2
1
  1. Ранобэ
  2. Чайка − принцесса с гробом
  3. Том I

Глава 3. Герой былых дней

Висевший посреди ночного неба месяц тускло освещал городские улицы.

Уже наступила глубокая ночь, улицы опустели, а свет погас почти во всех домах. Огни горели только в центре города, в поместье городского правителя и недалеко от него — там, где жили богатые люди, которые могли позволить себе не беспокоиться о затратах на освещение, будь то горючее для огня или магического света.

— Хм-м...

В центре города рос ряд высоких, мощных деревьев, словно отделявших район богачей от всего остального. Формально они играли роль озеленения улицы, но фактически это была «стена» между кварталами богатых и обычных горожан. Конечно же, никто не запрещал людям переходить из одного квартала в другой, но самого факта существования такой ясной границы хватало, чтобы люди не решались ее пересекать. Преднамеренно и без повода эту границу пересекали либо чужаки, либо люди настолько глупые, что не понимали неписанные правила города.

Или же...

— Какое яркое и безвкусное здание, — прошептал с угрюмым лицом молодой парень... вернее, юноша, стоявший на одном из деревьев.

Он стоял так высоко, что падением мог серьезно травмировать себя, но он не только не жался к стволу, но и стоял со сложенными руками на довольно тонкой ветке, совершенно не подавая виду.

Он обладал невероятным чувством баланса.

На нем была одежда преимущественно черных оттенков. Она не была совершенно черной, поскольку это маскировочный костюм... камуфляж. Человек, одетый полностью в черное, выделялся бы на фоне залитых светом луны и звезд улиц, как дыра на ровном месте.

Это был Тору Акюра.

Он стоял выше зданий для того, чтобы разглядеть середину центрального района, где находился особняка правителя этого города, Роберта Абарта.

Этот особняк строился как крепость. Вообще, долгая война привела к тому, что все знатные семьи строили свои поместья так, чтобы они могли служить их крепостями. После окончания войны набирала популярность косметическая переделка этих домов в более элегантные. Возможно, именно поэтому особняк на первый взгляд не выглядел угрожающим... но декорации не могли скрыть того, что он строился именно как крепость. Он все еще был крепким снаружи и запутанным внутри, другими словами — хорошо охраняемым. В стенах все еще остались бойницы для стрел и магии, а в каждом углу особняка можно было обнаружить смотровую башню. Когда-то в них непременно стояли часовые, стоявшие на посту по 4-6 часов, но были ли они там сейчас — не видно.

— М-м...

Тору рисовал в голове примерный план здания.

Обучение диверсантов непременно включало в себя техники проникновения во вражеские крепости. Конечно, это не значило, что они могли в одиночку захватить замок, но проникнуть в него до основных сил, как следует напакостить и как можно сильнее упростить последующий штурм — без проблем. Диверсанты были специалистами в этих делах.

Поэтому и в Тору в свое время долго и упорно вбивали техники, с помощью которых он мог представить, как устроена крепость, изнутри по ее экстерьеру и ландшафту.

Смысл этих техник состоял в том, чтобы воссоздать в голове мысли архитекторов, рисовавших планы этого здания, в обратном порядке.

— Вот так... потом так... а затем, пожалуй, так, — набросав в голове примерный план крепости, Тору почесал щеку. — Э-эх. Не думал, что придется наживать себе врага в лице градоначальника.

— Ты боишься, брат? — донесся голос снизу.

— Ты считаешь, я боюсь? — небрежно бросил Тору, не сводя глаз с особняка.

По веткам дерева, ловко и быстро, словно опытная обезьяна, забралась, конечно же, Акари Акюра. Она встала по другую сторону ствола от Тору, заставив его развернуться.

— Нет. Это невозможно. Мой любимый брат не стал бы никого бояться. Прости. Я не подумала над своими словами.

— Ясно...

— Уверена, что даже если бы у моего брата из оружия были только его руки, и на нем не осталось бы ни единой ниточки, защищавшей тело, он бы и в совершенно голом виде бесстрашно напал на миллионное войско!..

— Нет, так делают только дураки. По нескольким причинам, — удрученно отозвался Тору, явно не понимавший, почему он должен с кем-то там сражаться голышом.

Хотя они практически брат и сестра, он за всю жизнь так и не научился до конца понимать ход мыслей этой девушки.

В свою очередь, Акари возмущенно (но, опять же, не показывая выражением лица ни единой эмоции) сказала ему:

— Дурень. Пусть ты и мой брат, но я не позволю тебе унижать достоинство моего любимого брата.

— Извини. Оказывается, дура все же ты.

— Ничего, главное, что ты понял.

— А ты? — тут Тору не выдержал, вздохнул, и решил сменить тему этого идиотского разговора. — Так вот. Акари, как там западная сторона?

— Не сильно отличается от этой. Не то чтобы это неприступный замок. В конце концов, война уже закончилась, и это просто особняк, но внутри наверняка полным-полно охранников. Он ведь из тех, кто победил в той войне, и наверняка его кошелек ломится от репараций. На наемников у него хватать должно.

— Ты серьезно? Ты уверена, что правитель этого города — один из тех, кто победил в той войне?

— Брат. В следующий раз советую внимательнее прислушиваться к слухам.

— Ну прости, что я все время дома лежал, — ответил Тору с кислым выражением лица.

С тех пор, как они поселились в Дельсоранте, Тору старался выходить из дома как можно реже. Естественно, он знал гораздо меньше, по сравнению с Акари, которая старалась находиться вне дома как можно чаще и постоянно разговаривала с соседями (живущие в одном квартале соседи-беженцы напоминали, скорее, общество взаимовыручки).

— Это просто я много чего знаю не по годам.

— Разве этим можно гордиться?.. Это просто значит, что тебе много рассказывали.

— Нет. Скажем, у меня есть обширные знания о любовных делах, никак не основанные на опыте.

— Это как?

— Я научилась всему у своего воображения. Уверена, что смогу с легкостью вскружить тебе голову, брат.

— Еще раз говорю — нечем здесь гордиться, — сокрушенно ответил Тору, гладя на то, как горделиво выглядела его сестра.

Но Акари совершенно не обратила на это внимание и резко сменила тему:

— Правитель этого города, Роберт Абарт, участвовал в той самой атаке на столицу Империи... он был в том отряде, который оторвался от авангарда и проник внутрь замка. Многие здесь называют его «героем».

— Он правитель и в то же время неплохой боец? — задумчиво прошептал Тору.

Правила этикета требовали от знати умения носить меч в церемониальных целях, но большая часть никогда не училась сражаться им против кого-либо. На ум приходили разве что рыцари, некоторым из которых удавалось построить успешную карьеру на битвах и самим стать рыцарями... но их наследники уже не горели желанием показываться на передовых.

Верно было и обратное — если о знатном человеке было известно то, что он находился в передовых отрядах на важных битвах, это означало, что он прекрасно разбирается в боевых искусствах и военном деле. Впрочем, нельзя исключать и того, что в битвах за него сражались сильные прислужники, а сам он мало что умел.

— Выходит... это правда.

Тору шагнул вперед.

Он сделал это движение с совершенно безразличным видом, но этим самым шагнул с ветки в пустоту и немедленно начал падать. Но он не начал ни дергаться, ни паниковать. В воздухе он несколько раз вытянул руки, чтобы ухватиться за попутные ветки и замедлить падение. В конце концов, он приземлился возле корней практически бесшумно.

В следующее мгновение около него приземлилась Акари.

— Значит, Чайке действительно нужна наша помощь.

— Может, и так, но… — обратилась к нему Акари, когда они уже начали возвращаться назад. — Ты уверен, что мы можем доверять этой девочке?

— Девочке? Да ты не сильно старше нее.

— У меня грудь больше.

— Что у тебя за критерии такие? — Тору прищурился. — Она наш клиент. Естественно, я полностью доверяю ей.

— Нет, я не про это. Я про ее умения как мага.

— А-а... кстати, да, ты же этого еще не видела, — ответил Тору, кивая.

Судя по тому, что видел Тору, Чайка довольно умелый маг. Конечно, Тору не учился магии и не знал многих деталей... но она смогла не растеряться во время напряженной битвы с единорогом и успешно применить заклинание. И этого было достаточно, чтобы Тору мог оценить ее.

Маг, знающий множество заклинаний, но из-за нервов регулярно ошибающийся в них.

Маг, знающий лишь одну технику, но способный применить ее в любых условиях.

Если бы Тору предложили сделать выбор, с кем идти в битву, он однозначно выбрал бы второго.

— Она весьма и весьма неплоха.

— Правда?

— Да. Как бы это описать...

«Она обладает такой концентрацией, что, решившись, не отвлекается ни на что».

Как это назвать?.. Непоколебимая воля?

С точки зрения Тору, который безвольно жил день от дня, ясность разума Чайки казалась ослепительно яркой.

— Короче говоря, она гораздо внушительнее, чем кажется.

— Ясно, — Акари кивнула, видимо, соглашаясь с ним. — Значит, ты из тех, кто ценит форму, а не размер, брат?

— О чем ты?

— О груди.

— Ты что, действительно такая бестолковая? — спросил Тору, вновь приглядываясь к ней.

— Хм? Разве ты не имел в виду, что она гораздо внушительнее, когда голая?

— Я говорил про ее магические таланты! Это ведь ты об этом заикнулась!

— Брат, прошу тебя, не злись. Это просто шутка.

— С тобой бывает трудно понять, когда ты шутишь!

«Особенно потому, что у тебя нет никаких эмоций».

Можно сказать, подобные разговоры для них дело совершенно обыденное. Продолжая говорить, они возвращались домой, где их ждала Чайка.

***

Дома они увидели погром.

По-другому эту душераздирающую сцену было не назвать.

— ...

Тору замер на месте, едва войдя в комнату.

Рядом встала Акари с традиционно равнодушным лицом.

Их глазам предстала...

— У-у...

…лежащая на полу Чайка.

Она не сидела и не стояла, а именно лежала.

И она была с головы до ног заляпана чем-то липким. А еще вокруг нее валялись останки различной посуды и мебели. Происходящее можно было с легкостью принять за последствия взрывной или разрывной магии. Правда, поскольку Акари с Тору жили в заброшенном доме, их мебель с самого начала походила на «останки».

— Неудача. Неудача, — проговорила Чайка, поднимаясь.

Затем она обернулась к все еще стоящим у входа Тору и Акари и широко улыбнулась.

— Добрый вечер. Нет, с возвращением.

— Какое еще «с возвращением»? Что ты натворила?! — тут же отозвался Тору.

Поскольку Чайка была младше него, Тору позволял себе обращаться к ней на «ты» даже теперь, когда она официально наняла их. Но это неважно.

— Ужин. Готовить. Неудача.

— Это и так понятно, — несколько раздраженно ответил Тору.

Ловить на себе взгляды Акари в этот самый момент было особенно больно. После того, как он назвал ее «гораздо более внушительной, чем кажется», такая сцена сильно вредила его репутации.

— А. Выходит, когда ты сказала, что бестолковая... ты имела в виду это?.. — Тору вспомнил слова, сказанные ей во время их первой встречи.

В конце концов, это была та самая Чайка, которая попыталась сбежать от Тору, сделала круг и вернулась на то же самое место. Похоже, что когда она использовала магию, то становилась очень сосредоточенной, но в повседневной жизни была очень неряшливой.

— Хлеб. Печь. Неудача, — почему-то горделиво заявила Чайка.

Но...

— Как можно устроить такую катастрофу во время приготовления хлеба?

— Тепловая магия. Настройка мощности. Неудача, — Чайка смущенно хихикнула.

При этом она стала выглядеть по годам... вернее, не по годам невинной и очаровательной. Особенно впечатляющим ее облик становился, если вспомнить, что во время этого разговора она все еще была измазана тестом.

— Чем тебе просто огонь не угодил?!

Похоже, ее совсем не беспокоило то, что заклинание провалилось. Или же то, что ей удалось убить единорога — случайность? Но Тору полагал, что это не так.

— Погоди, ты специально ради этого купила муку?

— Не было. Ингредиентов.

— Гх... — Тору не нашелся, что ответить.

Действительно, никаких ингредиентов у них дома не было. И вообще, будь у них дома еда, Тору никогда бы не встретился с Чайкой.

— Ладно, я понял...

Возможно, она просто не имела никакого понятия, как правильно печь тесто.

Но пока этот вопрос можно отложить...

— Как бы там ни было, поскольку мы начинаем завтра, надо бы обговорить детали миссии. Только сначала умойся и вытрись. Вода — как выйдешь из дома, направо.

— Угу, — Чайка кивнула и вышла наружу.

Тору внимательно проводил ее взглядом.

— Все понятно, — Акари кивнула.

— Молчи.

— Значит, мой брат интересуется рассеянными девушками.

— Я же сказал, молчи.

— Но ты не беспокойся. Если ты так ценишь рассеянность, уверяю тебя, я смогу научиться не уступать в этом никому.

— Тоже мне, «не беспокойся»! — протянул в ответ Тору.

***

Отряд Жилетта припарковал машину на торговой площади, находившейся в восточной части города.

Поскольку их так часто посылали на всевозможные задания в удаленные районы, «Эйприл» была для них не только средством передвижения, но и ночлегом. По плану, после встречи с лордом Робертом Абартом, они должны встретиться внутри «Эйприл» с ушедшим на разведку Матеусом Каравеем и начать тактическое совещание.

Но...

— Как все прошло? — спросил возвратившийся Матеус, вытирая полотенцем остатки камуфляжной краски.

Обычно, гладкая голова этого невысокого мага была вымазана краской до такой степени, что на ней становилось трудно увидеть хоть что-то, но под маскировкой скрывались узкие глаза и круглое лицо, которое даже можно было назвать обаятельным.

Он окинул центральную каюту немного удивленным взглядом.

Если представить, что машина — дом, а каюты соответствуют комнатам, то центральная была бы залом. Но на самом деле функций у нее было куда больше — здесь и ели, и разговаривали, и делали множество других вещей. Перед центральной каютой находилась кабина водителя, а за ней крохотные, похожие на гнезда, спальни, а также багажные отсеки.

Но сейчас это все неважно.

— А по нам не заметно? — ответил рыцарь Альберик Жилетт, на аккуратном лице которого отчетливо виднелась печать усталости.

Весь отряд Жилетта сидел на расставленных в центральной каюте диванах с раздражением на лицах. Улыбки отсутствовали у всех, а уж Виви Холопайнен выглядела особенно сердитой.

Она была ровесницей Зиты, и обе они были самыми молодыми в этом отряде. Прямо сейчас она сидела спиной по отношению к Матеусу и что-то метала в сторону приставленной к стене дощечки.

И этим чем-то являлась игла.

Она с сухим звуком воткнулась в доску, из которой уже торчало с дюжину таких же.

Кстати, на дощечке было (весьма небрежно) вырезано лицо, подписанное как «Роберт Абарт».

Другими словами, она либо ненавидела его, либо вообще считала своим врагом.

— А-а... ну, как обычно, — Матеус участливо кивнул.

— Может, и как обычно. Но дело в том что... — с натянутой улыбкой ответил ему адъютант Жилетта, Николай Автотор, крупный, внушительный, воинственно выглядящий мужчина. Указав пальцем на Виви, он продолжил, — Сегодня встреча оказалась на редкость короткой. Вот и настроение у нас ни к черту.

— А-а, — Матеус вновь посмотрел на Виви.

Перед ним все еще была лишь ее спина, но он без труда представил себе, насколько хмуро ее девичье лицо. Она была ассасином и во время работы на удивление хорошо подавляла все свои эмоции, зато в остальное время ее чувства выражались крайне ярко.


— 6 минут 17 секунд, — сказала Зита, которая вместе с Альбериком и Виви ходила в особняк лорда Роберта Абарта.

Как и Виви, эта девочка казалась еще ребенком... но при этом носила очки.

— Кажется, это рекорд.

— Чего? — Виви повернулась к Зите и надулась.

Несмотря на потрясающие навыки в иглометании, в таком виде она казалась еще моложе своего возраста.

— Что ты так говоришь, будто это не при чем, Зита? Ты ведь и сама разозлилась.

— А-ха-ха, Виви, скорее, ты разозлилась за нас обеих. Поэтому я быстро успокоилась, — Зита весело рассмеялась.

Они родились и росли далеко друг от друга, да и послужной список у них был совершенно различным, но стоило им оказаться рядом, как они начинали напоминать сестер. Возможно, просто потому, что обе входили в отряд Жилетта и были девушками-ровесницами... но они все равно удивительным образом дополняли друг друга.

— Извините, что все опять так вышло, — слегка улыбнувшись, сказал Альберик. — Я понимаю, что этот визит был для вас не из приятных, но я не могу показываться на людях без помощников. В следующий раз возьму с собой кого-нибудь другого.

— Господин Жилетт, — со вздохом произнесла Виви. — Господин Жилетт, почему вы такой...

— Э? Ч-что такое, я что-то натворил?! — Альберик изумленно моргнул.

Вслед за этим он обвел взглядом своих товарищей в надежде, что кто-то объяснит ему, что происходит...

— Господин Жилетт, — с ухмылкой на лице обратился к нему Николай. — Когда же вы, наконец, догадаетесь? Виви и Зита злятся не из-за того, что их заставили выполнять неблагодарную работу.

— М-м? — Альберик недоуменно склонил голову.

Похоже, он действительно не имел никакого понятия.

— Просто они вас...

— Стоп! Молчать!

Виви звучно взмахнула рукой.

В следующее мгновение Николай провел перед собой рукой так, словно протирал окно.

— Осторожнее.

Из его крупной ладони торчала игла. Вернее, она торчала между пальцев.

Он выхватил иглу Виви из воздуха. Ее было трудно даже заметить, а уж поймать ее мог только мастер высочайшего класса, но Николай не стал этим хвалиться. Более того, этот трюк вообще не удивил никого в этой комнате.

Вместо этого...

— А ты молчи, Ник! Дурень! — воскликнула немного покрасневшая Виви.

Щеки склонившей голову Зиты тоже порозовели, но...

— Да что я сделал-то?

— Нет, ничего. Честное слово, — ответил Николай, продолжая держать перед собой руку с иглой так, словно клялся на ней. — Забудьте, что я сказал, пожалуйста.

— ?.. Ладно, — Альберик кивнул, но на его лице все еще остались следы непонимания.

Наблюдавший за происходящим Матеус посмотрел в потолок, вздохнул и сказал:

— Ну, несмотря на это, в вашем визите не было ничего необычного, да?

Реакция знатного человека, раздражение Виви, запредельное простодушие Альберика — все как обычно.

Отряд Альберика почти никогда не был желанным гостем.

Возможно, из-за того, что они разъезжали по знатным домам, за ними закрепилась репутация мошенников. Хотя, знать тоже можно понять. Люди, которые согласились бы на слова в духе «мы не можем объяснить вам, почему, но хотим, чтобы вы отдали нам ваше дражайшее сокровище», могли быть либо дураками, либо окончательно съехавшими с катушек.

— По крайней мере, его ответ хотя бы был вежливым и достойным разговора в светском обществе, — сказал Альберик, пожав плечами.

— Все довольно плохо, — произнес Матеус. — Она, несомненно, уже в городе. И, судя по ее перемещениям, она непременно попытается попасть к графу Абарту.

— Ясно, — Альберик кивнул.

— Значит, вы все-таки ничего ему не рассказали?..

— Конечно, — с некоторой горечью в голосе ответил Альберик, — Я поставил Леонардо наблюдать за происходящим. Нам нужно быть готовыми немедленно отправиться туда, если что-то случится. Вот только... тот особняк показался мне немного странным.

— Странным, говорите?

— Я почти не видел охраны. Нет... не совсем так. Снаружи часовые все-таки есть, зато внутри их, по-моему, вообще почти нет. Более того, все охранные посты тоже находятся снаружи, причем их явно переставили туда во время переделки старой крепости, — произнес Альберик с закрытыми глазами, словно проигрывая свои воспоминания и мысли. — Впрочем, я сомневаюсь в том, что она вообще сможет добраться до особняка графа Абарта. Скорее, стоит подумать на тему того, что мы будем делать, если Абарт поймает ее после неудачного вторжения.

— Видите ли... — Матеус нахмурился. — Возможно... она нашла себе пешку. Причем весьма умелую.

— ...Что ты сказал?

— Я призвал с помощью магии единорога, но его убили.

Эти слова привлекли внимание всего отряда Жилетта.

Даже Виви прекратила метать иглы и обернулась к Матеусу.

— Я решил попытаться расправиться с ней сам. Мне удалось заметить ее, после чего я организовал атаку, а затем...

— «Удалось заметить»? Не может быть. Как маг может убить единорога, находящегося на расстоянии зрительного контакта? — с подозрением в голосе сказал Николай.

— Похоже, что решающий удар нанесла именно ее магия. Но кто-то выиграл ей достаточно времени, чтобы она смогла развернуть ее и прицелиться. Если этот кто-то все еще с ней, то у нас могут быть проблемы.

— ... — Альберик переглянулся с остальными. — Пожалуй, всем нам выходить не стоит, чтобы не привлекать внимания. Простите, Виви, Николай, но я попрошу вас подготовиться. Хоть я и не верю, что в резиденции Абартов возникнут проблемы... но на всякий случай.

— Так точно.

Николай кивнул, а Виви тут же встала с дивана.

***

На приготовления и сбор всевозможных мелочей, которые могли понадобиться для задания, ушло еще полдня.

В основном они обеспечили себя припасами из тех запасов, что принесли с собой из Акюры, но со временем некоторые отсырели, а другие прогнили. Такие скоропортящиеся припасы пришлось либо нести на починку... либо покупать ингредиенты и делать новые.

Потратив все одолженные у Чайки деньги на покупки, Тору вернулся домой. Чайка как раз достала из гроба свою пушку и возилась с ней.

— С возвращением, — сказала она, обернувшись.

Акари, судя по всему, готовилась к заданию в другой комнате. Способности диверсантов вовсе не ограничивались честными битвами с использованием оружия. Иногда противников приходилось травить или усыплять, а некоторые замки вскрывались с помощью сильной кислоты. Часто такие вещества нельзя было найти в свободной продаже и их приходилось синтезировать самостоятельно.

И, чтобы не допустить осложнений в случае, если синтез не удастся, он чаще всего проводился в отдельной комнате.

Но прямо сейчас Акари не сильно его интересовала.

— Угу... я дома.

— ?

Видимо, Чайка поняла, что он смотрит на нее пристальнее, чем обычно, и удивленно склонила голову.

— Что?

— Да так. Все-таки, почему гроб?

— ... — в ответ Чайка вновь повернулась к прислоненному к стене гробу.

— И вообще, кто ты такая? Грабеж городского правителя — запрос не из обычных... Но почему ты постоянно разгуливаешь с этим гробом?

Гундо можно было сложить в куда более компактную сумку.

Для сна такой большой контейнер тоже не нужен, куда удобнее тканный, который можно сложить. Кроме того, как Тору уже успел убедиться, внутри гроба было практически пусто.

— Гроб — это гроб, — сказала Чайка. — Он хранит мертвеца.

— Но ведь он пуст?

— Пока да.

Ни один мускул не дрогнул на лице Чайки, когда она произнесла эти слова.

Они означали, что она собиралась кого-то в него поместить.

Но кого?

Вряд ли она имела в виду какого-то врага. Никто не стал бы оказывать врагу такие почести и хоронить в гробу.

Но трудно было поверить и в то, что он предназначался для дорогого ей человека. Обычно, люди хотели, чтобы их друзья и родные жили как можно дольше, а если они уже умерли... то вновь становилось непонятно, почему этот гроб пустовал. Возможно, до нее дошли новости о смерти близкого человека, жившего очень далеко, но тогда было непонятно, почему именно она должна тащить на себе этот гроб.

Или же... это был гроб для кого-то, кто должен однажды умереть.

Возможно, что и для самой Чайки.

— Для кого он? Кто должен умереть? Или же этот кто-то уже умер?

— ... — Чайка двусмысленно покачала головой.

Либо она показывала, что не может сказать, либо то, что и сама не знала.

Тору смог задать ей свой вопрос, но...

— Я. Должна сделать это, — уверенно отчеканила Чайка.

— Должна?..

— Сделать. Долг. Миссия. Цель. Непременно. Даже... если уйдет вся жизнь, — проговорила Чайка с улыбкой. — Постараться.

— ... — Тору не нашел, что ей ответить.

У Чайки не было сомнений.

Хотя она младше него, но точно знала, что должна сделать, и шла к своей цели.

А что он сам?

Считая себя диверсантом, он отказывался вести нормальную жизнь, не знал, чем ему заниматься, и постепенно тлел в этом городишке. Самому себе он казался гораздо более... жалким, нежели Чайка.

— Тору?..

Скорее всего, она заметила то, как изменилось выражение его лица.

Чайка прекратила возиться с гундо и заглянула ему в глаза.

— Тору сильный, — вдруг послышался голос среброволосой девушки.

— ...А?

— Много умеешь.

— А-а... ты о техниках диверсанта?

— Да, — Чайка кивнула. — Много. Выборы. Цели. Свобода выбора.

— ...

Действительно, она была права.

На поле боя диверсанты были мастерами на все руки.

Они могли быть как просто бойцами, изготавливать порох или распространять слухи, так и поднимать жителей на восстания, строить крепости, готовить еду и заниматься множеством смежных вещей. Кроме того, они могли позволить себе полагаться на грязные приемы, которые не позволяли себе ни солдаты, ни рыцари.

И действительно, все эти навыки годились и в повседневной жизни.

Конечно, он не был экспертом ни в чем... но мог стать им, если бы захотел. Диверсант при желании мог стать и охотником, и плотником, и кузнецом, и торговцем, и вообще кем угодно. Конечно же, у него не получилось бы достичь вершин мастерства после такой переквалификации, но на жизнь он бы мог заработать без проблем.

Вот только...

— Ты знаешь...

Тору сам не понимал, почему решил начать этот рассказ.

Он не говорил об этом даже с Акари. Правда, поскольку она росла в Акюре вместе с ним, то уже должна была об этом догадываться.

— Я хотел совершить в своей жизни что-то значимое.

— ...Значимое?

— Да. Я хотел, чтобы у того факта, что я родился, вырос и умер... был какой-то смысл.

***

Акюра была маленькой деревенькой, спрятанной в долине.

Вернее, на самом деле это была группа соседствующих деревень, но чаще всего их называли просто «деревня Акюра»... Как бы там ни было, это место держалось поодаль от остального мира.

С ним ее связывала узенькая дорога... но деревню без преувеличения можно было назвать тайной.

Но, конечно же, несмотря на всю самостоятельность, Акюра не могла полностью себя обеспечивать, а кроме того, они должны были быть в курсе происходящего в мире, чтобы знать, кому нужны услуги диверсантов.

Поэтому Акюру периодически посещали странствующие торговцы, которые довольно быстро становились друзьями всей деревни.

Для живших в Акюре детей, которые день за днем проводили в суровых тренировках, появление торговцев, приезжавших где-то раз в месяц, являлось одним из немногих развлечений в жизни. Их рассказы о жизни во внешнем мире заменяли Тору и Акари сказки о фантастических мирах. Как только появлялось время между тренировками, дети тут же обступали торговцев со всех сторон и разговаривали с ними.

Одну из девушек, приходивших вместе с торговцами, звали Хасумин Уло.

Она была коренным торговцем — родилась и росла среди них, причем мать родила ее прямо в пути от одной деревни к другой. Она жила подобно листу, летавшему по ветру. Не могла назвать какое-либо место своим домом и при всем этом даже гордилась такой жизнью.

— Все, что мне нужно — тихая, спокойная жизнь, — говорила она детям-диверсантам, беззаботно мечтавшим о безумных битвах и подвигах на полях боя. — Повидать разные места. Многое увидеть, многое услышать. Многое испытать. Этого довольно.

— Но ведь тогда после тебя ничего не останется, — отвечал ей маленький Тору. Он не мог понять и принять ее жизненные ценности и определение счастья. — Все это исчезнет, когда ты умрешь.

— Это не так, — с улыбкой говорила Хасумин. — Пусть и не буду работать на поле боя, но и я смогу оставить после себя кое-что. Я оставлю воспоминания в головах тех людей, с которыми встречалась. Или же...

Щеки Хасумин порозовели и она погладила свой живот.

— Если у меня будет ребенок, то он станет доказательством того, что я жила. А если дети будут и у него, то я буду жить в своих внуках. Моя жизнь не прервется.

Тору еще не знал, что она уже успела влюбиться в одного из юношей из их торговой группы и ждала от него ребенка.

Когда он узнал об этом, то сильно расстроился.

Можно сказать, Хасумин была первой любовью Тору.

Разумеется, он был младше нее лет на 10, и это нельзя назвать настоящей любовью. Просто чувства, которые ребенок испытывал к близким родственникам противоположного пола, своего рода псевдолюбовь. Пусть Тору так и не смог окончательно принять ее выбор, но через несколько месяцев он все же начал желать ей счастья.

Шло время...

Когда Хасумин приехала в Акюру вместе с остальными торговцами в следующий раз, ее животик стал заметно больше. И Хасумин, и ее муж говорили с Тору о столь желанном ими ребенке.

Но...

***

— Когда Хасумин приехала в деревню в следующий раз... она умерла.

— ...Умерла?!

Скорее всего, Чайка ждала, что рассказ Тору о своей первой любви будет намного длиннее. От этих неожиданных слов на лице Чайки застыл испуг.

— Их атаковали. Бандиты или что-то вроде такого.

Они истребили весь отряд.

Погибли и родители Хасумин, и ее муж. Судя по оружию, бандиты были дезертирами из какой-то армии. Конечно же, торговцы сами имели вооружение и нанимали телохранителей, но противников было слишком много.

— Я до сих пор помню случившееся во всех подробностях.

Он постоянно видел это в своих снах.

Он видел это столько раз, что эти воспоминания стали неотделимы от него самого.

Он не смог бы забыть их, даже если бы захотел.

Эти воспоминания были клеймом на его душе.

***

— А-а... а-а-а-а-а...

Хасумин уже не могла произносить слов — лишь плакать.

Казалось странным и даже изумительным то, что она вообще была еще жива и не лишилась голоса. Конечно же, всем прекрасно известно, что иногда упорство и крепость некоторых людей далеко выходят за рамки мыслимого, но ведь и у них должен был быть предел. То, что Хасумин еще не погибла, можно было списать разве что на чудо. Из ее миниатюрного тела торчали копья. Одно даже пронзило ее насквозь со спины, и его кончик выглядывал из живота.

Возможно, она не могла умереть. Возможно, она просто не позволяла себе умереть, хоть и понимала, что смерть избавит ее от страданий.

— А-а-а-а... а... а...

В своих руках Хасумин держала крохотный сверток.

Трудно было поверить, что внутри него человек.

— А-а... а... а... а...

Но это был ее драгоценный малыш, укутанный в одеяло.

Это была маленькая жизнь, рожденная в муках и страданиях после девяти месяцев томительного ожидания.

Но... эта жизнь уже ушла в прошлое.

— А... а...

Может, Хасумин не замечала этого.

Может, замечала, но не хотела в это верить.

Младенец умер до своей матери.

В этом не было ничего странного. Новорожденные умирали из-за сущих пустяков. И, глядя на то, в каком состоянии находилась сама Хасумин, трудно представить, что с ее ребенком могло быть все в порядке.

— ...

Хасумин держала перед собой на руках мертвого ребенка, словно умоляя кого-нибудь спасти его, и шла вперед.

Она протянула уже остывшее тело младенца потерявшему дар речи и стоявшему столбом Тору, будто говоря ему «спаси хотя бы его».

Казалось, у нее уже не было сил произнести ни слова, но ее губы сдвинулись...

— Пож... алуйс...

И тут силы Хасумин иссякли.

Они должны были иссякнуть еще давно. Возможно, по какой-то случайности ей просто позволили прожить еще несколько мгновений — примерно как хвост сгоревшей кометы живет еще несколько мгновений после того, как та сгорит дотла.

Она оставила после себя лишь два трупа.

И даже эти останки скоро разложатся и исчезнут.

И это будет конец.

Все ее усилия. Все чудеса.

Все они бесследно исчезнут.

И... больше ничего не будет.

Все это — не более чем обычное дело, и подобное происходит в этом мире повсюду.

Рождение. Смерть. Рождение. Смерть.

Этот мир — лишь бессмысленное повторение этих действий.

От такой жизни в этом мире не остается ничего.

Просто жить в нем нет никакого смысла.

Поэтому...

***

Тору протяжно вздохнул... а затем продолжил:

— Нападение на торговцев, навещающих нашу деревню — все равно что выпад в нашу сторону. Пусть мы и не можем назвать их нашими односельчанами, они союзники нашей деревни. И нам нужно было подать пример другим таким же разбойникам, чтобы впредь это не повторялось.

Деревни диверсантов не принадлежали какому-либо государству.

Они продавали свои услуги любому желающему.

Именно поэтому они не могли оставить без внимания тех, кто вредил либо им самим, либо связанным с ними людям. Они должны были беспощадно уничтожать их. Помимо того, что так они обеспечивали безопасность Акюры, это позволяло им разрекламировать свои навыки.

— Вся наша деревня отправилась искать этих бандитов, что убили Хасумин, и мы разгромили их. Мы не оставили в живых никого, а трупы развесили вдоль дороги.

— Отомстить?

— Да, — Тору кивнул, но лицо его было угрюмым.

Они действительно отомстили. Хотя он и не знал, кто именно поднял руку на Хасумин и ее ребенка, этот человек, несомненно, был наказан. Сам Тору тоже принимал участие в истреблении бандитов, правда, лишь стоял на карауле.

— Но... ни Хасумин, ни ее ребенка этим не вернуть. Я уже ничего не могу поделать с тем, что жизнь Хасумин завершилась бессмысленно, что она так ничего после себя не оставила.

— ...

Чайка лишь продолжала удивленно моргать.

В словах Тору появился самоуничижительный оттенок.

— Поэтому я хотел изменить этот мир.

— ...Мир?

— Я хотел, чтобы после меня осталось что-то важное. Я хотел работать изо всех сил и добиться чего-то, что осталось бы в нем. Я хотел сгореть дотла, добиваясь этого. Вот, о какой жизни я мечтал.

Вместо того, чтобы мечтать о мире. Вместо того, чтобы жить без смысла, пряча клыки и когти...

Он хотел умереть после того, как оставит на теле этого мира заметный шрам.

Вот, как он считал.

— Я — диверсант, и для меня это был единственный способ. Поэтому я продолжал отчаянно тренироваться. Это были...

Тренировки, во время которых он постоянно находился на волосок от смерти.

Сейчас, когда Тору вспоминал об этом, ему казалось, что он тренировался, словно проклятый.

— И я ждал своей первой битвы. Битвы, в которой я смог бы сделать то, на что не способен ни один солдат, ни один рыцарь. Мне не нужны были ни слава, ни ордена. Я хотел лишь одного... ощущения, что смог изменить этот мир.

Ему казалось, что именно ради этого он и родился в деревне диверсантов.

Именно эти мысли помогли Тору пережить все те тренировки.

Но...

— Война закончилась.

— ...

— Сражаться вдруг стало грешно.

Отточенные до совершенства навыки диверсанта, единственный «метод изменения мира», доступный Тору, оказался под запретом. Более того, самих диверсантов стали преследовать как «возможных нарушителей спокойствия».

Конечно, диверсанты умели многое, но по-настоящему могли проявить себя лишь на поле боя и только там могли хоть как-то изменить мир. Да, они могли почистить картофель или нарезать редис, но, словно меч, показать себя во всей красе лишь на поле боя. Мечом можно резать овощи, но кухонный нож делает это в разы лучше.

Лишившись поля боя, меч не может выполнить своего предназначения.

Тору превратил себя в такой меч самостоятельно и перековке почти не поддавался. Он так и не решился перековать себя во что-то половинчатое.

— Я...

— Тору, — Чайка вдруг произнесла его имя таким тоном, словно что-то придумала.

— М?

— ... — она протянула к нему ладонь и положила на плечо. — Хасумин. Был смысл.

— Э?

— Тору помнит. Тору страдает. Всегда.

— ...

Она говорила о...

«О том же, о чем говорила Хасумин».



— Я оставлю воспоминания в головах тех людей, с которыми встречалась.



Да. Он не мог забыть ее.

Эти воспоминания были слишком сильными.

— Печальное событие. Но.

Ладонь Чайки скользнула с плеча к спине, а затем она прижалась к нему, обвивая вокруг него руки.

— Эй... ты чего?!..

— Но поэтому. Тору. Придти. Мне. На помощь.

Ладони Чайки успокаивающе погладили Тору по спине.

По той самой ране, оставленной единорогом, которая до сих пор не зажила до конца.

— ...Э?

Он никогда не задумывался и не замечал этого.

Но если хорошенько подумать...

— Поэтому?..

Когда он встретился с ней в горах, Тору мог просто бросить Чайку и убежать. Если бы он не пытался защитить ее, то не получил бы такого ранения. Решение сражаться вместе с ней было сиюминутным... но почему Тору выбрал именно этот путь?

Поскольку диверсанты не обременяли себя честью, они полагались на логику.

Поэтому их порой презирали за хладнокровие и бесчувственность.

Диверсант не мог подвергнуть себя опасности, спасая кого-то еще, если у него не было на то причины.

Но если так, почему Тору в тот момент рисковал своей жизнью для того, чтобы защитить девочку, которую видел впервые в жизни? Хладнокровно просчитав ситуацию, он должен был прийти к выводу, что эту растяпу нужно бросить на растерзание, а самому бежать.

Почему он выбрал другой путь?

— Я...

Нельзя сказать, что Хасумин и Чайка во многом походили друг на друга.

Вернее, трудно было найти хоть что-то, в чем они были бы схожи.

Но... несмотря на это...

— Спасибо. Хасумин, — сказала Чайка, продолжая обнимать Тору.

Правой ладонью она продолжала нежно гладить шрам на его спине.

— ...

Тору не знал, что сказать.

Чайка пыталась довольно грубо связать следствие с причиной на основе довольно шаткой логики. Возможно, даже если бы того случая с Хасумин не было, Тору нашел бы другую причину защитить Чайку. Нельзя сказать, что Тору принимал решения исключительно в свете случившегося с Хасумин.

Но пусть смерть Хасумин и не была для него всем... нельзя отрицать того, что ее судьба внесла значительный вклад в характер Тору.



— Моя жизнь не прервется.



Рождение жизни.

Спасение жизни.

Если оба этих действия рассматривать как воплощения непрерывности жизни, то выходит...

— Итак, — вдруг раздался леденящий душу голос. — Пожалуй, я сейчас очень убедительно попрошу вас рассказать, чем именно вы занимаетесь.

— ?!

Тору резко оттолкнул от себя Чайку.

Конечно, сам Тору никак не способствовал развитию сложившейся ситуации, но тому человеку, который только что появился за спиной Тору, вполне могло показаться, что они с Чайкой обнимаются.

— Нет, стой, ты не так все поняла!

Тору резко развернулся.

Он увидел Акари с привычным безразличием на лице и деревянным пестиком в руке.

Скорее всего, она молола им купленные реагенты. Во всяком случае, на кончике пестика все еще виднелись остатки порошка, который глотать явно не стоило.

— Брат, — Акари уверенно взмахнула пестиком и направила его прямо на Тору. — Если у тебя есть оправдание, говори.

— А-а... так вот. Ты не поняла. Просто Чайка решила проверить мою рану и...

Тору начал оправдываться, но при этом и сам толком не понимал, почему так нервничает.

— Если она хотела проверить твою рану, ты мог повернуться к ней спиной.

— Блин... почему твоя проницательность начинает работать только в такие минуты?! — взвыл Тору.

Кстати, сама Чайка, судя по всему, даже не поняла, в чем именно заключался вопрос, и изумленно глядела на перепалку Акари и Тору. Пожалуй, с ее точки зрения она действительно лишь погладила рану Тору и ничего более.

— Как же с тобой тяжело, брат. Только я поверила, что тебе, наконец, захотелось поработать... как ты уже тянешь руки к нашему клиенту, — сказала Акари, сокрушенно пожимая плечами. Но поскольку эмоций она все еще не показывала, этот жест выглядел довольно наигранным.

— Эй, ты что, хочешь сказать, что я часто руки распускаю? — протянул в ответ Тору.

— Выходит, сейчас ты их не распускал?

— Не распускал, конечно, — сказал Тору, сверля Акари взглядом. — Конкретно сейчас я не делал ничего. Чайка неожиданно решила... проверить мою спину, но ничего такого в этом не было. Сама посмотри.

С этими словами Тору указал пальцем на Чайку.

Та продолжала сидеть, недоуменно склонив голову и хлопая ресницами. Кстати, Тору так и не узнал, сколько ей лет. В любом случае, объятия девушки, выглядящей примерно на середину второго десятка лет, довольно приятны вне зависимости от того, с какой целью она пошла на это.

Но, возвращаясь к теме...

— Ясно. Хорошо. Вот теперь я узнаю своего брата, — Акари удовлетворенно кивнула, — Я не перестаю восхищаться уровню твоего целомудрия и тому, как ревностно ты защищаешь свою невинность, брат.

— Перестань так безбожно врать.

— Так вот, Чайка Трабант, — сказала Акари, направляя пестик уже в сторону Чайки.

— М?

— Пусть ты и наш клиент, я не позволю тебе забрать еще и девственность моего брата. Если же ты готова идти до конца, предлагаю разыграть ее в камень-ножницы-бумагу.

— Хватит меня разыгрывать. И вообще, заткнись уже! — закричал Тору, ударяя кулаком об стену.

***

Операция началась ровно в полночь.

Естественно, отчасти выбор времени был обусловлен тем, что штурмовать чей-то замок средь бела дня — форменное безумие, но главная причина заключалась в том, что Чайка в качестве контейнера для своего гундо использовала обыкновенный гроб, который в дневное время привлекал слишком много внимания. Поскольку заинтересованность жителей города им не могло помочь ровным счетом ничем, было решено выдвигаться только после того, как улицы погрузятся в сон.

— Итак... — сказал Тору.

Они находились в богатом районе, окруженном со всех сторон утопающими в зелени и деревьях улицами.

Если точнее — на крыше весьма высокого здания, с которого осматривали особняк городского правителя.

Между ними и домом правителя было что-то около 100 метров по прямой линии. Несмотря на свое тяжелое снаряжение, Тору смог бы допрыгать до входа в четыре приема, примерно за 15 секунд, а с помощью «Железнокровия» и еще быстрее. Но «Железнокровие» нельзя поддерживать бесконечно, поэтому активировать его он не спешил.

— Ничего необычного я не заметил. Действуем по плану.

— Хорошо, — сказала Акари, кивнула и медленно подняла протянутую вниз с края крыши правую руку.

Рукой этой она держала воротник Чайки, которую поднимала, словно котенка. Кстати, тот гроб, который она постоянно таскала с собой, поднял на крышу Тору, и он лежал возле его ног.

— Без него никак нельзя обойтись?.. — сокрушенно проговорил Тору, окидывая гроб взглядом.

Конечно, сказать, что Чайка буквально никогда с ним не расставалась, нельзя, но по крайней мере она не могла успокоиться, если гроб не был в прямой видимости. Тору предлагал достать из него гундо и упаковать в незаметный мешок, но она упрямо не хотела его слушать.

Гундо с самого начала не годились для ближнего боя, но из-за того, что Чайка, такая маленькая девочка, тащила на себе тяжелый груз, передвигаться ей было особенно тяжело. Могло показаться, что лучше всего будет оставить ее позади, чтобы она поддерживала их издалека, но конкретно сейчас это было невозможно — Чайка должна пойти вместе с ними, поскольку она смогла бы окончательно понять, что именно им нужно, только оказавшись внутри особняка.

— Может, мы хоть внутрь особняка не будем его затаскивать?

— Нет, — ответила Чайка, глядя на Тору исподлобья. — Не позволю.

— Ты просто пытаешься усложнить нам жизнь... — пробормотал Тору, а затем еще раз прокрутил в голове план действий.

В конце концов, их миссия сводилась к тому, что нужно проникнуть в особняк правителя и кое-что похитить. Им не надо ни убивать хозяина особняка, ни ломать крепость до основания... так что в этом плане их задание относительно несложное.

Проблема в другом... они не знали, что это за «кое-что».

Вернее, они не только не знали, где именно это «кое-что» хранится, но и как оно должно выглядеть само по себе.

Это была тайна, покрытая мраком.

По словам Чайки, это нечто вроде магического реагента, а значит, он мог быть как встроен в определенную конструкцию, так и просто храниться в сейфе.

В итоге, все сводилось к тому, что Чайка, как маг, должна была лично присутствовать на задании, чтобы определить, что они ищут. Тору и Акари совершенно не разбирались в магии и могли по ошибке похитить что-то другое. Если Роберт Абарт человек предусмотрительный, он мог специально для такого сделать фальшивые копии предмета.

Итак.

Тору и Акари должны были с предельной осторожностью вторгнуться в особняк городского правителя и взять с собой как Чайку, так и ее гроб. Конечно, они не могли спорить с Чайкой, своим клиентом, но она и сама, скорее всего, понимала, что являлась слабым местом их команды. Мало того, что она неловкая, у нее отсутствовали навыки грабителя или бойца ближнего боя. Умения Чайки не годились ни для быстрого силового штурма и грабежа, ни для тихого проникновения и незаметной кражи... и, скорее всего, именно поэтому она решила, что ей потребуется помощь.

— Ладно, идем. Акари, я вперед.

— Поняла, — кивнула та.

Увидев этот знак, Тору оттолкнулся от крыши.

Для того чтобы не скользить, он предварительно смазал обувь слабой смолой. Ловко сгибая колени, Тору передвигался практически беззвучно. Он бесшумно двигался от крыши к крыше, приближаясь к особняку точно по прямой.

Во время вчерашней вылазки он более-менее запомнил расположение охраны здания.

В каждом из углов особняка располагалась смотровая вышка, с которой велось наблюдение за территорией. Кроме того, по двору ходили часовые, основной задачей которых было слежение за мертвыми зонами вышек. Это была хорошо известная несложная система, использовавшаяся в большинстве знатных домов.

С учетом размеров особняка, обслуживало его не менее сотни человек, и потенциально все они могли играть роль часовых. Благодаря длинной войне у многих слуг мог быть определенный опыт сражений.

Конечно же, переубивать все население особняка нереально.

План Тору состоял в том, что сначала он выведает, где внутри особняка хранятся ценные вещи, и как он выглядит изнутри, затем отыщет наиболее безопасный проход, после чего к нему присоединятся Акари и Чайка.

— ...

Впервые за долгое время на нем был боевой костюм.

И оружие, которое он почти никогда не использовал.

Стоило ему переодеться, и Тору отчетливо ощутил, как внутри него пробудился боевой дух.

Деревня Акюра, основанная ради битв и существовавшая ради них.

Тору родился и воспитывался в ней. Он родился и воспитывался для битв.

Их тренировки были такими суровыми, что некоторые люди умирали еще до первого настоящего сражения. Клинок, который никогда не увидит битвы. Клинок, который сломается от ржавчины, так и не покинув ножен. Именно так можно было описать главный страх Тору.

Все люди однажды умирают.

Поэтому он хотел вырезать на теле мира доказательство того, что он жил в нем.

Он хотел выполнить то предназначение, ради которого родился и жил.

Выполнить свое предназначение и умереть — вот, в чем был смысл человеческой жизни.

И поэтому...

— Вот только это не поля боя, — насмешливо прошептал Тору.

В этот раз он был просто грабителем.

И все же...

— Так...

Тору прыгнул особенно высоко и далеко.

В прыжке он достал из кармана маленькое зеркальце и взмахнул им за спиной.

Одновременно с этим он начал разворачиваться и выбросил вперед тонкую цепь, сокрытую в рукаве. Утяжеленная металлическим когтем, пристегнутым к концу, цепь перелетела через забор, окружавший территорию особняка, и зацепилась за вершину одной из смотровых вышек.

Над головой Тору что-то просвистело.

Вернее, нет.

Вокруг башни появилось похожее на кольцо пространство, насильно подавлявшее все звуки внутри себя. Вмиг стих и шелест ночного ветерка, и голоса насекомых, и прочий едва слышный шум — возможно именно эту внезапно наступившую тишину Тору и принял за звук.

Он описал на цепи длинную дугу, словно на маятнике, после чего прицепился примерно к середине башни.

— ...

Бросил быстрый взгляд наверх.

Признаков движения со стороны поста часового не было.

Поглощающий пояс вокруг башни — «зона действия» магии — заглушил и звуки цепи Тору. Естественно, это была магия Чайки. По ее словам, это было заклинание «Высасыватель», создающее вакуум, а поглощение звуков — одно из возможных его применений. Другими словами, эта вакуумная прослойка глушила почти все звуки.

— ...Отлично.

Проверив, на месте ли его оружие и инструменты, Тору начал взбираться по цепи.

Часовые обходили территорию особняка раз в час.

Другими словами, заглушив тех часовых, что сидели на вышках, они могли выиграть себе целый час времени.

— Ну и так вот...

Наверху башни было так тесно, что если там бы сели 2 человека, то никто другой туда не смог бы даже встать. Там можно было заниматься лишь слежкой за территорией и ничем другим. Не будь на ней ограждения, от дружеского хлопка по плечу можно с легкостью упасть.

— Когда уже стало понятно, что торговля у моего брата совсем скисла...

— Я уже тысячу раз это слышал.

Друг с другом разговаривали двое часовых лет за 40, облокотившихся на ограждение башни.

Тору внимательно рассчитал движения, затем быстро поднялся на вершину и...

— А?! — послышались краткие вскрики в тот момент, когда часовые получили быстрые удары со спины и немедленно отключились.

Кстати, то, что Тору утихомирил часовых, не используя оружие, не связывалось ни с приступом милосердия, ни с желанием продемонстрировать приверженность кодексу чести. Просто он опасался того, что разносящийся по воздуху запах крови выдаст их вторжение слишком рано.

Потеряв сознание, часовые тут же осели на пол.

Тору быстро поднял их и привязал шнуром к ограде и столбам, чтобы придать «караульный» вид.

Обычно территории крепостей застраиваются довольно сложным образом, чтобы запутать потенциальных врагов, но из-за этого образуется и огромное количество укромных мест. Дозорные вышки строятся именно потому, чтобы можно было разглядеть нарушителей сверху.

У особняка правителя имелось 4 дозорных вышки, но теперь одна из них ослепла, обезопасив где-то четверть территории. Теперь у Акари и Чайки не должно было возникнуть проблем с проникновением с этой стороны. Следующей задачей Тору был поиск вероятного местоположения важных вещей, поиск кратчайшего пути к нему... и, если по пути ему встретятся другие люди, он должен усыпить и их, дополнительно ослабив оборону особняка.

— Ну, вперед.

Тору спустился вниз по той же самой цепи, по которой он взобрался на башню.

После этого он укрылся в тенях и начал пробираться внутрь особняка.

***

С вершины дозорной вышки мелькнул отраженный свет луны — оговоренный сигнал.

— Отлично...

Акари кивнула и повернулась к Чайке.

Та, продолжая нести на себе гроб, прижалась к спине Акари еще сильнее.

— Держись крепче.

— Поняла.

Акари. Чайка. И гроб.

Пусть гроб на самом деле и почти пустой, но очевидно, что эта ноша все равно весьма тяжела для Акари. Однако она с совершенно безразличным лицом взвалила на спину Чайку и гроб, а затем...

— «Я есть сталь».

Она начала читать ключевые слова «Железнокровия».

Все мышцы ее тела резко сократились, волосы качнулись... а затем окрасились в цвет крови.

— «Стали неведом страх», «стали неведомо сомнение», «встав против врага, я не стану колебаться», «я есть орудие, несущее твою гибель»...

Мгновенно став вдвое сильнее, Акари оттолкнулась от крыши и понеслась вперед.

***

Тору проник внутрь особняка, передвигаясь от одного укрытия к другому. Внутри особняк примерно соответствовал тому плану, что он представил себе, глядя на него снаружи, и это позволяло ему передвигаться еще увереннее.

Планировка особняка не преподнесла сюрпризов.

Но...

— ?..

Тору нахмурился.

Особняк был на удивление пустынным.

Снаружи он, как и ожидал, встретил часовых, но внутри погруженного во мрак особняка патрулей не наблюдалось. Даже замок на двери был крайне простым и нисколько не задержал Тору.

«Что здесь происходит?»

Воздух особняка был наполнен странным ощущением.

Тору не мог внятно описать, что именно это за ощущение, но оно было подобно смутной тревоге.

Вообще, Тору никогда еще не приходилось прокрадываться в дом знатного или просто богатого человека... возможно, он просто нервничал из-за того, что оказался в незнакомой обстановке. А может и нет.

«Тут так тускло, словно...»

Словно его проглотил огромный организм.

«Нет... сейчас не время об этом думать».

Тряхнув головой, Тору выкинул тревогу из своей головы.

«Мест, где можно оставить важную вещь, не так уж и много».

Поскольку это не произведение искусства, вряд ли она на складе или в кладовке.

И уж тем более, едва ли она украшала эти стены.

А значит...

«В самом центре особняка, в спальне или кабинете. В крайнем случае — в комнате, куда из них можно быстро добраться».

Все эти комнаты находились в одном и том же месте.

«Где-то здесь».

Несмотря на вопросы, витавшие в его голове, Тору уверенно пробирался к центральной части особняка.

«Наверное, Акари и Чайка скоро тоже проникнут в особняк», — прикинул Тору, заходя внутрь похожей на кабинет комнаты.

Поскольку он проник поздно ночью, свет внутри комнаты не горел. Ставни на окнах были закрыты, поэтому свет луны тоже ничем не помогал. Царила кромешная тьма.

Но...

— ...?!

В следующее мгновение Тору ошарашенно обернулся.

Здесь кто-то был. Он неожиданно кого-то почуял.

А затем...

— Хм.

Комната резко наполнилась светом.

Но это был не свет свечи или лампы. Такой яркий, что на мгновение ослепил Тору. Его могли создать лишь с помощью магии. Кто-то включил специальное устройство, испускающее такой свет? Будь он в доме простого обывателя, такая мысль даже не пришла бы ему в голову, но некоторые знатные люди любили такие штуковины.

— Так вот ты какой, воришка.

В самом центре кабинета стоял мужчина средних лет.

Блондин крепкого телосложения.

Кто он — было очевидно по изящным чертам лица и надетым на крупное тело роскошным ночным одеждам, расшитым золотыми нитями. Хозяин этой комнаты и всего особняка, Роберт Абарт.

— Решил не откладывать и прийти прямо сегодня? Как я и думал, у деревенской знати совсем нет манер.

— ?..

Тору не понимал, о чем говорит его собеседник.

— Но неважно. Я как раз подумал, что было бы обидно получить такое «сокровище» и ни разу не пустить его в дело. Пусть ты и грязный воришка, но раз смог пробраться так глубоко, я так понимаю, новичком тебя назвать сложно, — говорил хозяин особняка саркастическим тоном, прохаживаясь по кабинету.

Только сейчас Тору заметил ошейник на шее графа. От ошейника отходил тонкий провод, спускался по спине, затем шел по полу и уходил в стену кабинета. Дальше его след терялся, и сказать, к чему он подключался, было невозможно.

Казалось, будто граф был привязан к этой комнате, словно пес.

Очень странное зрелище.

Но...

— ...Да что же это такое? — прошептал Тору, вставая в стойку.

Но все-таки...

Что же это была за тревога?

В тот самый момент, когда появился граф, то беспокойство, что все это время ощущал Тору, достигло своего пика.

А затем...

— ...?!

То, что ему удалось уклониться, можно было списать только на везение.

Максимум — тем, что Тору вдруг задумался о том, что за спиной графа было так темно, что там могли сидеть в засаде солдаты, потому что это произошло в тот самый момент.

Что-то сорвалось со стены и с огромной скорости полетело в его сторону.

Тору моментально пригнулся, уворачиваясь.

Пролетевшая вещь разрезала маску, скрывавшую лицо Тору, и улетела дальше.

— !

Опасаясь повторной атаки, Тору отпрыгнул в сторону, на мгновение окинув взглядом летающую вещь — ей оказался меч, до того висевший на стене комнаты. Скорее всего, он не предназначался для битв — рукоять его была украшена так богато, что его вряд ли можно удобно держать, а клинок был таким тонким, что в реальном бою немедленно переломился бы. Меч воткнулся в стену и задрожал от удара.

Но...

— Что?!

С той стороны, откуда прилетел меч, никого не было.

Граф стоял в совершенно другом месте. Он ни за что не смог бы дотянуться до меча рукой.

Но тогда как ему удалось организовать эту атаку?

— О-о. Впечатляет. Хотя по виду ты еще совсем мальчик, похоже, что ты где-то обучался?

— !

Граф увидел его лицо. Это было плохо.

Но у Тору сейчас не было времени беспокоиться об этом.

Потому что...

— А если так?

Одновременно со словами графа всевозможные вещи, находящиеся в комнате, неожиданно полетели в сторону Тору.

Вазы, пепельницы, ручки, рамы, подсвечники, клинки и прочие вещи. Все они вдруг поднялись в воздух, хотя граф даже не притрагивался к ним, а затем полетели к Тору на убийственной скорости.

— Черт!

Тору схватился за стилеты, закрепленные на поясе.

Татуировки на ладонях коснулись эмблем на рукоятях комбоклинков, и к ощущениям Тору добавились новые — комбоклинки стали частью его тела, и он начал ловко сбивать ими летящие вещи.

— Так вот оно что...

И тут Тору понял.

Ошейник графа означал, что...

— Так ты — маг?!

— Разумеется. Или ты думал, что воинскую славу могут снискать только солдаты и рыцари? — насмешливо ответил граф.

Все стало понятно. Граф использовал магию. Ошейник являлся шнуром, связывающим графа с его гундо. Именно магия заставляла вещи срываться со своих мест и лететь в Тору.

Но...

«Как он может использовать магию таким образом?»

Он продолжал сбивать и отбивать вещи, но они упорно поднимались в воздух и продолжали лететь в Тору. Сомнений в том, что за этим стояла магия, уже не было, но...

«Как же прочтение заклинания? И вообще, что это за магия такая?!»

Магические заклинания — сложные техники с множеством формальностей, учитывавшими расположение мага, его цели, расстояние между ними, направление, температуру, влажность и множество других параметров. Именно по этой причине маги не могли сражаться на передовой. Если бы маг, вынужденный учитывать свою позицию и бубнить под нос долгие заклинания, попытался вступить в ближний бой, его можно было бы победить голыми руками.

Но граф не произносил ни единого волшебного слова.

Да и не было похоже, чтобы он напряженно рассчитывал свое положение и расстояние между собой и Тору. Атаки происходили слишком быстро. И что это вообще за магия, позволяющая проводить столь частые атаки?

— Ха-ха. Против меня, мага, стоит боец с клинками и ничего не может поделать. Замечательно, — усмехнулся граф.

Лицо Тору скривилось от этих слов — они были полны надменности мыши, насмехавшейся над кошкой. Похоже, он уже решил, что победил Тору. Что может убить его в любой момент. И что пока он может немного позабавиться с ним.

— Не обольщайся!

Отбив очередную летящую и крутящуюся в воздухе штуковину, Тору резко пригнулся, а в следующий момент оттолкнулся от пола и бросился на графа. Каким бы большим ни был кабинет, силы ног Тору с легкостью хватало, чтобы сократить расстояние между ним и графом до такого, с которого он смог бы попасть по нему стилетами.

Но...

— ...?!

В воздухе Тору неожиданно встретил своим телом сопротивление.

Незримое нечто поймало его, а затем отбросило в обратную сторону. Кое-как перегруппировавшись в воздухе, Тору приземлился на стену, погасил импульс, а затем опустился на пол. Стукнись он об стену просто так — и без нескольких сломанных костей не обошлось бы.

— Что это было?.. — шепотом протянул он... одновременно с этим начиная отчасти понимать происходящее.

Отсутствие охраны внутри особняка объяснялось тем, что она была просто не нужна. Граф сам по себе был настолько силен, что мог в мгновение ока расправиться с неподготовленным врагом. Вернее... то, что на поднятую ими шумиху еще никто не сбежался, объяснялось тем, что неудачное появление могло наоборот помешать графу. Как Тору уже успел заметить, летающие по воле графа объекты были не такими меткими. Они могли с легкостью задеть случайно забредшего сюда человека.

Впрочем...

— Хм-м... а ты довольно силен. Как и следовало ожидать, — граф кивнул. — Но что ты скажешь на это?

Если до этого самого момента вещи летели в него по очереди, то сейчас они поднялись в воздух одновременно.

Тору был окружен.

— Умри, воришка, — заявил граф с садистской улыбкой на лице.

И в этот самый момент.

— Брат! — послышался крик и вместе с ним — свист метательного кинжала.

Он летел точно в графа, но в следующий момент неожиданно замер в воздухе и, потеряв всю энергию, бессильно упал на пол. Одновременно с ним на пол попадали и остальные объекты, словно кто-то перерубил нитки, на которых они висели. Воздух наполнился грохотом падающих вещей.

А затем...

— Не подходи, Акари, он опасен! — воскликнул Тору, отступая к выходу из комнаты.

Там уже стояла Акари, сжимая в левой руке очередной метательный кинжал, а в правой — свой любимый молот.

— Кто он, брат?

— Маг. Наверное. Но очень странный. Он не использует гундо и не читает никаких заклинаний.

— ...Хм?

Акари моментально поняла всю странность ситуации.

Он не тратил ни секунды на заклинания и не целился гундо, но несмотря на это, «метательное» заклинание продолжало срабатывать и срабатывать. Разве такая магия может существовать?

И тут...

— ...Маг?

Из-за спины Акари высунулось удивленное лицо Чайки.

Видимо, будучи магом, она не смогла не отреагировать на слова Тору.

Но...

— Не высовывайся!

У Тору не было времени защищать еще и неуклюжую Чайку. У него не было времени даже на произнесение ключевых слов «Железнокровия». Да что там, одной мысли о том, чтобы произнести эти слова, должно хватить для того, чтобы сбить концентрацию и дать следующему клинку сорваться с места...

— ...!!!

Но ничего не прилетело.

Более того — Роберт Абарт в шоке пошатнулся и оступился.

— Ты... — простонал он.

Хотя все это время он смотрел на Тору сверху вниз и разговаривал надменно, сейчас он мог лишь хлопать губами, словно выброшенная на берег рыба. Наконец, он смог выговорить:

— Это невозможно. Мы же убили тебя!

— ?..

К кому он обращался?

Явно не к Тору. И вряд ли к Акари.

А значит...

— ...Убили?

Он говорил с недоуменно склонившей голову Чайкой Трабант?

Но...

— Невозможно. Я помню, я все прекрасно помню!

В воздух вновь поднялись всевозможные объекты.

— Нам нужно отступить! — воскликнул Тору, схватил Чайку и выбежал вместе с Акари в коридор.

***

— Магия. Скорее всего. Гундо — весь особняк, — сказала Чайка, умудрившись задумчиво сложить руки на груди, находясь под мышкой Тору.

Пока они бежали по особняку, Тору вкратце рассказал им о развернувшейся битве. Он хотел выслушать мнение эксперта по поводу этой непонятной магии.

— Весь особняк?.. — рефлекторно повторил Тору. — Ясно.

Это действительно все объясняло.

Отсутствие заклинаний. Отсутствие видимого гундо.

Теперь это казалось очевидным. Гундо графа являлся его собственный особняк.

Несмотря на свое название, гундо совсем не обязательно должны быть похожими на винтовки или магические посохи. Гундо могла стать любая вещь, обладающая необходимыми функциями. Сделать гундо меньше стандартного размера крайне трудно, но превратить в него большой объект несложно.

Что же до самой магии, то Тору предполагал, что это множество метательных заклинаний, но ошибался.

Заклинание создавало своего рода невидимую руку, которая передвигалась по воле графа. Он вовсе не выделял по заклинанию на каждый бросок объекта.

Поддержание заклинания в течение длительного времени требовало серьезной магической силы и крупного гундо. Впрочем, момент с ним вопросов уже не вызывал.

— Выходит, что и заклинания он не читал потому же...

Основная задача заклинаний состояла в настройке места, к которому будет применено заклинание, а также передаче информации о расположении мага... но заклинанию, которое действует на территории неподвижного особняка, не целится в какую-либо определенную точку и применяется стоящим на одном месте графом, настройка была не нужна.

— Короче говоря, — прошептал Тору. — Выходит, что особняк можно считать его телом...

Неудивительно, что он чувствовал беспокойство. Скорее всего, магическая незримая рука графа окутывала весь особняк. И чтобы использовать ее, он должен ее чувствовать. Можно сказать, что отряд Тору бегал внутри тела их противника.

— Нет. Погоди-ка, — Тору вдруг остановился.

— Брат? — Акари тоже остановилась и обернулась.

— Так значит, в особняке больше никого нет из-за того, что... да и то, что тогда случилось, это тоже...

Судя по всему, в особняке не было других людей — или, по крайней мере, они не сбегались, несмотря на поднятый шум — потому что граф не мог отличить своих противников от союзников.

— Похоже, что слово «рука» объясняет все.

Граф не видел их и не слышал — он знал, где они находятся, исключительно благодаря осязанию.

А кроме того...

«Он не может выполнять больше одного действия за раз».

У графа была лишь одна «невидимая рука».

В противном случае неясно, почему нацелившиеся на Тору вещи упали в тот момент, когда граф защитился от метательного кинжала Акари.

Возможно, это предел возможностей его магии. Даже когда он поднял в воздух кучу вещей, это был именно «подъем кучи». По его собственным ощущениям он не поднимал каждую вещь отдельно.

— Чайка?

— М?

— Где бы ты разместила ядро гундо, если бы была графом? Внутри особняка, конечно.

— Минимальное. Влияние. Снаружи. Дома.

— То есть, в самом центре, да? — прошептал Тору и опустил Чайку на пол. — Акари, вы с Чайкой разыщите, где он прячет гундо. Я отвлеку его внимание. Похоже, что когда он начинает атаковать, то может заниматься лишь чем-то одним. По крайней мере, две «руки» за раз он призвать не может. Вы должны перерубить его нить жизни, пока я буду воевать с ним.

— ...Хорошо, — Акари кивнула, соглашаясь с планом.

Тору же расстался с ними на ближайшем повороте и дальше побежал сам.

***

Лорд Роберт Абарт чувствовал раздражение.

В конце концов, ему так и не удалось прихлопнуть воришку.

— А ведь мне наконец-то удалось воплотить свой план в реальность благодаря той самой вещи. Надо же насладиться плодами своих трудов.

Во время битв ему часто приходилось терпеть обидные усмешки со стороны солдат и рыцарей.

Маги обладали впечатляющей силой, но поскольку могли использовать свои умения, лишь стоя на месте, то на передовой им было не место. Кроме того, именно поэтому маги не могли сражаться в одиночку, и именно поэтому солдаты и рыцари часто смотрели на них свысока. Даже простые люди нередко считали магов либо «слугами» солдат, либо «запасным орудием».

Этому способствовало и то, что боевые маги появились относительно недавно.

До изобретения гундо, резко упростивших ритуалы и сокративших заклинания, они вообще практически не встречались в рядах армий. И первой страной, сумевшей воплотить гундо в реальность, было именно «демоническое» королевство, Империя Газ. Короче говоря, мнение общества о магах чаще всего было весьма негативным.

Абарты были потомственными воинами.

В родословной графа имелось немало людей, заслуживших боевые награды. Конечно, это не значило, что из поколение в поколение семейство возглавляли великие воины, но людей, достигших в боевых искусствах огромных успехов, в семье Абарт было очень много. В основном, именно потому, что они росли в такой семье.

И, конечно же, Роберта поначалу тоже учили боевым искусствам.

Но... когда ему было 10 лет, ему раздробило локоть на правой руке.

Руку удалось восстановить до такого состояния, что он не испытывал дискомфорта в повседневной жизни, но доктор заявил, что Роберт больше никогда не сможет нормально пользоваться мечом.

С тех пор жизнь Роберта превратилась в ад.

Отец, мать и даже вассалы их семьи тут же перестали возлагать на него надежды, словно говоря ему, что он стал бесполезен. Пусть на первый взгляд они вели себя с ним как обычно, но едва заметных изменений в жестах и словах хватало, чтобы понять глубины их отчаяния.

Он больше не мог держать меч.

Он больше не мог наносить хоть сколько-нибудь серьезные удары.

А значит... он должен был сменить меч на что-то другое.

Именно поэтому Роберт обратился к магии. Ему казалось, что если бы он достиг в ней успехов, то смог бы стать успешным воином, даже не полагаясь на клинок.

По этой самой причине Роберт изо всех пытался проявить себя в бою в качестве мага и принял участие в последней битве. Ему не раз приходилось быть на волосок от смерти, и поэтому он смог заполучить в свои руки одну из редчайших «наград», которая досталась лишь считанным воинам.

И именно эта «награда», скрывающаяся в дальнем углу его спальни и соединенная с управляющим ядром гундо, позволила ему превратить свой особняк в огромное гундо и творить с его помощью заклинания.

Наконец-то благодаря этой силе он мог своими собственными руками (во всех смыслах этого слова) душить солдат и рыцарей. Причем прямо в ближнем бою. Роберт именно поэтому сказал своим слугам, чтобы они не вмешивались. Он хотел сполна насладиться этой силой. Если бы в особняке был кто-то, кроме врагов, различать своих и чужих стало бы трудно, и ему было бы далеко не так весело.

Но в то же время...

— Эта девочка...

Эта девочка, что стояла за спиной воришки.

Она должна быть мертва. Они убили ее.

Нет, даже если она каким-то образом сумела пережить случившееся, с того момента прошло уже 5 лет. Почему она выглядела так, словно совершенно не повзрослела? С учетом ее возраста, за эти 5 лет она должна была сильно измениться. Почему тогда ее облик ничуть не изменился?

— Нет... — прошептал Роберт, подавляя свое растущее беспокойство. — Что бы ни случилось... если нам не удалось убить ее тогда, то мне лишь нужно убить ее сейчас.

Она была девочкой, которая должна умереть.

Вернее, девочкой, которой нельзя позволить остаться в живых.

А раз так... ничто не мешало ему убить ее повторно.

— Ну что... — сказал Роберт, прогуливаясь по коридору с соединительным шнуром, волочившимся за ним по полу. — В этот раз я сокрушу тебя, воришка.

Воришка стоял в глубине коридора.

Он не прятался и не убегал.

Он просто стоял, немного склонив голову, словно смирившись со своей судьбой.

Но...

— «Встав против врага, я не стану колебаться», «я есть орудие, несущее твою гибель»...

Волосы воришки, шептавшего непонятные слова...

— !..

Роберт нахмурился.

Волосы окрасились алым.

Казалось, что его кровь течет прямо по ним.

— Так ты...

Он слышал о них.

Люди, для которых не существовало понятия рыцарской чести и воинского долга. Люди, смысл жизни которых сводился к самим битвам. Специалисты, готовые взяться за любую работу, связанную с войной. Диверсанты. Они разработали мистическое искусство, позволявшее усиливать их тела после произнесения особых фраз, называемых ключевыми словами.

— Диверсант?!

— !..

Резко выдохнув, воришка бросился в атаку.

***

Железный молот с легкостью проломил дверь.

Время действия «Железнокровия» Акари уже подошло к концу, но ломать не слишком крепкие двери она могла и своей собственной силой.

Поскольку гундо не двигалось с места, можно было не думать о направлении движения, скорости и так далее — но на заклинания влияли и другие условия, например, влажность и температура, и по возможности гундо следовало размещать там, где эти показатели изменяются меньше всего.

Поэтому она, скорее всего, находилась в самом центре особняка.

В спальне графа, соседствовавшей с кабинетом.

— Которая? — спросила Акари, громившая кровать, шкафы, подсвечники и прочую мебель своим молотом.

Магия графа была весьма опасной. Конечно, Акари не верила, что находящийся под действием «Железнокровия» Тору быстро проиграет, но заклинание (которое видимо стоит называть «Невидимая Рука») защищало графа от метательных кинжалов и позволяла швырять вещи со смертоносными скоростями. И метательные, и обычные кинжалы были бесполезны против графа. У Тору не было ни единого шанса на победу.

Если они не успеют, то «Железнокровие» либо закончится, и Тору убьют, либо же он не будет отменять его, и, в конце концов, его тело не выдержит.

— Тут!..

Чайка указала пальцем на трещину, которую молот Акари проделал в стене.

— С дороги!

Акари вжалась в землю и обрушила свой молот точно на трещину. В стороны разлетелись обрывки обоев и щепки фальшивой стены, обнажив огромный механизм, по которому бежали трубки, похожие на вены, светящиеся голубым светом.

— !

Пользуясь оставшейся инерцией, Акари размахнулась еще раз и изо всех сил опустила молот на механизм.

Но...

— Что за?!

Ее молот с глухим звуком отлетел обратно.

— Это... та самая сила, которая отбила мой метательный кинжал?!

Если подумать, то уничтожение гундо, очевидно, развеяло бы магию. Граф не стал бы отходить от нее, если бы она не была защищена.

— Магия.

Чайка кивнула. Все это время она собирала в гробу свое гундо. Закончив, она вытащила его из гроба и направила на механизм.

— Развеять. Затем. Ломай.

— Поспеши! — воскликнула Акари.

***

«Короче говоря — это рука».

Тору понял объяснение именно так.

Магия создавала гигантскую невидимую руку и позволяла ей пользоваться. Этим объяснялось то, что заклинание могло как останавливать летящие вещи, так и метать их. Оба этих действия были возможностями «руки». Скорее всего, она могла и искать, но только на ощупь, и именно поэтому граф не мог отличить нападавших от своих слуг.

Но этим ограничения не заканчивались.

Магия графа не позволяла создать и использовать вторую руку. Рука была лишь одна. Именно поэтому, как только граф остановил метательный кинжал, все поднятые им в воздух вещи тут же попадали. В то же время это ограничение относилось лишь к двум разным действиям. Несколько одинаковых действий рука могла выполнять одновременно — поэтому граф мог метать несколько вещей за раз.

«Короче говоря...» — думал Тору, уворачиваясь от летящих в него вещей. — «Его магия ограничена вниманием, вернее, концентрацией».

Какой бы нестандартной ни была эта магия, управляла ей, в конце концов, воля ее хозяина — самого мага.

Другими словами — хозяин контролировал ее исключительно своим сознанием.

Судя по всему, магия не могла предпринимать каких-либо самостоятельных действий.

— Что же ты дергаешься-то туда-сюда?.. — раздраженно произнес граф.

— А ты медлительный. Неудивительно, ведь ты только маг, — откликнулся Тору, пытаясь еще больше вывести его из себя.

— Заткнись, жалкий диверсант!

Воздух содрогнулся от грохота.

Будь Тору в обычном состоянии, он бы даже не заметил этой атаки.

Но благодаря «Железнокровию» его глаза успели увидеть, как раскалился воздух от трения об самого себя. Без труда увернувшись от атаки, он резко приблизился к графу.

Но…

— Н-нг!

Граф быстро отвел «руку»... вернее, отозвал ее, а затем перевоплотил возле себя.

Атака, которую провел Тору, отразилась от нее, так и не достигнув графа.

Ему вообще до сих пор не удалось добраться до графа, как бы он ни атаковал его.

И более того...

— Ну что. Теперь тебе некуда бежать, — вдруг произнес граф с выражением самодовольства на лице. — Ты не заметил, что сам себя загнал в угол?

— ...

Тору промолчал.

Но он понял, почему граф произнес эти слова.

Длинный коридор. Никаких ответвлений и развилок — поворотов не было даже в глубине. Тору загнал себя на прямую дорогу, и отступать ему было уже некуда.

Графу оставалось просто выбросить свою «руку» вперед.

Она заполнила бы собой весь коридор, а затем раздавила бы жалкого «воришку» о дальнюю стену.

— А теперь умри, воришка. Не переживай, следом за тобой я убью и ту девку, которая почему-то не смогла умереть в прошлый раз.

— Ты сейчас говоришь о Чайке?

— Чайке? А-а, так вот, как ее зовут, — на лице графа появилась садистская улыбка. — Похоже, что ты помогаешь ей, даже не зная того, кто она такая. Какое жалкое зрелище. В конце концов, диверсанты — просто дикие псы, которые не могут выбрать своих хозяев, просто пережиток прошлого.

— В целом ты, конечно, прав, — сказал Тору. — Но сейчас я объясню тебе, в чем именно ты ошибаешься.

— И в чем же?

— В том, что я загнан в угол.

— ... — граф нахмурил брови. — Что это за жалкий блеф? Ладно, пришла пора умир...

— Диверсанты... — едва слышно произнес Тору, — …отличаются от воинов и рыцарей.

И как только эти слова донеслись до ушей графа...

Пол коридора под его ногами неожиданно обвалился.

Пока Тору убегал, он подрезал пол своими клинками. Конечно же, смысла обваливать пол сразу не было никакого, но Тору догадывался, что когда граф решит, будто загнал Тору в угол, то непременно попытается добить его своей «рукой».

И этим самым он сильно надавил бы как на потолок и стены, так и на пол.

— Н-н-а-а?!

Граф рефлекторно остановил свое падение «рукой».

Но это действие было совершенно бессмысленным.

Пусть Тору и находился под воздействием «Железнокровия», но даже он не мог пробить стилетами пол второго этажа насквозь. Ноги графа лишь проломили доски, проложенные по полу. Ни один боец, мало-мальски следивший за ходом битвы, не допустил бы такой глупой ошибки, которая бы вывела его из боя.

Ловушка Тору основывалась на том, что его противник с самого начала не мог обращать внимания на происходящее.

— !..

Граф заметил, что к его лицу на огромной скорости приближался стилет.

Метательная атака Тору.

Отозвав державшую его руку, граф защитился от атаки.

Но стоило ему отбить стилет...

— Н-н-а?!

Как граф увидел еще один.

Первый стилет был блефом. Прямо за ним на небольшом расстоянии и по точно такой же траектории летело второе орудие. Когда граф отбивал первое, ему пришлось махнуть рукой вбок. Пользуясь беззащитностью, клинок впился в левое плечо графа.

— Гха-а?!.. — завыл он.

В следующий момент отбитый и воткнувшийся в потолок стилет, а также стилет, вонзившийся в плечо графа, вернулись в ладони Тору. К их рукоятям были привязаны тонкие проволоки, тянущиеся к хозяину.

Тору с отчетливым звуком перехватил свое оружие.

А затем...

— ...?!

То беспокойство, что он ощущал все это время, исчезло.

А когда это заметил граф, глаза его округлились.

— Что ты...

— Кажется, Чайке и Акари удалось уничтожить твое гундо.

— !.. Она тоже маг?!

— Хм?

Удивление графа было таким искренним, что Тору нахмурился.

Несмотря на то, что он, судя по всему, знал Чайку, он не знал того, что она маг. Изначально Тору подумал, что он знал ее именно как коллегу по ремеслу, но это, похоже, было далеко от истины.

А затем...

— Тору!

Из-за угла коридора, находившегося за спиной графа, показались лица Чайки и Акари.

— Отступать, отступать! Миссия выполнена! — воскликнула Чайка и вскинула руку, в которой было нечто, похожее на стеклянную бутыль.

Похоже, это и есть та вещь, которую она здесь искала.

— Понял, — отозвался Тору, а затем оттолкнулся от земли, перепрыгивая через держащегося за пробитое плечо графа.

— Что ты?!

Кажется, он был удивлен тем, что Тору не стал добивать его. Граф обернулся, изумленно провожая Тору, который быстро пересек коридор и добежал то Чайки.

— Мы уходим. Акари, дымовые гранаты.

— Так точно, брат.

Кивнув, Акари достала из свисавшего с пояса мешка дымовые гранаты.

Тору и Акари быстро подхватили Чайку, а затем начали убегать со всех ног.

***

Убежать из особняка было не так-то просто.

Тору и Акари приходилось избегать взглядов сбежавшихся слуг с помощью дымовых завес до того момента, как взорвался порох, заранее заложенный Тору. Порох им пришлось синтезировать вручную, и его получилось совсем немного, но взрыв смог отвлечь внимание стражи от центра особняка.

— Вроде вырвались... — со вздохом произнес Тору, когда они на одном дыхании добежали до улицы города, вдоль которой рос ряд деревьев.

По пути он отменил «Железнокровие», потому что тело не могло выдержать постоянного использования этой техники. За раз ее можно было поддерживать лишь несколько минут, после чего требовался обязательный перерыв.

Но, возвращаясь к теме...

— Что-то у нас все сумбурно вышло. Ладно, хоть кое-как сбежать удалось.

По изначальному плану они вообще не должны были встречаться с графом.

Но при этом граф явно подстроил эту засаду, потому что ожидал вместо Тору кого-то другого.

— Кстати. Это точно та вещь, которую ты искала?

— Да.

Чайка показала Тору ту вещь, которую все это время крепко прижимала к груди. Цилиндрический сосуд, сделанный из какого-то прозрачного материала — стекла или кристалла.

А внутри него...

— Вот. Важно. Вернуть.

В сосуде, который держала счастливая Чайка, однозначно была запечатана левая рука — либо человеческая, либо очень на нее похожая.