Сначала он ощутил сильный запах ржавчины, забивший нос.

Но не счел его неприятным. Он вообще ничем не проникся.

Похоже, человеческими чувствами он просто не обладал.

Мышление работало без намека на эмоции.

Поэтому…

— …

Он ничего не подумал о том, что стоит совершенно голым… и даже не дрогнул от того, что под ногами валялся рассеченный труп девушки. Он даже не сразу понял, что увидел под собой бездыханное тело.

Камни, вода, деревья, воздух, плоть.

Всё казалось ему равноценным. Тело под ногами — просто плоть, не более. «Останки», «мертвец», «покойник» — лишь слова, порожденные душевными ранами людей. Они полны бессмысленной информации, но лишены всякого толка.

Но раз так…

Почему он вообще задумывается о таких вещах и словно проводит грань между собой и людьми?

Кто он?

Что он?

Сознание его работало исправно, но на месте той самой основы, за которую должна цепляться личность, зияла беспросветная пустота.

— Я…

Он осмотрелся и понял, что находится внутри небольшого здания.

Возможно, внутри какого-то склада. Окон в нем не было, затхлый воздух и тьму пронзал лишь одинокий луч света, пробивавшийся через щель в стене и падавший на стену белой линией.

Ничего другого взгляд не уловил.

Ничто не могло объяснить ему, кто он такой.

Но вместо этого…

— Ты Империон*.

Когда тут кто-то появился?

Он не заметил никого, когда обводил комнату взглядом, но теперь обернулся и увидел мальчика, стоявшего с равнодушным видом.

Мальчик стоял у стены на пыльном полу, однако вокруг него не виднелось ни единого следа. Либо он каким-то образом не касался пола, либо просто возник на том самом месте. Возможно, никакого мальчика нет, а это просто иллюзия. Но хоть он и не понимал, на кого смотрит…

— Импе… рион?..

Слово ничего ему не сказало.

Но отчего-то показалось до боли знакомым.

Мальчик словно разглядел его мысли, кивнул и продолжил:

— Ты тот, кто будет править и управлять половиной этого мира.

— Половиной?..

«Править». «Управлять».

Если задуматься о втором слове, можно прийти к выводу, что рядом со словом «половиной» ему делать нечего. Управлять должно чем-то целостным, потому что в противном случае неуправляемая часть будет непредсказуемо влиять на часть управляемую и тем самым обесценивать усилия.

Однако…

— Именно. Половиной, — подтвердил мальчик. — Править всем не дозволено. Может, тебе и хватило бы сил… но подобный исход нежелателен.

— …

Он нахмурился.

Он не понимал.

Но…

— Смысл твоего существования — править половиной мира, — провозгласил мальчик.

Мальчик говорил настолько твердым голосом, будто оглашал очевидную истину… И его собеседник молча кивнул в ответ.

Он не испытывал недовольства. Человеческих чувств он не ведал.

Раз ему сказали сделать нечто, что не слишком его затруднит, он так и поступит.

А затем…

— …

Он заметил, что мальчик исчез.

Но он уже знал свой путь. Уже не сомневался.

Править половиной мира. Сделать ровно все необходимое для того, чтобы добиться этого. Могло показаться, что задача его поистине грандиозна, но он не боялся. Опять же, этим чувством он просто не обладал.

Потому…

— Половиной мира… — повторил он, вкладывая в слова буквальный смысл. Его совершенно не волновали замыслы того, кому слова принадлежали.

Первым делом нужно выбраться и постичь мир.

Он пошел к выходу, по пути наступив на труп.

Он прошелся по нему, словно по песку или камню. Лишь много лет спустя он, наконец, понял, что в тот день наступил на тело той, кого по меркам мира следовало называть «матерью».

***

Его воспоминания не тускнели.

И неважно, сколько лет осталось позади — десятки, сотни или еще больше. Он в мельчайших подробностях помнил все, что с ним происходило. Его таким создали.

Поэтому он мог освежить в памяти любой день.

В том числе тот, с которого все началось.

— Хм…

Артур Газ разместился на чудом уцелевшем троне (некогда принадлежавшем князю Хартгену) и проверил самого себя.

Он начал прокручивать мысли, проверяя, связаны ли воспоминания друг с другом, нет ли в них разногласий, не прерываются ли нити размышлений. Он успешно избавился от своего тела, отфильтровал и отбросил все лишнее, переродился в желанную форму… однако метод выбрал достаточно грубый и неожиданных последствий исключить не мог.

В работоспособности тела он более-менее убедился во время битвы с «апостолами», за исключением долговечности, которая ему в этот раз и не требовалась. Достаточно лишь того, чтобы тело прожило до следующей фазы плана.

Серьезных провалов в памяти он не нашел.

Примерно половину своей жизни он помнил в мельчайших подробностях. Конечно, нельзя сказать, что перерождение прошло совсем без потерь, ведь его останки использовали в качестве магического топлива… Однако все необходимые узлы, связывающие сознание Артура Газа, не пострадали, и мелочей он потерял не так уж много.

— …

На губах Артура Газа мелькнула натянутая улыбка.

Вокруг него кружились смутные образы, похожие на порожденные проекторами иллюзии.

Когда он создавал барьер, чтобы оградиться от незваных гостей, немного материи оказалось рядом с ним. Теперь она демонстрировала воспоминания, покинувшие сознание Артура.

Разумеется, это всего лишь случайность, а не его замысел.

Артур отнюдь не сумасшедший и не стал бы сознательно показывать другим собственную память.

Но…

— Это же… — обронил Син, ошарашенно глядя на иллюзии. — Выходит, рассказы о том, что Проклятый Император жил три… нет, пять столетий…

Он не мог разглядеть детали, но наверняка заметил, что смотрит на пейзажи далеко не современные… и видит сцены, которым уже много сотен лет. Скорей всего, в водовороте иллюзий мелькали личности, которых Син знал по урокам истории.

— Строго говоря, этому телу 608 лет, — заявил Артур Газ, указывая пальцем на себя. — Предыдущее совсем одряхлело, так что я его пересоздал.

Он выглядел заново родившимся.

Или, если точнее… заново переродившимся.

— Но с точки зрения непрерывности воспоминаний, мне 1788 лет, — хладнокровно произнес Артур, обращаясь к ошеломленному диверсанту.

***

Близился вечер.

На деревенских улицах сновали люди, спешившие домой после окончания работ.

Вчерашний день не отличался от сегодняшнего. Сегодняшний — от завтрашнего.

За пять послевоенных лет люди привыкли к тихой жизни. Каждый безосновательно полагал, что сегодня на мир опустится такая же ночь, что и вчера. Безусловно, мир не назвать неизменным, но людям казалось, что основополагающие законы не могут просто так взять и измениться — солнце, подобно волнам прибоя, так и будет появляться и исчезать каждый день, а время будет идти своим чередом. Можно даже сказать, люди достигли просветления и отныне считали, что любые изменения могут быть лишь поверхностными.

Но…

— Пап…

Возвращавшийся с поля ребенок замер на месте.

Его отец, мечтавший поскорее добраться домой и отдохнуть, сделал еще несколько шагов, затем тоже остановился и раздраженно взглянул на сына.

— Чего встал? Быст…

— Что там?

— Чего такое?

Ребенок указал пальцем, отец перевел взгляд… и заморгал.

Мужчина подумал, что ему просто мерещится, но сколько бы он ни моргал и ни тер глаза, наваждение не исчезало. По привычно оранжевому небу бежал «разлом».

Дерево? Башня?

Новая черта пейзажа отчетливо виднелась за далекими горами.

В стороне той находился Герансон, столица княжества. Если разлом находился за горами, до него, стало быть, даже на лошади ехать не меньше суток.

И тем не менее… он виднелся совершенно отчетливо.

Он напоминал вертикальную линию, разделившую пейзаж надвое.

Не дерево. И уж точно не башня.

За день деревья так не растут. За день такие башни не строят. Кроме того, мужчина никогда даже не слышал о настолько огромных деревьях и зданиях. Вершина его проходила сквозь закатное небо и уходила в бесконечную даль.

Так что же это?

Разумеется, крестьянин не знал ответа.

Он мог пробормотать лишь одно:

— Ничего не понимаю.

В далеком небе виднелось нечто необъяснимое.

Но не более. Не более, и все же…

— Давай скорее домой.

— Угу…

Скорее всего, ребенок услышал беспокойство в голосе отца. В любой другой день он бы без конца спрашивал «а что это?», но сейчас послушно кивнул и зашагал быстрее.

Деревенские старики поговаривали о таких вещах.

О радугах, уходящих точно в небо. Об облаках в форме людей.

О том, что необъяснимые вещи в небесах — предвестники катаклизмов.

— …

Отец вел сына за руку, быстро двигаясь и вздыхая.

Никто не обещал им, что завтрашний день будет похож на сегодняшний. Неизменность бытия — закон, который они вывели исключительно по опыту, просто по тому, как время шло прежде.

Разве кто-то говорил, что мир никогда не меняется?

Сознанием мужчины овладело волнение.

А затем…

— У?..

С его телом ни с того ни с сего что-то случилось.

Поле зрения начало быстро сужаться.

У мужчины словно начался приступ из-за малокровия. Чувства отключались одно за другим. Даже сознание стало расплываться. Рука будто онемела и больше не чувствовала ладони сына.

— … — он попытался было произнести имя ребенка, но не смог издать и звука.

Более того, он не смог даже вспомнить имя сына. Или, если уж на то пошло, свое.

Он отчаянно ворошил сознание, но оно проваливалось во тьму. В следующее мгновение отец с сыном упали на землю вслед за своими инструментами.

***

Приглянуться авторитетным личностям оказалось делом несложным.

Конфликты и войны возникали повсюду — не только между странами, но и в среде аристократов, крупных землевладельцев и купцов. Достаточно поучаствовать в нескольких битвах, и слухи о тебе расползутся сами. Ну а если прославишься не только как сильный боец, но и как умелый стратег, люди точно начнут сплетничать на каждом углу.

Пришло время, и его вызвал к себе один правитель.

Он назначил встречу во дворце ослепительно белого цвета, которым очень гордился.

Дворец разительно отличался от замков и крепостей. Весь пол устилали ковры столь пышные, что ноги в них просто утопали. Коридоры украшали картины, статуи и прочие произведения искусства. Даже дышалось во дворце по-особому от одной мысли, что многие из предметов убранства стоили дороже человеческой жизни и находились бесконечно далеко от быта обычных людей.

Жители дворца тоже относились к тому типу людей, которые о войне ничего не ведали. Они носили роскошные одеяния из тончайших материй и надевали на себя изделия из золота, серебра и драгоценных камней, чтобы казаться как можно заметнее.

— …

Но он вел себя совершенно равнодушно.

Да, он пришел без доспеха и даже удосужился отмыться от крови… но явился в той же одежде, в которой воевал — потрепанной и грязной. Он так выделялся на фоне особняка, что невольно привлекал любопытные взгляды изысканно разодетых людей.

Вероятно, потому его сюда и пригласили. Дикий варвар явился в обитель незнакомых с войной людей на правах экспоната.

Никаких чувств по этому поводу он не испытывал.

В конце концов, все обитатели особняка наверняка погибнут через несколько десятилетий.

Он уже успел понять, что у обычных людей, в отличие от него, жизнь ограничена по времени. Даже долгожители едва способны прожить столетие. Иногда ему доводилось слышать о тех, кто прожил двести или даже триста лет, но все подобные рассказы оказывались либо преувеличенными слухами, либо примерами случаев, когда люди принимали наследника какой-либо должности за ее прежнего обладателя.

Люди просто проносились мимо него.

Поэтому он не интересовался ими как личностями. Вернее, перестал интересоваться уже давно.

Но…

— …

Кажется, это произошло именно здесь, в тронном зале.

Когда его провели сюда, он встал на колени и уперся лицом почти в самый ковер. Вдруг дальняя дверь открылась, и в зал кто-то вошел.

Конечно же, ему еще не дозволили поднять взгляд, и он мог разглядеть лишь ноги, но и те смогли ему кое-что сообщить. В зал вошли двое. Судя по размерам ног, походке, обуви и прочим признакам — один мужчина и одна женщина.

— Подними голову, — разрешили ему.

Даже на фоне чрезмерно украшенного зала мужчина казался слишком уж разодетым.

Мантия из алого бархата, скипетр из чистого золота, украшенная драгоценными камнями корона. Короли одевались таким образом и в небольших странах. По крайней мере, опыт подсказывал, что всевозможные короли стараются выглядеть именно так… хотя до сих пор они его так близко к себе не подпускали.

«Смысл твоего существования — править половиной мира».

Вспомнился таинственный мальчик и его слова.

Видимо, речь шла о том, что ему следовало стать королем. И он достаточно сделал на пути к своей цели. Большое число королей произошло от всевозможных разбойников. А значит, первым делом король должен обрести силу. Поэтому он столько времени набирался опыта во всевозможных битвах.

Он уже заметил, что его тело во многом превосходит тела других людей.

Поэтому он решил научиться умело управлять им и закалить собственные навыки с помощью сражений, ведь не подкрепленные опытом знания бесполезны.

Но в любом случае…

— То была славная битва.

Король пребывал в отличном расположении духа.

Его гость помог победить в битве и расширить его владения. То есть король получил новые территории и новых вассалов, что в его понимании означало душевное спокойствие и еще больше роскоши.

По всей видимости, король считал, что и мир, и богатства в нем бесконечны.

Этим его мнение сильно отличалось от мнения гостя, пытавшегося захватить «половину мира». Тот проводил вокруг мира четкие границы, иначе не знал бы, как отмерять «половину».

— Как твое имя?

Скорее всего, уже такой разговор короля и наемника — дело совершенно неслыханное.

Король задавал вопрос с предвкушением, наверняка ожидая, что его гость расплачется от оказанной чести. Однако на самом деле тот просто решил, что король опьянел от воодушевления.

— Артур Газ, — раздался сухой ответ.

Он понимал, что отвечать достаточно лишь так, чтобы не терять расположение собеседника. Если постоянно делать ровно то, чего ждут, его перестали бы воспринимать всерьез. Затем перестали бы хорошо относиться. Наконец, пожертвовали бы на что-либо.

И он так и не стал бы королем.

Приносить кого-либо в жертву дозволено лишь королям.

— Хм?..

Король недовольно нахмурился, но либо решил не портить праздничный день, либо убедил себя в том, что наемник по сути своей существо неотесанное. В любом случае, наказывать Артура он не стал.

— Значит, Артур Газ. Я запомню, — сказал он.

За этим именем не стояло особого смысла. За двести лет он несколько раз менял имена. Имя «Артур» пришло ему в голову относительно недавно, и сейчас он пользовался им чаще прочих.

— В честь твоего триумфа в зале организован банкет. Ты тоже волен насладиться им в полной мере.

— ...Как прикажете, — решил ответить Артур.

А затем...

— ...

Он, наконец, увидел ее.

Девушку, что стояла в двух шагах позади трона.

Девушку, что вошла в зал вместе с королем.

На вид ей было около пятнадцати, может, немного меньше. Она носила длинное платье белых оттенков. Одежда ее, в отличие от королевской, обилием украшений похвастаться не могла, но такая чистота очень подходила ее образу.

Артур мгновенно понял, что смотрит на принцессу.

Она показалась ему девушкой довольно скромной. Когда их взгляды встретились, она тут же стушевалась, отступила на полшага и спряталась за спиной короля. Похоже, внутри нее любопытство боролось со страхом. Удивительно, но во взгляде принцессы не таилось ни толики презрения — возможно, сказывалось строгое воспитание, а возможно, она просто не осознавала, насколько превосходит наемника по положению.

— …

…

Трижды Артур прославился на службе этого короля, трижды тот приглашал его на банкет. И вот, на четвертый раз король официально предложил ему службу и должность.

Другими словами, он заработал достаточно наград, чтобы впредь называть себя рыцарем.

С точки зрения самого Артура, стремившегося стать королем, ничего удивительного в его достижениях не было. Однако окружение короля, прознав о быстром восхождении вчерашнего наемника, начало завидовать и ревновать.

Некоторые пытались покушаться на его жизнь.

И каждый потерпел неудачу.

Артур не допускал ошибок.

В людях он попросту не мог ошибаться, поскольку никому и никогда не доверял. Многие на его месте быстро устали бы от такой жизни, но сам Артур с легкостью отказывался верить кому-либо.

А затем…

…

Церемония бракосочетания завершилась без происшествий.

Он закончил слушать торопливые, приторные поздравления и наконец-то остался на террасе дворца наедине с женой. Хотя оба они по случаю нарядились в совершенно новую одежду, сшитую специально для свадьбы, позади осталось столько унылых церемоний, включая праздничный банкет, что жених с невестой изрядно измотались.

— Я немного устала, — сказала принцесса и смущенно улыбнулась.

По ее словам, она влюбилась в Артура с первого взгляда в тот самый день, когда впервые увидела его в тронном зале. Артур в тот раз тоже запомнил ее, правда, наравне с остальными обитателями дворца. Каких-либо особых чувств он к ней не испытывал.

К тому времени Артур уже стал гордостью страны, одним из самых заслуженных бойцов.

Он мог как геройствовать на передовой, так и придумывать стратегии, помогавшие одерживать победу за победой. Неудивительно, что у него появилось множество почитателей. Разумеется, вскоре другие страны начали обращаться к нему с выгодными предложениями, надеясь сманить к себе. Тогда король, не желавший расставаться с Артуром, решил его женить.

Другими словами, он выдал за него свою дочь. Таким образом, Артур вошел в королевскую семью и получил новое звание.

Брак с самого начала задумывался исключительно как политический.

Конечно же, едва ли даже каждый десятый представитель царской семьи вступает в брак по любви. Их положение приводит к тому, что любой брак обязательно будет иметь политические последствия.

Но что удивительно — принцесса искренне радовалась, что вышла замуж за Артура.

«Я думала о тебе с того самого дня, когда впервые увидела», — порой говорила она.

Говорила также, что Артур казался ей не похожим на тех людей, которых она знала до него.

Возможно, дело просто в том, что она была слишком чувствительной. Просто в том, что боец-наемник показался строго воспитанной и знавшей лишь аристократов принцессе настолько удивительным созданием.

— Артур? — принцесса вдруг слегка склонила голову.

— ...Что?

— Ничего… просто… — принцесса выглядела удрученной. — Неужели ты… не рад?

— …

Артур вновь посмотрел на принцессу, ставшую его женой.

На ее лице читалось беспокойство. Скорее всего — потому, что Артур практически не выражал радости. Быть может, она даже подумала, уж не женился ли Артур против своей воли.

Обычный человек на его месте наверняка счел бы ее волнение очаровательным.

Но Артур, конечно же, не собирался менять свое отношение к девушке. Он пошел на брак лишь из-за того, что счел его выгодным, необходимым и удобным. Не больше и не меньше.

И все же…

— Я был рожден для того, чтобы стать королем, — сказал Артур, не отвечая на вопрос принцессы.

До сих пор он никому не рассказывал о своих «истоках». Он не совсем понимал, с какой целью рассказывает о них принцессе. Казалось бы, Артур не совершал лишних движений. Казалось бы, таковы его принципы.

— Так мне сказали, когда я родился.

— Королем?.. — изумилась принцесса. — Ты…

Королем, пусть даже маленькой страны, не становятся просто так. Хоть принцесса и была старшим ребенком короля, но далеко не единственным. И половина этих детей — мальчики. Порядок престолонаследия гласил, что королем автоматически станет кто-то из них. С этой точки зрения, некоторые могли бы расценить слова Артура как мятеж.

Однако…

— Хочешь избавиться от моих братьев?

— Отнюдь, — не задумываясь ответил Артур.

— …

Принцесса успокоилась и расслабилась.

По всей видимости, она решила, что «стать королем» для Артура означало «войти в королевскую семью». Поэтому улыбнулась, прижалась к нему и повисла на руке.

— Значит, сегодня ночью твое желание исполнится.

— … — Артур промолчал.

Конечно же, принцесса ошибалась.

Рожденный стать королем, Артур не стал бы радоваться до самого дня восхождения на престол. Что приятного в том, что твое имя добавили в самый конец списка членов королевской семьи? Более того, его попросили «править половиной мира». Маленькая северная страна на половину мира не тянет никак.

В то же время поправлять принцессу он не собирался.

В конце концов, человеку, который стремится править половиной мира, нужно пойти ради своей цели на определенные… весьма нетривиальные шаги. К их числу можно отнести и этот брак. Расстраивать «жену» бессмысленно.

— Становится прохладно. Зайдем? — предложил Артур.

— Хорошо, — беззаботная принцесса покраснела и коротко кивнула.

…

Похороны шли своим чередом.

Стояла до неуместного безоблачная погода. Чинно двигалась похоронная процессия.

— …

Он смотрел из окна замка.

Наверное, он, как муж, а теперь уже и вдовец, должен был возглавлять процессию. Однако вместо этого Артур смотрел на похороны жены издалека. Он понимал, что в противном случае может начаться хаос.

Вот уже двадцать с лишним лет он почти не показывался людям на глаза.

Образ вечно молодого, точнее, никогда не стареющего Артура поначалу вызывал у людей уважение и восторг… но постепенно его вечная молодость начала пугать их. В глазах людей он, почти не изменившийся за сорок с лишним лет, превратился в чудовище.

«Д-дорогой, ты монстр!..»

Артур смотрел на похороны и вспоминал последние дни из жизни жены.

Она уже почти не могла говорить и должна была понимать, что любые слова могут стать для нее последними… и тем не менее бросила в лицо некогда любимому мужу именно эту фразу, которая глубоко въелась в его сознание.

Она превратилась в старуху с серой кожей, потрескавшимися губами и бесчисленными морщинами. Даже если бы она не слегла от болезни, никто не узнал бы в ней ту девушку, которая когда-то вышла замуж за Артура.

Но так и должно быть.

Она сказала правду — раз Артура это не касается, он ненормальный.

— Так и есть, — прошептал Артур, поворачиваясь к окну спиной и собираясь выйти из комнаты. — Я король, а не человек.

— Истинно так, — согласился кто-то за его спиной.

Артур остановился, обернулся и увидел рядом с окном златовласого мальчика.

Того, что называл себя Ги.

Скорее всего, он тоже не человек, ведь его внешность никогда не менялась. Вечный мальчик, не ведающий силы веков.

— Кажется, последний раз мы виделись лет двадцать назад? — спросил не слишком удивившийся Артур.

Мальчик приходил по относительно важным дням, разговаривал с Артуром на темы сомнительной важности, после чего исчезал. Артур предполагал, что его поставили присматривать за ним… но этим его знания о Ги ограничивались.

— Возможно, мне стоит поделиться соболезнованиями?

— Не делись тем, чего у тебя нет, — Артур улыбнулся как можно язвительнее.

«Чего у тебя нет»... Артур сомневался, есть ли у создания по имени Ги хоть какие-то человеческие чувства. По его ощущениям Ги лишь пытался отыгрывать роль человека, а на самом деле с эмоциями его не роднило ничего.

— Я хочу спросить тебя… — продолжил Артур, прищуриваясь.

Поначалу он не задавался этим вопросом. Во-первых, он целиком и полностью осознавал свое место в мире как создания, которое должно покорно исполнять приказы и делать ради них все необходимое. Во-вторых, его нисколько не интересовали замыслы тех, кто стоит за Ги.

Так почему же теперь он собирался задать свой вопрос?

На самом деле, Артур и сам не смог бы объяснить.

Возможно, после стольких лет в нем — пожалуй, можно даже добавить «наконец-то» — начали взрастать чувства, подобные человеческим.

— О чем же?

— Во время нашей первой встречи ты говорил, что я должен стать королем половины мира.

— Действительно, говорил.

— Почему половины?

— …

Ги несколько раз моргнул, не отрывая взгляда от Артура.

Он словно делал вид, что вопрос застал его врасплох.

— Король есть тот, кто стоит превыше всех. Коли так, не должен ли я владеть всем?

Артур Газ не старел.

К тому же его наделили крепким телом и ясным разумом, которые намного превосходили человеческие.

А раз так, ему по силам захватить весь мир, пусть на это и уйдет немало времени. Его не ограничивала продолжительность жизни. Даже после поражения он смог бы начать сначала сколько угодно раз.

Мировое господство им по силам.

Но почему они… не стремятся к нему?

Почему они ограничиваются «половиной»?

— Разве нельзя мне завладеть всем?

— Нельзя. Мы хотим половину, — сразу ответил Ги.

— Но почему?

— Потому что феномен под названием «война» требует как минимум две враждующие фракции, — проговорил Ги как всегда безразличным тоном, словно рассказывал о сущей мелочи.

***

Они словно попали в ожившую сказку.

— Что это такое?.. — бормотал Тору, пока их отряд шел по замку.

Замок наводнили образы.

Вокруг то появлялись чьи-то силуэты, то вновь исчезали. Иногда в воздухе возникали целые пейзажи.

Отличить прозрачные образы с расплывающимися краями от реальности не составляло никакого труда… но иногда они так внезапно перекрывали обзор, что мешали передвигаться по замку. О том, чтобы бегать по коридорам и лестницам, не могло быть и речи.

— Реакция… материи… — прошептала Чайка.

— Тоже в духе того, что было в «долине, из которой никто не возвращается»?

— М-м. Вероятно, — подтвердила Чайка.

Топливом для магии выступают воспоминания живых существ.

Однако память не расходуется равномерно. Бывает такое, что обрывочные воспоминания утекают из магических контуров и проявляются в виде зрительных образов. Бывает и такое, что в воздухе начинают проецироваться воспоминания мага, непосредственно читающего заклинание.

В особенности это касается «магических полей» — участков с распыленной на них чувствительной материей. На них магические фрагменты, с которыми не совладал заклинатель, могут принимать самые причудливые формы.

— Оно случайно не попытается захватить и подчинить нас? — спросил Тору, прикрывая рот.

Впрочем, если образы подобны той «ловушке», что организовал Симон Скания внутри «долины», затыкать рот и нос совершенно бесполезно. Нужно либо полностью задерживать дыхание… либо просить Чайку, чтобы она отделяла воздух от материи.

— Наверное… не страшно, — проговорила Чайка, озираясь по сторонам. — Скорее всего… отец…

Она на мгновение прервалась.

Затем прикусила губу и продолжила:

— Это воспоминания… Артура Газа.

— Проклятого Императора?

— М-м. Вероятно… Артур Газ. Применяет магию.

Чайка взмахнула рукой, чтобы развеять перегородившую путь иллюзию.

По изображению пошла рябь, как по поверхности воды, а через мгновение оно пропало. Заслуга тут, скорее, не руки Чайки, а того, что иллюзия изображала смутное обрывочное воспоминание. Прочие образы появлялись и исчезали с такой же легкостью, как и эта.

— Наверное… он… — Чайка обхватила плечи и съежилась, — проверяет… свое тело после воскрешения…

— Хватит. Прости, что спросил, — сказал Тору и положил руки ей на плечи.

Любые вопросы, касающиеся императора Газа, напоминали Чайке о том, что когда-то он создал ее в качестве инструмента, и невольно заставляли ее задумываться, что было бы, собери она все «останки».

Конечно же, сейчас ее поддерживал отряд Тору… но это не значит, что она могла просто сказать «со мной все хорошо» и в одночасье про все забыть.

— Значит, в ходе проверки его воспоминания утекают наружу… — проговорила Акари, не расслабляясь ни на секунду. — Впрочем, пусть они нам и не вредят, хорошего в них мало. Если кто-то захочет спрятаться среди иллюзий и напасть на нас, заметить его будет непросто, ведь материю тяжело отличить от человека.

Материя отличается от бесплотных изображений, которые создают проекторы. Все эти образы материальны, правда «тусклее» настоящих людей. Хотя диверсанты и умеют ощущать людей вокруг, сейчас, среди человеческих образов из материи, они могут не успеть заметить настоящего врага.

А в случае засады даже секундное промедление смерти подобно.

— И наоборот, сейчас проще всего застать противника врасплох, — заметил Тору.

Конечно же, самого Артура Газа это вряд ли касалось, но всех остальных иллюзии наверняка сковывали так же, как и отряд Тору. Условия равны с обеих сторон.

А значит…

— Назад, — сказал Тору, хватаясь за комбоклинки.

— М?

— Кто-то идет, — пояснила Акари, а Фредерика взяла Чайку за руку и потянула назад.

Тору и Акари спрятались за колоннами с обеих сторон коридора.

Из глубины коридора доносился рокочущий звук, словно что-то катилось по полу.

Что-то приближалось. Звук, скорее всего, издавали колеса. Подобно прочим ощущением, точно опознать звук мешала вездесущая материя, но Тору слышал, откуда он идет, и понимал, что источник звука не слишком осторожничает.

Если к ним приближается выживший диверсант Субару или стражник замка, с ним следует поскорее расправиться. Конечно, князя Хартгена больше нет, а значит, отряду Тору незачем воевать против его людей… но едва ли рядовые солдаты уже успели разобраться в таких тонкостях.

— …

— …

Тору и Акари молчали, подавая друг другу знаки с помощью пальцев.

Акари кивнула, Тору пошел вперед.

Овладевший способностями наездника на драгуне Тору собирался встретить противника первым. Даже если враг каким-то чудом успеет отреагировать и контратаковать, Тору скорее всего сможет пережить удар.

Однако…

— !.. — он резко выдохнул и выскочил из-за колонны.

И замахнулся клинками в сторону человека по другую сторону иллюзий.

В ту самую секунду перед Тору проходила призрачная девушка в белом платье. Удар развеял ее образ из прошлого, направился дальше…

— ?!

Вдруг послышался металлический лязг, и на руку Тору что-то намоталось.

Точнее…

— Стоп… ты?!

В руку Тору впилось множество лезвий.

Хоть ему никогда не приходилось испытывать на себе всю мощь этого оружия, он знал, с чем имеет дело.

Со змеиным клинком.

Принадлежавшим…

— ?!

За иллюзорной девушкой появилась другая.

С серебристыми волосами и фиолетовыми глазами.

Одна из тех, кому дали имя Чайки… Но при этом волосы у нее заканчивались чуть выше плеч, а во взгляде таилась сила и непокорность, которыми «белая» Чайка не обладала.

— Красная?

Похоже, красная Чайка — она же Чайка Богдан — угодила в замок до того, как его накрыло магическим барьером.

— То… ру?..

Красная Чайка ошарашенно застыла на месте.

Не успел Тору даже попросить отпустить его, как лезвия змеиного клинка расслабились, соскользнули с его руки, упали и отскочили от пола. Змеиный клинок, как и стилеты Тору, относился к комбоклинкам, то есть управлялся энергией владельца. Все движения комбоклинка отражали состояние того, кто его держит.

— Кстати, я ведь совсем забыла сказать… — произнесла Акари без толики сожаления в голосе. — В тронном зале также была красная Чайка и несколько человек из отряда Жилетта.

— Как можно забывать такие важные детали?! — Тору рефлекторно развернулся и прикрикнул на сестру.

Но Акари лишь слегка наклонила голову и равнодушно ответила:

— Я решила, что мой брат настолько жаждет окружить себя девушками… что наверняка предложит спасти и красную Чайку, если я упомяну ее.

— … — он не нашелся с ответом.

Если закрыть глаза на «окружение из девушек», Тору действительно не мог опровергнуть ее слова.

Конечно, он уже много раз отказывался от предложений красной Чайки о сотрудничестве, но поступал так исключительно из-за ее конфликта с белой Чайкой, а вовсе не из-за личной ненависти. Более того, он считал, что должен благодарить красную Чайку наравне с белой за то, что она дала ему повод заново обдумать и исправить собственную жизнь.

Но в любом случае…

— Так ты жива… — обратился Тору к красной Чайке.

— …

Неизвестно, какую роль сыграли слова Тору… но та в ответ осела на пол, словно сломавшаяся марионетка. Змеиный клинок выпал из ее рук. Она лишь молча смотрела на Тору.

Тогда он заметил прямо за ней лежавших без сознания друг на друге Давида и Сельму. Похоже, красная Чайка отыскала свой гроб и взвалила тела товарищей на него. Если белая Чайка таскала свой гроб за спиной, то гроб красной Чайки обладал колесиками, поэтому она могла волочить его за собой.

— Эй. Ты в порядке?

— …

Красная Чайка молчала.

Похоже, она… везла Сельму и Давида из последних сил.

Ради них она отыскала свой гроб, отыскала змеиный клинок… возможно, даже сражалась с выжившими диверсантами Субару и стражниками замка. Конечно, отряду Тору повезло не пересечься с людьми князя, но вовсе не обязательно потому, что их уже не осталось.

В общем, девушка добралась сюда из тронного зала, полагаясь исключительно на собственные силы.

Отдача от постоянно нарастающего напряжения, совершенно непонятной ситуации и необходимости постоянно защищать товарищей разом навалилась на нее в ту самую секунду, когда она увидела лицо Тору.

Еще какое-то время Чайка смотрела на Тору непонимающим взглядом, а затем…

— Эй…

— !..

…вдруг изо всех сил вцепилась в его протянутую руку.

— Красная…

Хоть ее реакция немного смутила Тору, он все равно притянул девушку к себе.

Без конца дрожавшая красная Чайка не стала сопротивляться и встала, однако руку Тору упрямо не отпускала. Она держалась так, словно уже не могла стоять без нее.

— Понятно…

Тору бросил быстрый взгляд на белую Чайку, затем кивнул красной.

Белую Чайку поддерживали Тору, Акари и Фредерика. Они вытащили ее, когда она пала духом, и смогли придать сил, когда она потеряла смысл жизни.

Но красная… выбралась одна.

Ее смысл жизни перечеркнули тем же самым образом, что и у белой Чайки, но она не захотела становиться бессмысленной жертвой битвы Проклятого Императора и «апостолов», не стала бросать все на произвол судьбы.

Все-таки она сильна. Очень сильна.

Но это не значит, что она не чувствовала боли. Она лишь терпела и упорствовала, не более того. У красной Чайки, как и у белой, должен быть предел, после которого она просто рухнет без сил.

— А-а… — Тору смотрел в потолок и думал, что сказать. — Помнишь, что я говорил тебе?

Он ласково похлопал красную Чайку по спине, словно плачущую девочку.

— «Если, когда все закончится, ты передумаешь — дай знать».

— … — красная Чайка вздрогнула.

Она уткнулась лицом в плечо Тору и не смотрела ему в глаза… но наверняка услышала.

Тору коротко вздохнул и продолжил:

— Может, все еще не закончилось, но теперь мы, видимо, не враги тебе, а ты больше не «принцесса с гробом».

Ей больше незачем соперничать с белой Чайкой.

Обе они так и не стали «настоящими».

Сейчас, когда черная Чайка «возродила» Проклятого Императора, и белая, и красная превратились в «не пригодившиеся запасы».

Проклятый «смысл жизни», ради которого они появились на свет, больше не сковывал их.

А значит…

— Просто удивительно, как легко могут меняться положение в мире и смысл жизни.

— …

Наконец красная Чайка подняла взгляд и посмотрела на Тору.

Вряд ли тому просто показалось, что в ее глазах застыла влага.

— Серьезно, это такие мелочи.

— Тору…

А затем красная Чайка ослабила хватку.

Тору убедился, что она крепко стоит на ногах, затем повернулся к белой Чайке, Акари и Фредерике.

— В общем, прямо сейчас нам нужно подлатать наемн… — начал было он.

— Тору. Не как со мной. Очень нежный.

— Молодец, брат. Все-таки умеешь ты девушкам нужные слова подбирать.

Тору увидел недовольные лица белой Чайки и Акари, услышал их бурчание и ненадолго замешкался.

— Так… вы чего?

— Казалось бы, войти в доверие к ослабшему человеку нетрудно, но меня радует, что брат даже в такие минуты старается изо всех сил. Недаром говорят, что львы и на зайцев охотятся, не жалея сил…

— Тору? Лев? Хищник?

— Мой брат — настоящий король хищных парней!..

— Я тоже хищница.

— Хватит всякую чушь нести!

То ли восхваляющая, то ли принижающая брата Акари. Немного отклонившаяся от темы Чайка. Не то что отклонившаяся, а совершенно не понявшая смысла разговора Фредерика. В сердцах ответивший им Тору.

— Короче говоря, нам сейчас незачем сражаться с красной Чайкой. В то же время чем нас больше, тем легче реагировать на неожиданности, — сказал Тору, подходя к Давиду и Сельме.

Он быстро оценил их состояние: серьезных ран нет, пульс в порядке. Все кровотечения остановлены — видимо, дело рук красной Чайки.

Конечно, Тору не настолько разбирался в медицине, чтобы объявить, что с ними все в порядке… но похоже, никакого серьезного лечения наемникам не требуется.

— Возьмем их с собой. Фредерика, прости, но тащить их тебе.

— Не хочется мне везти кого-то, кроме Тору… — ответила та, совершенно не обидевшись.

В следующее мгновение раздался хлопок, и она приняла форму четвероногого зверя.

Давида и Сельму уложили ей на спину и привязали веревками. Затем Тору обвел всех взглядом.

— Идем.

Акари, белая Чайка и обратившаяся зверем Фредерика кивнули. Затем они дружно посмотрели на красную Чайку. Она подняла взгляд и…

— Идем… куда? — спросила она умирающим голосом.

В любом случае, ей уже хватало сил на то, чтобы говорить.

— Пока что надо вернуться в тронный зал. Весь замок накрыт магическим барьером. Мы не сможем сбежать, пока он действует. А развернул его, по всей видимости, оживший Проклятый Император.

— … — лицо красной Чайки дернулось.

Тору сразу же продолжил, стараясь больше не упоминать это прозвище:

— Как только барьер исчезнет, мы немедленно покинем это место. Затем мы… собирались найти себе какое-нибудь местечко и какое-то время просто пожить там расслабленной жизнью.

— М-м, — белая Чайка кивнула.

Она немного смущенно улыбнулась, а затем добавила:

— Вместе. Расслабленно. Как Тору.

— А вот это было лишнее.

Красная Чайка какое-то время смотрела на белую Чайку и Тору.

— Вместе?..

— Можно и с ними, если никто не против, — добавил Тору и указал на лежавшую на Фредерике парочку.

— Но я…

— Мне уже надоело повторять одно и то же, так что скажу прямо, — Тору бросил быстрый взгляд на белую Чайку, затем продолжил: — Меня не волнует, люди вы или нет. И вообще, еще вчера вы обе представлялись дочерьми типа, который по слухам прожил больше пяти столетий. Не поздновато-то ли причитать, что вы не совсем обычные?

— Тору… — красная Чайка ошарашенно смотрела на него.

А затем…

— Но брат. Копейщик ведь мужчина.

— ...К чему ты клонишь? — Тору скосил взгляд на Акари.

— Так значит, мой брат дошел до того, что начал считать своими наложницами даже мужчин… Может, одну наложницу и одну зверушку я бы стерпела, но четыре-пять, да еще и с мужчиной? Не слишком ли ты погряз в жадности?

— Наложницу и зверушку? — задумчиво переспросила Фредерика.

— Наложницу и зверушку, — повторила Акари, показывая пальцем сначала на Чайку, затем на Фредерику.

— ...И кого ты в таком случае считаешь женой?

— … — Акари моргнула, не меняясь в лице. — Неужели ты хочешь, чтобы я заявила это вслух?..

Она крепко сжала кулаки, отвела взгляд в сторону и пробормотала:

— Так значит… вот ты какой, стыд. Мне так неловко.

— Хватит пороть чушь. И вообще, с какой стати ты вдруг именно сейчас начала краснеть?!

— Покраснеть нетрудно — просто ненадолго дыхание задержать.

— Это был риторический вопрос!

— Я… наложница? — озадаченно вопросила Чайка, указывая пальцем на себя.

— Ага, — Акари размашисто кивнула.

— Тору. Множество. Талантов?

— Ага, с давних времен ведь говорят, что великие люди велики и в любви. Мой глубокоуважаемый брат с легкостью управился бы с одной наложницей… но я не уверена, что даже ему хватит сил каждую ночь уделять время жене, трем наложницам, любимой зверушке и еще наложнику…

— Какого черта ты начинаешь говорить об этом в такие тяжелые минуты?!

— Ты ведь сам сейчас говорил о том, как в будущем собираешься сбежать в тихий городок и неспешно упиваться похотью в компании меня и Чайки.

— И не искажай мои слова!

— Тору, Тору! А ты знаешь, что у пресмыкающихся их два?*

— Чего два?! — прикрикнул Тору на Фредерику, затем медленно выдохнул и зашагал вперед. Если подыгрывать фантазиям Акари, тут можно до самого вечера просидеть.

Однако…

— …

Затем он обернулся через плечо и убедился, что следом за ним отправились не только Акари, белая Чайка и Фредерика, но и красная Чайка.

Похоже, она все же смогла прийти в себя.

— ...Акари, — шепнул Тору сестре, замедлив шаг и поравнявшись с ней. — Спасибо, выручила.

— О чем ты, брат?

— Твои шутки в такие минуты очень кстати.

Они не могли расслабиться ни на секунду, опасность подстерегала на каждом шагу… и наверняка Акари решила бредово пошутить именно для того, чтобы и белая, и красная Чайки поняли, что «страдать всерьез — глупо».

Особенно это касается Чайки белой, ведь для нее подобные перепалки Тору и Акари некогда были частью «обыденной» жизни. Шутки Акари наверняка сыграли роль маяка, разогнавшего тьму отчаяния и призвавшего Чайку вернуться в былые времена.

Вернее, Тору воспринял поведение своей сестры именно так, хоть и…

— Шутки?.. — Акари недоуменно наклонила голову.

— Ну. Ты же шутила… правда?

— Кто знает. Может, и да. Хи-хи-хи.

— Нет, сейчас тебе надо было просто согласиться… и вообще, хватит так смеяться! — бросил Тору сестре, на лице которой так и не отобразилось никаких чувств, и которая смеялась лишь голосом.

А затем он замедлил шаг.

Потому что…

— Тору.

Между братом и сестрой просунулась голова Фредерики.

Покрытый серебристой броней нос слегка подрагивал, наводя на мысль о принюхивающемся звере.

— Чуешь? Чайками пахнет.

— А? Еще бы ими не… — начал Тору, однако тут же переменился в лице. — Акари.

Если Фредерика сказала, что пахнет «Чайками», она явно говорила не о белой и не о красной.

А значит…

— Есть.

Акари быстро все поняла. Шаг она не замедлила, но взгляд ее стал гораздо пронзительнее, а рука потянулась к молоту.

Тору и Акари напрягли чувства.

Именно это умение диверсантов спасает их от большинства засад. Сколько бы враг ни прятался в засаде, диверсанты смогут уловить его ауру кровожадности, которая подскажет, где притаился враг и когда именно собирается напасть. Даже если враг обучен подавлять свою ауру, он практически неизбежно потеряет контроль над ней в последние мгновения перед атакой.

Но что насчет врагов, у которых в принципе нет ауры?

Насчет идеальных инструментов? Насчет бездушных марионеток?

Они не думают… и потому ничего не излучают.

А значит…

— Выходит, барьер все же не для того, чтобы никто не сбежал… а для того, чтобы никто не проник, — проговорил Тору, доставая комбоклинки.

Он увидел, как по ту сторону иллюзий мелькнула небольшая фигура.

По всей видимости, противники стремились окружить их под прикрытием мелькающих иллюзий. Возможно, Проклятый Император наводнил замок образами из своих воспоминаний именно поэтому, возможно, просто решил воспользоваться ситуацией… но главное — если во главе противников стоит именно Артур Газ, врагам иллюзии, скорее всего, никак не мешают.

— Значит, Проклятый Император подхватил… вернее, перехватил заклинание подчинения, которое использовала черная Чайка? — тихо проговорила Акари и нахмурилась. — Получается, наши враги — «Чайки», которым нашлось новое применение?

— … — Тору молча посмотрел за спину.

Скорее всего, белая и красная Чайки тоже уже догадались, с кем именно предстоит сразиться.

«Им придется сражаться со своими сестрами… вернее, с тенями. Если белой Чайке уже доводилось воевать с Лейлой, красная…»

Тору волновался о том, сможет ли красная Чайка воевать.

Если учесть, что в первую очередь она будет беспокоиться о защите Давида и Сельмы, наверное, на ее помощь в бою лучше не полагаться.

Но как только Тору начал прорабатывать тактику…

— Брат, — вдруг подала голос Акари. — На всякий случай предупреждаю: даже не думай о том, чтобы и их забрать с собой.

— А?..

— Даже твое тело не выдержит столько наложниц.

— Хватит пороть чушь! — крикнул Тору…

А в следующее мгновение они с Акари резко оттолкнулись от пола.

***

Неожиданный звук разнесся по всему Герансону, заставив жителей дружно повернуть головы.

Он напоминал рев какого-то огромного зверя.

Или же звучание какой-то огромной трубы — гулкое, мощное, глубокое. Звук плавно менялся и пропитывал город. Не похожий на раскат грома, не похожий на дрожь земли и, конечно же, далекий от завываний ветра. И в то же время — настолько же громкий. Его пронизывала странная скованность, не присущая естественным звукам.

Слово «ненормальный» напрашивалось само собой.

— Что происходит?!

— Может, это как-то связано с отменой чемпионата?

— Есть новости из замка?

Неразбериха в Герансоне началась еще раньше.

Ведь жителям объявили о том, что крупнейшее событие столицы, чемпионат боевых искусств, отменен.

Для того чтобы жители и гости столицы могли насладиться чемпионатом, по всему городу организовали трибуны, где проводили трансляцию с помощью магии. С помощью заклинаний преломления и усиления света зрители могли насладиться зрелищем, спроецированным на городские стены, на дым или же на хрустальные экраны.

Однако в какой-то момент магия перестала работать.

Судя по всему, отключились магические двигатели, отвечавшие за усиление света и располагавшиеся внутри замка. Поместили их там потому, что замок Герансон находился в самом центре города, и из него разносить свет по районам оказалось удобнее всего. Другими словами, почти все трансляции шли через замок.

Обрыв трансляции означал отмену чемпионата.

Однако князь Стефан Хартген не сделал никаких заявлений по этому поводу. Непосредственно отвечавшие за проведение чемпионата солдаты и маги не понимали, что происходит. По трибунам расходилось смятение и недовольство зрителей. До насилия пока не дошло, но возмущенные вопли раздавались, а солдаты и маги беспомощно метались из стороны в сторону.

Что же случилось?

Солдаты и маги попытались было вернуться в замок и разобраться в происходящем, но никому из них так и не удалось проникнуть внутрь. Вокруг замка появился барьер из материи, полностью закрывший все входы: как двери, так и окна, включая вентиляционные.

Никто не понимал, что делать.

И тогда раздался звук.

А кроме того…

— Смотри… что это?

Люди указывали друг другу на замок Герансон.

Похожий на столб света барьер вокруг замка начал понемногу изменяться.

Столб постепенно закручивался, на его поверхности появлялись выступы и впадины. Затем появились сложные письмена, между которыми забегал свет. Но этим все не закончилось — столб начал вращаться.

Он напоминал скручивающуюся пружину.

— Это заклинание?..

Маги заметили сходство столба с магическими контурами, которые используются для применения заклинаний. Но если так, речь шла о магии таких немыслимых масштабов и такой скрупулезной проработки, что никто из магов не мог разобрать, на какое заклинание смотрит и чего от него ждать.

— Атакующее?.. — хватило сил предположить у некоторых из них.

Но… что вообще можно атаковать таким огромным заклинанием?

— Что с правителем?

— Что вообще творится в замке?

Никто не знал ответа на эти вопросы.

Но…

— А это что?..

Кто-то указал в небо.

Тянувшийся из замка столб света…

Направлялся вдаль.

И в дали той виднелась странная тень, словно глядящая на землю с самих небес.

Точнее, в самой тени не было ничего странного.

Голова. Две руки. Туловище. Две ноги.

Обычная человеческая тень.

Странность же заключалась в том, что она закрывала собой все небо.

Люди смотрели, как в небе медленно падал гигант размером с целый континент.

— Разве это нормально?

— Что за тень?

— Может, пора бежать?..

— Куда?

Нависшая над головами тень тревожила людей.

Как ни крути, на доброе знамение она не тянула, а вот на зловещее — очень даже. Тень однозначно сулила некий катаклизм. Но хоть многие люди и догадывались об этом, никто не понимал, что конкретно им делать и куда бежать.

Просто потому, что тень тянулась до самого горизонта.

А затем…

— …

— …

Люди попадали на землю.

С ними случилось то же самое, что с теми крестьянами — они вдруг ни с того ни с сего рухнули без сознания, словно по городу прокатилась эпидемия сна.

Те, кто успел это увидеть, в следующую секунду тоже потеряли сознание.

— …

— …

Через мгновение никто уже не двигался.

В княжестве Хартген… и на всем континенте Фербист воцарилась тишина.

***

Взрывы и звоны клинков накладывались друг на друга, отдаваясь эхом.

Звуковые волны будто пытались сокрушить все вокруг себя. Чайка Богдан чувствовала их кожей и предавалась тяжелым размышлениям.

— Это же…

Отряд Тору сражался…

Против «Чаек».

Против таких же, как она, жалких кукол с записанными поверх личностями «Чайки». Они уже потеряли смысл существования и превратились в неиспользованный резерв, «бесполезных принцесс». Проклятый Император просто нашел им новое применение. Они все еще подчинялись заклинанию черной Чайки, большая часть их сознания все так же не работала.

Сражаться с ними?

Ей, находящейся в таком же положении?

Красной Чайке казалось, что вступать в битву бессмысленно.

Она не питала к противникам ненависти. Напротив, жалела их. Сложись судьба красной Чайки чуть по-другому, и она сама бы примкнула к ним, превратилась бы в живой, не способный мыслить труп, и атаковала бы отряд Тору.

Но…

— …

Рядом послышался щелчок металла, и красная Чайка обернулась.

Белая Чайка возилась с затвором гундо.

— Ты… — прошептала красная Чайка. — Почему ты…

Белая Чайка собиралась сражаться.

Даже сейчас… после всего, что случилось.

Против «Чаек», собственных теней.

Откуда в ней силы воевать?

Из-за увещеваний Тору? Из-за ненависти к другим «Чайкам»?

Или же…

— Чтобы жить, — ответила белая Чайка на языке Лаке.

— Для чего? — спросила красная.

Ведь в их жизни больше нет смысла.

— Найду смысл снова. Вместе с Тору и остальными. Наверное… еще не все потеряно. Я уверена, мы еще окончательно не опоздали.

— … — красная Чайка какое-то время смотрела на белую, а затем пробормотала: — «Ты сильна»... тоже мне.

— Э? — белая Чайка изумленно моргнула.

Вряд ли она могла узнать эти слова. Пусть их и сказал Тору, она в ту секунду находилась далеко от него. Быть может, сейчас те слова не вспомнит даже сам Тору.

«Ты сильна. И физически, и морально».

Именно так в свое время Тору оценил красную Чайку. Именно так объяснил, что нужнее белой Чайке, нежели «сильной» красной.

Возможно, физически она действительно сильнее.

Если бы сейчас они вступили в рукопашную, красная Чайка несомненно победила бы белую.

Но… в чем она, сила?

В том, чтобы никогда не проигрывать?

Или же… в том, чтобы после каждого поражения подниматься снова?

Силен или слаб человек, побежденный трижды, но вставший в четвертый раз?

Они столкнулись с отчаянием лицом к лицу.

Их смысл жизни уничтожили на корню.

И все же белая Чайка пыталась выкарабкаться из пучины отчаяния. Ее мир рухнул так же, как мир красной Чайки, и все же она…

Возможно, свою роль сыграли увещевания Тору, но человек с мертвой душой не слышит голоса других. Белой Чайке хватило сил на то, чтобы ухватиться за протянутую руку помощи. Ее сознанию хватило сил на то, чтобы ухватиться за последний луч надежды.

— Я гораздо…

— Э? Э?

— Ничего, — ответила красная Чайка и крепко сжала рукоять змеиного клинка.

Затем развернулась и пнула белую Чайку.

— Мья?! — воскликнула та и повалилась на пол.

В следующее мгновение над ее головой пролетела стрела.

Видимо, ее выпустила Чайка-лучница. Следом прилетели еще две стрелы, но их красная Чайка отбила взмахом змеиного клинка. Родное оружие почувствовало, что его хозяйка сражается с отчаянием, и взмыло в воздух так же быстро, как и в былые времена.

— Нечего валяться, — бросила красная Чайка белой.

— Я не по своей во…

— Ты же не хочешь путаться у Тору под ногами? — красная Чайка шагнула вперед, словно прикрывая собой белую. — Более того, если ты говоришь о «поиске смысла снова», то именно мы должны затушить этот пожар.

Красная Чайка считала происходящее испытанием, которое ей необходимо пройти.

Она должна победить других Чаек, свои «тени». Она должна отвергнуть жизнь Чайки-инструмента. И тогда они откроют свое будущее. Смогут пойти вперед и отыскать новую цель в жизни. Смогут окончательно расстаться с прошлым.

— Идем же, «белая».

— ...Как скажешь, «красная».

Белая Чайка кивнула и перехватила гундо. Она наверняка поняла смысл слов красной Чайки.

***

Девушка в бежевой одежде набросилась на него, пройдя сквозь иллюзию.

Передовые бойцы занимаются в первую очередь тем, что обездвиживают врагов. Никто не требует от них победы с первого удара. Достаточно выиграть немного времени, а дальше в дело вступит поддержка лучников и магов, чьи удары будут куда смертоноснее.

Точно такой же тактикой пользовался сам Тору во время битвы с единорогом, когда он только повстречал Чайку. Можно сказать, это самый основной из принципов взаимодействия бойцов. Ничего необычного в нем нет.

Вот только…

— …

Он не чувствовал ее злобы. Он вообще не чувствовал почти ничего.

Девушка двигалась, словно механическая кукла… но за каждым ее движением таились такие скорость и сила, которых совершенно не ожидаешь от столь хрупкого тела.

Скорее всего, ее мышцы работали на самом пределе.

Можно сказать, она пользовалась тем же «Железнокровием», что и Тору с Акари.

За девушкой тянулся хвост из заплетенных в косу серебристых волос.

Она не сводила с Тору холодный, бездушный взгляд фиолетовых глаз.

Она Чайка. Одна из.

С учетом одежды ее стоило называть бежевой Чайкой.

В руках она держала…

«Два клинка, значит?» — мелькнуло в голове Тору, пока он отражал удар правым комбоклинком.

Каждая из Чаек специализируется на чем-либо.

На магии, фехтовании, химии, подчинении, ублажении и так далее. Стоявший за созданием Чаек император Газ думал над тем, как не допустить смерти всех девушек по одной и той же причине. В результате он сделал так, что все в отдельности «проявляли» какие-то свои таланты.

Каждая из них крайне искусна в том, что умеет.

Даже неловкая и неуклюжая белая Чайка обладает выдающимися знаниями о магических технологиях. Тору никогда еще не видел, чтобы заклинание белой Чайки давало осечку.

А значит…

— !..

Вражеский меч попытался нанести рубящий удар.

От него Тору отбился левым комбоклинком.

«Как же не повезло…»

Тору, как боец с комбоклинками, чаще всего полагался на тактику ударов с продолжением — другими словами, он пользовался уязвимостью врага, когда тот отбивал атаку первым клинком, и нападал вторым. Эта двухступенчатая тактика отлично подходила двум малым скоростным стилетам.

Но когда и у противника два оружия, полагаться на эту уловку бессмысленно.

Ведь по оружию они равны.

А кроме того…

— !..

Тору резко выгнулся — острие меча пронеслось перед самым его носом.

При всей миниатюрности бежевой Чайки ее оружие могло похвастаться внушительной длиной. В том, что касается радиуса атак, она ничуть не уступала Тору. К тому же удары наносила очень быстрые — возможно, ее мечи такие тонкие для того, чтобы быть легче.

«Хотя… не в этом ведь дело», — осмеял собственные мысли Тору, продолжая отбиваться от натиска бежевой Чайки.

Может, с противником ему и не повезло, но Тору все равно явно превосходил Чайку как по физической силе, так и по отточенности умений. К тому же превращение в наездника на драгуне позволило ему практически забыть о защите.

Он не мог совладать с Чайкой потому, что…

«Это не она, но все-таки…»

Он никак не мог побороть укоренившееся в сознании нежелание «вредить Чайке».

Даже во время битвы с красной Чайкой Тору так и не смог заставить себя ранить ее. Конечно, можно говорить о том, что он не мог отвлечься от поединка с Давидом, что у него не было ни единой возможности задеть девушку, но все равно главная причина заключалась в том, что он не хотел поднимать руку на противника, который так похож на белую Чайку.

Именно эта мысль его и сдерживала.

«И Акари тоже?»

Краем глаза он видел, как Акари сражается против одетой в серое Чайки с кастетами. Тору заметил, что и Акари двигается как-то неуверенно. Если говорить точнее, ее атакам не хватало резкости. Может, ее удары и дальнобойнее, и сильнее, чем у противника, но при этом Акари двигалась так, словно не хотела сражаться с серой Чайкой.

Чувства, которыми она прониклась к Чайке в ходе долгого путешествия, мешали ей сражаться в полную силу против похожего противника. Но в то же время Чайки — не те враги, с которыми можно сражаться вполсилы.

Как уже упоминалось, эти Чайки находились под действием постоянного «Железнокровия».

Их тела работали на пределе. Конечно же, это приведет к тому, что их плоть начнет разрушаться раньше времени… но едва ли Проклятый Император жалел кукол, которых использовал в качестве расходных материалов. В конце концов, эти Чайки — лишь излишки, не сумевшие выполнить свое задание.

— Кх…

Но такими темпами не победить.

«Я — наездник на драгуне», — напомнил себе Тору, в очередной раз заметив, что по привычке сражается на манер диверсанта.

В напряженной контактной битве его тело неизбежно проявляло те навыки, которые он долгое время закалял… но так больше нельзя. Наездники на драгунах сражаются по-другому.

После десятка уворотов и отклонений Тору…

— !..

Намеренно принял клинок.

Собственным телом.

Он высоко занес правую руку, и бежевая Чайка не упустила возможности скользнуть ближе и нанести удар. Меч вошел в тело Тору сбоку, впился в органы и достиг позвоночника.

Сила миниатюрного тела Чайки поражала. Обычного человека она наверняка разрубила бы пополам.

Но…

— Гх… — обронил Тору, но все же нашел в себе силы ухмыльнуться.

Он остановил ее. Смог запечатать вражеское оружие, пусть и собственным телом.

Можно сказать, бежевая Чайка потеряла один из клинков.

Она тут же попыталась извлечь меч, но тело Тору сразу начало восстанавливаться и помешало ей. Оружие может застрять даже в теле обычного человека, если его вовремя не извлечь, но Тору избрал такую тактику сознательно.

Он ударил противника по левой руке.

Бежевая Чайка отпустила застрявший меч и потеряла равновесие.

Теперь она практически беспомощна.

Теперь ее можно одолеть, даже не сражаясь в полную силу…

— Явись, «Кипятитель».

— !..

Перед глазами Тору вспыхнули голубые кольца магических диаграмм.

Притаившаяся в тылу Чайка в фиолетовой одежде и с гундо в руках собиралась разрядить в Тору заклинание.

Причем…

«Кипячение!»

Тору приходилось видеть, как белая Чайка пользуется этой магией.

Конечно, она пользовалась ей лишь для того, чтобы кипятить воду… но что, если заклинание, способное мгновенно довести любую жидкость до кипения, направить на человека, вернее, на его кровь?

«Вот дерьмо!»

Прицельный залп такого заклинания в голову способен убить даже наездника на драгуне.

К тому же Тору стал наездником совсем недавно и пока не научился использовать магию так же легко, как Фредерика. На это потребуется слишком много времени. И даже если он избежит попадания в голову, но вскипевшая кровь доберется до мозга, исход будет тем же самым.

— Тц…

Тору попытался отскочить вбок… но потерял равновесие.

Бежевая Чайка перехватила оставшийся клинок и набросилась прямо на него.

Клинок вонзился ему в ногу. В следующее мгновение бежевая Чайка вцепилась в Тору мертвой хваткой.

Чайки — расходные материалы.

Они не станут сомневаться, если увидят, что под магический удар попадет не только враг, но и союзник.

Тору так и не смог избавиться от наивности, и теперь она сыграла с ним злую шутку.

— !..

Магические диаграммы фокусировались.

Тору практически не мог сдвинуться с места, заклинание кипячения целилось точно в его голову…

— Тору! — вдруг раздался вопль, а в следующее мгновение юношу отбросило в сторону.

Но чем?

Тору развернулся в воздухе и увидел Фредерику в звериной форме… а на ее спине — красную и белую Чаек. И, конечно, все так же привязанных к спине Давида и Сельму.

— !..

Магия сработала.

Но попала она в крыло Фредерики.

Та закрылась крылом, словно щитом, и впитала заклинание. Естественно, жидкости ее тела тут же начали вскипать, но…

— Фх!

Взвился змеиный клинок.

Кипящая кровь так и не успела проникнуть в тело — красная Чайка взмахнула змеиным клинком и начисто отсекла Фредерике крыло. Магия больше не могла навредить драгуну.

А кроме того...

— Явись, «Сминатель»! — воскликнула белая Чайка и направила на фиолетовую невидимую силу.

Фиолетовая сразу же попыталась спастись, но не успела. Невидимый молот настиг ее и отшвырнул хрупкое тело назад, а гундо и вовсе переломил. Тело фиолетовой Чайки пролетело сквозь одну из иллюзий и скрылось с глаз. Сложно сказать, что с ней в конце концов случилось… но едва ли она легко отделалась после встречи с молотом, смявшим металл гундо.

А затем…

— Вы… — ошарашенно обронил Тору, глядя на восседавших на Фредерике Чаек.

На что…

— Тору, — сказала красная Чайка. — Наша цель. Убить «Чаек».

— Но ведь…

— Мы. Больше. Не с ними, — уверенно закончила красная и взмахнула рукой.

Змеиный клинок со звоном вернулся в исходное состояние.

— Поэтому… Возмездие.

— Тору. Прошу. Помощи! — вторила белая Чайка, передергивая затвор.

Похоже, белая и красная Чайки смогли договориться друг с другом.

Они сочли, что ради того, чтобы распрощаться со званием «принцесс с гробами» и похоронить, наконец, свое прошлое, им просто необходимо сразиться с такими же Чайками и одолеть их.

— Да уж… — бросил Тору куда-то в сторону. — В том, что касается упрямости, вы и правда достойны друг друга!

— М?..

— М-м?

Белая и красная Чайки дружно нахмурились.

Но Тору не обратил внимания и…

— Хозяйка отдала приказ, Акари… поможем им.

— Так точно! — отозвалась девушка, и их поединок с вооруженной стальными кастетами Чайкой стал буквально искрометным.

Может, Акари, как обычно, не изменилась в лице, но Тору услышал воодушевление в голосе сестры.

Бессмысленно подчиняться хозяину, утратившему волю к жизни.

Поэтому решимость Чаек словно разогнала сомнения Акари.

— Но эту Чайку добью я! — бросила она и размахнулась молотом.

Серая Чайка отбилась кастетом — вернее, отвела атаку, ударив по рукояти молота.

Но…

— !..

Акари резко выдохнула, и в ту же секунду наконечник ее молота расплылся перед глазами.

Хоть серая Чайка и отбилась от молота четко выверенным ударом, сразу после этого наконечник молота описал полукруг и ударил ее по затылку.

Этим сверхсекретным приемом Акари практически не пользовалась.

Как стилеты Тору относятся к комбоклинкам, так и ее молот не так прост, как кажется.

Она способна сознательно отделять наконечник от рукояти и использовать тонкую цепь, связывающую части молота, чтобы быстро раскрутить оружие и тем самым сильно изменить траекторию удара. Кастет остановил рукоять, но наконечник сохранил импульс, быстро покинул поле зрения, описал дугу и нанес сокрушительный удар по затылку серой Чайки.

Акари сделала все для того, чтобы враг привык к одним и тем же размашистым ударам и начал реагировать на них интуитивно… а в самом конце битвы обманула. Подобные тактики — и есть главное оружие диверсантов.

— …

Конечно же, молот, утратив значительную часть массы, не смог нанести удар в полную силу и поэтому не проломил череп противника… но серая Чайка все равно рухнула на пол. В следующее мгновение Акари от всей души пнула ее.

На мгновение серая Чайка поднялась в воздух, а потом отскочила от пола.

Пинок получился таким безжалостным, что серую Чайку сразу стошнило… и она упала в лужу собственной рвоты.

— Хм? — Акари склонила голову. — Надо же. Какое интересное чувство.

— А?

— Мне полегчало на душе, брат, — проговорила Акари, возвращая молот в исходное состояние. — Это важное открытие. Оказывается, пинать Чаек приятно.

— П… понятно.

— Кажется, у меня появилась новая привычка.

— А-Акари… Опасная…

— Ну… ты ведь отличаешь друзей от врагов, правда? Не станешь же пинать наших Чаек просто потому, что тебе приятно? — вопросил Тору, глядя на стушевавшихся на спине Фредерики Чаек.

Конечно, они сами грозились убить Чаек, но, когда увидели безжалостную казнь Чайки в исполнении Акари… наверняка начали беспокоиться и за свои жизни.

— Что за глупость, брат? — нарочито возмущенно ответила Акари. — Мне неприятно, что ты меня так недооцениваешь. Хозяйку от врагов я прекрасно отличаю.

— Это радует.

— Белую я и пальцем не трону. Буду вымещать гнев на красной.

— Я же сказал, прекрати!

— Я просто шучу, брат. Наверное.

— Что еще за «наверное»?!

Их разговор еще не успел закончиться, а они уже пошли вперед, пробираясь через иллюзии.

Они не знали, сколько еще Чаек «приспособил» император Газ. Как минимум, в бою их обстреливала из лука зеленая Чайка, но она успела сбежать, как только ее товарищей начали громить.

Возможно, она еще вернется с подкреплением.

И все же…

— Покончим. С ними.

— М-м.

Белая и красная Чайки обменялись короткими фразами.

Судя по всему, Тору зря переживал, что их Чайки превратятся в обузу.

1. ↑Пожалуй, самое время сделать заметку относительно этого слова. В оригинале оно написано как «Эмперион», что, на мой взгляд, следует рассматривать как ошибку Сакаки. Окончание «ион» в древнегреческом образует причастие, однако корень «эмпери» означает «опыт», в то время как кандзи японского указывают на другое значение слова: «управляющее стержневое тело». Все-таки в моем понимании здесь уместнее латинский корень «империи», означающий «власть, управление» (в таком случае «империон», видимо, «властвующий, управляющий»). Конечно, получается забавная ситуация, когда мы из латинского корня получаем слово по древнегреческим правилам, но вот такие вот дела. (прим. пер.)
2. ↑Эта фраза вынесла и переводчика, и редактора. (прим. ред.)