— Стань моим мужем!

Только поступив в старшую школы мне, Фудзимото Тисато, призналась девушка.

Вначале шок. А потом пришла радость.

Здорово, когда тебе девушка признаётся, но это было выше всяких ожиданий. Счастье и радость, ни с чем не сравнимое чувство. Это прибавляло уверенности и вызывало улыбку.

Однако надо успокоиться.

До разделения на классы и представления классного руководителя ещё было время.

Нашим руководителем оказалась Микурия Митсуки-сенсей, молодая женщина в белом халате... Можно сказать мечта любого парня в период полового созревания, вот только вопреки ожиданиям она носила очки, а волосы были неопрятно завязанными, она казалась самой обычной.

Возраст около двадцати пяти, но внешность и манеру общения утончёнными не назвать. Она была самой неприметной.

Кстати, наша невзрачная классная Микурия-сенсей преподавала планетологию*.

Земные слои, окаменелости, принципы вселенной. Но всё это казалось каким-то неприметным по сравнению с биологией, химией и физикой.

После вступительной церемонии мы разошлись по классам и представились. Тут ничего сложного не было.

Когда вводный курс от классной закончился, вместе с ним закончился и первый день в старшей школе.

Я думал поболтать с соседями, когда классная позвала меня в комнату для консультаций: «Фудзимото-кун, мог бы ты немного задержаться».

Только сегодня встреченные одноклассники зашептались, но конечно сильнее всего роптал я сам.

Что ей надо? Я вообще не представлял. А я ведь с поступлением в старшую школу только начал жить отдельно от родителей...

Пока я был полон негативных мыслей моя невзрачная классная, покраснев, сидела напротив меня.

То есть это она призналась мне недавно.

— Это, Фудзимото-кун? — встревоженно вытянулась Микурия-сенсей.

Сейчас голос и выражение не были такими невыразительными и невзрачными как с трибуны.

Сейчас она скорее напоминала школьного семпая.

Когда приблизилась... Это ещё сильнее подчеркнуло её грудь. Микурия-сенсей ведь взрослая женщина.

Она полноправный член общества, уже несколько лет учитель. И лет на десять старше меня.

Подводя итог... Мой классный руководитель Микурия-сенсей предложила жениться на ней.

... Как так вышло?

Конечно это я сам про себя так говорю, но ничего особенного во мне нет.

Не красавчик, да и в спорте не очень хорош.

И конечно же я не ребёнок благородной семьи, чьи родители невесту уже подобрали.

И я вообще не понимаю, почему моя классная мне призналась.

— Это... Сенсей...

— Да... — она ответила точно принцесса, ожидавшая ответа после признания.

Её тонкая и белая кожа покраснела.

Аккуратные брови слегка поднялись, явно выражая беспокойство, в глазах начали собираться слёзы. Тонкие губы были крепко сжаты. Аккуратный носик и мягкие щёки. Вблизи она выглядела очень красивой.

Она сейчас будто леди, признавшаяся давно любимому мужчине.

Однако она сейчас не в любви мне призналась.

А предложила жениться.

— Почему я? — как-то бестолково спросил я. Но я был так напряжён, что только это и смог выдавить.

— Потому что... Ты мой принц, — сказав это, Микурия-сенсей покраснела.

И что это?

Вообще не похожа на невзрачную учительницу.

Такая милая.

Но...

— Никакой я не принц, — прокашлялся я.

— Это не так! — тут же возразила она.

Её лицо в очках было передо мной.

Большая грудь оказалась зажата между её руками, подчёркивая её ещё сильнее. От собранных волос исходил нежный аромат.

— С-сенсей?

— Ты очень милый!.. — она говорила так, будто из тех, кто не успокоится, пока не добьёт.

Не признание, а бой какой-то.

— С-спасибо, — почему-то поблагодарил я.

— Кожа белая, глаза чёрные, длинные ресницы и шелковистые волосы!..

— Мне как-то неловко.

— П-прости. Но ты такой замечательный.

— З-замечательный.

Микурия-сенсей нависла над длинным столом, разделявшим нас.

И произнесла пылкие слова, от которых я вздрогнул.

— Да. Лучший! Сильный! Фудзимото Сенри-кун.

— Сенри?

Показалось, будто подул холодный ветерок.

— ... А, моё имя пишется как «Тысяча деревень», а читается «Тисато».

Мне признались в любви и неправильно произнесли моё имя, опишите мои чувства в тридцати символах.

Вместо того, чтобы описывать моё состояние от того, что меня неверно назвали, Микурия-сенсей чуть не упала со стула и принялась кланяться:

— Прости, прости! Я так разнервничалась!

— А, да всё нормально. Иногда люди путают.

И на перекличке только фамилия называлась.

— Я всё готовилась не ошибиться, а тут в голове всплыл Ооэ Сенри*. Какой ещё Ооэ Сенри, когда это Ооэно Тисато из ста поэтов*. Какой позор...

— Ооэно Тисато я знаю, а что за певец Ооэ Сенри?..

— А? Так ты не знаешь?

— Да, не знаю, — честно ответил я, а лицо сенсея застыло.

— Н-н-неужели я так отстала от современности?! Но раньше он был известен в песенных программах...

— А, вот как. Потому старенький учитель в средней школе меня и путал постоянно.

Для меня это уже было обыденностью, но по Микурия-сенсей это похоже больно ударило. Она начала что-то смотреть в своём телефоне, а потом чуть не свалилась.

— ... Он уже десять лет назад в джазового пианиста переквалифицировался. Не мудрено, что ты его не знаешь. Вот она, разница поколений.

— Это, сенсей, вы в порядке?

Она точно воскресла и подскочила.

— Ты такой замечательный! Самый лучший! Сильный! Фудзимото Тисато-кун!

— Исправились, будто ничего и не было?!

— Ошибка? Разница поколений? Что же это было? — она принялась насвистывать, пытаясь меня обмануть.

Благодаря этому получилось успокоиться.

Для пятнадцатилетнего парня было слишком много комплиментов, душа была готова петь, но я сдержался и спросил:

— Мы ведь только встретились сегодня в школе, так почему вы сразу признались?

Я очень хотел это узнать.

А Микурия-сенсей точно глиняной статуей стала.

Похоже нельзя было спрашивать.

Но всё же я должен был это сделать.

Она облокотилась на спинку кресла. Отчего грудь под белым халатом начала раскачиваться.

— Н-ну да. Перед признанием ещё ведь много всего другого надо сделать.

— Верно. Ха-ха, ха-ха-ха... — я сухо засмеялся.

Сенсей глубоко вдохнула и выдохнула. Каждый раз её грудь точно становилась больше. На ладони она зачем-то рисовала символ «человек».

— Это, Фудзимото-кун. Я тебя л-лю...

— ...

Вот это напряжение. Я даже как-то краем сознания подумал, чем я в кабинете занимаюсь. Оставаться тут спокойным невозможно.

— Лю-лю... Нет! Не могу сказать «люблю»!

— Так ведь сказали!

Ещё так громко и чётко!

Только сенсей была слишком взволнована и не услышала меня. Лицо Микурии-сенсей засияло.

— Л-лу.

Почему «лю» стало «лу»?

— Лу?

— Л-луна красивая!..

— Луна? Вообще-то сейчас день.

От моего ответа её дрожь пробрала.

— «Луна красивая» — это ведь прекрасные слова Натсуме Сосеки, означающие «I love you»! Современные школьники вообще Натсуме Сосеки не читают?! Варианты ответа есть разные, но самый романтичный «я даже готов умереть за тебя*»!

— Сенсей?

Она так признаться хотела?

— А?! То есть опять у нас слишком серьёзная разница поколений?..

— Это, то есть Микурия-сенсей испытывает ко мне «I love you»?..

Спросил и щёки запылали. Я не мог смотреть на неё.

Женщина тихо ответила:

— Д-да...

Она начала мяться. Выглядело это очень мило.

Установилась сладко-горькая тишина.

Можно было услышать шум снаружи.

Кто-то шёл по коридору.

— Э-это, сенсей.

— Да!

— Я понимаю ваши чувства. Но не понимаю, почему я.

— Потому что я много о тебе знаю! — она улыбнулась.

— Много?

— Позавчера в субботу недалеко от дома ты обедал на улице, где куча раменных. Вначале ты съел рамен со свининой, но похоже тебе этого не хватило, и ты съел ещё и с соевым соусом. Сам стройный, а ешь много. Должно быть ещё растёшь.

— Э?

— Потом ты ходил в книжный и выбирал книги на полках с ранобе и мангой.

— А?

— А ещё краем глаза посматривал на фото девушки гравюрного идола.

— И?!

— Я-я думаю, что школьнику пока рановато увлекаться таким. Но ты ведь парень.

— Я-я на обычный журнал по соседству смотрел!

И по ресторанам я ходил, потому что с утра ничего не ел, я не постоянно так.

— Я внимательно за тобой наблюдала. Так что это не мимолётная мысль или какая-то одержимость.

— А вам не кажется, что так скорее преследователи себя ведут?

— К-конечно, нет! Это любовь!

Она задрала очки и выставила гордо грудь. Прямо подтвердила, что преследовательница.

... А? Что это за дежавю?..

Я попытался понять, откуда взялось это чувство. Оно ощущалось где-то поблизости.

Близость была как по времени, так и исходила откуда-то поблизости.

Поступив в старшую школу, я покинул дом и стал жить один. Потому уже не испытывал на себе, что значит соседи.

Я стал жить один, потому что отец снова женился.

Моя мать заболела и умерла, когда я учился на первом году обучения в средней школе. Отец женился, и у меня появилась мачеха. А у неё есть дочь, то есть теперь моя сестра. И жить с ними все эти годы мне было некомфортно.

В доме, где я поселился, хоть и стоило бы правильнее подбирать слова, живёт невзрачная женщина. Ходит в каких-то трениках. У неё очки с толстыми линзами и волосы заплетены в косичку, вечно поникшая, потому я даже лица её не видел.

Я всего неделю как переехал, потому при встрече мы обычно просто киваем друг другу. Если говорю «доброе утро», она как испуганный кролик бежит. Про таких говорят «забросила себя»... Но я могу считать её своей соседкой.

То есть.

— ... Неужели моя соседка?

— Кхи?!

— Вот как. Я видел её и в раменной, и в книжном.

— А, а, а...

— Сенсей, неужели.

— Хи?!

— Вы её подруга?

Пока я спрашивал, она стала странно себя вести.

— Это, ну, ты про подругу спрашиваешь...

— А-а-а-а-а?!

Я закричал.

— Сенсей, так вы живёте по соседству?!

— Как неловко...

Микурия-сенсей обильно покраснела. И это мне тут неловко. Она вещи на улице сушит. И это очень неловко осознавать, что я могу видеть сушащееся бельё своей классной.

— Серьёзно? Трудно подумать, что вы живёте вместе с той девушкой, которую я встретил возле мусорных контейнеров, она ведь на себя вообще наплевала. А, но ведь это двухкомнатные квартиры, потому вы вполне можете жить вместе.

— А? Подожди.

— Так она ваша родственница? Хотя сейчас люди начинают искать себе соседей для снижения платы, потому она может вообще быть незнакомкой.

— Послушай, Фудзимото-кун.

— А? Но если говорить о соседях, рядом ведь ещё кто-то живёт.

— А? Ещё кто-то?

Когда сушил бельё на балконе, я видел там ещё соседку.

Но она была не похожа на ту забросившую себя, у неё отличное тело, и прямо видно, что она взрослая. Пользуется косметикой, и прямо красотка с очаровательной улыбкой.

— А? Тогда выходит, что в двух комнатах на шесть и четыре с половиной татами трое живут... Довольно маловато места.

Стоило сказать, на лице сенсея появилась какая-то решимость.

— А на балконе девушка так выглядела? — Микурия-сенсей сняла очки.

А потом распустила волосы.

Её шелковистые чёрные волосы рассыпались. Нос начал щекотать сладковатый аромат.

Без очков Микурия-сенсей настоящая красотка...

— А? То есть.

Она расстегнула три пуговицы на рубашке. И теперь можно было увидеть её глубокую ложбинку.

Она точно сбросила невзрачную маскировку учительницы и очаровательно улыбнулась. Стоило ей облизать губы розовым язычком, и сердце забилось чаще.

— И-хи-хи. Когда встретились на балконе, ты только на мою грудь смотрел.

— М-Микурия-сенсей?

— Можешь звать меня Митсуки.

Даже голос стал немного ниже.

Кто эта соблазнительная красотка?

Я понимаю, что это Микурия-сенсей.

Но это и правда та женщина с сексуальным телом, которую я видел на балконе?..

— Так та офигенная красотка, это Микурия-сенсей?!

Я уже в который раз за сегодня заговорил поражённым голосом.

— Фуня-а-а-а! Мне так стыдно, когда ты называешь меня «офигенной красоткой»!

У офигенной красотки Мирукии-сенсей голос стал прежним и она засуетилась.

И тут я понял кое-что невероятное.

— Так когда я выносил мусор, та странная женщина в трениках, это тоже вы?..

— Гхи, гхи?!

Она разволновалась. Я и сам был удивлён.

— То есть вас там не трое, а только один человек? И это вы?!

Прямо как в сериале, где преступника разоблачили, Микурия-сенсей расплакалась.

— Хнык... Фудзимото-кун сказал, что я наплевала на себя.

— А, это, я был не прав. Простите. Мне жаль.

Она была в режиме красотки, но плакала как невзрачная учительница. Со слезами на глазах она надела очки, собрала волосы и застегнула пуговицы.

Снова вернулась невзрачная учительница Микурия-сенсей.

— Я вернулась.

— С возвращением.

Офигенная красотка хороша, но с этой мне спокойнее.

— Дома я обычно так хожу. Я очень разволновалась, когда ты возле контейнеров меня в таком виде увидел. Но ты улыбнулся и поздоровался.

— Н-ну мы ведь соседи.

— Такая прекрасная улыбка. Ты моё солнце, «судьбоносный человек».

— Это явно перебор, — слишком смущает.

— Потому... Прошу. Стань моим мужем!

— А не слишком внезапно?!

— Я согласна принять то, что ты ешь две порции рамена и тебе нравятся фото идолов!

— Вот только лишь из-за этого меня принимать не надо!

— Но тебе же нравятся старшие сестрёнки и соблазнительные тела?!

— М?! — издал я странный звук. Вообще все здоровые парни такими непотребствами промышляют... В смысле нет!

— Ещё что-то? — с влажными глазами она слегка набок склонила голову. Да. Милая.

— Хоть вы и предлагаете пожениться, мне ещё пятнадцать.

— А мне двадцать пять. Как раз брачный период.

— Для вас может и да.

«Брачный период», прозвучало будто на каком-то мёртвом языке.

— Ты переживаешь из-за разницы в возрасте?

В голосе Микурии-сенсей ощущалась печаль.

Такой грустный, что даже слышать её голос не хотелось.

Потому у меня и вырвались это слова.

— Конечно, нет.

Сам удивился, что сказал это.

Глаза сенсея округлились. В них начали собираться прозрачные капельки.

— Я так рада, — сказала она, и из глаз потекли слёзы.

— А, но, — я почесал голову. — Хоть я и сказал так, но с точки зрения закона ничего не выйдет...

Реалистичные слова.

Даже Микурия-сенсей замычала.

Мне этот вопрос ещё в средней школе был интересен, и я разузнал, и вопрос с моим возрастом всё ещё оставался открытым.

Вот если бы нам обоим было больше восемнадцати, тогда другое дело.

И если бы я сейчас с одноклассницей встречаться начал, не было бы никаких проблем. Девушки вообще в шестнадцать замуж выйти могут.

Проблема, когда один несовершеннолетний, а другой взрослый... То есть как у нас.

Когда был в средней школе, я слегка разобрался в этом.

Вопрос во взаимности чувств.

Вдруг плохой взрослый под угрозой заставляет встречаться.

В таких случаях вопрос с помолвкой должен решать официальный опекун ребёнка.

Я никакого признания не ожидал, потому и родители ничего не знают о Микурии-сенсей.

Мы «ученик и учительница».

И мне не надо, чтобы кто-то подумал, что учительница принудила меня к отношениям. Потому я и не старался на должности заместителя президента школьного совета в средней школе.

Горячность Микурии-сенсей я могу понять, но если отвечу «да, хорошо», она может лишиться работы.

— ... Меня это волнует.

Женщина приложила руки к щекам и стала смотреть на меня.

— Ничего себе, Фудзимото-кун. Ты уже о таком думал. Такое чувство, что ты даже старше меня, — сказала она и добавила. — Я начинаю любить тебя ещё сильнее.

... Какая же она милая.

Вроде обычная, но улыбка обладает разрушительной силой.

— Нет же. Я просто волнуюсь.

Соберись, соберись.

— Я хочу узнать о тебе больше... Ты ведь тоже хочешь всё узнать о сестрёнке?

Она снова сняла очки, развязала волосы и показала грудь, войдя в обольстительный режим.

— Хватит в режим красотки входить! — у меня сердце не выдержит.

— У-у-у...

... Я тут подумал.

Стоило накричать, с неохотой, но она вернулась в нормальное состояние.

Увидев, как Микурия-сенсей дуется, мне подумалось.

Новая школа, новая форма, новый класс.

Став старшеклассником, я думал, что начну ходить в обычный клуб, может даже найду себе подружку.

Реальность же оказалась за пределами моих ожиданий...

Я снова посмотрел на невзрачную женщину.

На самом деле Микурия-сенсей настоящая красотка.

Из-за белого халата понять это трудно, но одним размером груди она уделывает всех моих ровесниц.

А какая у неё милая улыбка.

С юридической точки зрения это явно серая зона, но возможность встречаться с такой красоткой выпадает нечасто.

Если упущу шанс, какие гарантии, что чувства Микурии-сенсей не изменятся, когда я вырасту?

В голове сошлись разум и эмоции, и я вспомнил слова женщины. Она сказал: «Я хочу узнать о тебе больше».

— И правда, сенсей.

— Ты готов подписать свидетельство о браке? Двух свидетелей я найду, так что предоставь это мне.

— Я не о том! Я бы хотел узнать вас получше, — с серьёзным выражением на лице сказал я. А Микурия-сенсей покраснела, и её голова была была взорваться:

— Фуня-а-а-а! Что ты хочешь узнать?! Три моих размера?! Или что-то более развратное?!

— Вы ведь учитель, успокойтесь уже!

— И правда...

— Мне приятны ваши чувства, но я о вас почти ничего не знаю. И думаю, было бы грубо вот так сразу ответить. Так что...

— Так что перед свадьбой ты предлагаешь встречаться*?

— ... Пока ни о какой свадьбе и речи не идёт, почему бы не попробовать, может будем встречаться (пробно).

Если мы сможем понять друг друга, может тогда уже и юридически, и просто житейски уже всё можно будет.

Женщина слегка надулась, но кивнула.

— Ага. Хорошо. Полагаюсь на тебя, Фудзимото-кун.

— А, да. И я на вас, Микурия-сенсей.

— Когда одни, зови меня Митсуки.

— Тогда... Митсуки-сан.

Назвал по имени.

И Микурия-сенсей, нет, Митсуки-сан радостно улыбнулась.

И видя её, меня переполняли нежные чувства.

Вот так в первый день в старшей школе мне признались, и у меня появилась девушка (пробно) с заделом на брак.

1. ↑Дословно науку о земле. Но можно заметить, как у них много сего туда входит.
2. ↑Японский исполнитель. Музыкантом стал в 80ые. До сих пор издаётся. Но да, сомнительно, что он нравится современной молодёжи, в этом году ему 59 лет исполнилось.
3. ↑Это отсылка в поэту 9-10 веков.
4. ↑Вот да, всё это так и есть. Когда говорят про красивую луну, подразумевают, что любят. И соответственно «Я твой (твоя)» и «готов(а) умереть (за тебя)».
5. ↑Она не просто про «сходить на свидание» говорит, а про «притереться», что-то вроде отношений, предполагающий дальнейший брак.