К столу подали не по-княжески аскетичную еду.

Во время трапезы князь занимал лишь самый угол огромного стола, где перед ним ставили три тарелки. Да, ел он немало, но блюда не отличались дорогими продуктами, кропотливым оформлением или тончайшими поварскими изысками.

Еда вообще не особо разнилась от той, что подавали в казармах.

Князь Стефан Хартген ел молча.

Обед для него — очередная тренировка, а не повод насладиться вкусом.

Его вид целиком оправдывал прозвища «Король-воитель» и «Король-головорез». Даже выстроившиеся у стены горничные не расслаблялись ни на секунду. В воздухе витали холод и отрешенность поля брани, а вовсе не умиротворение трапезного зала.

Чемпионат боевых искусств, день первый, обед.

После десяти утренних битв объявили перерыв.

Наверняка в эту самую секунду обедает не только князь, но и участники, и зрители. Многие прокручивают в голове и обсуждают утренние сражения.

И даже…

— Папа.

— Папа.

Подали голос девушки, сидевшие с обеих сторон от Стефана.

Две приемные дочери, похожие друг на друга как две капли воды и даже одетые одинаково.

Они ничего не ели, хоть и сидели за обеденным столом. Перед каждой стояло по латунному бокалу, и девушки неспешно пили из них.

Все горничные отлично знали, чем именно наполнены сосуды.

Кроме того, они прекрасно знали, что за все два с лишним года приемные дочери князя не ели ничего другого. Едва ли стоит удивляться, что горничные, покорно стоявшие подле господина во время обеда, прознали о привычках девушек, но князь строго запретил им копаться в происходящем. Демонстрация клинка, обагренного кровью обезглавленных министров, и красноречивое «любопытство кошку сгубило» запечатали уста даже пытливым горничным.

Но, возвращаясь к разговору…

— Можно нам убить недавно пойманных бунтарей?

— Можно ведь?

Девушки обращались к нему голосами детей, выпрашивающих новые игрушки.

Хотя, если подумать, смысл их слов заставлял содрогнуться от ужаса…

— Поступайте по-вашему, — благосклонно отозвался князь.

Он улыбался так лишь в их обществе.

Девушки, судя по всему, и сами знали об этом. Они довольно улыбнулись, кивнули друг другу, а затем продолжили певучими голосами:

— Нам дали добро.

— Дали.

— Убьем же их.

— Убьем.

Горничные стояли неподвижно, изо всех сил стараясь не меняться в лице.

Каждая из них без конца напоминала себе быть бездушной статуей, ничего не видящей, ничего не слышащей. Вряд ли кто-то из них выдержит, если начнет вслушиваться в застольные разговоры. Самый верный способ выжить внутри замка — отбросить человеческие мысли.

— Что насчет тех, что мы схватили сегодня?

— Они могут нам еще пригодиться.

— Может быть.

Девушки дружно приложились к латунным бокалам.

Ржавый запах их содержимого медленно распространялся по залу.

— Значит, оставим их в живых до окончания поединков?

— Да. Так и сделаем.

— После обеда будут такие интересные матчи.

— Да… очень интересные.

Девушки все улыбались и щебетали.

Стефан Хартген ласково смотрел на них, словно отец на невинных шаловливых детей.

***

Воздух наполняли звуки соударяющейся стали.

Клинки скрежетали и высекали друг из друга искры.

Затем острие одного скользнуло по земле и неожиданно подпрыгнуло.

— !..

Мало кто ожидает атаки под таким углом.

Меч не способен изгибаться. Кнут не способен колоть. Лишь оружие, что совмещает в себе свойства обоих инструментов, может нанести такой внезапный удар.

Лишь змеиный клинок.

Но…

— Нахалка!

Мечник выхватил кинжал левой рукой и отмахнулся.

И не только. В ту же секунду он шагнул вперед и вдавил в землю острие растерявшего импульс змеиного клинка.

Мечник уже знал, против какого оружия сражается, и предвидел, что враг изберет подобную тактику.

— Умри!

Он отбросил кинжал в сторону, перехватил меч обеими руками и замахнулся им.

Но тут сбоку выскочила рукоять копья и помешала ему.

— Тц…

Едва заметив искры — рукоять копья тоже оказалась стальной, — мечник прищурился и отпрыгнул назад. Судя по тому, что в безрассудную атаку он пускаться не стал, азы фехтования, в частности наступление и отступление, ему прекрасно известны.

— …

— …

Как только оружие схлестывается, противники отступают и смотрят, что происходит.

Затем повторяют.

После обеда настал черед красной Чайки.

Против ее отряда выступили два мечника.

Врагов, переживших отборочный этап, недооценивать нельзя.

Однако…

— …

Тору смотрел за поединком с трибуны арены. Фредерика сидела рядом.

Они выбрали места в самом переднем ряду, где отлично ощущалась разворачивающаяся битва. Опытным бойцам лучшего места не сыскать — отсюда можно как следует прочувствовать противников и понять, к чему надо готовиться.

— Тору? — вдруг озадаченно спросила Фредерика. — Что с тобой?

— ...Что-то не так, — пробормотал тот в ответ. — В его движениях.

Все это время Тору следил не за красной Чайкой, а за Давидом. Могло показаться, что верный спутник-наемник красной Чайки ловко манипулирует противниками с помощью копья.

Но…

— Паузы между атаками должны быть короче.

— Правда?

— …

Может, Фредерика ничего не замечала, но Тору доводилось воевать против Давида.

Поэтому он отлично понимал: Давид сражается не в полную силу.

На первый взгляд такое и правда тяжело заметить, ведь он на редкость талантливый боец. Однако Тору сравнивал копейщика на арене с копейщиком из воспоминаний и понимал, что последний двигался быстрее. Во всяком случае, он точно не делал непонятных пауз после размашистых атак.

Давида словно что-то сдерживало.

«Кстати, его ведь ранило на том острове?»

Тору вспомнился остров реваншистов Империи Газ, на котором они побывали несколько дней назад.

В ходе тамошних битв Давида ранили в живот. Он старательно скрывал ранение, но Тору заметил кровавые подтеки, когда они улетали на Фредерике, и красная Чайка рассказала, что случилось.

«Глубокая рана за неделю не заживет».

Особенно плохо раны затягиваются в дороге.

У Тору есть лечебная Фредерика, но Давиду приходится учитывать ранения.

«На отборочном этапе я не замечал, но…»

Похоже, в бою два на два против весьма сильных противников Давиду уже приходится прикрывать рану, поэтому сражаться в полную силу он не может. Ну а о змеином клинке красной Чайки все узнали еще в ходе отборочного этапа, и она не могла застать противников врасплох.

Поэтому отряд красной Чайки медленно, но верно проигрывал.

***

Девушка в черном сидела в коляске и глядела на кристалл.

Он как раз показывал битву красной Чайки.

Ее движения сразу приковывали взгляд: клинок извивается под немыслимыми углами, а сама она ловко танцует вокруг врагов. Ее тело просто лучится здоровьем и красотой.

Но…

— Какое подвижное тело… — обронила девушка в черном на языке Лаке. — Оно скачет и чувствует, как ей захочется.

На юном лице мелькнула тень.

— Я так завидую.

Наверняка она сравнивала красную Чайку с собой, прикованной к коляске.

— Будь у меня такое тело, я бы так ублажала Стефана.

А теперь, видимо, упомянула Стефана Хартгена.

Так значит она — еще одна, третья Чайка князя Хартгена, в дополнение к Ирине и Арине?

Или же…

— Завидую. Ах, как я завидую. Но… пусть, — нараспев протянула черная Чайка, а затем на удивление радостно улыбнулась. — Ведь скоро и это тело станет моим.

***

Равновесие предало ее с поразительной легкостью.

Хватило лишь камешка, так некстати попавшегося под ноги.

Вытянутый змеиный клинок способен извиваться кнутом… но чтобы наносить сильные удары, необходима надежная точка опоры и несколько вращений. Лодыжка, колено, пояс, плечо, локоть, запястье — вращение и витки атакующего клинка складываются из движений множества суставов.

Но сейчас под ногу попался неустойчивый камень.

Чайка растерялась лишь на мгновение.

Но мечник успел метнуться к ней тараном.

Быстро приблизилось острие.

Чайка же из-за осечки не успела раскрутить змеиный клинок.

Она не могла ни отбить, ни отвести вражеское оружие. К тому же вес собственного клинка так отвлек ее, что Чайка не могла даже выхватить запасной кинжал.

— !..

Противник, конечно же, собирался добить ее.

Их силы равны, и сдерживаться никто не станет.

Поэтому…

— Кх!..

Чайка резко вскинула перед собой левую руку.

Она рассчитывала прикрыться ей и либо отвести удар, либо хотя бы ослабить его и уберечь шею с грудью.

Однако…

— ?!

Противник сбился.

Меч скользнул вбок и промахнулся.

Чайка ошарашенно вытаращила глаза… и заметила тупой конец копья, попавший в живот мечника.

— Давид?!

Давид — наемник, спутник Чайки.

Но сейчас он противостоит как до сих пор не зажившей ране, так и сильному мечнику. Отвлекаться на помощь Чайке он не…

— ...Тц, — цокнул Давид.

Он так резко извернулся, что его поза утратила всякую связь с боевыми стойками. Второй мечник без особого труда вонзил клинок в живот противника.

— Давид!..

— Не тупи! — ругнулся тот в ответ.

— !..

Она уже потеряла одно мгновение, потому сомнения отбросила быстро.

Чайка вновь взмахнула змеиным клинком, и тот обвился вокруг руки и оружия мечника, пронзившего Давида.

— !.. — в ярости, но беззвучно воскликнула Чайка и с силой дернула клинок.

В воздух взметнулись кровь, вопли и правая рука мечника.

Красная Чайка быстро ужала змеиный клинок до размеров меча и метнулась к рухнувшему Давиду. Она встала на колено и попыталась осмотреть рану.

И тогда…

— Давид! Давид, ты в по…

— Дура, сза…

— ?!

Она не успела обернуться.

Опустившийся клинок рассек ее спину.

— !..

Сначала она ощутила удар. Затем жар. Наконец, боль.

Чайка упала в окружении дождя из собственной крови.

— Эй, Чайка?!

— Гх…

Она даже не смогла толком ответить на крик Давида.

Поле зрения сузилось от боли и подступившего холода, но Чайке уже не хватало сил опознать симптомы потери крови.

А затем…

— Чертова девка!..

С этими словами рядом с ней возник тот самый мечник, которому она отрубила руку. Он уже успел наспех перевязать обрубок и перехватить меч левой рукой.

— Ум…

Он взял клинок обратным хватом и занес его.

Ему уже не нужны никакие умения. Достаточно просто опустить клинок и пронзить мягкий живот или шею девушки.

— ...ри!

Раздался протяжный звон стали.

— ?!

Однорукий мечник обернулся, посмотрел на вылетевший меч… а затем недоуменно опустил взгляд.

Из запястья торчал невесть откуда взявшийся метательный нож.

***

— ...Тору.

Пусть он и не смотрел на Фредерику, но мгновенно понял, насколько удрученной она, должно быть, сейчас выглядит.

— …

«...Зря я», — запоздало подумал Тору.

Он так и застыл в позе бросившего нож диверсанта.

Сидевшие неподалеку участники чемпионата изумленно уставились на него. Скорее всего, он собрал на себе и взгляды зрителей, смотревших из города. Вряд ли хоть кто-то сразу сообразил, что только что произошло.

Тору не выдержал и вмешался в поединок.

Ради того, чтобы спасти красную Чайку, своего «врага».

Его, как диверсанта, часто упрекали, что чувства в нем слишком часто берут верх над логикой. Вот и сейчас он невольно выставил свой недостаток напоказ.

Разумеется, последствия такого вмешательства не заставили себя долго ждать.

— ...Нарушение правил чемпионата, значит, — услышал Тору в следующую секунду и ощутил рядом с собственной шеей несколько клинков.

Небольшие топорики с короткими, но широкими лезвиями. Может, их тщательно не затачивают, но они способны отрубить человеку голову, если как следует постараться.

— …

И когда они только появились?

Целый отряд диверсантов Субару в серых плащах.

Видимо, они с самого начала дежурили на трибунах, замаскировавшись под участников чемпионата. Их специально поставили следить за тем, чтобы зрители — не обязательно Тору — не вмешивались в ход боев.

И теперь…

— Я же говорил, — сказал сидевший чуть поодаль Син.

Опять же, совершенно не ясно, когда он там оказался.

— Потому-то, Тору, ты и бестолковый.

— …

Тору скосил взгляд на Сина.

Одно неосторожное движение — и придется распрощаться с головой.

— Тобой, прямо как животным, управляют недальновидные инстинкты, — закончил Син и поднялся.

***

«Согласен на то, что меня могут убить во время турнира».

Смысл клятвы, которую подписывали будущие участники турнира, состоял именно в этом.

Конечно же, слова отнюдь не означали, что проигравшие непременно расстанутся с жизнью. Как только становится очевидно, что бойцы одной из сторон в принципе не могут продолжать бой — например, после паралича или потери сознания, — судья сразу же объявляет конец битвы, и на арену выбегают стражники. Проигравших стараются вылечить.

То же самое случилось с Давидом и Чайкой.

— …

Первую помощь Чайке оказали на месте, а затем из-за рассеченной спины уложили боком на носилки. Пока ее несли, она видела рядом с собой носилки с Давидом и слышала, как он постанывает. Наверняка где-то рядом несут и того мечника, которому Чайка отрубила руку.

И…

— Тору.

Она заметила краем глаза знакомого юношу.

Разумеется, она уже поняла, что спас ее метательный нож диверсанта.

Но этим он, конечно же, нарушил правила.

А потому…

— …

На мгновение их взгляды пересеклись.

Тору Акюру уводили люди в масках и серых плащах, державшие клинки у шеи юноши. Следом шла Фредерика, его напарница. Может, на нее оружие наставлять и не стали, но она не станет ничего делать, пока Тору в заложниках.

Сам юноша молчал.

Да и эмоций особо не показывал.

Только…

— Тору…

— …

Он слегка кивнул.

Словно говоря Чайке: «Обо мне не беспокойся».

Она хотела было вскочить и побежать к нему… но малейшие движения отозвались страшной болью, сковавшей спину. Да и солдаты, что сопровождали ее, сразу же прижали девушку к носилкам, приговаривая: «Не усложняй нам работу».

«Я должна поблагодарить его хоть одним словом».

Но и мысли ее, и боль растворились в подступающей тьме.

Уже скоро Чайка потеряла сознание.

***

Беспомощно ждать, пока утекает время, поистине тяжело.

Особенно когда ты в плену, потому что приходится сражаться с постоянным волнением.

К тому же…

— …

— Нива.

— Что? — Та склонила голову и моргнула разноцветными глазами.

Чайка недовольно посмотрела на нее и продолжила:

— Отвернись.

— Зачем?

— …

Чайка зависла над горшком в углу комнаты и не знала, как ей объяснить.

Кое-чего не способно избежать ничто живое. Особенно, если оно уже больше суток сидит взаперти.

Например, походов в туалет.

Однако комната, в которую их бросили, не задумывалась как темница, и отхожего места в ней не находилось. В одном из углов стоял горшок с крышкой, достаточно крупный, чтобы на него сесть. Очевидно, девушкам предлагали пользоваться им.

Но Чайка не могла справлять естественные надобности под пристальным взглядом постороннего, пусть и девушки. К тому же Нива засматривалась на Чайку очень часто… да что там, в любую свободную минуту. Она не сводила глаз, даже когда та пыталась уединиться.

— Неловко же. Не смотри, — Чайка на всякий случай перешла на Лаке.

— Я не чувствую неловкости.

— Зато я чувствую! — возразила Чайка, нетерпеливо возясь.

Не так-то просто снять белье, пока на тебе оковы.

— Чайка. Помогу, — вызвалась Нива, ничуть не обрадовав собеседницу.

— Прекрати!.. — она почти сорвалась на вопль.

Но…

— …

Акари вдруг схватила девушку-гундо за шиворот и оттащила, как котенка. Пусть на ней тоже оковы, пальцами и локтями она двигать может.

— Акари. Спасибо.

— Угу…

Она отошла с Нивой к стене и отвернулась. Чайка, наконец, сделала свое дело.

Надо сказать, терпела она довольно долго, а под конец не сдержалась и вздохнула с облегчением.

— …

Она слезла с горшка, поправила одежду, а затем посмотрела в окно у потолка.

Небо уже начало окрашиваться в цвета заката.

Наверняка первая часть основного этапа турнира уже завершилась.

Как там Тору?

Скорее всего он уже заметил исчезновение Чайки. Может, он махнул рукой на турнир и кинулся искать ее?

Или все же…

— Брату тоже тяжело, — вдруг обронила Акари, все еще сидевшая лицом к стене.

— Акари? — Чайка вопросительно склонила голову. — Тору тяжело?

— Должно быть, Син… и его хозяин предложили Тору выкупить нас, — Акари развернулась и прислонилась к стене. — В противном случае им незачем оставлять нас в живых и держать здесь. Если учесть войну между Чайками за останки, они должны стремиться к устранению как соперниц, так и их спутников.

— … — Чайка не нашлась с ответом.

Акари совершенно права. Сама Чайка, правда, не знала, способна ли пойти на такое.

— Вероятно, они считают, что останки у брата. Возможно, полагают, что пара фрагментов есть у отряда красной Чайки. Как бы там ни было, они наверняка предложили брату собрать все останки и передать им в обмен на нас. Вот только…

— девушка повернулась к Чайке. — Получается, ему придется выбрать: либо сдать все останки в обмен на твое спасение, либо бросить тебя ради той цели, к которой ты так стремилась.

— !..

Конечно, Чайка понимала, что рискует жизнью ради сбора останков. Она решила,

что поиски станут смыслом ее жизни задолго до встречи с Тору. Она даже морально приготовилась к тому, что может умереть, так и не добившись цели.

Но что, если…

Ее желание исполнится в обмен на жизнь?

И что, если ради спасения Чайки Тору придется отказаться от останков?

Юноша не стеснялся заявлять, что его цель — осуществить мечту Чайки.

Продолжит ли он дело девушки после ее смерти?..

— Я…

Чайка не смогла ответить быстро.

Она вновь прочувствовала, что на самом деле стоит за мышлением диверсантов, готовых пожертвовать собой ради достижения цели.

Все люди когда-нибудь умирают.

А раз так, лучше умереть, выполнив цель и добившись своего… И с такой точки зрения, совершенно естественно умирать во имя чего-то.

Но…

— Нормальный диверсант бросил бы тебя, даже не думая, — равнодушно продолжила Акари. — Потому что обычно нас нанимают армии, а не люди. А на войне нередко жертвуют кем-то одним ради блага других.

Например, бывает такое, что собственную дочь, выданную замуж в союзное королевство, приходится бросать, когда времена меняются и альянс остается в прошлом. В конце концов, человеческая жизнь — отнюдь не высшая ценность. И чем дольше идет война, тем больше людей начинают с этим соглашаться.

— Но брат мой, как тебе известно, с трудом принимает такие решения.

— ...М-м.

Будь Тору жестче, он бы давно перестал волочить за собой тяжесть смерти Хасумин.

Он… слишком добр для диверсанта.

Но…

— Поэтому он наверняка страдает. Но, Чайка… — Акари слегка прищурилась, — я спрошу еще раз.

— М-м?

— Ты отправилась в путешествие, чтобы похоронить погибшего императора Газа… собственного отца. Ты готова собирать останки, пусть даже на тебя ополчится весь мир.

— ...М-м.

— Действительно ли твоя цель настолько важна, что ради нее можно пожертвовать жизнью?

В ее словах не найти ни капли упрека.

Она действительно спрашивала.

И именно поэтому слова укололи Чайку в самое сердце.

— Мы с братом не знаем, кто наши родители, потому в таких вещах не разбираемся. Мы не можем даже представить твои чувства. Но действительно ли они стоят того, чтобы ради них умирать?

— …

Чайка не смогла ответить.

Таких, как она, еще много.

Само существование других Чаек выбивало почву из-под ног.

Да и вообще, действительно ли она — Чайка?

Действительно ли желание похоронить отца, императора Газа, ее собственное?

— Потому что если нет, брат мой мучается напрасно.

Слова Акари легли на душу Чайки тяжелым грузом.

***

Диверсанты управляют собственной душой, как одним инструментом.

Тело, душа, навыки — все они трудятся ради поставленной цели.

Их тела крепки, словно сталь. Их души пусты, словно воздух.

Они ничего не желают. Ни к чему не стремятся. Когда понадобится — умрут без сожаления.

Мечта каждого диверсанта — стать самой настоящей вещью, которой хозяин будет пользоваться, пока она не сломается.

Многие диверсанты не сомневались в своей судьбе. Их отучили сомневаться.

Подобно тому, как отучили Сина.

— …

Перерыв между поединками.

Син окидывал взглядом казармы, где поселились участники чемпионата.

Диверсанты Субару заперли Тору и его напарницу в одной из комнат. Караулят нарушителей трое, так что вырваться из плена не сможет даже Тору.

Безусловно, столь наглое вмешательство в битву на глазах всех зрителей не останется безнаказанным.

Но что именно с ними случится — решать не Сину. На словах они ждали решения князя Хартгена, хотя на деле все решения уже давно принимает не он, а Ирина с Ариной.

— Син Акюра, — вдруг услышал он рядом.

Сбоку появился человек в сером плаще.

Даже голос не помогал разобрать, женщина это или мужчина. Ясно лишь то, что это один из диверсантов Субару, никогда не показывающих характер. Они с таким рвением подавляли свою личность, будто ненавидели ее всей душой. Таких диверсантов поразительно легко заменить. Они, можно сказать, окончательно превратили себя в расходный материал.

— Его Величество призывает.

— ...Передай, что я скоро буду.

— Так точно.

Перекинувшись парой фраз, диверсант Субару исчез.

Ни в словах, ни в действиях человека в сером не было и намека на эмоции. Тору в ходе отборочного этапа убил нескольких диверсантов Субару, но выжившие нисколько не пропитались к нему обидой или гневом.

Впрочем, и к Сину, как к бывшему жителю Акюры, они относились без предвзятости.

Их мышление очень простое. Их мир двухцветный.

Враг или союзник. Выгодно или невыгодно. Живой или мертвый.

Все кажется им простым и очевидным… в их мире нет места чувствам.

Поэтому им чужды сомнения.

Они лишь выполняют свою работу, словно механизмы или насекомые.

Они могли бы проникнуться ненавистью к Тору, но она не воскресила бы мертвецов и ничем не помогла бы хозяину. Поэтому они не чувствовали ни обиды, ни гнева.

Можно сказать, они… идеальные диверсанты, одни из самых удивительных плодов войны.

— Тору…

На губах Сина мелькнула ехидная улыбка.

Недоделанный диверсант.

Он стал таким из-за собственного характера и из-за Хасумин.

Причем не только из-за ее смерти.

Хасумин нередко говорила с деревенскими детьми, порой позволяя себе фразы, которые упрекали как диверсантов, так и любую работу, связанную с битвами.

Когда к детям, день ото дня тренировавшимся быть диверсантами, приходила Хасумин, ее слова удивительно глубоко впитывались в неокрепшие умы.

Сражения. Убийства. Смерть. Все крутится вокруг них.

Можно сказать, эту точку зрения разделяли все жители Акюры.

Но слова Хасумин расшатывали веру в нее.

«Мне жаль их. И тех, кто убивает, и убитых…»

Те торговцы много поколений вели дела с Акюрой. Почему именно Хасумин совала нос не в свое дело и затрагивала такие темы — Син не ведал.

Возможно, она просто по-своему любила Тору и диверсантов, мечтала «спасти» их.

Спасти «жалких» диверсантов, что рождались, жили и умирали ради убийств, веря, что поступают правильно.

В конце концов, из-за той девушки выросло целое поколение диверсантов с зыбкой психикой.

Смерть Хасумин легла на душу Тору очередным шрамом, а сама она словно обрела божественную незыблемость. Никто уже не мог свергнуть ее. Никто не мог опровергнуть ее слова.

И… на самом деле, она оставила след не только в жизни Тору.

— Какая ерунда в голову лезет. Стало быть, я сам недоделанный, — прошептал Син, насмехаясь над собой. — Хасумин. Твои слова прокляли меня. Я тоже начал задумываться и ничего не мог с собой поделать. Действительно ли я доволен собой? Доволен тем, что не думаю, не мучаюсь, не колеблюсь, а просто прилежно делаю свою работу, как какой-нибудь жучок? Если бы я…

«...не знал, не стал бы страдать».

«...не понимал, не стал бы мучиться».

Но…

— Но я не могу быть как Тору. Я был диверсантом еще тогда. Я уже не мог измениться. Поэтому…

В тот день он… нарочно сделал вид, что попался в ловушку Акари.

И не вмешался, когда увидел, как бандиты вырезают отряд Хасумин.

Тору не узнал об этом. Никто в деревне не узнал.

А затем…

— Я диверсант. Я должен быть диверсантом. Я не должен сомневаться в жизни диверсанта.

Поэтому он примкнул к Субару.

К идеальным диверсантам, которые без лишних слов делают свое дело, словно насекомые или механизмы.

Он хотел стать как они. Хотел научиться не думать о «проклятии» Хасумин. Хотел отбросить свое хрупкое сознание, дрогнувшее от слов девушки-торговки, и обрести новое — простое и крепкое.

— Тору. Акари, — Син ухмыльнулся. — Что бы вы сделали, узнав, что Хасумин погибла на моих глазах?

Разозлились бы? Обругали бы? Презирали бы?

В любом случае, Син воспринял бы их реакцию спокойно.

Иначе никак.

Его тело, душа и навыки должны оставаться просто инструментами.

Или он так и не станет идеальным диверсантом.

***

Небо начало окрашиваться цветами заката.

С минуты на минуту должна была начаться последняя битва дня.

На арене вновь собирались сойтись две команды из двух человек.

С одной стороны — Виви Холопайнен и Николай Автотор.

Но противников им предстояло увидеть лишь на арене. Разумеется, они знали, что сражаться придется не с Тору и не с красной Чайкой, чьи битвы уже остались позади. И все же они ничего не знали о соперниках — ни имени, ни оружия, ни стиля боя.

— Интересно, как там Зита и остальные.

— Они должны были проникнуть в замок днем… но ладно.

Виви и Николай миновали длинный коридор и вышли на арену.

Откровенно говоря, их ровным счетом ничего не заставляло участвовать в чемпионате. Вряд ли Чайки князя Хартгена и в самом деле собирались делиться с победителями останками… К тому же Виви и Николай отнюдь не уверены, что смогут занять первое место.

Они записались участниками просто для того, чтобы их «сопровождающие» в лице Зиты, Матеуса и Леонардо смогли с легкостью проникнуть в замок. Но, конечно же, если Виви с Николаем исчезли бы перед основным этапом чемпионата, в замке усилили бы охрану. Поэтому они решили участвовать честно и в полную силу, чтобы облегчить работу второму отряду.

Но…

— ?..

Едва Виви оказалась на арене, как замерла и нахмурилась.

И в то же самое время…

— Что за шутки? — удивленно прошептал Николай.

Мечник и алебардист.

Оба мужского пола… вроде бы.

Сказать однозначно мешали белые маски.

Они скрывали лица целиком — от лба до подбородка. На гладких, словно яичная скорлупа, поверхностях едва виднелись плавный бугорок в районе носа и щели для глаз.

А поскольку маски выглядели так просто… в глаза сразу бросались цифры, написанные на лбу.

Девятка у мечника.

Шестерка у алебардиста.

Возможно, какие-то символы на удачу.

Но…

— Они что, стесняются? — пошутил Николай.

— …

Однако Виви не ответила.

Среди бойцов немало тех, кто надевает к доспеху шлем с забралом. Но на противниках нет ни шлемов, ни даже брони. Видны лишь небольшие щитки, защищающие суставы и уязвимые места.

Конечно, чемпионат вовсе не требовал от бойцов надевать броню или выступать с открытым лицом. На арену можно выходить хоть целиком обвешавшись металлом, хоть совершенно голым.

— …

Виви наморщила лоб и уставилась на противников… вернее, на одного из них, «Девятого» мечника.

— Что такое? — удивленно спросил Николай.

— ...Нет, быть того не может, — тихо ответила Виви.

— В смысле, ты о чем?

— Прости, просто показалось, — ответила она и замотала головой, выбрасывая посторонние мысли. — Со мной все нормально. Идем.

— ...Ладно.

Николай прекрасно знал, насколько упряма его напарница.

Очевидно, ее что-то тревожит… но раз уж девушка заявила, что «все нормально», ни на какие вопросы она отвечать не станет. Николай слегка занервничал, но потянулся к любимому комбомечу, висевшему на спине.

И тогда, словно он того и ждал…

— Начать битву! — объявил авиатор.

Виви и Николай обнажили оружие и встали в стойки.

Их противники сделали то же самое.

— Итак…

Николай шагнул вперед и облизал губы.

Может, побеждать и не нужно, но если смотреть на врагов свысока, можно получить серьезные травмы.

Николай заранее договорился с Виви, что начнет бой первым.

Если повезет, схватку удастся закончить хорошим взмахом комбомеча. Если нет — им же врагов можно будет держать на расстоянии, пока Виви нащупывает слабое место противника иглами и проволокой. Может, соперников и двое, но Николай проворен и вооружен достаточно большим мечом, чтобы удерживать обоих.

Однако…

— ?!

Мечник устремился вперед, чуть ли не заскользив по земле.

Его плечи оставались на одном и том же уровне, словно он и правда двигался по льду. Совершенство, которого мечник достиг в ходьбе, красноречиво рассказывало о высочайшем уровне боевой подготовки.

Уже через мгновение Девятый оказался рядом с Николаем и Виви.

К тому же…

— Уо?!

Он выбросил вперед меч полностью непринужденным движением.

Может, его скорость и не молниеносная, но удар отнюдь не груб.

Мечник нападал естественно и не делал лишних движений. Николай опомнился, когда меч уже приблизился к щели в нагруднике.

— Тц!.. — цокнул он и отмахнулся комбомечом.

Однако клинок прошел через Девятого как сквозь призрака.

Вернее, нет. Девятый уклонился от удара кратким, почти незаметным движением, поэтому меч Николая поразил лишь воздух. Противник за какое-то мгновение рассчитал траекторию комбомеча и наклонился так, что лезвие пронеслось в волоске от тела.

Чаще всего удары двуручными клинками избегаются шагом назад.

Но Девятый не уступил ни пяди земли. И судя по тому, с какой точностью он увернулся от меча Николая, мечник знал, что творит.

«Он что, рыцарь?!»

Чаще всего рыцари вынуждены сражаться верхом и потому в совершенстве умеют избегать вражеских атак, не пользуясь ногами. Они настолько зависят от импульса скачущего коня, что отступление для них — самый крайний из всех вариантов.

Рыцарям куда привычнее нестись вперед, презирая страх смерти.

Стиль боя Девятого как раз напоминал манеры традиционного рыцаря.

— !..

Повисла напряженная пауза.

Она продлилась лишь миг, хотя для Николая он растянулся на несколько секунд. Тело его, впрочем, не могло угнаться за ускорившимся сознанием.

Поэтому пришлось беспомощно смотреть, как Девятый, даже не дрогнув, вонзил клинок ему в плечо.

По телу прокатилась боль.

Николай скорчился и отступил. Одновременно он изо всех сил шаркнул окованным ботинком, выбрасывая в противника облако песка. Наемники совершенно не гнушаются беспринципных и даже грязных (буквально) тактик. Чаще всего противники следят в первую очередь за руками и оружием противника и редко успевают отреагировать на неожиданное движение ногой. И как раз против рыцарей, обученных сражаться честно, такие песочные завесы работают лучше всего.

Но…

— !..

Усилия Николая вновь оказались тщетны.

Песок достиг лица Девятого, но тот даже не вздрогнул. Конечно, его защищает маска, но обычный человек на его месте все равно зажмурился бы или попытался защититься. Тем не менее, силы воли Девятого хватило, чтобы не шелохнуться.

Кроме того…

— …

Николай подумал было, что теперь враг попытается напасть сам, но Девятый остался на месте.

— Тц…

Николай полагал, что противник самонадеянно кинется вперед, и уже думал, как лучше подставить подножку… но расчет вновь не оправдался. Кем бы ни был

Девятый, он прекрасно осведомлен о повадках наемников.

— Это уже не смешно… — протянул Николай.

Противник силен. Да, его атаки можно назвать простыми и наивными… но предельно выверенными.

Девятый размахивал мечом с той же легкостью, с которой обычный человек ходит и дышит. Умения так глубоко впитались в его подсознание, что он попросту не совершал ошибок. Каждая его атака смертельно опасна.

«Как и у командира…»

Раз уж на то пошло, Николай смог отреагировать на выпад Девятого лишь благодаря тому, что не раз видел похожие приемы на службе Альберика Жилетта. Окажись Девятый первым рыцарем, выступившим против Николая, тот уже рухнул бы со смертельным ранением.

— …

С правого бока мечника вдруг появился алебардист Шестой, словно показывая, что отдохнуть наемнику не дадут.

Наверняка он тоже опасный противник. Он неспроста вышел так, чтобы оказаться с левого бока Николая. Пока правша будет замахиваться мечом, алебардист успеет сократить расстояние, и наемник попросту не успеет отреагировать. Судя по скорости Шестого, он способен на подсознательном уровне решать, с какой стороны заходить.

Однако…

— !..

Перед носом алебардиста мелькнула линия.

Виви метнула иглу из-за спины Николая.

Будучи ассасином, она прекрасно умела бросать иглы так, чтобы они убивали определенного человека из толпы. Ей нетрудно попасть в нужную цель, даже если она ожесточенно с кем-то сражается.

Она специально дождалась, пока Шестой бросится вперед. Может, он и заметит иглу, но уклониться от нее будет непросто. Особенно от иглы ассасина, способного пронзить летящую муху.

Поэтому Шестой…

— …

…не стал уворачиваться.

Как и Девятый, он принял бросок маской.

Игла так и осталась торчать, а алебардист продолжил атаку. Он резко пригнулся, а затем провернулся на месте. Лезвие алебарды устремилось снизу вверх к подбородку Николая.

Наемник отбил атаку комбомечом.

Арену огласил громкий звон.

Николаю удалось остановить противника, и он уже собирался нанести ответный удар…

— !..

Однако в следующее мгновение сбоку зашел Девятый и вновь выбросил вперед клинок.

Быстрый, но меткий удар.

Николай прервал атаку и снова попытался отбиться мечом, но…

— Гхо?!

Их оружие не встретилось.

Девятый слегка изменил траекторию удара. Клинок прошел над комбомечом Николая и вновь вонзился в уязвимое место на броне наемника.

Более того — в то же самое, что и раньше.

— Тц… — обронил Николай.

От повторного удара его левая рука бессильно обвисла.

С такой раной не совладать терпением и настойчивостью. Меч попал точно в сухожилие, скрепляющее сустав, и вывихнул руку наемника. Теперь Николаю будет стоить огромных усилий даже поднять раненую конечность.

— Черт…

И Шестой, и Девятый однозначно мастера своего дела.

Особенно Девятый. Пожалуй, такого сильного врага наемнику еще не попадалось.

Если сравнивать традиционные боевые умения, мечник на голову выше Николая.

«Если бы не командир…»

Как уже говорилось, Николай успевал кое-как реагировать на атаки мечника исключительно благодаря знакомству с Альбериком. В противном случае он бы уже давно проиграл… или даже умер.

Альберик сражался почти как Девятый.

Он был потомственным рыцарем, который даже в детстве играл с клинками, а не с игрушками. Традиционные рыцари владеют мечом так, что избегать или отбивать их атаки крайне сложно.

Но…

«Ладно, первым делом надо разобраться с ним».

Николай сосредоточился на Девятом и вновь шагнул вперед.

Может, в фехтовании он и уступал мечнику, но победить можно не только в честной дуэли. Здесь, в условиях почти что настоящей войны, у наемника множество возможностей одолеть рыцаря.

— Виви… алебардист на тебе!

Понятно, что еще и с Шестым он бы не справился.

Сдерживать противника Виви может и на расстоянии — проволоки и игл для этого вполне хватит.

— Нгх… а-а-а-а! — взревел Николай и кинулся в атаку.

Теперь он сам начал наносить удары один за другим, не давая противнику расслабиться. Может, у наемника осталась лишь одна здоровая рука, но Николай достаточно силен, чтобы даже так наносить быстрые рубящие удары. К тому же комбомеч подключался к его ощущениям и словно сливался с телом. Собственно, он специально сделан так, чтобы при необходимости им можно было размахивать одной рукой.

— Рья-а-а-а-а!

— …

Противник все молчал. Каждые пару ударов он вновь пытался атаковать колющим ударом, но из-за размеров комбомеча Николая тянуться приходилось очень далеко.

Лезвие не успевало наносить серьезные раны.

Если враг проворнее, его можно подавить разницей в оружии, росте и весе.

Николай буквально осыпал противника атаками, в то же самое время защищаясь ими.

— Н-н… рья-а!

Комбомеч раз за разом рассекал воздух.

Разумеется, долго так нападать не выйдет, но поединки опытных бойцов вообще редко затягиваются. В условиях, когда каждый может прикончить противника одним точным ударом, побеждает тот, кто первым воспользуется ошибкой врага.

— …

Девятый все продолжал уворачиваться едва заметными движениями.

Он успевал разглядеть каждую атаку Николая и упорно не отступал.

Мечник вел себя точно по замыслу наемника.

Бесконечные атаки, следующие одна за другой.

Со временем они неизбежно входят в ритм, и уворачивающийся начинает привыкать к движениям. Затем он обретает уверенность в собственных силах и пытается атаковать сам. Именно этой секунды Николай и ждал.

— …

Наконец, Девятый сдвинулся смелее, чем раньше.

Он раскусил особенности атак Николая и попытался вклиниться, чтобы нанести смертельный удар.

Но…

— !..

Николай… слегка расслабил руку.

А поскольку клинком махал, не переставая, рукоять сразу скользнула в ладони. Другими словами, радиус его атаки слегка изменился посреди очередного замаха.

Этот прием доступен лишь владельцам комбомечей.

Если чересчур расслабить руку, оружие просто улетит. Иначе как самоубийством такое не назовешь.

Поэтому такими приемами нетрудно застать противника врасплох. Конечно, радиус атаки увеличится в лучшем случае на кулак, но разница вполне может сыграть решающую роль в бою с тем, кто привык пропускать вражеское оружие практически вплотную к себе.

И действительно — мечник, до того избегавший атак Николая краткими движениями, в этот раз увернуться не смог. Слегка вытянувшийся комбомеч Николая не упустил противника… и острие попало в белую маску.

По ней тут же побежали трещины, и она начала осыпаться.

Вот только…

— Черт. Слишком слабо… — пробормотал Николая и приготовился добивать.

Возможно, сильного удара и не вышло, но голове мечника передался внушительный импульс. Он вполне мог получить сотрясение мозга. Или, по крайней мере, дрогнуть.

— ?!

Однако в следующий миг Николая сковало.

Упала нижняя половина. Затем верхняя.

Маска с цифрой «девять» покинула лицо мечника.

Обнажив…

— ...Э? — послышался изумленный голос Виви.

Однако Николай не стал ни бранить ее, ни подшучивать над ней.

Потому что…

— Командир?!

Лицо принадлежало Альберику Жилетту — погибшему рыцарю и хорошему знакомому Николая.

***

На стене замка Герансон, с которой прекрасно просматривалась арена, уверенно стоял юноша.

Золотистые волосы, голубые глаза, хрупкое телосложение… и изысканные черты лица, из-за которых он казался наследником какого-нибудь аристократа.

Пожалуй, многие назвали бы его красивым.

Но в то же время одежда его ничем не выделялась и напоминала, скорее, наряд простолюдина. Украшений он не носил. Ничто в его облачении не указывало на родословную.

Но едва ли именно поэтому никто не обращал на юношу внимания. На него не смотрели даже авиаторы, транслировавшие сражения.

Его словно никто не видел.

— Итак… — шепнул он.

Его никто не слушал. Он разговаривал сам с собой.

Впрочем, даже если его слова и достигли бы кого-то, вряд ли посторонний понял бы и половину речи юноши. Он говорил на общеконтинентальном наречии, но очень странными словами.

— Я второпях создал девять «апостолов», чтобы окончательно уничтожить Империона. Затем приказал им участвовать в турнире, чтобы проверить работу управляющих механизмов… но такого развития событий не предвидел. Как же поступит нестандартная? Гнев, страдания, скорбь — с одной стороны, они мечтали об этих чувствах, но…

Юноша, которого некоторые называли Ги, едва заметно улыбнулся и окинул взглядом Николая и Виви.

***

Сколько ни тренируй тело — управляет им все равно сознание. Если оно даст слабину, о победе в битве придется забыть.

Поэтому ошибаться в бою так страшно.

Все те навыки, ради обретения которых пролиты реки пота и крови, оказываются бессильными и ненужными, когда в затылок уже дышит смерть. Спорить с ней невозможно.

Но все же…

— !..

Пожалуй, Николай избежал смертельного удара именно благодаря тренировкам.

Может, они не помогли одержать победу, но жизнь спасли.

Меч уже в третий раз пронзил плечо.

Однако сейчас вошел под другим углом.

Доведи противник начатое до конца — и клинок, вонзившийся под углом через щель брони, достиг бы сердца Николая, однако наемник успел избежать такого исхода.

Он резко, практически рефлекторно, развернулся, вкладывая в движение все свои силы и совершенно не щадя себя.

Впрочем…

— Гх-х-х…

Рана все равно оказалась глубокой и болезненной.

На место боли быстро пришел упадок сил, которые словно вытекли из наемника вместе с кровью. Меч Николая выпал из руки.

Хотя боль порой можно подавить силой воли… против многих травм не помогают никакие уловки. Особенно опасны кровотечения — они сказываются на всем теле.

Николай заметил, что перед глазами начало темнеть.

Плохо дело. Он потерял слишком много крови.

Николай все понимал… но уже никак не мог исправить положение.

Мир перед глазами сужался, и в самом его центре противник, «Девятый» мечник с лицом Альберика Жилетта, начинал рубящий удар.

Смертельная атака, нацеленная на шею.

— Кх…

И снова плоды тренировок не предали наемника.

Он практически рефлекторно вскинул руку и защитился от клинка Девятого нарукавником.

Сила противника впечатляла — меч едва не перерубил стальную броню. Хотя лезвие застряло в нарукавнике, его импульс передался через руку всему телу Николая.

Пусть мечник отнюдь не казался мускулистым силачом, он каким-то образом смог нанести удар такой силы, что наемник не удержался на ногах и упал на землю.

— Николай! — возопила Виви.

Разумеется, никакое волнение не могло заставить ее ошибиться и отвести взгляд от «Шестого» алебардиста. Вот только внимание ее привлекало в первую очередь хорошо заметное лезвие алебарды, а не противоположный конец оружия.

В следующее мгновение рукоять просвистела в воздухе и ударила Виви в живот.

— Гхя… — вскрикнула она и отлетела.

Безусловно, легкой девушке даже от одной пропущенной атаки приходится несладко.

Ассасин отскочила от земли и упала рядом с Николаем.

— Гх…

Расстановка сил изменилась за какое-то мгновение.

До сих пор Виви и Николаю удавалось сражаться с Шестым и Девятым на равных, пусть и с трудом… но стоило маске мечника опасть, как оба его противника ошиблись.

И неудивительно…

— …

На Николая и Виви упала тень.

Принадлежала она тому самому Альберику Жилетту, которого они считали погибшим.

Не только Виви, но и все прочие оперативники отряда Жилетта, включая Николая, настолько хотели воскресить Альберика и обожали его, что доверились даже словам таинственного юноши по имени Ги и пошли против воли агентства Климан.

Однако теперь он же появился на арене и напал на Николая и Виви, явно намереваясь убить их.

Неудивительно, что у них словно земля из-под ног ушла.

Действительно, ни Виви, ни Николай не видели труп Альберика собственными глазами. Однако бежавший с поля боя Леонардо прихватил с собой «на память» руку, которая однозначно принадлежала их командиру.

Так что же получается — Леонардо ошибся? Соврал?

Или…

— Господин… Жилетт… — с трудом выдавила из себя Виви.

Ради того, чтобы вернуть его к жизни, она была готова стать Чайкой.

А он…

— Вы живы?..

— …

Альберик молчал.

Его лицо ничуть не отличалось от того, что навсегда отпечаталось в сознании Виви… но оно не выражало ровным счетом ничего. Он смерял Виви и Николая холодным, безразличным взглядом, словно никчемных букашек.

Оторванная рука… виднелась на своем законном месте. Хотя кожу ее скрывала рукавица и броня, в бою Альберик пользовался мечом так ловко, что протез на такое вряд ли способен.

— Почему… — только и смогла что вопросить Виви.

Почему он жив? Почему до сих пор скрывался от них? Почему нападает? Почему смотрит таким ледяным взглядом? Почему не улыбается как раньше? Почему…

— …

Альберик все не отвечал.

Виви молча смотрела, как он заносит меч.

И тогда…

— Признаем поражение. Сдаемся! — раздался слегка озлобленный голос.

Между растерянной Виви и равнодушным Альбериком вдруг возник Николай, с трудом ползущий по песку. Ему стоило огромных усилий оставаться в сознании, но он продолжал кричать:

— Мы признаем поражение. Прекратите бой!

— Бой окончен, — раздалось над их головами в следующую секунду.

— …

Альберик бросил быстрый взгляд на авиатора, остановившего схватку, а затем плавным движением зачехлил клинок. Он не настолько стремился убить Николая и

Виви, чтобы идти против решения судьи.

И все же… зачем он решил принять участие в чемпионате?

И даже этот вопрос не главный. Действительно ли он — Альберик Жилетт?

— Почему… — вновь прошептала Виви.

Николай же смотрел на противника с непониманием и гневом. Однако мечник с лицом Альберика Жилетта ничего не ответил и повернулся к ним спиной.