1
  1. Ранобэ
  2. Чайка − принцесса с гробом
  3. Том VIII

Пролог. Терзания князя-головореза

Что есть мастерство в военном деле?

Когда-то вся жизнь Стефана Хартгена была посвящена поиску ответа на этот вопрос.

Ему повезло родиться в эпоху мировой войны с талантом к военному делу и в условиях, которые идеально подходили для того, чтобы этот талант оттачивать. Уже к двенадцати годам он достиг таких высот в боевых искусствах, которым позавидовали бы взрослые. Когда же ему исполнилось пятнадцать, вокруг него не осталось никого, кто мог бы одолеть его в поединке.

Однако через свое боевое крещение он прошел позже, в шестнадцать лет.

Причина этому — беспокойство и забота министров о наследнике княжества Хартген. Пусть даже семейство Хартген — искусные воины, многие поколения лично принимавшие участие в сражениях, в войне не бывает «гарантий», а смерть наследника престола в первой же битве вызвала бы огромные сложности. Именно потому министры тщательно выбирали время для боевого крещения Стефана, дожидаясь беспроигрышной, по их прогнозам, битвы.

Но… прогнозы и реальность сильно разошлись.

Армия княжества попала во вражескую засаду и вкусила горечь поражения… а Стефан Хартген, ожидавший, что его таланты помогут ему совершить множество славных подвигов, попал в лавину нахлынувших противников. Один из множества безымянных рядовых вражеских солдат ранил его, и Стефану едва удалось уползти с поля битвы живым.

Оказалось, что тренировки и настоящие битвы сильно отличаются друг от друга.

На поле боя клинки бойцов не схлестываются в честных поединках.

Эта церемониальность, это изящество имеют смысл лишь в редких рыцарских дуэлях.

Настоящее же поле брани полнится грязными, грубыми приемами и тактиками, бесконечно далекими от тех, что преподают наставники.

Сжать в левой ладони горсть песка, чтобы бросить ее в глаза противнику перед началом битвы. Заманить противника в заготовленную западню. Наброситься на противника толпой. Вымазать оружие ядом и грязью. Спрятать в одежде оружие и пускать в бой в самые неожиданные моменты. Оскорблять и бранить противника, сбивая его концентрацию…

В войне все средства хороши.

Вот очевидные законы поля боя, которые ему пришлось ощутить на себе.

Проигрыш и смерть — конец всему.

Каким бы мастером боевых искусств ты ни был, после поражения тебя ждет лишь смерть. Все те награды, что ты заработал упорным трудом, мгновенно обратятся в прах. Больше от них ничего не останется.

И именно поэтому… Стефан изменил свое мышление.

***

— А-а!..

Пожилая женщина вопила и мотала головой, но Стефан молча опустил клинок на ее плечо.

Они с самого начала знали, что битва будет вестись на истребление. А раз так, то о пощаде можно даже не вспоминать.

Он не нацелился на ее голову лишь потому, что при атаке наискосок попадание в левое плечо смертельнее, чем в голову. Нередко происходит такое, что при ударе по голове меч соскальзывает по округлым костям черепа. Конечно, навыков Стефана хватило бы, чтобы без труда убить эту женщину и таким способом… но он выбрал самый оптимальный, самый верный метод убийства на автомате, не задумываясь о своих действиях.

Он не садист. Садизм может сыграть на руку противникам, поэтому бесполезен. Стефан убивал всех без разбора: и старых, и молодых, и женщин, и мужчин. Вот и сейчас он не повел даже бровью, двигаясь, словно бесчувственная машина.

Пожилую женщину рассекло от плеча до живота, и она упала лицом в пол.

Скорее всего, она скончалась на месте. Проверять Стефан не стал. Помимо того что он очень опытный боец, лезвие его комбоклинка сообщает посредством ощущений, какую именно часть тела режет. Вот ключица. Вот сердце. Вот жировая ткань. Вот мышцы. Поэтому Стефан точно знал, что разрубил этой женщине сердце.

— Сюда, командир! — раздался голос одного из людей его отряда, мага по имени Симон Скания.

— ...Хорошо.

Стефан взмахнул мечом, стряхивая кровь и жир, а затем направился туда, куда указал Симон.

Он увидел дверь, роскошно украшенную, но в то же время наполовину ободранную и выбитую. Скорее всего, это следы боевых заклинаний Симона и Роберта. Рядом же лежали изуродованные до неузнаваемости трупы стражников — видимо, попали под удар.

Однако Стефан пошел дальше, не обратив на них никакого внимания.

Он не ощутил никаких эмоций, а единственная мысль, пронесшаяся на задворках его сознания, звучала как «напрасные усилия».

Атака должна быть правильно направлена и правильно выверена. Идеальный вариант — поразить противника смертельным ударом, не совершив никаких излишних усилий. Атака, способная превратить тела противников в бесформенные куски мяса, содержит достаточно силы, чтобы убить дюжину солдат. Маги тратят слишком много сил попусту.

А затем…

— ...Хм?

Стефан увидел перед собой его.

Проклятого Императора Артура Газа.

О нем ходит множество слухов, некоторые из них достигали и Стефана. Они гласили, что он живет уже много веков, самолично положил начало магическим технологиям и достиг невероятных высот и как маг, и как воин. Все эти слухи — бредовые россказни, не имеющие под собой никаких оснований, но…

— Вот ты какой…

Длинные серебристые волосы, такая же серебристая бородка. Величественный мужчина непонятного возраста.

Аккуратные черты лица… и сразу бросающийся в глаза мудрый взгляд, заставляющий поверить в то, что перед тобой великий правитель и непревзойденный маг. Однако, в то же время нельзя сказать, что мускулы прямо выпирают из-под его одежды. Скорее, его стоило назвать хоть и высоким, но худощавым.

И тем не менее…

— Ха-а!

— Рья-а!

С обеих сторон на него свирепо накинулись наездница на драгуне Доминика Скода и крупный боец комбокопьем Крей Морган, но мужчина легко отражал их атаки мечом и гундо, которые держал в руках. Рыцарское копье Крея по длине превосходит рост собственного владельца и предназначено для сражений верхом на коне, где его можно направить вниз. Да, у него нет лезвия, но при этом оно такое тяжелое и могучее, что может попросту переломить клинок незадачливого мечника, который попытается заблокировать удар.

Однако Артур Газ без труда отразил натиск копья и даже провел контратаку.

И более того…

— ...Явись, «Удар Молнии»!

Даже те заклинания, которыми обстреливали его Симон и Роберт, он отражал или нейтрализовывал собственной магией, успевая применять ее в паузах между атаками. Виконт-копейщик Алан Трамонтана и лучник Глен Донкервурт уже отступили назад из-за ран, а маг по имени Клавдия Додж полностью сосредоточилась на их лечении.

Все они — эксперты в своих боевых искусствах.

Но этот человек не просто сражался против семерых отчаянных бойцов на равных… он уверенно побеждал.

— Великолепно, — пробормотал Стефан.

Вид Проклятого Императора восхитил его.

Разве это — не вершина воинского мастерства? Он не ломался под численным преимуществом и грубой силой. Не боялся и не нервничал даже в такой тяжелой ситуации. Он даже умудрялся находить время на противодействие заклинаниям.

Стефан понял, что далеко не все те слухи, что он слышал о нем, были чепухой.

И поэтому…

— Проклятый Император… Артур Газ! — громко воскликнул Стефан, шагая вперед и вскидывая меч. — Ты… великолепно отточил свои умения! Поэтому я должен вкусить победу над тобой!

— …

Газ промолчал, но явно не из-за того, что его занимала битва… просто он решил, что слова Стефана не заслуживают внимания. Но Стефан не собирался гневаться из-за такой мелочи. Его дело — лишь сделать все возможное, чтобы убить его, не проявляя лишних эмоций.

Стефан подключился к битве в промежуток между атаками Доминики и Крея и выбросил вперед свой клинок.

Проведенный колющий удар оказался таким резким, что Стефан и сам счел его одним из своих лучших выступлений, но лезвие клинка застряло во вскинутом гундо.

— О-о?! — удивленно воскликнули Крей и Доминика.

Но даже после того, как его атаку отразили, Стефан не стал колебаться, резко выдернул клинок и взмахнул им, защищаясь от контратаки. Во время самой первой битвы Стефана его противник тоже смог защититься от лучшей из его атак. Но сейчас он — уже не тот юнец, которого случившееся изумило настолько, что он подарил противнику шанс. Стефан тут же отступил назад на пару шагов, по пути отдавая приказ:

— Маги! Огонь!

— ...Явись, «Максимальное Пламя»!

— Явись, «Разрыватель»!

Симон и Роберт применили боевые заклинания.

Они выпустили в Артура Газа сверхвысокотемпературное пламя и незримый клинок. Конечно, он отразил их так же легко, как и предыдущие атаки, но…

— !..

Изумились все, кроме Стефана.

Послышался пронзительный звук, с которым отломился кусок вскинутого гундо Проклятого Императора.

Он только что защитился им от выпада Стефана, и клинок оставил глубокую трещину. Активация магии так нагрузило гундо, что оно сломалось.

— Наседайте! — воскликнул Стефан, и Доминика с Креем возобновили атаку.

Проклятому Императору удалось пронзить живот Доминики мечом, но…

— Попался!

В ответ она схватилась обеими руками за руку Артура Газа, сжимавшую вонзившийся в нее меч. Для бессмертной наездницы на драгуне Доминики даже такая опасная рана — сущий пустяк. Она намеренно пожертвовала своим телом, чтобы обездвижить правую руку Проклятого Императора.

— На-а-а-а-а!

Затем на него обрушилась атака Крея.

Этот удар погнул гундо, которое приняло на себя импульс, но не достиг цели.

Острие комбокопья прошло совсем рядом со щекой Артура Газа… а в следующее мгновение из-под руки Крея выскочило еще одно копье и вылетела стрела. Обе атаки вонзились в бок Проклятого Императора.

Помощь пришла со стороны Алана и Глена, которых подлатала Клавдия.

— М…

Естественно, нападение возымело эффект, и до сих пор стоявший непоколебимой стеной Проклятый Император содрогнулся. Стефан решил, что этим шансом надо воспользоваться, и снова приблизился к противнику, на ходу нанося горизонтальный рубящий удар.

Мощный удар, усиленный как импульсом шага Стефана, так и вращением его тела.

Меч, которым Проклятый Император мог бы заблокировать этот удар, обездвижила Доминика, а гундо до сих пор не расцепилось с копьем Крея. В результате, Артур Газ остался беззащитным, и ему оставалось лишь встретить рубящий удар собственной шеей.

Стефан ощутил, как перерубаются кости и плоть.

«?!»

И в то же время… его посетило странное беспокойство.

Что-то было не так, и он не мог сказать, что.

Ему лишь показалось, что что-то не в порядке.

Впрочем, беспокойство Стефана не помешало его клинку пройти весь путь слева направо. Голова Проклятого Императора отделилась от тела и покатилась по полу.

Доминика и Крей отпрянули.

Безголовое тело Проклятого Императора отступило на пару шагов в сторону трона… а затем рухнуло на пол. Даже это чудовище, прожившее по легендам не одну сотню лет, не смогло прожить без головы.

«Победа», — тихо обронил Стефан, глядя на перекатившуюся под ноги голову.

Он не собирался улыбаться или смеяться. Он воспринял случившееся абсолютно спокойно. Что случилось, то случилось. Непоколебимое, крепкое сознание… еще один шаг на пути к воинскому совершенству.

Но…

— Ваше Величество! — раздался со спины похожий на вопль крик. — Я привела принцессу…

Стефану не потребовалось даже оборачиваться. Голоса и предчувствия хватило для того, чтобы понять, кто именно вбежал в комнату, а также оценить рост и вес нового противника… Меч Стефана сверкнул в воздухе и отрубил хозяйке голоса голову.

Ощущения оказались привычными и знакомыми.

Разрубаемая кожа, разрубаемая плоть, разрубаемые кости. Те самые ощущения, что он испытывал столько раз.

Но раз так… то что за беспокойство он ощутил, когда сразил Проклятого Императора?

Стефан развернулся, продолжая размышлять об этом.

Он увидел обезглавленный труп фрейлины.

И…

— ?!

То, чего они совсем не ожидали встретить.

Миниатюрную девушку с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами.

На вид ей где-то 15 или около того. Она выглядит хрупкой и нежной, совершенно ничего не знающей об окружающем ее мире. Она подобна безымянному цветку, который на поле боя должны были растоптать в первые секунды битвы, но…

— Дочь Проклятого Императора?! — изумился кто-то из них.

— Значит, у Дьявола была дочь?.. Впервые слышу.

— Но нам приказали убить всех, кто встретится в замке.

— Раз так, ее ждет та же судьба. Командир?

На Стефане собрались взгляды, ожидающие его приказа.

— …

Какое-то время он ошарашенно разглядывал девушку.

Он не знал, почему. Просто в тот момент, когда он ее увидел, все его тело пронзило какая-то дрожь.

Его терзало какое-то невыносимое чувство.

Стефан превратил себя в машину для убийств, которая выходила на поле боя с мечом в руках и равнодушно уничтожала противников самыми оптимальными способами. И поэтому это ощущение оказалось ему незнакомым. Каждый день он тренировался от заката до рассвета, но никогда еще в глубине его груди не появлялось такого чувства.

Будь он обычным человеком, то мгновенно бы понял, как оно называется.

Но Стефан далеко не обычный человек, со всеми вытекающими последствиями.

Он подавил возникшую в душе рябь усилием тренированной воли.

Его дух закален так же тщательно, как и тело.

Крепкая психика, способная не дрогнуть перед лицом внезапных и подлых атак, — сильное оружие. Умение сохранять кристальную ясность сознания, которое, подобно водной глади, отражает все, что происходит вокруг, помогает обрести абсолютную силу, не подводящую ни при каких обстоятельствах.

Непреклонный разум важнее благородного имени и закаленных умений.

Поэтому он научил себя в любой ситуации думать лишь о том, как оптимальнее всего убивать.

Не делать различий между мужчинами и женщинами. Между молодыми и старыми. Между богатыми и бедными. Между добрыми и злыми.

Неважно, попадется ему злодей или святой — он убьет любого.

Именно это — путь к вершинам воинского мастерства…

— Неважно, что она ребенок. Мы должны жить с уверенностью в завтрашнем дне, — сказал Стефан, шагая вперед.

Плоды суровых тренировок, воспитавших его тело и разум, сами управляли его телом, не обращая никакого внимания на чувства Стефана.

— …

Невинные фиолетовые глаза смотрели на него снизу вверх.

— Не проси о пощаде, дочь дьявола.

Стефан подавил то чувство, что извергалось из глубин души, и вскинул клинок.

То самое оружие, что обезглавило ее отца и фрейлину.

— Ты можешь реветь и ненавидеть нас сколько угодно, но пришла пора покинуть этот мир.

— ...

Наверное, если бы девушка завопила, осыпала его оскорблениями или сделала хоть что-то, будущее Стефана сложилось бы по-другому. Но она ничего не говорила и ничего не делала, стоя перед Стефаном и даже не думая защищаться.

Меч опустился.

Разрубаемая кожа, разрубаемая плоть, разрубаемые кости и…

— !..

Когда через лезвие клинка Стефану передалось ощущение отобранной жизни, он, наконец, понял… что только что сделал нечто непоправимое.

***

— !..

Стефан с воплем вскочил.

Он неровно дышал и обливался потом.

Все его спокойствие куда-то улетучилось.

— Ха… ха… ха-а…

Тело Стефана содрогалось так, что под ним поскрипывала кровать.

Спальня его погружена в полумрак, и лишь благодаря просачивающемуся через окна лунному свету можно разглядеть очертания комнаты. Верхний этаж его замка. Знакомая, привычная спальня.

— Ха-а… ха-а… ха-а…

Казалось бы, именно здесь Стефан должен ощущать себя спокойнее всего, но сейчас он обхватил свое тело и дрожал, словно маленький ребенок, которого бросили в незнакомой земле. Он уже совершенно не похож на военного человека, выстроившего себе блестящую карьеру. Теперь это лишь жалкий мужчина, которого собственные эмоции терзают с такой силой, что даже сон уже не приносит ему умиротворения.

— А-а… а-а-а-а…

Прошло уже больше пяти лет, но ошибка, которую он допустил, до сих пор не дает ему покоя.

Даже сейчас он продолжал мысленно ругать себя.

Но… тогда, посреди крови и пламени, Стефан ни за что не смог бы понять, что за чувство ощутил. Перед ним стояла юная дочь только что поверженного врага. Она была куда моложе его. За то короткое время ему бы ни за что не пришло в голову, что он влюбился в нее с первого взгляда, и что она стала его «первой любовью».

Именно поэтому Стефан собственными руками убил свою первую любовь, отрубив ей голову.

Он верил, что воинское искусство состоит как раз в том, чтобы вести себя подобно мечу — ни о чем не думать, ничего не чувствовать.

— Все хорошо.

Вдруг дрожащую голову Стефана обхватили маленькие бледные ручки.

Справа. И слева. Они заключили ее в свои объятия…

— Все хорошо…

— ...Папа.

Качнувшиеся серебристые волосы щекотнули щеки Стефана.

— О-о… о-о-о…

Он прижал к себе девушек, лежавших по бокам от него, и несколько раз кивнул.

Эти девушки прощали его. Они щадили его. И они правы. Все хорошо.

Пусть больше никто не смог бы его помиловать, эти девушки пощадили его.

— …

Они нежно отпрянули от Стефана, сели на края кровати и обворожительно улыбнулись. Их облик почти не отличался от того, что остался в памяти Стефана. Блестящие длинные серебристые волосы, похожие на огромные драгоценные камни фиолетовые глаза. Хрупкие, словно способные разбиться от неосторожного касания тела… два эфемерных, но все же живых воплощения утонченного очарования.

— О-о… Арина… Ирина!..

Обливающийся слезами Стефан протянул руки к одетым в тонкие одежды девушкам и крепко прижал их к себе.