы тебя это останавливало.

— Подловила. — Она рассмеялась и пошла в душ.

Зачем она всякий раз, как видит меня, пытается завязать разговор? Может, эта девочка считает, что мы друзья?

После душа девочка вообще не разминалась — просто смотрела на воду в бассейне. Такая вот она ученица.

Сейчас середина рабочей недели, поэтому на уроке всего шесть детей, включая меня. Очевидно, на выходных здесь собирается куда больше людей. Краем глаза глядя на выстроившихся в линию пловцов, я ущипнула себя за руку. Действительно, из всех детей у меня самая светлая кожа. Думаю, это из-за того, что я никогда не играю на улице на переменах.

Тренер строит уроки, основываясь на том, в каком мы сейчас классе — у меня переходный. Если кто-то преуспел на нынешнем уровне, его переводят на следующий. Обычно большинство детей оставляют на переходном, пока они не поступят в среднюю школу.

Мне никогда не нравилось, как звучит слово «переходный». Если я решила что-то делать — я хочу быть лучшей. Но я не взрослею быстрее, как бы ни старалась. Не могу догнать, но и ждать тоже не могу.

Я подумала о кошках дома и о бабушке с дедушкой.

Тренер обратился к собравшимся, и тут я услышала плеск воды вдалеке. Я оглянулась — разумеется, это была та самая девочка. Она никогда никого не слушает и просто плавает, когда ей хочется. Поначалу взрослые пытались заставить девочку сосредоточиться на занятиях, но вскоре опустили руки и предоставили её самой себе. Линий у нас предостаточно, поэтому проблем быть не должно. По крайней мере, в теории.

Она никогда ничего не воспринимает всерьёз. Эта девочка не старается стать лучшим пловцом и веселится в своё удовольствие. Зачем она вообще ходит на уроки плавания?

Я не могу заставить себя симпатизировать ей. Она раздражает меня. Она — помеха, возникающая, когда я пытаюсь сосредоточиться. Эта девочка такая жизнерадостная и забывчивая, что кажется, будто у неё в голове ветер гуляет. Со стороны выглядит так, будто ей весело, но я никак не могу представить себя на её месте.

Урок плавания длится около часа. Мы разогреваемся, немного походив в воде, и переходим к отработке техник. Я не знаю о прошлом тренера, но учитель он хороший. Следуя его инструкциям, я чувствую, что теперь вода не так уж и сопротивляется мне. Полагаю, мы учимся не делать лишние движения.

Остальные дети, кажется, благодаря его инструкциям тоже стали двигаться плавнее. В плавании развивается всё тело, поэтому я замечаю улучшения куда чаще и легче, чем на других занятиях.

После сорока минут таких упражнений нам сказали переплыть весь бассейн как можно быстрее, и мы взяли себе по линии. Тренер всегда сообщает, каким стилем нужно пользоваться, и сегодня это брасс. Детей, как и линий, шесть, поэтому места хватило всем. Даже девочка, что дурачится и никого не слушает, не осталась в стороне.

Не то чтобы я так задумывала, но мы оказались на соседних линиях. После всех нагрузок у меня горят уши, даже в воде. Другая девочка, кажется, вообще не устала. Она невинно и во весь рот улыбнулась мне. Я задумалась, есть ли смысл в том, чтобы понять, как плавает эта девочка, ведь она всё равно будет озорничать.

Может, она улыбается мне потому, что считает нас подругами, но от этого я только сильнее хочу победить её.

Честно, не думаю, что я особенно хороша в спорте. Но я всё равно отношусь к урокам серьёзно, поэтому оказаться медленнее той, что даже не старается, для меня станет настоящим унижением.

Я выложусь на все сто.

Тренер нажал на секундомер и дунул в свисток, тем самым дав нам сигнал к началу заплыва. Как правило, он свистит довольно резко, из-за чего сложно среагировать вовремя. Спрыгнув с борта бассейна, я нырнула в воду, что оглушило меня. Я вытянулась, приняла более обтекаемую позу и устремилась вперёд, представив, что плыву напролом.

В воде я вижу лишь синеву. Одно-единственное пятно белого цвета на самом деле название бассейна на дне. Я бросила на него взгляд, пока двигалась по инерции, чтобы оказаться дальше. Наконец я перешла на брасс.

Когда я подняла голову, первое, что я увидела, — мимо меня, словно рыба, пронеслась тень.

Девочка на соседней линии отрывается всё дальше и дальше. На секунду я оторопела, но затем заметила, как она плывёт, и пришла в ярость. Пузырёк воздуха покинул мой рот. Эта девчонка прорезает воду, плывя кролем. Да, она быстрее, но меня посетила лишь одна мысль: «Что она вообще вытворяет?»

Вода вспенивается под быстро движущимися ногами девочки. Остальные дети и я тоже отталкиваемся в воде, следуя за ней. Теперь речи о проигрыше кому-то просто быть не может — это уже даже не соревнование.

Я медленнее, чем та, что делает что вздумается, но плыву быстрее, чем остальные дети.

Девочка всплыла, откинула голову и теперь держит её высоко. Она выглядит радостной. Я услышала, как она протяжно выдохнула от удовлетворения.

Она кажется самой счастливой из всех шести учеников. Ну конечно: делать всё, что в голову взбредёт, без всякого обучения, должно быть, весело, но в будущем ей это не поможет. Она быстрая, да, но все старания уходят в никуда. Я должна так думать, иначе начну сомневаться в самой себе.

Мы немного походили в воде и закончили растяжкой. Выбравшись из воды, я удивилась, насколько тяжёлыми стали руки и ноги после таких упражнений. Словно что-то невидимое пытается затянуть меня обратно. Тогда, наверное, я понимаю, почему рыбы не выходят на сушу: в воде очень легко.

«Может, поэтому она такая», — подумала я и обернулась.

Хоть наше время и вышло, девочка плавает сама по себе — она просто глядит в тусклые лампы, словно забыла, как двигать ногами. Я постаралась представить, о чём она размышляет, но мы настолько разные, что я не могу и догадываться.

— Похоже, сегодня ты была самой быстрой, Саэки.

Приятно слышать такое от тренера, но кое-что привлекло моё внимание. Нарочно ли он так сказал?

— Только сегодня? Но ведь я и в прошлый раз была самой быстрой?

— О, точно. Верно.

Почему-то учитель немного обеспокоенно посмотрел на бассейн. Вслед за ним я уставилась на слабую рябь и наблюдала лишь ту, что создаёт волны.

Брасс никогда не выиграет у кроля. Это меня задело, но лишь немного, и на самом деле мне всё равно. По крайней мере, сегодня я была самой быстрой. Это всё, что я хотела услышать.

Если я решила что-то делать, то должна быть лучшей. Так я подхожу ко всем занятиям. Ещё никогда прежде я не чувствовала, что кто-то превосходит меня.

***

Началось лето. Становится всё жарче, но на переменах я по-прежнему остаюсь в классе. Всё моё свободное время после школы посвящено урокам, поэтому на перерыве я решила позаниматься.

Друзья перестали приглашать меня играть. Я особо-то и не возражаю. Развлекаться с друзьями весело, но самосовершенствование тоже в каком-то роде веселье. Будь оба занятия в равной степени весёлыми, я, несомненно, знала бы, что выбрать.

Сегодня я прописываю в тетрадке своё имя — Саэки Саяка — с помощью кандзи. Иероглифы, которыми обозначается моё имя, мы ещё не изучали, поэтому я решила попрактиковаться в их написании. Писать имя и дальше слогами со стороны выглядит как-то не по-взрослому. Пускай я пока и не стала взрослой, я не хочу, чтобы окружающие думали, что я отсталая.

Выучив последовательность, я поняла, что кандзи не такие уж и сложные. Когда пишу эти символы, я не чувствую, что это моё имя. Проще всего было запомнить «эки», а вот сохранять одинаковый размер в элементах «ка» оказалось труднее. Я решила, что на следующем занятии по каллиграфии мне стоит поучиться писать своё имя кистью.

Мне стало интересно, что же означает моё имя. Теперь, когда я знаю формы, мне хочется знать их смысл, и я поискала его в словаре.

Заучивая один элемент за другим, я прописывала своё имя каждый день. В жизни всегда есть чему учиться.

Сегодня после школы у меня назначен урок игры на пианино. Это частный урок, который проходит у меня дома. Научиться играть на пианино значит уметь читать партитуры на уроках музыки в школе. Поэтому, по правде говоря, это самые полезные занятия.

Не думаю, что создание икебан хоть как-то поможет мне в школе. И всё же когда-нибудь они да пригодятся. Может, когда я перейду в среднюю школу, потом в старшую и когда стану взрослой. Я готовлюсь сейчас, чтобы ни о чём не сожалеть в будущем.

Закончив пропись, я закрыла тетрадь и услышала, как, словно по часам, застрекотали цикады. В школе их слышно куда тише, чем из сада у дома. Только я вслушалась в стрёкот, как гул детей на игровой площадке заглушил его. Мои одноклассники тоже шумят. Я самая тихая из всех.

Я не думаю, что возвеличусь одной лишь учёбой. Я считаю, что смогу лишь на шаг или два быть впереди остальных учеников.

Посреди всего этого гула я произношу про себя своё имя. В голове всплывают лишь изображения написания слогов.

***

Сегодня я вышла из школы немного позже и потому решила пробежаться до дома.

Я чувствую, как солнце одаряет меня лучами, а за мной устилается след, оставленный потом. Дыхание сбивается, дорога кажется намного тяжелее.

Когда я вернулась домой и оставила ботинки на входе, чтобы собраться в бассейн, кошки стали тереться головой о мои ноги, что для них несвойственно. Я не могла просто оставить их и гладила, пока совсем не потеряла счёт времени. Они были такими милыми, что я почувствовала удовлетворение… пока снова не пустилась в бег. К тому времени, как с меня снова начал капать пот, удовлетворение улетучилось наполовину.

Оказавшись у входа в бассейн, я ощутила, что рубашка облепила всю спину — очень неприятное чувство. Я остановилась посреди лестницы: та девочка с привычным рюкзаком на плечах стоит у регистратуры. Она играется с зонтами у стойки справа от дверей, то доставая, то убирая их.

— О, привет, Саэки-сан. — Она посмотрела на меня, держа в руке зелёный зонтик.

Я обернулась, посмотрела, какая на улице погода, и непонимающе наклонила голову:

— Что ты делаешь?

— Да вот. Задумалась, как же много здесь зонтиков, хотя на улице солнечно.

— Действительно…

А ведь и правда: здесь примерно десять зонтиков разных форм и размеров. И, думаю, вряд ли их оставили дети или поставили туда на случай, если они вдруг понадобятся.

Девочка убрала зонтик на место и подошла ко мне.

— Ты сегодня вся потная. Ты боялась, что опоздаешь, и поэтому бежала?— спросила она, глядя на мой лоб.

— Да, всё так.

— Ого, надо же.

Она приблизилась лицом к моему лицу, тут же отстранилась и осмотрела меня с ног до головы. Я почувствовала себя неуютно и отошла от девочки. Только хотела спросить её, как она опередила меня:

— Просто я тут подумала, что ни разу не видела, как ты бегаешь, Саэки-сан, и никак не могу себе это представить.

— Что?

— К тому же ты ведёшь себя как мажорка.

Она не то чтобы ошибается, но такие слова из уст других людей по-прежнему раздражают. Может, это беспокоит меня потому, что люди судят по семье, в которой меня родили и воспитали, вместо того чтобы оценить мои достижения.

Девочка встала рядом со мной как ни в чём не бывало. Я сощурилась и буквально уставилась на неё:

— Тебе что-то от меня надо?

— Нет. Просто подумала, что мы можем зайти вместе.

Она показала на автоматические двери, что тут же открылись. Холодный воздух обдал нас, словно пощёчина.

Мы, как обычно, отдали наши карточки и получили ключи. Девочка сравнила номера и улыбнулась:

— Похоже, наши шкафчики стоят рядом.

Я ничего не ответила и отвернулась. Бассейн под нами кажется куда дальше, чем если смотреть на него через окно.

— О, сегодня ты не в настроении, — сказала она.

— Ничего страшного, — отозвалась я, чувствуя тревогу.

Мы прошли в раздевалку, не проронив ни слова.

Когда мы подошли к шкафчикам, девочка снова оживилась:

— Знаешь, я думаю, что причина в этом.

— Что?

— Я тебе не нравлюсь?

И вот снова она задаёт мне сложнейший вопрос, словно ответ на него простейший. Я всегда считала, что стоит оценивать ситуацию и уходить от таких вопросов. Но, может, всё это вообще не нужно?

— Хочешь, чтобы я ответила честно?

Она ехидно улыбнулась.

— Судя по твоим словам, я уже поняла, что ты хочешь сказать.

— Наверное.

«Поэтому я именно так и ответила», — подумала я.

— Ого, я немного удивлена. — Девочка уткнулась лбом в шкафчик — кажется, она подавлена. Хотя она всегда дурачится, поэтому я не поверила. Мне стало интересно, знает ли она об этом.

Не обращая никакого внимания на неё, я открыла шкафчик и достала купальник, шапочку и очки из сумки.

— Чем я тебе не нравлюсь? — спросила девочка.

Она не переодевается. После вопроса её взгляд стал жёстче и острее и сейчас эта девочка на самом деле серьёзна.

Теперь мне захотелось продолжить разговор:

— Зачем тебе это знать?

— Ну, если могу, то я постараюсь это исправить. — Она застенчиво улыбнулась. От этого-то и все проблемы.

— Ты беззаботная.

— О, ясно. — Улыбка исчезла с её лица.

— Это очень раздражает, знаешь ли. Все вокруг стараются делать всё как надо, и только ты одна тратишь время впустую.

Я ответила как есть, грубо. Поначалу она съёжилась, словно мои слова ранили её, но потом расслабилась и стала бесцельно осматривать комнату.

— Вот оно как, получается, — бросила она.

— Так и есть.

— Хм… Ну, наверное, меня просто не волнует, что происходит вокруг.

Зачем тогда интересуется, нравится ли она мне, если окружающие её не волнуют?

— Ладно, — бодро ответила она и закрыла шкафчик.

Не знаю, к чему было это её «ладно», но так уж и быть. Зато я смогу быстрее переодеться и выйду раньше неё.

Перед тем, как выйти из раздевалки, я обернулась. Девочка спокойно снимает одежду, держа рот на замке.

Я направилась к бассейну, там, как обычно, помылась, после чего размялась. Хоть я и веду себя отстранённо, но время от времени поглядываю на вход в раздевалку. Я беспокоюсь о той девочке, совсем чуть-чуть.

Вскоре она присоединилась к нам. После душа девочка также приступила к растяжке, что ей несвойственно — настолько, что все, даже я, опешили, но она разминает ноги, словно делает это постоянно.

После этого шестеро детей, включая меня, по команде тренера подошли к своим линиям.

Стоп... шестеро?

Мы все посмотрели направо.

Несмотря на очевидную фору, девочка слушает указания, как все. Она не пререкается, не обостряет ситуацию и держится обособленно, как я. Мы решили, что это лишь временная причуда, но она ни разу не отвлеклась.

Я единственная, кто знает, что заставило её перемениться в поведении. Наш разговор в раздевалке связан с этой переменой тонкой нитью. Неужели это из-за того, что я тогда сказала ей, какая она несерьёзная?

«Но зачем?», — спросила себя я, подлинно ошеломлённая такой резкой переменой. Я задумалась: неужели она действительно считает нас друзьями?

Даже когда я погрузилась в воду, её образ появлялся в мыслях, словно пузырьки.

Всплыв на поверхность, я повернулась и увидела её, будто что-то само собой разумеющееся. Когда наши взгляды встретились, она не проронила ни слова и просто поплыла дальше как ни в чём не бывало. Если может так себя вести, ей стоило делать это с самого начала. Мне стало интересно, о чём она думает, и я настолько ушла в себя, что оказалось, что теперь уже не она пялится на меня, а я — на неё.

Она сохраняла спокойствие на протяжении всего традиционного заплыва в конце урока. Я уверена, что сегодня эта девочка, возможно, будет использовать тот же стиль, что и я. Если так, я точно не могу позволить себе проиграть ей в тот день, когда она взялась за дело серьёзно.

Пускай я и стараюсь не показывать этого, но сегодня мной овладел дух соперничества. И в то же время меня одолевает беспокойство.

По свистку девочка и я одновременно спрыгнули с борта и погрузились в воду. Сегодня мы плывём кролем. Стартовали мы так же, как и в прошлый раз, — картина соревнования начинает вырисовываться.

В этот раз мы используем один стиль и плывём в одну сторону. Она чуточку опережает меня. Когда я попыталась сократить дистанцию и в панике задёргала ногами, она оторвалась от меня ещё сильнее. Как бы я ни старалась, разрезая воду и двигая плечами вперёд, я не могу догнать её. В конце концов я лишь наблюдаю, как её стопы исчезают вдали.

Почему мы такие разные? Я засомневалась в своих навыках, когда проплыла двадцать пять метров. Всплыв и выплюнув пузырьки, я увидела её, — она смотрит так, будто ждала меня.

— Теперь я постараюсь относиться ко всему серьёзно. — Капли воды, стекая, разделили её лицо.

Я взглянула на неё, не стирая воды с лица. Я почувствовала, как мои щёки вспыхнули, и испытала нечто похожее на стыд. Я всегда считала, что, покуда отношусь к делу серьёзно, ни за что не проиграю. Но всё-таки это случилось. Что мне теперь делать?

— Тогда, ну… Ты станешь моей подругой? — На миг её голос стал тише, будто она показала свою слабость.

Почему она так сильно хочет, чтобы мы подружились? Мы видимся друг с другом меньше часа в неделю, и не похоже, что у нас есть что-то общее. Но если она всё-таки перестанет дурачиться, то, полагаю, мне теперь больше не за что её не любить.

И всё же почему-то я воспротивилась этой затее. Причина скрывается где-то глубоко в душе, словно ил на дне реки.

— Хорошо, — согласилась я, отбросив сомнения.

В ответ моя новообретённая подруга с облегчением улыбнулась. То была нежная, словно нетронутая человеком гладь воды, улыбка.

***

Воскресенье — единственный день, когда у меня нет никаких занятий. Просто в этот день никого нет на месте. Будь иначе, я ничуть не удивлюсь, если решусь на что-то новое.

Закончив с уроками, я услышала мяуканье в коридоре и вышла из комнаты. Пестрошёрстая кошка прогуливается по коридору. Меня заворожил её покачивающийся хвост, но чуткая кошка тут же развернулась, когда я попыталась подойти к ней. Я поздоровалась с ней, помахав ей руками. Она посмотрела на меня, но вдруг резко отвернулась.

Я последовала за ней. Я знаю, что, возможно, мне попадёт за то, что я бегаю по коридорам. Но, наверное, меня слишком сильно охватила радость от того, что я выполнила домашнее задание. Кошка свернула из коридора и протиснулась через щель в сад. В нашем доме не так много лазеек, но кошки знают, где можно срезать.

Надев ботинки, я вышла на улицу, где увидела эту кошку. Ну, или мне так показалось.

— А?

Я присмотрелась и поняла, что это другая кошка, чёрно-белая. Она тоже быстро перебежала сад, будто в какой-то момент поменялась с пестрошёрстой. Я не возражаю. Бегая за ними, я вообразила себя кошкой.

Я ринулась за ней через деревья и увидела бабушку, которая ухаживала за садом. Она заметила кошку, нагнулась и выставила руки, приглашая её к себе. Та вскочила к ней на руки и удобно в них устроилась. Бабушка встала, держа кошку, и посмотрела на меня.

— Похоже, ты ей понравилась, — заметила бабушка.

— Но она же убегала от меня.

— Это я кошке сказала.

Бабушкин голос столь же стар, как и она сама, но и громок, поэтому я прекрасно слышу её.

Однако она права. Я не слишком-то интересовалась кошками, пока они не стали жить с нами. Теперь рядом с ними я чувствую себя совсем иначе.

Когда я протянула руку к кошке, та отвернулась, хотя пару мгновений назад мы играли. Непостоянные существа эти кошки.

— Разве у тебя нет занятий?

— Нет, не сегодня.

— Надо же, как необычно, — сказала бабушка. Кошка, лежавшая на её руках, уставилась на меня, а я — на неё.

Даже в тени нет спасения от жары. Стрёкот цикад на деревьях подобен шуму ливня. Они очень громко стрекочут, но бабушка, пусть и всё слышит, вовсе не замечает их. Зеленовато-жёлтый свет, пробивающийся сквозь ветви, отражается в её глазах.

— Ты не собираешься играть с друзьями?

— Нет. Я была слишком занята уроками, чтобы строить планы.

— Ты слишком хорошо воспитана, моя дорогая. — Бабушка чуть заметно улыбнулась. Со стороны кажется, что это добавило ей морщин. — Немудрено, что они так хвастаются своей любимой дочуркой.

— Кто «они»?

— Твои мама и папа.

После слова «мама» бабушка подняла левую лапку кошки, а после слова «папа» — правую. Кошка мяукнула, недовольная тем, что её используют как реквизит для разговора.

— Я никогда об этом не слышала.

— Тебе не будет немного неловко, скажи они об этом при тебе же? — невозмутимо спросила бабушка.

Я было хотела возразить, но подумала о том, каково это — услышать что-то о себе от других. Потом представила, каково это — говорить кому-то о чём-то в лицо. Скажи мне хоть кто-то из класса: «Ты самая лучшая подруга, которая только может быть», всем вовлечённым в это точно бы стало неловко.

— Думаю, ты права.

— Схватываешь на лету. — Бабушка что-то пробормотала, но стрёкот цикад заглушил её, словно водопад, и я ничего не услышала. — Но чем быстрее ты всё усваиваешь, тем трусливее становишься.

Я не поняла, к кому она обращается.

Бабушка с дедушкой приглядывают за мной на выходных, как приглядывают в остальные дни за кошками. Дедушка очень ласковый, а бабушка — строгая. По крайней мере, такими они казались мне в детстве. Но бабушка ни с кем не груба. Ей будто надо стать меньше и угловатее, чтобы защитить себя. Именно так я представляла себе, каким должен быть взрослый.

— Ты не собираешься играть с друзьями?

— Ты об этом уже спрашивала.

— Даже если ты не пойдёшь к ним, всегда можно привести их к нам… Ты не так часто приходишь с друзьями. Это поднимает некоторые вопросы… Как думаешь? — обратилась она к кошке.

Кошка выглядывает из-за дерева, не проявляя ни малейшего желания участвовать в разговоре. Может быть, она глазами следит за цикадами, что время от времени машут крыльями в саду.

«У неё тоже есть друзья?»

Не то чтобы у меня их нет. Бабушка, видимо, волнуется, что не играть с друзьями — не совсем по-детски. Но это просто значит, что я быстрее повзрослею, и это не так уж плохо.

— После уроков я посвящаю себя занятиям.

Кроме того, даже если у меня нет друзей в школе, я встречаюсь с ними на внеклассных занятиях. Досадно, но перед глазами сразу вынырнула моя новая подруга.

— Я понимаю, что это я предложила их тебе, но… Неужели эти занятия и правда такие весёлые? — Бабушка приподняла брови.

Я немного подумала и ответила:

— Да. Я учусь делать много всего, всё становится проще понять, и я чувствую себя взрослой.

— Хм. Хм… — Бабушка глубоко вздохнула. Она кивнула и тут же ответила: — Что ж, впечатляюще. Видишь ли, я не из тех, кто может на чём-то сосредоточиться.

— Что?

Нас нашёл дедушка. Он, как и бабушка, держит в руках кошку.

— А, вот ты где. Вот же непослушная девочка. Мне уж показалось, что целый год за тобой бегал.

Он едва переводит дыхание. Пестрошёрстая кошка в его руках, кажется, безразлична к происходящему, но увидела меня и будто ухмыльнулась.

— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

— Ничего не мог с этим поделать… — Дедушка рассмеялся в ответ на холодные слова бабушки.

Именно они больше всех заботятся о кошках. Горничная ухаживает за домом и людьми, но приглядывать за кошками не входит в её обязанности. Однако я иногда вижу, как она готовит кошкам еду. Наверное, это горничная тоже не обязана делать.

Дедушка снял белую шляпу и надел её мне на голову.

— На улице надо носить шапку.

Слегка поправив шляпу, я взглянула на дедушку. Он смотрит на меня круглыми глазами, точно как кошка.

— Носи её, даже если собираешься выйти ненадолго. Неважно, в саду ты или на улице, — солнце везде светит одинаково.

— Слушаюсь… — пробормотала я. В такие моменты я стараюсь говорить вежливее. Может, эта скромность делает меня взрослее.

— Так и о чём вы говорили? — спросил дедушка, как бы стараясь влиться в разговор.

Мы с бабушкой переглянулись и улыбнулись.

— Да так. О том, какая замечательная у нас внучка, — ответила бабушка.

— Что? Но ты же постоянно об этом говоришь.

Дедушка довольно выдохнул. Он покачал из стороны в сторону заднюю часть кошки, и та скривила мордочку от жары.

Не могу уверенно сказать, что меня смутило то, как прямо они говорят обо мне. Всё, что мне оставалось делать, — смотреть вниз и гордиться собой.

***

Понедельник — день икебаны. Во вторник у меня каллиграфия, а по средам — плавание.

Когда я зашла в здание, та девочка стояла, прижавшись к окну, и смотрела на бассейн. Её чёрные как смоль волосы болтались, напоминая морские водоросли.

Я уже решила игнорировать её, но она тут же оглянулась:

— О, это же моя подружайка Саэки-сан!

— Тебе и правда надо было сказать это именно так? — Краем глаза я заметила, что девушка за столом регистратуры хихикает. Мне стало немного неловко. — Не надо так громко.

— Но ты могла бы не услышать, скажи я это тихо!

«Не то чтобы я хотела слышать её».

Воодушевлённая, она подбежала ко мне. На её лице красуется беззаботная улыбка.

— Просто я очень рада, вот и всё.

— У тебя нет друзей?

— Ну, в школе есть. Но, не знаю, я счастлива, что подружилась с тобой, Саэки-сан.

— Да…

Я вспомнила наш с бабушкой разговор несколько дней назад. Мне правда было очень неловко слушать, как кто-то говорит что-то подобное напрямую — я не знала, что ответить. Эта девочка, в отличие от взрослых, нисколько не деликатна.

Мы прошли мимо автомата с напитками, она развернулась к нему. Это привлекло и моё внимание, и я обернулась к как обычно гудящей и переливающейся огнями машине.

— Может, чуть попозже. Что важнее, так это то, что у тебя, Саэки-сан, должно быть, просто куча друзей.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты миленькая.

Она сказала это, не моргнув и глазом, на что я, почти не задумываясь, отвернулась. Весь воздух, что хранился в лёгких, словно ударил мне в голову. Стараясь не придавать делу важности, я медленно выдохнула.

— На самом деле я плохо умею заводить друзей.

Легко назвать кого-то другом, но это значит, что все друзья будут одинаково ценны. У некоторых есть по-настоящему близкие друзья, но, возможно, у них есть и такие, которых они считают не более, чем знакомыми. Полагаю, всех моих друзей можно отнести к последней категории.

— Правда? — пробормотала она и тут же расплылась в улыбке, будто подумала о чём-то другом. — Тогда тебе следует исправить это недоразумение.

— Я не против таких черт, даже если они плохие.

С помощью книг и взрослых я учусь тому, чему не смогут научить друзья. Это куда ценнее, и у меня всё равно нет времени и на то, и на другое.

— А? — Девочка наклонила голову, будто ничего не поняла. — Всё, что ты говоришь, звучит так по-умному.

— Разумеется. — Я хочу стать той, кто озвучивает умные мысли, потому это нормально.

— Ты, наверное, за тесты получаешь хорошие оценки?

Она внезапно сменила тему разговора. Хотя, думаю, мы всё ещё обсуждаем меня. Ей очень хочется узнать меня получше, но я не понимаю, зачем ей это. Может, потому что мы подруги? Кажется, она бежит впереди паровоза.

— Наверное, я просто всё делаю правильно? — Я не знала, стоило ли мне сказать «да, постоянно», поэтому ответила расплывчато.

Даже когда мы зашли в раздевалку, она продолжала болтать без умолку.

Помещение освещено очень ярко, и я сощурилась.

— Я правда восхищаюсь умными людьми, потому что сама та ещё дурочка.

Ого, она представляет себя в плохом свете.

Я открыла шкафчик. Нас разделяют четыре шкафчика, и это создаёт странную дистанцию между нами.

«Может, мне стоит как-то ответить?», — колебалась я, пока доставала купальник.

Наконец я решила, что надо хотя бы попробовать, и открыла рот:

— Твои оценки станут лучше, если постараешься.

— Ты так считаешь? — Девочка сморщила нос, затем внезапно подняла голову. — Постой, мне и к этому стоит относиться со всей серьёзностью?

— Может быть, — согласилась я, лишь немного беспокоясь о её будущем.

Я закончила переодеваться раньше той, что болтала всё это время. Она остановилась и уставилась прямо на меня. Наши взгляды встретились, и она смущённо отвернулась к своему шкафчику. Дежа вю.

«К чему же это могло быть?..»

В том, как она временами поглядывает на меня, есть что-то загадочное, подумала я, пока шла к бассейну.

— Эй, подожди!

— Зачем мне ждать тебя, когда бассейн вон там?

— Ну, твоя правда, но всё же.

Со стороны кажется, будто она борется со своей мокрой от пота рубашкой, что прилипла к ней. У меня нет причин дожидаться её, поэтому я пошла дальше.

— Постой, подружа-а-айка!

Теперь у меня не осталось ни малейшего желания ждать её.

Я вышла к бассейну и всем телом ощутила влажность. Даже когда кондиционер включён, из-за бассейна сырость становится невыносимой.

Я подошла к краю бассейна и посмотрела в окно наверху. Мой взгляд остановился на месте, к которому недавно прижималась девочка. Мне стало интересно, что она пыталась оттуда высмотреть. Единственное, что обитает в пустом бассейне, — это лёгкая рябь на глади воды.

Девочка появилась, как раз пока я принимала душ, — она скакала вокруг. Знаю, из моих уст это может прозвучать странно, но она такая инфантильная. Ну или необычайно энергичная. Должно быть, она в хорошем настроении.

Пока я надевала шапочку, наблюдая за ней, один из тренеров подошёл ко мне и спросил:

— Саэки, ты ей что-то сказала?

Возможно, он спросил об этом потому, что теперь та беспрекословно слушается его.

— Да нет, ничего такого… — Это ложь, но во спасение. Я не ожидала, что мои слова возымеют такой эффект.

— Я думала, что это вы сделали ей предупреждение, тренер, — добавила я, хотя и не должна была. Я подумала, что так будет убедительнее.

— Нет, я тут ни при чём, — честно ответил он.

Слова тренера немного озадачили меня.

— Но ведь это же к лучшему?

— Да… Просто я не могу учить её на среднем уровне.

— Что?

— Её навыки и так безупречны. — Тренер растерянно почесал в затылке, затем посмотрел на меня и улыбнулся. — Хотя, конечно, мне очень нравится, когда дети слушаются.

— Ага…

Он попытался подсластить пилюлю для меня. Думаю, это делает его хорошим взрослым.

«Её навыки и так безупречны». Эти слова я много раз слышала на других занятиях, но на плавании — никогда. Вероятно, не столько из-за того, подхожу ли я для плавания или нет, сколько из-за того, что есть кто-то, кто всё время был лучше меня.

Весь урок я наблюдала за той девочкой. Всякий раз, когда она начинала плавать, я погружалась в воду и смотрела на неё через очки. (Наверное, со стороны это выглядело довольно подозрительно.) Я смотрела на неё, пока мы плыли друг за другом и когда оказывались рядом. Она всегда отрывалась, оставляя после себя лишь пузырьки.

Но даже после всего этого я так и не поняла, почему её стиль идеален. Мне казалось, что она просто быстро двигает руками и ногами. Она без усилий рассекает водную гладь, плечи естественно толкают её вперёд. Возможно, именно из-за этого она никогда не устаёт.

Наши глаза встречались много раз, пока я наблюдала за ней. Значит, она тоже смотрела на меня. Всякий раз, когда наши взгляды пересекались, она улыбалась мне и махала рукой, а я не знала, как ответить.

Находясь по плечи в воде, я сжала левую руку в кулак и прислонила её к груди. Я ощущаю расстояние между нами — и оно увеличивается. Как усердно мне нужно трудиться, чтобы превзойти её?

У меня очень много разных занятий. Время, которое я могу им уделить, ограничено. Я не уверена, смогу ли превзойти её. А даже если и сумею, всегда есть вероятность, что я окажусь позади ещё одного человека, и это будет продолжаться без конца…

Наверное, даже на первом месте от несовершенства не скрыться.

***

— Саэки-сан, пить будешь? — догнала меня девочка после того, как я вышла из раздевалки.

— Подожди, твоя рубашка…

Нижняя часть её рубашки задралась, обнажая правую половину живота. Она торопилась. Вздохнув, я подошла к девочке и поправила её одежду. Она отлепила мокрые волосы от шеи.

— Ну? Так что? — Девочка обернулась, прошла вперёд и указала на автомат с напитками.

— Пить? — переспросила я.

— Что будешь пить? — Она пропустила мой вопрос мимо ушей и вприпрыжку подбежала к машине.

— Ничего… У меня всё равно с собой нет денег.

Девочка гордо выпятила грудь, словно ожидала услышать такой ответ. Затем она легонько стукнула по автомату, как бы говоря, что она обо всём позаботится.

— За мой счёт. — Похоже, она довольна собой. Будто хочет впечатлить меня таким поступком. Её глаза сияют ярче, чем фары машины.

Я приняла вызов и использовала школьный рюкзак, который она таскает с собой, против неё самой:

— В школу нельзя приносить деньги.

— Нельзя? — Девочка выпучила глаза, будто впервые слышит о таком. Я всегда считала это непреложным правилом, да и помню, что кто-то говорил мне о нём. Но, может, я неправа.

— Да брось, всё нормально, — заюлила она и по-дружески похлопала меня по плечу.

С её чёлки слетела капля воды и ударила мне прямо в лицо. Я едва скрыла раздражение.

— Нет уж, спасибо.

— Почему?

— Не хочу подачек от тебя.

Я не хочу оставаться в долгу перед ней или что-то вроде того. К тому же, если мы станем уступать друг другу в таких мелочах, то можем и правда сблизиться.

— Ладно. Тогда, ну, я куплю попить себе, а потом ты можешь сделать глоточек.

Девочка потянула меня за рукав рубашки, чтобы я не ушла. Я не знала, что делать, и потому просто остановилась.

— Глоточек?

— Глоточек. Ну, или несколько, если захочешь.

«Дело-то не в этом», — подумала я и посмотрела на девочку.

Всем своим видом она будто умоляет меня… Буквально строит щенячьи глазки. Хотела бы я, чтобы кошки смотрели на меня так же.

В голове эхом отдаются слова бабушки…

«Точно же. Друзья».

Я протяжно выдохнула и села на лавочку рядом с автоматом.

Девочка поняла, что это и есть мой ответ, и расплылась в улыбке:

— Ты не будешь против газировки?

— Нет.

Девочка нажала на кнопку. Краем глаза я заметила, что кнопка, которую она выбрала, обозначает красную картонку.

— Это же просто яблочный сок.

— Ага.

— Тогда зачем было спрашивать про газировку?

— Интересно было. — Девочка присела рядом. Она вставила трубочку, отпила немного и передала мне. — Держи.

— Спасибо…

Это озадачило меня. Я впервые делаю подобное с кем-то не из моей семьи.

Красная картонная коробочка в моей руке ледяная, но приятная. Трубочка расчерчена синими вертикальными полосами. Я взглянула на девочку, которая странно уставилась на меня, и поднесла трубочку к губам. Тут же я почувствовала, как сладкая вязкость наполнила мой рот. После бассейна мне так хотелось пить, что излишняя сладость оказалась для меня приятным сюрпризом, но я всё равно постаралась отпить не слишком много.

Я отдала коробочку девочке, и в голове загорелся скромный вопрос, который я поспешила задать:

— Как долго ты уже занимаешься плаванием?

— А?

— Просто ты, похоже, очень хороша в этом.

«Хоть и следовать указаниям стала совсем недавно», — подумала я.

Девочка убрала сок и ответила:

— Я хожу сюда уже почти год. Просто мне нравится находиться в воде. — Она чуть заметно улыбнулась. Тёмные волосы девочки блестят на загорелой коже и отлично дополняют её. — Позже мне это стало нравиться ещё сильнее. — Она оперлась на спинку лавочки, посмотрела вверх и глубоко вздохнула.

— Ясно.

— Ещё будешь?

Я взяла сок, немного отпила и отдала обратно. Прохлада прокатилась по горлу, и после вздоха мне стало немного спокойнее.

— Ты живёшь неподалёку, Саэки-сан?

— В пятнадцати минутах ходьбы отсюда.

— Знаешь, а ведь близко. Уверена, у тебя ещё и дом большой.

Я не совсем понимаю, к чему она вообще об этом сказала, но она не далека от истины. Я посмотрела на неё, как бы спрашивая, почему она так думает.

— Ну, ты выглядишь как богачка.

— Правда?.. — Я хотела было спросить, что заставило её сделать такой вывод, но потом вспомнила наши главные ворота и поняла, что она, в общем-то, права. Исходя из разговоров с моими друзьями я могу уверенно сказать, что иметь дома горничную — необычно.

— Ты когда-нибудь ходила в семейные ресторанчики?

— Ты издеваешься?.. — Я изобразила, будто её слова оскорбили меня, но на самом деле я никогда не была в таких местах. Родители никогда не брали меня с собой, хотя, разумеется, я не раз видела эти заведения.

— Летние каникулы на носу. Что делать будешь?

Она даже уже не пьёт сок, просто болтает. Одно выражение сменяет другое.

— Домашняя работа и внеклассные занятия.

— А разве ты ими не постоянно занимаешься?

— Слушай, ты вообще собираешься допивать сок?

Девочка посмотрела на коробку в руке, поднесла было её ко рту, но, кажется, передумала.

— Будешь?

— Допивай уже, — сказала я. Она же его для себя покупала. Но по какой-то причине она забегала глазами, словно нервничает.

— Ну, хорошо, — неясно ответила она и застучала пальцами по коробке. — Но как только допью… Ну, ты понимаешь, да?

— Что понимаю? — Я не знаю, о чём она говорит или почему так всполошилась.

Девочка надулась:

— Как только я допью, ты, наверное, пойдёшь домой.

— Конечно.

Она приблизила своё лицо к моему. В нос ударил запах хлорки.

— Я вижусь с тобой раз в неделю и хочу о многом поговорить.

Я отчётливо вижу, как двигается её красный, контрастирующий с загорелой кожей язык. Она просто хочет поговорить со мной. Как давно кто-либо в школе подходил ко мне с такой же просьбой?

— Я…

— Ах, хотела бы я ходить в ту же школу, что и ты, Саэки-сан. — Не успела я вымолвить и слова, как она отстранилась, потянулась и явила мне эту жалобу.

Она хочет учиться в той же школе, что и я? Несложно представить, как она приходит ко мне и начинает болтать без умолку. Я подумала, что, наверное, к лучшему, что она не может так сделать. Но, когда наши взгляды встретились, девочка улыбнулась, будто не догадывается, что я сейчас чувствую. Она улыбается так ярко и доброжелательно, как улыбается мне дедушка.

Но есть кое-что, о чём я не могу не поинтересоваться:

— Слушай, почему я тебе так сильно нравлюсь?

Я с этой девочкой едва знакома. У нас не было возможности узнать друг друга получше, и это наш самый долгий разговор. Единственное, что я знаю о ней, — она несерьёзна и слишком фамильярна, будто знает меня всю жизнь, и я искренне ненавижу это в ней. Ну, ненавидела последние две недели.

Несмотря на всё это я ей очень нравлюсь. Мы полные противоположности, и это не могло не заинтересовать меня.

После моего вопроса девочка посмотрела на свои руки, мокрые от капель конденсата на коробке из-под сока.

— Ну, всё это время…

— Что?

Она взглянула на меня. Не уверена, знает ли она об этом, но её лицо и губы сморщились, словно от боли.

— Когда вижу тебя, я чувствую, как ладони горят. Это у меня с самой первой нашей встречи. Спиной я тоже чувствую жар. Меня бросает в пот, и я не могу это остановить. Из-за других со мной такое не происходит — только если это ты, Саэки-сан. И я всегда думала, что в тебе есть что-то особенное.

Слова льются одно за другим, точно она обнажает всё, что накопилось внутри. Жар точно не её выдумка, потому что щёки девочки горят, словно их объяло пламя.

Она наклонилась поближе, будто хочет взмолить меня о чём-то. Она так близко. Мои плечи застыли, словно их обдувает промозглый ветер.

Чувства, что испытывает эта девочка, мне незнакомы, но, кажется, я знаю, в чём дело. Однако это невозможная комбинация. Ну, то есть, рядом со мной сидит девочка, в то время как я тоже девочка.

— Ну, как ты думаешь, почему я чувствую это? — Глядя на меня и ожидая ответа, она наклонилась вперёд так сильно, что чуть не упала.

«Не спрашивай меня об этом», — подумала я и ответила:

— Я не знаю. Мне не доводилось испытывать подобное… Так что я не имею ни малейшего понятия. — Я отвернулась, стараясь скрыть ложь. Уверена, я бы не поняла, что это, даже окажись я на её месте.

— Да, — кротко улыбнулась девочка. — Я думала, что ты ответишь мне, ведь ты такая умная.

— Не шути так. Я, может, и знаю много, но мне есть чему учиться.

Почему-то я не осознавала, что кто-то, кто так близок ко мне, ушёл далеко вперёд меня. То, как она только что раскрыла мне душу… Я боюсь эту девочку всё сильнее и сильнее.

— Да-а-а, — тихо протянула девочка и взглянула наверх. Никто из нас не прикоснулся к остаткам сока.

Девочка отбросила мокрые волосы в стороны и завела их за уши.

— Мне нравится находиться в воде, — прошептала она.

— Это ты уже мне говорила.

— Ну, в бассейне я не чувствую такого же жара, как если смотрю на тебя, — хихикнула она, после чего закрыла глаза, как если бы собиралась заснуть после того, как высказала всё, что хотела, и теперь удовлетворена. Как эгоистично с её стороны. Во мне одновременно зарождаются недовольство и стыд.

«Она эта серьёзно? У неё что, память как у рыбки?»

Так или иначе, слишком сближаться с ней неуместно. Я не могу уйти, поэтому просто опустила голову и посмотрела в сторону.

Я ощутила, как мышцы моей шеи тоже объяло пламя. По спине пробежал холодок, наполняя моё суетливое тело чем-то, что напоминает страх.

Я слышу, как что-то присоединяется к гулу автомата: тихий шелест, что нарастает внутри меня из-за девочки, сидящей рядом. Нечто, что я не могу описать, подобно шуму прилива на большом песчаном пляже. Невнятный звук принимает форму не то треугольника, не то прямоугольника и пытается мне что-то сообщить.

Но я не нашла ответ прежде, чем тот растаял в кипящем жаре.

***

Моё лето, как я и сказала той девочке, началось с домашнего задания.

Моя жизнь никак не изменилась, разве что теперь не хожу в школу. Теперь я вижу нашу горничную гораздо чаще, так как она приходит на выходных днём. Она очень хорошо убирает дом. Похоже, горничная убирала и в моей комнате, пока меня не было дома.

— Если вы захотите навести порядок в своей комнате сами, просто дайте мне знать, — улыбнулась она в надежде, что ей не придётся делать лишнюю работу.

После домашнего задания я решила посвятить свободное время изучению других предметов. Закончив и это, я заскучала и пошла искать кошек. Пестрошёрстая, как обычно, убегает от меня, но чёрно-белая понемногу привыкает и иногда запрыгивает ко мне на колени. Я глажу её спинку и понимаю, что в этом деле явно наметился прогресс.

«А что ещё делают на летних каникулах?», — задумалась я, и мне в голову полезли всякие глупости. Иногда эти мысли почему-то связывались с той девочкой.

Я считаю её странной девочкой. Такое уж впечатление у меня о ней сложилось, помимо настороженности, которая впечаталась в глубины сознания. Если я буду и дальше смотреть прямо на неё, мне может открыться что-то совершенно новое. Я словно вижу неизвестную грань собственной личности, словно погрузилась в воду и не могу всплыть. Но, наверное, это просто мои домыслы.

Не знаю, хочу ли я каких-то перемен или же скорее убегу от них. Я просто задумалась, насколько горячими были ладони той девочки.

А потом наступила среда — единственный день, о котором я ничего не могу сказать наверняка.

По пути в бассейн я поймала себя на мысли, что иду туда не столько ради того, чтобы поучиться плаванию, сколько ради того, чтобы увидеть ту девочку. Дело не в том, нравится она мне или нет — скорее, по какой-то причине меня к ней тянет.

Вокруг, как обычно, стрекочут цикады, солнце печёт, а небо заволокли тучи. Странно, но сегодня солнечный свет кажется белее обычного. Картинка расплывается: я не могу ничего разглядеть даже после того, как протёрла глаза.

— Быть не может…

Я прикоснулась к уголку глаза. Неужели моё зрение стало немного хуже? Перед глазами встали тетради на парте. Может, я настолько испортила зрение, что теперь вижу всё только вблизи и не различаю ничего вдали.

Из-за собственного рвения к самосовершенствованию я в чём-то стала хуже. Это напомнило мне о том, как я прижимала пальцами чаши весов.

Я пришла в школу плавания. Уже сейчас у меня стойкое ощущение, что она ждёт в вестибюле. Нарастающий жар будто обвивает мои волосы. Я стряхнула его и поднялась по лестнице.

Неудивительно, что я наткнулась на эту девочку у самого входа, — она ждала меня. Разумеется, снова прижимается к окну. Рядом с ней стоит стул, но, кажется, она его совсем не замечает. И, конечно же, сегодня она не взяла рюкзак.

На мгновение я замерла, уставившись на неё в ожидании реакции.

— Привет. — Наверное, это первый раз, когда сначала поздоровалась я.

— О, Саэки-сан! — незамедлительно обернулась девочка.

Девочка подошла ко мне и помахала рукой. Кажется, она напряжена. Я задумалась, горячие ли у неё сейчас руки, промокла ли от пота спина; поняла ли она, что за чувства испытывает, и наконец — хочу ли я познать их в полной мере.

Девочка встала возле меня, и я подумала, что именно здесь она и должна быть. Я заметила, что администратор с интересом поглядывает на нас. Кажется, она ошибочно полагает, что мы с девочкой близки.

Мы не близки. По крайней мере, между нами не такая дружба, что, смотря на нас, посторонние стали бы улыбаться.

— Эх, как же хорошо на летних каникулах, а?

— Да? — косо посмотрела я на неё, пока мы шли в раздевалку. Она явно ожидала, что я соглашусь.

— Ну, я всё равно не очень-то люблю школу. А тебе нравится ходить в школу, Саэки-сан?

— Ну…

Не могу сказать, что мне нравится школа. Мне никогда не скучно. Но я и правда понятия не имею, что делать на летних каникулах.

Мы зашли в раздевалку, как обычно встали напротив шкафчиков, и она привычно посмотрела на меня. Девочка наблюдает, как я переодеваюсь. Теперь её взгляд приобрёл для меня иное значение, из-за чего мои движения стали неуклюжими. Я стараюсь не подавать виду и просто смотрю вперёд, пока переодеваюсь.

Я закрыла шкафчик и пошла в сторону бассейна, как вдруг девочка встала у меня на пути. Конечно, сама она до сих пор в том, в чём пришла. Она просто смотрит на меня.

— Подожди секундочку.

— Ладно.

Я прошла мимо неё. Это нормально — просто нормально. Мы не лучшие-прелучшие подруги или что-то вроде того. И всё же она считает меня особенной.

Урок начался. Но если в раздевалку она шла за мной, то теперь уже я последовала за ней в бассейн. Я стала замечать особенности её превосходного стиля. Она ни у кого не училась, но при этом на голову выше остальных. Я поняла, что и такие люди бывают.

Естественно, меня это беспокоит, но прохладная вода уняла волнение.

Я слушаюсь тренера и нарезаю круги по бассейну. Я стараюсь плыть прямо посередине линии стилем, которому меня научили. Иногда поглядываю на соседнюю линию, но девочку не вижу. Может, она проплывает мимо, а я даже не замечаю.

После очередного круга я дотронулась ладонью до борта и всплыла.

— А-а!

Я вынырнула и увидела, что девочка болтается рядом со мной. Видимо, в какой-то момент она пересекла линии и оказалась на моей. Её очки для плавания крепко сидят на лбу, обнажая гладкие, как кожа девочки, глаза.

— Ч-что такое?

— Ты на меня смотрела. Я подумала, что тебе что-то нужно.

Я почувствовала, как остальные дети пронзают нас взглядами, и забеспокоилась, стоит ли нам сейчас вот так говорить.

— Я восхищалась твоим стилем, — ответила я прямо, чтобы она побыстрее вернулась к себе на линию.

— О, надо же. Серьёзно? — беззаботно отозвалась она, словно это был комплимент. Похоже, люди вокруг вообще не беспокоят её. Кроме меня, пожалуй, — из-за меня она чувствует жар.

— Ты тоже хорошо плаваешь, Саэки-сан.

— Спасибо…

— Но мне кажется, ты неправильно двигаешь руками, когда прорываешься через воду.

— Правда?

— Ага. Попробуй вот так…

Она взяла мою руку и показала, как правильно стоит её держать, но вдруг остановилась и отпустила меня, после чего посмотрела на свою руку. Это произошло так внезапно, словно время вокруг нас остановилось.

— Эй?.. — спокойно позвала я, но девочка ничего не ответила и умчалась к себе на линию. После этого она перестала смотреть в мою сторону, равно как и я — в её. Вместо этого я сосредоточилась на положении рук при плавании. Я не заметила, стала ли я хоть немного быстрее.

После урока я попрощалась с остальными и только потом заметила,что девочка не двинулась с места, в то время как остальные дети уходят в раздевалку. Я хотела спросить её, что случилось, как она внезапно прыгнула в одинокий бассейн.

Поднялся большой всплеск, будто она своим телом вырезала часть воды.

Учитель прибежал обратно:

— Что ты делаешь?!

После крика девочка вынырнула. Она плывёт лёжа на спине прямо посреди бассейна и не обращает никакого внимания на тренера. Присмотревшись, я поняла, что она успела снять шапочку и очки, и те плавают где-то в бассейне.

— Так и знал, что она балуется… — выдохнул учитель.

Но я знаю, что произошло. Об этом не может знать никто, кроме меня: всё её тело, возможно, стало настолько горячим, что ей ничего не оставалось, кроме как прыгнуть в воду.

Насколько же жарко ей стало? Насколько же жарко ей сейчас, в воде?

— Саэки? — ударил мне в затылок голос тренера, но я его не почувствовала.

Хоть и не так быстро, как девочка, но я прыгнула вслед за ней в воду. Громкое бульканье отдалось в голове. Я уж было хотела поправить слетевшую с меня шапочку, но потом вспомнила, что девочка сделала со своей, и отпустила её. Мои очки и шапку забрала вода, волосы намокли и тянут меня на дно.

Я оттолкнулась от борта бассейна и, болтая ногами, поплыла к центру. Я двигала ими, отталкиваясь от воды. Девочка нырнула, пустив пузырьки, развернулась и поплыла ко мне. Мы плыли навстречу друг другу и встретились в центре прежде, чем закончился воздух.

Под водой наши взгляды встретились. Даже без очков пустой бассейн достаточно спокоен, чтобы мы могли разглядеть лица друг друга. Её глаза, что, кажется, блестят даже под водой, очаровали меня. Вокруг нас беззвучно поднимаются пузырьки.

Странно, но я совсем не чувствую, что мне нечем дышать.

Мы смотрим друг на друга и не можем заговорить. Интересно, злится ли на нас сейчас тренер?

«Почему ты прыгнула за мной?» — взглядом будто бы спросила меня она.

«Я хочу узнать, насколько горячие твои ладони», — молча ответила я, пустив несколько пузырьков.

Я взяла девочку за руку. Это удивило её, отчего та даже выдохнула кучу пузырьков. Отталкиваясь ногами, чтобы остаться на месте, она смотрит на руку. Её руки темнее моих, поэтому даже с ослабевшим зрением я чётко вижу их очертания.

Руки, как она и говорила, будто горят. Тепло, исходящее от её ладоней, словно осязаемое, почти что пробивается через воду. Кончики её пальцев плотно прижаты к моим. Девочка смотрит то на наши соприкасающиеся ладони, то на моё лицо. Это мир, в котором нас не достигнет даже воздух...

Затем она расслабленно, но без улыбки на лице взяла мою вторую руку. Наши пальцы сплелись. Я чувствую, что мои руки тоже могут стать горячими.

Мгновение, которое мы разделяем с ней сейчас, подобно идеальному пузырьку, что может лопнуть от лёгкого прикосновения. Будто нескончаемый сон. Но тут, словно напоминание, что это вовсе не иллюзия, мне стало нечем дышать. Я подняла взгляд, прося девочку всплыть. Та же совершенно спокойна, будто и не выпустила несколько мгновений назад почти весь воздух. Она слегка покачала головой и приблизилась ко мне.

Что она собирается сделать? Я собралась с духом, но она по-прежнему сдерживает мои ладони, поэтому я не могу ничего сделать, чтобы остановить её.

Девочка поднесла голову к моей шее. Даже в воде я почувствовала, как по коже побежали мурашки. Внезапно она прикоснулась к моей шее губами. Её губы двигаются так плавно, что у меня закружилась голова.

В пространстве между её губами и моей шеей начало что-то всплывать. С мутным булькающим звуком пузырьки поднимаются прямо перед глазами.

Сбитая с толку, я всё-таки догадалась, что девочка пытается сделать. Воздух — она пытается дать мне воздух. Чтобы мы могли побыть наедине ещё какое-то время. Её пузырьки касаются моих губ. Я принимаю их, вдыхая в собственные лёгкие.

В этот миг моё сердце треснуло.

Отмахнувшись от рук девочки, я устремилась на поверхность. Я вынырнула, и в ушах раздалось гудение сбитого дыхания.

Только так я могу объяснить ту острую боль, что пронзает грудь. Я отчётливо услышала, будто внутри меня что-то сломалось. Я схватилась рукой за грудь. Пальцы трясутся, проверяя, не вскрылась ли моя грудная клетка.

«Что только что произошло?»

Боль в сердце отдаётся всполохами в глазах. За ними я уловила мелькание. Или же наоборот? Моё сердце треснуло, пытаясь сдержать это?

Девочка в смятении поднялась ко мне. Я издала едва слышимый писк.

— Саэки-са!..

Я уклонилась от руки, что она протянула ко мне, и поплыла к борту бассейна. Выбравшись из него, я побежала вверх по лестницам, игнорируя все слова тренера. Насквозь промокшая, я даже не стала сушиться — просто сорвала с себя купальник и переоделась. Я выбежала из раздевалки и только тогда заметила мерзкое ощущение от липнущей к мокрой коже ткани.

На полпути я вспомнила, что моя шапочка и очки остались в бассейне, но я даже не собираюсь возвращаться за ними. Напротив, я бросила ключ от шкафчика на стол администратора и не стала дожидаться, пока мне вернут карточку.

Я убежала. Новая волна страха нахлынула на меня, когда я услышала топот позади, но не умерила шаг.

Летнее солнце не достигает меня — вода не даёт его свету согреть кожу. Что-то чёрное гнетёт меня.

Что я видела? Что такое приняла, отчего моё дыхание сбилось настолько, что я вовсе перестала дышать? И почему это испугало меня?

«Что это было? Что это было?»

Невыносимо кружится голова.

Мурашки не исчезают, спина дрожит. Озноб, от которого я не могу избавиться, охватил всё тело. Я всё ещё ощущаю прикосновения её губ к моей шее, несмотря на скользящие по ней капли воды.

Я буквально лечу, взгляд мечется вверх и вниз. Должно быть, в тех пузырьках, что я вдохнула, было что-то ещё. Что-то, о чём мне не позволено знать. Мой детский ум и малый опыт не могут это описать. Лишь потаённые чувства подозревают об их сущности.

Чувство, которое я могу представить исключительно в виде простейших треугольников и квадратов, нагоняет на меня ужас. Охваченная страхом, я могу только бежать.

Одно я знаю наверняка — я больше не должна видеться с этой девочкой.

Вечером я дождалась маму с папой и, прочистив горло, сообщила им:

— Я бросаю плавание. Это не для меня.

Я впервые сказала им, что хочу перестать чем-то заниматься. Я волновалась в ожидании их ответа.

Папа лишь коротко что-то пробормотал, мама же просто сказала:

— Правда? Думаю, такое всё же случается.

Никакой ругани или возражений. Они просто согласились.

Я впервые отказалась от занятий, но они простили меня. Может быть, моя уверенность в том, что, раз я живу в роскошном доме, мне следует вести себя соответствующе, была лишь в моей голове?

Я не могу избавиться от чувства, что дрейфую, будто снова оказалась в воде и плыву по её глади. Я больше ничего не понимаю.

По пути в свою комнату я дотронулась до руки. Я ощущаю тепло, исходящее от неё явно не из-за летней жары. Я прижала ладони друг к другу и жду, пока оно исчезнет.

Я наклонила голову, чтобы посмотреть на них, и с моих свесившихся локонов что-то соскочило. Будто капелька воды, хотя я уже совершенно сухая. Оно ползёт по коже прямо к всё ещё помнящей то чувство шее.

***

Я редко вспоминаю события времён младшей школы. Возможно, это было так давно, что я уже давно всё позабыла.

Но пускай даже я мало что помню спустя годы, они никогда по-настоящему не исчезнут.

Воспоминания, тепло — всё это останется со мной навсегда.