1
  1. Ранобэ
  2. Чайка − принцесса с гробом
  3. Том XI

Глава 1. Три короля

В тронном зале воцарилась полная, почти болезненная тишина.

Княжество Хартген, замок Герансон.

За какой-то день зал изменился до неузнаваемости. Еще вчера он наводил тоску дотошной эффективностью и практичностью… но теперь в глаза бросалась другое: частично обвалившиеся стены и потолок, рухнувшие колонны и другие следы масштабных разрушений. А также поселившийся в развалинах лес из полупрозрачных надгробий, вернее, каких-то стеклянных плит.

Они без конца излучали пульсирующий голубой свет… но не издавали ни звука.

Снаружи как раз начинался вечер, но зал наполняла поистине полуночная тишина.

— …

Никто не мог решиться и нарушить тяжелое, отвердевшее молчание. Даже звуки сердцебиения и дыхания казались на его фоне невыносимым шумом. Безмолвие словно захватило их в плен, они не могли сделать ровным счетом ничего.

— …

В самом центре аномальной тишины стоял мужчина.

Внешне он тянул на крепкого мужчину в самом расцвете сил, но…

Дать четкую характеристику мешало то, что совсем недавно он был мальчиком, а чуть позже — юношей. Мужчина старел с невозможной для человека скоростью. И каждый, кто находился в этом зале, уже знал, что никакие человеческие мерки к нему не подходят.

Проклятый Император Артур Газ.

Некогда мужчина, что управлял бесконечной войной, охватившей мир.

Если верить его словам, он — проживший больше тысячи лет монстр, созданный «богом», взирающим на мир свысока созданием, ради того чтобы тот поддерживал нескончаемую войну. Именно Артур заложил основы магической культуры на Фербисте, а затем развил ее.

Великий мудрец и дьявол.

Он заслуживал оба этих прозвища. Он уже стал героем мифов и легенд. Одним своим существованием он расшатывал здравый смысл.

— …

Его следовало о многом расспросить.

Но все молчали. Никто не мог заговорить.

Произошедшие события настолько вышли за грани привычного, что не получалось даже расставить приоритеты — то есть решить, какой из вопросов должен прозвучать первым.

Им объявили, что мир — ферма, а они на ней — скот. Люди сражаются, злятся, радуются, горюют, и все их чувства, весь их цикл рождения и смерти преподносятся богу в качестве пищи и никакого другого смысла не имеют. Земля ушла из-под их ног, и они даже чувствовали себя немного опустошенными.

Но все же…

Один вопрос, вне всяких сомнений, посетил их всех.

Сквозь разрушенный потолок виднелось раскинувшееся над головами закатное небо.

Совсем недавно его накрывала гигантская тень в форме человека… а сейчас ее ошметки постепенно расплывались и неторопливо таяли в красных лучах заходящего солнца.

Артур Газ назвал ее «богом».

Вернее, самой настоящей тенью бога.

Затем Проклятый Император использовал живое гундо по имени Лада Нива, собрал магическую энергию — то есть эмоциональные волны людей — со всего Фербиста и применил заклинание, которым убил бога, прятавшегося «снаружи» мира.

Все это случилось только что.

Только что гигантская тень высоко в небесах накрывала собой все княжество Хартген… а может, и весь Фербист. Теперь же ее останки постепенно растворялись в воздухе.

Но…



«Неужели это все?»



Скорее всего, этим вопросом задался каждый.

У него получилось слишком легко.

Все кончилось в мгновение ока.

Бог взирал на мир издалека и впитывал волны всевозможных чувств.

Многие люди верили в него как в религиозное или абстрактное понятие. Людям хочется верить, что где-то высоко над головами обитает сверхъестественное существо, на которого можно свалить вину за мировые нелогичность и неравенство.

Но сколько людей верило в то, что он действительно существует и обладает своим сознанием?

«Может, бог есть. Может, его нет».

Для жизни людям хватало такого отношения к богу. Иногда ситуация располагала к тому, чтобы молиться ему, иногда — к тому, чтобы проклинать, и людей это устраивало.

Но вряд ли хоть кто-то знал, что бог и в самом деле обитал где-то над их головами и держал людей в клетке, как животных… да еще и занимался селекцией, чтобы получить как можно более эмоциональных существ.

Именно поэтому факты так ошарашили всех.

Спросить что-либо у самого бога они не могли — слишком большое расстояние их разделяло. Артур Газ не дал им даже попробовать и решительно применил «богоубийственное» заклинание.

Бог умер.

Но умер ли?

До сих пор они, простые люди, не осознавали, что он вообще существует, а сейчас никак не могли проверить, говорил ли император Газ правду.

Может, случившееся — лишь грандиозная афера Артура Газа?

Действительно ли бог существовал? Действительно ли Проклятый Император сразил его?

И если это так, что изменится?

Что будет с миром?

— …

В воздухе витало даже не беспокойство, а банальное непонимание.

Неизвестно, знал он об этом или нет, но…

— Итак, — сказал мужчина, известный как Проклятый Император.

Он говорил с торжественностью священника, проводившего ритуал.

— Теперь пора приступать.

— Приступать? — спросил, прищурившись, Тору Акюра, диверсант… вернее, уже наездник на драгуне.

Черные волосы. Черные глаза. Приятные черты лица, на котором застыла печать вечной тоски.

У него не поменялось ни телосложение, ни оружие… однако теперь его тело покрывал серебристо-оранжевый доспех.

Став наездником, он получил возможность свободно изменять внешний вид брони. На первый взгляд, доспех казался тяжелым, однако на деле он служил Тору продолжением тела и ничуть не сковывал быстрые движения, освоенные в диверсантском прошлом.

— О чем ты?

Он стоял рядом с девушкой, которую считал своей хозяйкой, с Чайкой Газ… вернее, с Чайкой Трабант.

Она хотела собрать останки Проклятого Императора, а Тору исполнял ее желание… совершенно не подозревая, что тем самым помогает Артуру Газу воскреснуть. Конечно же, он чувствовал отвращение и ярость как по отношению к черной Чайке, проглотившей останки и родившей Проклятого Императора, так и по отношению к Артуру Газу, который все это подстроил… однако сейчас чувства Тору отошли на второй план.

Чайка Трабант лишилась «цели», здесь ее ничего не держало.

Они собирались покинуть замок Герансон, как только пропадет тот барьер, что окружил его со всех сторон. Сейчас их с Артуром Газом не связывали никакие отношения. Убил ли он бога, собирается ли возродить империю — Тору не волновало.

И все же… он не мог отделаться от беспокойства.

Вернее, такое легкое слово, как «беспокойство», здесь никак не подходило.

Они стояли перед выходящим за все рамки чудовищем, Проклятым Императором. Они не могли даже представить, о чем думает Артур Газ. Зачем ему вообще понадобилось пойти на убийство бога? Неужели ему просто надоело быть марионеткой в его руках?

Но если так… что он будет делать дальше?

— К настоящему захвату мира, — объявил Проклятый Император с просветлевшим лицом.

— !..

По тронному залу прокатилась волна изумления.

Бог создал Артура Газа затем, чтобы тот правил половиной мира. Ему отдали совершенно однозначный приказ — захватить половину мира, не более.

Можно сказать, Артура Газа заставили стать «правителем половины мира».

Что, если бы он стал верховным владыкой всего континента?

Разумеется, война бы тут же закончилась.

Чтобы война продолжалась, в мире должно существовать хотя бы несколько стран. Безусловно, какие-то конфликты могли бы возникать внутри самой страны… но абсолютный правитель наверняка смог бы их подавить.

И как раз этого бог не хотел.

А значит…

— Выходит, ты избавился от мозоли на глазах? — протянул Тору.

Того бога, что приказал Артуру Газу «править половиной мира», больше нет.

Выходит, теперь Артур Газ может проявить свою силу, захватить и Фербист, и все прилегающие земли. Во всяком случае, теперь ему ничто не мешало так поступить.

— Ты больше не ограничен половиной мира и можешь расширять свои владения как только пожелаешь? И ради этого убил бога?

Если уж повелевать, то всем миром.

Но хоть такое суждение и казалось понятным…

— Верно, — Артур Газ плавно кивнул. — Каждый, кому дана такая сила, захотел бы воспользоваться ей по-полной, не так ли?

В его голосе не слышалось гордости. Артур все еще говорил безразлично, словно рассказывая об очевидных вещах.

Получается, он считал, что обладает достаточной силой для того, чтобы править миром?

Быть может, так и есть, но…

— Как бы там ни было, ты сделал достаточно, — сказал Тору, внимательно глядя на императора Газа.

Ничего плохого лично Тору Артур не сделал. И все же Проклятый Император раздражал юношу. Он не мог смириться с мышлением Артура, считавшего… и пользовавшегося Чайками как инструментами, от которых затем можно избавиться как от ненужных.

Однако…

— Ты добился, чего хотел. Отключай барьер.

Как говорилось ранее, в первую очередь Тору собирался обеспечить безопасность Чайки Трабант, которой служил по собственной воле. И стены замка для этого не годятся. Тору хотел покинуть это место как можно скорее.

Но…

— Не могу, — Артур Газ кратко покачал головой. — Чтобы достичь цели, мне нужно еще одно крупное заклинание. Я не хочу, чтобы что-то помешало мне снаружи, пока я его не закончу. Или кто-то.

Тору прищурился и вгляделся в Артура Газа.

Слуга самого бога.

Дьявол, победивший бога.

Если он не лгал, то разве кто-то мог помешать ему? Неужели кто-то мог встать на пути этого чудовища, тем более сейчас?

Хотя… возможно, что остальные страны могли каким-то образом прознать о возрождении Проклятого Императора, вновь объединиться и напасть на него, чтобы снова уничтожить.

Однако…

«Или же… — вдруг подумалось Тору, — он гораздо уязвимее, чем нам кажется?..»

Титул богоубийцы, приставший к Артуру Газу, невольно заставлял полагать, что он бессмертен, неуязвим и сильнее бога… а значит, убить его совершенно невозможно. Но это заблуждение. Во-первых, как-то раз его уже одолела восьмерка героев, а во-вторых, он лишь победил бога, но ничем не доказал, что всецело сильнее его.

Пусть люди малы, пусть их без труда можно раздавить, но и сами люди порой умирают от укуса ядовитого жука. Аналогично, убийца бога вовсе не обязан быть сильнее него. Умелого мага в ближнем бою без труда одолеет даже второсортный мечник или копейщик. У каждого есть сильные и слабые стороны.

А значит, Артур Газ просто не может быть совершенно непобедимым.

Впрочем, как показала его битва против «апостолов», с человеческой точки зрения он действительно обладает невероятной силой.

— И когда ты применишь это твое заклинание?

— Полагаю, завтра с утра. Пока что я занят тем, что собираю магическую энергию со всего континента.

— ...Со всего континента?

Речь неожиданно пошла об очень серьезных масштабах.

Тору и все остальные уже успели заметить лежащих без сознания людей за пределами барьера… но неужели подобное происходит по всему континенту? С учетом того, что на Тору вытягивание энергии из-за барьера не действовало, достаточно сильный маг смог бы защититься от посягательств императора Газа. Но если подумать о том, сколько всего в мире магов, придется сделать вывод, что за барьером лишь очень немногие люди оставались в сознании.

— Я ведь уже говорил. Бог придумал устройства для сбора человеческих эмоций: руины Шамони. Прямо сейчас я снова использую их, чтобы собирать человеческие мысли. Во время убийства бога я хотел от заклинания только силы и дальнобойности… другими словами, в остальном оно могло быть грубым. Однако второе заклинание требует крайней точности.

— Чайка… — обратился Тору к девушке возле себя, не сводя глаз с императора Газа. — Ты можешь сказать, что именно он задумал? Я все-таки в магии совершенно не разбираюсь.

Длинными серебристыми волосами, круглыми фиолетовыми глазами девушка напоминала самого Проклятого Императора.

Однако сейчас на ее аккуратном, очаровательном личике застыли беспокойство и тревога.

Чайка. Когда-то ее звали принцессой погибшей страны с гробом на спине.

Хотя на деле она никакая не принцесса, а лишь инструмент для воскрешения Проклятого Императора.

— ...Предположить невозможно, — извиняющимся тоном ответила Чайка… белая Чайка Трабант. Она покачала головой, и длинные серебристые волосы тоже беззвучно качнулись.

Похоже, даже она, будучи магом, не знала, что происходит.

— Итак. В связи с этим… — продолжил Артур и обвел взглядом собравшихся в тронном зале, — у меня есть для вас предложение.

— ...Что?

— Предложение?

Недоуменно переспросил Тору… и стоявший с другой стороны от трона однорукий мечник.

Его аристократично приятные черты лица, светлые волосы и голубые глаза ничуть не изменились… но после того как он в буквальном смысле побывал по ту сторону смерти, его внешность обрела суровые оттенки обнаженного клинка.

Этого юного рыцаря звали Альберик Жилетт.

Совсем недавно он потерял память и действовал словно чья-то марионетка… но теперь, похоже, вернул и воспоминания, и характер, после чего воссоединился с Виви, Николаем и остальными членами своего отряда.

Скорее всего, они так же растеряны, как и отряд Тору.

Некогда и Альберик, и весь его отряд противостоял отряду Тору… однако людей Альберика, как оперативников агентства послевоенного восстановления «Климан», в первую очередь беспокоило возможное возрождение Империи Газ, которое могло привести к очередной мировой войне. Поэтому им поручили охоту на Чаек, собиравших останки императора Газа, и их поимку.

Но какое решение им принять сейчас?

Напасть на возродившегося императора Газа, чтобы остановить новую войну?

Или же обратиться за советом к руководству, поскольку обстоятельства вышли далеко за пределы их компетенции?

Или даже… если император Газ не соврал, то именно после окончательного захвата мира наступит истинная «послевоенная пора». Так может, им следует всецело помочь ему?

Впрочем…

— Возможно, всех вас привела сюда некая «судьба». Мне сгодился бы кто угодно, но я не стану скупиться, коли вы согласитесь, — пристальный взгляд фиолетовых глаз упал на Тору. — Особенно это касается тебя, наездник на драгуне… тебя ведь зовут Тору Акюра?

— …

— Ты, равно как стоящая возле тебя Чайка номер 357, приложили больше всего усилий к моему воскрешению. Полагаю, ты вполне заслужил того, чтобы в награду я исполнил твое желание.

— Желание?

— Роль, — император Газ слегка улыбнулся. — Вы пришли в этот мир никем, никем жили и никем бы сгинули, но я могу даровать вам непоколебимый титул… тот, что принадлежал мне.

— Принадлежал…

Другими словами — речь о той самой роли, которую дал ему бог?

О…

— Я дам вам треть мира.

— Что?!

Неужели он говорил о «роли» короля — правителя трети мира?

Однако…

— Теперь ты, рыцарь, — император Газ перевел взгляд на Альберика. — Ты получишь другую треть мира. Можешь объявить себя хоть королем, хоть императором.

— …

Тору не понял, о чем говорит император Газ, и переглянулся с Альбериком.

Тот, судя по его виду, тоже не соображал, в чем дело. Отчетливее всего его изысканное лицо изображало смятение.

Сначала он заявил, что захватит мир, а теперь предложил Тору и Альберику стать королями.

Неужели император Газ собирался править оставшейся третью?

Или же третью часть мира он отдаст кому-то другому, а сам станет верховным правителем над тремя королями?

И тогда…

— Вы предлагаете треть мира, император Газ? — спросил Альберик, прищурившись. — Но почему треть?

— Потому что еще одного я уже выбрал, — ответил Артур и перевел взгляд в другую сторону.

Где стоял…

— !..

Несколько плит плавно разъехалось в стороны, открыв то, что находилось позади них. А именно — крупный объект, словно сделанный из прозрачного стекла.

Похожий на вертикально стоящий гроб.

— Син… — прошептала при виде него черноволосая девушка позади Тору.

Несмотря на довольно юный возраст, ее внешности уже больше походило слово «красивая» нежели «очаровательная». Однако речь шла не о декоративной красоте, а о радующем взгляд качестве доведенного до совершенства инструмента или остро заточенного клинка. О той настоящей красоте, которая проявляется, лишь когда удается избавиться от всего лишнего.

Акари Акюра, сводная сестра Тору.

Обычно она не проявляла почти никаких эмоций — видимо, сказывались диверсантские тренировки, начавшиеся еще в бессознательном возрасте, — однако сейчас ее голос на удивление отчетливо дрогнул.

Син Акюра.

Человек, которого она увидела внутри объекта, был уроженцем той же деревни, где выросли Тору и Акари. Пусть их не связывало кровное родство, они считали Сина братом… и в то же время в королевстве Хартген он стал их врагом. Будучи старше Тору и Акари на несколько лет, Син все же успел получить опыт настоящих битв и стал настоящим диверсантом. Поэтому он мог стать Тору и Акари образцом для подражания, идеалом, к которому нужно стремиться.

Но…

— Хочешь сказать, Син принял твое предложение? — уточнил Тору, глядя на содержимое объекта.

Син стоял с закрытыми глазами и будто бы спал… или даже умер, ведь он совершенно не двигался. С другой стороны, вряд ли его и в самом деле убили, ведь зачем Артур стал бы выставлять напоказ труп?

— Именно, — подтвердил Артур Газ. — Обычно диверсантов презирают, на поле боя их считают шавками и инструментами. Это означает, что всю свою жизнь они доверяют другим. Каждому известно, что они ничего не желают для себя, не гневаются по своей воле, не вздыхают о своей судьбе и лишь равнодушно отыгрывают вверенную роль. Но с другой стороны, поскольку диверсанты сами себя считают инструментами, их приверженность такой судьбе позволяет им обрести на редкость устойчивую психику.

— …

Тору решил промолчать.

Он решил, что Артуру Газу вряд ли стоит рассказывать о том внутреннем конфликте, с которым ему пришлось совладать.

— Лишившись хозяина, утратив свою пользу как инструмента, этот мужчина сразу же принял мое предложение. Впрочем, вряд ли так поступил бы только он.

— Что?..

— Люди не могут вынести мысль о том, что они никто, — проговорил император Газ чуть ли не нараспев. — Они дают себе имя и определяют свое существование с самых разных сторон. Люди достигают духовного равновесия, именно когда решают, кто они такие.

— …

Тору едва сдержался, чтобы не возразить ему.

Но он решил, пусть лучше император Газ говорит, что ему вздумается.

— Я могу определить и ваше существование, — продолжил Проклятый Император, обведя взглядом Тору и Альберика. — Станьте королями под моим началом. Вам больше не придется тщетно блуждать в лабиринте под названием «свобода».

Никто не заметил, чтобы император Газ сделал хоть что-то, однако в следующую секунду объект беззвучно раскрылся.

И одновременно с этим Син медленно открыл глаза.

— !..

Тору ощутил, как по спине пробежал холодок.

Что-то изменилось. Причем кардинально.

Тору ощутил это каким-то неведомым чувством — быть может, инстинктами человека, быть может, умениями наездника.

Он никогда не считал Сина противником, которого можно недооценивать. В бою один на один он бы ни за что не выстоял против опыта Сина.

«Что за…»

Даже сейчас в облике Сина не было ничего, что сковывало бы всех вокруг ужасом.

Наоборот, его окружала холодная тишина.

Неужели в нем за короткое время что-то пробудилось? Неужели он достиг следующей ступени диверсанта? Конечно, Син и без того относился к полноценным диверсантам, но это не значит, что он в совершенстве владел всеми диверсантскими умениями.

Или же…

— Син Акюра, — обратился к нему император Газ.

— Да, мой господин, — отозвался тот.

— Как мы и договаривались, я оставляю на тебя треть мира. Прочие мелочи остаются на твое усмотрение. Для тебя у меня лишь один безусловный приказ: правь.

— Как пожелаете, — Син положил руку на сердце и поклонился.

Похоже, он целиком и полностью превратился в слугу императора Газа. Тору не знал, что произошло между ними в их отсутствие, но Син сильно изменился с тех пор, когда служил князю Хартгену.

— …

Тору перевел взгляд с императора Газа на Альберика.

Юный рыцарь-оперативник «Климана» щурился и вглядывался в императора Газа.

Потому, что слова императора шли вразрез с его убеждениями и верой?

Или же… настолько угодили в точку, что причиняли ему боль?

В любом случае, прямо сейчас он явно не спешил целиком и полностью одобрить предложение…

— Император Газ…

— …

Взгляд фиолетовых глаз устремился к юному рыцарю в ответ на его зов.

Пусть Артур и заигрывал с ними обещанием поделиться третью мира, он все еще смотрел на них, как на камни возле дороги. Во всяком случае, так казалось Тору.

— Вы все еще не ответили на мой вопрос. Почему именно треть мира? — повторил Альберик. — Если вы говорите, что обладаете достаточной силой для захвата мира, то и управлять им можете сами. И даже если бы вам не хотелось становиться публичной фигурой, вам сгодилась бы одна марионетка, не более. Вам нет нужды разделять вашу власть натрое и передавать кому-то еще.

— Суждение верное, но… — император Газ коротко кивнул. — В разделении мира на три части, конечно же, есть свой смысл. Равновесие в разделенном надвое мире может очень быстро рухнуть. Поэтому я хочу разделить его на три части ради стабильности. Если выражаться кратко, я хочу создать так называемую неразрешимую трилемму.

— Трилемму… — повторил Альберик вслед за императором.

Мнение о том, что противостояние трех фракций порождает своего рода баланс, довольно распространено. На поле боя нередко сталкивались три армии, и тогда битва порой переходила в застой. На поле боя рождается пусть временное, но равновесие.

Но важное условие состоит в том, что три фракции должны противостоять друг другу.

Если две из них заключат союз, то с легкостью разгромят третью, и от равновесия в одночасье не останется и следа. Более того, странно вообще говорить о равновесии, когда правители всех трех фракций — лишь марионетки в чьих-то руках. В чем смысл трилеммы, которая существует только для вида?

— Я хочу достичь мирового равновесия, — заявил император Газ величавым голосом. — Поэтому хочу поддерживать вечную войну трех фракций.

— Что?! — ошеломленно воскликнул Альберик.

Вместе с ним изумился и Тору, и все остальные.

— Вы хотите вновь погрузить мир в хаос войны?!

На мгновение Альберик скосил взгляд на Тору — несомненно потому, что тот в свое время говорил о том, что «война ему по нраву».

— Для начала я хочу исправить ошибку в ваших суждениях, — отозвался император Газ. — Конкретнее — слово «хаос».

— И что с этим словом не так?

— Ваше восприятие войны как хаотического состояния. И, как следствие, восприятие отсутствия войны как равновесия. Как я понимаю, вы считаете именно так. И это ошибка, — равнодушным тоном пояснил Проклятый Император. — Окончание войны и ожидание следующей — застой и гниение, рождающиеся от спокойствия. Как только воцаряется мир и люди успокаиваются, возникают новые проблемы, не связанные с войной. Сильные мира сего начинают набивать карманы, растет разрыв между бедными и богатыми, возникает дискриминация во множестве ипостасей. В условиях, когда миру недоступна грубая, интенсивная терапия, он медленно движется к смерти.

— ?!

— Скажи мне, рыцарь. Ты ведь раньше состоял в агентстве ускорения послевоенного восстановления «Климан»? — вопросил император Газ, перебирая в руке волосы стоявшей подле него Лады Нивы.

Скорее всего, только что воскресший Проклятый Император знал о существовании «Климана» и членстве Альберика благодаря тому, что впитал накопившиеся в Ниве знания.

Если подумать, император Газ никак не мог узнать о том, что Тору — диверсант. Впервые они встретились уже после того, как Тору превратился в наездника на драгуне.

Возможно, подобно тому, как в голове Чайки отпечаталась «инструкция по применению» живого гундо, так и Нива извлекла из Чайки часть воспоминаний, а после воскрешения императора Газа передала их ему.

Магия — технология, позволяющая использовать воспоминания в качестве топлива.

А значит, должны существовать способы как-либо работать с самими воспоминаниями.

Впрочем…

— Разве ты никогда не жаловался самому себе о том, что тебе нет места в этом мире? Как бы гордо ни звучало слово «рыцарь», на деле вы лишь поколения скота, заточенного под участие в войне. Восхваленный правителями скот, выведший сам себя, разве что живущий не в клетках.

— Что… — император так пренебрежительно высказался о рыцарях, что Альберик сразу напрягся.

Однако Артур Газ не дал ему возразить и продолжил:

— Разве в мирное время с вами не обращаются как с нежелательными личностями? Разве не поэтому тебя загнали в агентство послевоенного восстановления и заставили бегать у них на побегушках? Воинская слава? Тебе она не светит… пока продолжается мир.

— …

Альберик прикусил губу.

Как ни удивительно, но Тору показалось, что он понимает чувства рыцаря.

Когда война закончилась, Тору тоже оказался не у дел. Беспокойства и недовольства ему хватало с избытком. Пусть один из них мог бы заработать на войне славу, а другой нет, но их обоих готовили к жизни на поле боя. Все их способности и таланты закаляли под нее.

Они ни за что не могли смириться и согласиться «жить по-другому» в мирное время, кто бы им что ни говорил.

С этим Тору спорить не мог.

И Артур Газ словно видел его насквозь…

— Как насчет тебя, наездник на драгуне и бывший диверсант? Тебя ведь это тоже касается? — спросил император, переводя на него взгляд. — Пожалуй, по таким как ты мир ударил еще сильнее, ведь у вас нет своей территории и государственного жалования. Вы, диверсанты, в разы сильнее обычных людей, когда дело касается битв. Но покуда войны нет, вы лишь мешаете остальным. Бывают даже дни, когда вам нечего есть. То, что ты стал наездником на драгуне, ничего не меняет. Наездники по своей сути — живое оружие. Пока войны нет, они совершенно никому не нужны.

— …

Тору бросил взгляд на девушку в серебристой броне возле себя.

Прекрасная леди-рыцарь с золотистыми волосами и красными глазами.

Она производила впечатление роскошной дамы, родившейся в аристократической семье, подобно Альберику, однако на деле эта девушка — лишь имитация. На самом деле она даже не человек.

Ее зовут Фредерика, фамилии у нее нет. Когда без фамилии никак, она представляется Скодой.

Она драгун — разновидность дракона, владеющего магией.

Тору вспомнил, как впервые встретил ее.

Тогда она изображала Доминику, свою хозяйку.

Доминика твердо убедила себя в том, что «ей место только на поле боя». Даже тяжело заболев, она мечтала лишь о том, чтобы умереть на поле боя. Когда болезнь забрала ее жизнь, Фредерика начала отыгрывать хозяйку, надеясь исполнить ее мечту.

Едва ли Тору мог жалеть Доминику и Фредерику.

Он оказался в том же положении, что и они. И, скорее всего, в том же, что и Альберик.

Все они родились в мире, где каждый считал, что война — нечто само собой разумеющееся.

И потому совершенно растерялись, когда ее не стало.

Но…

— …

В тронном зале вновь воцарилась тишина.

Похоже, отряд Жилетта целиком и полностью оставил переговоры с императором Газом на Альберика. По всей видимости, слова императора навели на какие-то мысли их магов — лысого мужчину по имени Матеус Каравей и девушку в очках по имени Зита Брузаско, — но оба они молчали.

Похожим образом поступил и отряд Тору.

До сих пор Чайка… Чайки не вмешивались в разговор по собственной инициативе.

Речь шла не только о белой Чайке, но и стоявшей рядом с ней красной.

— …

Чайка Богдан.

«Чайка-мечник» обладала теми же серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, но в то же время совершенно противоположным характером. Она — одна из множества Чаек, разбросанных по миру, и особенности ее характера, опять же, служат лишь одной цели — не допустить вымирания всех Чаек по одной и той же причине.

Узнав истину и потеряв смысл жизни, красная Чайка поначалу совершенно упала духом… но теперь, как и белая Чайка, более-менее оправилась.

— …

Молчали не только Чайки — вклиниваться в разговор не спешили и Акари с Фредерикой. Скорее всего, обе они решили оставить на Тору как переговоры, так и принятие решений. Спутники красной Чайки — маг Сельма и копейщик Давид — лежали без сознания в углу тронного зала и в разговоре тоже не участвовали.

Наконец…

— Мне сложно что-либо быстро ответить на столь внезапное предложение стать королем, — сказал Альберик, бросив краткий взгляд на отряд Тору. — Как я понимаю, вам нужно еще больше половины суток, чтобы закончить заклинание. Не дадите ли время на раздумья?

— Вы не в том положении, чтобы выбирать, но… — отозвался император Газ.

Он отнюдь не угрожал им, а говорил тихо и спокойно, словно напоминая о всем понятных вещах. Возможно, с точки зрения такого чудовищного создания выбор Альберика и выбор Тору кажется какой-то несуразной мелочью.

Чуть ранее он говорил, что «мне сгодился бы кто угодно» и «вас привела сюда судьба». Наверное, у Артура Газа попросту не было каких-либо критериев, которым должны удовлетворять будущие короли-марионетки.

Хотя, конечно, главный вопрос состоял в другом…

«Что, если мы откажемся?» — подумал Тору, переводя взгляд на Сина.

Вряд ли будущим королям-марионеткам позволят рассказывать о том, что произошло здесь, кому-то кроме своих самых верных сподвижников. Смысл от марионетки может быть, лишь когда правду никто не знает. А значит, если Тору откажется, ему, как знающему правду, могут не разрешить покинуть замок живым.

«Возможно, в замке все еще остались диверсанты Субару. И вообще…»

При необходимости даже Сина и императора Газа вполне может хватить, чтобы уничтожить все живое внутри замка. В конце концов, император Газ фактически в одиночку одолел всех «апостолов» — людей, которые по уровню умений не уступали Альберику, а то и превосходили его. А если прибавить Сина, ставшего практически совершенным диверсантом…

«Или же с нами могут поступить как в долине, из которой никто не возвращается».

С помощью материи можно подчинять себе сознание людей или же создавать боевых марионеток. Безусловно, использование материи ограничено областью действия магии, но Артуру вполне может хватить даже этого, чтобы разгромить отряд Тору.

Так значит, остается лишь принять предложение проклятого Императора?

Или же…

— Вы вольны потратить время на раздумья, если оно вам нужно, — сказал «Империон» немного ироничным тоном.

***

Внутри замок Герансон напоминал руины.

Помимо того что половину приписанных к нему слуг и стражников отправили помогать с проведением чемпионата, всех оставшихся устранили «апостолы» и Чайки императора Газа. Конечно, никто не проверял, на самом ли деле замок полностью опустел, но, во всяком случае, его наполнила расслабленная тишина. Отряд Тору не чувствовал никого поблизости.

С другой стороны, повсюду то и дело встречались странные объекты — те же, что заполнили тронный зал, — испускавшие слабое голубое свечение.

Либо они наблюдали за происходящем в замке, либо поддерживали барьер, либо участвовали в плане по превращению всего замка в гигантский магический двигатель. Тору совершенно не знал, какой ответ правильный, и даже Чайка, впервые столкнувшись с таким заклинанием, мало что в нем понимала.

— Итак…

Отряд Тору спустился на два этажа и разместился в подвернувшейся комнате. Судя по столам и книжным полкам, здесь трудились государственные чиновники. По сравнению с прочими, эта комната могла похвастаться достаточным простором, чтобы весь отряд Тору мог расположиться в ней на ночь.

Впрочем, конечно же, выбор комнаты мало на что влиял с той точки зрения, что император Газ наверняка внимательно следил за каждым уголком замка.

Тем не менее Тору решил, что оставаться под самым боком Проклятого Императора — лишь подвергать себя бесполезному и излишнему ощущению нависшей угрозы. Особенно это касалось белой и красной Чаек, которые оказались бы под немыслимым психологическим давлением. Пусть они уже во многом смирились со случившимся, император Газ все еще оставался их создателем и практически богом.

— Что скажешь?

— М. Заклинание. Работает верно, — Чайка кивнула и слегка качнула направленным вверх огромным инструментом — гундо размером с нее саму.

У конца ствола неспешно вращались голубые магические диаграммы.

Защитное заклинание. Или, если точнее, укрывающее.

Плотность поля, которое оно создает, настраивается, и таким образом можно управлять, что может проходить сквозь него, а что нет.

С помощью заклинания можно обеспечить герметичность пространства, что уже помогло в «долине, из которой никто не возвращается», или отсечь звук и свет. Магический экран мог даже полностью изолировать внутреннее от внешнего… как, например, сейчас. Правда, для этого пришлось определить внутренним пространством все помещение, иначе отряду Тору не хватило бы воздуха.

Разумеется, они попросили Чайку включить защитное поле не просто так.

В сложившейся ситуации трудно представить, что император Газ вдруг ни с того ни с сего нападет на отряд Тору. То же самое можно сказать и о прочих выживших людях, сокрывшихся в замке (если они вообще были).

Поэтому магию они специально выбрали с тем расчетом, чтобы она помешала рассеянной в воздухе материи повлиять на разум и не дала бы императору Газу подслушать их разговор.

— Значит, мы в полностью закрытой комнате? — задумчиво протянула Акари, складывая руки на груди. — Для чего же мой брат привел в закрытую комнату целых пять девушек?

— ...Мне уже даже лень отвечать тебе, но все-таки: если ты говоришь «пять», то считаешь еще и не пришедшую в себя девушку-мага из отряда красной Чайки?

Две Чайки, Акари, Фредерика и Сельма.

Действительно, девушек здесь пять. Правда, одна из них — не человек, а драгун, принявший такую форму, но на это можно закрыть глаза.

Чтобы не занимать лишнего места, Фредерика уже не поддерживала форму леди-рыцаря, а вновь обратилась юной девушкой.

— Тебя не волнует даже то, что она была нашим врагом… Преклоняюсь пред твоим человеколюбием, брат.

— Вот и преклоняйся, пока дыру в полу не протрешь, — бросил Тору и перевел взгляд на Давида с Сельмой.

Они пока не пришли в сознание, но их дыхание и пульс выровнялись. Серьезных ран и шрамов они не получили. Бережный уход, аккуратное обращение — и уже скоро они придут в себя. Но будет ли от них толк в бою — зависит от того, остались ли у них силы.

— Тору… — раздался голос красной Чайки, Чайки Богдан.

Она уже не казалась вымотанной до крайности, как в первую минуту их встречи в замке. Казалось, по дороге к тронному залу она более-менее взяла себя в руки.

— Вновь. Благодарю.

— ...Чего это с тобой? — ответил Тору с натянутой улыбкой.

— За Сельму и Давида. За спасение. Благодарю.

— А-а, ты об этом.

Так или иначе, Тору решил не бросать наемников, а погрузить их на Фредерику в форме зверя просто потому, что такой вариант показался ему логичнее и обещал меньше хлопот.

— Очнутся — помогут в бою. К тому же, как бы ты поступила, брось я их?

— … — красная Чайка не нашлась с ответом.

Она ушла с поля битвы императора Газа и апостолов, утащила с собой двух напарников, отыскала свой гроб и оружие. Для подобного нужны недюжинная решимость и сила воли. Если бы Тору заявил, что двух дражайших для нее людей «лучше бросить, чтобы не мешались», красная Чайка наверняка осталась бы с Давидом и Сельмой… а потом, быть может, атаковала отряд Тору.

— Я просто выбрал самый логичный вариант, — сказал Тору, а затем вдруг ухмыльнулся и добавил: — Правда, логика здесь чуток не диверсантская.

— Тору?..

— Но я это я. Мне плевать, кем меня считают — диверсантом, наездником на драгуне или еще кем. Я делаю то, чего хочу. Только и всего.

— … — какое-то время красная Чайка молча смотрела на Тору, но потом опустила взгляд. — Меня… можно.

— М?

— Сельма… любовница Давида.

— А, да? Ну, я так и думал.

— Но я. Могу… отблагодарить.

— Отблагодарить?.. Стоп, только не говори, что поверила ее бреду! — воскликнул Тору.

Красная Чайка недоуменно моргнула и посмотрела на указательный палец, который Тору приставил чуть ли не к самому ее носу.

— Не слушай бредовые фантазии Акари обо мне! Она просто подшучивает, чтобы издеваться надо мной!

— Что за вздор? — Акари покачала головой. — Чтобы я подшучивала над глубокоуважаемым братом? Я всегда серьезна!

— Это еще хуже! Потому что тогда ты врешь напропалую!

— Я просто честно говорю свои пожелания о том, чего бы мне хотелось, — равнодушно отозвалась Акари. — Это называется «девичьи мечты».

— Где это видано, чтобы «девичьи мечты» кишели пошлым юмором?! — по привычке прикрикнув на сводную сестру, Тору протяжно вздохнул. — Но возвращаясь к делу…

— Ну так что, Тору, ты примешь предложение императора Газа? — спросила Фредерика, задумчиво склонив голову.

— Ты о том, что он предложил мне управлять третью мира?

— Ага, о нем.

— Ты серьезно думаешь, что я подпишусь под таким бредом?

— Ну… я, конечно, догадывалась, что ты откажешься, но… — так же задумчиво продолжила Фредерика. — Разве с самого начала ты мечтал не о том, чтобы изменить мир? По крайней мере, мне кажется, что предложение императора Газа даст тебе так сделать.

— Так-то оно так… — проговорил Тору, нахмурившись. — Но менять его придется так, как захочется Проклятому Императору. Разве он разрешит менять мир по моему желанию?

— Значит, так?

— Значит, так, — подытожил Тору.

Фредерика пожала плечами и отступила. Как она уже говорила, ей с самого начала казалось, что Тору не захочет принимать предложение императора Газа. Тем не менее девушке-драгуну, видимо, хотелось услышать подтверждение своих догадок из уст Тору. В конце концов, теперь их судьбы связаны воедино.

— Но брат… — Акари вдруг сложила руки на груди. — Тебе не кажется, что в таком случае император Газ может не выпустить нас живыми, поскольку мы слишком много знаем?

— В этом вся загвоздка.

Поэтому неудивительно, что Акари сразу обратила на нее внимание.

— И еще, Акари. Ты… видела?

— Ты про Сина?

Заметив, как быстро ответила Акари, Тору понял — она тоже обратила внимание.

— Он стал каким-то странным.

— М-м?.. — белая Чайка задумчиво склонила голову, словно спрашивая о том, что именно поняли Тору с Акари.

Тору повернулся к ней и пояснил:

— Речь о том диверсанте, нашем старшем товарище. Он словно стал другим человеком. Этаким… — Тору сделал паузу, пытаясь подобрать нужное слово, но так и не смог. — В общем, такое чувство, что с ним лучше не связываться.

— Если говорить проще, — добавила Акари. — За те полдня, что мы его не видели, он будто стал на порядок сильнее.

— М?

— Эх, пока непонятно? — Тору вздохнул и сложил руки на груди. — Еще бы ты поняла, конечно… но как объяснить?.. Ну вот, смотри, мы вроде как в боевых искусствах разбираемся. Когда их изучаешь, на каком-то этапе тебе уже достаточно одного взгляда на стойку врага, на то, как он дышит, и на прочие мелочи, чтобы примерно оценить его силу.

В некотором смысле любые тренировки есть приведение тела и духа в оптимальную форму для выполнения определенной задачи.

Конечно, выражения вроде «зарубить себе на носу» — просто поговорки, но на деле с ростом умений они действительно так или иначе отпечатываются в мозгу.

Можно научиться применять какое-либо умение, не задумываясь глубоко о своих действиях. Причем этот принцип применим не только к умениям, но и к повседневным действиям, которые совершает тело. Другими словами, боевые движения оттачиваются до такого уровня, что воспринимаются наравне с дыханием или управлением мышцами.

Например, рыба не задумывается над тем, как плавает.

Достаточно развитый навык становится естественным.

Как в случае императора Газа.

Тору оценил его силу именно потому, насколько естественно тот вел себя.

Однако…

— Но это невозможно, — отрезал Тору.

— Невозможно?

— По правде говоря, сила, техники и так далее никак и ни за что не могут развиться на порядок за каких-то полдня, — пояснил Тору недоумевающей Чайке.

Конечно, порой кто-то может стать резко сильнее за счет того, что в нем пробудилась тайная техника.

Но даже если какое-то умение в ком-то и пробудилось, телу понадобится время, чтобы к нему привыкнуть. Совершенно невозможно с помощью одной лишь мысли вдруг стать в разы сильнее.

— ...Логично, — красная Чайка согласилась и кивнула.

Может, она тоже Чайка, но мечник, боец ближнего боя, а потому слова Тору наверняка нашли отклик в ее голове.

Но…

— Тору. Превращение в наездника? — вновь вопросила белая Чайка.

Действительно, Тору и сам не потратил на контракт с Фредерикой даже половины дня, но при этом стал на порядок сильнее, однако…

— Да, о том и речь, — отозвался он, вскидывая палец.

— О чем? Син. Превращение в наездника?

— Нет. Я сейчас о другом. Дело не в тренировках и не в пробуждении какой-то тайной техники… похоже, Син избрал какой-то особый метод.

— ?..

— Например… что-то могло изменить его тело подобно тому, как это делали биоалхимики на том острове.

— !.. — белая Чайка ошарашенно моргнула.

— Раз уж на то пошло, то и сам Проклятый Император необычен. Если верить его словам, он создан как нечто большее, чем человек, да? Даже для перерож…

Тору прервался, чтобы посмотреть на лица Чаек. И белая, и красная на мгновение дрогнули от испуга… но не более.

— Даже для того, чтобы воскресить себя, необходимы технологии, позволяющие свободно создавать и изменять тела живых существ. В конце концов, его ведь разрубили на части, а он вновь собрал себя.

— То есть… — решила подытожить Акари, — император Газ «переделал» Сина?

— Это бы все объяснило. К тому же император Газ намерен назначить трех королей-марионеток в лице Сина, меня и Альберика Жилетта. Он хочет поставить нас на ту же должность, которую некогда занимал сам. А раз так, уж не собирается ли он сделать и наши тела бессмертными и нестареющими?

Фактически Тору уже сейчас обрел без пяти минут бессмертие благодаря контракту с Фредерикой… но у него есть ограничения, и к тому же их контракт не способен предотвратить старение.

В свою очередь бессмертие «Империона» — способность в первую очередь правителя.

Наверняка она работает иначе, нежели бессмертие наездника, способность бойца.

Скорее всего, Империон должен быть защищен от характерных слабых мест в защите наездника — ядов и болезней. Правителю особо не нужно стоять на передовой. В первую очередь ему надо волноваться о покушениях посредством яда и смерти от болезни. Едва ли правитель, не позаботившийся о контрмерах к этим неприятностям, сможет стать «вечным».

— Но если это так, разве у нас есть надежда на победу? — спросила Акари и обвела взглядом Чаек, Фредерику и потерявших сознание Давида и Сельму. — Если учитывать и спящую парочку, нас всего семеро. Даже героев было восемь, но и девять «апостолов» не смогли сразить императора Газа.

— К тому же мы сейчас не в лучшей форме, это да.

Давид наверняка сильно ранен. У Сельмы видимых повреждений нет, но и она вряд ли в полном здравии. Остальные сильно устали. Конечно, они именно поэтому и выбрали комнату, в которой можно отдохнуть, но…

— Да и помимо императора Газа и Сина против нас могут выступить Субару или подконтрольные императору Чайки-марионетки… Справиться со всеми мы не сможем.

— Да, ты права, — признал Тору.

— Тору… примешь. Предложение? — неуверенно спросила белая Чайка.

— Я же сказал, нет, — уверенно ответил ей Тору. — Однако я хочу, чтобы мы все выжили. И с этой точки зрения принять предложение императора Газа — один из вариантов.

— Тору? — недоумевала Фредерика, слушая противоречивые высказывания Тору.

Белая и красная Чайки переглянулись. Они тоже ничего не понимали.

Но…

— Ясно. Значит, так? — одна лишь Акари понимающе кивнула.

— Так? Как?

— Помимо моего брата, есть еще один человек, который совершает такой же выбор, — ответила Акари красной Чайке.

***

Зита благополучно развернула укрывающий магический барьер и коротко вздохнула.

Пусть она и обладала всеми характерными для магов знаниями и умениями, но училась все-таки на инженера. Лучше всего она разбиралась в создании магических двигателей, их настройке и ремонте.

Когда Зита использовала магию, ее заклинания срабатывали реже и выходили менее эффективными, чем у полноценных магов. Другими словами, в исключительных случаях ее магия могла просто не сработать или не запуститься, а уже запущенные заклинания могли сработать крайне плохо.

Впрочем…

— Теперь мы… в безопасности, — проговорила она и повернулась к товарищам.

Покинув тронный зал, они направились на первый этаж замка, в казарму стражников.

Помимо внушительных размеров, в ней всегда хранился экстренный запас оружия и магического топлива. Собственно, даже этот барьер Зита развернула за счет сухого топлива, которое они только что нашли.

— Ни свет, ни звук не могут выйти за пределы комнаты. Полагаю, что внутри помещения все еще содержится материя, но она оторвана от каких-либо сигналов и потому безвредна.

— Спасибо, — поблагодарил ее Альберик. — Я могу считать, что сейчас меня можете слышать лишь вы?

— Да. Думаю, да.

— Отлично.

После заверения Зиты Альберик обвел взглядом свой отряд.

Наемник Николай Автотор, заместитель.

Маг Матеус Каравей.

Ассасин Виви Холопайнен.

Полукровка Леонардо Стора.

И инженер Зита Брузаско.

Давненько весь их отряд не собирался на «стратегическое совещание».

Будучи командиром и представителем знати, Альберик Жилетт мог в любой момент заставить их действовать по своему усмотрению. Однако на деле он практически никогда не принимал каких-либо решений, не посоветовавшись с подчиненными. Он всегда старался выслушать их мнение, если только ситуация не вынуждала реагировать мгновенно.

Как говорил сам Альберик, «рыцарь всегда несется вперед, поэтому у него узкий кругозор».

Отряд Жилетта состоял из самых разных людей (со всеми вытекающими последствиями), поэтому на подобных совещаниях озвучивались самые разные точки зрения на сложившуюся ситуацию. Именно поэтому Альберик так ценил обсуждения.

— Итак, вопрос в том, что нам делать.

— Вопрос, конечно, тот еще… — Николай пожал плечами. — Тот разговор вдруг зашел на такую неожиданную и такую масштабную тему, что здесь я уже совершенно бесполезен. Я попросту не понимаю, что происходит. Кроме того, совершенно неясно, можно ли верить во всю ту чепуху об убийстве бога и так далее, или же это просто часть плана Проклятого Императора.

— Ну… тут ты прав, — Альберик кисло улыбнулся и кивнул.

Действительно, обычному, незаурядному человеку внезапные слова о боге и бессмертии могут показаться невменяемым бредом.

Если мир Альберика перевернулся с ног на голову, когда он стал «апостолом», — о чем он до сих пор помнил, — а Зита и большая часть отряда видела воскрешение Проклятого Императора собственными глазами, то Николая эти события не коснулись, поэтому он вполне мог высказаться в таком ключе.

— Но Проклятому Императору совершенно незачем что-либо придумывать просто ради того, чтобы показать нам, — заметил Леонардо.

Врожденные особенности юного полукровки и немного циничный взгляд на жизнь привели к тому, что он без труда мог отступить на шаг и оценить происходящее с точки зрения постороннего человека.

— Я видел возрождение Проклятого Императора собственными глазами. Если возродиться удалось «дьяволу», вполне возможно, где-то существовал и «бог». А раз так, этого «бога» можно было уничтожить.

— М-м… — протянул Николай.

— Существовал ли бог на самом деле, говорил ли Проклятый Император правду, обладает ли он теми способностями, о которых говорит, — все это на самом деле неважно, — предельно хладнокровно высказался Матеус.

С одной стороны, он, будучи бывшим монахом, находился ближе всего к тому, чтобы поверить в существование бога… а с другой — именно поэтому слова Проклятого Императора, с такой легкостью рассуждавшего о боге, могли вызвать у него подозрения.

— Я считаю, нам незачем сомневаться, во-первых, в том, что мы полностью заперты внутри замка, во-вторых, в том, что Проклятый Император говорил совершенно всерьез. Кроме того, поскольку сейчас даже коммуникационная магия не может проникнуть за пределы замка, мы не можем ни спросить совета у штаб-квартиры «Климана», ни послать запрос о помощи. Таким образом… — Матеус прищурился, — в первую очередь нам следует подумать о том, стоит ли командиру принять предложение Проклятого Императора.

— Стоп, Матеус, — вмешалась хмурая Виви. — Ты ведь понимаешь, что господин Жилетт… что наш командир ни за что и никогда не согласится с его словами?!

— ...Ты думаешь? — отозвался Матеус и перевел взгляд на Альберика.

— К чему ты так говоришь?!

Виви возмущенно попыталась вцепиться в слова Матеуса, однако в следующее мгновение ее остановил сам Альберик.

— Хватит. Матеус говорит совершенно правильно.

— Господин Жилетт?! — Виви застыла на месте с таким видом, словно Альберик только что предал ее.

— Но я сейчас не о том, что хочу стать королем-марионеткой или считаю, что вечная война пойдет миру на благо, — сказал ей тот, мягко улыбаясь. — Откровенно говоря, с точки зрения рыцаря, предложение Проклятого Императора само по себе достаточно заманчивое. Может, я не Тору Акюра, но я однозначно один из тех людей, которым из-за окончания войны не удалось проявить себя.

Наследник семьи военных. Прирожденный рыцарь.

Не будет преувеличением сказать, что Альберик родился ради участия в войне.

— Господин Жилетт…

— Однако я не хочу держать мир в состоянии вечной войны, на которой постоянно умирают люди. А если кто-то считает, что именно в этом и состоит честь рыцаря, пусть лучше участвует в чемпионатах вроде того, что устраивал князь Хартген.

Хоть на чемпионатах и происходят смертельные поединки, в них не втягиваются ни в чем не повинные люди. Каждый, кто принимает участие в турнирах, морально готов убивать и быть убитым.

Поэтому и рыцарь, и вообще любой военный человек вполне может продемонстрировать на чемпионатах свою силу и доблесть.

— Как говорил Проклятый Император, он собирается назначить трех королей-марионеток, чтобы править миром. — Альберик вновь обвел взглядом товарищей и продолжил: — Я полагаю, что как минимум с этим он не шутил. Получается, сам он станет владыкой мира и будет управлять им из тени. Но ему может помешать то, что кто-то раскроет правду.

Три враждующих короля, отвечающих перед верховным владыкой.

Люди, которых затронет война, наверняка сочтут такую договоренность фарсом. Если они узнают о соглашении, смысл в марионеточных королях пропадет.

А значит…

— Поэтому нетрудно представить, что в случае отказа нам не позволят уйти отсюда живыми. Правда в том, что барьер Проклятого Императора мы разрушить не в силах.

— Виви, командир беспокоится за наши жизни… — пояснила Зита.

Она намекала, что даже если Альберик вдруг примет предложение Проклятого Императора, он сделает это отнюдь не ради амбиций или исполнения своих желаний, а исключительно ради спасения товарищей.

— …

Виви застыла с ошарашенным видом… затем покраснела и опустила взгляд.

Она сочла позором то, что сильнее всех любила Альберика и в то же время хуже всех поняла его мысли.

— Простите… — даже ее голос едва пробился наружу.

— Не надо. Проклятый Император едва не превратил тебя в Чайку, так что ты имеешь полное право резко возмущаться. Тебе не за что извиняться, — отозвался Альберик.

Затем он перевел взгляд на Матеуса, и тот тоже уверенно кивнул, хоть и не изменился в лице.

— Однако на деле Проклятый Император сумел в одиночку одолеть девятерых «апостолов»... вернее, восьмерых, так как я покинул битву. Можно считать, что он обладает силой не менее чем восьми бойцов как минимум моего уровня, — продолжил Альберик, загибая пальцы на правой руке. — Однако нас шестеро.

— И мы куда слабее вас, командир, — добавил Николай с усмешкой.

Может, сам он скромничал почем зря, но Зита и Матеус действительно едва ли годились для непосредственных битв. Хоть они и маги, но каждый из них специализировался не на боевых заклинаниях. Их навыки могли помочь лишь перед началом битвы, на этапе подготовки к ней.

Леонардо и Виви — легковооруженные бойцы, уступающие по силе ударов и выносливости Альберику и Николаю. Другими словами, в прямом столкновении толку от них будет немного. В этом нет ничего удивительного — отряд Жилетта собирался в первую очередь для разведки и преследования, никто не рассчитывал, что им придется часто сталкиваться с врагом в лоб.

— К тому же «третий» показался мне каким-то странным.

Альберик упомянул того, кто уже принял должность короля-марионетки.

По всей видимости, он знакомый Тору Акюры…

— Я бы сказал, он довольно умелый… но если честно, я так и не разглядел глубину его силы. Этим он похож на Проклятого Императора.

— Вряд ли он, конечно, настолько же силен, но… — протянул с мрачным видом Николай, прокручивая в голове образ Артура Газа, обменивающегося ударами с девятью… восемью «апостолами» одновременно. — В любом случае, вы хотите сказать, что нашими силами победить будет тяжело?

— Мы не в том положении, чтобы застать их врасплох, и даже толком не можем оценить, на что способны противники. Если попытаемся пойти на плохо продуманную хитрость, можем сами себя в ловушку загнать, — ответил Альберик на слова Николая.

Можно сказать, выходов у них практически не осталось.

Именно поэтому Матеус правильно намекнул на то, что Альберику следует принять предложение Проклятого Императора, если он хочет спасти свой отряд.

Но…

— Касаемо «третьего»... — вдруг вмешалась Зита, подняв руку. — Точнее, того объекта, из которого он вышел. Мне показалось, я узнала по крайней мере некоторые из магических диаграмм, что покрывали его.

— Диаграмм?..

Альберик и Николай переглянулись.

— Может, это не моя специализация, но те диаграммы используются для активации биоалхимических заклинаний. Другими словами, «третий»...

— Возможно, прошел через магическое изменение структуры тела? — скривившись, закончил Леонардо.

Его, полукровку, изменили посредством магии, еще когда он находился в утробе матери, и он из-за этого не смог жить как обычный человек. Именно поэтому к магическому вмешательству в тела людей Леонардо испытывал особенное отвращение.

— Поэтому нужно учитывать, что превращение в марионетку Проклятого Императора может подразумевать и это. Если командир примет предложение, с ним могут поступить точно так же, — продолжила Зита встревоженным голосом.

Конечно, мнения о том, насколько растягивается понятие «человека», могут быть самыми разными… но скорее всего некто вроде Проклятого Императора — не стареющий, не слабеющий, способный при соблюдении определенных условий воскреснуть, — отстоял от человечности еще дальше, чем Лео.

Более того…

— Магическое изменение, говорите… — Альберик опустил взгляд на обрубок левой руки.

Когда он стал «апостолом», ему дали искусственную руку, которая двигалась ничуть не хуже настоящей. Она подключалась к его нервам и через них управляла сознанием рыцаря…

— В худшем случае вас могут превратить в нечто невообразимое.

В нечто, по сравнению с чем полукровки покажутся в разы ближе к обычным людям.

Может, ему оставят внешность, но внутри он станет чем-то совершенно иным.

И вообще — уж не обусловлено ли мышление императора Газа именно его бессмертием? Раз так, аналогичное изменение тела Альберика наверняка каким-то образом на него повлияет.

Человеку нестареющему, далекому от смерти, трудно трепетно относиться к жизни.

Люди проходят путь от крайне эмоциональных детей до более спокойных и рассудительных взрослых. Если же этот путь продолжить еще на сотни, тысячи лет, разве чувства не истлеют окончательно, разве не уступят место жестокому, бесчеловечному мышлению?

— Как бы там ни было, я не хочу, чтобы командир превращался в такое. Пусть даже ради того, чтобы защитить нас.

— Зита…

Альберик изумленно окинул взглядом девушку-механика.

А затем…

— Ты ведь согласна, Виви?

— Э?.. — Зита так неожиданно повернулась к Виви, что та оцепенела. — А, ну… конечно… и вообще, я хочу, чтобы господин Жилетт оставался сам… собой… вот… Если он спасет нас ценой своей жизни, я… пусть и выживу, но никогда себе этого не прощу…

Виви покраснела и опустила взгляд.

В очередной раз ее эмоции взяли верх над рассудком. Слова, которые она произнесла, основывались на том, что она пережила после того, как встретилась с Альбериком в обличье «апостола».

Любовь к кому-то распространяется не только на действия и умения человека, но и на его характер. Лишь в кошмарах Виви могла представить, что от личности ее возлюбленного может не остаться и следа.

— Но раз так… — нахмурившись, проговорил Альберик, несколько секунд посмотрев на замолкших девушек. — Выходит, нам все же придется выживать через битву.

А для этого им не хватало сил. Безусловно, иногда принять бой можно в невыгодных условиях, но бросаться в битву без единого шанса на победу — форменное, бессмысленное самоубийство.

Но…

— Господин Жилетт? — обеспокоенно вопросила Виви, глядя на то, как крепко задумался ее командир.

И наконец…

— Хочется, конечно, верить, что и они придут к тому же выводу… — подытожил Альберик с надеждой в голосе.

***

Чтобы восстановить силы, нужны сон… и еда.

Это касается и магов, и мечников, и кого угодно.

Отряд Тору всегда носил с собой «солдатские шарики» — питательную «еду» в форме небольших шариков, — но подобное питание годится лишь в экстренных случаях. Не стоит думать, что они могут заменить полноценные трапезы. Даже диверсанту пилюля не восстановит боевой дух, не говоря уж об остальном.

К тому же солдатские шарики не избавляют от необходимости искать воду.

Таким образом…

— Вот весь улов.

Тору разложил на письменном столе еду, которую им удалось отыскать в замке.

Сушеное мясо, хлеб и вино вместо воды.

— Охохо! — подал восторженный голос пришедший в сознание Давид. — Кажется, у нас будет шикарный ужин.

— Если напьешься, твоим ранам будет только хуже, — тут же уколола его тоже оправившаяся от потери сознания Сельма. — Пригубишь и хватит.

— Жестокая ты… — опечалено протянул Давид.

Впрочем, он тоже понимал, что раненому нужно пить в меру, чтобы не навредить своему телу, поэтому в следующую секунду опустил протянутую за бутылкой руку.

— Кстати о ранах. Фредерика, — Тору повернулся к девушке возле себя. — Может, ты его раны залечишь?

— Нет. Не хочу, — сразу же ответила та.

— ...Эй, ты.

Вопрос о ранах Давида жизненно важный, ведь затем он определит, какую помощь тот сможет оказать в грядущей битве. Боец ближнего боя лишним точно не будет.

Но…

— В самом крайнем случае я согласна помочь Чайке или Акари, — продолжила девушка-драгун с недовольным видом. — Но с какой стати я должна кусать другого мужчину?

— Но ведь… — Тору не нашелся с ответом.

Практически с самой их встречи Фредерика постоянно кусала Тору, чтобы залечить его раны, поэтому он решил, что с точки зрения драгуна укусить человека — ни к чему не обязывающее действие на уровне рукопожатия.

Видимо, он ошибся.

Более того, из слов Фредерики выходило, что оно ближе к…

— Что такое, голубки ссорятся? — поинтересовался Давид с любопытством в голосе.

— Каким местом наш разговор похож на «ссору голубков»?! — нахмурившись, бросил в ответ Тору.

Однако затем Акари сложила руки на груди и размашисто кивнула.

— Так держать, брат. Тебе хватает развращенности, чтобы наслаждаться зрелищем того, как твоя любовница целует другого мужчину…

— Тору. Извращенец? — белая Чайка задумчиво склонила голову.

— Да, — Акари вновь кивнула. — Я всегда считала, что мой брат извращенец, с какой стороны ни посмотри, но настолько всесторонних увлечений не ожидала…

— Хватит пороть невнятную чушь! И вообще, при чем здесь «любовница» и «поцелуй»?

— Кстати, — все так же недовольно продолжила Фредерика, — теперь ты можешь пользоваться моей магией, Тору. Сам бы и укусил.

— Э?..

Таких слов Тору не ожидал и резко застыл на месте.

Но действительно — сейчас он мог использовать ту же магию, что и Фредерика. До сих пор он полагал, что владеет лишь магией изменения собственного тела, что способность лечить людей укусами ему не передалась, но…

— Ты хочешь сказать, я…

— Угу. Прошу, — Фредерика указала пальцем на Давида.

— Но как я должен… Ладно бы мое тело…

— Собственно заклинание возьму на себя я. Несложно, правда? Попробуешь?

— …

Копейщик сидел на полу с вытянувшимся лицом и несколько секунд недоуменно моргал, а затем...

— Т… только больно не делай, — проговорил Давид, опуская взгляд.

— Дурак! — воскликнула красная Чайка через мгновение и ударила того кулаком по затылку. — Дурачиться. Запрещаю!

— Ка-ха-ха! — усмехнулся Давид, словно давая понять, что такой удар ему нипочем. — Ну, если не хочешь, то и не заставляй себя. Меня ранило дней десять назад, внутренности в порядке. Если не буду много двигаться, раны не откроются.

— Речь ведь как раз о том, что тебе, возможно, придется много двигаться… — Тору вздохнул. — Мне ведь не обязательно кусать сами раны? Сгодится просто палец или рука?

— Верно, — ответила Фредерика.

— Не думаю, что в бою с Проклятым Императором обойдется без ранений, да и вообще еще один человек, способный исцелять раны, нам не помешает. Лучше все-таки попробовать, хотя бы ради того, чтобы я потренировался лечить других.

— ...Тогда ладно, валяй, — Давид протянул правую руку.

Какое-то время Тору смотрел на нее, затем укусил за запястье. Он не особенно понимал, что конкретно ему надо делать, но решил сначала представить рану в животе Давида так же, как представлял свою, а затем представил ее отсутствие.

И тогда…

— Оу?! — изумленно воскликнул Давид.

Рану на его боку вдруг окутало голубое свечение. Из-за одежды они не видели, что на самом деле происходит, но свет отчетливо пробивался наружу.

— Ничего себе, — проговорил Давид, поглаживая бок рукой.

Похоже, его рана благополучно залечилась.

— Впервые вижу магию наездников в деле, но да, с ней они и правда непобедимы.

— Вовсе нет, — ответил Тору, вытирая рот. — Суть магии драгунов в «превращении». Я не «исцелил» твою рану, я «стер» ее. Эта магия не помогает против распространившихся яда, болезней… и этого.

Тору указал пальцем на голову.

— Если тебе отрубят голову или просто убьют одним ударом, ты все-таки умрешь.

— ...Понятно, — Давид усмехнулся.

Акари следила за их разговором со стороны, а затем…

— Брат, — вдруг обратилась она к Тору. — Ты знаешь, я тоже ранена.

— Неужели?

Помимо того что Акари вообще редко показывает чувства, тренировки диверсантов наделили ее нешуточной устойчивостью к боли. Она и в самом деле может быть ранена, но при этом будет вести себя так, что со стороны никто ничего не заметит. Один из фундаментальных принципов битв гласит, что врага нужно бить по слабому месту, и раны входят в их число. Поэтому умение скрывать их от противника нередко относят к числу навыков настоящего бойца.

— Поэтому тебе нужно меня вылечить. Заодно потренируешься.

— Я не против… Можно? — Тору снова повернулся к Фредерике.

Та даже не стала хмуриться и кивнула немного недоуменно, словно не понимая, зачем Тору каждый раз спрашивает. Может, он все еще не до конца понимал, что с ее точки зрения хорошо, а что такое плохо, но, во всяком случае, у нее нет привычки возмущаться по мелочам.

— Куда тебя ранило хоть?

— Так, что же выбрать…

— ...Ну-ка погоди.

— На самом деле я сильно страдаю оттого, что мне попали по горлу.

— По горлу?..

— Да. Не стесняйся.

Акари запрокинула голову и уставилась в потолок, словно добавляя к своим словам «и кусай» и обнажая чистую, без единого синяка, шею.

— …

Тору прищурился и посмотрел на сводную сестру.

Затем вдруг обхватил ее, прижал к себе, чтобы она и сдвинуться не смогла, и впился зубами в шею.

— !..

Акари на удивление широко раскрыла глаза и оцепенела. Пусть она сама попросила Тору, но все равно удивилась — видимо, ожидала, что тот в ответ как всегда прикрикнет и дальше не пойдет.

А затем…

— Эх, ты… — прошептал Тору, убирая губы от ее шеи, но не выпуская из объятий. — Не могла хоть сейчас честно признаться? Тебе… ребро повредили.

Он обратил на это внимание, когда Акари обнажала шею.

— Брат… ты можешь исцелять даже там… где не видно? — почему-то с придыханием проговорила Акари. — Его ведь не сломали… Я думала, болеутоляющего хватит…

— Попали бы тебе туда еще раз, могли бы легкое проткнуть. И, если на то пошло, ребра, конечно, не видны, но как устроен скелет, я более-менее представляю. Думаю, трещины я убрал.

Тору переложил руки на плечи Акари и отпрянул от нее.

Затем вздохнул и обвел товарищей взглядом.

— Ладно, на этом мы пока… так, — Тору прищурился. — Что вы делаете?

— Образец для экспериментов.

— Ловлю!

Он обращался к белой и красной Чайкам, наставившим друг на друга гундо и змеиный клинок соответственно.

— Это не повод сражаться друг с другом! Опасно же!

— Ничего. До полусмерти.

— Справлюсь. До порога смерти.

С этими словами белая и красная Чайки сделали по полшага навстречу друг другу.

— Я же сказал, хватит!

— Как же тебя любят, диверсант, — весело отметил Давид. — Не расскажешь, в чем твой секрет?

— Дурак.

В следующее мгновение затылок Давида встретился с локтем Сельмы.