Часть 1. Меланхолия великого лучника

Зашелестела густая листва.

Дерево словно ворочалось и возмущалось. Его листья уже успели пожелтеть и засохнуть в преддверии листопада. Теперь же они посыпались с ветвей… и открыли то, что пряталось на ветвях.

А именно: миниатюрную девушку.

— М?..

Девушка недоуменно моргнула.

Видимо, она рассчитывала, что среди листвы ее видно не будет, однако теперь оказалась настолько заметной, что больше уже некуда.

Она находилась в густом лесу, выросшем на пологом склоне холма.

А для подъема выбрала особенно крупное, явно вековое дерево.

Во все стороны от него уходили толстенные ветки, которые и не собирались ломаться под весом девушки и ее груза. Впрочем, конечно же, зря она ожидала, что раскидистая крона останется совершенно неподвижной. Даже забираясь на ветку, девушка раскачала ее так, что устроила листопад.

— М-м… — затянула она, нахмурилась, но так и осталась миловидной.

На вид ей было около пятнадцати.

Она казалась хрупкой и очаровательной. Чертами лица обладала аккуратными, но все-таки еще немного детскими… Пожалуй, большинство людей, увидев эту девушку, сразу захотело бы окружить ее заботой.

Серебристые волосы и фиолетовые глаза.

Сочетание не то чтобы невозможное, но все-таки очень редкое. В свое время его имел правитель погибшей северной страны — Артур Газ, император Империи Газ. Немало людей, услышав о «серебристых волосах и фиолетовых глазах», в первую очередь вспоминали известное как Проклятый Император чудовище времен великой войны.

Но, как ни странно… самым примечательным в девушке было даже не это.

— Осталось… немного… — бормотала она, продолжая осторожно ползти по ветке.

Но уже через несколько мгновений послышался громкий стук, вынудивший ее остановиться.

— Мья?!

Девушка попятилась назад, но потеряла равновесие… и не упала с ветки лишь потому, что вцепилась в нее всеми конечностями.

Тем не менее она все-таки перевернулась вокруг ветви и теперь отчаянно держалась за нее уже снизу.

— Б… беда!.. — ошарашенно воскликнула девушка.

Равно как сама она свисала с ветки, с ее собственной спины свисало и кое-что еще.

Черный гроб.

Ящик для мертвеца, неизбежно наводящий на мрачные мысли.

И именно по его вине девушка чуть не упала. Разумеется, ползая с таким багажом на спине, она просто напрашивалась на то, чтобы за что-то им зацепиться. Но хоть девушка и получила по заслугам, она не раскаивалась в собственной беспечности. Да и не до того ей было.

Тем более что…

— Мья?!

— Курлык?

Взгляд фиолетовых глаз встретился со взглядом черных глаз-бусин.

Принадлежавших дикому голубю из гнезда, до которого девушка пыталась доползти.

Сейчас она висела так, что гнезда не видела, но до этого ей удалось заметить внутри него несколько яиц.

Голуби известны своей плодовитостью, и яйца несут круглый год. Поэтому люди считали, что ничего страшного не случится, если пару-тройку-четверку-пятерку… в общем, если они обкрадут голубей на несколько свежих яиц.

— …

— …

Какое-то время девушка и голубь молча смотрели друг на друга.

Но вдруг птица словно поняла, с кем имеет дело, расправила крылья и заголосила:

— Курлык-лык!

— Хья?!

— Курлык-курлык-курлык!

— Б-больно! Прекрати, пощады, раскаиваюсь!

Голубь принялся клевать руки девушки, вернее вцепившиеся в ветку пальцы. Естественно, девушка закричала, но голубю этого не хватило, и следом он попытался клюнуть незваную гостью точно в круглый глаз.

— Ай!

Девушка тут же закрыла лицо руками — конечно же, убрав их от ветки, — а в следующее мгновение невольно расслабила ноги и полетела вниз.

— А-а-а-а!.. А?

Ее вопль продлился недолго.

Девушка зависла в воздухе. К счастью, если так можно выразиться, гроб зацепился за другую ветку, и теперь девушка свисала с него.

— Удача!..

Она довольно закивала, словно была совсем не против повисеть поднятым за шкирку котенком.

Но уже в следующее мгновение голубь приземлился на ее макушку.

— Курлык-лык!

— Упорный?!

Голубь вновь пытался заклевать ее лицо, и девушка замахала руками и ногами, пытаясь его отогнать.

— ...Что ты там делаешь, Чайка? — раздался голос зрителя их битвы.

Обладатель голоса вышел из кустов и посмотрел на девушку.

Юноша в черном одеянии.

Не то чтобы он носил сплошь черное, но в целом черными были и плащ, и видневшаяся под ним одежда. Более того, этим же цветом описывались его волосы и глаза. Ничего яркого он не носил.

По этой причине он мог бы легко раствориться в темноте с помощью маски. Здесь, на фоне леса, он выделялся еще хуже.

Чертами лица он обладал приятными… но хмурыми.

К его лицу навсегда пристало тоскливое выражение, однако глаза смотрели пронзительным взглядом.

— Тору! — поспешно воскликнула девушка, которую он назвал Чайкой. — Требую. Помощь. Помощь!

— …

Юноша по имени Тору устало вздохнул и залез в карман.

В следующее мгновение нечто тонкое и черное звонко воткнулось в ствол дерева. Тору без какой-либо подготовки метнул небольшой нож, который пролетел у самой макушки Чайки и прошил голубиные перья насквозь.

Некоторые порой называют такие метательные ножи сюрикенами.

Они прекрасно лежат в руке и годятся для быстрых ударов, а также могут использоваться как метательное… или же потайное оружие.

С легкостью прошедший сквозь перья сюрикен, конечно же, испугал голубя. Он сразу же забыл о голове Чайки и улетел в гнездо.

— Я же говорил тебе не лезть куда попало, — сказал Тору, сведя брови. — И сказал ждать, пока я не добуду еды.

С его пояса уже свисали две диких крысы. Не таких, которые вторгаются в дома и амбары сельских жителей, а куда более крупных, размером с кошку или небольшую собаку.

— Свежие яйца. Добыть… — пробормотала Чайка, бросая взгляд на гнездо.

Голубь сразу заметил ее взгляд, расправил крылья и грозно курлыкнул.

— Только ждать. Мучительно. Я… могу. Что-то. Как вы, — продолжила Чайка и свесила голову. — Неожиданное сопротивление. Сильный враг.

— Так ведь для голубей их яйца — дети. Вот родители их отчаянно и защищают… наверное, — равнодушно ответил Тору.

Так пренебрежительно, словно он и с голубями, и с узами родителей и детей был знаком лишь понаслышке.

— Родители и дети… — Чайка моргнула.

— Короче говоря… оставь добычу пропитания нам. Каждый человек с чем-то справляется лучше, а с чем-то хуже.

— М-м…

Хотя Тору и говорил правду, Чайка все равно недовольно замычала.

— И вообще, могла бы понять, что занимаешься ерундой, еще когда с этой штукой наверх полезла. — Тору, разумеется, имел в виду гроб Чайки. — Переборщи ты и получи травму, тут бы не до еды было.

— ...М. — Чайка свесила голову.

И тогда…

— Брат, — раздался вдруг хладнокровный, равнодушный голос. — Чем ты занимаешься?

— ...А?

На лице Тору отразилось недоумение.

В следующее мгновение из кустов ниже по склону появилась девушка.

Красивая.

Конечно, Чайка тоже отличалась изумительной внешностью, но эта девушка была именно «красивой», а не «очаровательной». И раскосые глаза, и заплетенные на затылке в хвост длинные черные волосы, и аккуратное личико с отчетливыми и ясными чертами — все в ней вызывало уважение. Грудь и бедра ее были женственно округлыми, однако подтянутое, словно у хищного зверя, тело совсем не казалось слабым или дряблым.

Вот только… на ее лице не проступало никаких эмоций.

— Акари… — обронила Чайка.

— Меня послал набрать воды из ручья, а сам в это время сделал с Чайкой такое?

По словам могло сложиться впечатление, что она обвиняет Тору, но красивое лицо не выражало гнева. Она лишь смотрела на Тору, словно пытаясь пробурить его взглядом насквозь.

В руке она, кстати, держала за ручку небольшое ведерко.

До самых краев наполненное водой.

Наверное, внимательный наблюдатель при виде этого ведра изрядно изумился бы.

Хотя девушка шагала по не слишком удобной поверхности склона, она совершенно не расплескала воду. Впрочем, ни Тору, ни Чайка то ли не удивились, то ли просто не заметили.

— Что ты понимаешь под «таким»? — спросил Тору, хмурясь.

— Принято считать, что подвешивать обмотанных веревками незамужних девушек — развлечение настоящих эстетов… И я удивлена, что мой брат оказался эстетом.

— Чего?

— Я не права?

— Я ее не связывал.

— ...Тогда неужели ты, — девушка по имени Акари чуть свела брови, — пошел на такое, просто чтобы заглянуть Чайке под юбку?

— Мья?!

Лишь сейчас Чайка поняла, в каком положении оказалась, и тут же прижала подол юбки.

Действительно, если бы Тору сделал пару шагов вперед, ему бы открылось содержимое юбки, но…

— Тору. Отойди. Требую: отойди! — закричала покрасневшая Чайка, видимо подразумевая «не смотри».

Акари же кивнула, ничуть не изменившись в лице.

— Сколько же усилий ты вложил. Неужели это и есть утонченный вкус, обладатель которого тратит много сил ради немногого? Великолепно, брат, мое уважение к тебе льется через край.

— Прекрати нести какую-то околесицу, — раздраженно буркнул Тору. — И вообще, чем мне сейчас поможет то, что я увижу ее белье?

— Мья?! Тору, возражаю! — Чайка задергала ногами, продолжая придерживать юбку.

— Ты же у меня на глазах переодеваешься!

— Хм. Тебе стало скучно просто смотреть на нее, поэтому ты развил в себе фетиш? Пытливость моего брата всегда восхищала меня.

— Помолчи-ка. — Тору недобро глянул на Акари. — Чайка полезла на дерево, чтобы взять яйцо птицы, и упала. Не больше и не меньше.

— Но, брат, не слишком ли это скучно?

— Вот и хорошо, что скучно! С какой стати должно быть интересно?! — воскликнул Тору, едва не срываясь на крик… после чего вздохнул и опустил плечи. — Ладно, неважно, давай лучше поедим. Я от крика есть хочу.

— Ладно.

Акари кивнула. Видимо, против такого аргумента даже она возражать не могла.

— Чайка, вскипяти магией… хотя, нет, нагрей какие-нибудь камни. От воды будет слишком заметный пар, — добавил Тору и развернулся. И тогда ему в спину…

— Тору! — крикнула Чайка как можно серьезнее.

— Чего? — бросил он через плечо.

Фиолетовые глаза девушки посмотрели точно в фиолетовые глаза юноши и…

— Требую. Спусти, — закончила она, бессильно свесив конечности.

Похоже, в одиночку она бы не слезла.

— Ты же сама требовала, чтобы я отошел. — Тору прищурил взгляд.

Чайка задумчиво покрутила головой.

— Глаза… закрой.

— Что за бред! Акари.

— Поняла, брат. Мог бы и не говорить, — Акари кивнула. — Но учти, я не в юбке, на меня снизу смотреть не так интересно.

— Я тебя не прошу повисеть рядом с ней! Я хотел сказать, чтобы ты ее на землю спустила!

— Ты слишком немногословен, брат.

— Ты сама сказала не говорить!

— Верно, потому что мы с тобой телепатически флиртуем, — с гордостью, но не меняясь в лице, заявила Акари.

— Про «флиртуем» неправда. Про «телепатию», наверное, тоже, — ответил Тору и еще раз протяжно вздохнул.

***

Это была очень долгая война, продлившаяся не один человеческий век.

В те времена никого не удивляло, что и отец, и сын, и внук родились в военную пору и в ней же погибли.

Три сотни лет продолжался конфликт. Разумеется, он влиял на мышление людей.

Когда война становится для них такой же постоянной и неизменной, как небо, горы, ветер и реки, они начинают строить свою жизнь вокруг ее.

Диверсантов можно назвать крайним случаем такого мышления.

Они — чистокровные вояки, специализирующиеся на грязной работе, которой не хотят заниматься традиционные рыцари и солдаты. Диверсанты не гнушаются ничем.

Подлость, бесчестье и жестокость для них — обычное дело. Именно благодаря им в любой битве существовали закулисные элементы.

Убийства. Бунты. Интриги. Засады. И многое другое.

На них появился спрос. Конечно же, родилось и предложение.

В какой-то момент диверсанты перестали возникать сами по себе и пришли к системе «деревень», где их воспитывали, а затем отправляли на задания. Именно такой метод позволил эффективно «плодить» еще более умелых диверсантов.

Возникло несколько школ, каждая из которых воспитывала диверсантов и направляла их в разные страны, угождая пожеланиям высокопоставленных заказчиков. Громче всего гремели имена двух крупнейших школ — Акюра и Субару, — но не счесть и прочих безымянных, безвестных диверсантов, которые вершили свои темные дела на полях сражений, а потом так же бесследно исчезали.

У диверсантов нет своих мыслей.

Они примыкали к любой стороне, которая их заказывала… однако клиенты диверсантов особо этим не возмущались. Можно сказать, таким образом поддерживался баланс спроса и предложения.

Однако долгая война… подошла к концу.

Стоило воцариться миру, как теперь уже бесполезных диверсантов стали называть «бесчестными шавками».

Вероятно, отчасти на общественное мнение повлияли высокопоставленные люди, опасавшиеся силы диверсантов. Те прекрасно знали, как устроить бунт или восстание. Каждая страна, прибегавшая к услугам диверсантов, хорошо осознавала, с какой «угрозой» имеет дело.

Так или иначе, вместе с окончанием войны диверсанты потеряли свое место в мире.

Более того, государи сменили милость на гнев, разгромили практически все деревни и вынудили многих диверсантов уйти в бега.

К их числу относился и Тору Акюра.

Точнее, к числу личинок диверсантов.

Война закончилась еще до того, как он смог отправиться из деревни Акюра на свое первое задание.

Бесчисленные навыки, которые он осваивал с самого рождения, оказались, по сути, запечатаны, поскольку проявиться могли лишь на поле боя.

Ради чего он родился?

Ради чего он жил?

Тору все опостылело. Он проживал дни бесцельно, нигде не работая.

И тогда ему… повстречалась девушка по имени Чайка.

В ходе событий, которые им довелось вместе пережить, Тору узнал несколько фактов.

Первый — что она собирает разделенные на части «останки» отца.

Второй — что ее отец был императором Газом, некогда ключевой фигурой долгой войны.

Третий — что существует организация под эгидой нескольких стран, пытающаяся поймать принцессу Чайку.

Четвертый — что, если ей удастся стать законной наследницей и восстановить Империю Газ, мир может снова вернуться в эпоху войны.

И так далее.

Тору воспринял их с радостью.

Война была ему по нраву.

Его куда больше устроила бы военная пора, нежели этот спокойный мир, в котором ему нет места. Присоединившись к Чайке, которую наверняка сопровождали бы конфликты и потасовки, он смог бы распрощаться с праздными днями, притуплявшими его умения.

Таким образом, Тору на пару со своей сводной сестрой-диверсантом Акари стали спутниками Чайки.

Однако…

***

Гленн Донкервурт считал, что люди устроены на удивление разумно.

Ребенком он полагал, что жить в холмах практически невозможно. Переменчивая погода атаковала то зноем, то стужей, склоны вынуждали тратить на себя все силы, скалы и обрывы таили в себе опасность, а вдобавок к ним опасаться стоило многих животных и растений, которые там селились и росли.

В те времена он искренне верил, что люди по природе своей не могут жить в холмах.

Однако жизнь заставила его взять в руки лук, бродить по холмам и прятаться в опавших листьях. Раз за разом повторяя одни и те же действия, Гленн привык к жизни в холмах.

Более того, он прекрасно к ним приспособился.

Его знали не только как «великого лучника», но и как «дьявола холмов». И действительно, Гленн был настоящим гением, когда дело касалось засад в холмах. Во время штурма столицы Империи Газ его довольно быстро сразило заклинание императора Газа, но некоторые люди считают, что, если бы битва проходила в холмах, Гленн расправился бы с императором в одиночку.

Но как бы там ни было…

— Хм?.. — Гленн прищурился и остановился.

Каждый день он путешествовал по холмам.

Таким образом он не только тренировался, но и выживал.

Холм, на котором он поселился одиноким отшельником, предлагал ему более чем достаточно припасов для жизни. Гленн собирал грибы и дикие овощи, охотился на зверей и набирал воду. Этого вполне хватало, чтобы приготовить еду. Когда кончались дрова, Гленн брал ветки деревьев и сушил. На жизнь он не жаловался.

Многие из его бывших сослуживцев удивлялись тому, что Гленн жил изгоем… однако он никогда не интересовался ни властью, ни роскошью, поэтому ему такой жизни вполне хватало.

— Трое…

Холм стал Гленну «ареалом». Он сразу понимал, если сюда кто-то приходил.

— Один парень, две девушки… у одной на спине что-то крупное.

Гленн смотрел на мягкую почву, покрытую опавшими листьями.

Посторонний человек не разглядел бы в ней ничего особенного… но Гленну она говорила многое.

Вес. Ширину шага. Рост. Половую принадлежность. Наличие багажа. Иногда по разбросу шагов и разнице в глубине следов удавалось даже понять эмоциональное состояние человека. Человеческие следы куда красноречивее животных.

— Хе-хе. Ясно-ясно. — Уголки губ под усами Гленна потянулись в стороны и изобразили хищную улыбку, сквозь которую проглянули зубы. — Быть может, удастся поразвлечься.

***

— Хм-м…

Акари моргнула и уставилась на миску, которую держала в руках.

Внутри виднелось мясо диких крыс, разделанных Тору, а также отваренные дикие овощи. Хотя мясо дикого зверя должно было пованивать, поднимавшийся от миски запах все-таки пробуждал аппетит — то ли Тору как-то обработал его, то ли помогли овощи.

— А, да, Акари, я взял у тебя алкоголь из сумки, — сказал Тору.

В сумке Акари держала всевозможные реагенты для смешивания, и среди них часто бывал алкоголь, входивший в состав противоядий и анестетиков. Любой практикующий алхимик обязательно имел при себе хотя бы небольшую склянку или бурдюк с каким-либо алкоголем.

— Ясно. Вот чем ты запах загасил? — понимающе кивнула Акари.

Лицо ее не отражало ничего похожего на эмоции. Но Тору долго ее знал и понимал, что Акари не сердится. Она просто такая.

Акари Акюра считалась младшей сестрой Тору, но кровь их не связывала. Деревня Акюра часто брала на воспитание брошенных детей, поэтому под словом «семья» в деревне понимались просто сожители. Конечно, попадались порой настоящие родители, братья и сестры, однако «семья», пусть и из чужих людей, давалась каждому… и Тору с Акари — типичный тому пример.

— Прекрасно, брат. Из тебя выйдет хорошая жена, — безразлично заключила Акари.

Тору зачерпнул суп из кастрюли, налил в миску и передал Чайке, после чего чуть прищурился и спросил:

— Еще раз, с какой стати «жена»?

— Разумеется, от тебя было бы неправильно ожидать, что ты сможешь стать кормильцем, ведь ты уже много десятилетий заявляешь, что «работа — для неудачников», и только валяешься дома. Скорее, даже человечнее закрыть тебя дома и ожидать, что ты сможешь поддерживать семейный уют.

— Да сколько мне, по-твоему, лет?

Раз уж на то пошло, обиженным на жизнь бездельником Тору жил лишь пять лет после окончания войны.

— По моим ощущениям столько и выходит.

— Хватит уже пороть чепуху.

— Тору. Никчемный? — спросила Чайка, удивленно наклонив голову.

— Не называй меня никчемным.

— Бездельник?

Тору не понимал, говорит ли Чайка от злобы, но слова «никчемный» и «бездельник» его точно не радовали.

— Я не имел в виду подобрать другое слово! Прости, что был бездельником! Диверсанты — они такие: бесполезные, пока нет работы!

— Но только не мой брат, — вдруг ни с того ни с сего возразила Акари. — Его можно гладить, его можно трогать, можно пожирать взглядом, можно… смотреть, как он перекатывается с голым животом. Поэтому я верю, что уже этим мой брат полезен.

— Я что, щенок?

— Ни в коем случае. Даже котенка или щенка можно научить работать. Однако моего любимого уважаемого брата я при всем желании едва ли смогу поставить на один уровень с ними.

— Ты ведь на самом деле ненавидишь меня, да?

Всю свою жизнь Тору частенько не понимал хода мыслей Акари, когда та начинала разговаривать.

— Да. Ведь любовь и ненависть — две стороны одной медали.

— Вот и не переворачивай ее.

За этим бессмысленным разговором обед и закончился.

— Итак… — Тору забросил пустые миски в пустую же кастрюлю. — Пожалуй, пора бы уже поговорить о работе, чтобы меня больше не называли никчемным бездельником.

— М-м? — Чайка недоуменно наклонила голову и посмотрела на него.

— Кончай корчить непонимающие морды, моя госпожа. Зачем мы, по-твоему, бросили машину и забрались в эти холмы? — спросил Тору, обращая взгляд к голубому небосводу по ту сторону верхушек деревьев. — Мы сейчас на вражеской территории.

— !.. — Чайка резко напряглась.

Когда Тору говорил о врагах, он имел в виду тех, кто убил ее отца, Проклятого Императора Артура Газа, и нынешних обладателей останков императора, ради которых Чайка рисковала жизнью.

Когда Империя Газ гибла, особый отряд из восьми человек, которых позже прозвали «героями», убил императора и разделил его тело на восемь частей. Останки «чудовищного» Артура Газа, по легендам прожившего больше трех столетий, накопили в себе огромные запасы магической энергии. Трофеи, на проверку оказавшиеся дороже золота, герои разделили между собой.

— Судя по полученной информации, в этих холмах живет Гленн Донкервурт по прозвищу «великий лучник». И, как подсказывает кличка, сражается он луком, — продолжил Тору, складывая руки на груди. — Он довольно стар. По слухам, ему около шестидесяти…

— Пенсионер?

— Вроде того. Но это не значит, что нам будет легко.

Четвертый и пятый десяток лет считаются самым расцветом физических сил. Дальше любой человек неизбежно начинает слабеть, не считая исключительных случаев вроде «трехсотлетнего» императора Артура Газа.

Однако…

— Получается, он пошел на штурм столицы Империи Газ в пятьдесят с чем-то. Может, его лучшие годы позади, он выбивается из толпы уже тем, что добровольно вступил в отряд самоубийц, отправившихся убивать императора.

— Вероятно, он компенсировал нехватку сил, на которые полагаются мечники и прочие бойцы ближнего боя, всевозможными уловками… И такой противник, к тому же обладающий богатым опытом, весьма опасен, — подхватила Акари.

— В любом случае, недооценивать его не стоит. Лучше даже не думать о том, чтобы нападать на него в лоб, — подытожил Тору.

— Атакуем. Сбоку?

— Это просто выражение такое, — ответил Тору. Немного неуместный ответ дал понять, что догадливость у Чайки хромает. — Конечно, устроить засаду и напасть с неожиданной стороны — тоже вариант. Но как бы там ни было, мы имеем дело с лучником, а значит, наверняка победим, если навяжем ему ближний бой. Если он собирается держаться за лук до последнего, ему будет непросто выпускать стрелы, когда враги окажутся вплотную. С учетом нашего с Акари оружия мы сможем одолеть его еще до того, как он выпустит вторую стрелу.

— Но от первой придется увернуться, — заметила Акари. — Стрелы рядового лучника это одно, но выстрелов мастера лука так просто не избежать.

— ...Аналогично. Тактике против мага? — спросила Чайка, показав на себя.

Будучи магом, она знала, что магу необходимо время, чтобы применить заклинание. Если маг и мечник окажутся на расстоянии, на котором можно разобрать черты лица друг друга, последний наверняка успеет подбежать и сразить противника еще до заклинания. В случае Чайки ее слабость в ближнем бою компенсировалась спутниками-диверсантами.

— Ну… с точки зрения заточенности под дальнобойные атаки и слабость в ближнем бою, вы и правда похожи. У мага, пожалуй, больше радиус поражения, а у лука скорострельность.

— М-м.

— В любом случае, нападать в лоб — не самая разумная идея. Начнем, наверное, с того, что отыщем жилище этого Гленна Донкервурта. А дальше будем смотреть. Найдем слабое место — воспользуемся. В идеале… я бы хотел отыграть заблудших путников, подойти к нему поближе и зарезать в спину.

— М! Подло, — недовольно проворчала Чайка.

— Ага. Диверсанту это похвала, — с усмешкой ответил Тору.

И перед самым его носом…

***

***

Фью!

***

***

Просвистело нечто, пронзившее воздух.

Звонкий удар раздался то ли в следующее мгновение, то ли в то же самое.

— …

Чайка недоуменно обернулась на звук. Но еще до того, как она успела что-либо понять, сбоку появилась рука Тору и повалила ее на землю.

— Ложись, дура! — приглушенно крикнул он.

Рядом с тем местом, где они сидели, росло крупное дерево.

В ствол его ни с того ни с сего воткнулась подрагивающая палочка.

На конце ее виднелось оперение…

***

***

Фью! Фью!

***

***

В следующее мгновение палочек стало три.

Разумеется, они не выросли из дерева сами по себе.

Да и вообще палочки были не деревянными, а стальными.

— Т… Тору?!

— Не двигайся. Не разговаривай. Не дыши.

— ?!

От таких приказов у Чайки чуть глаза из орбит не вылезли, но Тору и Акари продолжали молчать с мрачным видом.

Вернее, им было совсем не до объяснений.

Тору затащил Чайку за ближайшее дерево, чтобы защитить. По воткнувшимся стрелам он уже догадывался, с какого угла засел враг.

И все же…

«Как?..»

Столь меткий выстрел из лука с расстояния, на котором противника никто не смог почуять?

«Он настолько силен?!»

Вряд ли в них по ошибке стрелял некто посторонний, например ничего не подозревающий охотник. Главное доказательство тому в том, что вторая и третья стрела тоже однозначно целились в них.

С такого невообразимого расстояния…

С такой невероятной точностью…

Стрелял не какой-то там охотник или заурядный лучник. Несомненно, стрелы принадлежали Гленну Донкервурту.

Однако…

«Вот уж не думал, что он нападет первым…»

Гленн Донкервурт не мог ничего знать об отряде Тору.

Даже если он каким-либо образом сумел их заметить, он не смог бы прийти к выводу, что перед ним враги, пришедшие за «останками».

«Или он беспринципный головорез, который расстреливает всех, кто заходит на его территорию?»

Тору вытащил из кармана метательный нож и подбросил в воздух.

В следующее мгновение вращающийся клинок издал пронзительный лязг и улетел невесть куда.

— …

Рядом с Тору появилось подрагивающее древко еще одной стрелы.

«Он быстр. А еще…»

Второй выстрел был метче первого. Третий метче второго.

Скорее всего, еще перед первым выстрелом он сделал поправку на ветер, температуру и так далее… а увидев результат, продолжил стрелять с той же позиции, внося дополнительные поправки.

— Брат… — произнесла Акари, прятавшаяся за другим деревом.

В руке она сжимала зеркальце, с помощью которого оценивала происходящее по другую сторону дерева.

— Вон та скала.

Тору пригляделся сам и увидел, что по ту сторону лесной чащи, в крохотном промежутке между деревьями, виднелся кусочек склона с торчащей из него скалой.

Скорее всего, Гленн стрелял как раз с нее.

Других позиций для стрельбы у него не было. Сдвинься он чуть в сторону, и стволы других деревьев перегородили бы путь к отряду Тору.

— Значит, засада уже провалилась? — недовольно прошептал Тору.

Вообще, отряд Тору, в частности Чайка, охотился исключительно на останки, а не на самого Гленна. Если бы им удалось останки изъять, смысл сражаться сразу бы пропал. Однако они предполагали, что Гленн, как один из восьми героев, вряд ли захочет так просто расстаться с драгоценным трофеем.

Поэтому с самого начала они рассчитывали либо выкрасть останки, либо забрать их после победы. Они надеялись изобразить безобидных путников, подобраться на дистанцию ближнего боя, а затем в идеале прикончить врага в спину…

— Тору. Сверху? Враг? — спросила Чайка, сжимая в руках гундо. Совсем недавно она использовала его для готовки и еще не успела разобрать и уложить в гроб.

— Сможешь? — ответил Тору, бросая взгляд на гундо.

— Наверное. Но…

Магия не менее… а то и более дальнобойна, чем лук и стрелы.

С учетом навыков Чайки она вполне могла поразить вершину скалы практически прямо отсюда.

Сложность только в том, что применение заклинания требует прочтения и прочей подготовки, которую противник наверняка заметит. К тому же Чайке придется покинуть укрытие, чтобы прицелиться.

А это равносильно тому, что попросить противника ее пристрелить.

Однако…

— Ничего не случится, если по ходу произнесения заклинания перед тобой будут возникать преграды? Например, что-то пробежит?

— ?.. М-м.

На мгновение Чайка озадачилась, но затем все поняла и кивнула.

— Раз так…

Тору достал из кармана дымовую шашку, один из самых стандартных инструментов готовых ко всему диверсантов.

— На счет три, Чайка, целься в ту скалу. Я брошу шашку, так что ты ничего не будешь видеть… но дым быстро рассеется. Ты к тому времени дочитай заклинание, а потом попади.

— М-м!.. — Чайка поняла замысел Тору и кивнула с самым серьезным видом.

— Раз, два, три! — отсчитал Тору и швырнул шашку под корни дерева.

Маленькая емкость внутри шашки разбилась, реагенты вступили в реакцию… и из шашки тут же повалил дым.

Чайка тем временем залегла на землю и наставила гундо.

Тору снял плащ и выставил его перед Чайкой, чтобы враг не заметил света магических диаграмм.

И затем…

— Коркт, эльм, найкт…

Чайка начала читать.

Вместе с этим вокруг дальнего конца гундо начали кружиться голубые диаграммы. По ходу заклинания они сцеплялись друг с другом и создавали законченный рисунок.

— …«Потрошитель», — сказала Чайка… и замолкла.

Тору схватил лежавшую рядом кадку и вылил на шашку оставшуюся воду. Реагенты смыло, дым перестал валить… и быстро рассеялся.

После чего…

— Явись! — произнесла Чайка последнее слово заклинания.

В тот самый миг, когда оно покинуло уста Чайки, нечто незримое пронзило голубую диаграмму и улетело вдаль. Оно напоминало воздушную волну, слегка преломлявшую свет. Наконец, волна вонзилась в скалу, на которой должен был прятаться Гленн.

Послышался грохот, и скала… поддалась.

Магия несравнимо мощнее стрелы.

Выстрел Чайки взорвался посреди скалы и оставил в ней небольшую, но очень глубокую трещину. В следующее мгновение во все стороны начали расползаться другие.

Скала разрушилась и покатилась по склону горой обломков.

Так, в пыли склона, она встретила свой конец.

— Мы его… задели? — пробормотал Тору, хмуря брови и глядя на плоды трудов.

Чайка самодовольно передернула затвор и извлекла из гундо отработанную гильзу.

— Непобедимая мощь.

Может, выстрел и не задел сидевшего на скале человека… едва ли ему удалось откупиться малой кровью. Если и он сорвался со склона, его даже могло насмерть придавить камнями.

— Кажется, ты переборщила, — усмехнулся Тору.

А в следующее мгновение кончик его носа посетило уже знакомое чувство.

***

***

Бах!

***

***

Раздался громкий звук, и Чайка пропала с глаз Тору.

— ...Э?

— Чайка! Брат! — прилетел голос Акари.

К стыду Тору, ему понадобилась секунда, чтобы осознать, что Чайку подбили.

— Что?! — ошеломленно воскликнул он, поворачиваясь туда, откуда прилетела стрела… то есть направо.

Ее пристрелили. Причем сбоку.

Либо врагов несколько.

Либо…

— Чайка! — крикнул Тору.

Прямо перед глазами пролетела еще стрела, и тело Чайки подкинуло в воздух.

— Дерьмо-о-о!

Тору поднял Чайку на руки и отпрыгнул вбок, уворачиваясь от третьей стрелы. И третья, и четвертая, и пятая метили точно в него, будто преследуя.

— !..

Тору бежал, прыгая зигзагами. Где-то на десятой стреле он наконец-то сумел добраться до тени крупного дерева, которое наверняка смогло бы их укрыть.

Он сразу же достал новую дымовую шашку и кинул ее в дерево по соседству. Вновь повалил белый дым, скрыв их от посторонних глаз…

— Чайка! Эй!

Тору принялся трясти маленькую госпожу за плечи.

Ее подстрелили, но куда? Нужно срочно осмотреть рану, остановить кровь и как-нибудь обработать. Если ей попали не в голову и не в сердце, надежда еще есть…

— Куда?! Куда он попал?!

— ...М-м?!

От паники Тору переменился в лице, но Чайка смотрела на него до неуместного недоуменно. Правда, он не нашел времени в чем-либо усомниться и…

— Рана… где рана?!

Тору метнул шашку, чтобы скрыться от Гленна, но бросил ее недостаточно далеко, и теперь дым мешал и ему. Он даже не мог как следует разглядеть Чайку, чтобы увидеть ее раны.

Ее могло ранить так, что жизнь от смерти отделяли считанные мгновения. Тору водил руками по телу Чайки, пытаясь отыскать рану…

— А, Т… Тору?!

— Брат!

Вдруг перед Тору пролетел метательный нож и воткнулся в ствол дерева.

Похоже, его метнула Акари.

— Успокойся, брат. Сейчас не время насиловать Чайку, — сказала Акари, по всей видимости перебравшаяся сюда из тени соседнего дерева. Правда, Тору все равно с трудом видел ее из-за дыма.

— Ты совсем?! Сейчас не время шутить. Посмотри — Чайку подстре…

— Сам посмотри, брат. Чайка не ранена.

— ...Э?

Когда в ответ раздался спокойный голос Акари, Тору еще раз взглянул на Чайку… вернее, на стрелы. На первый взгляд, они действительно торчали из ее тела, но…

— ...В гроб?

Обе стрелы угодили точно в гроб на ее спине.

— Тебя гроб защитил?..

Тору вздохнул с облегчением.

Видимо, после второго попадания Чайка подскочила из-за импульса, передавшегося гробу. Сам гроб оказался довольно крепким, и стрела его не пробила, однако вместо этого весь импульс достался Чайке.

— Не пугай меня так… — проговорил Тору, обернулся и посмотрел на завесу.

Как упоминалось выше, в этот раз в них стреляли совсем под другим углом. Другими словами, если Гленн один… он успел уйти с точки еще до того, как Чайка применила заклинание, зашел сбоку и обстрелял глупых противников, сосредоточивших все внимание на скале.

«Ничего себе скорость…»

С трудом верилось, что он смог так быстро переместиться по настолько неудобной местности.

Быть может, Гленн придумал какое-то средство для быстрого перемещения по холмам. Например, значительно ускорить подъем и спуск можно с помощью одной только цепочки, натянутой вместо перил.

— Короче говоря… мы в самом деле на «его территории».

Он с самого начала знал, где враги, знал, с какого угла и какой точки их можно выцелить, знал рельеф, знал, где растут деревья, и так далее. Поэтому у него получалось выпускать стрелы в промежутки между деревьями. Кроме того, как только Гленн заметил, что его враги не лыком шиты, он тут же сменил позицию и обвел их вокруг пальца.

Им попался крайне сильный противник.

Да, магия сильнее и дальнобойнее, но луку и стрелам не нужны длинные заклинания, на них не влияют подземные энергетические потоки и так далее. По маневренности и скорострельности лучник на порядок превосходит мага.

Кроме того…

— Чайка, сможешь дать сдачи? — спросил Тору, однако ответила ему не Чайка, а Акари.

— Не выйдет, брат. Сразу после второй стрелы я приготовилась кидать дымовую шашку, но сначала проследила, откуда прилетит вторая… и не увидела стрелка.

Поскольку стрела летит только прямо, стрелка должно быть видно, если посмотреть вдоль траектории… должно быть.

Но сейчас Акари не увидела стрелка там, откуда прилетела стрела.

Иными словами, ее взгляд не отыскал его на траектории полета. Тем не менее Акари видела полет стрелы, то есть стрелок еще не мог никуда уйти.

А стало быть…

— Это же с какого расстояния он стреляет?! — воскликнул Тору.

Только дилетант полагает, что стрела всегда летит чисто прямо.

На деле она отклоняется вбок под действием ветра, а со временем теряет высоту и плавно падает на землю.

Строго говоря, стрелы описывают в воздухе плавные дуги. Поэтому их можно выпускать и из укрытия, не показываясь врагу.

Если лучник знал, где засел отряд Тору, и хорошо представлял траекторию собственных выстрелов, он мог воспользоваться сложным рельефом холмов и обстреливать их, оставаясь незаметным.

— Плохо дело. Надо отсту… — Тору успел сделать только шаг, но затем заметил перед собой туго натянутую нить. — Это же…

Обернувшись, он увидел среди деревьев хитроумно припрятанный арбалет.

Наверняка тот застрелил бы Тору в спину, если бы он ненароком наступил на нить.

— Он еще и ловушки расставил?!

Узнав, что они будут иметь дело с «великим лучником», Тору предположил, что противник будет атаковать исключительно с помощью лука.

В принципе, даже сейчас Гленн Донкервурт положился на близкого родственника лука, но установил его на манер ловушки.

И к тому же…

«Он что, стрелами загонял нас сюда?..»

Тору уже не сомневался, что Гленн стрелял дьявольски метко и сильно.

Но при этом Гленн не зазнавался. Даже когда он промахивался, его промахи отгоняли жертв туда, где он мог сделать следующий шаг… с помощью ловушек. Лучник сражался пугающе расчетливо и не совершал лишних движений.

— Черт, здесь повсюду ловушки. Акари, Чайка, ходите осторожно!

— !..

Чайка испуганно обернулась. Дальний конец гундо зацепился за свисавшую рядом лозу…

— Хья?!

И тут же полетела стрела, причем с совсем другого угла.

— !..

Правда, Акари удалось сбить ее молотом.

В отличие от стрел самого Гленна Донкервурта, эти делали ставку на незаметность, а потому не могли похвастаться ни размером, ни скоростью. В принципе, отряд Тору мог от них отбиваться, но…

«Если они полетят со всех сторон сразу, мы не увернемся…»

Они не знали, сколько в этих холмах притаилось ловушек.

«Неужели Гленн Донкервурт все-таки больной на голову?..»

Конечно, здесь крутые холмы, где людей почти не бывает, но разве случайного путника эти ловушки не прикончат?

Или же он прознал о приближении отряда Тору, разгадал их маршрут и расставил ловушки рядом с ним?

Если это так…

...то у отряда Тору нет ни единого шанса победить столь проницательного Гленна Донкервурта в его холмах.

На стороне противника колоссальное позиционное преимущество. Более того, Тору уже не мог сказать, удастся ли им хотя бы выбраться отсюда живыми.

Ни о какой засаде уже речи не шло. Их отряд не мог определить, откуда сейчас целится Гленн. Вероятно, он уже занял новую позицию и приготовился к следующему шагу.

Новая стрела могла прилететь в любую секунду.

Если они так и будут сидеть на одном месте, Гленн и вовсе сможет зайти со спины.

«И что же нам… тогда делать?»

Тору понял, что вдруг оказался в серьезной передряге, и прикусил губу.

***

— ...Все-таки попались, — бормотал на ходу Гленн Донкервурт, сжимая в руках длинный лук.

Заметить его было бы очень непросто.

Мало того что Гленн обклеил свой плащ множеством листьев, он передвигался исключительно от укрытия к укрытию.

Из-за всевозможных подкладок его силуэт уже не напоминал по форме человека. Даже если кто-то и обратил бы внимание, что «там что-то шевелится», опознать Гленна удалось бы не сразу.

— Как я и думал, они довольны умелы. Но сколько продержатся теперь? — продолжил Гленн… и нахмурился. — Но все-таки... та девчушка…

Серебристые волосы и фиолетовые глаза.

С такого расстояния Гленн не смог разобрать черты ее лица… но разве она не дочь императора Газа, убитая отрядом героев во время штурма столицы Империи?

Или Гленн все-таки обознался?

Наверняка ведь в мире есть другие обладательницы серебристых волос и фиолетовых глаз.

— Ладно, неважно. Об этом можно и потом подумать. Куда важнее то, что они сделают теперь.

Гленн глухо усмехнулся, постепенно приближаясь к следующей позиции.

Ответных ударов он нисколько не опасался.

Гленн стрелял навесом с высоты. Если среди противников нет еще более опытного лучника, им просто нечего ему противопоставить.

Ведь атаковать сверху вниз значительно проще, чем снизу вверх.

И тогда…

— Хм? — Гленн остановился и прищурился. — Ясно. Дымовая завеса?

Точку, в которой находились противники, окутал белый дым. Огонь так бурно не дымит, а значит они использовали какую-то дымовую шашку.

— Но она вам не поможет.

Конечно, на какое-то время Гленн упустил их из виду, но противники находились на пересеченной местности и могли бежать лишь определенными маршрутами. Как правило, люди сознательно или бессознательно убегают по самой удобной дороге. Особенно когда они волнуются и понимают, что находятся под ударом.

На пути их ждут еще ловушки, из-за которых придется отказаться от нескольких дорог.

В конечном счете «добыче» придется дойти до места, которое приготовил Гленн.

И следовательно, хоть Гленн и не видел, где находятся противники, но мог предположить.

Он знал рост, ширину шага, телосложение. Из них вывел скорость ходьбы, скорость бега и наличие багажа. А уже по ним мог довольно точно рассчитать движение.

Достаточно будет прицелиться в предполагаемую зону и обстрелять ее по кругу, постепенно приближаясь к центру. И тогда попавшая под обстрел добыча встанет точно в нужную точку.

Гленн ужасающе ловко ориентировался в пространстве и отлично умел наблюдать за людьми. Именно на этих умениях держалась невероятная точность его выстрелов.

И именно благодаря им ему удалось дослужиться до звания «великого лучника». Ему даже доводилось в одиночку истреблять целые вражеские отряды, отправленные штурмовать позиции.

И тогда.

***

***

— !..

***

***

До Гленна донесся короткий неразборчивый возглас… а затем в воздух поднялось несколько птиц.

— О. Сработало? — проговорил Гленн, расплываясь в улыбке.

Его ловушки работали не только на стрелах. Многие звери и птицы ведут себя осторожно и бурно реагируют, когда к ним приближаются неосторожные люди… тем самым сообщая Гленну, где именно находится противник.

Он снял с бедра три стрелы, еще одну приставил к луку и натянул тетиву.

При желании он мог бы молниеносно направить все четыре стрелы в одну и ту же точку.

И по опыту знал… что сейчас попадет как минимум в одного.

— Извините, если в голову или сердце, — прошептал Гленн.

Однако в то самое мгновение, когда он уже собирался выпустить стрелу…

***

***

— Явись, «Пробиватель»!

***

***

Вдруг раздался девичий возглас, и скала под Гленном частично взорвалась.

— ?!

Гленн прошел взглядом по длинной трещине в земле, оставшейся от магического выстрела, и обнаружил залегшую сребровласую девушку с гундо в руках.

***

Стрелы летают по параболической траектории. Другими словами, лучник способен выстрелом описать в воздухе плавную дугу и поразить врага. Если засесть достаточно далеко от противника, можно скрыться с его глаз, но все равно попадать.

Но с другой стороны, хотя стрела и отклоняется вбок под действием ветра, лучник не способен сам изгибать дугу траектории и попадать в противника под углом.

Другими словами, если нет сильного ветра, стрела двигается только вверх и вниз, но не влево и не вправо. По крайней мере, по воле самого лучника. Поэтому…

— Раз уж мы не могли понять, откуда в нас стреляют, пришлось сначала ограничить противнику зону обстрела, — проговорил Тору, шагая по канаве, которую Чайка выдолбила в скалистом склоне заклинанием. — Дымовая завеса не только скрыла нас от него, но и наглядно показала, что никакого ветра сейчас нет.

— ...Понятно, — согласилась Чайка, шедшая на полшага позади Тору.

Как бы умно он ни выражался, на деле Чайка всего лишь применила магию пробивающего типа в том направлении, которое указал ей Тору.

Как правило, магия бьет по прямой.

А поскольку огибать препятствия, отделявшие их от Гленна Донкервурта, они не могли, пришлось пробить прямую дорогу.

Тем не менее…

— Именно в той стороне находилась достаточная для стрельбы щель. Через нее можно попасть в точку, в которую он успешно пытался нас загнать.

Прочертить прямую линию до добычи в условиях лесных зарослей бывает крайне трудно. Доступных углов для атаки не так уж много.

— Поэтому я знал, что враг обязательно придет куда-то туда.

— Это и есть твой расчет? Но как ты определил, когда именно он добрался до точки? — спросила Акари.

— ...Откровенно говоря, по наитию. — Тору почесал щеку.

— Невероятно.

— Вообще… мы потеряли возможность одержать чистую победу, еще когда угодили в подстроенную врагом ловушку, — мрачно добавил Тору. — Но судя по тому, что мы сейчас шагаем точно в нужную сторону, а в нас не стреляют, все прошло удачно.

Не факт, что залп Чайки попал точно в Гленна Донкервурта, но мощности в нем таилось предостаточно. Даже если противник просто оказался рядом с областью поражения, его наверняка так или иначе задело.

И словно в доказательство слов Тору…

— ...Это он? — прошептала Акари.

Они увидели на склоне фигуру человека, облепленного ветками и листьями. Рядом — следы крови.

Видимо, Чайка все-таки задела Гленна.

— ...Насмерть? — немного испуганно спросила она. Похоже, боялась, что ненароком прикончила Гленна Донкервурта.

— Ты как всегда слишком добрая, — устало обронил Тору. — Это ведь он твоего папу убил.

— М… м-м.

— И нас тоже чуть не застрелил.

— А вот и нет… — вдруг вмешался новый голос. — Я не собирался вас убивать, правда, не уверен, что вы мне поверите.

— ?!

Тору и Акари сразу прикрыли собой ошарашенно застывшую Чайку. Они пробежались взглядами по сторонам, но никого возле себя не увидели.

— ...Все-таки промахнулись?

Фигура оказалась не Гленном Донкервуртом. По всей видимости, он просто в спешке накинул плащ на камни и грязь.

Сам же засел в каком-то другом месте и наблюдал за отрядом Тору. Судя по тому, что слышал их разговор, — где-то недалеко. Однако голос его многократным эхом отражался от склонов и мешал понять, где находился говоривший.

— Кстати, эта девочка что, дочь императора Газа? Настоящая?

— ...Он сомневается, — пояснил Тору.

— М-м?! — Чайка переполошилась и воскликнула: — Я н-настоящая! Чайка Газ!

— Слышал? — Тору демонстративно пожал плечами.

Кажется, нападать Гленн не собирался. При желании он мог бы уже выпустить в них 5-10 стрел и пронзить насквозь всю троицу.

— ...Они что, близнецы?

— Близнецы?

— Я лично видел, как ей отрубили голову. Если она не бессмертная, я, очевидно, начну что-то подозревать.

— …

Тору и Акари спинами ощутили, как Чайка вздрогнула.

— Мы не знаем.

— Как не знаете?

— У нее амнезия. Она не помнит битву за столицу, год перед ней и год после нее. Так что и сама не знает ответа. Правда, граф Абарт тоже говорил, что она должна быть мертва.

— Хм… — Гленн Донкервурт ненадолго задумался, а затем… — Ладно, неважно. Все равно мы ее только от неизбежности убили. Да и война уже кончилась. Мне незачем в нее стрелять.

— ...Но ведь ты уже в нас стрелял? — иронично парировал Тору.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся в ответ Гленн. — Вот за это прошу прощения, да. Просто захотелось вас немного испытать. Правда, признаю, вы и умереть могли.

— ...Испытать?

— Я хочу заключить сделку, — заявил все еще не показывающий себя «великий лучник». — Как я понимаю, госпожа принцесса пришла не затем, чтобы отомстить за отца.

— Ну… это так, — неохотно ответил Тору.

Чайка добра. Слишком добра. Настолько добра, что не может отомстить за отца.

Но несмотря на это, она все равно госпожа Тору. Все, чего хотела она, хотел и он.

Поэтому…

— Значит, вам нужны «останки», которые я с собой прихватил. Потому что других вариантов у меня нет.

— ...Чего? Ты отдашь нам «останки», если мы согласимся на эту твою сделку?

— Да, — без промедления подтвердил Гленн. — Мне-то они все равно как сувенир. Это Роберт с Симоном плясали от счастья, что им такое качественное топливо досталось.

— …

Император Газ прожил три сотни лет, а по некоторым источникам все пятьсот или шестьсот. По ходу жизни человеческое тело накапливает внутри себя мысли и воспоминания, которые служат источником магии. Безусловно, тело императора Газа превратилось в очень качественное и дорогое топливо. Настолько, что эти останки ценились дороже золота.

Но как бы там ни было…

— Тебе ведь ничего не мешает не предлагать сделку и просто пристрелить нас без лишних вопросов?

— На самом деле мешает, — ответил Гленн. — Признаюсь, недавний залп принцессы повредил мне главную руку. Прямо сейчас я не могу толком стрелять из лука. Думаю, дней через десять более-менее поправлюсь.

— …

— Так вот, я не против отдать вам «останки», если вы выполните мою просьбу. Если честно, я поймал вас в ловушку для того, чтобы оценить навыки.

— Короче, если бы мы не справились, то погибли бы?

— Ну… да, — ответил Гленн.

С самого начала он стрелял в них не потому, что увидел врагов, а потому, что хотел выяснить, будет ли от них толк.

— Что скажете? Прошу прощения, но я не полный придурок и не стану просто так выходить к вам с раненой рукой. Если откажетесь, я просто уйду. И «останки» прихвачу с собой.

— …

Тору, Чайка и Акари переглянулись.

Тору увидел, что Чайка кивнула, и затем сам кивнул неизвестно откуда наблюдавшему Гленну.

— Хорошо. Мы тебя выслушаем.

Часть 2. Сын великого лучника

За дверью оказалось… нечто.

— …

Тору Акюра, державший в руках охапку только что наколотых дров, остановился в проеме. Он гордился тем, что почти никогда ничему не удивлялся, однако зрелище даже его вынудило на мгновение застыть.

— Добро пожаловать.

— Рады гостям!

Обе девушки развернулись, обратившись к нему.

Одна высокая, другая низкая, но обе молодые.

— ...Хм. Я думала, посетитель, а это брат, — продолжила, наклонив голову, высокая девушка.

Заплетенные на затылке в хвост длинные черные волосы слегка покачнулись.

Аккуратные черты лица словно скрывали недюжинный ум этой, откровенно говоря, весьма симпатичной девушки. Взгляд ее мог показаться чересчур пронзительным, но в то же время он придавал ее красоте изюминку.

Акари Акюра, младшая сестра Тору.

— Хе-хе-хе, — усмехнулась она.

Выражение ее лица при этом нисколько не изменилось, а в голосе не появилось ни единой интонации — она словно читала слова с бумаги. Впрочем, она никогда не отличалась особой эмоциональностью.

— Брат, ты прямо как истукан стоишь.

— Истукан? — изумилась девушка пониже, стоявшая рядом с Акари.

Хоть она и обладала волосами такой же впечатляющей длины, цвет они имели серебристый, напоминавший то ли снег, то ли лед. Из-за невысокого роста она немного напоминала ребенка, и это впечатление усиливалось некоторой округлостью, так и не покинувшей до конца ее лица. Во всяком случае, выглядела она значительно моложе Акари.

Милая, утонченная… и очень очаровательная девушка.

Чаще всего она представлялась как Чайка Трабант.

— Это значит, если его ткнуть, он так на спину и упадет.

— М-м? Выдающаяся сила?

— Именно. Мы способны раздробить разум любой цели. Правда, у брата он и без того хрупкий…

— Хватит уже чушь пороть, — проворчал Тору, щуря взгляд. — В кого это вы вырядились?

— В официанток, разумеется, — ответила Акари.

Обычно она носила черный кожаный доспех, не стеснявший движений… однако сейчас ее одежда ничем его не напоминала.

На ней был передник.

И… больше ничего.

— Мне идет, брат? — спросила Акари, не меняясь в лице.

Тору казалось, что ее обнаженные плечи и бедра выглядят слишком уж беззащитно. Броню она носила обтягивающую, но почти не обнажавшую кожу, так что сейчас ее одеяние выглядело очень соблазнительным… и даже возбуждающим.

— Какое тут «идет»?..

Откровенно говоря, Тору, сам будучи здоровым молодым человеком, при виде практически обнаженных женских тел ощущал, что его пульс слегка участился. Но если бы он сказал правду, его на самом деле не родная сестренка могла бы ляпнуть что-то совсем неуместное, поэтому Тору изо всех сил пытался выглядеть угрюмее.

— Вы, если не считать передника, все равно что голые.

— М-м? Где голые? — изумленно переспросила Чайка и замотала головой по сторонам.

Выглядела она точно как Акари. Только вот… в отличие от той, не осознавала, что стоит перед Тору практически без одежды.

— Ты извращенка, что ли, раз не поняла?

— Я-то думала, мой брат поймет наши минималистичные вкусы.

— Не нашла, что сказать, и решила разыграть карту минимализма?

— ...Анимализма?

— Это другое, — поправил Тору запутавшуюся Чайку.

Будучи рожденной в северной стране, она неважно говорила на общеконтинентальном наречии, распространенном в южной и центральной частях Фербиста. Часто она разговаривала, чеканя слова одно за другим, или неправильно воспринимала услышанное.

— Неужели ты хочешь сказать, что не представляешь, как будоражит воображение одежда, которая чуть-чуть скрывает от глаз самое важное, брат? Она даже лучше привораживает мужчин и пробуждает в них низменные чувства, чем безыскусная демонстрация голого тела.

— С чего я это представлять должен? Я просто знаю, что даже проститутки — и те скромнее одеваются.

— И вообще, брат, ты кое-что неправильно понял.

— ...А?

— Проще показать. Смотри же, брат! — сказала Акари… и развернулась.

Поскольку передник, как понятно из названия, прикрывает лишь перед, развернувшись, она должна была продемонстрировать ему голую половину тела, но…

— ...Белье? — обронил Тору, прищуриваясь.

Оказалось, Акари носила не только передник. На ее груди и бедрах виднелась тонкая ткань, незаметная под передником.

— Нет, купальник.

— ...Ясно.

— Я носила его все это время. А ты назвал меня голой. Тебе показалось так потому, что ты всегда думаешь о непристойных вещах, — с этими словами Акари сжала кулаки. — Поэтому я восхищаюсь тобой, брат!..

— Кем ты меня считаешь?

— Тору… непристойный? Извращенец? — Чайка округлила глаза и показала на Тору пальцем.

— Не принимай ее слова всерьез! — воскликнул тот в ответ.

Чайка, впрочем, ничуть не расстроилась и даже обрадованно спросила:

— Подходит? Подходит?

— А? А-а… — Тору не нашелся с ответом.

Похоже, она, как и Акари, пыталась выяснить, идет ли ей этот наряд.

В отличие от сестры Тору, она походила на ребенка — как лицом, так и телосложением —и не могла похвастаться рельефом груди и бедер. Причем ее это, видимо, сильно терзало, поскольку от любых напоминаний об этом она сразу расстраивалась. И потому в последнее время тело Чайки обсуждать запрещалось.

Как бы там ни было, покинувшая северную Империю Газ девушка обычно одевалась достаточно плотно и редко обнажала кожу. Оттого ее тело совсем не ведало загара и оставалось бледным.

Она казалась непорочно-белоснежной, поэтому сейчас ее вид вызывал у зрителя темные мысли о том, что ему удалось опорочить взглядом нечто столь невинное, что оно не должно показываться никому.

Но так или иначе…

— Я чуть не решил, что вы заведение попутали, — со вздохом произнес Тору.

Если честно, в первое мгновение он даже подумал, не ошибся ли дверью. Но, конечно же, вокруг похожих зданий не наблюдалось. Рядом стояли лишь брошенные, превратившиеся в руины дома. Обитаемой осталась только эта гостиница под названием «Белый цветок».

— Форма. Преследуем аутентичность.

— Вас-то, казалось бы, никто не станет заставлять лезть в воду, — с еще одним вздохом возразил Тору и обернулся.

Во все еще открытом дверном проеме виднелись очертания бугристых гор и раскинувшееся под ними озеро.

И тогда…

— О-о, спасибо, — обратился к Тору мужчина средних лет, вышедший из кухни в глубине заведения, вытирая на ходу руки.

Средний рост, среднее телосложение, честный взгляд — ничто в нем не могло вызвать тревоги. Идеальная внешность для торговца.

— Господин Донкервурт… — немного подавленно отозвался Тору.

Небольшой гостиницей рядом с озером владел человек по имени Дойл Донкервурт.

В связи с тем, что рядом располагался вулкан, озеро обладало одной особенностью — на его берегу без труда откапывались горячие источники.

Со всех сторон озеро окружали крутые горы и расщелины, так что издалека сюда мало кто добирался… однако жители окрестных городов и сел считали озеро своим «секретным курортом», куда приезжали отдыхать.

Поэтому тут вполне могла работать гостиница, жившая за счет любителей понежиться в горячей воде или поплавать.

Вот только…

Как недавно упоминалось, в настоящее время рядом с озером работало только одно учреждение — пресловутый «Белый цветок». Раньше тут были другие гостиницы, столовые, трактиры и прочие заведения, но все они остались не у дел. Их здания стояли заброшенные, а кое-где даже разрушенные.

Впрочем, возвращаясь к теме…

— Что это за костюмы? — спросил Тору, указывая на Чайку и Акари.

— Как что? Форма, — моргнув, ответил Дойл, будто не понимавший смысл вопроса. — Официантам ведь положен передник.

— А купальник зачем?

— Чтобы не мешать купанию и плесканию, — произнес Дойл и улыбнулся открытой улыбкой. — Некоторые наши посетители не хотят каждый раз возвращаться в гостиницу или столовую за едой и просят еду к побережью, поэтому удобнее одеваться в одежду, которую не страшно намочить.

— Эх… — Тору многозначительно вздохнул.

Как бы сильно ему ни казалось, что собеседник просто придумал оправдание своим вкусам уже постфактум, Тору не мог начать безжалостно терзать своего пусть временного, но все-таки начальника.

«Подумать только, что именно он — сын великого лучника…» — подумал Тору, оглядывая взглядом заведение. Ни других работников, ни посетителей в нем не было.

***

— Есть у подножья горы крупное озеро, — произнес Гленн Донкервурт, некогда один из восьми героев, одолевших Проклятого Императора Артура Газа. — У его берега стоит гостиница. Гостинице угрожают хулиганы из близлежащего города.

В голосе Гленна не было ни намека на грусть или напряжение. Он рассказывал так, будто говорил о погоде.

Ни сам Тору, ни его товарищи не могли сказать, с каким лицом Гленн на самом деле произносил эти слова, ведь они не видели его.

— Поэтому у них уменьшилось число посетителей и разбежались все работники. Сейчас там всем кое-как заправляют муж с женой, владельцы гостиницы.

Они все еще находились в холмах, которые Гленн Донкервурт называл своей территорией.

Вскоре после битвы Тору, Чайка и Акари переместились к логову предложившего сделку великого лучника, где и слушали, что им предстояло сделать.

Хоть Гленн и рассказывал им о сути «сделки», но на глаза упрямо не показывался. Его голос многократно отражался от склонов и доносился невесть откуда. Тору даже посетило зловещее ощущение того, что он разговаривает с призраком.

— Не везет им, конечно... но что с того? Ты же не собираешься просить нас там работать?

— Как раз собираюсь.

— А?

Тору нахмурился и посмотрел по сторонам… но снова так и не смог понять, где засел Гленн. Он уже не раз пытался по голосу определить, где находится лучник, но усилия не приносили плоды. Вероятно, Акари могла сказать то же самое.

При этом Тору практически не сомневался, что сами они у Гленна как на ладони. Другими словами, великий лучник мог в любой момент пристрелить их всех. Из-за этого ни сам Тору, ни его товарищи не могли успокоиться, но пока им приходилось слушаться Гленна, который из-за «поврежденной руки» предлагал им некую «сделку».

— Я хочу, чтобы вы устроились работать в ту гостиницу и защищали ее.

— Какое тебе дело до той гостиницы?

— …

На этот раз Гленн не ответил.

Прождав какое-то время, Тору пришел к выводу, что молчание — и есть ответ бесплотного лучника. Он не хотел отвечать? Не мог? В любом случае, с учетом непринужденной манеры речи Гленна его реакция казалась странной.

— И вообще…

Поскольку Тору не видел собеседника, длительное молчание заставляло усомниться в том, продолжается ли разговор. Если бы Гленн передумал и решил уйти, отряд Тору даже не заметил бы. Поэтому Тору решил взять инициативу и немного сменить тему — он хотел убедиться, что переговоры о сделке пока еще не сорвались.

— Ты ведь и сам мог бы с легкостью припугнуть или перестрелять каких-то там хулиганов, разве нет? Почему же достопочтенный «великий лучник» так не поступил?

Тору не знал, о каком количестве хулиганов шла речь, но едва ли бандиты, промышляющие вымоганием денег у гостиницы, решат рисковать жизнями в бою против легендарного лучника. Если говорить простым языком — если бы Гленн пристрелил парочку, остальные разбежались бы сами.

Однако…

— «Великий лучник»? — послышался в ответ насмешливый голос Гленна. — Да, иногда меня так называют. Глупое прозвище. Я любые прозвища и титулы считаю глупыми.

— …

Похоже, звание «великого лучника» ему не особо нравилось.

— В силу определенных причин я не могу действовать сам. Я размышлял над тем, как же поступить, и тут подвернулись вы. Я сразу подумал, что вы кстати. В отличие от меня, вы натренированы сражаться в ближнем бою, к тому же с вами маг. Вы сможете защитить гостиницу втайне от ее владельцев.

— Погоди-ка, — тут же перебил его Тору. — Что значит «втайне»?

Охрана — само по себе занятие довольно муторное… а если охранять цель в секрете от нее самой, то и вовсе архисложное, ведь без ее согласия и содействия не выйдет даже постоянно таскать при себе оружие.

— Диверсантам, тем более вашего уровня, это под силу, не так ли?

— … — Тору глухо проворчал.

Может, и под силу, но…

— Только защитить? Больше ничего? — спросила уже Акари. — Нам не нужно убивать этих хулиганов?

Нападение, как известно, — лучшая защита, а против постоянно нападающих врагов только лишь защищаться вовсе бессмысленно. Если не напасть на врагов самим и не переломить ход войны, однажды противники завалят защищающихся числом.

— Владелец гостиницы очень упрямый. Можно сказать, он не любит насилие... И что важнее, за спинами хулиганов — наместник. Если случится серьезная стычка, будут неприятные последствия.

— Э?! Какого черта?! — ошарашенно выпалил Тору.

Наместники — представители феодала, назначенные управлять частью территории.

Пусть непосредственную угрозу все еще представляют хулиганы, если их поддерживает наместник, ситуация становится в разы сложнее. Тору и его отряд рисковал записаться в пусть и неофициальные, но все же враги к правителю этих земель.

— Конечно же, никаких доказательств причастности наместника к делам тех хулиганов нет.

— Еще бы.

Если бы они были, вся работа свелась бы к доставке тайного донесения феодалу. При условии, конечно, что он сам — честный человек.

— Даже если мы вдруг согласимся… — продолжил Тору после протяжного вздоха.

В свое время они напали на особняк правителя крупного города. Принципов, запрещавших нападать на знать, они не придерживались.

Вот только…

— ...мы не согласны работать долго. — Тору мельком глянул на Чайку. — Нам есть куда спешить.

На самом деле Чайку звали Чайкой Газ.

Еще пять лет назад она была принцессой Империи Газ, управлявшей северной частью охваченного войной Фербиста.

Однако теперь той империи не существовало. Известный как «чудовище» император тоже покинул этот свет благодаря усилиям восьмерки героев.

Чайка надеялась собрать и похоронить останки отца, которые герои забрали с собой после победы. С этой целью она и путешествовала.

Даже если им удастся «выторговать» останки у Гленна, одного из вышеупомянутых героев, путешествие на этом не закончится. Оно будет продолжаться, пока они не соберут все фрагменты.

— Дело здесь в том, что наместник досиживает остаток своего срока. Поэтому я прошу вас защищать гостиницу, пока он не покинет пост. Сам наместник надеется до увольнения захватить те земли себе, чтобы затем на них обогатиться.

— В смысле? Как обогатиться?

Довольно странно, что наместник будет заниматься рэкетом в отношении какой-то гостиницы, да еще и не через официальные каналы, а при помощи хулиганов.

Трудно представить, что одинокая гостиница — такое уж прибыльное заведение…

— Там нашли залежи сухого топлива, — честно ответил Гленн.

Под сухим топливом понимается ресурс, который используется для сотворения заклинания. Он ценится на вес золота, а особо качественное топливо — и того дороже. Крупные залежи такого топлива могут оказаться огромное влияние на экономику страны.

— Как я понял, там есть какие-то особенности пластов, из-за которых до залежей можно добраться только с земли, на которой стоит гостиница. Любые альтернативы потребуют слишком серьезных вложений труда и времени. Поэтому наместник решил за время своего правления всё там разорить, а затем начать раскопки.

— Да так, чтобы феодал ничего не пронюхал?..

Если бы тот узнал про залежи сухого топлива, он бы немедленно объявил их своей собственностью и приступил к официальным раскопкам.

А значит, наместнику ничего бы не перепало.

Поэтому он, что неудивительно, решил успеть до конца срока выкопать сколько удастся и хоть немного обогатиться.

— ...Ну и работенка, конечно, — бросил Тору. — И все-таки я не могу понять…

— Хм?

— Сделка есть сделка, но я не понимаю, почему мы должны действовать тайно.

Тору смирился с тем, что Гленн собирался ими воспользоваться.

Но отправляться на задание, не разведав тщательно все обстоятельства, — рисковать угодить в ловушку, о существовании которой даже не будешь подозревать.

— Я повторю вопрос. Почему ты не хочешь защитить гостиницу сам?

— …

Тору уже успел подумать, что Гленн вновь решил ничего не ответить, но…

— ...По моему почерку сразу станет ясно, что это я. Благо владелец гостиницы меня хорошо знает, — нехотя проговорил Гленн.

— Он твой знакомый? — Тору чуть прищурился. — Почему он не должен узнать, что это твоих рук дело? И вообще, почему защита должна быть тайной?

— ...Он мой сын.

— !.. — изумилась Чайка.

— И сын меня… на дух не переносит. Он скорее умрет, чем примет мою помощь, — раздался голос Гленна, в котором слышались нотки самоиронии.

***

— ...С какой стороны ни посмотри, это просто фетиш старых извращенцев, — со вздохом заключил Тору, еще раз оглядывая одежду Чайки и Акари… если передник поверх купальника вообще заслуживает слова «одежда».

— М-м? — Чайка заметила взгляд Тору и ерзнула.

Еще недавно она почти не стеснялась своей внешности, но когда Тору подтвердил, что она кажется практически голой, начала немного смущаться.

— Тору. Возбужден?

— Нет, успокойся, — ответил он, помахивая направленной на Чайку ладонью.

— Тору. Очень грубо. — Чайка надулась. Видимо, и этот ответ ее не слишком устроил.

— Тебе нужно, чтобы я тебя хотел?

— Загадочное девичье сердце.

— Девочки, знаешь ли, с гробами на спине не разгуливают, — ответил Тору, бросая взгляд на пресловутый черный гроб, который сейчас стоял в углу столовой, накрытый тканью.

Он служил Чайке не только хранилищем гундо, но и контейнером для останков. Разгуливая с гробом, она сразу привлекала к себе всеобщее внимание, однако так дорожила им, что обычно никогда не снимала.

— М-м, — проворчала Чайка, сводя брови.

И тут…

— Прошу прощения.

Из кухни показалась жена Дойла.

Выглядела она молодо, на двадцать с чем-то. Ее лицо не разило наповал, но, как и у мужа, сразу располагало к себе. Некоторыми чертами она все еще напоминала девушку.

Звали ее, кажется, Миша Донкервурт.

Однако первое впечатление при встрече с ней производили не имя и не черты лица… а рога на голове.

Рога, которых у человека быть не должно.

Пара рогов на голове Миши не отличалась выдающимся размером, но сразу бросалась в глаза. Кроме того, чуть ниже спины у нее был короткий хвост, не заметный спереди. Когда Тору впервые увидел ее со спины, он сразу обратил внимание на подозрительный бугорок на одежде.

Эти необычные органы казались позаимствованными у зверей.

Затем…

— Извините, — раздался неуверенный голос, и из-за спины Миши высунулось лицо ее с Дойлом сына, внука Гленна.

Его, в свою очередь, звали «Тарис».

На вид ему было года три-четыре. Но хоть он и родился у Миши… рога и хвост у него все-таки отсутствовали.

Миша относилась к полукровкам.

В ходе войны, закончившейся пять лет назад, возникла мысль о «создании солдат, преуспевающих в чем-то конкретном». Она привела к магическим и биоалхимическим экспериментам над человеческими зародышами с целью их «преобразования», что позволило разработать целую технологию получения людей, обладающих необычной внешностью.

В быту их называют полукровками.

Как правило, их создавали в армейских учреждениях под присмотром магов и готовили к жизни бойцов (поэтому чаще всего под «полукровкой» понимали именно бойца), однако Миша не служила в армии. Вроде бы в свое время ей удалось дезертировать.

Даже среди людей, рожденных для войны, есть те, кто никак не годится для битв в силу характера. Миша — типичный тому пример. Вырвавшись из своего учреждения незадолго до конца войны, она убегала до потери сознания. После ее подобрал Дойл… и они полюбили друг друга.

По-хорошему армия должна была объявить Мишу в розыск… однако сразу после окончания войны все страны тут же принялись за сокращение численности войск, поэтому на сегодняшний день армии не прикладывали никаких усилий к розыску дезертиров и просто закрывали на них глаза. Другими словами, Миша затерялась в послевоенной суматохе и ненароком обрела свободу.

— У него такой вкус, — извиняющимся тоном пояснила Миша.

— ...Ну, я так и предполагал. — Тору натянуто улыбнулся.

К слову, Миша отвечала за кухню, поэтому одевалась не как Чайка и Акари. То есть передник на ней был, а вот под ним — вполне обычная одежда.

— До того, как забеременеть, я…

— Неужели он и свою жену принуждал такое носить?

— Было немного неловко. — Миша слегка улыбнулась.

Для матери такого мальчика она казалась весьма… даже слишком молодой.

— Ну… мы не в том положении, чтобы жаловаться на одежду. — Тору пожал плечами.

Для того чтобы незаметно охранять жителей гостиницы, им пришлось поселиться в ней так, дабы вызвать как можно меньше подозрений.

Остановившись как постояльцы, они точно не вызвали бы подозрений… но серьезно ограничили бы себя в перемещениях, к тому же показались бы хозяевам странными в том смысле, что не особо-то горели желанием проводить все дни на озере.

Поэтому они остановились лишь на одну ночь, а наутро заявили, что у них нет денег.

Подразумевая, конечно же, то, что отплатят работой.

Таким образом, благодаря «вошедшему в положение» Дойлу отряд Тору стал работать в «Белом цветке».

И, конечно же, сейчас они не могли жаловаться на непристойную форму.

— Более того, вы нас могли поколотить и властям сдать, мы бы все равно промолчали.

— Так бы мы точно не поступили, — усмехнулась Миша. — Мой муж страшно ненавидит насилие, оружие, армию и все такое.

— Неужели? — Тору сделал вид, что ничего об этом не знал.

— Да. Он всегда говорит, что хочет заниматься работой, которая приносит другим радость. И одежду он выбрал такую откровенную тоже поэтому… Когда мы впервые встретились, я была одета в военную форму, он с таким омерзением на меня смотрел.

— …

Тору изо всех сил подавил лезущую наружу улыбку. С точки зрения Дойла, известные как шавки войны диверсанты — самые мерзкие из созданий.

«Сын великого лучника… это такая ирония судьбы или же неизбежное следствие?»

— К слову, я закончила готовить. Поскольку сегодня посетителей снова нет, я предлагаю пообедать немного поран…

Но не успела Миша договорить, как…

— Эй! — раздался рык, совсем не похожий на приветствие.

В ту же секунду парадная дверь «Белого цветка» с грохотом распахнулась. Похоже, посетитель открыл ее ногой. От силы удара дверь впечаталась в стену и издала протяжный скрип.

— Как дела, миссис Донкервурт? — послышался глухой, угрожающий, совсем не подходящий словам голос, и в помещение вошло пятеро мужчин.

Все были одеты в новенькую одежду, но без рукавов, чтобы продемонстрировать окружающим мощные руки. Двое имели при себе армейские мечи — возможно, они служили сами, возможно, подобрали на каком-то поле боя.

Главарь их выделялся лысой головой.

Также он на голову уступал своим приспешникам в росте, но зато умудрялся быть шире их в плечах, а от мускулов появлялось ощущение, что под его кожей бегут канаты.

По всей видимости, своими руками он гордился особо и даже нанес на них татуировки в виде змей.

— А-а?

Мужчины прищурились и уставились на Тору, Чайку и Акари.

Доказательств уже не требовалось. Наверняка в гостиницу зашли те самые хулиганы.

— Ты кто такой? — спросил лысый главарь, сверля Тору взглядом.

— Со вчерашнего дня — работник. Простите, вы посетители? — ответил Тору, выжимая из себя дежурную улыбку.

Вместе с этим он успел оценить силу врагов. Лишь редкие эксперты способны спрятать от посторонних глаз свои умения, которые, как правило, находят отражение в походке, выправке, направлении взгляда, дыхании и многом другом.

Вообще, конечно, «хулиганы» — понятие широкое.

Времена настали такие, что некоторые из уволенных солдат быстро превращались в воров и грабителей. Даже самый заурядный хулиган мог иметь за плечами многие годы тренировок.

«Они не новички, но особой угрозы не представляют», — заключил Тору.

Похоже, все противники в свое время служили… но из армии их, видимо, выкинули уже давно, поскольку они явно пренебрегали тренировками и не могли двигаться должным образом.

Однако…

По условиям сделки с Гленном, Дойл не должен был прознать о том, что отряд Тору защищает «Белый цветок». Поэтому Тору решил избегать лишнего шума и постараться уладить вопрос более тихим способом.

— О-о. Ну конечно, посетители, правильно? — сказал лысый главарь, под конец оборачиваясь к подручным. Те дружно заухмылялись.

— Вот да, обслуживай нас как следует.

— Ага. Вон та девушка, кажется, обслуживает очень хорошо.

— А мне и женатая сойдет… пусть даже полукровка.

— Ну ты и извращенец!

— Доиграешься же однажды!

Мужчины мерзко расхохотались.

Тору чудом удержал себя от сокрушенного вздоха и нащупал припрятанную за спиной иглу.

Обычно этот инструмент используется для убийства, но правильно уколов противника, можно нарушить ему функции организма или же просто усыпить. Правда, умудриться напасть незаметно для мужчин и Миши… будет весьма непросто.

Конечно же, ни о каких метательных ножах или дымовых шашках и речи идти не могло. Тору скосил взгляд на Акари и заметил, что та тоже отвела руку за спину. Вероятно, она раздумывала над тем же самым.

— Ну что, девушка. Обслужишь меня?

Лысый подошел к Акари, положил руки на ее плечи и прижал к себе.

— …

Акари не стала сопротивляться и позволила тому обнять себя.

Однако…

— ...Упорные же вы ребята, — произнес Дойл, который в следующую секунду появился в обеденном зале.

Тору на мгновение растерялся, затем решил пока посмотреть, что будет дальше. Едва ли бандиты намеревались выхватить клинки и накинуться на хозяина в первый же миг.

— Так ведь в том и состоит торговля, чтобы удовлетворять желания клиентов, нет?

Мужчины подошли к Дойлу с гадкими улыбками и обступили его. Дойл в свою очередь ответил обычным деловым тоном:

— Вы не заплатили, а значит, не можете быть клиентами.

— Заплатить — это пожалуйста. Забирай.

С этими словами лысый, не выпуская из рук Акари, бросил на пол медную монетку.

Разумеется, он так сделал, чтобы унизить Дойла, но тот лишь вздохнул и нагнулся к монетке.

— Ой, оступился, — сказал лысый и наступил ногой на руку Дойла, протянутую к монете. Ногой, обутой в крепкие горные ботинки с шипастой подошвой.

— …

Дойл на мгновение нахмурился, но и только. Он замер с протянутой рукой и произнес, не поднимая головы:

— Можешь ногу убрать?

— О? О, ну да, прости.

Однако мужчина не просто не убрал ногу, но и начал водить носком из стороны в сторону, придавливая руку Дойла к полу.

Дойл испустил короткий возглас, но и только. Он не стал помогать себе второй рукой, не попытался поднять ботинок и просто молча терпел.

— …

Миша и Тарис смотрели на муки Дойла, бледные как смерть.

— Тору!.. — Чайка тихонько дернула Тору за рукав.

— Знаю… — шепотом ответил тот и взял иглу обратным хватом.

Но тут…

— Ну что, Донкервурт? Может, бросишь уже терпеть и сдашься? — спросил, нагнувшись, лысый мужчина, выпустив из рук Акари. Затем продолжил язвительным тоном: — У тебя ведь уже давно посетителей не было. Все остальные давно лавочки позакрывали, понимаешь? Удача покинула тебя. Тебе больше ничего не светит, понял? Дела будут идти все хуже и хуже. Что толку с того, что ты кого-то там нанял? Не думал, что надо знать, когда удочки сматывать? Нет?

— … — Дойл молчал.

Наконец лысый мотнул подбородком, подавая знак остальным.

— Как хочешь. Парни, поразвлекайтесь с его женушкой и ребенком.

— ...Стой, — в конце концов проговорил Дойл. — Моя жена и ребенок здесь ни при чем.

— Ну как ни при чем? — возразил лысый, подло улыбаясь. — Они твои родственники. И если будешь сильно упорст…

И тогда…

— М?..

Выражение лица лысого вдруг обмякло. Он моргнул так, словно не понимал, что произошло.

Затем отчего-то крепко сжал кулаки и сказал:

— Я забыл, у меня важное дело. Уходим.

С этими словами мужчина вышел из «Белого цветка», причем почему-то на полусогнутых.

— А?

Получившие неожиданные приказ об отступлении хулиганы выглядели озадаченными… но по всей видимости полностью доверяли лысому как командиру, так что вскоре тоже освободили помещение.

Что же произошло?

— ...Тору? — Чайка с подозрением взглянула на юношу.

— Нет, это Акари, — ответил тот, затем повернулся к Акари, которая как раз подошла поближе, и прищурился. — Что ты сделала?

— То же, что собирался сделать ты.

— Я думал его просто усыпить…

— А я аккуратно ткнула его пониже живота.

— ...Жестокая ты…

Другими словами, она выпроводила его тем, что ткнула в одну из мужских точек, которая вызывает сильнейшее желание поскорее добраться до туалета. Разумеется, он не мог прервать шантаж просьбой отлучиться в туалет, к тому же это сильно ударило бы по его авторитету среди дружков.

Вероятно, все мысли об угрозах и потасовке из него выбило сразу же.

— Брат, я ничем не собираюсь благодарить тебя за похвалу.

— Это и не похвала, — прошептал Тору все так же не менявшейся в лице сестре.

***

Раны Дойла оказались серьезнее, чем ожидалось.

— Кх…

Похоже, у него треснула кость на пальце.

До серьезного кровотечения дело не дошло, но раны мучили его сильнее, чем полагал Тору. Рука покраснела и распухла, движения пальцев вызывали боль и не давали ему даже толком пользоваться столовыми приборами.

— Простите, — решил извиниться Тору.

Они находились в глубине гостиницы, в комнате семьи Дойла.

Рядом стояла обеспокоенная Миша и копалась в коробке с лекарствами. Правда, хорошо разбиравшаяся в фармацевтике Акари уже сделала мазь от опухоли, и Тору нанес ее на поврежденную руку.

Поскольку все согласились, что Тарису сейчас на отца лучше не смотреть, его оставили в столовой вместе с Чайкой. Акари же вышла «подышать воздухом»... а на самом деле попытаться найти следы мужчин и развесить какую-нибудь сигнализацию.

— Ты-то чего извиняешься? — ответил Дойл, постаравшись улыбнуться.

— Если бы я вмешался…

— То пальцы испортили бы тебе. Вместо этого будешь работать еще и за меня. Мне повезло, что они напали уже после вашего появления. — Дойл пожал плечами, а затем вновь поморщился от боли.

— Знаете, мы много путешествовали и более-менее уверены в наших силах. Молча смотреть на то, как кому-то ломают пальцы…

— Я не люблю насилие, — перебил Дойл. Затем уставился на распухшие пальцы и продолжил: — От него становится больно. Каждому. От боли люди злятся и нападают в ответ. Обидчику становится больно и он бьет снова. Все повторяется, и нет этому конца. Война закончилась. Я устал от того, что все подряд решается через насилие.

— Поэтому будете молча терпеть?

— Я не собираюсь требовать от других того же самого. Это мой… принцип, так сказать, — пояснил Дойл.

— Почему бы тогда не отдать им гостиницу?

— Не могу. — Дойл покачал головой. — Здесь… на этой земле…

Он посмотрел в сторону заднего двора.

— Спят мои мать и сестра.

И, видимо, поэтому он не сдавался, сколько бы его ни терзали хулиганы. Гленн об этом ничего не говорил.

«Ладно мать, но сестра… Выходит, дочь Гленна? Редкий случай».

Война часто приводит к постоянному дефициту — в первую очередь к дефициту продуктов и лекарств. Из-за этого растет детская смертность. В те времена часто случалось такое, что из двух новорожденных младенцев выживал только один.

— Гостиницей владела мать, я ее унаследовал. Местные хорошо знают об этих источниках и озере… но зачем хулиганам нужно это заведение? — Дойл вздохнул.

Похоже, вести о залежах магического топлива до него не дошли. Видимо, он не разговаривал с Гленном… и, скорее всего, даже не встречался с ним. Кажется, он действительно ненавидел «великого лучника».

«Он ненавидит насилие и потому не любит отца, прославленного война? Или же…»

— В общем, предлагаю поесть. Еда уже остыла, но все-таки. Миша, вы с Тарисом еще не ели?

— Сестра зовет, — сказал Тору и поднялся с места.

***

Посетителей не было весь день.

Можно даже добавить «снова».

Как сказала Миша, сюда никто не приходил уже дней десять, не меньше. Сейчас, во внесезонье, гостиница могла стоять пустой один-два дня, но десять дней простоя подряд — явно вина хулиганов.

— Даже когда они не угрожают «Белому цветку», они сидят у моста и никого не пропускают, — добавила Акари.

Все-таки ей удалось проследить за хулиганами. Они не стали возвращаться в особняк наместника и вместо этого остановились рядом с мостом, который соединял берег озера и город.

Конечно, существовали и другие пути добраться до озера… но только обходные. Наверняка многие туристы предпочитали оставаться дома, нежели тратить на крюк целый день.

Как бы там ни было, работать в пустой гостинице особенно не приходится.

Поэтому вскоре после ужина отряд Тору собрался в комнате, которую им выделили.

— Итак, что будем делать? — спросил Тору, падая на кровать.

Чайка сидела у стены и полировала гундо. Акари сидела на еще одной кровати.

— Не думаю, что тут есть над чем думать, — ответила Акари. — Выход очевиден. Раз кроватей всего две, мне с тобой придется спать вместе, брат.

— Ты о чем там думаешь?

— Разумеется, о моем глубокоуважаемом брате, — проговорила Акари, не меняясь в лице.

— По-моему, у нас есть и другие варианты. Например, вы с Чайкой можете спать вместе или я могу спать на полу.

— Какая глупость, брат. Хотя… — Акари хлопнула в ладоши и кивнула. — Значит, тебе хватит и просто смотреть на двух девушек со стороны?

— Не знаю, что ты понимаешь под «хватит», но я с тобой не согласен.

— До чего у тебя утонченный вкус…

— Помолчи. Я вообще о хулиганах говорил, — перебил Тору. — Судя по состоянию Дойла, до откровенного насилия дело пока не доходило, но…

Остальным гостиницам хватило устных угроз и забрасывания грязью, один только Дойл упрямо стоял на своем. Поэтому хулиганы перешли к более решительным действиям.

— Сколько там наместнику осталось, два месяца? Если я правильно помню… проводить раскопки магией невозможно.

— М-м, — Чайка кивнула.

Если пытаться воздействовать на залежи сухого топлива магией, можно ненароком вызвать цепную реакцию. По той же причине рядом с керосином стараются не разводить огонь.

Пользоваться машинами с магическими двигателями все-таки можно, но установить и запустить такое сложное устройство непросто.

Если пользоваться магией нельзя, остается ручной труд. Отряд Тору не знал, какие залежи находятся под гостиницей, но вряд ли раскопки удастся провести за день или два.

— Получается, наместник теряет терпение и идет на радикальные шаги?

Также получается, что Гленн совершенно верно предположил — уже очень скоро Дойлу понадобятся эффективные телохранители.

— Вот только… не любит насилие, значит? Защищать Дойла незаметно для него будет крайне сложно.

Они прикинулись нищими и вынудили хозяев взять себя на работу потому, что рассчитывали иметь некоторую свободу маневра… однако диверсанты не могли использовать свой арсенал рядом с семьей Дойла, что серьезно усложняло задачу.

— И конечно же, мы не сможем повторять сегодняшний маневр постоянно…

Если такие загадочные неудачи будут преследовать хулиганов и дальше, они разгадают, кто работает в гостинице на самом деле.

— Может, не убивать их, но покалечить так, что они не смогут какое-то время нападать? — предложила Акари.

— Будь против нас одни только хулиганы, я бы согласился. Но соль-то в том, что их поддерживает наместник. Если кто-то серьезно ранит хулиганов, у него появится повод пригнать сюда целую армию под видом восстановления правопорядка на территории.

Если наместник поймет, что у Дойла есть вооруженные телохранители, он может напасть еще более серьезными силами. Для этого он может пустить в ход армию феодала для «защиты мирных посетителей горячих источников от разбойников». Выдать раненых головорезов за «мирных посетителей» будет несложно.

— ...Кстати, Чайка?

— М-м?

— Чем ты занимаешься?

Еще недавно она полировала гундо, но теперь, видимо, закончила. Магическое устройство стояло у стены, а в руках Чайки виднелся лист бумаги.

С каким-то рисунком.

— Это что такое?

— Хм-м, призраки?

Тору и Акари посмотрели на рисунок и недоуменно покрутили головами.

— Нет! Люди!

— Люди?..

И действительно, теперь Тору понял, что на бумаге очень небрежно нарисованы несколько человек.

— Понятно. Что сказать, Чайка… — Тору смотрел то на рисунок, то на самодовольно разглядывавшую его Чайку. — Теперь я знаю, что художница из тебя никакая.

— Нет! Рисовала. Не я! — запротестовала Чайка, мотая головой. — Автор — Тарис! Мне. Подарок!

— А?.. А-а, понял.

Похоже, пока они оказывали помощь Дойлу, оставшийся в столовой Тарис успел подарить Чайке свой рисунок.

Изображающий трех человек.

Мужчину, женщину и ребенка.

Разумеется, рассчитывать на мелкие подробности не приходилось, но, судя по рогам на голове женщины, Тарис, очевидно, нарисовал свою семью.

— Рисунок родителей. Рисунок семьи. — Чайка кивнула и подняла рисунок повыше. Она смотрела на него, словно на шедевр, задевающий за живое. — Красота.

— ...Наверное. — Тору решил согласиться.

Чайка млела от слов «родители» и «семья». Настолько, что ее можно было назвать чересчур наивной. И это качество могло сыграть смертельную шутку с девушкой, которая путешествовала по миру в поисках останков отца.

Конечно, Тору это прекрасно понимал и не собирался отрицать узы между родителями и детьми, иначе зачем путешествует Чайка?

Он до сих пор не знал, где можно провести линию, отделяющую сантименты от наивности. Пока что он ни разу не разговаривал с Чайкой на эту тему.

— И вот еще. — Чайка с еще более гордым видом достала вторую картину.

— …

Тору и Акари невольно переглянулись.

На первый взгляд она не особо отличалась от картины Тариса. Во всяком случае, по композиции — изображала мужчину, женщину и ребенка.

Вот только у ребенка за спиной что-то было. Вроде бы… гроб.

«Неужели она…»

Вдруг Тору задумался.

Если эту картину нарисовала сама Чайка, вдохновленная художеством Тариса, то сейчас в ее голове под понятие «семья» попадает не Проклятый Император, а Тору и Акари. Впрочем, сама она могла этого не осознавать.

— Тору?.. — Чайка недоуменно заглянула ему в глаза. Вероятно, она заметила его… трудноописуемое выражение лица. — Что?

— Ничего, — ответил Тору, принимая обычный вид. — И кстати, Чайка.

— М?

— Как я и говорил, художница из тебя никакая.

— Безжалостный!

Чайка даже пошатнулась от шока.

Откровенно говоря, ее картина (по всей видимости, изображавшая ее саму, Тору и Акари) довольно слабо отличалась от произведения Тариса. Навскидку фигуры на ней действительно могли показаться какими-нибудь призраками. Особенно с учетом гроба.

— И правда, в картине есть недостатки.

— М? Прошу уточнить.

— Во-первых, глаза моего брата должны быть больше.

— М-м?

— Во-вторых, ноги моего брата должны быть длиннее.

— М-м.

— В-третьих, губы моего брата должны быть красивее.

— Ты чего творишь?! — прикрикнул Тору на Акари, которая уже вовсю редактировала картину Чайки.

За какие-то мгновения Акари полностью перерисовала Тору.

Она наделила его неестественно огромными глазами, кошмарно длинными ногами и ртом с детально прорисованными зубами. Получившееся создание походило на Тору даже меньше чем то, что нарисовала Чайка.

— Учу рисовать моего брата.

— Зачем ты учишь ее рисовать еще абстрактнее?

— Красиво же вышло, разве нет? Осталось добавить крылья, и мой брат станет повелителем земли, воды и неба.

— Прекрати перевирать мою внешность. Я с тобой совсем в чудовище превращусь… — начал Тору и тут… — Погоди-ка. Никто ведь не мешает нам припугнуть их, если не прибегать к насилию...

— У тебя появился хитрый план, брат? — спросила Акари, услышав бормотание Тору.

— Короче говоря, главное — не ранить хулиганов, так? — спросил он, на ходу обобщая мысли. — Чайка. Мне понадобится твоя помощь, ты не против?

— М? Разумеется, нет. — Чайка отложила картины в сторону и кивнула.

— Акари. Ты ведь взяла свой ящик с реагентами?

— Конечно, но… — Акари наклонила голову. — Что ты задумал, брат?

— Ненасильственное решение. — Тору широко ухмыльнулся.

***

На пути между побережьем озера и ближайшим городом лежало глубокое ущелье.

Здесь, в горах, людям часто приходилось преодолевать небольшие на первый взгляд расстояния очень сложными обходными маршрутами.

Именно проблемы с доступностью мешали обрести озеру и горячим источникам должную популярность. Подвесной мост, проложенный через ущелье, не слишком приспособлен для повозок и машин, а объездная дорога занимает целый день.

Впрочем, как бы там ни было…

— Короче, пробуем завтра.

Перед мостом вокруг костра сидели и потихоньку напивались те самые хулиганы, что с утра приходили в «Белый цветок».

Наместник нанял их, чтобы прогнать Дойла Донкервурта и его семейство с земли, на которой стоит гостиница.

Раньше они лишь докучали жертвам всевозможными проделками… но хозяин хулиганов заспешил, и им пришлось перейти уже к «работе». Поэтому сегодня они не стали возвращаться в город — мало ли что скажет наместник, если встретит их до окончания задания, — и решили заночевать в засаде у крупной скалы рядом с мостом.

Отсюда они могли без труда гонять любых людей, собравшихся по незнанию добраться до «Белого цветка».

Однако…

— Что у тебя с пузом, полегчало? — со смехом обратились к главарю дружки.

— Ага. Еще бы, там ничего не осталось, — с ухмылкой отозвался лысый. — Даже не знаю, с чего вдруг прихватило.

— Подхватил чего от шлюхи из борделя?

— Разве там можно подхватить такое, что понос пробивает?

— Я же говорил, дни, которые кончаются на шестерку, — несчастливые. Так нет же, надо было упереться…

Хулиганы смеялись и продолжали пить.

Они полагали, что уж завтра смогут прогнать ко всем чертям и Дойла Донкервурта, и его семью.

Им пришлось отступить из-за беды, постигшей живот главаря, но вообще их работа должна была закончиться уже сегодня, ведь наместник даже пообещал «придумать что-нибудь, если дойдет до трупов». Возможность прибегать к любым методам сильно облегчала им задачу. Они уже решили, что, если Дойл и завтра не изменит мнения, «Белый цветок» сгорит дотла.

— Но я не думал, что в гостинице появится кто-то новенький.

— Брюнеточка очень даже ничего так.

— Да и вторая вполне себе…

— Тебе что, ребенок больше понравился? Ну и мерзкие у тебя вкусы.

— Да помолчи ты. Должна же работа какую-нибудь радость приносить.

— Кстати, о странных вкусах, жена-то у Донкервурта тоже интересная.

— Она же полукровка. Считай, наполовину животное…

— Вот поэтому мне и интересно. Там она как человек или нет?

— Если она тебе чего-нибудь откусит, я не виноват.

Мужчины дружно усмехнулись.

И тогда…

— Хм?.. — один из хулиганов моргнул и посмотрел на мост.

— Что такое?

— Мне показалось, там только что…

Они дружно прекратили болтовню и потянулись к оружию.

Может, сейчас они и превратились в городских хулиганов, но в военное время были солдатами. Первым делом они подумали на ночное нападение хищника, а вторым — на попытку Дойла застать их врасплох (хотя верилось в такую возможность с трудом).

— Эй! — воскликнул один из них и указал пальцем во тьму. Где виднелся…

— !..

Мужчины коротко воскликнули.

Там лежал гроб.

Черный, почти сливавшийся с тьмой, но все же хорошо выделявшийся на ее фоне ящик мертвеца.

Он появился совершенно неожиданно, наплевав на все законы здравого смысла.

Причем сбоку от моста, в воздухе.

Земли под гробом не было. Вниз от него уходило глубокое ущелье, но гроб оставался неподвижен. Либо он им мерещился, либо…

— Эй, что за…

Хулиганы переглянулись.

Что происходит?

Они не знали. Они не могли знать.

Затем гроб начал дрожать… а потом его крышка медленно отодвинулась в сторону.

— !..

Из открытого гроба медленно поднялось белое тело.

Женщина. Белая женщина.

С белой кожей. С белыми волосами. В белой одежде.

Все в ней было пепельно-белым.

В ее белизне не ощущалось ни капли жизни.

Она походила на…

— Призрак?! — воскликнул кто-то из хулиганов.

Выяснять, правда это или нет, они уже не собирались.

— Не может быть…

Они все еще не выпускали из рук оружия, но чувствовали, как земля уходит из-под ног.

Солдаты в большинстве своем суеверны.

Победы и поражения в битвах крайне непредсказуемы и во многом происходят по воле случая. В поединках за жизнь не бывает уверенности. Поэтому их участники рассматривали исходы как проделки «бога» и «дьявола» и всегда действовали, учитывая «судьбу» и «удачу».

Поэтому они, конечно же…

— Что… что это такое?!

— Ты дурак? Это же призрак!..

— Но ведь гроб может держаться в воздухе с помощью магии…

— Погодите-ка… — перебил его кто-то. — Помните, мы слышали, что под гостиницей Донкервурта похоронены его мать и сестра? Если это так, то…

И если призраки существуют, то…

Наверняка этот решил, что негодяи пришли осквернить его могилу.

— Что происходит?! Что это?! Я…

— Не могу пошевельнуться! — раздался похожий на вопль голос.

За ним раздался сухой стук — оружие мужчин попадало на землю. Ужас сковал их с такой силой, что они и пальцем пошевелить не могли. Не могли они и напрячься, и поэтому оружие покинуло обмякшие пальцы.

— …

Женщина подняла голову.

И на ее лице…

— У… у нее нет глаз! — раздался чей-то вопль.

Следом завопили и остальное.

Ее лицо появилось перед ними во всей красе.

И, как правильно заметил кто-то из них, глаз у него не было. На их месте виднелись пустые глазницы, похожие на две пещеры.

— А-а, она идет сюда! — на всякий случай добавил Тору.

— Н-не подходи!

— Не двигайся!

Мужчины снова закричали.

Они хотели броситься в бегство, но ноги не слушались.

Сражаться они тоже не могли.

Им оставалось…

— А-А-А-А-А!

…лишь вопить от страха до потери сознания.

***

Чайка окинула взглядом потерявших сознание мужчин… и недовольно надулась.

— Разочарована. Сильно.

— Да ладно тебе, — отозвался Тору, стоявший рядом с телами.

Одновременно с его словами с вершины скалы, под которой сидели мужчины, беззвучно спрыгнула Акари. В руке она держала небольшой мешочек.

С него она посыпала склон особым галлюциногеном, и тот падал прямо хулиганам на головы. Строго говоря, Акари использовала анестетик, но дозировка и сопутствующие препараты могли привести к тому, что он вызывал галлюцинации.

Или, говоря простым языком, белую горячку.

А поскольку хулиганы уже успели выпить, препарат подействовал очень быстро.

Они не только не заметили Тору, который в какой-то момент присоединился к их группе, но и уже после пары наводящих слов с его стороны полностью поверили галлюцинации.

— Ранена. В девичье сердце, — сказала Чайка, сидевшая на летающем гробу, затем взялась за гундо.

Гроб неспешно подплыл к Тору и Акари, после чего приземлился.

— Речь ведь не идет о том, что твое настоящее лицо ужасное. Мы специально тебя так загримировали и вроде бы даже объяснили, зачем.

— М-м…

Разумеется, на самом деле до смерти мужчин перепугал никакой не призрак, а Чайка. Она надела белую одежду, заколдовала гроб магией левитации, а сама забралась внутрь.

С учетом собственной бледности Чайки в белых одеждах и ночном мраке она сразу бросалась в глаза. А если вспомнить, что перед глазами мужчин висел зловещий гроб, одного только слова «призрак» уже хватило, чтобы воображение начало дорисовывать остальное.

«Безглазость» Чайки состояла всего-навсего в том, что на ее веках нарисовали большие черные круги. Дальше Тору бросил пару слов и повел галлюцинацию в нужную сторону.

— Ну и тут дело такое. — Увидев, что Чайка все еще дуется, Тору почесал щеку и добавил: — Будь ты по-настоящему страшной, мне не пришлось бы им что-либо говорить. Сейчас им по мозгам так вдарило как раз из-за контраста: такое милое личико — и вдруг нет глаз. Пойми уже.

— ...Правда?

— С чего я тебе врать буду?

— Тору. Правда. Так думаешь?

— Я же сказал, я не вру.

— ...Ладно. — Чайка просияла и кивнула.

Акари выслушала весь диалог и…

— Превосходно, брат. С тобой никто не сравнится в умении овладеть девушкой одними только словами.

— Перестань мое имя порочить.

— Пожалуйста, овладей еще и мной. Ну же. — Акари развела руки в стороны. — Можешь завоевать меня любыми словами, которыми только захочешь, брат. Скажи, что я красивая, скажи, что я твоя богиня, скажи, что при мысли обо мне ворочаешься всю ночь и не можешь уснуть, скажи, что на самом деле больше всего на свете любишь брюнеток с пронзительным взглядом и так далее.

— Как-нибудь в другой раз, — ответил Тору сестре, которая начала наседать на него с безразличным выражением лица, а затем вновь окинул взглядом мужчин. — Ну, в какой-то степени, наверное, подействовало.

Даже сейчас мужчины корчились и стонали — не иначе видели в кошмарах померещившегося им призрака.

***

— Доброе утро.

Как и вчера, Тору притащил на кухню охапку дров на день. Там его встретили Дойл и помогавшая ему Миша.

В столовой тем временем занимались приборкой Чайка и Акари, одетые во вчерашние наряды.

— Тору. Будь осторожен, наверняка они придут и сегодня. Я возьму их на себя, а ты можешь спрятаться в комнате, — сказал Дойл.

— А-а…

— Возможно, ты не так уж и слаб, но прошу: никакого насилия в стенах «Белого цветка».

— Как пожелаете. — Тору постарался согласиться с как можно более недовольным видом.

Разумеется, он не мог сказать хозяину гостиницы, что «мы их так перепугали, и какое-то время они сюда не сунутся».

«И по крайней мере, обошлись без насилия».

На самом деле они могли так поколотить тех хулиганов, что те точно больше не стали бы приближаться к «Белому цветку».

Но так они лишь выиграли бы немного времени, пока наместник не собрал бы людей покрепче. Сообщив противникам о «засаде» в лице отряда Тору, они помогли бы наместнику придумать ответные меры.

Поэтому загадочная история о духе неупокоенного мертвеца могла оказаться даже выгоднее.

В свое время Тору и Акари обучали, как использовать гипноз и наводить галлюцинации, чтобы вносить сумятицу во вражеские ряды. Конечно, речь шла не о призраках, а о внушении, что армия попала в засаду или западню, и это выматывало бойцов значительно сильнее, но сейчас пришлось подстроиться под ситуацию.

«Вот только… не думаю, что так все и закончится. В неприятную мы все-таки историю вляпались», — подумал Тору… после чего вновь вздохнул при виде сомнительных одеяний Чайки и Акари.

Часть 3. Истина великого лучника

Она почувствовала, как что-то легкое оказалось у нее на макушке.

— М-м?..

Девушка с длинными серебристыми волосами недоуменно моргнула, на миг скрывая фиолетовые глаза.

Из-за заколки в виде бабочки ее было прекрасно видно в любом полумраке… в том числе в лесном. Вне зависимости от того, желала девушка или нет.

— Курлык.

— М-м?!

Лицо девушки напряглось, а сама она поняла, что ничего хорошего ее не ждет.

— К-к-к-курлык!

— Опять?! — воскликнула девушка, на голове которой сидел горный голубь.

Точнее, ладно бы он просто сидел, но голубь уже принялся усердно клевать девушку в сребровласую макушку. Он долбил так часто, что извлекал из головы почти механические звуки.

— Больно, больно, крайне больно, прекрати, прекрати, требую!

— К-к-к-к-к-курлык!

— Мья-а-а-а-а-а!

Девушка бросилась куда глаза глядят… но уже скоро раздался отчетливый стук, и она повалилась на спину. Багаж, который она таскала за спиной, зацепился за ветку над головой.

— Курлык!

Голубь снова запрыгнул на голову девушки, почуял, что возможность выдалась идеальная, и начал клевать ее уже в лоб под корни волос.

Девушка не могла подняться — она слишком торопилась, к тому же багаж тянул ее обратно к земле. Она лишь лежала на спине и беспомощно размахивала ногами, словно перевернутая черепаха.

— ...Что ты вытворяешь? — устало спросил брюнет с черными глазами.

Он взмахнул рукой, и голубь, издав напоследок недовольный «курлык», скрылся между деревьев, хлопая крыльями.

— Тору. Благодарю, — поблагодарила она диверсанта по имени Тору Акюра, поправляя растрепанные волосы.

— Чайка, — обратился Тору к своей сребровласой хозяйке. — Тебе уже прямо в лицо плюют…

— Нет. Не плюют. Клюют.

— Я в том смысле, что всерьез тебя не воспринимают.

Тору посмотрел вслед улетевшему голубю и вздохнул.

Когда они были здесь в прошлый раз, Чайка попыталась утащить яиц из его гнезда, за что голубь ее всю исклевал. Наверняка он запомнил Чайку — как минимум по характерным волосам — и вновь напал, когда та приблизилась к голубиному дому.

Хоть и считается, что птицы обладают никудышной памятью, голубь, кажется, затаил глубокую обиду. А может, просто решил, что Чайка — легкая добыча.

— Ну, как я говорил в прошлый раз, она мать. Она будет сердиться на тебя, пока птенцы не вылупятся и не повзрослеют.

Не только диверсанты, но и любые хоть когда-либо жившие в лесу люди знают, что звери и птицы с детенышами куда опаснее обычных.

— М-м… узы родителей и детей. Нужно уважать.

Наконец Чайка смогла перекатиться на бок и оторваться от земли.

— Не знаю, можно ли тут об узах говорить. По-моему, это у них просто повадки такие, — со вздохом ответил Тору.

И тогда…

— ...Что вам нужно? — раздался голос по ту сторону плотного занавеса из растений, росших на склоне холма. — Мне казалось, срок охраны еще не закончился.

Только голос. Собеседник не показывал себя.

Более того, отряд Тору вообще ни разу в жизни его не видел.

Холмы были его «территорией»... то есть домом. Он прекрасно понимал, откуда надо говорить, чтобы его услышали. Благодаря этому он мог без труда вести переговоры, не высовываясь из укрытия.

Гленн Донкервурт.

Некогда его знали как «великого лучника». А также как одного из восьми героев «отряда самоубийц», в свое время победивших императора Газа.

Также он владел частью останков императора. Он согласился отдать ее отряду Тору при условии, что они тайно защитят одну гостиницу от недоброжелателей…

— Опять только голос?.. — проворчал Тору.

Он полагал, что теперь Гленн, быть может, выйдет к ним лично… но тот, как и следовало ожидать, надежно спрятался от глаз.

— Ты не сможешь отыскать его магией? — тихо спросил Тору у своей спутницы.

— Множество. Препятствий, — ответила Чайка, хмурясь. — Невозможно отыскать источник звука. Невозможно отыскать источник тепла.

Хотя среди заклинаний есть те, которые позволяют собирать информацию об окружающей среде, здесь, в дремучем лесу, отыскать Гленна с их помощью вряд ли получилось бы. В принципе, Тору мог почуять любого противника, находящегося достаточно близко, однако Гленн держался на значительном расстоянии, к тому же с легкостью затерялся бы среди прочей лесной живности. Некоторые диверсанты способны не только чуять противников, но и чутьем же отделять животных от людей, однако таких высот Тору пока не достиг.

— ...Ладно, как скажешь.

Он спрашивал Чайку лишь на всякий случай. Они пришли сюда вовсе не затем, чтобы сражаться с Гленном.

— Мы проработали в гостинице десять дней… — продолжил Тору, понимая, что ничего другого не остается. Говорил он негромко, зная, что Гленн наверняка засел так, чтобы слышать их как можно лучше. — И все равно я считаю, что оборонять ее невозможно. Что за ненависть к любым формам насилия? Как твой сын докатился до того, что молча терпит любые удары?

В обмен на «останки» Гленн потребовал, чтобы они защитили гостиницу, которой владел его сын, от нападок хулиганов. И отряд Тору счел бы задачу легкой… если бы сын Гленна, Дойл, не запрещал прибегать к насилию, не терпел бы преступления, на которые шли хулиганы, и не просил бы воздерживаться от любой физической расправы.

Охранять такого человека практически невозможно.

Да, отряду Тору удалось придумать, как на время отвлечь хулиганов от гостиницы «ненасильственным» путем, но в следующий раз та же тактика вряд ли сработает.

По всей видимости, Дойл на дух не переносил отца… а вместе с ним возненавидел и насилие. Правда, до сих пор Гленн не вдавался в подробности.

— Он меня ненавидит, — донесся голос, таивший в себе толику самоиронии. — Отца, которого все называют героем войны.

— Вот этого я как раз и не могу понять. Простой конфликт отца и сына — это ладно, таких историй пруд пруди. Но как он дошел до такого неприятия насилия? Мне уже кажется, что он не только тебя, но и вообще всех военных ненавидит.

— ...Вроде как он сильно ругался со своей невестой, пока они не поженились, — послышался в ответ проникновенный голос Гленна.

Жена Дойла, Миша, тоже в свое время состояла в армии… но дезертировала.

— Короче… говори уже подробности. Практически невозможно защищать человека, если он не хочет тебе в этом содействовать. Если в самый нужный момент он решит нам помешать, ничем хорошим дело не кончится.

— …

Какое-то время Гленн молчал.

Возможно, великий лучник раздумывал, отвечать ли ему.

Но наконец…

— Мой сын считает, что я бросил его и мать ради войны… то есть я выбрал не семью, а войну. Поэтому он уверен, что это же относится ко всем воякам, — рассказал Гленн немного дрожавшим от сомнений голосом.

***

Тору Акюра стал диверсантом.

Все свое детство он и его сестра Акари Акюра провели в тайной деревне диверсантов Акюра, где тренировались изо дня в день.

Их тренировки включали в себя оттачивание любых навыков, которые могут пригодиться диверсанту на поле боя. Большая их часть относилась непосредственно к битвам.

Другими словами, они учились убивать.

Понятное дело, участие в битвах всегда подразумевает, что умереть может любой, поэтому даже во время тренировок диверсант постоянно рискует жизнью. Порой ошибки в ходе тренировок действительно стоили кому-то жизни.

Поэтому Тору и другие диверсанты воспринимали смерть как нечто, витающее совсем рядом. Можно даже сказать, они считали ее очевидным исходом, который мог настигнуть их собственные тела в любое мгновение.

Причем смерть… совсем не обязательно дожидалась битв или несчастных случаев.

— Брат. — Когда Тору и Чайка вернулись к «Белому цветку», в дверях их встретила Акари.

Понимая, что Дойла и его семью нельзя оставлять без защиты, Тору сказал Акари охранять гостиницу, а сам с Чайкой отправился на переговоры с Гленном.

— Что? Что случилось? — Он заметил, что, хоть Акари и казалась как всегда невозмутимой… тон ее голоса все-таки немного изменился.

— Как только вы ушли… — сказала Акари и указала вглубь гостиницы… но не в гостевые комнаты, а в те, где жила семья Донвервурт.

И похоже… в этот раз беда пришла не от хулиганов.

— … — быстро переглянувшись с Чайкой, Тору вошел в приоткрытую дверь. — ...Вот как.

Он прищурился и посмотрел на ребенка, лежавшего на постели.

Очаровательный малыш, которого посторонний мог принять и за мальчика, и за девочку. Одним своим видом он вызывал умиление у всех окружающих, даже у диверсанта Тору.

Маленькая жизнь, не способная еще ничего сделать… и потому бесконечно чистая и невинная.

Однако…

— Тарис…

Ребенок дышал прерывисто и явно мучился от боли, терзавшей все его тело.

Внезапная болезнь способна подкосить всякого, как ни старайся вести здоровый образ жизни. Случалось такое, что еще вчера ребенок весело бегал со сверстниками, а уже с утра не может и пары слов связать.

Впрочем…

— Ему резко стало плохо. Он лег у себя в комнате, но недавно начал бредить, — пояснила Акари.

— Тарис… — вновь повторила имя мальчика его мать Миша, которую вид больного ребенка довел до полной растерянности. — Ах, Тарис…

Она огляделась по сторонам, словно надеясь отыскать спасение… и, наконец, посмотрела на мужа.

— Может… это из-за меня?

— О чем ты? — нахмурился и переспросил Дойл Донкервурт.

— Ведь я… п… полукровка… — ответила Миша со слезами на глазах.

На голове у нее виднелась пара рогов, которых у обычных людей не бывает.

Полукровки — бойцы особого назначения, которых выращивали в военное время, подвергая человеческих зародышей влиянию магии в утробе матери. Большая часть полукровок имеет какие-либо внешние отличия от обычных людей, которые отражают их способности… и помогают отличить их от простых солдат.

В случае Миши символом ее положения стали рога. Теперь она заволновалась, не отразились ли особенности ее тела на малыше.

— Не говори ерунды. Эта болезнь не имеет к тебе никакого отношения, — отрезал Дойл. — Эти пятна на руках и ногах, учащенное дыхание… не буду вдаваться в прочие подробности, но это та же самая болезнь, что поразила мою мать и сестру.

— ...Э? — Миша изумилась ответу и недоуменно заморгала.

Они познакомились уже после смерти матери и сестры Дойла, поэтому ей и в голову не приходила возможная связь болезни Тариса с недугом, от которого погибли родственники Дойла.

Однако…

— Наверное, если кого-то из нас и винить в случившемся, то меня. Членов нашей семьи эта болезнь поражает особенно легко, — с досадой в голосе проговорил Дойл.

— Н-но ведь болезнь твоей матери и сестры… — Миша не нашла, как закончить фразу.

Дойл Донкервурт говорил, что они погибли от болезни. А значит, болезнь Тариса — не из тех, которые можно победить обычными лекарствами. Она прямо угрожает его жизни.

— У нас с собой есть лекарства. Если пожелаете, мы… — вызвалась Акари.

Во время обучения в Акюре наставники обнаружили в ней талант смешивателя-фармацевта и старательно развивали его. Семья Дойла не знала о том, что Акари диверсант… но сказать, что «у нас с собой есть лекарства», ничего не мешало.

Однако… Дойл покачал головой.

— Благодарю вас, но… потеряв от этой болезни двух близких родственников, я решил как следует изучить ее природу. Между появлением симптомов и точкой невозврата проходит около четырех дней… и за это время пациента может вылечить лишь специалист в лечебной магии.

— Магии…

Тору и Акари невольно посмотрели на свою хозяйку.

— …

Чайка была магом.

Однако в ответ она поежилась и виновато покачала головой.

— Необходимы… специалист… специальное гундо.

По всей видимости, умение использовать магию не превращало человека в лекаря. Быстрое развитие магических технологий привело к появлению множества всевозможных магических аппаратов, с некоторыми из которых могли управиться лишь узкие специалисты.

— Один такой есть в Аксре, — сказал Дойл, поднимая голову. — Как раз от него я и услышал про болезнь. Не волнуйся… я обязательно спасу тебя. В тот раз я был ребенком и не мог ничего сделать, но сейчас…

На мгновение Дойл поморщился от душевной боли — не иначе вспомнил «тот раз».

А именно — подробности смерти матери и сестры.

— Сейчас я уже знаю, что делать. Сейчас я взрослый и могу это. К тому же со мной ты. Мы обязательно спасем Тариса, — сказал Дойл Мише, после чего повернулся к отряду Тору. — Прошу прощения, но мы должны готовиться к поездке в город. Можете ли вы присмотреть за гостиницей в моей отсутствие?

— Можем, но…

— Тогда прошу, — быстро закрыл Дойл тему и скрылся в дальней комнате.

Путь до Аксры не очень близкий, и дорога требовала определенных приготовлений. Особенно если с тобой больной ребенок.

— Спасибо вам. — Миша взяла Тариса на руки и проследовала за мужем.

***

Вопль прокатился по всему особняку.

Слуги переглянулись, затем снова опустили взгляд и вернулись к работе. Каждый сделал вид, что ничего не слышал.

На самом деле они прекрасно знали, кто и из-за чего издал этот вопль. Знали они и то, что мудрее всего будет убедить себя, что событий, приведших к воплю, никогда не происходило… ведь следующий вопль вполне мог издать тот, кто захотел сунуть нос не в свое дело.

— Какой, к черту, «призрак»? — выпалил хозяин особняка Бенджамин Маркос, наместник этих земель.

На полу перед ним лежали бандиты, которых он нанял избавиться от мешавшей гостиницы «Белый цветок», принадлежавшей Дойлу Донкервурту. Бандиты держались за горло и стонали.

— Струсили и сбежали. Стыдно должно быть, «вояки». Вот почему на разбойников нельзя полагаться.

— …

Бенджамин отчитывал мужчин, а рядом с ним стоял примечательный человек.

Худой, невысокий… и не дававший сказать о себе что-либо еще. Его голову скрывал черный капюшон, а тело — черный плащ. Он напоминал тень, которая вдруг решила подняться с пола.

Однако кое-что отличало его от тени — гундо, испускавшее голубое свечение.

Маг. Причем не просто маг, а…

— Впечатляет.

— … — капюшон мага чуть сдвинулся. Видимо, он кивнул.

На его плечо беззвучно опустилась птица, глаза которой горели странным голубым светом.

Обычно этих существ называли «кокатрисами».

Их считали разновидностью фейл — существ, способных применять магию. Мужчин мучил не сам маг, а заклинание птицы.

Сама по себе магия кокатрисов не наносит урона.

Они способны манипулировать лишь нервами. Но этого хватает, чтобы полностью сбить с толку чувства жертв.

Скажем, они могли повлиять на нервы рыбы и внушить ей, что она находится в воздухе. Та испытала бы страшные мучения и попыталась бы поскорее выскочить «наружу», все еще находясь в воде.

Также они могли подменить ощущения человека от дыхания обжигающей болью в горле, которая приводила к страшным мукам при каждом вдохе.

При необходимости они могли менять местами зрение и слух или наслаждение и боль… Фактически власть над нервами позволяла им подчинить себе любое существо.

Тщательно отрегулировав внушение, они могли заставить жертву задушить себя, чтобы вырваться из мучений. Таким образом, хотя магия кокатрисов и не наносила урона, она могла убить их добычу.

— Я недаром заплатил такие деньги, чтобы вызвать тебя, — довольным голосом продолжил Бенджамин. — Ты же умеешь управлять и другими фейлами?

— Кроме. Драгунов. Кракенов, — ответил маг в черном.

Речь его была прерывистой, словно он разговаривал словами, а не предложениями. Возможно, он приехал из какой-то далекой страны, где не говорят на общеконтинентальном наречии.

— Плюс. Ограниченное. Число.

— Неважно. Там всего-то владелец гостиницы и его семья, никаких затруднений возникнуть не должно. Займись ими сейчас же. Времени почти не осталось, так что можешь не мелочиться. В общем, как только я узнаю, что они действительно «исчезли», получишь оставшуюся половину.

— Есть, — маг кивнул и перехватил гундо. — Паула. Паула. Орд. Нансе. Певсе… Фоф. Тинель…

По ходу заклинания в воздухе начали неспешно вращаться диаграммы.

И наконец…

— Явись… «Подчинитель».

Диаграмма вспыхнула особенно ярко.

А в следующее мгновение…

— !..

Бенджамин услышал странный звук, обернулся и увидел за окном нечто черное.

На первый взгляд оно могло показаться лошадью… но нет.

Об этом красноречиво говорил рог на голове.

И еще красноречивее — то, что за окном второго этажа, на высоте от земли, никакой лошади стоять не могло.

— Единорог!.. — изумился Бенджамин.

Маг, в свою очередь, не обратил внимания ни на него, ни на корчившихся мужчин, прошагал прямо к окну и открыл его.

Единороги считались хищными псевдолошадьми, нападавшими на людей безо всякой пощады, однако этот спокойно позволил магу оседлать его.

— До свидания, — сказал маг, и капюшон вновь покачнулся.

Когда Бенджамин понял, что тот поклонился, маг и единорог уже пропали с его глаз.

Оставив после себя лишь характерный звук копыт, отталкивавшихся от воздуха.

***

Приготовления семьи Дойла затянулись.

Двухдневный пеший поход с больным ребенком требовал обстоятельной подготовки.

К тому же Дойл знал, что нужен хулиганам. Пускай отряду Тору удалось настолько их запугать, что к «Белому цветку» они больше не приближались, но рядом с городами семью Дойла могли атаковать уже другие бандиты. Никто не мешал наместнику нанять еще несколько шаек.

Поскольку Дойл в силу своего характера избегал силовых решений, встреча с бандитами означала бы терпение и бегство. И продукты, и прочие припасы для ночлега на воздухе приходилось выбирать легкие и не затруднявшие движений.

— Господин Донкервурт, — раздался голос Тору в комнате, где готовился к дороге Дойл. — Мы идем с вами. Вы не сможете убежать от хулиганов, если с вами будет Тарис. К тому же ближайший путь в город пролегает через мост… так что, если там кто-то засел, столкновения не избежать.

— ...Хочешь сказать, вы будете нас защищать? — Дойл прервался и поднял голову. На его лице отражалось сомнение.

— Как я уже упоминал, мы немало путешествовали. Кое-какие познания в самозащите у нас есть.

Прошло лишь пять лет после окончания войны… окрестности городов до сих пор кишели бандитами, разбойниками и так далее. Оставшись без основной работы, многие бывшие солдаты вступали на путь беззакония.

Если пассажиры регулярных, охраняемых повозок и машин и способные заплатить телохранителям купцы могли чувствовать себя на дорогах в относительной безопасности, то остальные путники рисковали жизнью… а если не могли постоять за себя, то просто выбрасывали ее на помойку, едва покидали город.

Поэтому Тору говорил вполне правильные вещи, однако…

— Мне всегда было интересно, вы что… бывшие солдаты?

— Ну… вроде того. — Тору пожал плечами. — Вы не любите военных, мистер Донквервурт.

— Ага. — Дойл кисло улыбнулся. — Во время нашей первой встречи я вел себя с Мишей довольно грубо.

— ...Потому что полукровок создавали для войны?

Технологию создания полукровок придумала армия. Все полукровки, еще оставшиеся в живых, либо в свое время были военными, либо вовсе не переставали ими быть.

— Но почему?

— …

— Знаете, мне в голову приходила мысль. — Тору старался тщательно выбирать слова. — Мне доводилось слышать фамилию «Донкервурт», когда я служил в армии. Так называли «великого лучника»...

— Значит, ты о нем слышал? — Дойл поморщился.

Стало быть, он и в самом деле ненавидел в первую очередь Гленна, а не военных. Неприязнь к военным — лишь следствие того, что военным был Гленн.

Однако…

— Ты тоже из тех, кто восхваляет его и называет «великим лучником»?

— Нет. Честно признаться, я толком не успел поучаствовать в битвах — война уже успела закончиться. Я слышал о нем, но не более, — ответил Тору. — Значит, вы в самом деле его родственник?

— ...Он мой так называемый «отец», — бросил Дойл. — Но другие преклоняются перед ним как перед «великим лучником». Перед никчемным фанатом войны, который ушел на нее, бросив жену и детей, и никогда не вернулся.

— Фанатом…

— Он… и все военные, подобные ему, думают лишь о том, чтобы сражаться и прославиться на войне. Они никогда не возвращаются — ни когда их жена и дети умирают от болезни, ни когда уже умерли. Я писал ему, писал постоянно. Я был еще ребенком и не мог ничего сделать в одиночку. Умерла мать, через год сестра… а мне оставалось только смотреть на их страдания и смерть.

— …

Дойл тоже ругал себя за бессилие, которое помешало ему спасти дорогих людей.

Но…

— Какой еще «великий лучник»? Какой еще «герой»? Он… он только и может, что убивать людей стрелами. Он не смог спасти даже своего ребенка. Чем хороша его сила? Что за придурки станут восхвалять его и…

Дойл прервался и замолк.

Видимо, он спохватился и понял, что дал волю эмоциям. Дойл глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоить разгоревшийся в душе огонь.

— Я не такой. Я спасу своего сына.

— …

— Я понимаю, тебя не в чем обвинять. Прости.

— Нет, не стоит извиняться, — сказал Тору, а затем…

«Сейчас я действительно залезу не в свое дело».

Чуть разочаровавшись в себе, он продолжил:

— Но вы знаете, возможно…

— Хм?..

— Бывает такое, что… человек не может вернуться при всем желании, — сказал Тору, вспоминая слова Гленна, произнесенные им после битвы.

***

***

«Ладно, неважно. Все равно мы ее только от неизбежности убили. Да и война уже кончилась. Мне незачем в нее стрелять».

***

***

В голове Тору эти слова, произнесенные с толикой раскаяния, никак не сходились с образом «фаната войны», который рисовал Дойл.

Безусловно, случается такое, что окончание войны меняет характер человека, но…

— Обстоятельства бывают разные. — Тору прокрутил в голове «причины», о которых недавно рассказал Гленн, и продолжил, тщательно выбирая слова: — Если человек, которого называют «великим лучником», покинул бы передовую, этим он нанес бы армии огромный урон.

Именно поэтому дезертиров карают так строго.

Куда важнее не то, что дезертир не исполнил свой солдатский долг, а то, что своим поступком он поставил под удар жизни многих бывших товарищей.

— Разве мог он вернуться домой, зная, что его уход способен привести к десяткам, нет, сотням смертей?

***

***

— ...Я не мог вернуться. Мои жена и дочь заболели и страшно страдали. Мой сын писал мне письма и просил о помощи… и все равно я не мог.

— Почему?

— На то время мы сидели в крепости в долине… и враг сильно наседал на нас. С каждым днем раненых становилось все больше, к тому же линия фронта постоянно растягивалась и нам не могли прислать подкрепление. Собственно, офицеры решили, что «у них “великий лучник”, ничего с ними не случится», и поэтому никого не присылали.

— Так значит…

— Именно. Ситуация сложилась такая, что без меня крепость бы немедленно пала. Всех моих раненых товарищей переубивали бы. Мои ловушки погубили многих вражеских солдат. Я прекрасно знал, в какой ярости наш враг.

— И выбрал соратников, а не семью?

— Ну, выходит, что да. Конечно, из писем ребенка я не понимал, что за болезнь поразила моих жену и дочь. Я не знал, умрут ли они. У меня в крепости было с дюжину раненых. Если бы крепость пала — погибло бы вдвое больше, а затем под удар попали бы близлежащие деревни и города. Я знал, что умрут по меньшей мере пятьдесят человек, а от меня требовали сделать выбор…

***

***

— Но ведь… — протянул Дойл. — Получается, он решил, что жизнь десяток товарищей ему важнее, чем жизнь членов семьи?

— Ну…

Получается так.

Если считать, что жизнь всех людей имеет одинаковую ценность, десять товарищей действительно важнее двух родственников.

Нельзя сказать, что Гленн «ошибся».

Но с учетом своей позиции Дойл не мог признать, что отец поступил правильно.

Неудивительно, что он решил, будто отец «бросил их».

— Возможно, настоящие герои действительно даже не вспомнят о семье, спасая товарищей. Наверное, военные восхищаются такими историями… Но я не стану его прощать.

— … — Тору вздохнул.

Он, как посторонний, не имел в этом вопросе права голоса, к тому же никто не обязывал его налаживать отношения между отцом и сыном.

И тогда…

— Короче говоря, я его…

В следующую секунду Дойла прервали.

***

***

Криком. И грохотом.

***

— Фейлы!

Пусть Чайка и сорвалась на крик, но отреагировала быстро.

Обычно она не отличалась проворством… да и вообще привлекала к себе внимание неуклюжестью, но тем не менее сейчас кинулась к гробу без малейшего промедления.

Она не мешкала ни когда открывала крышку, ни когда начала собирать гундо, а ведь обычный человек, столкнувшись лицом к лицу с фейлой, не смог бы от страха и пальцем пошевелить…

— Чайка! — воскликнула Акари, на ходу доставая из кармана метательный нож и кидая его.

Клинок пролетел точно перед глазами Чайки и помешал кокатрису поразить ее магическим взглядом.

— Акари. Спасибо, — ответила Чайка, продолжая возиться с гундо.

А рядом с ней…

— Вы…

Стояла ошарашенная Миша, прижимавшая к себе больного Тариса, и не знала, что сказать.

Но оно и понятно, ведь до сих пор Чайка и остальные говорили, что они «просто путники». Будучи полукровкой, а значит бывшим военным, Миша прекрасно понимала, что повторить трюк Акари способен не каждый. Кроме того, она хорошо знала, для чего нужны гундо.

— Объясним. Позже! — воскликнула Чайка, достала из гроба патроны с сухим топливом и зарядила в гундо.

Пока что ни о каких разговорах не могло быть и речи, поскольку в «Белый цветок» ни с того ни с сего влетели два кокатриса.

Однако…

— Что там, Чайка?! О как.

Тору вбежал в зал из дальней комнаты, тут же увидел порхавших кокатрисов и нахмурился.

— Брат! — откликнулась Акари и бросила ему недавно извлеченную из багажа пару стилетов.

Свой любимый молот она при этом еще не достала, поскольку прекрасно разбиралась в отличиях… и преимуществах того и другого оружия.

— Спасибо!

Поймав все еще зачехленные клинки, Тору приложил рукояти к отпечатанным на ладонях эмблемам.

Комбоклинки, позволявшие пропускать через себя энергию и таким образом становиться частью тела бойца, лучше всего проявляют себя именно в замкнутых пространствах. Их главная сила — в возможности точно контролировать направление удара. В свою очередь молот Акари, требовавший постоянного вращения, для битв в помещениях не годился.

К тому же…

***

***

Гьо-о-о-о-о-о-о!

***

***

Кокатрис издал пугающий крик и бросился в атаку.

Перед его клювом всплыла диаграмма и испустила тонкий луч «глазной атаки».

Тору пригнулся, чтобы увернуться от нее, и тут же метнул один из стилетов снизу вверх. Но так как сражался он против проворной птицы, та без труда увернулась от броска. Клинок воткнулся в стену.

Вот только…

— !..

Тору прыгнул в сторону. Он коснулся ногами стены, будто освободившись от оков силы тяжести, после чего оттолкнулся снова и устремился к потолку.

Диаграмма кокатриса и управлявший ей глаз беспокойно двигались, пытаясь успеть за скачущим Тору. Взять его в прицел никак не получалось.

И тогда…

***

***

Гьо?!

***

***

В следующее мгновение фейла заметила, что на ее тело намоталась тонкая проволока.

Тору прыгал по комнате не только для того, чтобы избегать «глазной атаки». Так он управлял движением проволоки, которая тянулась из воткнувшегося в стену стилета.

В связанного кокатриса вонзился нож, который метнула Акари. Летающая фейла испустила громкий вопль и скончалась.

Однако…

***

***

Гьо-о-о-о-о-о!

***

***

Второй кокатрис применил магию.

Подобный игле «взгляд» оказавшегося совсем рядом с Тору кокатриса впился точно в диверсанта. Тот как раз находился в воздухе после очередного прыжка и никак не мог увернуться…

— !..

— Явись, «Мелькатель»! — прокричала… вернее, дочитала заклинание Чайка.

Магическая диаграмма прокрутилась и сработала.

Комнату тут же наполнил яркий свет и белый дым.

Магия кокатрисов — в первую очередь «взгляд».

Именно поэтому им достаточно посмотреть на цель, чтобы навестись, но по этой же причине они в принципе не могут поразить жертву, если мешают вспышки или дым.

Более того…

— !..

Как только Чайка применила заклинание, Тору зажмурился. Он уже не раз сражался бок о бок с ней и более-менее представлял, какие заклинания та может применить в сложившейся ситуации.

Тору чувствовал происходящее острием комбоклинка, словно пальцами. Через него он считывал даже малейшие движения воздуха.

Очертания кокатриса проступили сквозь дым.

В следующее мгновение Тору взмахом комбоклинка снизу вверх отрубил ему голову. Голова с противным воплем впечаталась в потолок, а тело по инерции долетело до стены и сползло по ней, оставляя кровавый след.

— Вы в порядке? — спросил Тору.

— Конечно.

— М-м!

И Акари, и Чайка отозвались уверенно.

Миша и Тарис, находившиеся рядом с Чайкой, тоже не пострадали.

— Что это?.. — Из соседней комнаты появился ошарашенный Дойл.

Он сразу подбежал к Мише и Тарису, убедился, что они невредимы, и повернулся к отряду Тору.

— Вы…

— Эх, дерьмо. — Тору почесал затылок.

Гленн Донквервурт поставил им единственное условие — защитить семью Дойла так, чтобы они ничего не узнали. Таким образом, отряд Тору только что потерпел неудачу.

Разумеется, они не могли предположить, что гостиницу атакуют летающие фейлы, но…

— Чайка, готовь защитную магию.

— М.

— Акари.

— Знаю.

Акари достала из багажа запасные метательные ножи и дымовые шашки, после чего бросила их Тору.

— Господин Донкервурт. Все подробности позже. Пожалуйста, сосредоточьтесь на том, чтобы донести Тариса до города.

— О чем вы?..

— Понимаете, кокатрисы… — Тору перехватил комбоклинки, — не нападают стаями. Как правило, они действуют поодиночке, если не считать брачного сезона. Но если нас атаковали несколько… должен быть маг-манипулятор, который ими управляет. И значит, враг еще не побежден.

И тогда, словно подтверждая слова Тору…

— ?!

У Дойла и Миши перехватило дыхание.

Стену над парадным входом «Белого цветка» пробило.

Ее проломили сильным ударом.

По ту сторону дыры виднелось копыто.

Оно напоминало лошадиное, но когти указывали, что конечность принадлежала иному созданию.

В конце концов, не может же лошадь стоять на магической диаграмме, нарисованной прямо в воздухе.

Другими словами…

— Поразительно. Непостижимо, — раздался хрипловатый высокий голос.

Тору перевел взгляд на фигуру, сидевшую верхом на единороге. Она носила черный плащ и капюшон, слишком теплые для такой погоды, и не давала понять, кто скрывается под ними. Тем не менее в одной руке фигура держала гундо, что позволяло признать в ней мага, который и управлял фейлами.

— Задание — убить беззащитные цели. О таком. Речи не шло.

— Значит, проваливай к своему хозяину и проводи повторные переговоры, — бросил Тору.

— Отличный план. Однако… — ответил маг в черном хладнокровным, почти безжизненным голосом, в котором не слышалось ни гнева, ни усмешки. — Сначала убью вас. Чтобы. Два раза не ходить.

В следующее мгновение Тору увидел по ту сторону пролома с дюжину кокатрисов и еще нескольких единорогов.

***

— Явись, «Мелькатель»!

Чайка тут же применила магию.

Она не стала использовать новое защитное заклинание и вместо этого повторила последнее, чтобы не дать противникам шанса воспользоваться задержкой. Повторение заклинания требует лишь повторных расходов топлива и небольшой подстройки, то есть одну и ту же магию можно выстреливать без перерывов.

Вновь сверкнула вспышка, и появился белый дым. Под их прикрытием Тору и Акари бросились вперед.

Диверсанты не нападают на врагов в открытую.

Тем более что сейчас они находились в меньшинстве. Тору успел насчитать тринадцать кокатрисов и четверых единорогов. Если бы диверсанты попытались атаковать такую армию в лоб, то, несомненно, выдохлись бы первыми.

Кроме того…

«Этот манипулятор хорошо знает свое дело».

Маги слабы в ближнем бою.

Они вынуждены пользоваться длинными и тяжелыми гундо, а также читать заклинания и составлять диаграммы для каждого заклинания. Они хорошо годились в качестве бойцов поддержки на средних и дальних дистанциях… однако в ближнем бою становились легкой добычей для любого противника, что-либо понимавшего в единоборствах.

Именно поэтому маги не выходили на передовую по своей воле. В обычных условиях никакой маг не показался бы на глаза Тору и Акари. Это стало бы для него форменным самоубийством.

Однако…

«Кокатрисы и еднороги… неприятное сочетание».

Эти разновидности фейл объединяло умение летать.

Кокатрисы, будучи птицами, умели летать сами по себе, а единороги могли «бежать по воздуху» с помощью магии.

И уже этих особенностей достаточно, чтобы они стали серьезной угрозой для прикованных к земле людей.

Кроме того, прямо сейчас фейлами управлял маг, а значит, они могли воевать подобно армии — использовать тактику и атаковать совместно друг с другом. Ничто не мешало им по-полной воспользоваться численным превосходством.

Наконец, «мозг» стаи, маг-командир, сам сидел на единороге.

Он находился слишком высоко, чтобы достать до него мечом или копьем, и достаточно высоко, чтобы обозревать обстановку. Пусть маги и не должны показываться на передовой, манипулятор нашел способ побороть свою уязвимость. Покуда среди врагов не было летающих бойцов или метких стрелков, он обладал неоспоримым преимуществом.

Другими словами…

«На открытом пространстве он может атаковать врагов безнаказанно!»

Взгляды кокатрисов сводили противников с ума и останавливали. Дальше такого противника мог добить единорог усиленным с помощью силы тяжести рывком. Скорее всего, именно на это маг и рассчитывал.

— !..

Как следует разогнавшись, Тору изо всех сил прыгнул. Продираясь сквозь дым, он обнаружил поблизости растерянного из-за потери зрения неподвижного кокатриса и сразу же отрубил ему голову.

По силуэтам в дыму он понял, что и Акари достала одну из птиц взмахом молота.

Однако…

— Тц!

Когда затем Тору метнул нож в сторону самого важного из единорогов, тот быстро сбежал вместе с магом.

Самая лучшая и верная из тактик, пришедшая ему в голову, состояла в том, чтобы с помощью магии Чайки устроить неразбериху, за время которой быстро расправиться с «главарем» фейл. Однако маг оказался опытным бойцом и успел отреагировать.

Кроме того, в следующее мгновение в небо взмыли и остальные единороги с кокатрисами. Тору и Акари остались без возможности кого-либо атаковать.

— Акари.

Приземлившись, Тору с Акари встали спина к спине.

— Отступи к семье Донкервурт и защищай их. Мы с Чайкой что-нибудь придумаем.

— Но брат… — возразила было та, однако… — Поняла.

Тору почуял, как она кивнула.

— Ты настолько хочешь остаться с Чайкой наедине...

— А?..

— ...что даже сестру решил бросить? Бесстыжий. И чем же ты собирался наедине с ней заняться?!

— Какое наедине, тут еще маг и целая толпа фейл! — крикнул Тору, отбиваясь комбоклинками от нападения кокатриса, пролетевшего сквозь дым.

Акари в то же самое время бросила на землю дымовую шашку, начавшую испускать такой же белый дым. Пускай Тору не видел ее лица, но подозревал, что оно выглядело как всегда невозмутимым.

— Все я понимаю. Просто пытаюсь разрядить обстановку смертельной опасности невинными шутками.

— Откуда у тебя столько спокойствия?!

Область белого дыма расширилась, сам дым уплотнился.

А в самой ее середине…

— Пожалуйста.

— Как скажешь.

Обменявшись короткими репликами, Тору и Акари кинулись в разные стороны.

***

— Она…

Маг взмыл в небо на единороге и окинул взглядом «Белый цветок». Черный капюшон не давал разглядеть его лицо.

И тем не менее складывалось впечатление, что его сокрытый взгляд обращен к выбегающей из «Белого цветка» Чайке. Несколько мгновений маг наблюдал за девушкой с длинным гундо в руках…

— Убью. С нее, — пробормотал он и немного шелохнулся.

Прядь серебристых волос показалась из-под капюшона, и маг вернул ее на место кончиками пальцев.

***

Тору истратил три дымовые шашки — оставшись, таким образом, с одной, — прежде чем смог добраться до Чайки. Та за прошедшее время успела выбежать из здания вместе с гундо и скрыться под навесом снаружи «Белого цветка».

— М-м?! — изумленно воскликнула Чайка, когда Тору вытащил ее из укрытия.

— Чайка… мне нужна помощь, — пояснил тот. — Мне нужно, чтобы ты подняла меня на высоту мага.

— М? Невозможно. Левитация. Низкая высота. Легко сбить. — Чайка замотала головой.

Заклинание полета, вернее «парения», действительно существует. Однако с учетом умений Чайки, характеристик ее гундо и того факта, магия чутко реагирует на любые изменения окружающей среды, о скоростном полете речь идти не может. Обычно полеты на пристойной скорости обеспечиваются множеством вспомогательных заклинаний, специальными авиационными гундо и большим расходом сухого топлива.

Однако…

— Не нужна мне никакая левитация. Просто зашвырни меня, — отозвался Тору и хищно улыбнулся.

***

— Что за?!

Кратчайшая дорога к городу вела через мост над ущельем.

Безусловно, были и другие дороги, позволявшие добраться до города, но рельеф и погода могли вынудить путников сделать серьезный крюк… при котором путь занял бы шесть, а то и семь дней.

Акари уже несколько раз пересекала мост, преследуя нападавших на «Белый цветок» хулиганов.

Однако…

— Вот так дела, — ошарашенно пробормотал Дойл, несший на себе Тариса. — Теперь мы…

«Не успеем показать Тариса лекарю».

— ...Ясно. Это дело рук мага, — прошептала Акари, сводя брови.

Поскольку маг на единороге мог двигаться по воздуху, он решил обрушить мост и таким образом запереть семью Донкервурт в окрестностях «Белого цветка». Так он мог не сомневаться, что прикончит всех.

— Что же делать?.. — пробормотала Акари, глядя на обрезанные веревки и уходящие в пропасть останки того, что некогда было подвесным мостом.

Даже диверсанты с их нечеловеческими умениями не смогли бы перелететь через ущелье — слишком уж далеко находился противоположный берег. Безусловно, они могли спуститься по склону, однако в семье Дойла не было скалолазов, и спуск они вряд ли бы пережили… не говоря уже о том, что с последующим подъемом они тем более не справились бы.

Кроме того, на это ушло бы слишком много времени.

— Я… я побегу, — ответила Миша. — Мы тренировали марш-броски… я оббегу ущелье.

— Не говори глупостей. Долго бежать на полной скорости не получится, — бросил ей Дойл.

— Но… но ведь тогда Тарис!.. Нам не остается ничего другого!.. — срываясь на вопль, возразила Миша.

Они не могли ничего.

Что дальше — ждать здесь и смотреть, как умирает Тарис?

Бежать вокруг, понимая, что все равно не успеют?

Разрушенный мост оставлял лишь эти варианты.

— ?.. — вдруг Акари что-то заметила и подняла голову.

В следующее мгновение нечто на огромной скорости пролетело перед ее глазами.

— Что за?! — Акари недоуменно обернулась.

Перед ней протянулся тонкий шнур…

— ...Что это?

Дойл тоже заметил странное происшествие. Он смотрел то за спину, откуда шнур прилетел, то туда, куда он попал.

Шнур тянулся к стреле, воткнувшейся в противоположную сторону ущелья.

Там он крепился к оперению.

Другими словами.

— Это же… — прошептала Акари.

Пролетело еще три стрелы со шнурами. Все они воткнулись в ту же самую точку.

— Госпожа Миша. Господин Дойл. Возьмите. — Акари достала из кармана два небольших инструмента и передала им.

Оба они выглядели как двойные стальные кольца. Они часто пригождались, и поэтому диверсанты постоянно носили их с собой.

Например, с их помощью….

— Хватайтесь за шнуры. Затем крепите ваши тела к другим шнурам с помощью этих колец и перебирайтесь на ту сторону.

— ...Что? — изумился Дойл.

Наверняка ее предложение показалось ему сумасшествием.

Однако.

— Я смогу! — воскликнула Миша. — В армии я училась перебираться по шнурам и веревкам!..

— Миша, ты…

— Да, прошло много лет, но я смогу, я непременно смогу. Дорогой… дай мне попробовать, — настаивала Миша, глядя на него умоляющим взглядом.

Она понимала, что в сложившейся обстановке Тариса иначе не спасти.

— Но эти шнуры… эти стрелы… — Дойл мрачно посмотрел на ту сторону ущелья.

Скорее всего, он тоже догадался, кто их выпустил. Кому удалось отправить тяжелые стальные стрелы так далеко и с такой точностью. К тому же четыре подряд. Обычный человек так бы не смог.

А вот тот, кого называли «великим лучником»...

— ...Ладно, — процедил Дойл сквозь стиснутые зубы.

***

Маг прищурился.

— ...Бесполезно.

Он уже понял, что сребровласая девушка с фиолетовыми глазами пыталась сплести какое-то заклинание.

Может, она надеялась подстрелить его?

Конечно, сильная сторона боевых заклинаний — возможность наносить ими удары на большом расстоянии. Однако и наведение, и запуск магии требовали много времени, поэтому поразить ими ничем не скованных единорогов и кокатрисов не вышло бы.

Будучи магом, она должна была понимать это.

Однако…

— Явись… «Разрыватель»!

— ?!

Заклинание оказалось магией взрыва. Его цель разорвалась, испустив во все стороны ударную волну. Вместе с ней в воздух поднялись всевозможные обломки, и тогда маг решил, что именно их девушка собиралась использовать в качестве оружия.

В следующее мгновение со стороны диаграммы на земле к магу и единорогу приблизился крупный камень.

На котором стоял парень в черном.

— Магией взрыва?!

Обычно она использовалась для разрушения чего-либо, но им пришло в голову воспользоваться ударной волной, чтобы отправить юношу в полет. Для этого они поместили центр взрыва точно под застрявший в земле камень, на котором стоял юноша. Стало быть, они надеялись с помощью этого маневра ликвидировать позиционное неравенство?

— Глупость!

Маг отдал приказ связанному с ним единорогу и потребовал отступить по воздуху.

Пусть парня и подбросило в воздух, он не умел использовать магию и не мог как-либо изменить свою траекторию. А значит, не мог и преследовать отступившего мага. Более того, в воздухе он уже не мог укрыться и превратился в прекрасную мишень для взглядов кокатрисов.

— Смена приоритета. Начну с тебя…

До сих пор маг рассчитывал в первую очередь расправиться с девушкой, но ему хватало опыта понимать, что планы иногда приходится менять, чтобы не ошибиться с оценкой обстановки.

Поэтому он уже собрался приказать кокатрисам сосредоточиться на парне…

— ?!

Парень изменил траекторию полета.

Он оттолкнулся от камня, на котором стоял. Отскочил вбок, преследуя отступающего единорога.

Вокруг него уже успела собраться стая кокатрисов, но прыжок в сторону помог вырваться из окружения. Фейлы получили приказ мага и отправились следом за парнем, чтобы пронзить его «взглядами». Из-за этого все они собрались в плотную кучу…

— !..

Парень метнул метательный нож.

***

***

Взрыв.

***

***

Похоже, к ножу крепился пороховой заряд. Может, он и не прикончил кокатрисов, но ударная волна и клубы дыма сбили их с толку.

— Ах ты! — взревел маг и бросил в атаку трех остальных единорогов, томившихся позади.

Однако в следующее мгновение в одного из них крест-накрест воткнулись оба клинка парня.

Он выверил атаку потрясающе точно.

Ошибись он на шаг — нет, даже на полшага, — и клыки единорога разорвали бы его в клочья. Вместо этого ему удалось воспользоваться вонзившимися в тело единорога клинками, чтобы вновь изменить направление полета.

Парень обхватил шею заметавшегося в воздухе зверя, а затем переломил рог — источник магии фейлы.

***

***

Гьо-о-о-о-о-о-о-о!

***

***

Единорог начал падать, испуская похожий на рев и вопль крик. Парень оттолкнулся от туши и завис в воздухе. С обеих сторон к нему неслись два оставшихся единорога. Теперь он уже никак не увернулся бы от натиска.

Но тогда…

— Явись…

— !..

Маг опомнился. Он так сосредоточился на парне, что совсем позабыл об оставшейся на земле девушке. К тому же он так усердно управлял тройкой единорогов, что его собственный уже долгое время не двигался с места.

— «Потрошитель»!

Магический клинок, прилетевший земли, пронесся совсем рядом с магом… и перерубил голову единорога, на котором тот сидел.

***

Прошло шесть дней.

Когда Акари, провожавшая Мишу и Тариса к городскому лекарю, вернулась обратно, Тору продолжал заниматься срочным ремонтом разрушенной стены «Белого цветка».

Останки фейл он закопал, чтобы их трупы не смогли доставить никаких неприятностей.

Маг, управлявший ими, сбежал. Единорог, на котором он летал, упал на землю. В месте приземления обнаружили сломанное гундо и кровавые следы.

Скорее всего, маг сильно пострадал. Он заслуживал похвалы тем, что все-таки смог уйти, однако без гундо уже вряд ли попытался бы напасть снова. Отряд Тору решил, что бросаться в погоню и добивать мага незачем. Да и не до того им было — вырвавшись из-под контроля, оставшиеся единороги начали бесноваться.

В любом случае…

Срок службы наместника, нанявшего хулиганов и магов, уже почти закончился.

Наверняка он сильно торопился, раз попытался переубивать их с помощью магии. И следовательно, у него уже нет времени искать новых людей для нападения на «Белый цветок» или Мишу и Тариса.

К тому же…

— …

В дерево рядом с «Белым цветком» воткнулась стрела, и Тору отвязал свисавший с нее сверток.

Внутри он увидел…

— Останки! — весело воскликнула Чайка, заглянувшая сбоку.

Действительно, внутри оказался стеклянный цилиндр с человеческой ладонью.

Гленн Донкервурт отдал имевшиеся у него «останки».

А значит, он решил, что отряд Тору справился с работой и может больше не защищать Дойла, Мишу и Тариса.

«Ну, он ведь раскрыл себя…»

Даже Дойл догадался, что это Гленн перебросил шнуры через ущелье.

Изначально Гленн нанял отряд Тору исключительно затем, чтобы Дойл не заметил его участия, но больше скрываться было незачем. Сколько бы еще врагов ни атаковало «Белый цветок», Гленн обязательно защитил бы сына.

— Тору, — послышался голос Дойла, вышедшего из «Белого цветка». — Вы ведь… защищали нас по его просьбе?

— Получается, что да. — Тору пожал плечами.

— Наверное, я должен поблагодарить вас.

— Да нет, не надо… — сказал Тору и поднял сверток с останками. — Нас просто наняли. И, как видите, уже заплатили.

— …

Дойл вздохнул.

Видимо, он понял, что благодарность им означала бы благодарность Гленну.

— И все же я… не могу простить его. Может, он и правда не мог вернуться с передовой, чтобы не навредить своим друзьям, но это не меняет того, что он выбрал сослуживцев, а не семью.

— Да, это так.

— Тору… — обеспокоенная Чайка смотрела то на Тору, то на Дойла.

— Однако… — Дойл опустил взгляд, — я понял, что это решение… далось ему нелегко.

Если бы Гленну в самом деле было плевать, что станет с его семьей, он бы не стал нанимать отряд Тору и отправлять его к Дойлу, и уж точно не вмешивался бы в самый критический момент, осознавая, что выдаст свое присутствие.

Пока еще Гленн не показывался на глаза не только Дойлу, но и Тору, однако…

— Когда Тарис поправится и вернется сюда с Мишей… — несколько неуверенным тоном продолжил Дойл, — я думаю, я… разрешу ему встретится с дедом, который его спас.

— !..

Лицо Чайки засияло от счастья.

Ее вообще до глубины души трогали любые разговоры о родителях, детях, семьях и узах между родственниками.

— Это. Очень и очень. Здорово! — заявила она.

— ...Наверное. — Дойл через силу улыбнулся. — Вы ведь… путешествуете с какой-то целью? Она как-то связана с моим отцом?

— Мы…

— Похороним. Моего. Отца, — уверенно ответила Чайка, пока Тору пытался придумать, что сказать.

— Ясно.

Дойл не стал спрашивать никаких подробностей.

Сын одного из героев, убивших отца Чайки, лишь улыбнулся, кивнул и сказал:

— Надеюсь, у вас получится.

— М-м, — уверенно и даже гордо согласилась Чайка.

«Родитель и ребенок…»

Пока Тору смотрел на них, его вдруг охватило трудноописуемое чувство.

Ни сам он, ни Акари не помнили своих настоящих родителей. Об узах, которые связывают родителей и детей, они знали лишь понаслышке и на самом деле никогда их не испытывали.

Поэтому…

«Может, это они — источник силы Чайки?» — подумал Тору.

Лишь гораздо позже он узнал, насколько глубоко заблуждался.