Первым, что он увидел после пробуждения, было лицо его сестры.

Оно находилось так близко, что он ощущал на себе ее дыхание.

— ...

— ...

Какое-то время они оба молчали.

Откуда-то издали доносилось щебетанье птичек.

Яркость лучей, пробивавшихся через окно, и теплота доносившегося с улицы воздуха возвещали о том, что долгая зима вот-вот закончится. Зацветут деревья, звери повылезают из нор. На дворе стояла та самая пора, когда вся жизнь, затаив дыхание, ждала начала новых дней изобилия.

А тем временем...

— Доброе утро, брат, — прошептала его сестра, Акари.

Они были на кровати, на которой ночевали вместе.

Но сейчас Акари была сверху. Она стояла над ним на четвереньках, всем своим видом напоминая хищного зверя, дающего понять своей добыче, что сейчас ее съедят. По сравнению с большинством девушек их поколения, она была заметно выше, и вид ее, нависшей сверху, таил в себе такую угрозу, что мог утихомирить любого.

— ...

«Пусть она моя сестра, но она действительно красавица», — вынужденно признал Тору.

Ей было всего 17 лет, но ее уже можно без зазрения совести называть «прекрасной», а не «милой». Четко очерченные черты лица, атмосфера благородства и ниспадающие длинные черные волосы словно сошли с картины. Один ее вид разил наповал не только мужчин, но и некоторых женщин.

Вот только на эмоции ее лицо было неприемлемо бедно. Сам Тору считал это весомым недостатком своей сестры, но ее саму он, казалось, не беспокоил совершенно.

В то же время сам он...

— ...

…Смотрел на нее глазами, полными непонимания настолько очевидного, что видел его в отражении черных глаз Акари.

Его собственные глаза и волосы были так же черны, как и у нее.

Лицо в какой-то степени можно было назвать подтянутым.

Но выражение этого лица — скорее расслабленным.

То ли апатичным, то ли вялым.

Возможно, такое выражение неудивительно для подростка, но на его лице, в принципе, отсутствовали амбиции и бодрость. Казалось, будто суховатый, увядший вид навсегда приклеился к нему. Конечно, морщин или кругов под глазами не имелось, но отчего-то он напоминал доживавшего последние дни старика. Это было слишком заметно даже за вычетом того, что он только проснулся.

Сам Тору считал свое лицо мрачным.

И он даже не пытался как-либо это исправить.

— Брат...

Итак, на кровати лежал брат, а на нем восседала его младшая сестра.

Назвать эту ситуацию неожиданной для Тору не поворачивался язык.

Он догадывался, что однажды это все-таки случится.

Он замечал, как в последнее время начали меняться взгляды, которые Акари бросала в его сторону.

Но...

— Я... больше не могла терпеть, — сказала Акари, глядя точно в глаза Тору. — Я столько думала о тебе, брат... столько думала...

— Думала... что именно? — спросил Тору, прикрыв глаза наполовину.

— ...Я не собиралась так дерзко себя вести, — сказала Акари, слегка опустив веки.

— Ага.

— Это твоя вина.

— Моя?

— Да. Это твоя вина, брат, — сказала Акари и слегка покачала головой. — Ты ведь прекрасно знаешь... как много я думаю о тебе.

— Нет...

Тору взглянул на лицо своей сестры и нахмурился.

Прядь ее черных волос, словно не выдержав, соскочила и щекотнула Тору по щеке.

— Если честно, я не думал, что ты так сильно отчаялась.

Помимо невыразительного лица, Акари так часто совершала спонтанные поступки, что даже Тору не имел ни малейшего понятия о ходе мыслей своей сестры. Как бы там ни было, она человек очень терпеливый... но при этом, эмоции постепенно копились в ней, и в один прекрасный день она вдруг взрывалась. Из-за этого жить рядом с ней отнюдь не просто.

Его, старшего брата, звали Тору Акюра.

Ее, младшую сестру, звали Акари Акюра.

Это их полные имена.

Но они редко представлялись ими. Никто из соседей не знал их фамилий. Во многих странах у простых людей фамилии отсутствовали в принципе, поэтому они этим никого не удивляли. После окончания войны многим людям пришлось стать беженцами и слиться с гражданами других государств, так что тому, что в одном городе могли оказаться выходцы из самых разных стран, уже тоже никто не удивлялся.

Но это все было неважно по сравнению с...

— Акари. Можно тебя спросить? — сказал Тору, вновь наполовину прикрыв глаза.

— Что такое, брат? Я готова ответить на любой вопрос, который хочет задать мне мой любимый брат.

Впечатление от теплой реплики портили ее глаза, светившиеся холодным светом, словно замерзшее за зиму озеро.

Хотя, они всегда так светились.

— Что это?

Тору указал пальцем на место рядом со своей головой.

Там был железный молот.

Его острие глубоко впилось в подушку.

— Брат. Что с тобой? — Акари недоуменно склонила голову. — Неужели ты заболел амнезией в таком возрасте? Неужели не узнаешь мое любимое орудие?

— Да знаю я, что это такое, — простонал в ответ Тору.

Молот этот вовсе не был огромным. Он полагался на крепость и тяжесть материала, а также на силу своего владельца, его сделали с упором на легкость размаха. Другими словами, даже дома это оружие крайне опасно.

— Я хотел спросить, что он делает в моей подушке.

— Я вонзила его туда.

— Это я тоже понял.

— Тогда что именно тебе непонятно?..

— В первую очередь, мне непонятно то, как тебе может быть непонятно то, что непонятно мне, — сказал Тору, впиваясь взглядом в лицо своей сестры. — По какой причине ты решила, что твой любимый железный молот, с которым ты не расстаешься последние десять лет...

На этом месте Тору постучал пальцам по молоту.

— …необходимо вонзить в мою подушку? Вот, что я хочу знать.

— Брат... — Акари опечаленно покачала головой.

Правда, выражение ее лица ничуть не изменилось даже после этого.

— Я вовсе не собиралась вонзать его в твою подушку.

— О?

— Я целилась в твою голову, брат.

— Это еще хуже, дура, — тут же выругался Тору. Вот только он все еще не успел окончательно отойти от сна, и брань получилась похожей скорее на бурчание. — Убить меня хочешь?

— С чего я могу хотеть убить своего любимого брата? — произнесла Акари ясным голосом, продолжая опираться на утопленный в подушке молот.

От ее вида действительно не веяло злым умыслом. Вместо этого она сказала еще более чистым голосом:

— Я сделала это потому, что ты никак не просыпался, сколько бы я ни ждала.

— Эх, значит, мне почти удалось уснуть навечно.

Действительно, почти... он не сомневался в том, что не перевернись он во сне, молот торчал бы не из подушки, а из его лба. Сейчас это было незаметно, но молот Акари заострен только с одной стороны, и удар им раскрошил бы не только череп Тору, но и весь его мозг.

— Ясно, — как всегда равнодушно ответила Акари и кивнула.

Казалось, будто она хотела спросить: «С тобой все в порядке, раз ты этого хочешь?».

— ...

— ...

Они снова замерли на месте и замолчали.

Вновь послышалось чириканье птиц.

— Брат... — как всегда вяло начала Акари, явно уставшая от переглядываний. — Какие у тебя планы на сегодня?

— Спать, — с недовольным видом заявил Тору. — Если точнее, бездельничать.

— Угу. А потом?

— Как проголодаюсь, что-нибудь поем.

— Ясно. Логично. Еще что?

— Все, — все так же недовольно сказал Тору, а затем повернулся на бок, собираясь снова заснуть.

Она еще какое-то время молча ждала продолжения, а затем...

— ...Брат, — сказала Акари, глядя на его профиль.

Кстати, она до сих пор не вытащила молот из подушки.

— Если ты сегодня пойдешь работать, я обрадуюсь настолько, что залью все кровью из носа.

— Хорошо, может, заодно от потери крови умрешь.

— Какие ужасные слова, брат. А ведь я так сильно тебя люблю.

— Это поэтому ты собиралась ударить меня молотом?

— Это молот моей любви, — хладнокровно ответила Акари.

Затем она легким движением соскочила с кровати, так же легко убрала молот и положила на плечо. Мускулы на ее руках характерно напряглись. Вид этой девушки с боевым оружием в руках хоть и успел приесться его взгляду, все равно казался необычным.

— Брат. Я уже долгое время недоумеваю.

— Что еще?

— Почему ты не работаешь?

В этом вопросе не было ни насмешки, ни презрения. Возможно, Тору было бы легче, если бы они там присутствовали.

Он с трудом удержался, чтобы не вздохнуть, и ответил:

— Работа для неудачников.

После чего повернулся к сестре спиной.

— ...

Он ощутил, как смотревшая на него Акари наклонила голову.

— В чем именно неудачников?

— Откуда я знаю?

— ...

В комнате повисла необыкновенно тяжелая тишина.

Не в силах выдержать взгляда Акари, сверлившего его спину, Тору добавил:

— Отстань уже от меня.

— ...

Акари ненадолго задумалась...

«...Кровожадность?!»

Буквально на миг он ощутил, что кто-то жаждет его крови.

— !!!

Тору моментально свернулся, и в это же самое время в волоске от его головы со свистом пролетел молот. Опоздай Тору на мгновение, молот снял бы с него скальп, и он стал бы лысым. Хотя трудно сказать, считать ли оголенный череп лысиной.

— Эй, ты!

Тору повернулся к сестре. Естественно, его сон как рукой сняло.

— Брат...

Она стояла, печально прикрывая глаза левой рукой. Выражение ее лица при этом ничуть не изменилось, а правой рукой она продолжала угрожающе размахивать молотом. Вздохнув, она произнесла:

— Если уж ты категорически отказываешься.

— Нет, погоди. Погоди, говорю. Для начала опусти молот, — Тору вскинул руки, стараясь отойти от нее подальше.

Хотя он все равно находился от нее на расстоянии вытянутой руки. На пороге смерти. Хорошо поставленный удар располовинил бы его вместе с кроватью.

— ...

Акари продолжала молча размахивать молотом.

Судя по всему, опускать его она была не намерена. Обычно Тору удавалось как-то убедить ее, но сегодня это не работало. Видимо, настал день, когда ему придется вступить с ней в открытое противостояние. Чаша ее терпения безнадежно переполнилась.

— Брат...

— Что?

— Если ты так и собираешься не работать, не выходить на улицу, а находиться дома и лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать-лежать...

— Я что, серьезно столько лежу?

— …то ты не оставляешь мне выбора, кроме как...

— Какого еще выбора?

— …сделать из тебя чучело и продать...

— Не смей! Да и не продашь ты меня!

— Да ладно, — Акари нехарактерным для нее движением покачала головой, ни на мгновение не останавливая молот. — Я бы тебя купила, даже если пришлось бы влезть в долги.

— Мое чучело?

— Оно не ест, и содержать его дешевле, чем живого брата, разве нет?

— ...

— ...

Нервная тишина.

Лишь свистел тяжелый молот, которым на огромной скорости продолжала размахивать Акари.

— Так что готовься превращаться в ч...

— А-а, я понял, я все понял! — спешно отозвался Тору.

Он понял, что его сестра действительно могла прибить его насмерть. Чучелом ему становиться тем более не хотелось. Работать, правда, тоже, но он понимал, что торговаться за сон уже поздно — надо продумать, как сбежать отсюда подальше.

— Давай лучше это самое, ну, э-э, позавтракаем, что ли.

— У нас больше нет еды, — сказала Акари, опустив, наконец, молот. — Я ведь тебе вчера вечером сказала, что мы доедаем последнее.

— П...правда?

— Я верю в то, что мой любимый проницательный брат не забывает такие слова.

— ...

Тору посмотрел в потолок и протяжно вздохнул.

Если честно, он действительно не помнил, говорила она это за ужином или нет. Он давно привык пропускать ее кухонные разговоры мимо ушей и тем более их не запоминал.

— Брат... — Акари вновь подняла молот.

— Понял-понял, пойду, поищу что-нибудь к завтраку!!!

Просвистевший в воздухе молот Акари остановился за мгновение до того, как пробил бы вопящее лицо Тору насквозь.

***

Он шел по улице и то и дело ощущал на себе пронзительные взгляды.

Это чутье у Тору было развито превосходно, и потому такие взгляды раздражали его больше всего на свете. Но в то же время он осознавал, что он здесь не только новенький, но еще и отчетливо не вписывающийся в обстановку. И поэтому жаловаться не никакого смысла.

— ... — рефлекторно вздохнул он.

Справа стоял покосившийся дом. И слева тоже. Обветшалые дома тянулись вдаль, насколько хватало глаз. Не будь вокруг людей, эти старые обшарпанные здания можно было бы с легкостью принять за руины. Дома с облезшей краской и трещинами в стенах казались шикарными — в большинстве своем они были именно что покосившимися. У каких-то отсутствовали крыши, и от дождя и ветра их защищали водостойкие покрывала, вымазанные жиром. Конечно, жить в таких домах небезопасно... но жить, как известно, приходится по средствам.

Если что-то и не отдавало упадком, так это воздух.

Конечно, воздух, наполняющий эти улицы, нельзя назвать ни изысканным, ни чарующим... но он был наполнен жизнью, вернее, запахом грязи и бодрости.

На этой улице постоянно сам по себе возникал рынок.

Именно поэтому здесь и ходило на удивление много людей... которых ждали даже не магазины, а деревянные коробки, с разложенными на них «товарами», которые назвать этим словом можно было с натяжкой. Повсюду виднелись мужчины и женщины, торгующие и всяким хламом, и дикими овощами, и непонятно каким мясом. Среди толп взрослых бегали смеющиеся дети, одетые в лохмотья, и хрюкающие свиньи, которых выпускали из домов, чтобы они искали на улице съедобный мусор.

Их страны пали.

Их улицы сожгли дотла.

Их друзья и родители погибли.

Но... пока эти люди были живы, они не могли сдаться. Те из них, кто не впал в пучину отчаяния и не поставил точку в собственной жизни собственноручно, пили грязь, грызли корни, но жили. Это место полнилось такими сильными духом людьми. Именно поэтому, несмотря на всю суматоху, воздух здесь переполняла жизнь.

И именно поэтому... Тору так выделялся на их фоне.

Он был как всегда угрюм, как всегда апатичен, и казалось, что даже воздух вокруг него начинал пахнуть закатом и упадком.

— ...

Он шел по южной окраине Дельсоранта, столицы этого региона. В подобных кварталах жили беженцы.

К счастью — если так, конечно, можно сказать — после затяжной войны в городе хватало заброшенных домов, потерявших своих жильцов. Многие из беженцев приходили сюда из других стран и регионов, ремонтировали заброшенные дома и селились в них.

Конечно же, коренные жители города не очень радовались переселенцам, но и не пытались активно с ними бороться. Осознание того, что наступил долгожданный мир, и жизнь продолжается, привело к тому, что понятие взаимовыручки не только начало возвращаться в умы горожан, но и помогало им преодолеть разницу в положении.

Это было время послевоенного хаоса.

В большинстве стран правители, знать и рыцари занимались восстановлением политических систем, а до жизни простых людей у них не доходили руки. Поэтому бедняки не ждали помощи свыше, а организовывали все сами. В воздухе улиц словно витала атмосфера борьбы за каждый день существования.

Заброшенный дом, в котором поселились они с Акари, тоже находился в этом квартале беженцев.

Полгода они провели в скитаниях в поисках места, которое можно будет назвать домом. Естественно, что в конце концов они оказались в уголке Дельсоранта, в районе, куда стекались все остальные беженцы.

Они с сестрой жили вдвоем.

Они не знали о том, где были их родители и родственники.

Вскоре после окончания войны всю их семью раскидало по свету, и они не знали даже того, остался ли в живых кто-то, кроме них. Впрочем, из родных мест все они уходили в полном облачении, и многие из них были крепкими и храбрыми людьми, похожими на остальных беженцев, так что, наверное, они выжили и поселились где-то еще.

— Батюшки, Тору, — подала голос старушка, сидевшая у обочины на стуле и плетшая корзины.

Тору забыл ее имя, но помнил лицо. Он не раз встречался с ней, когда только поселился в квартале беженцев. Она была безнадежно добродушной, часто выступала посредником в семейных ссорах, помогала искать несложную работу, а благодаря ее богатому жизненному опыту ходили слухи о том, что она жизнью этого округа и заправляла.

— Как непривычно видеть тебя на улице.

— Наверное, — лениво отозвался Тору.

Он уже догадывался, что именно услышит в следующей фразе.

— Не заставляй Акари делать за тебя всю работу. Тебе тоже нужно найти себе занятие.

— ...

Слова «не твое дело» почти смогли покинуть его горло, но Тору удалось остановить их.

Поскольку Тору не работал, то он вынужден был признать, что кормит его именно Акари. Но поскольку Акари была Акари и многого не понимала о том, как нужно вести себя в обществе, то и зарабатывать у нее получалось... не очень хорошо. Да и вообще, найти относительно хорошую работу, живя среди беженцев, весьма трудно. Собственно, именно поэтому сегодня утром оказалось, что им уже нечего есть...

— Когда-нибудь... если захочу, — ответил Тору, помахал старушке рукой и прошел мимо.

Тору был безработным.

Вот только... это не значило, что его уволили с прошлой работы, и он искал себе новую, или что он учился или тренировался ради того, чтобы найти новую работу. Строго говоря, он нашел время записаться в гильдейскую организацию этого города, пусть и формально... но по факту он никогда в своей жизни не делал какой-либо конкретной работы.

Другими словами, он был нищим без какого-либо дохода, а главное — не ощущал ни малейшего желания что-либо с этим поделать. Он был тунеядцем в чистейшем виде.

Пожалуй, многие люди согласились бы с тем, что именно по этой причине сестра попыталась атаковать его с утра молотом... пожалуй, они бы даже добавили, что это неизбежно. Конечно же, для самого Тору, которого при этом чуть не убили, это не было утешением.

— «Работа», значит… — ироничным тоном прошептал Тору.

Если он и обращался к кому-то, то разве что к самому себе. Убедившись, что его спину все еще тянет вес подвешенного топорика, Тору прошел через квартал беженцев в сторону южных врат Дельсоранта.

***

На стол легло перо, и послышался протяжный вздох.

Хотя Конрат Штайнмец и приступил к работе лишь полчаса назад, он уже чувствовал себя смертельно утомленным. Впрочем, этого следовало ожидать, ведь усталость росла день ото дня и все никак не хотела покидать его.

Он перевел взгляд на ростовое зеркало, стоявшее у входа в кабинет рядом с вешалкой для шляп, и увидел в нем укоризненные, изможденные глаза немолодого мужчины. Ему казалось, что в последнее время у него начали выпадать последние волосы, оставшиеся по бокам головы. Уже в весьма недалеком будущем ему светило окончательное облысение.

— Кстати... — вдруг обратилась к нему его ассистентка, Карен Бомбардир, которую он едва видел за горой документов, высившейся на его столе.

Видимо, заметив, как Конрат положил на стол перо, она решила, что тот взял паузу. Поправив пальцем очки, обрамлявшие ее нервно выглядящее лицо, она равнодушным тоном продолжила:

— По поводу того случая.

— Какого еще случая?

Конрату в этом году исполнялось 58 лет. Он был уверен, что память его оставалась так же хороша, как и в былые времена, но в то же время он не мог запомнить детали всех дюжин документов, что проходили через него каждый день.

Члены Агентства по Ускорению Послевоенного Восстановления «Климан», в котором они с Карен состояли, всегда были заняты по горло. Количество вопросов, требующих обсуждения и рассмотрения, увеличивалось с каждым днем с такой скоростью, что ему явно не хватало сил со всем разбираться.

Конец военной поры изменил жизнь на всем континенте Фербист, и не все эти изменения были в лучшую сторону.

Война была временем с простой и очевидной системой ценностей. Когда она прекратилась, эта система естественным образом начала меняться, и с этим ничего нельзя было поделать.

Изменилась политика. Изменилась экономика. Изменилось все.

Особенно изменились те фальшивые политики (которыми обычно становилась знать), оправдывающие свои действия тем, что считали войну «правым делом». Теперь же им пришлось всерьез задуматься о будущем и о том, какого политического курса придерживаться.

«Идет война, не думайте о роскоши».

«Если мы проиграем в войне, то у нас заберут все. Вы действительно этого хотите?»

Все эти слова, которыми они направляли народное недовольство в сторону других государств, больше не работали.

В каждой стране скопилась гора нерешенных проблем.

Все верили в то, что как только закончится война, как только настанет «мир», все несчастья и тревоги тут же исчезнут. Именно эти убеждения позволили многим пережить тяжелые военные годы. Но когда затяжная, тянущаяся многие века война вдруг завершилась, оказалось, что никто не представлял себе, как конкретно должен выглядеть тот «мир», которого все желали.

Знать была вынуждена изменить свое мышление.

Конечно же, были аристократы, которые смогли быстро приспособиться к новым временам. Но многие из них пытались вести в отношении своих людей такую же жесткую политику, как и во время войны, за что мгновенно и жестоко поплатились. Люди, не знавшие о том, как конкретно должен выглядеть «мир», но переполненные ожиданиями, связанными с новой эпохой, очень быстро почувствовали недовольство в связи с тем, что их жизнь нисколько не облегчилась.

И в результате... даже сейчас на континенте Фербист то и дело вспыхивали бунты и восстания.

Рыцарские мечи, которыми когда-то защищались родные земли, обратились против жителей этих земель.

Но, конечно же, знать такое положение дел тоже не устраивало.

Более того, были и города, и целые страны, где жизнь действительно налаживалась.

Возможно, каким-то из них повезло, а каким-то достались умелые правители, но были места, где мир начал обретать должные очертания без каких-либо серьезных проблем. Некоторые страны и города после мер по оздоровлению экономики уже можно было назвать процветающими.

Знать, рассчитывающая повторить успех этих редких исключений, начала обмениваться между собой информацией. Маги, многие из которых остались без работы сразу после окончания войны, вновь оказались востребованы — их заклинания позволили наладить связь и проводить конференции.

Сотни часов этих конференций потратили на спешное изучение ранее ненужных дисциплин — политики и экономики.

Разумеется, информация оказалась сложной и запутанной.

Чтобы не допустить хаоса (а также организовать информацию и разработать на ее основе подходящий план действий), страны объединились и образовали международный правительственный орган.

Так и появилось Агентство по Ускорению Послевоенного Восстановления «Климан».

Его главная задача заключалась в исследовании идеальных методов управления государством и их продвижение в разных странах.

Можно сказать, будущее Фербиста покоилось на плечах этой организации.

Но вопросов, которые она пыталась решить, было много, а людей в ней — до обидного мало.

— Вопроса о Наследии Дьявола.

— ...Та-ак.

Лицо Конрата нахмурилось.

Среди всех скопившихся вопросов этот был одним из самых щепетильных.

— Отряд Жилетта завтра прибывает в Дельсорант. Мы получили извещение вчера вечером.

— В Дельсорант...

Взяв с небольшой книжной полки список знатных семей, он пробежался по нему взглядом.

Дельсорантом правил...

— Ясно, он один из «героев», участвовавших в «свержении Дьявола».

— Это не обязательно означает, что он владеет ими, — сказала Карен. — Как бы там ни было, мы направили ему письменный запрос о содействии, но ответа так и не получили.

— Ну, этого стоило ожидать, — со вздохом ответил Конрат. — Все мы — занятые люди, и потому уставшие. Некоторые до такой степени, что у них даже нет времени ответить хотя бы «у меня нет времени на вашу чепуху».

— Что будем делать?

— Пусть разбираются на месте, — сказал Конрат. — У нас тоже нет времени вечно заниматься каким-то вопросом просто потому, что он «может» представлять угрозу. Бунты. Эпидемии. Валютные кризисы. Конфликты на национальной почве. Мы и без того завалены делами, представляющими реальную угрозу.

С этими словами он указал на гору документов перед собой.

— Вас поняла. Соглашусь с вами.

Карен кивнула. Судя по всему, высота бумажной башни раздражала ее не меньше.

Больше они на эту тему не разговаривали.

Вот только...

«Все-таки прозвище Дьявол он заслужил», — мысленно прошептал Конрат. — «Мы продолжаем бояться даже теней, оставшихся после его смерти.»

Артур Газ. Император Империи Газ.

Дьявол, Проклятый Император, Великий мудрец, Берсерк, Мудрейший Император — вот лишь некоторые из его прозвищ. Его смерть положила конец продолжительной войне, захлестнувшей Фербист. Казалось, что император сам по себе стал символом окончания войны.

Но...

«Ну, будем надеяться, что наши страхи беспочвенны», — подумал Конрат, подбирая лежащее на столе перо и возвращаясь к работе над документами.

***

— Блин, — бурчал себе под нос Тору, продолжая идти вперед и сжимая одной рукой топорик. — Блин, как же бесит. Если подумать, то даже это — тот еще труд. Черт, как же не хочется всем этим заниматься. Я же говорил — работа для неудачников. Черт побери. Да катись оно все! Почему бы деньгам просто не упасть мне на голову. Так было бы куда быстрее.

Эти слова до невозможного точно описывали его безнадежно бесполезную натуру.

Нет, конечно же, он не пошел грабить людей от того, что у него не было денег.

Перед глазами Тору располагалась горная роща, заросшая высокой травой.

Дельсорант был классическим примером города-крепости.

С трех сторон его окружали горы, и транспортным удобством он не отличался, но, с другой стороны, его было тяжело осаждать и легко оборонять. Такие города появлялись благодаря бесчисленным войнам, что развязывали сильные мира сего, и благодаря им же становились столицами. Вот только после окончания военной поры такие крепости превращались в удаленные и неудобные города, построенные непонятно где.

Как бы там ни было, сразу за Дельсорантом начиналась обширная гористая местность.

С одной стороны, она была богата как растениями, так и животными... а с другой, представляла значительную опасность для неподготовленного к горным походам путника. Именно поэтому кроме охотников и лесорубов в эти места мало кто забредал.

Тору думал, что здесь ему удастся найти диких овощей или поймать какую-нибудь мелкую дичь — кроликов или мышей.

Но...

— Черт бы побрал эту Акари...

Он пробивал топориком дорогу сквозь кусты, и от каждого взмаха в воздух взлетали листья.

Тору поймал ртом один из падавших перед глазами листьев и проговорил:

— Неужели она все еще чего-то ждет от меня?

Прошло уже больше года с тех пор, как судьба занесла их в Дельсорант.

Любой бы сдался и оставил надежду при виде того, как его брат день за днем лишь бездельничает... но Акари все еще пыталась разжечь в нем пламя и заставить работать.

Именно она зарегистрировала Тору в гильдии Дельсоранта.

Сама она тоже была зарегистрирована в ней, но ей, судя по всему, не нравилось работать на других, и поэтому она постоянно меняла работу. А с учетом вышеупомянутых странностей в ее картине общественной жизни, ей в итоге стали спихивать лишь самую грязную работу, за которую больше никто не брался. Она же этого даже не замечала и, в конечном счете, заработок у них практически отсутствовал.

Если подумать, то и Дельсорант, и прочие города-крепости, строились с расчетом на самообеспечение, и переселившиеся сюда беженцы не могли рассчитывать на хорошую работу. Особенно это касалось новоприбывших.

— У нее ведь совсем недурная внешность. Почему бы ей просто не найти себе хорошего мужчину и не жить за его счет?

Ей ведь вовсе не нужно пытаться тащить на себе бестолкового брата.

Даже самому Тору было бы лучше, если бы она его бросила. В конце концов, он проголодался бы настолько, что сам пришел бы в эти горы. Конечно, однообразные овощи быстро бы ему надоели, особенно в отсутствие простых радостей жизни вроде хлеба, сыра, соли и перца.

Но об этом он бы задумался, если бы это действительно случилось.

— И даже если она настаивает на том, что мы брат и сестра, сначала мы ведь были друг другу чужими... серьезно, поздно нас уже так называть, — продолжал бормотать Тору, пробираясь сквозь горную рощу.

Как упоминалось ранее, эта местность была практически безлюдной. Даже звериные тропы встречались редко, а чаще заросли оказывались такими густыми, что ногой ступить было некуда. Сам Тору привык к таким местам и чувствовал себя неплохо, но неопытный человек, забредший сюда, наверняка столкнулся бы со множеством трудностей.

Но...

— А?

Тору резко замер.

Его внимание привлек непонятный звук.

— Что это?..

Он затаил дыхание, внимательно вслушался... и вновь услышал этот звук. Шелест травы. Причем, судя по всему, источник звука находился совсем недалеко.

Что-то перемещалось по траве.

— Животное?..

Вглядевшись, он заметил, что заросли перед ним действительно покачивались.

И по размеру участка качавшейся травы он смог оценить размер копошащегося в ней создания.

Оно было либо размером с человека... либо еще больше.

— ...

Тору моментально оценил разделявшее их расстояние.

Что-то около 15 метров. Если это зверь, то он мог преодолеть такую дистанцию за мгновение даже по такой неудобной местности.

Тору приготовился.

Если это олень или кабан, то это была прекрасная цель для добычи, но окажись это волк или медведь — и думать пришлось бы о выживании.

А если это вдруг окажется фейла... Тору решил об этом пока не думать.

Потому что «смириться со смертью» было бы самым разумным выбором.

«Впрочем, откуда тут фейла?» — подумал Тору так, словно этого действительно не стоило бояться.

И...

— ?..

Из травы вдруг раздался звук, совершенно не похожий на звериный.

Тору задумался о том, что он напоминал. Это был механический стук, похожий на удары деревянной коробки о камень. Во всяком случае, ни одно животное с таким звуком не передвигалось. Птицы и насекомые такие звуки тоже не издавали.

Тору вновь напряг слух. В этот раз до него донесся звук трения чего-то по земле.

«Что за?»

Вряд ли это был охотник или лесоруб.

А значит...

— ...

И тут из травы неожиданно высунулось лицо.

— ...А?

Тору смотрел на него, вскинув брови так, что на лбу у него образовалась вертикальная борозда.

Это существо совершенно не подходило этому месту. Оно здесь казалось совершенно неестественным и неожиданным.

Проще говоря... это была человеческая девочка.

На вид ей было лет 14-15.

Утонченные и очаровательные черты лица.

Длинные волосы серебристого цвета слегка блестели в лучах пробивавшего сквозь деревья солнца, освещавшего лесной полумрак. Повязанное на голове белое украшение очень контрастировало с большими фиолетовыми глазами, которыми она оглядывалась по сторонам и моргала, напоминая своими действиями небольшого зверька.

Но этот зверек явно не был хищным.

Более того, ее тело, одетое в черные одежды, выглядело очень нежным. Казалось, что охотились, скорее, на нее.

Вид хрупкой девочки, пробиравшейся в одиночку через горы, необычен сам по себе, но ее внешность делала его необычайным и даже, попросту говоря, странным. Ее черное платье усыпали кружева и украшения, и оно явно не предназначалось для путешествий по горам. И действительно, к платью уже успели прицепиться листья и сломанные ветки, которые она подцепила по пути.

В руках у нее не было ни топора, чтобы прорубаться сквозь заросли, ни даже посоха.

Ее вид словно был полной противоположностью тому, как одевались бывалые охотники и лесорубы. Он выглядел бы неестественно даже на улице. Этим одеждам было самое место на знатному балу.

Девочка явно напрашивалась на бедствие.

Ее легкая одежда словно насмехалась над горой.

Но при этом...

«Что... это такое?»

Когда Тору поначалу принял ее за весьма крупного зверя, это произошло, потому что девочка тащила за собой груз размером с нее саму. Она несла немыслимо огромный короб из темного дерева. Из-за него при перемещениях она беспокоила гораздо больше травы.

Но это был не просто короб...

«...Гроб?»

Короб напоминал вытянутый по горизонтали восьмиугольник. Насколько знал Тору, такую форму мог иметь только гроб.

Естественно, этот контейнер, по роду службы обязанный вмещать в себя тело взрослого человека, по размеру превосходил саму девочку. Она тащила его за собой на кожаных ремнях. Казалось, что от такого обращения гроб должен немедленно потрескаться и сломаться... но он, судя по всему, был на удивление прочным — на его поверхности не было ни царапины.

Вот только... что она делала с ним?

Даже если гроб и пустовал, он должен быть весьма тяжелым.

Во всяком случае, это точно не та вещь, с которой обычно разгуливали дети... тем более в горах. Может, она использовала его вместо спального мешка? Правда, тогда не ясно, почему с одного из боков к нему было приделано нечто, похожее на лампу.

Конечно, гроб наверняка комфортнее и безопаснее для сна, чем дешевый мешок из ткани...

— Эй, — изумленный Тору поднялся сам и позвал девочку. — Эй, ты. Что ты делаешь?

— ...! — вздрогнув, девочка повернулась в сторону Тору.

И без того большие фиолетовые глаза от удивления стали еще больше, и она уставилась ими точно на него.

— Что ты делаешь в горах в оди... — в каком-то смысле, Тору начал задавать вопрос, на которой был вправе ожидать быстрого ответа.

Но...

— ...?!

Ему пришлось прерваться на полуслове.

Послышался резкий шуршащий звук, и девочка с гробом вновь погрузились в траву.

— Эй!..

Не ожидавший такой реакции Тору сделал шаг вперед и вновь позвал ее. Но в следующий момент зашелестела трава, и он увидел, как покачивания зарослей начинают отдаляться от него.

Похоже, она пыталась сбежать. Причем довольно резво.

— ...

Но, в отличие от городских улиц, в горных лесах заблудиться проще простого.

Тяжело идти даже по прямой. Не привыкшие к горам люди огибали встречающиеся препятствия, быстро забывали, в какую сторону идут, и вскоре начинали бродить кругами. Какими бы глупыми ни казались такие ситуации, возникали они нередко.

Вот и сейчас...

— ...

Тору прищурился и стал смотреть, как девочка пыталась пойти то в одну, то в другую сторону, но постоянно обо что-то стукалась, кратко вскрикивала и пыталась уйти куда-либо еще. Наконец, после несколько глухих ударов и поворотов она вновь очутилась перед Тору.

И затем...

— ...

— С возвращением, — обратился Тору к лицу выглянувшей из травы девочки, мысленно добавив «что, наигралась?».

Между ними было что-то около пары метров. Сделай Тору пару шагов вперед и смог бы дотянуться до нее рукой.

— ...?!

Девочка застыла с изумленным видом.

Поскольку лицо Акари на такие эмоции обычно не способно, Тору эта реакция показалась забавной.

Она неуверенно задергала руками и ногами.

Посмотрев налево, затем направо, она вновь повернулась к нему.

И после всех взволнованных движений... девочка замерла на месте.

— На...

— На?

Тору удивленно склонил голову. Девочка, продолжая смотреть точно на него, выбросила вперед палец.

— Нападать?

— Кто? На кого?

На самом деле Тору понимал, что именно она хотела сказать, но все равно спросил.

— Ты. На меня, — ответила девочка, показав пальцем сначала на него, потом на себя.

В какой-то степени... этот жест был немного нагловатым. Казалось, что девочка совершенно не сдерживала себя, хотя и видела его впервые. С другой стороны, выглядела она так, словно очень опасалась его.

— ...

— ...

Тору смотрел на девочку полузакрытыми глазами.

Та смотрела на него в ответ снизу вверх.

В воздухе между ними начало зарождаться напряжение.

И затем...

— Ты хочешь, чтобы я напал на тебя?

— ... — девочка замотала головой. — Бандит. Нет?

— Бандиты в одиночку не шастают.

— ...

— А я, к сожалению, на данный момент совершенно безработный.

— ...Охотник? — спросила девочка, сведя брови и осматривая лицо Тору.

— Я же сказал — безработный, — со вздохом повторил Тору.

Нет, иногда он, бывало, ловил небольших зверьков. Но называть себя после этого профессиональным охотником ему не хватало наглости.

— Мне нечего есть, и я пошел в горы искать овощи.

Если честно, ему и самому было неприятно произносить эти слова... но он понимал, что если начнет жаловаться на жизнь после всего, что наделал, Акари вполне может накинуться на него с молотом.

— ...Понятно, — сказала девочка, несколько раз кивнув головой.

На лице ее неожиданно появилась довольная улыбка, а затем она вновь выбросила вперед палец, указывая точно на нос Тору.

— Нищий!

— Да уж понятно, что богатых безработных... нет, может и бывают, но если ты еще раз назовешь меня нищим, я могу и рассердиться, — со вздохом ответил Тору.

Самым удивительным было то, что хотя девочка и назвала его нищим (с ней трудно спорить, ведь Тору настолько обнищал, что не смог сегодня даже позавтракать), лицо ее не выражало ни презрения, ни насмехательства над ним. Скорее, она выглядела так, будто была в восторге от чего-то, что видела крайне редко.

— Нищий. Понятно. Нищий, — продолжала повторять она и кивать.

«Да что с ней такое?»

Складывалось впечатление... будто она понимала, что означает слово «нищий», но никогда не видела настоящих нищих.

— Лучше ты ответь. Да, ты. Что ты делаешь? Почему ты бродишь тут? — с этими словами Тору еще раз окинул взглядом черный гроб, который она тащила за спиной. — С этим гробом. В эти места даже местные забредают крайне редко.

— А...

В этот раз ее реакция была очевидной — она округлила глаза и посмотрела себе за спину.

После этого тут же встрепенулась, опустила гроб на землю, затолкала в траву и встала перед ним... Она что, пыталась его спрятать? Затем она искоса посмотрела на Тору и спросила:

— ...Видел?

— Ну, его сложно не заметить, — сокрушенно ответил Тору.

Еще бы, гроб по размерам больше самой девочки, и не увидеть его было невозможно.

— Не видел.

— ?

— Ты не видел его.

— Ну... ладно, как скажешь, — почесывая голову, сказал Тору.

И на это девочка ворчливо прошептала:

— Я-то думала, что через горы мало кто ходит... и решила, что это будет хорошая идея...

Эти слова она произнесла не на континентальном языке, а на языке Лаке, использовавшемся в северных землях. Тору уже успел удивиться тому, что разговаривала она как-то странно и обрывочно, но теперь стало ясно, что она, видимо, откуда-то с севера. Континентальный явно был для нее непривычным, зато на Лаке она разговаривала бегло.

— Ты что, преступница какая-то?

Другого объяснения тому, что она сторонилась людей и решила пробираться через горы, Тору не придумал.

Пусть Дельсорант и не был самым удобно расположенным городом, между гор шла дорога, по которой ездили телеги и обозы. Ни один нормальный человек не стал бы без каких-либо исключительных обстоятельств пробираться сквозь горы с таким тяжелым багажом.

— Грубиян! Нахал! Хам! — выбросив палец в сторону Тору и вперившись в него взглядом, проговорила девочка.

Она вновь перешла на континентальный язык. Конечно, Тору понимал ее и так, и этак... но все же ему было проще, когда она говорила на континентальном.

— Тогда почему ты так боишься попадаться на глаза людям?

— ...?! — девочка застыла с выражением изумления на лице.

Судя по всему, она не ожидала, что Тору понимает язык Лаке.

— ... — она вновь начала с недоверием искоса на него смотреть.

В ее глазах читалось сомнение, неуверенность, тревога, бдительность и множество других самых разнообразных чувств. Глазами она напоминала дикую кошку, пытавшуюся понять, кто перед ней — враг или союзник.

— Ладно, неважно. Мне все равно, преступница ты или нет, — пожав плечами, сказал Тору.

С окончания войны прошло всего несколько лет. Многие из людей, родившиеся в ту пору, считали, что убийства и грабежи не были чем-то из ряда вон выходящим. Кроме того, послевоенное восстановление пока преследовало только восстановление политических систем, а до правок законов дело еще не дошло. На самом деле... грань между преступлением и его отсутствием порой могла быть почти незаметной. Нередки были случаи, когда человека обвиняли как преступника, в то время как он совершенно не знал, что совершает нечто противозаконное.

Нет, правда. Эти случаи были весьма частыми.

— Как бы там ни было… — произнес Тору, еще раз вздыхая.

За время их короткого разговора он успел понять несколько вещей.

Эта девочка была неместной и окрестности практически не знала.

Кроме того, судя по ее речи и одежде, у нее особо не было ни опыта, ни знаний о том, как нужно вести себя в горах. Она напоминала вылезшую из шкатулки принцессу, которая ничего не знала о мире.

— Тебе... что-то нужно в Дельсоранте?

— Согласие, — сказала девочка и кивнула.

— Сколько времени ты уже бродишь по этой горе?

— Три дня.

— ...

Удивительно, как она вообще еще жива.

Тору снова осмотрел ее с макушки до носков...

— Слушай. У тебя...

— М-м?

— Деньги есть?

— Деньги? Деньги? — проговорила она, моргая.

Затем, словно смирившись со всем, она размашисто кивнула и сложила руки.

— Сдаваться. Разбойник!

— Какой еще разбойник? Хватит в меня тыкать! — сказал Тору, отмахиваясь от пальцев, которые она с победоносным видом направила на него.

— М? Разбойник. Нет?

— Нет же.

— Грабитель?

— Нет.

— ...Убийца?

— Почему ты так сильно хочешь, чтобы я оказался преступником?

— М-м...

Девочка сложила руки на груди и задумалась.

«Может, она и правда хочет, чтобы на нее напали?» — подумал Тору, после чего еще раз вздохнул.

— С тебя два завтрака за услуги гида.

— ...? — девочка вопросительно посмотрела на Тору.

Поняв, что проницательностью она не блещет, он бегло пояснил:

— Ты хочешь попасть в Дельсорант незамеченной, так? Я не знаю, зачем тебе это нужно, но если ты будешь так бродить, то туда и за неделю не доберешься.

— М?!

— Если уж ты собралась в горы, то хоть бы карту перед этим глянула. Если бы ты знала куда идти, три дня бы не бродила. Совершенно очевидно, что ты потерялась.

В конце концов, когда она попыталась сбежать от Тору, то немедленно сделала круг и вернулась на то же место. Вероятнее всего, она пыталась пройти вдоль горы прямо, но постоянно сворачивала и в итоге начала бродить кругами. Откровенно говоря, хорошей дороги нигде не было, и в зарослях можно с легкостью сбиться с толку и забыть, в каком направлении идешь.

— Шокирующий факт.

— Сама бы заметила! — сказал Тору изумленной девочке. — Я выведу тебя отсюда, так что с тебя два завтрака. Для меня и моей сестры.

— М...

Девочка нахмурилась и вновь сложила руки.

Ее можно понять. Она неожиданно встретилась на горе с человеком, который предлагал услуги гида за завтрак. Ее недоумение было естественным.

— Я уже говорил, что безработный. Я не хвастаюсь, у меня действительно нет денег даже на з...

И стоило ему все это сказать...

«Морзерун, морзерун, эрумун», — послышались странные звуки.

Точнее... нет, это были не просто звуки.

Это был голос.

Чей-то низкий, мрачный голос, один за другим произносящий непонятные слова.

«Сэбрун, вамрун, торун.

Сюнэрун, хорун, ярун...»

— !

Девочка удивленно моргнула.

Тору подскочил к девочке.

Оба эти действия произошли одновременно.

— Мгя?! — вскрикнула она от неожиданности.

Тору моментально прижал девочку к земле... и в этот же момент ощутил, как что-то на огромной скорости пронеслось над его спиной.

— Черт!.. — простонал он. — Вот дерьмо!

Не успела девочка что-либо ответить, как он моментально взял ее под мышку и оттолкнулся от земли.

Если бы он остался на месте, его однозначно бы убили. Впрочем, шансы на побег тоже казались весьма призрачными.

— Э, э-эй?! — воскликнул Тору, ощутив, как его что-то тянет.

Тело девочки было на удивление тяжелым... точнее, оно тянуло его назад. Обернувшись, он увидел, что она все еще крепко держалась за кожаные лямки.

А вслед за ними с грохотом ехал по земле черный гроб.

С учетом того, как трудно найти на горе место, куда можно нормально поставить ногу, даже сама девочка здорово выбивала его из равновесия. А уж с таким тяжелым багажом бежать становилось и вовсе невыносимо трудно.

— Ты что?! Брось!

— Нет, — тут же ответила девочка.

Как бы ни крутился Тору, он видел лишь спину и ногу девочки. Он не мог судить, с каким лицом она произнесла это словно, но тон ее был совершенно серьезным.

— Дерьмо! — воскликнул Тору.

Над его головой пролетела черная тень.

Проломив собой несколько стволов, ветвей и сделав в воздухе несколько сложных поворотов, совсем рядом с бегущим Тору приземлился...

— Все-таки это фейла!..

Это был... странного вида конь.

Хотя можно ли назвать конем существо цвета самой тьмы, умеющего с легкостью прыгать по ветвям, со странным отростком изо лба... и самое главное, с явно хищными клыками?

— Единорог!..

Обычные лошади жили на равнинах.

Их копыта, ноги и все строение тела предназначались для скоростного бега по просторам. Во всяком случае, уж точно не для гор и лесов, полных препятствий.

Но единороги, один из видов фейл, не подчинялись логике и здравому смыслу.

Хоть они и были крупнее обычных коней, но отлично ориентировались в пространстве, перемещаясь по зарослям увереннее, чем белки и обезьяны.

И, хоть они и походили на лошадей, являлись хищными охотниками.

— Дерьмо!.. — в панике воскликнул Тору.

Пытаться обогнать фейлу в горах, тем более единорога, было вершиной глупости. Тем более, когда он был вынужден тащить за собой багаж в самом буквальном смысле этого слова.

А значит...

— Остается только одно...

Действительно, вариантов у него было немного.

Он был здесь не первый раз и более-менее представлял себе местность. Бросив быстрый взгляд на солнце, пробивавшееся сквозь верхушки деревьев, Тору определил, куда они смотрели, выбрал угол движения... и точку назначения.

— Эй! — обратился он девочке, которую все еще держал под рукой. — Забудь, что я сказал, и ни за что не отпускай свой гроб!

— М?

«Морзерун, морзерун, эрумун.

Сэбрун, вамрун, торун.

Сюнэрун, хорун, ярун...»

Вновь послышался голос.

А затем...

— Вперед!

Загораживавшие обзор деревья неожиданно кончились.

Воспоминания не подвели.

Оставалось только одно...

— Задержи дыхание!!! — крикнул Тору и изо всех сил оттолкнулся от земли.

А в следующий момент...

— Ня?.. — немного глупо обронила девочка.

В пространстве оставила свой след несущаяся на огромной скорости черная тень.

Но все эти события были безразличны Тору, который вместе с девочкой и гробом летел с обрыва прямо в расположенное внизу болото.

***

Таинственный конь летел по горному лесу, словно стрела... но стоило Тору и девочке исчезнуть, как он моментально замер.

Он стал вдруг таким тихим, словно полностью преобразился. В нем не чувствовалось ни капли той свирепости, с которой он преследовал Тору. Более того, он представлялся таким безжизненным, а глаза его были столь пусты, что начинало казаться, будто он умер на ходу.

И затем...

— Хм-м?.. — промычал мужчина, пробравшись сквозь заросли.

Он был довольно низким и носил мантию, вышитую коричневым и темно-зеленым. Из-за этого в лесной чаще он практически сливался с окрестностями. А поскольку у него, как у любого человека, не было каких-либо четких очертаний, такая маскировка была еще более эффективной.

Но этим тщательность подготовки мужчины не ограничилась.

Его лицо и гладко выбритая голова тоже были чем-то выкрашены... а длинный чехол за спиной, похожий на ножны меча, обмотан зелеными и коричневыми ремнями под цвет остальной одежды.

— Я их упустил? — со вздохом прошептал он.

Из-за разрисованного лица трудно было разобрать даже черты лица, не говоря уже о выражении.

Но при этом он стоял рядом с единорогом, словно совершенно не боялся его, и смотрел в долину, в которую спрыгнул Тору. По ее центру текла река.

— Я что, плохо подготовился? Может, вообще стоило подождать Жилетта?.. — озвучил он свои мысли самому себе.

А затем...

— Хотя, нет. Такой шанс упускать нельзя.

По камуфляжу на лице пробежала белая линия.

Мужчина улыбался так широко, что обнажил зубы.

— Ладно. Уж в этот раз вы от меня не уйдете.

С этими словами мужчина повернулся к застывшему, словно статуя, единорогу, и снял висевший на спине чехол.

***

Скорее всего, без сознания он провел всего несколько секунд.

В противном случае он, несомненно, утонул бы вместе с девочкой.

— Нга!..

Первое, что сделал Тору, придя в сознание, убедился, что все еще крепко держал девочку под рукой.

Хотя изо рта его и вырывались пузыри, руки и ноги слушались, а значит, он был жив и в сознании.

К счастью для них, гроб девочки, который она ни за что не хотела отпускать, исполнил свою роль и всплыл. Когда он услышал, с каким звуком тот грохотал, то начал подозревать, а теперь окончательно убедился, что гроб либо пуст, либо близок к этому. Вода толкала его вверх с достаточной силой, чтобы на плаву смогли удержаться и Тору, и девочка.

— Кх... о...

Тору из последних сил протянул руку в противоположную сторону.

С обеих сторон возле реки росли деревья, и ветви их тянулись к нему, но Тору не удавалось дотянуться ни до одной.

Но... после очередного ливня сошла часть земли, обнажив корни деревьев. Сражаясь с на удивление бурным течением, Тору удалось с третьей попытки ухватиться за корень одного из деревьев и подтянуть себя, девочку и гроб.

Он лег на мшистую скалу у берега и начал тяжело дышать, смотря в небо.

Он ощущал сильнейшую усталость. Казалось, что он потратил больше половины всех своих сил.

Бросив взгляд в сторону девочки, он увидел, что та изо всех сил прокашливалась. Однако первым делом после этого она убедилась, что с гробом все в порядке (видимо, он был для нее важнее всего на свете), после чего, наконец, повернулась к Тору.

— Внезапно. Насильно. Безумно...

А после этого...

— М?! — она застыла с округлившимися глазами.

— Что такое?..

— Кровь?!

Она вытянула палец.

Тору с недовольным видом посмотрел на скалу, на которой лежал.

Она... постепенно окрашивалась в бледно-коричневый.

Кровь. Она текла из раны на его спине, смешивалась с водой на одежде и постепенно разливалась по скале. В отличие от красок, при смешивании с водой кровь становилась не розовой, а обретала коричневатый оттенок.

— А... — вяло отозвался Тору. — Я оплошал.

— Оплошать?.. — девочка приблизилась к нему и внимательно осмотрела спину. — Меня. Защищать. Из-за этого?

— А... ну... да.

Естественно, Тору не видел своей спины и мог только догадываться о серьезности своего состояния.

Похоже, что рана не дошла до кости, но при этом была ровной и уходила вглубь спины так, словно его полоснули мечом. По крайней мере, по ощущениям.

— Что тут поделаешь...

— Помощь. Срочно.

Девочка тут же полезла в карманы одежды, пытаясь что-то найти. С каждым движением она разбрызгивала воду... но так ничего полезного не нашла.

— ...Нет, — опечаленно прошептала она.

— Да нет, ничего, со мной все будет в порядке. Наверное, — лениво сказал Тору.

В конце концов, это было его собственное тело. Если бы они провели в воде больше времени, он мог бы потерять слишком много крови, переохладиться и замерзнуть насмерть... но поскольку рана не задела кости и почти не повредила мышцы, то Тору понимал, что и кровотечение продлится недолго.

Вот только...

— Вот он — результат голодания?

У него не было сил. Кровотечение и плаванье в холодной болотной воде вымотали его настолько, что на теле повисла тяжелым грузом усталость. Скорее всего, свою роль здесь сыграло отсутствие нормальной еды в последнее время.

— Шансов отсюда выбраться... похоже, нет, — сказал Тору так, будто говорил не про себя.

Его жизнь была в опасности, но даже сейчас в его голосе и выражении лица не было ощущения напряженности. Не то чтобы он наслаждался происходящим. Просто он был таким человеком.

— Против фейлы... к тому же единорога, я ничего сделать не смогу.

— ...

Девочка молчала.

Несмотря на немного надменный вид, она вела себя довольно глупо... и явно не понимала, насколько безнадежной была ситуация, когда за тобой по горному лесу гналась фейла.

— Бесполезно. Это тупик. Я умываю руки.

Тору попытался пожать плечами. От раны по спине пробежала боль, заставив его скривиться.

— Бестолковая у меня, конечно, была жизнь... — прошептал он, вынося вердикт самому себе.

— Бестолковая. Жизнь? — произнесла девочка, моргая.

Казалось, будто она не понимала смысла этих слов.

— Сдаваться?

— Ну... да, — Тору вяло улыбнулся и кивнул.

— Умереть?

— Наверное.

— Плохо.

— Может, и так, — Тору вновь пожал плечами.

— Смерть. Не бояться? — спросила девочка, направив на него палец.

— А? Ну, как сказать. Не то чтобы я совсем не боялся...

С этими словами Тору отвел от нее взгляд.

Он и сам не был уверен, почему так сделал.

— Просто... я с самого начала не знал, как мне лучше жить, — сказал он с самоуничижительной усмешкой. — В этом... мире.

Он не знал, к чему стремиться.

Он не знал, чего желать.

У него больше не было ничего, чем он хотел бы заниматься.

Он больше не хотел стать никем и ничем.

У него не было ни конкретных желаний, ни надежд, и однажды он заметил, что просто живет день ото дня, ни о чем не задумываясь.

Найти настоящую работу?

И что потом?

Он будет зарабатывать себе на хлеб, однажды женится, поселится в доме в уголке города, состарится и умрет. Все это время его будут ждать одни и те же дни, отсчитывающие отведенное ему время.

Разве в них был какой-либо смысл?

Разве что-либо изменилось бы, если бы он умер прямо здесь?

Для чего он вообще родился?

Он невольно задавался этими безответными вопросами. Как бы он ни старался, его не ждала награда. Он прекрасно знал, что человек не способен на многое. Он мог лишь жить и умереть, не повлияв и на крошечный уголок мира.

Он ничего не мог. Не оставлял ничего после себя.

Он жил, словно насекомое или зверь.

Смысл жизни.

Цель, к которой надо стремиться.

Когда-то у него было и то, и другое — у него была ясная цель, в которой он никогда не сомневался. Но однажды ее у него отобрали.

И именно поэтому Тору перестал понимать, что ему делать, и за последний год опустился до такой жизни.

Можно было сказать, что он увял.

— Когда-то у меня было кое-что, чем я хотел заниматься, — Тору вновь пожал плечами, — Но теперь нет. Я потерял свою цель. Мне остается лишь жить по инерции.

— ...

Какое-то время девочка смотрела на Тору, склонив голову.

— Найди еще, — она вновь указала на него пальцем.

Казалось, будто она отдавала приказ.

— А?

— Прямо сейчас. Найди. Еще одну. Цель, — проговорила она так, словно произносила совершенно очевидные вещи.

Вот только...

— Уже поздно.

— Почему?

— Если честно, других талантов у меня нет.

Бывшая цель его жизни.

Он тратил на погоню за ней все свои дни.

У него не было времени осваивать какие-либо другие навыки или учиться чему-то еще. Тору считал себя тарелкой из обожженной глины. Из него уже нельзя сделать кувшин. Даже если бы он попытался стать другим человеком, у него получилось бы плохо.

Но...

— ...

Вдруг девочка...

— А-ай?!

…бодро постучала Тору по спине.

— Что ты вообще творишь?!

— А. Извинение. Сожалеть.

— Твои сожаления тут не помогут!

Пусть его рана и не была глубокой, удары по ней очень болезненны.

— ...Такая же, — вдруг произнесла девочка, указывая на себя.

— О чем ты?

— Бестолковая. Такая же. Умею... только одно.

И с этими словами... она вдруг протянула руки к стоящему неподалеку гробу и открыла его.

Как можно было догадаться из их недавнего плавания, большая его часть пустовала. Но...

— Это же... — Тору изумленно округлил глаза.

Девочка извлекла стальные инструменты.

Сначала Тору показалось, что это кавалерийский пулемет... но нет.

Длинный, очень длинный железный ствол.

Механизм, который навинчивался на него.

Снайперский прицел.

Деревянная ручка на механизме, за которую оружие нужно было держать. Две ноги для фиксации на земле.

Это... гундо.

Этим словом назывались инструменты магов, которые те использовали для стрельбы заклинаниями. Рыцари сражалась саблями, лучники использовали луки и стрелы, маги использовали пушки. Другими словами, наличие гундо означало то, что человек — маг.

— Так ты... маг?

— Согласие.

Девочка гордо улыбнулась... а затем начала собирать гундо, громко щелкая деталями.

Хоть это и было понятно еще из размера деталей, но орудие по размеру превосходило девочку. Холодная вороненая сталь удивительным образом контрастировала с теплым коричневым деревом рукояти.

— Только это. Других талантов нет. Но.

Напоследок девочка расправила ноги орудия и поставила его на гроб.

— С этим. Многое. Уметь.

— Хочешь сказать...

Тору сузил глаза.

Сам он не был магом и не знал многих деталей. Но... он слышал о том, на что они были способны.

Магические гундо были длинными, тяжелыми, сложными в обращении и совершенно не портативными, что делало их использование на ходу почти невозможным. Обычно их необходимо было зафиксировать перед использованием, или же, по крайней мере, не двигаться самому.

Но... залп из него не шел ни в какое сравнение с ударом меча или копья.

Мало того, что они крайне дальнобойные, после достаточно долгой подготовки можно самостоятельно разрушить целый замок одним ударом. Поговаривали, что Проклятый Император и Дьявол, последний император Империи Газ Артур Газ, смерть которого положила конец войне, был магом такой силы, что мог своими заклинаниями сравнивать с землей горы и осушать реки.

А значит...

— Вместо того, чтобы бежать от единорога... мы можем убить его?

— Наверное, — сказала девочка, странно улыбнувшись и кивнув.

Скорее всего, в своих навыках мага она не сомневалась.

— Но. Во время проведения ритуала... нет передвигаться.

— Неудивительно...

Это было естественно. Несмотря на всю невероятную силу магов, им не было места на передовой. Они находились в тылу, поддерживая войска. Вооруженные длинными и тяжелыми гундо, требовавшими долгой настройки перед выстрелами, маги были, мягко говоря, не предназначены для ближнего боя.

А значит...

— Сначала используй поисковое заклинание, чтобы найти фейлу. Затем используй атак...

Он замер на полуслове.

— ...

— ...

Девочка застыла.

Тору вздохнул.

Ему даже не нужно было оборачиваться.

В широко раскрытых глазах девочки отражался пейзаж за спиной Тору. Вернее, в нем отражался черный конь, пробравшийся сквозь деревья.

А кроме того...

«Морзерун, морзерун, эрумун.»

Орган на его голове, для удобства называемый «рогом», светился изнутри.

Морда коня постепенно двигалась, а свет оставлял за собой след... но он не исчезал, а продолжал висеть в воздухе. Более того, он начал вырисовывать в нем сложные письмена.

«Сэбрун, вамрун, торун.

Сюнэрун, хорун, ярун.»

Это был... магический круг.

«Фейла».

Этим словом называли животных, способных использовать магию.

Если люди не могли использовать магию без своих инструментов, гундо (если точнее, использование заклинаний без гундо требовало столь сложной подготовки, что на практике это было именно так), то фейлы могли применять заклинания, используя лишь свои тела. Фейлы обладали органами, которые сами по себе умели составлять заклинания и выстреливать ими. В случае единорогов это были их рога.

И поэтому...

— Слушай... — сказал Тору, упорно не желавший сводить глаза с девочки и поворачиваться. — Если я выиграю время, ты сможешь?

— М?

— Если я отвлеку его, ты сможешь применить магию?

— ...Согласие.

Девочка кивнула.

Расстояние для магов было лишь «щитом» от вражеских атак. На самом деле, ничто не мешало магии поразить цель, находящуюся довольно близко.

А значит... Тору мог спасти свою жизнь, обеспечив девочку достаточным количеством времени на сотворение заклинания.

— Этой штуковиной против фейлы сражаться будет непросто, — сказал Тору, доставая из ножен на поясе топорик.

Конечно, он тоже был острым, но предназначался для походов по горным лесам и прорубания сквозь заросли, а вовсе не для битв.

Но... сейчас уже не время мечтать о более удобном оружии. Он должен сражаться тем, что у него есть.

Топором... и той техникой, что он так хорошо знал.

— «Я есть сталь», — тихо произнес Тору.

— М?.. — тут же переспросила девочка, но Тору не ответил.

Он был так сконцентрирован, что ее голос лишь доходил до его ушей, но не проникал в сознание.

— «Стали неведом страх»... «стали неведомо сомнение»...

Если честно... он уже не был уверен в том, что помнит все слова наизусть, но стоило ему начать, как они сами за собой начали слетать с языка. Все-таки эти слова, повторенные десятки тысяч раз, отпечатались в сознании так глубоко, что даже несколько «пустых» лет не смогли их стереть.

Он не знал, радоваться этому или нет.

Тору действительно этого не знал.

— «Встав против врага, я не стану колебаться».

В каком-то смысле эти слова были «ключом».

Он отпирал оружие столь страшное, что в обычной ситуации им не пользовались.

Тору отчетливо ощущал, как от каждой строки что-то внутри него меняется.

— «Я есть орудие, несущее твою гибель»...

Эта техника полностью, до самого мозга костей, превращала обычного человека в живое оружие.

Она не просто придавала ему сил.

Все тело психологически и физиологически затачивалось под нужды битвы.

Оно начинало дышать ради битвы, гнать кровь ради битвы, думать ради битвы. Оно переставало быть человеком.

Оно становилось оружием в человеческом обличье.

Оно становилось инструментом, все части которого существовали ради одной единственной цели.

Но... оно становилось неудобным для человеческой жизни. Платой за эффективность в бою становилось то, что во всем остальном оно начинало уступать даже самому незаурядному человеку.

Поэтому его и следовало считать инструментом, отбросившим свою человечность.

Именно поэтому опаснее всего такие инструменты были, когда попадали в плен. Какой бы моралью, верностью и честью не обладал человек... он уже больше не был самим собой.

Поэтому эти инструменты должны были уметь превращаться обратно.

Человек и орудие. Способ, позволяющий переходить от одного полюса к другому.

Когда-то существовали люди, искавшие его.

Они воплотили его в реальность, создав эту технику... а затем образовали клан, в котором она передавалась из поколения в поколение.

Они назвали ее «Железнокровием».

— Фх...

Волосы на теле встали дыбом.

Пробудились спящие мускулы, нервы раскалились от текущей по ним жажды битвы. Хотя Тору все еще был похож на Тору, он уже не был самим собой до конца.

Он стал мечом.

Его дыхание, пульс и мысли существовали лишь с одной целью — уничтожение находившегося перед ним врага.

С его лица пропали эмоции.

Более того... девочке и единорогу, скорее всего, показалось, что его тело изменило свой цвет.

Кровеносные сосуды его тела ожили, отчего казалось, что все его тело покрылось татуировками.

От того, что мощные потоки крови приблизились к поверхности, лучи света начали преломляться от них, окутывая тело слабым свечением. Волосы и глаза, чуткие к изменениям в крови, моментально сменили свой цвет.

Красные глаза. Красные зрачки. Красные татуировки.

Тело Тору обрело красный оттенок и стало похоже на чудовище в человеческом обличье.

Но...

«Сюнэрун, хорун, ярун».

Единорог закончил читать заклинание.

Магический круг возле его рога начал медленно вращаться и мерцать. Казалось, он дышал.

Естественно, фейла не боялась того, что человек на ее глазах немного изменил свой цвет.

— Ну же, лошадка... — произнес Тору, вскидывая топор.

Очертания черного коня расплылись.

А в следующий момент...

Единорог прыгнул с такой скоростью, что за ним в воздухе остался след.

Огромное черное тело отталкивалось от деревьев и приближалось к Тору по запутанной ломаной траектории. Каким бы натренированным оно ни было, поверить в то, что оно способно так скакать, совершенно невозможно. Периодически оно и вовсе отталкивалось ногами от воздуха.

Это и была магия единорога.

В момент ее произнесения он обретал возможность уверенно стоять на любой точке пространства, включая воздух. Этот монстр охотился на свою добычу, прыгая по стенам, потолку и так далее, чем полностью сбивал ее с толку. Более того, с каждым прыжком он становился все быстрее и к концу полета мог с легкостью обогнать стрелу. Удар мощными клыками огромного тела на такой скорости смертелен.

Единорог целился не в девочку, а в Тору.

Того факта, что фейлы умеют использовать магию, хватало, чтобы понять, что они гораздо умнее обычных животных. По крайней мере, человеческую речь они понимали. Похоже, единорог решил, что Тору более опасный противник, и решил расправиться с ним в первую очередь.

— !.. — резко выдохнул Тору, занося топор.

В следующий момент крепкое орудие, которое он придерживал и левой рукой тоже, столкнулось с клыками единорога.

Клыки и лезвие высекли друг из друга искры.

— ...

Конечно, Тору не мог своим телом остановить натиск единорога, и они вместе с черной фейлой начали падать в реку... но на лице Тору не было ни тревоги, ни гнева. Он лишь анализировал сложившуюся ситуацию в своем сознании, сохраняя совершенное спокойствие. Его тело не выделяло ценные ресурсы на бесполезные гримасы. Даже слово «лошадка» он произнес только для того, чтобы обратить на себя внимание противника.

У единорога не было когтей.

А значит, этой атакой он пытался либо размазать его, либо разорвать клыками.

Поскольку главной силой этого зверя являлась скорость, он рассчитывал закончить бой за один смертельный удар. Но скорость ничем не могла помочь ему, ведь Тору с самого начала знал, что он попытается перегрызть его горло.

А теперь...

— Не уйдешь, — прошептал Тору, цепляясь обеими руками за шею единорога.

«Гё-о-о-о-о-о-о-о!» — взвыл единорог.

Подводные бои они не любили больше всего. Эти фейлы охотились на свою добычу с помощью магической скорости... но вода, в отличие от воздуха, могла просто раздавить тело единорога, если бы он попытался в ней разогнаться. Можно сказать, что магию под водой он применять не мог.

А кроме того...

— Теперь твоя скорость ничего не решает!

Они находились вплотную друг к другу, и скорость не имела никакого значения. Тору продолжал свисать с шеи единорога и в то же время вновь начал размахиваться топором.

Он целился... в челюсть единорога.

Но тут...

Раздался металлический звон.

Клыки сомкнулись на топоре. Вывернув из последних сил шею, единорог буквально впился зубами в атаку Тору.

И это означало, что единственное оружие Тору стало бесполезным.

Но в то же время...

— Попался, — сказал Тору, скорее, самому себе.

Он продолжал вдавливать топор все глубже, приговаривая:

— Теперь ты свою магию применять не можешь!

Конечно, «ядром» заклинаний единорога был рог, но он все равно не мог обойтись без произнесения волшебных слов.

Однако челюсти единорога в этот самый момент были полностью заняты тем, что удерживали топор Тору на месте. Любое неосторожное движение привело бы к тому, что Тору отделил бы половину его головы от тела. Пережить такое не смогла бы даже фейла.

Единорог смотрел на Тору глазами, наполненными кровью. Тору тоже смотрел на него глазами, полными ненависти, хотя в обычных условиях в этом состоянии на такие чувства у него не было времени.

— Ну что... кто кого перетерпит? — еле слышно заявил Тору.

Единорог не мог применять магию.

Тору не мог убрать руки с топора.

Словно два сцепившихся друг с другом клинка, Тору и единорог плыли по реке, вливая все силы в клыки и топор.

«Но при этом проигрываю все же я», — заключил Тору. Мысли его звучали так спокойно, будто он смотрел на эту битву со стороны.

Спина Тору все еще кровоточила от недавней раны. В воде он мог истекать кровью до тех пор, пока не замерз бы насмерть.

Совершенно очевидно, что обладавший огромным телом единорог, не получивший к тому же ни единой царапины, с легкостью победил бы его.

Однако...

***

Девочка опустила рычаг затвора вниз, а затем толкнула вперед.

Послышался лязг, с которым патрон оказался внутри механизма. Одновременно с этим пружинный магический барабан сбоку гундо начал с тихим звуком вращаться.

— М...

Наконец, девочка запустила правую руку в свои длинные волосы, словно нащупывая что-то на шее.

Если точнее, она искала вытатуированную на ней эмблему.

Ее пальцы обнаружили то самое привычное и в то же время странное место, и затем девочка вытянула из пушки соединительный шнур. Она обернула его вокруг своей шеи, как ошейник.

Наконец, она соединила эмблему на шнуре с эмблемой на шее, таким образом соединив свое сознание с гундо.

— ...«Потрошитель», — прошептала девочка название желаемого заклинания, подтверждая свой выбор.

Это заклинание было несложным, а потому — практичным, так как его чтение занимало не так много времени.

Глубоко вдохнув, девочка начала читать заклинание.

— Коркт... эльм...

Пробуждающаяся магия начала собираться в магический круг.

В воздухе, окружавшем девочку и пушку, появились несколько слоев лазурных символов и орнаментов.

— Найкт... инте... найнт... вам-э... — продолжать читать девочка, тщательно выбирая слова.

Запуск магии на длинные расстояния требовал подстройки заклинания под окружающую среду. Помимо очевидных вещей, вроде температуры и влажности, приходилось учитывать положение звезд и подземных энергетических потоков. Чем больше нюансов будет учтено, тем более эффективным выйдет заклинание. Именно поэтому для произнесения одного и того же заклинания в разных условиях и в разное время порой приходилось произносить разные слова.

— Вам... мирта... ру...

Окружавшие девочку голубые магические круги начали вращаться.

Некоторые из них соединялись друг с другом, обретая новую форму. Сбоку это походило на запутанный хаос, но все эти круги подчинялись словам девочки и обретали настроенную форму. Постепенно их становилось все меньше, и они сливались в одну ясную фигуру.

Они были похожи на разбросанные части, соединяющиеся в единый механизм.

А затем...

***

Первый звук, как ни странно, издал топор Тору.

— !

Пронзительный звук означал, что противнику удалось раскусить лезвие.

Фейла взмахнула головой, выплюнула осколки и тут же начала чтение заклинания.

Тору продолжал держаться за шею единорога, который оттолкнулся от поверхности воды и взлетел в воздух.

Вновь послышались звуки копыт — единорог отталкивался от воздуха и взмывал все выше. И как только он поднялся над верхушками горных деревьев... резко перевернулся.

— !

А в следующий момент на огромной скорости устремился к земле.

Они не просто падали вниз — единорог ускорял их движение своей магией.

«Кто кого перетерпит, говоришь?» — словно произнес он.

Если бы Тору, не подумав, отцепился от шеи единорога, тот моментально бы загрыз его насмерть. У Тору не было ни крыльев, ни магии, и в воздухе уворачиваться от атак единорога он не мог. Не было у него и оружия, которым атаку можно бы отразить. Стоило ему отцепиться от единорога, его ждала бы неминуемая смерть.

Но он продолжал упорно цепляться за единорога и несся к земле вместе с ним. Скорее всего, от падения и его, и единорога разорвало бы в клочья.

«Плохо...»

Тору и единорог летели вертикально вниз.

Сознание Тору, обрабатывавшее боевую ситуацию в разы быстрее обычного, оценивало обстановку. Если единорог не собирался убивать себя, то в определенный момент он должен замедлиться, отскочив от воздуха. В этот момент от него и нужно отцепиться. Дав противнику улететь в противоположном направлении, он выиграл бы себе немного времени.

А затем...

— !..

Нога Тору соскользнула.

«Больше я не могу?..»

Тору прикусил губу.

Он думал, что протянет немного дольше... но переохлаждение и потеря крови лишили его сил неожиданно быстро. Пусть «Железнокровие» и усиливало его тело, оно не могло вернуть те силы, что были потеряны до его применения. Более того, под действием этой техники тело расходовало ресурсы еще быстрее обычного.

Обессилевший Тору оторвался от шеи единорога и оказался в воздухе.

Единорог тут же ударил копытом о воздух, замедлился... и встал в стойку.

У Тору уже не было оружия, он не умел использовать магию, и от следующего удара защищаться было нечем.

Но тут...

— ...Ну же, — вдруг раздался голос девочки. — Явись, «Потрошитель»!

А в следующее мгновение...

«!..»

В реальности все произошло за мгновение.

Но усиленное техникой зрение Тору разглядело все в мельчайших подробностях.

Из пустоты выплыли несколько вращающихся магических кругов, окруживших единорога. Они моментально сомкнулись в одной точке внутри его тела.

А затем...

«Гьёра-а-а-а-а-а!!!» — раздался по горному лесу оглушительный вопль.

Единорога словно разрубило пополам огромным невидимым клинком. Две части туши отлетели в стороны.

И свежая кровь пролилась дождем.

Разорванные останки фейлы не долетели до земли — они застряли в ветвях и продолжили истекать кровью уже с них. Некоторым все же удавалось проскользнуть сквозь ветки.

— !

Тору из последних сил вытянул обессилевшие руки.

Он ухватился за одну из ветвей плотно растущих деревьев, сломал ее, ухватился за следующую ветвь... и, в конечном счете, погасив свою скорость, повис на попавшейся на пути особо толстой ветке.

— ...

Тяжело дыша, Тору оценил расстояние до земли... и быстро спрыгнул.

Влажная земля, покрытая гнилыми листьями, с глухим звуком приняла на себя его тело. На всякий случай Тору окинул взглядом разорванного на части единорога, но останки не двигались.

Он умер.

Они... убили его.

— ...Получилось? — шепнул Тору.

— «Я объявляю эту битву законченной», — начал читать он «ключ», который возвращал ему сознание. — «Я есть человек»...

Привычные чувства вернулись к нему, и одновременно с этим он ощутил, как его внутренности, словно заполненные сталью, вновь начали напоминать те, из которых было собрано человеческое тело. По его телу начало разливаться чувство частичного паралича.

Если честно, он не ощущал ни радости от того, что выжил, ни духовного подъема от того, что победил.

Было лишь...

— ...

Что это?

Это странное... чувство полноты и завершенности.

Пока Тору пытался понять, что за незнакомое чувство родилось внутри его тела... послышался голос девочки со стороны реки.

— В порядке?

— ...Да.

Тору кивнул и, превозмогая тяжесть и усталость, вернулся на берег к девочке. Девочка уже успела опустить оружие на землю и выглядела несколько изумленной.

— Удивлена.

— Чем?

— Сильный, — сказала девочка, указывая пальцем на нос Тору.

— А-а... — протянул Тору вместе со вздохом.

Пусть об этом и не стоило кричать на каждом углу, но вряд ли в разговоре с этой девочкой следовало слишком осторожничать.

— Ну, я ведь когда-то был диверсантом.

Раньше этим словом называли бойцов, которые выполняли на поле боя особые поручения.

В отличие от солдат и рыцарей, связанных по рукам формальностями и моралью, диверсанты занимались в бою грязными делами — убийствами, отвлекающими маневрами, разведкой и множеством других вещей.

Именно поэтому они обычно не принадлежали тому или иному государству, а представляли собой отряды наемников, которых эти страны нанимали. Им нужны были бойцы, от связи с которыми можно в любой момент откреститься, но которые могли бы решать многие неудобные вопросы. Именно поэтому диверсанты жили независимыми группами, а на жизнь зарабатывали тем, что продавали свои навыки всем желающим.

Но...

— Когда нет войн, мы становимся совершенно бесполезны, — сказал Тору, насмехаясь над собой.

Именно.

Диверсанты важны только в самый разгар боевых действий. Как только воцаряется мир, власть имущих начинают раздражать их умения, ведь диверсанты — крайне эффективная сила для бунтов и восстаний.

Деревня диверсантов Акюра, где выросли Тору и Акари, как и многие другие, была уничтожена по приказу королей соседних государств. Все ее жители, включая Тору, должны были умереть, но им повезло узнать о планах властей заранее, и диверсанты успели покинуть Акюру... а затем наступило настоящее.

Тору с самого рождения воспитывался с одной целью — он должен был стать диверсантом.

Его единственной целью в жизни было отдать всего себя битвам в роли диверсанта и однажды сгореть в этих битвах дотла.

Но... этот смысл жизнь отобрали у Тору еще до того, как он увидел свою первую битву.

На континенте уже не осталось мест, где шла война, и диверсанты деревни Акюра не были нужны никому. Крайне немногим диверсантам везло, и их нанимали в личные гвардии титулованные особы... но остальные были вынуждены оставить свои прошлые жизни.

Ради битв они рождались.

Ради битв они воспитывались.

И в битвах же они и умирали.

Это судьба ждала всех, кто носил имя Акюра, и они должны были гордиться этим.

Битвы — вот все, что связывало людей по имени Акюра с этим миром.

Ничего другого Тору не знал. Ничему другому его не учили.

Но сейчас, после всего, что случилось...

— Не бесполезен, — послышался голос девочки, заставивший Тору опомниться.

— ...Э?

— Спасена. Благодаря тебе, — произнесла она с важным видом, скрестив руки на груди.

Возможно... она просто пыталась подбодрить его.

Но на самом деле он понимал, что это была не лесть и любезность. Она действительно говорила то, что думала. Вряд ли она человек, способный на такую ловкую ложь.

— Ну... наверное, такие ситуации возникают нечасто.

— Истово согласна, — девочка улыбнулась и кивнула.

А затем...

— Повторная просьба.

— М?

— Показать дорогу.

— А-а...

Тору вспомнил, что это была его собственная идея.

— Премного благодарна, э-э...

Девочка склонила голову.

— ...Тору, — ответил он, поняв, что та спрашивала его имя. — Тору Акюра. А ты?

— Чайка Га... — девочка тут же замотала головой. — Не так. Чайка Трабант.

Тору Акюра, диверсант.

Чайка Трабант, маг.

Случай свел их вместе... и конечно же, они и малейшего понятия не имели о том, какое будущее ждет их.