Наступил март. Совсем недавно прошел Белый День.

Утром в воскресенье по определенным причинам я убирал совершенно разгромленную гостиную, где до сих пор было не продохнуть. Всюду витали “ароматы молодости”, отчего чувствовал я себя гнусно.

— У-у... какая тоска...

Я вздохнул, но внезапно на лестнице зазвучали шаги.

— Может, это Сагири?

Я повернулся – нет, не Сагири. Это была Элф. Она пришла через балкон запертой комнаты. Ну сколько можно, я же говорил Сагири не позволять никому использовать её комнату как вход...

— Доброе утро, Масамунэ! Милая девушка пришла поиграть... — она увидела отвратительное состояние моей гостиной и, застонав, зажала нос.

— Несёт перегаром? Что тут произошло?

— Начнем с того, что я как раз не пил...

— Это и так понятно. Я про это! Что это вон там за странная штука?!

Она указала на диван, где спал парень, как раз и являвшийся источником запаха.

— Это? Как видишь, это Сидо-кун.

Всё ещё зажимая нос, Элф подошла поближе и взглянула.

— А? Кунимицу? Ух ты, какое лицо... Его и не узнать.

Сидо, пускавший слюни, выглядел совсем как труп, ничуть не походя на того модного красавца, которого я знал.

— Что произошло? Почему он тут лежит? Он вообще живой?

— Живой? Да. А вот почему... ну, ты помнишь Белый День, позавчера?

— Да-да. Я помню, Кунимицу нравилась та старуха-редактор, и он сделал для неё шоколад...

— Ага, и вот результат. — Я с отвращением указал на диван.

— Что-то пошло не так? Ах... я говорила ему не ожидать слишком многого... и поэтому он в таком состоянии?

— Ну, даже Кагуразака-сан не стала бы сразу его отвергать. В общем, он отдал ей шоколад и услышал в ответ: “спасибо, пусть все возьмут по кусочку. Ну и вот ‒ все в издательстве отщипывали, пока не доели полностью.

Это так печально, просто сердце разрывается.

— Больше ничего не знаю. Сидо-кун заявился ко мне уже в таком виде.

— Слабак. На его месте я бы не волновалась, в худшем случае сочла бы временным поражением. Всегда можно попытаться позже, зачем тратить время на депрессию? Идиот.

Как жестоко.

Элф, казалось, потеряла интерес.

— Масамунэ, знаешь, в огромной вселенной была бедная девушка, которая подарила свой любовный шоколад, но ничего не получила в ответ, – вздохнула она.

Кто-то пытается жаловаться...

— Постой-постой, я же поднёс тебе подарок в Белый день.

— Твой подарок сгодился бы для какого-нибудь старика... а впрочем, во вкусе тебе не откажешь. Но готова поспорить, что-то такое ты дарил всем девушкам, верно? — сказала Элф и слегка подняла руку, коснувшись пальцами моих губ.

— Нет, нет, все подарки были разными.

— Хм, хм... тогда расскажи поподробнее.

— Зачем?

— Потому что я так сказала!

Элф надулась. Вряд ли она сможет понять всё сама – придется подчиниться.

— Ну, Мурамасе-сэмпай я подарил сборник моих рассказов.

— Знаю, я уже спрашивала её. Она сама просила об этом подарке, не так ли?

— Угу. Томоэ получила автограф от Мурамасы-сэмпая и её рассказ.

— Ясно. Если я правильно помню, она фанат Мурамасы.

— Кагуразака-сан... я изо всех сил пытаться вручить ей законченную рукопись. Мегуми... ну, она ничего не получила, но... ну...

— Хватит увиливать, что произошло?

— Я плохо помню, может, пропустим?

— Нет. Выкладывай, — ухмыльнулась Элф.

Я сдался и рассказал про Белый день и Мегуми.

— Взгляни. Мегуми дала мне это перед Белым Днём. – Я поднял пачку бумаг, лежавшую возле телевизора.

— Что? Девушка дарит тебе что-то перед Белым Днём?

— Просто взгляни.

Элф начала читать. Внутри оказался список с цветными рисунками.

[Право сходить в парк с Онии-саном ♥ (Дальнейшие детали обсудим потом)] [Право посмотреть фильм с Онии-саном ♥] [Право попросить Онии-сана о встрече с десятью известными авторами] [Право переночевать в доме Изуми ♥] [Право попросить Онии-сана прийти и переночевать у меня дома] [Особый подарок, если Онии-сан сможет привести Изуми-тян в школу!]

— Это...

Лицо Элф перекосилось от ужаса. Ага, она всё поняла, но мне в любом случае стоит объяснить.

— Видишь? Это список подарков для Мегуми, в котором...

— ...она описала подарки на Белый день. Она дала тебе список? Серьёзно?

— Да.

— Ого, какая бесстыжая.

Мегуми не настолько бесстыжая, как считала Элф, но да – она в самом деле переборщила, попросив подарки в виде списка. Я тоже потерял дар речи, когда его получил.

— Похоже, на подходе расплата за тот шоколад. Я должен выполнить это всё до мая.

Я планировал подарить Мегуми что-нибудь в ответ, но список оказался слишком сложным. Ничего из перечисленного я исполнить не мог.

— Хм-м... Ясненько! Ах, если как следует подумать, это не такая уж и плохая идея. Если кто-то вроде Масамунэ выберет меня, то я буду очень рада.

— Возможно... хотя нет.

Элф радостно взяла список и указала на строчку:

— Решено. Я хочу это.

— Э? Постой, я планировал сделать это с Мегуми...

— Я хочу это как подарок на Белый День. Исполни моё желание, Масамунэ.

Элф совсем не слушала меня. Ну и ладно. Она сильно мне помогла, а теперь появилась возможность отплатить ей. Я кивнул и улыбнулся:

— Ладно, и что же ты хочешь?..

Взглянув, на какую строчку она указывает, я вытаращил глаза.

— Это же!..

— Эхе-хе!..

Элф выбрала [Право сходить в парк с Онии-саном ♥ (Дальнейшие детали обсудим потом)].

— Буду ждать этого, Онии-сан ♥

Элф засмеялась, заставив мое сердце ёкнуть.

— Та-а-ак~ планирование нашего свидания... Ну, идеи есть, но запах тут просто ужасный – у меня нет настроения об этом говорить.

Элф протянула список мне.

— Вернемся к нашим баранам. Я могу понять Кунимицу, но... — Элф ткнула пальцем в угол комнаты, — что за незнакомый тип вон в том углу хлещет пиво?

— Ну...

Проследив за ее взглядом, я увидел мужчину, на вид немного старше двадцати, источавшего не менее ужасный запах, чем Сидо.

Длинные белые волосы, черная рубашка, серебряные украшения. С первого взгляда он выглядел совсем как модель для Me*’s Knuckle*. Должно быть, обычно он со своим хрупким телосложением и черными глазами смотрелся неплохо, но сегодня был небрит, а глаза его запали.

— Это писатель, мой сэмпай, Кусанаги Рюки-сэнсэй.

Его ранобэ, в отличие от вида, довольно неплохое, особенно в романтическом жанре. Недавно «Настоящая любовь» – история о влюбившейся леди из высшего общества – получила аниме-адаптацию. Правда, никто из его семьи не знал, что Рюки писатель – да они бы ему и не поверили, так уж он выглядел.

Услышав имя, Элф, сразу поняв, кто это, хлопнула в ладоши:

— Кусанаги Рюки – ах, это его аниме идет в то же время, что и моя Тёмная Эльфийка, верно?

— Ага, это он.

А он так славно проводил время во время Новогодней вечеринки...

— Видишь? Почти стал зомби. Как пришел сюда с Сидо-куном – так и сидит. Верно, сэмпай?

Я пытался сказать следующее: вам обоим следует пойти по домам.

Кусанаги-сэмпай слегка поднял голову, глотнул пива и пробормотал:

— Кто, кто... как ты смеешь так разговаривать со своим сэмпаем?

Морда как у зомби, выдыхает пары спирта. Отвратительно. Но я не испугался.

— Вы заблевали мне всю гостиную, и я больше не намерен это терпеть! Ох, как я зол!

Запах в комнате стал уже совершенно невыносим. И что делать, если сестра обвинит во всём меня?

— Я не блевал...

— Мне от этого не легче! И захвати своего друга, когда будешь уходить

На секунду повисла тишина. Потом Кусанаги-сэмпай глотнул еще пива.

— Дай мне немного денег, я на нуле.

— Э? Говоришь совсем как Мурамаса-сэмпай. Ты же взрослый – почему вышел из дома без бумажника?

— Вчера... Сидо предложил пойти выпить, — Кусанаги посмотрел в сторону. — Пока я отлучался в туалет, он заказал бутылку за сто двадцать тысяч йен.

— А-а...

Я почти наяву видел эту сцену.

— Ты представляешь? Конечно, нет. А я об этом узнал только когда принесли счёт!

— Ну, Сидо-кун, когда выпьет, становится совершенно другим человеком, так что все может быть...

Стоило предупредить заранее, не знал, что Сидо такое выкинет.

— Это не моё дело – я в любом случае там не был.

Кстати, когда это они так подружились? Встретились лишь во время Новогодней вечеринки, а теперь уже вместе ходят в бар.

— Короче, я банкрот. — Кусанаги-сэмпай поднял руку. — Так что дай мне денег. На такси, извозчика или метро, на что угодно.

Вы слышали? Он не сказал дай, а не одолжи. Ужасно. Возможно, это из-за алкоголя, а может, и нет...

— Просто вали домой! — холодно оборвал его я. Какой наглец.

— Не злись, это вредно для здоровья. — Кусанаги обернулся. — Смотри, это блевотина стоит сто двадцать тысяч йен – тебе стало легче?

— Просто охереть как легче! Вали отсюда!

Я уже собрался начать орать, но этот алкаш никак не реагировал, только подобрал свою пивную бутылку и поставил её вертикально.

Вообще-то я догадывался, что случилось с Кусанаги-сэмпаем.

— Ничего не поделаешь... — смиренно вздохнул я. —Чёрт... придётся позаботиться об этом.

Элф похлопала меня по плечу:

— Помощь нужна?

— Не, я и сам справлюсь. Но спасибо за предложение.

— Да всё нормально. Подожди, я переоденусь.

— Огромное спасибо...

Не могу не повторить – тот, кто женится на ней, будет очень счастлив.

Благодаря помощи Элф всё прошло гладко. Мы подняли ковер и унесли его в прачечную, выбросили все бутылки, разбрызгали освежитель воздуха... ещё напомнили Сагири закрыть окна.

— Ух... половину сделали.

— Да, запах, должно быть, уйдет нескоро.

Мы должны начать уборку.

Сидо-куна, кстати, пришлось выкинуть в коридор, а Кусанаги так и сидел, словно мертвец, окруженный бутылками (понятия не имею, откуда он продолжал их доставать).

— Сэмпай, хватит уже! Ты делаешь только хуже!

— Последняя бутылка... иначе реальная жизнь заставит меня молить о смерти...

Ну и отлично, так тому и быть, – подумал я, решив оставить его в покое, но Элф уже не могла сдержать любопытства.

— Эй, Масамунэ, а с ним что случилось? Как он до такого дошел?

— Тебе лучше не знать.

Я кое-что знал, но упоминать об этом не стоило.

Элф посмотрела на сэмпая, потом на постер Настоящей любви, который она только что достала из мусорной корзины, на Blu-ray диск на коленях создателя, и хлопнула в ладоши.

— Я поняла!

— Только не говори об этом вслух!

Но было слишком поздно.

— Хреновые продажи Blu-ray дисков Настоящей любви нанесли Кусанаги удар в самое сердце, и он докатился вот до чего!

— Я же сказал, не произноси вслух!

— Если я правильно помню, продажи где-то в районе двух сотен...

— Хватит! Пожалуйста!

Для авторов ранобэ “продажи” – запретное слово. Два писателя с одинаковыми продажами могут говорить друг с другом вполне радостно, или, если все в хорошем настроении, они даже могут немного пошутить на этот счёт.

Но это если повезет. Просто вспомните о моей первой встрече с Элф – мы так спорили, что едва не подрались.

К счастью, я был тут, чтобы разрядить ситуацию, иначе...

— Хе-хе-хе... так ты посмела сказать мне об этом в лицо...

Всё бы полетело к чертям.

Далее последовали десять минут, на протяжении которых обе стороны обменивались любезностями, пересказывать которые я не собираюсь.

Кусанаги-сэмпай рыдал.

— На самом деле у меня нет проблем с качеством аниме... я автор оригинала и думал, что аниме достаточно хорошо, если все стараются изо всех сил... если я могу видеть, как мои герои двигаются и разговаривают... этого хватит... но... но... но это недостаточно хорошо продалось!!!

— Да-да, понимаю, — я слегка кривил душой. Такова обратная сторона бытия молодого писателя. Эх, был бы у меня более снисходительный – и не блюющий в моей комнате – кохай...

Я всё же не мог встать на место Кусанаги-сэмпая. Ни одна из моих работ не получила аниме-адаптации, и мне оставалось лишь восхищенно смотреть, поэтому я хранил молчание. Почти как в тот момент, когда Элф была в депрессии, пусть и ненадолго, – я ничего не мог сделать.

Кусанаги-сэмпай хрипло сказал:

— Изуми, ты знаешь, что дома меня считают хикикомори?

— Вот оно что...

Я понимал, в чем дело. Писатели работают изо всех сил, сидя перед экраном – и очень похожи этим на хикикомори. И из всех нас такое переживает только Кусанаги. Я еще школьник, Сидо-кун студент, и его поведение тоже не вызывает подозрений; но будь мы немного старше, нас тоже сочли бы хикикомори.

— Я думал, что как только получу аниме-адаптацию, то смогу гордо поднять голову, рассказать о своей работе соседям и невозмутимо игнорировать глупые вопросы каких-то старух типа «где ты сейчас работаешь?»... Так что я старался изо всех сил, надеясь, что аниме изменит мою жизнь... Но... Почему?! Почему продажи так плохи?! Почему люди, которые даже не читали книгу, ранят меня? Пусть меня поливают грязью, но не говорите ничего о продажах! Эти чертовы партнерские блоги должны просто сдохнуть! — выкрикивал Кусанаги, так и не встав на ноги.

— Да-да, я знаю, как это тяжело... — Только слушаю, и уже становится плохо. Мне пришло в голову, что моё будущее может стать таким же, и я невольно уставился на Кусанаги.

— Но что я ненавижу больше всего, так это тех, кто пишет неинформативные отзывы! А-а-а, из-за них я больше не хочу работать! Они пишут: хорошо, когда у тебя есть аниме или всё хорошо, пока это кому-то нравится – ага, ЩАЗ! Я тоже человек! Это быдло не способно меня понять! Шваль, отребья! Все, все! О-о-о-о... и я такой же, как они...

Он разрыдался, стиснув в кулаке телефон.

— ЧЁРТ! ВОЗЬМИ! Вот что я получил за все мои труды над книгой! Изуми, ты слышишь?! А-а-а-а-а!!!

Чёрт, его поглотила собственная тьма.

Элф потянула меня за рукав.

— Эй, Масамунэ, он же взрослый, но так смешно выглядит, когда плачет.

— Пожалуйста, тише...

Не лей масло в огонь.

— Но... Я понимаю его. Очень хорошо. — Элф внезапно закивала, а затем вдруг погрустнела. — Масамунэ... пожалуйста, выслушай мои жалобы... моя Темная эльфийка... её Blu-ray версия продалась лишь тридцатью тысячами коробок...

— Да, я понимаю, всего лишь тридцать тысяч... Шта?

Я правильно расслышал? Мне казалось, её продажи будут лишь раз в десять выше, чем у Настоящей любви.

— Я думала, что смогу продать где-то шестьдесят тысяч боксов... а затем воспользоваться ситуацией и продать шесть миллионов копий ранобэ...

Она сказала то же самое во время первой встречи с Мурамасой-сэмпаем. Я подумал, что Элф шутит, но, похоже, это было не так.

— Ах... Я так и не смогла сделать это... Я не могу достичь этого числа... аниме закончилось, а продажи моего ранобэ лишь около двухсот тысяч...

Лишь около двухсот тысяч! И она ещё недовольна! И сказала это без всякого злого умысла!

— ...

— ...

Нам с Кусанаги-сэмпаем оставалось лишь недоуменно на неё уставиться.

— Мелкая... — сэмпая затрясло от ярости, прямо как меня, когда я впервые встретился с Элф. — Изуми, я не могу поверить, что ты способен сохранять спокойствие.

— А, я уже видел такое пару раз, поэтому приобрел иммунитет, — криво улыбнулся я. — Она действительно хотела достигнуть высот в индустрии ранобэ и действительно верила, что независимо от места в рейтинге сможет сократить разрыв. Элф может радостно заявить: лучшее ранобэ требует комбинации хорошей истории и красивых иллюстраций. Так что сейчас она не хотела тебя разозлить. И действительно опечалилась из-за недостаточно высоких продаж своей книги – ну не идиотка ли, верно?

Кусанаги-сэмпай нахмурился.

— Черт, ты тоже заставляешь меня чувствовать себя идиотом... а, забудь, я немного посплю.

— Спи у себя дома!

И вот так мой драгоценный день пошел насмарку.

Как видите, это утро уже вышло достаточно плохим – но это было всего лишь печально. А вот то, что произошло во второй половине дня, походило скорее на бедствие.

Сэмпай-блевотчик и влюблённый алкаш столкнулись с финальным боссом и были нечувствительно повержены – это мой тактичный пересказ произошедшего. Как я и сказал, все произошло в один день.

Вообразим всю ситуацию еще раз: я вместе с красивой девушкой в спортивной одежде отчищаю донельзя загаженную гостиную. На полу в окружении пивных бутылок сидит подозрительный тип в чёрном. В коридоре лежит в отключке еще один пьяница, поэтому перегаром заволокло весь первый этаж.

Внезапно дверь издала зловещий скрип. Я, невольно напрягшись, уставился на шевелящуюся дверную ручку.

— ...

Элф это тоже заинтересовало. Дверь была заперта, я стоял рядом, Сагири определенно была наверху. А ручка всё же двигалась.

Как два главных героя экшн-ранобэ, мы одновременно развернулись лицами ко входу. Издав очередной скрип, дверь распахнулась, и неведомый гость зашел, увидев наш дом. Вместо счастливых лиц брата и сестры её взгляду предстала удручающая картина.

— ...

Видя, в каком беспорядке «её дом», она взглянула на «странную светловолосую красавицу», «своего племянника» и прохладно спросила:

— Масамунэ-кун, не желаешь объясниться?

Ледяная, невыносимая аура – это был «враг, желавший разлучить меня и Сагири».

— К-кёка-сан? Почему вы здесь?

Я чувствовал себя учеником, болтавшим с друзьями посреди урока и попавшимся учителю. Даже Элф хватило только на то, чтобы нервно спросить:

— Масамунэ, это?..

— Наш опекун.

Да. Опекун. Младшая сестра моего отца. Она выглядит молодо – на самом деле даже слишком молодо, её легко случайно принять за студентку. Если она скажет, что является ровесницей Сидо-куна, ей поверят, не говоря уже о том, что Кёка-сан действительно моложе, чем Кагуразака-сан. У неё короткие чёрные волосы, узкие нежные глаза, и она просто излучает умиротворение. Сегодня одежда западного покроя особенно подчеркивала её характер.

Не колеблясь, Кёка-сан подошла к Элф и представилась:

— Рада знакомству, я – Изуми Кёка, а ты?

— Ямада, его соседка, — ответила Элф, посмотрев моей тёте в глаза.

Удивительно, она осмелилась встретиться взглядом с Кёкой-сан. Я бы определенно не смог.

— Ясно. Прости, Ямада-сан, но не можешь ли ты, пожалуйста, сейчас вернуться домой? – Вот и все, что произнесла в ответ Кёка-сан.

— Вот как? А могу я спросить, почему? — отозвалась Элф. Её движения явно давали понять, что она приготовилась к схватке.

Я моментально покрылся потом.

— Пожалуйста, хотя бы сегодня, вернись домой, – быстро прошептал я.

— Ладно.

Увидев выражение моего лица, Элф всё поняла и отправилась домой.

***

— Масамунэ-кун.

— Да!

Мы сели друг напротив друга в гостиной. Кёка-сан начала меня отчитывать.

— Я твой опекун, и позволила вам жить вместе, чтобы дать этому ребёнку более легкую среду для восстановления. Я не позволяла тебе устраивать дома пьянки и пытаться попасть в дурную компанию!

— Да-да! Вы правы! Совершенно правы!

Она была права, и я мог только кивать. Мы с сестрой до сих пор несовершеннолетние, поэтому если мы решим что-то сделать... нет, если мы хотя бы захотим что-то сделать, нам необходимо получить согласие тёти. Мне с сестрой ни за что не позволят жить одним.

Реальность ничуть не походит на ранобэ.

Сидо-кун, Элф и Кусанаги-сэмпай ушли. От одного взгляда моей тёти Кусанаги-сэмпай почти обмочился от ужаса, быстро попрощался и убежал, прихватив Сидо-куна. Чёрт, по крайней мере помогли бы объясниться!

— Ах, э-э... Кёка-сан... Почему вы пришли сегодня? Обычно вы звоните мне заранее...

— Ты сказал это так, будто прийти без предупреждения – нечто аморальное, – холодно ответила она и повернулась в сторону гостиной.

Точнее, к еще не убранному углу гостиной, где оставались лежать несколько бутылок.

— Я спрошу ещё раз... что это значит?

— Нет... этому есть причина...

— Я здесь не для того, чтобы выслушивать твои оправдания.

Чёрт...

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Она думает, что я устроил тут вечеринку. Очень сложно было выбить из неё право жить вместе с сестрой, но сейчас у нас совсем уж серьёзные проблемы.

— Я не выпил ни капли. Пили только они! Упились вусмерть, а затем пришли сюда. Это правда, пожалуйста, поверьте мне!

— В самом деле?..

Кёка-сан посмотрела на меня бритвенно-острым взглядом. Словно Медуза – я чувствовал, как каменею под её взглядом.

— Да.

Но я не смел отвернуться. Храбрости хватило только на то, чтобы не опускать взгляд.

И тут...

— !

Она поднесла лицо к моей груди.

— Ч... что?

Мой нос пощекотал сладкий запах, и я запаниковал. Но Кёка-сан, не заметив этого, отодвинулась и слегка улыбнулась:

— Точно, никакого запаха алкоголя. Да, я тебе верю.

— Ух...

Я выдохнул с облегчением, но, как оказалось, рано радовался.

— А эта... эта соседка – твоя девушка?

— Нет, просто соседка!

— Соседка? В таком возрасте? Она ещё ребенок!

— В таком случае я и Сагири тоже только дети...

Честно говоря, мне не нужно ничего скрывать. Кёка-сан наш опекун, и в то же время именно она решает проблемы с издательством, когда это необходимо.

— Она лишь иногда приходила поиграть и помогла мне прибраться.

— В самом деле? И у тебя не было ничего дурного в мыслях, когда ты оставался дома один?

— Совершенно ничего! Сагири наверху, не надо таких странных предположений!

В самом деле, почему у моей тети такие странные идеи?

Возможно, потому, что я повысил голос, она слегка смутилась.

— Прости, – прикрыв рукой рот, тихо произнесла она. — Неважно, мне стоит говорить тише? Этот чертов доктор сказал, что я только ухудшаю проблему. Может, нам стоит убедиться, что ребёнок не знает о моём приходе?

— Я думаю, Сагири уже в курсе. Но да, пожалуйста, говорите потише.

Я и так уверен, что как только пришла тётя, Сагири забилась, дрожа, под одеяло. Она и правда очень боялась моей тети, поэтому, возможно, стоит говорить потише.

— Ладно, громко разговаривать не буду.

Тётя прищурилась. Внезапно я почувствовал, что температура в комнате упала на несколько градусов.

— А теперь я расскажу тебе, почему пришла без предупреждения.

— !

— Да, главная причина – это надзор за вами, но...

Периодическая проверка. На месяц раньше, чем предыдущая. Прежде чем объяснить, позвольте мне рассказать кое-что о моей тёте – Изуми Кёке.

Изуми Кёка. Родная младшая сестра моего отца. Наш опекун. Сейчас она единственный кровный родственник Изуми Масамунэ. Какой у неё характер, вы уже поняли – в ранобэ ее описали бы как «снежную королеву», которая замораживает всё вокруг.

Вы можете сказать, что она – враг. Но нет, не совсем. Просто с самого детства я не понимаю, как с ней ладить.

Когда я был маленьким, постоянно слышал что-то в духе:

— Кёка-сан, давайте поедим.

— Я тебя ненавижу!

— Я знаю. Но давайте поедим.

— Я ненавижу тебя больше всех на свете!

Её отношения с мамой – моей родной матерью – были плохими, очень плохими. И она всегда смотрела на меня чересчур пристально.

Даже сейчас, когда я видел девушку в униформе старшей школы – особенно в матроске – я вспоминал то время, когда на меня смотрела «снежная королева».

Тогда я всегда прятался за папой, избегая взгляда Кёки-сан. Она знала, что в доме брата живет тот, кого она ненавидела, так зачем всё равно приходила? Я так и не смог этого понять.

Когда мама погибла в аварии, мы с отцом, оставшись одни, поддерживали друг друга. Тогда тётя стала приходить к нам чаще.

— Э... Кёка-сан... почему вы... здесь?

Услышав меня, она посмотрела вниз:

— Я пришла увидеть, ведет ли Масамунэ-кун себя как следует, и посмотреть, заботишься ли ты о доме или нет.

— Да?..

Я думал, она меня ненавидит.

— О боже, Нии-сан... как бы ты ни был занят, кормить Масамунэ-куна фастфудом не очень хорошо... что за бесполезный мужчина.

— Вы не должны... говорить плохо... о папе.

— Хм, я даже ещё не начала. Он всегда такой – себе на уме и творит что захочет. Видишь, в доме всего два человека, а комната... э? Чистая?

— Я могу сделать это сам.

— Ты сам прибрал дом?..

— Папа... плох... в этом...

— ...

Я до сих пор помню тот её ужасающий взгляд.

— Ты не должен заниматься такими сложными делами. Ты же ребёнок, тебе следует наслаждаться школой и играть с друзьями, вот что должны делать дети.

— Я... я лишь сделал то, что считал необходимым... простите...

— Ты не виноват, не надо извиняться.

Мои родители были великодушны, так что общаться с тётей, которая ведет себя как мачеха из “Золушки”, я почти не мог.

Но...

— Масамунэ-кун, с возвращением. Ты, должно быть, проголодался – я уже приготовила ужин.

— А, спасибо...

Но благодаря ей я не проводил дома время в одиночестве. Кстати, из-за не очень хороших кулинарных навыков Кёки-сан (мама по сравнению с ней просто шеф-повар), я научился готовить.

Ох, верно, после того как папа женился ещё раз – на кровной матери Сагири – всё повторилось. Ладно, хватит. Если коротко, то я совершенно не понимал, как общаться с Кёкой-сан.

А причина, по которой я видел в ней врага, такова: однажды она попыталась силой вытащить Сагири из комнаты. Это привело к ужасным последствиям, все вышло наоборот и стало лишь хуже. Даже условия нашего совместного проживания определяла тётя – одного неосторожного действия хватило, чтобы разлучить меня и Сагири.

Вот почему она наш «враг».

Мы так и сидели в гостиной.

— Периодическая проверка? Но сейчас только март.

— Я когда-либо говорила, что ежегодная проверка будет в апреле?

— ...

Нет, не говорили. Но первая проверка...

— Год назад, в апреле, вы сказали: Следующая проверка будет через год.

— Уже март, так что невелика разница. Кроме того, проверка без предупреждения даст наилучшие результаты.

— Почему...

— Какие-то проблемы?

— Нет, ничего такого...

Я удивился – только и всего. Не о чем волноваться.

— Совсем никаких проблем.

Она кивнула.

— Для того, чтобы продолжать жить как прежде, ты должен был выполнить два условия – помнишь их?

— Да.

Продолжать учиться и работать. Ты должен добиться каких-то результатов.

Улучшить состояние Сагири.

Вот условия, которые я принял. Пока я выполняю их – мы можем жить вместе. Я могу использовать свои методы, чтобы исправить положение Сагири. Но если я провалюсь – её ожидает способ Кёки-сан. Меня с ней разлучат, и больше мы друг друга не увидим.

В тот раз мы заключили соглашение.

— Помню, — кивнул я.

— Очень хорошо, — прохладно сказала тётя и достала пачку бумаг. — Тогда начнём.

Такое чувство, будто в комнате становится всё холоднее...

— Масамунэ-кун, ты готов?

— Да.

Я словно стоял в центре метели. Заболел живот.

Она взяла первый лист:

— Сперва твоё обучение.

— Вот оценки за этот год.

Я передал ей табель. Тётя взяла и начала вчитываться.

Я не хвастаюсь, но мои оценки довольно хороши. Во время предыдущего посещения тёти они прошли проверку.

Кёка-сан подняла взгляд:

— Я встречалась с твоим классным руководителем.

— А? Зачем?..

— Потому что... — она запнулась. — Я твой опекун.

Тихо кашлянув, тётя продолжила:

— Так вот, я разговаривала с твоим классным руководителем – оценки хорошие, никаких нареканий, и примерное поведение. Единственная претензия – ты не вступил в какой-либо клуб или команду.

— Простите, у меня нет времени...

— Потому что ты заботишься о своей сводной сестре и работаешь, и не можешь наслаждаться обычной школьной жизнью.

Мне это не нравится. Манера её речи раздражает.

— Чтобы сохранить свой нынешний образ жизни, я стараюсь изо всех сил. Будь то работа или моя младшая сестра – всё это для меня очень важно. Поэтому мне нужно пройти ваше тестирование... Я очень ленив, и ничего не делая, стану бесполезным мужчиной. Простите, но, пожалуйста, поймите меня.

— ...

Она лишь молча слушала, а затем сказала:

— Мне больше нечего добавить... ладно, прошел. Больше не нужно проверять успехи в учебе.

Но её глаза, закрывшись на мгновение, сверкнули вновь:

— Ребенок, который не может жить как ребенок, дитя, для которого нет другого выбора, кроме как жить словно взрослый – я ненавижу того, из-за кого это произошло.

— Что вы имеете в виду?

— Я ненавижу смотреть на то, как сильно ты стараешься.

Она меня ненавидит. Тогда почему согласилась стать опекуном? Я, конечно, благодарен, но не могу её понять.

— Теперь твоя работа.

Она снова взглянула на бумаги в своих руках. Что там написано? Она инспектирует меня? Не верит мне? Это тестирование, похоже, сложнее, чем я думал – нужно быть внимательным.

— Вот соответствующие документы.

Я передал ей подготовленные мною бумаги.

— Это итоговый доклад от моего издательства. А вот налоговый отчет, который заполняли я и мой редактор.

— Дай взглянуть.

Ох, чёрт. Я чувствую себя словно на встрече с налоговым инспектором. Чего я боюсь? Возможно, всё из-за глаз Кёки-сан? Если она произнесет “ты пытаешься уклониться от налогов?” — я, должно быть, паду ниц и взмолюсь о пощаде.

— Ладно, никаких проблем.

Она убрала пачку документов.

— Я поговорила с твоим редактором насчет трудовой этики.

— ...

Кагуразака-сан упоминала об этом... почему-то у меня плохое предчувствие.

— Вы разговаривали с Кагуразакой-сан?

— Я ненавижу её!

Мгновенная реакция.

— А-а, ясно.

Ну, не скажу, что она мне нравится, но Кагуразака-сан всё же много мне помогает.

— Неправильно плохо высказываться о твоей коллеге, но у меня создается ощущение, что её характер как у тех подлых взрослых, которые используют детей для собственных целей.

На самом деле это правда. Жестокая, но всё же правда.

Моя тётя подумала так, потому что я – ребенок? Но работа – это работа, да и так ясно, что коллеги иногда берут вверх над другими.

— Если Кагуразака-сан – подлый взрослый, то тогда я – подлый ребенок, верно?

— Я ненавижу то, что ты работаешь так усердно! Труд писателя плохо на тебе скажется!

В самом деле, Кагуразака-сан, что такого вы сказали моей тёте, оставив столь плохое впечатление?

— Но, Кёка-сан, что насчёт...

— Я знаю. По нашему соглашению, пока ты проходишь это тестирование, я ни слова не скажу о твоей работе.

Продолжать учиться и работать. Ты должен добиться каких-то результатов.

— Кагуразака-сан сказала что-то ещё о моей работе?

— Последнее ранобэ продаётся очень хорошо – вот и всё.

Прямо к сути, да?

— А ещё с самого начала я знала, что, сотрудничая с ним, мы достигнем великих результатов! На самом деле сейчас мы пытаемся выбить больше площадей под рекламу!

— ...

Я не знал, что сказать. Кагуразаке-сан следовало сказать что-то другое. Моя тётя не сильно отличается от члена Родительского комитета, на такое ее не купишь.

— Чего ты боишься? Выпрямись! Ты мужик или кто?

— Да.

Я быстро выпрямился.

— Ты боишься?..

А как тут не бояться?

— Не волнуйся, тут проблем тоже нет. По крайней мере, твой доход стабилен.

Вы только больше обеспокоили меня! Что же дальше? Нечто ужасное, не так ли?

— А теперь насчёт твоего ранобэ.

— Да?

— Почему ты удивлен?

— Ах, ну... это... это же моё ранобэ.

Моя тётя неторопливо достала из своей сумки книгу и четко прочитала название вслух:

— “Самая милая в мире младшая сестренка”. Автор – Изуми Масамунэ.

— Чёрт!

Я скорчился, словно только что пропустил удар в живот. Кёка-сан продолжила:

— Иллюстратор: Эроманга...

— А-а-а-а-а!!

Я не мог больше этого выносить, поэтому слабо попросил:

— Пожалуйста, можете не говорить это слишком громко?

— Думаешь, мне стоит говорить тише?

— Ах, нет. Забудьте.

Тетя посмотрела на меня. “Щенок, я разговариваю с тобой, так что слушай внимательно,” - прочёл я в её взгляде. Затем она дочитала название:

— “Самая милая в мире младшая сестренка. Том третий: “Моё свидание с младшей сестрой: бешеный стук сердца”.

— Кх-х-х-х...

Я задрожал от смущения.

Честно сказать, совсем недавно я видел несколько ранобэ с очень смущающими названиями. Что было в голове у авторов, когда они придумывали названия? Как они будут представлять своё ранобэ?

— Ты смущаешься, услышав название, фамилию автора и имя иллюстратора? Это ранобэ настолько тебя смущает?

— Нет! Это моё творение! Я горжусь им! — поправил я.

Надеюсь, она не будет настаивать...

Видя мою нервозность, Кёка-сан продолжила:

— Вот как? Тогда почему ты так отреагировал?

Я выпрямился и взглянул ей в глаза.

— Как бы мне выразиться...

Не то чтобы я стеснялся, если кто-то другой читает моё ранобэ, но позволить постороннему прочесть вслух – вот это несколько смущает. Я не могу оставаться спокойным, если мне показывают томик “Самая милая в мире младшая сестренка. Том третий: “Моё свидание с младшей сестрой: бешеный стук сердца”...

Это странное чувство, что-то среднее между смущением, нерешительностью и радостью.

— И...

— И?

— Когда такая красивая и серьёзная женщина, как вы, произносит “эроманга” – это немного...

— Что!.. — впервые выражение лица Кёки-сан изменилось. Её щёки покраснели, и она дрожащим голосом произнесла: — Ч-что ты такое говоришь! Красивая, серьёзная... не... не смейся надо мной!

Я, вероятно, нажал не на ту кнопку – она разозлилась. Мне нужно объясниться, и быстро.

— Нет, я имею в виду имя Эроманга, а не эротическую мангу.

— Я т-так и поняла.

— Э? Это значит...

— Псевдоним этого ребёнка, не так ли? Я знала об этом... даже раньше, чем ты. Предыдущая владелица этого псевдонима – та, кого я ненавижу больше всех на свете, ненавижу даже сейчас!

Ах, почему вам надо говорить об этом именно так...

Предыдущая владелица псевдонима “Эроманга-сэнсэй” – родная мать Сагири. Каким-то образом отношения между Кёкой-сан и ней совершенно испортились – похоже, тётя уже тогда знала, кто такой настоящий Эроманга-сэнсэй.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего, забудь. А насчёт твоего ранобэ я хочу задать тебе несколько вопросов, — сказала она, подобрала книгу и показала мне.

Ты должен добиться каких-то результатов.

Доходы от продаж хорошие, дальше по списку идет проверка содержимого моего ранобэ, чтобы увидеть, есть результаты или нет.

Я судорожно сглотнул.

— Да, пожалуйста задавайте.

— Хорошо, тогда вот – предисловие к твоему ранобэ Самая милая в мире младшая сестренка гласит: [Сискон-любовная комедия, которую пытался написать изо всех сил Изуми Масамунэ]. Что это значит?

Что это значит? Чёрт, если вы хотите услышать ответ...

— Я имел в виду, что изо всех сил попытаюсь написать... о сискон-любовной комедии...

Я почувствовал, как моё лицо начинает пылать.

— О? Сискон здесь означает “комплекс сестры”, не так ли? Это слово не является термином психологии, но я думаю, это означает ситуацию, когда кто-то имеет по отношению к собственной сестре более чем братские чувства...

— Эм... это...

Что я могу сказать? Это сложный вопрос! Вообще-то «сискон» в Секаимо означает не совсем то, что обычный «сискон», или «комплекс сестры», который постоянно упоминают отаку. Если я не смогу объяснить, появятся проблемы, но на это потребуется много времени...

— “Сискон-любовная комедия” означает, что двое родственников радостно играют вместе, — выдал я.

Тётя хмыкнула и посмотрела на меня так, словно с трудом верила собственным ушам.

— Значит, девушка и парень на обложке – брат и сестра?

— Да.

— Любовная комедия... значит, брат и сестра полюбят друг друга?

— Да, так и есть.

— Несмотря на то, что они брат и сестра?

— Именно потому, что они брат и сестра.

— Я не понимаю.

Допрос. Она меня допрашивает!

— Тогда... вот этот персонаж странный, — она указала на [некую героиню]. — Кто такая Озабоченная-тян?

— Озабоченная-тян... это её онлайн-псевдоним.

— Ты серьёзно?

— Серьёзно.

Ужас! Почему я пытаюсь объяснить содержание моей книги взрослому, у которого предубеждение к отаку?

Конечно же, Кёка-сан на этом не остановилась.

— Хм-м ~ Иными словами, твоё последнее ранобэ о любви между братом и сестрой. Ладно, я поняла.

Посмотрите на её глаза! Она больше меня за человека не считает!!!

— Да, это так, но эта история не грязное-эротичная, как вы себе представили! — Я отчаянно попытался объяснить. — Брат с сестрой живут вместе, и их отношения очень плохи. Затем благодаря случаю их отношения медленно меняются. Моё ранобэ об этом – не о чём-то дурном!

— Правда? Но люди этого не узнают, если не прочтут, не так ли? Посмотри на обложку. Прочти введение. Любой подумает нечто развратное, не так ли?

— ...

Я не мог ничего возразить. Чёрт возьми, моя тётя – садистка?

— Кроме того, у тебя нет доказательств, что это ранобэ имеет какой-либо негативный эффект на читателей, верно?

— На самом деле нет – некоторые негативные эффекты почти гарантированы.

— Э? Что?

Ух ты, только что её голос прозвучал так мило.

— Масамунэ-кун, что ты только что сказал?

— ...

Мне конец! С языка сорвалось!

— Эм, вы спрашивали, имеет ли какой-либо негативный эффект моё ранобэ на читателей, верно? Я пытаюсь сказать, эффект одновременно позитивный и негативный, что делает всё интереснее.

Я никак не могу уклониться от этого вопроса, так что давайте надеяться на лучшее.

— Вот как?

Она уставилась на меня своим бритвенно-острым взглядом. Я быстро добавил:

— Лишь чуточку. Совсем немного влияния! Тем не менее в пределах допустимого для издательства! Кроме того... это точно не окажет немедленного влияния.

Услышь меня, так жалко оправдывающегося, Элф, она, наверное, с грустью вздохнула бы.

— Ладно, это всё, что я хотела у тебя узнать.

— Тогда... что насчет результатов?..

Кёка-сан захлопнула папку.

— Ты прошел.

— Ах!

Мои глаза расширились от удивления. Кёка-сан взяла “Секаимо”.

— Я не читала... но, по крайней мере, знаю, что это не провал. Мне нужно было лишь твоё подтверждение.

— Э?..

Вы знали? Тогда зачем устрооили мне этот допрос?

Она закончила складывать всё в сумку и повторила:

— Проверка завершена. Ты прошел.

Ты прошёл.

— Э? — Я прошел? — Что вы имеете...

Тётя медленно подняла взгляд к потолку.

— Осталось проверить Сагири.

— Чт... Не только я прохожу проверку?

— В прошлом году только ты, но сейчас ещё и Сагири. Я говорила с ней.

— !

Что означает... Сагири сказала, что у неё есть договор с Кёкой-сан... так она это имела в виду...

— Как можно проверять только тебя? Кроме того, я же сказала в прошлом году...

Улучшить состояние Сагири.

— Я посмотрю, есть ли улучшения. Позволь мне увидеть, способна ли Сагири влиться в общество.

1. ↑Men’s Knuckle – известный журнал для мужчин в Японии