Ночь уже давно сменила день.

Лес на склоне погрузился в глубокую тьму.

Тору зажег маленький ручной фонарик, продолжая ждать возвращения Акари.

Напротив него все так же сидела красная Чайка, внимательно следившая за ним.

— …

Тору удивлялся ее неутомимости. Одно дело — просто смотреть, но такой пронзительный, сверлящий взгляд должен отнимать немало сил. Поддерживать его долгое время так же тяжело, как пытаться злиться 24 часа в сутки.

Кстати, он вновь вонзил в нее иглы, и она снова перестала двигаться. Вообще иглы парализуют лишь чувства, но сами мускулы сохраняют подвижность, поэтому со временем к этому состоянию можно привыкнуть и научиться ходить.

Поэтому Тору тоже не сводил с нее глаз.

Они молчали, а вокруг них становилось все темнее…

— …Имя.

Тору подумал, что ослышался.

Но это слово обронила красная Чайка.

Та самая красная Чайка, все это время старавшаяся говорить как можно меньше, несмотря на расспросы Тору и Акари, вдруг заговорила по своей воле. Видимо, ей либо надоело молча сверлить взглядом Тору, либо она устала, либо у нее поменялось настроение. Сложно сказать.

— Имя? — переспросил Тору, немного подавшись вперед. — Что имя?

— Твое. Имя.

— …А? А-а, понял.

До него только сейчас дошло, что он так и не представился.

— Чужое имя. Спросил. Сам. Не представился. Невежливый, — недовольным тоном сказала красная Чайка.

— Эй… не забывай, ты пленница, — напомнил ей Тору. — Ты понимаешь, что в такой ситуации о вежливости и равноправии речи не идет?

Красная Чайка вела себя немного надменно — возможно, сказывалось то, что она считала себя настоящей принцессой. Конечно, белая Чайка тоже регулярно жаловалась на невежливость Тору, но делала это совсем по-другому.

— Невежливый. Представься. Требую, — упрямо повторила Чайка.

— Хорошо-хорошо, — Тору пожал плечами, понимая, что пытаться достучаться до нее бесполезно. — Я — Тору. Моя сестра — Акари, это та девушка, которая тут была.

— …Диверсанты?

— Какая ты внимательная, — усмехнулся Тору.

Он специально не назвал свою фамилию… но это оказалось не так уж важно, ведь она уже поняла, кто он такой. После того как она увидела, что он сражается с использованием метательных ножей и стилетов-комбоклинков с привязанными к ним цепями, а вовсе не оружием обычных солдат и рыцарей, она вполне могла об этом догадаться.

— Уникальное оружие. Техники, — красная Чайка прищурилась. — Субару? Акюра?

— Немало ты о нас знаешь…

Хотя нет ничего удивительного в том, что воин знает о двух самых крупных школах диверсантов.

— Кстати, — Тору не стал отвечать на вопрос красной Чайки и вместо этого посмотрел на землю возле себя. — Твое оружие тоже весьма редкое.

Под левой рукой Тору лежал в ножнах змеиный клинок красной Чайки.

— Где ты нашла это оружие и где научилась им пользоваться?

Владеть змеиным клинком сложно, ухаживать за ним тяжело.

Известно, что самое простое и долговечное оружие — это просто стальная дубина. Змеиный клинок же обладает таким количеством подвижных частей, что его нужно чинить после каждой битвы, иначе он быстро сломается.

— …

— Молчишь? А я думал, это в тайне держать не обязательно.

Или же с этим змеиным клинком связан какой-то секрет?

Красная Чайка некоторое время смотрела Тору в глаза, а затем резко отвела взгляд и бросила:

— Памяти. Нет.

— Что?.. Так ты не помнишь, что ли?

«Что она притворяется как ребенок?» — успел было подумать Тору…

«Нет памяти?»

Разве белая Чайка не говорила об этом же?

Две девушки, называвшие себя Чайками, и обе с амнезией.

«Конечно, их только две, и это можно списать на случайность, но…»

Действительно ли это случайность?

То, что они называли себя Чайками, стремились к одному и тому же и выглядели точно так же — не так уж и странно. Но совсем другое дело, если обе они имеют провалы в памяти. Дочери императора Газа вовсе не обязательно страдать от амнезии.

«Или… все же обязательно, чтобы оправдать нестыковки?»

Что если и белая, и красная Чайки — самозванки?

Они вполне могли подумать, что вопросы на тему того, как они умудрились пережить падение Империи и все последующие годы, могут поставить их в неловкое положение. Однако если они будут настаивать, что «лишились воспоминаний» и «не помнят», то вряд ли кто-то станет допытываться.

Но…

«Сходства… и различия…»

Белая Чайка — маг.

Красная Чайка — мечник.

Их умения разительно отличались. Но если обе они представлялись наследницами Империи Газ, то разве их навыки не должны совпадать?

Император Газ — известный маг, но о нем также говорили и то, что он непревзойденный мечник, способный одолеть любого мастера любой страны. Другими словами, само по себе то, что эта девушка — мечник, отнюдь не подозрительно.

Но почему две Чайки так отличались друг от друга?

Это тоже случайность? И если существуют другие Чайки… то кто они? Маги? Мечники? Кто-то еще?

— …

Тору вновь посмотрел на красную Чайку.

Та, не собираясь сдаваться, посмотрела в ответ.

— …

— …

Еще какое-то время Тору и красная Чайка бессмысленно сверлили друг друга взглядами.

А затем…

— Берегись, брат! — раздался крик, а за ним — свист летящего металла.

— А-а?!

Тору, невольно демонстрируя свою ловкость и уровень мастерства, отпрыгнул назад из положения сидя, пользуясь лишь щиколотками и коленями, после чего перекатился по земле. И как раз вовремя. Он ощутил, как оружие пронеслось совсем рядом с его головой.

Как только он снова повернулся вперед, то увидел, что из того места, где он только что сидел, торчал железный молот.

Естественно, рукоять этого молота сжимала Акари. Она сразу же извлекла свое оружие, ровно встала и сказала:

— Я вернулась, брат.

— Ага, с возвращением… то есть, тьфу, что ты опять творишь?! Каждый раз одно и то же! — воскликнул Тору, поднимаясь на ноги.

— Я едва успела спасти тебя, — продолжила Акари, картинно вытирая пот со лба.

Естественно, на ее равнодушном лице не было и следа пота.

— От тебя бы меня кто спас! Я уже который раз эти слова говорю!

— А что хуже всего — ты и сам не замечал опасности, — отозвалась Акари совершенно ровным голосом.

— О чем ты вообще?

— Брат. Ты хоть осознаешь, что сейчас делал?

— Что?..

Как ему казалось, после разговора с красной Чайкой он просто смотрел на нее.

— Я что, сделал что-то странное?

— Вы смотрели друг другу в глаза.

— …А?

Нет, со стороны «взаимное сверление взглядами» и правда может сойти за «смотрение в глаза».

— Если бы вы продолжили так смотреть друг на друга… — сказала Акари, вскидывая палец, — между вами зародилась бы любовь.

— …Любовь? — переспросила красная Чайка, нахмурившись так, словно не понимала о чем речь.

Совершенно естественная реакция. Зато Тору, привыкший к выходкам Акари, тут же отозвался:

— Ты думаешь, что любовь рождается так просто?!

— В глазах, смотрящих друг на друга…

Акари посмотрела куда-то вдаль и заговорила стихами.

Но все тем же равнодушным голосом.

— Рождаются цветы любви.

— Чего? Не бывает такого.

— Брат. Почему ты так уверен?

— Нет-нет. Это я должен спросить тебя, «почему» ты так говоришь, — протянул Тору. — И вообще, если бы любовь рождалась так легко и просто, никто бы из-за нее не страдал. Люди бы влюблялись во время дуэлей. А уж на поле боя целые армии смотрят друг другу в глаза.

— А что, что-то не так?

— Что, по-твоему, происходит на поле боя?!

— Много мужчин тяжело дышат и смотрят друг на друга.

— …Нет, ну это-то, конечно, так, но… — Тору ощутил, что Акари только что опорочила для него поля боя, но сдаваться не собирался. — Короче, чушь это.

— Хорошо, брат. Значит, ты готов поклясться, что любовь и от этого не зародится? — с этими словами Акари встала точно перед Тору.

Он не просто ощущал ее дыхание — они едва не соприкасались носами.

— Эй?!

— Не своди глаз, брат, — казалось, будто ее такая ситуация полностью устраивает. — Если ты говоришь правду, то переглядывания даже на таком расстоянии ни к чему не приведут.

— А, ну… н-ну, да?

— Естественно, если ты докажешь мне свою правоту, брат, то я с радостью признаю свою ошибку и в качестве извинения поклонюсь тебе в ноги.

— Нет, в ноги можешь не кланяться.

— Тогда я их тебе вылижу.

— И лизать тоже не надо!

— Тогда… — Акари распахнула глаза так резко, что если бы веки умели щелкать, то обязательно сделали бы это. — Что ты хочешь, чтобы я тебе вылизала?!

— Не знаю!

— Значит, все тело?! Все тело, да?! Вот какой награды ты требуешь, брат?!

— Отвяжись уже от мысли о том, чтобы лизать меня!

— Конечно, я согласна и на то, чтобы меня вылизал ты!

— Не буду!

— Итак, брат.

Акари смотрела на него так пристально и с такого близкого расстояния, словно собиралась проделать в глазах Тору отверстия. Конечно, ни о какой зарождающейся любви в таких условиях не могло быть и речи, но смотреть в глаза стоящего вплотную человека неприятно. Даже если этот человек — твоя младшая сестра.

Поэтому…

— М! Брат, ты отвел взгляд.

— Понимаешь…

— Ты проиграл, брат. Ну же!

Акари развела руки в стороны, а на лице ее по-прежнему не было ни единой эмоции.

— Что еще за «ну же»?!

— Мы же договорились, что проигравший начисто вылизывает тело победителя!

— Ни о чем мы с тобой не договаривались! — Тору закричал так, что у него чуть не разорвались сосуды в голове. А затем… — Так вот… как там, Акари?

Тору медленно выдохнул, постепенно сбивая подскочившее давление.

— Ладно, — Акари кивнула. Она хорошо знала Тору и понимала, что дальше над ним издеваться не стоит, иначе он и правда разозлится. — Письмо пропало.

— Значит, они и правда вернулись.

«Письмом» Акари назвала предложение Тору по обмену заложниками, адресованное тому копейщику-наемнику. «Вверх по течению реки на западе, у водопада, завтра на закате». Больше в письме не значилось ничего, чтобы случайно нашедший его человек ничего не понял.

— А вместо письма было вот это.

— !..

Акари достала из кармана украшение для волос в форме бабочки.

Его носила на своей голове белая Чайка. Скорее всего их противники вернулись к «Светлане», думая примерно о том же, о чем и Тору.

— Радуйся, — сказал Тору, поворачиваясь к красной Чайке. — Похоже, твои друзья тебя не бросили.

— …Естественно, — отозвалась та с обиженным видом.

***

Люди, в большинстве своем, не могут передвигаться по равнине быстрее лошади.

Да что там, почти все четвероногие звери умеют бегать быстрее человека. Люди, которые пытаются превзойти их, вынуждены полагаться на машины и магические двигатели. Повозки и всадники уступают по скорости диким лошадям, причем как раз из-за лишнего веса человека.

Значит ли это, что человек ни за что не сможет обогнать повозку или машину на своих двоих?

Оказывается, что при определенных условиях сможет.

Насколько легко повозки и машины едут по равнине, настолько же тяжело им пересекать ухабы и крутые склоны. Иными словами, когда на их пути появляется гора или овраг, они вынуждены делать значительный крюк.

Однако некоторые люди обладают умениями, позволяющими им двигаться к цели по кратчайшей дороге. Они взбираются на горы, скользят ко дну оврага и пользуются всевозможными приспособлениями, чтобы не сворачивать со своего пути. Изначально эти техники разрабатывали охотники и следопыты.

Прекрасно владели ими и разведчик Леонардо на пару с магом Матеусом.

А также, скорее всего… те люди, которых они преследовали.

Вокруг Перимераля полно гор, которые сильно ограничивают маршруты машин и повозок. Если отряд Чайки сбежал, бросив машину, то наверняка направился прямо в горы, опасаясь преследования со стороны отряда Жилетта.

— …Кстати, господин Матеус.

Долгое время Леонардо и Матеус шли молча, но тут Леонардо вдруг что-то вспомнил и заговорил.

— Что? — отозвался взбирающийся по склону Матеус.

На себе он нес мешок, в который сложил гундо, а также множество припасов для одиночных миссий — еду, веревки, огниво и так далее. Мешок собирался для походов с ночевками и получился весьма тяжелым.

— Помните, мы обсуждали то, что «Чайками» себя называют несколько девушек?

Леонардо же шел налегке.

У него при себе вообще не было ничего, напоминающего багаж, и он шел прямо за Матеусом с такой легкостью, словно это и не склон вовсе.

Конечно, Матеус — тоже опытный скалолаз, и его движения никак не назовешь неловкими, просто Леонардо шел по горе небрежно, словно по городской улице, заставляя беспокоиться.

— Было дело, — подтвердил Матеус.

По данным одного лишь «Климана» самозваных Чаек имелось несколько, причем некоторых уже поймало либо само агентство, либо другие организации.

Это неоспоримый факт, описанный в докладах. Но…

— Но ведь пока был жив император Газ, никто не знал ничего ни о дочери, ни даже о его жене.

— Еще бы, Империя тщательно охраняла свои секреты.

Империя Газ многое скрывала не только от других государств, но и от своих жителей, особенно когда дело касалось императора. Более того, большая часть подданных Империи никогда не видела императора вживую и знала его лишь по портретам и статуям… а по слухам в глаза его не видели даже люди, работавшие в замке.

Ходят домыслы о том, что «Артур Газ» — не более чем образ и имя, которые принимают люди при восхождении на престол Империи. Ведь не может же человек жить и править страной больше трех столетий.

Из-за такой секретности обыватели не знали даже того, есть ли у императора жена и дочь, не говоря уже о том, как они выглядят.

И тем не менее…

— Вы никогда не задумывались… над тем, почему вдруг спустя пять лет после его смерти всплыло имя «Чайки»?

Леонардо говорил так непринужденно, словно разговор шел о сущей ерунде.

— Мне это не дает покоя. Все, что мы о ней знаем — это серебряные волосы и фиолетовые глаза. И то, что такие же волосы и глаза были у Проклятого Императора.

— Это, правда, тоже непроверенная информация.

Из всех людей, живущих за пределами Империи Газ, императора видел лишь тот самый особый отряд из «восьми героев». Официально говорится о том, что они не оставили от трупа и следа, но на самом деле каждый из «героев» унес с собой часть останков. Но, как бы там ни было, императора все равно никто не видел.

Те самые серебряные волосы и фиолетовые глаза сохранились лишь на портретах.

— Истину знают лишь герои.

— …Не ошибаемся ли мы где-то на фундаментальном уровне?

— Ошибаемся? — Матеус остановился и развернулся к Леонардо.

Звериные уши Леонардо слегка дернулись, а хвост начал покачиваться (что происходило каждый раз, когда он задумывался). Затем он сказал:

— «Чаек» несколько. Поэтому мы считаем, что среди них одна настоящая, а остальные самозванки… но так ли это?

— Чего? — протянул Матеус, нахмурившись. — Понял. Думаешь, все они могут быть самозванками?

— И это тоже.

— «Тоже»?

— Может быть и наоборот, — Леонардо пожал плечами.

— Наоборот?.. — Матеус явно не понял смысла его слов. — О чем это ты? Хочешь сказать, они все настоящие?

— Да, — к его удивлению, Леонардо тут же подтвердил догадку.

— …

Матеус сокрушенно посмотрел на него.

Затем протяжно вздохнул, словно говоря «зачем я тебе подыграл?», и зашагал дальше.

— Ну, совсем всех называть настоящими, пожалуй, перебор, — сказал Леонардо, тоже продолживший идти. — Но что вы думаете на тему того, что настоящих может быть несколько?

— Полный бред.

— Но все же… возможно, что «Чайка», как и «Артур Газ» — не имя, а своего рода звание, — с этими словами Леонардо обогнал Матеуса, развернулся к нему лицом и пошел спиной вперед.

— … — Матеус прищурился.

— Помимо обычных мошенниц, некоторые пойманные Чайки кончали жизнь самоубийством, из-за чего их толком не удалось допросить.

Агентство «Климан» действительно уже успело поймать нескольких «Чаек». И некоторые из них действительно совершали самоубийство до того, как их допрашивали, и потому знали о них немного.

— Быть может, все они — настоящие «Чайки»?

— Короче… — Матеус говорил медленно, переваривая слова на ходу. — Ты говоришь, что всех дочерей Проклятого Императора зовут Чайками?..

— Ну, грубо говоря, да. Я думаю над тем, возможно ли это… — подтвердил Леонардо.

Хоть он и шел спиной вперед по полной препятствий горной дороге, но совершенно не терял равновесия.

— У императора ведь вполне может быть гарем из пары дюжин жен, не так ли? Все они могли родить в одно и то же время, и всех дочерей могли назвать Чайками. В таком случае все они — настоящие.

Нередко короли, задумывавшиеся о наследниках, обзаводятся несколькими женами, в результате чего счет принцев и принцесс может идти на десятки. Порой их воспитывают в секретности, отдельно друг от друга, чтобы защитить потенциальных наследников от убийц и политических интриг.

Кроме того, распространено мнение о том, что понять Проклятого Императора общепринятой системой ценностей, включающей эмоции и обычаи, невозможно. Вполне вероятно, он всегда рассматривал своих детей только и исключительно как «будущих императоров» и воспитывал соответствующе.

— Что же до серебряных волос и фиолетовых глаз — их можно воспроизвести по тем же технологиям, по которым производили полукровок, не так ли? По крайней мере, изменение цвета глаз и волос кажется мне куда более простым достижением, нежели создание людей со звериными ушами и хвостами. Да и если Артур Газ пытался создать наследницу, то вполне мог захотеть, чтобы его дочери выглядели убедительно.

— Поэтому ты считаешь… что он изменял облик своих детей еще до их рождения?

— Люди — такие создания, что могут отбросить «мораль» перед лицом выгоды, — Леонардо слегка улыбнулся.

По его лицу, все еще напоминавшему лицо ребенка, пробежала тень.

Для Леонардо… полукровки, мать которого продала его, когда он еще находился в ее утробе, эти слова обладали очень тяжелым смыслом. Но…

— Ты жалеешь их? — спросил Матеус. — Что, если ты прав? Тогда ты начнешь сочувствовать этим Чайкам?

— Я? Что вы, — Леонардо усмехнулся и покачал головой. — От этих чувств у меня уже давно ничего не осталось.

— …Я догадывался, что мне придется сказать тебе это, — проговорил Матеус, и его татуированное лицо помрачнело.

Когда-то он был монахом в горном монастыре… но когда он так хмурился, то выглядел настолько сурово, что напоминал «бывшего бандита». Трудно не замечать угрозу, исходящую от его омрачившегося лица.

— Твоя наблюдательность и догадливость действительно заслуживают похвалы.

— Спасибо вам, — поблагодарил его Леонардо с беспечным видом.

— Но это не отменяет того, что ты все еще мальчишка.

— …

— Вот и веди себя как мальчишка — злись, плачь, смейся. Не изображай тут просветленного. Ты лишаешь работы взрослых вроде нас.

— …

Улыбка Леонардо даже не дрогнула.

Она пристала к его лицу, словно маска.

— Да что вы понимаете, человек?

— Да что ты понимаешь, ребенок?

— …

Леонардо не нашелся с ответом.

— Мне все равно, полукровка ты или еще кто. Ты все равно мальчишка. У тебя есть привилегия — ты можешь открыто радоваться, злиться, грустить и веселиться. Ценность этой привилегии понимаешь, лишь когда теряешь ее.

Матеус говорил низким голосом. Казалось, будто он угрожает Леонардо, а не читает нотации.

— И… поэтому, когда начинаешь жалеть о ней, вернуть ее уже нельзя.

— … — Леонардо еще какое-то время удивленно смотрел на Матеуса, а затем… — Трудно поверить, как сильно вы любите читать наставления.

— Дело не в том, люблю я или нет. Я сказал то, что нужно, — парировал Матеус.

— …

Леонардо вновь отошел за спину Матеуса.

А затем они продолжили молча идти в гору.

***

Послышался тихий стон.

Чайка проснулась в углу погрузившейся во мрак сторожки.

Было далеко за полночь, и внутри стоявшей с закрытыми окнами избенки царила тьма. Чайка несколько раз моргнула и подождала, пока глаза привыкнут к ней… но все, чего ей удалось добиться — нечетких силуэтов вокруг себя.

— У… у…

Стоны все еще продолжались.

Иногда доносился шорох. Кто-то двигался.

— Сельма?..

Чайка не сразу определила, кому принадлежал голос… уж слишком стон не соответствовал хладнокровному характеру этой девушки. Ее страдальческий голос то и дело дрожал, и в нем словно слышались неприкрытые эмоции.

Но…

— Не обращай внимания, — вдруг послышался еще один голос.

Этот она опознала сразу. Давид.

— С ней такое постоянно.

— Постоянно?

— Примерно раз в три дня.

Слова Давида прозвучали так, будто он давно с этим смирился.

Естественно, во тьме Чайка не могла разглядеть ни лица Давида, ни его самого.

— Наверняка ей опять вспомнилось, как погиб наш отряд.

— …

Чайка вспомнила слова Сельмы.

«Вскоре после того, как погиб наш отряд…»

Другими словами, Сельма потеряла всех своих боевых товарищей.

Естественно, Чайка не знала, как это случилось. Но если даже спустя несколько лет воспоминания посещали ее так часто… это наверняка была ужасная трагедия.

Ведь кошмары ее продолжались даже после того, как война закончилась.

— Давид… тоже?

— А? Да… я был с ней в одном отряде, — послышался голос откуда-то из тьмы.

Затем какое-то время вновь раздавались лишь стоны Сельмы…

— Только… не знаю, почему мы называем это «отрядом». Ведь когда-то мы были деревней, — непринужденно продолжил Давид, словно эти слова вдруг пришли ему на ум. — Деревней на границе страны, где жили в основном охотники да лесорубы. Вот только во время войны границы государств нередко сдвигаются.

Более того, часто границы расширяются и сжимаются по нескольку раз.

И в таком случае… встает вопрос о том, как быть с теми людьми, что живут на границе.

Чаще всего, чтобы закрепиться на новой территории, страны стремились наводнить захваченные деревни переселенцами… и они неизбежно вступали в конфликт с местным населением. А поскольку в задачу переселенцев входила защита новой границы, среди них оказывалось много агрессивных и вооруженных до зубов людей.

В результате… новые жители порой прибегали к насилию и начинали грабить и убивать старых.

Нередко коренные жители покидали родные земли, опасаясь этого.

Похоже, что Давид с Сельмой потеряли свой родной дом именно так.

Не зная, куда податься, они пытались найти себе новое место. Затем, чтобы заработать на пропитание, начали помогать войскам… и в результате, все стали считать их наемниками.

— У нас в деревне было много хороших скалолазов. Вот и оказалось, что мы можем работать следопытами. Так мы и жили, скитаясь и помогая войскам.

По своей сути, следопыты — просто работавшие в лесах люди, ставшие солдатами.

В отличие от обычных воинов, они полагались на особенности местности, чтобы устраивать засады. Их знали как неуловимых солдат, способных водить за нос вражеские отряды. Иногда им поручали выслеживание и уничтожение следопытов противника.

— Естественно, новички, вроде нас, не смогли бы в одночасье стать наемниками… но у нас был хороший учитель.

Вместе с ними в деревне жил пожилой военный в отставке.

Когда их выгнали из домов, он собрал жителей деревни, научил их вещам, которые помогли бы им стать наемниками, и даже тренировал. В результате, жители деревни Давида превратились в отряд элитных наемников. Во время бегства из деревни они потеряли многих людей, но благодаря тренировкам смогли жить дальше.

— Мы по гроб жизни обязаны отцу. Все мы ему благодарны. Не будь его, мы бы все сдохли в диких краях или наткнулись бы на армию, которая бы нас переубивала. Поэтому все мы сильно ему задолжали, — говорил Давид, вспоминая прошлое. — Мы решили, что однажды непременно расплатимся с ним по долгам. Но он смеялся и качал головой. «Лучше расплатитесь с кем-нибудь еще. Мне в свое время тоже так сказали. Поэтому я вас и обучил».

Он передал им эти слова, как дети передают наставления родителей внукам.

Кто-то кому-то помогает, чтобы он смог помочь кому-то еще.

Такая рука помощи… может протянуться очень далеко.

Действия этого человека помогли выжить следующему поколению и привить им ту же волю. Даже если бы он однажды погиб, его жизнь не оказалась бы ни напрасной, ни бессмысленной.

— Но не важно, собирались ли мы расплачиваться с отцом или со «следующим поколением»… почти все наши погибли, так и не вернув долг. И отец тоже.

Цепь прервалась. Ушли в небытие те, кто должны были передавать знания дальше. Смысл утратился.

И тогда…

— Выжили лишь мы с Сельмой. Поэтому…

Давид взял небольшую паузу, словно колеблясь.

Возможно, он сожалел о том, что слишком много сказал.

— Нам нужен был кто-то. Кто-то «следующий», чтобы жизнь отца, жизни всех в нашей деревне оказались не напрасными.

— Красная Чайка?

— …Да, — признал Давид на удивление прямо. — Если говорить прямо, нам сгодился бы кто угодно. На нас висел огромный долг, по которому мы не могли расплатиться. Мы хотели найти кого-нибудь, кого угодно, кто смог бы разделить с нами эту ношу. И тогда нам вдруг повстречалась Чайка.

Одинокая принцесса павшей страны, волочащая за собой гроб. Без друзей. Без памяти.

Несомненно, Давид и Сельма решили, что «расплатятся» с ее помощью, поскольку в противном случае она наверняка прожила бы недолго.

— …

Чайка моргнула и попыталась посмотреть вглубь комнаты.

Но она разглядела лишь мутные очертания фигуры Давида, а лица не увидела. Она не знала даже того, смотрит ли он на нее или сидит спиной.

— После войны… — тихо прошептала Чайка.

Долгая война осталась позади. Но она шла так долго и так сильно повлияла на жизнь людей… что за ее время родилось немало тех, кто топтался на месте, не в силах шагнуть в завтрашний день.

Чайка. Тору и Акари. Давид и Сельма.

Пусть у каждого своя история, все они — заложники войны, вчерашнего дня.

— …

Заложники вчерашнего дня сражались друг с другом, пытаясь отобрать останки.

Хотя… может, на самом деле, война до сих пор не закончилась.

***

Вода шумела без остановки.

Брызги напоминали поднимающийся дым и наполняли воздух прохладой. Несмотря на ясную погоду, стоявшую последние несколько дней, здесь всегда влажно, как после дождя.

Ведь это водопад.

Лесная тропа, которой по праву подходило слово «звериная», проходила как раз мимо бассейна водопада, после чего вновь уходила в горный лес.

— Что ж… — обронил Тору на ходу, оборачиваясь назад.

Прямо за его спиной шли Акари и красная Чайка. Руки последней связали за спиной. Парализующие иглы вытащили, и шла она сама. Правда, после целого дня с отключенными чувствами она до сих пор ходила с трудом.

— Значит, обмен заложниками… — он уже слышал шум воды и чувствовал ее запах. — Проблема в маге.

— Угу, — Акари кивнула.

Нельзя исключать того, что маг собирался напасть на них во время обмена.

Что же до отряда Жилетта, то они специально выбрали место, куда не заедет машина, чтобы не беспокоиться… но, с другой стороны, спрятаться на такой тропе проще простого. Несомненно, маг противников уже засел в укромном месте и нацелил гундо на отряд Тору.

— В случае чего действуем по плану.

— Как скажешь, — ответила Акари, положа руку на сердце.

А затем…

— …О. Пришли, значит. Прекрасно, прекрасно.

Копейщик уже ждал у водопада.

Рядом с ним стояла Чайка с руками, примотанными к туловищу веревкой. Стоило ей увидеть Тору, как ее лицо просияло.

— Тору! Акари!

— Ты в порядке? — Тору решил пока не отвечать копейщику.

— В порядке! Полном! — воскликнула Чайка, прыгая на месте.

Хоть Тору и ощутил облегчение, он не расслаблялся и внимательно смотрел по сторонам.

«Так. И где этот маг?..»

Если их противники смогли бы одолеть Тору и Акари, то получили бы и Чайку, и останки без всякого обмена заложниками. Тору не верил, что они действительно собираются по-честному меняться.

— Вот только я как-то разочарован, — копейщик постучал себя по плечу и ухмыльнулся. — Я-то думал, что раз вы выбрали место, то уж пару-тройку ловушек поставите.

— Надо же, какой самоуверенный, — ответил Тору с ироничным видом. — Думаешь, ловушек «нет» просто потому, что вы их не нашли?

— А то, — тут же ответил копейщик.

Видимо, маг уже успел все тщательно осмотреть.

Тору внимательно следил за взглядом копейщика и думал.

«Крупномасштабное заклинание или стандартная ловушка могут навредить и красной Чайке».

Поэтому, если маг в этот самый момент прятался и планировал атаку, то готовил явно не заклинание массового поражения.

«Значит, прицельный смертельный удар».

Для любой высокоточной магии желателен хороший обзор.

Следовательно… мест, где может притаиться маг, не так уж много.

Поэтому…

«Вот ты где…»

Тору уже заметил силуэт с гундо, притаившийся среди деревьев в небольшом отдалении.

Вообще внезапные атаки из укрытия — специализация как раз диверсантов.

Тору заранее разместил небольшие сюрпризы в местах, в которых спрятался бы сам.

Но не ловушки, а просто плохо закрепленные ветки и кучки листьев… по которым нетрудно определить, что по дороге проходил человек. Теперь ему оставалось лишь проверить, не сработали ли «сюрпризы», и на их основе понять, куда делся маг.

А ловушки он не приготовил сознательно.

Он рассчитывал таким образом усыпить бдительность противников.

Тору догадался, что копейщик и его друг заранее убедятся в наличии ловушек… и если им вдруг что-то удастся найти, то обмен могут и отозвать. Кроме того, есть немалый шанс, что в ловушку попадет не противник, а белая Чайка.

«Мага-то я нашел… наверное. Может, он умнее, чем я думаю».

Что, если он нашел не самого мага, а похожую на него приманку?

Есть такой способ отвлечения внимания — установить приманку где-нибудь на видном месте. Возможно, Тору видел как раз ее, а маг тем временем прятался в другом месте. Естественно, разобраться с такого расстояния, человек там или нет, не мог даже он.

«Вот поэтому я и не люблю сражаться против магов», — мысленно пожаловался Тору, все еще не сводя глаз с противника.

— Так… а как там наша Чайка? В порядке? — с любопытством в голосе спросил копейщик.

— …Естественно, — отозвалась красная Чайка с несколько обиженным видом.

— Ага, прекрасно, поистине прекрасно. Я все никак места себе не находил, думал, не пытают ли тебя, не унижают ли. Вижу, с тобой на удивление хорошо обращались.

Копейщик размашисто закивал.

Сложно сказать, не находил ли он себе места… Во всяком случае, говорил он так, словно хотел, чтобы ее унижали и пытали.

— Как ты смеешь, — сказала… как ни странно, Акари.

Она, как и всегда, выглядела равнодушно, но в ее голосе слышалось легкое негодование.

— Мой брат ни за что бы не унижал и не пытал заложницу!

— …Эй, ты, — тихо проговорил Тору, глядя на свою сестру краем глаза. — Кто мне там все советовал пытать ее?

Более того, она говорила так, будто Тору питал к пыткам нездоровый интерес.

— Мне можно, но когда так говорят другие, это раздражает.

— Что-то это как-то… — сокрушенно протянул Тору.

— Ладно, это все неважно, — продолжил копейщик, поведя плечами. — Давайте меняться «Чайками».

— Да уж, давайте, — сказал Тору и отступил вбок.

Акари подтолкнула красную Чайку, и та сделала три шага вперед.

И тогда…

— Так, погодите, — сказал копейщик, прищурившись. — Что это такое?

— На всякий случай, — ответил Тору и слегка постучал по спине красной Чайки.

На ней… был небольшой рюкзак. С одной стороны от него тянулся шнур, уходивший к руке Тору.

— Что такое? Подарок, что ли?

— Ага. Берите, не стесняйтесь, — Тору широко улыбнулся, оскалив зубы.

Пусть он лишь отыгрывал гнусного мерзавца, слова от этого, тем не менее, приняли угрожающее звучание.

— Это порох, сделанный лично моей многоуважаемой сестрой.

— …Что? — естественно, тут копейщик уже не смог сдержать удивления.

— Если вы попытаетесь пристрелить нас во время обмена, или мы попадем в ловушку, я потяну этот шнур. Мы все устроили так, что при этом порох загорится. Конечно, красную Чайку при этом разорвет в клочья. Вернее… пороха там столько, что разорвет нас всех.

— …

Копейщик прищурился и посмотрел на красную Чайку.

Та кратко кивнула.

Она признала правдивость слов Тору.

Пока они шли сюда, Тору устроил ей небольшую демонстрацию с щепоткой этого пороха. Естественно, после новости о том, что у них с собой порох, она даже не сомневалась, что порохом наполнен и рюкзак, который на нее надели.

— Вы шутите, — протянул копейщик. — Вас же тогда самих…

— Мы — диверсанты, забыл? — Тору улыбнулся. — С кем, по-твоему, ты имеешь дело? Мы, диверсанты, задешево продаем свою жизнь и жизнь врага ради выполнения цели. Если вы убьете нас, то наверняка прикончите и белую Чайку. Значит, умирать будем все вместе.

— Ах, вы… у вас вообще все в порядке с головой? — у копейщика отчетливо задергался глаз.

— Сколько мне еще раз повторить? — с улыбкой отозвался Тору. — Мы — диверсанты.

Уж кто-кто, а наемники точно должны быть наслышаны о диверсантах.

Они должны знать об этих бойцах особо назначения с нестандартной системой ценностей, способных с легкостью взяться за работу, которую не хотят выполнять традиционные рыцари.

Поэтому их и называли «псами» и даже «шавками».

Некоторые боялись этого звания, считая, что диверсанты обладают нечеловеческими силами.

— Мы знаем, что вас как минимум трое. Естественно, мы заметили, что у вас есть маг. Я не знаю, где он прячется, но он наверняка планирует прикончить нас, чтобы вы забрали и нашу Чайку, и наши «останки», — сказал Тору, оглядываясь по сторонам.

— … — конечно же, копейщик промолчал.

— И еще на всякий случай скажу, что мы немного поработали и над останками. Если пройдет полдня, а мы не вернемся, сработает бомба.

Несмотря на то, что в быту уже вошли в использование механические таймеры, диверсанты, вроде Тору, применяли методы попроще. Таймер можно сделать с помощью свечи и веревки: когда свеча достаточно прогорит, то подожжет веревку, а та, в свою очередь — порох.

— В итоге, от останков ничего не останется. Что на это скажет ваша «Чайка»?

Тору перевел взгляд на красную Чайку.

Поскольку та стояла к нему спиной, он не увидел ее реакции.

Но «сбор» останков для нее крайне важен. Судя по той ненависти, которую она испытывала к «другим Чайкам», собирающим останки, это для нее сродни смыслу жизни.

— Ах ты… — недовольно протянул копейщик.

И это прекрасно. Когда люди злятся, то допускают ошибки. Правда, если слишком разозлить его, то обмена не состоится, так что нужно и меру знать.

— Давай сначала обменяемся заложницами. Что будет потом… потом и решим.

— …Тц, — цокнув языком, копейщик посмотрел сначала на Тору, затем на Акари, затем на красную Чайку… — Ладно.

После чего он слегка подтолкнул белую Чайку.

— …М-м, — кратко отозвалась та и зашагала вперед.

Вместе с ней вперед пошла и красная Чайка. Естественно, за ней все так же тянулся разматывающийся шнур, который держал за другой конец Тору.

Шнур был тонким, и как только красная Чайка дошла бы до копейщика, тот смог бы без труда перерубить его.

— Иди давай, — сказал Тору вдогонку красной Чайке.

Та в ответ на мгновение обернулась…

— …

И открыла рот, словно собираясь что-то сказать.

— Чего?

— …

Но так ничего и не сказала.

Вновь повернувшись вперед, красная Чайка пошла в сторону копейщика.

Расстояние между Чайками постепенно сокращалось. 30 шагов.

Две сребровласые девушки шли навстречу друг другу.

И тут…

Аам, тедей, хайсу, тандо, амто!

— !..

Чайки ошарашенно замерли.

Одновременно с этим Тору и Акари выхватили оружие.

Голос звучал не по-человечески, но зачитывал он явно заклинание.

— Фейла?! — воскликнул копейщик.

Но оказалось…

Аам, тедей, хайсу, тандо, амто!

Аам, тедей, хайсу, тандо, амто!

Аам, тедей, хайсу, тандо, амто!

— Э-э-эй-эй-эй!

Происходящее изумило всех.

Фейл далеко не одна и не две. Похоже, что их окружили.

— Кокатрисы?! — глухо воскликнул Тору. — Плохо… их слишком много.

Фейлы опасны сами по себе, но что еще хуже — они до сих пор не видели их.

Где именно они укрылись — неясно, но хорошо спрятавшийся кокатрис опаснее даже мага.

Аута, мааг, фотох!

Аута, мааг, фотох!

Аута, мааг, фотох!

А в следующее мгновение…

Со всех сторон обрушились радужные линии.

***

Фейлы.

Так называют зверей, способных использовать магию.

На Фербисте существует семь известных видов фейл, каждый из которых обладает одной сильной магией. С одной стороны, люди боятся этих необычных созданий даже больше, чем тигров и волков… а с другой, их нередко используют в качестве живого оружия. Для этого применяют либо магию контроля над разумом, либо просто заключают с фейлами «контракт».

Под контроль чаще всего берут «орторосов», превращая их в бойцовских собак.

Контракты же заключают с «драгунами», чтобы пополнить ряды наездников на драгунах.

В любом случае, то, что фейлы способны использовать магию, уже кардинально отличает их от всех остальных животных. Вообще их даже не стоит относить к животным — это особая категория живых существ, которая лишь принимает форму, напоминающую зверей, ящериц, птиц, земноводных и так далее.

Кокатрисы считаются слабейшими из фейл.

Если сравнивать их с остальными фейлами, то кокатрисы не обладают ни внушительными размерами, ни живучестью. Если же сравнивать их с обычными животными, то по стойкости они уступят даже кошкам и собакам.

Однако опасность, исходящая от фейл, вовсе не пропорциональна их размерам…

Магия, которой владеют эти создания, может с легкостью перечеркнуть любые попытки сравнить их по силе с животными. Магия фейл далеко не так разнообразна, как людская… и поэтому еще страшнее. Она настолько же примитивна, насколько сильна.

И конкретно кокатрисы владели магией…

Аута, мааг, фотох!

Как только кокатрисы закончили читать заклинания, их гребни вспыхнули.

По своим размерам они больше всего напоминали сов. О них напоминали огромные выпученные глаза и головы, способные полностью проворачиваться на мягких шеях.

Однако, в отличие от сов, на головах кокатрисов росли гребни.

Вообще, «гребнями» эти органы называли за их схожесть с петушиными гребнями, хотя на самом деле это были скорее рога. Этот длинный орган рос из затылка и сиял голубым, когда кокатрисы использовали магию. Подобные магические органы есть и у других фейл: у единорогов это рога, а у орторосов — побочные головы.

На лицах кокатрисов появились магические диаграммы.

Они слегка повернулись, а затем резко испустили лучи радужного света, пронзившие пустоту.

Однако они не попали по своим изначальным целям, вместо этого ударив в озеро у основания водопада.

Их цель — юный диверсант — быстро увернулась от атаки. На самом деле избежать попадания магической атаки можно, если ты точно знаешь, что она целится в тебя. Это еще одна из причин, по которой маги бесполезны в ближнем бою.

Радужный свет коснулся поверхности воды.

А затем…

— Жуткое зрелище, — заметил Леонардо.

Он сидел на длинной ветке огромного дерева, росшего чуть поодаль от водопада. С другой стороны ствола от него разместился Матеус, сжимавший в руках гундо.

— Может, как животные они и слабы… — пробормотал Матеус.

Его голос и лицо почти не выражали эмоций, ведь большая часть его сознания занималась поддержанием заклинания контроля разума. То, что у Матеуса вообще хватало сил на разговор во время управления дюжиной кокатрисов, указывало на его неординарность.

— …Но их «взгляд» — убийственное орудие.

Матеус и Леонардо смотрели, как из воды начали выпрыгивать рыбы.

Само по себе это, может, и не такое уж жуткое зрелище.

Но рыбы не просто прыгали из воды — они самостоятельно выбрасывались на берег. Казалось, будто они бегут от воды.

И стоило им коснуться земли, как они тут же замирали, успокаивались и лишь продолжали хватать ртом воздух.

Магия кокатрисов.

Отравляющая магия.

Они охотятся с помощью яда. Причем яда специфического, действующего на нервы.

Магия кокатрисов использовала рассеянные в воздухе элементы для синтеза жидкого яда, которым они затем выстреливали под огромным давлением. Эти существа не обладали ни клыками, ни когтями, но умели стрелять ядом. Причем с такой силой, что эти струйки могли проколоть кожу человека или животного.

Но главное… этот «яд» обладал жутким эффектом.

У пораженного человека или животного менялись местами чувства боли и наслаждения. Видимо, что-то путалось в их мозгах. Это состояние можно сравнить с внезапным опьянением, но оно гораздо, гораздо хуже. Каждый вдох ощущается удушением, каждый глоток воды отдает невыносимо жгучим чувством. В ощущениях наступает бардак.

Естественно, в таком состоянии человек или животное даже стоять на месте будет с трудом.

В конце концов, кокатрисы налетают на обессилевшую и повалившуюся без чувств добычу и раздирают ее плоть своими слабыми клювами. Говорят, что эта боль от постепенного терзания ощущается наслаждением и экстазом, и жертва умирает с улыбкой, в слезах счастья, и истекая слюной.

Поведение рыб же можно объяснить тем, что в их головах вода и воздух поменялись местами. Они начали выпрыгивать из воды, боясь «утонуть».

По чистой разрушительной силе магия других фейл куда могущественнее.

Но, пожалуй, хуже всего для жертвы — попасть под воздействие именно этой магии.

— Кажется, он может уклоняться от них. Пусть это и «взгляд», лучи все же состоят не из света.

— Но их много. Вряд ли ему удастся уворачиваться вечно. Прелесть кокатрисов в том, что они не могут заиграться и случайно прикончить врага.

Сама по себе магия кокатрисов не причиняла смертельных увечий.

Конечно, шок, сопровождающий хаос в ощущениях, мог вызвать сердечный приступ, или же жертва могла откусить себе язык, но на практике такое случается редко. Пусть жертва этого заклинания и будет корчиться в агонии, но не потеряет ни капли крови.

— И это идеально. Раз уж убить мы их не можем, то заставим ползать по земле и стенать, — сказал Матеус со зловещей ухмылкой.

***

— Тц!

Тору цокнул и вскинул комбоклинки.

«Взгляды» кокатрисов, направленные точно в его лицо, попали в стилеты и разбрызгались.

От предыдущей атаки он отпрыгнул.

Однако уворачиваться от атак, летящих со всех сторон, невозможно.

И к тому же…

— !..

Красная Чайка вжала голову в плечи.

Прямо перед ее носом пролетел «взгляд» кокатриса.

«Если я прихвачу ее…»

Если он попытается защитить красную Чайку… то уклоняться от атак станет еще сложнее. А если пропустит хоть один луч, то уже не сможет сражаться.

Естественно, Тору не обязан защищать красную Чайку. Не обязан, но…

«Эти кокатрисы…»

Тору бросил взгляд в сторону водопада.

На рыб, выпрыгивающих из воды у его основания.

Магия кокатрисов нужна им для охоты. Значит, сразу после этого залпа они должны наскочить на выпрыгнувших рыб… но зловещих фигур фейл рядом с ними не находилось.

Умение применять магию означало, что кокатрисы не глупее младенца.

Либо они считали Тору и остальных «помехой», мешавшей трапезе… либо…

«Ими управляют?»

Существуют заклинания, способные брать под контроль разум цели.

Использовать их достаточно сложно, поскольку они плохо работают против тех, кто обладает достаточно высоким уровнем интеллекта… Но если понизить его наркотиками, алкоголем, усталостью или каким-либо другим способом, то взять под контроль можно даже разум человека.

Кокатрисы вполне годились на цель для подчинения. А значит… вероятно, где-то рядом прятался человек, нацеливавший их на Тору и игнорировавший выбросившуюся на берег рыбу.

«Альберик Жилетт!..»

В отряде этого рыцаря не меньше двух магов.

Если один из этих магов, способный управлять кокатрисами и нападать с их помощью, отправился впереди отряда, то отряду Тору нельзя терять ни минуты. Маг, умеющий подчинять зверей для битв, может использовать их и для того, чтобы оповестить остальной отряд.

И Альберик, и Николай, и Виви — сильные бойцы. Если в битву вмешаются еще и они, шансы отряда Тору на победу исчезнут с концами.

— Тору! — завопила белая Чайка, которую копейщик тут же притянул к себе.

Тору был слишком занят уклонением от ядовитых «взглядов» кокактрисов… но, похоже, что этим же занимались и они. Во всяком случае, кокатрисам явно все равно, какую Чайку обстреливать. Ни о каком обмене заложниками теперь не может быть и речи.

— Черт!

Копейщик тут же подхватил Чайку одной рукой и приготовился бежать.

Аута, мааг, фотох!

Радужный взгляд устремился к спине копейщика.

Какой бы миниатюрной ни была Чайка, этот мужчина ни за что не смог бы и увернуться от залпа, и удержать ее…

— Чайка! — воскликнул Тору.

А в следующее мгновение…

Бух!

Взрыв воды под ними отозвался в животе.

В воздух резко поднялись клубы пара. Полились брызги.

Магия.

Тору не знал, к какому классу она принадлежит, но, скорее всего, это магия взрывного типа, направленная в озеро. Причем сил в нее вложили немало.

Магическая поддержка.

Естественно, пар не задел незримых кокатрисов и служил лишь завесой.

Наверняка тот маг, что выступал в паре с копейщиком, мог бы пристрелить пару кокатрисов, но вместо этого решил загородить им обзор, чтобы обезопасить своего друга. Кокатрисы выстреливали ядовитые струи точно туда, куда смотрели. Магическое прицеливание работало очень хорошо, но моментально становилось бесполезным, как только обзор ухудшался.

Аам, тедей, хайсу, тандо, амто! Аута, мааг, фотох!

Аам, тедей, хайсу, тандо, амто! Аута, мааг, фотох!

Аам, тедей, хайсу, тандо, амто! Аута, мааг, фотох!

В воздухе замелькали радужные линии.

Но туман из пара все же не давал им прицелиться. Взгляды кокатрисов то попадали в падавшие капли, то вовсе улетали непонятно куда.

— Сбежал уже?.. — пробормотал Тору, слыша удаляющийся топот ног.

Он хотел было броситься в погоню, но на нее нет времени.

Кокатрисы словно обезумели и пускали взгляды во все мыслимые стороны.

Тору с трудом уворачивался от них, то и дело прибегая к помощи стилетов, как вдруг…

— Оружие! — послышался громкий крик красной Чайки. — Вернуть… Требую!

— …

Тору направил один из стилетов в ее сторону и взмахнул им.

И сковывавшая ее веревка, и шнур от рюкзака тут же развязались и упали на землю.

И одновременно с этим…

— Акари! Взрываю!

— Хорошо, — отозвалась та на крик Тору.

В тот же самый момент Тору схватил шнур, тянущийся из рюкзака красной Чайки, и дернул его.

Бух!!!

Рюкзак разорвало.

Однако взрыв получился очень слабым. На мгновение рюкзак раздулся… и затем из него вырвалось не пламя, а много белого дыма. Эта завеса получилась в несколько раз плотнее тумана.

Изначально они собирались воспользоваться этой завесой в случае, если обмен заложниками пойдет не так, но…

— Оружие!

— …

Тору снял с пояса змеиный клинок и перекинул его красной Чайке.

Теперь уже все равно.

У копейщика есть магическая поддержка. Если маг так и будет скрывать наемника из виду, он сможет сбежать без боя. Но отряд Тору не мог покинуть это место, не победив кокатрисов. Если ими управлял отряд Жилетта, то они их точно не отпустят.

— …Благодарю, — бросила красная Чайка и улыбнулась через плечо.

И это была первая ясная улыбка, которую Тору увидел на ее лице.

А в следующее мгновение…

— !..

Она закрутилась на месте и активировала змеиный клинок.

Необычное орудие резко удлинилось в несколько раз, и похожий на лобзик клинок закрутился вместе с хозяйкой. А затем он полетел в Тору, словно намереваясь намотаться на него и перерубить.

— !..

Тору почти рефлекторно вскинул комбоклинки, собираясь отразить удар.

Но… атака змеиным клинком вдруг изменила свое направление и пролетела мимо него.

Это одна из техник, порожденных связью между комбоклинком и владельцем. Извивающийся в воздухе комбоклинок поразил одного из кокатрисов, как раз пробившегося сквозь завесу.

Фото… бхо-о-о-о?!

Не успел кокатрис дочитать заклинание, как лезвие змеиного клинка намоталось на него.

А в следующее мгновение клинок резко ужался до исходного размера, разрубив кокатриса на множество ломтиков. В воздух поднялись перья, а тушка фейлы упала на землю с влажным звуком.

Убийство одним ударом. И даже рану, нанесенную таким клинком, заштопать очень непросто.

— Пока что. Сражаться. Временное перемирие, — сказала красная Чайка убедительным голосом.

Наверняка она думала, что спасла Тору.

— …Как скажешь.

Тору оставалось лишь кивнуть.

Неожиданная битва внутри дымовой завесы.

Дым защищал их от сосредоточенной атаки кокатрисов, но в то же время не давал увидеть, откуда эти кокатрисы появятся. А значит, остается лишь ждать и внимательно следить, чтобы сбить появившегося кокатриса до того, как он успеет навести на них «взгляд».

— Черт… ну и бардак, — проговорил Тору, вскидывая комбоклинки.

Затем он всмотрелся туда, откуда прилетел последний «взгляд», и действительно — показался новый кокатрис, которому Тору ловко отрубил голову.

— Брат! — воскликнула Акари, забегая в завесу.

Тору. Акари. И Чайка.

Они встали спиной к спине со вскинутым оружием.

— Нам нужно вырваться, — бросил Тору Акари через плечо. — Но тот тип, что управляет этими фейлами, нас не выпустит. Поэтому нам остается только переубивать их всех. И для этого… у нас с красной Чайкой перемирие.

— …Хорошо.

На мгновение Акари нахмурилась, словно собираясь что-то сказать, но быстро поняла, что сейчас не время спорить, и кивнула.