— Не волнуйся, Масамунэ. Твоя тетя может и выглядит, будто она зла, но это не так.

— Но... она раньше кричала на тебя, отец.

— Аха-ха-ха, да, тогда она злилась.

— Было страшно, отец.

— Аха-ха-ха.

Я неосознанно вспомнил о разговоре с моим отцом.

После тестирования Сагири прошла неделя. Летние каникулы закончились и школа вновь распахнула двери. Начался новый учебный год, и родственники отмечали свой совместный третий год проживания.

Сегодня после школы я разговаривал с Элф в гостиной дома Изуми.

— ... Элф, скажи... что ты думаешь?

— О чём именно разговор?

— О Кёке-сан... так она мне не враг?

Я думаю, что так как Элф проницательна и имеет стороннюю точку зрения, то сможет дать более объективное мнение о ситуации.

— Она всегда выглядит так, будто чем-то недовольна.

— Так же было время, когда она пыталась разделить нас и заставляла Сагири выйти из её комнаты.

Если тестирование не соответствовало её ожиданиям, то она могла использовать свои собственные методы лечения хикикомори, даже против воли Сагири, а также разделить нас.

— Вот почему я ненавидел её и пытался защитить Сагири, но...

Тестирование, данное ею, оказалось разумным и реалистичным. По крайней мере не то тестирование, которое мы ожидаемо завалили бы.

— Я ненавижу тебя больше всех других на свете!

— Сагири, ты старалась изо всех сил.

Воображаемая «Ледяная Королева» разлетелась на осколки у меня в голове.

— Без понятия. Совсем ничего не понимаю.

Услышав это, Элф положила руку на подбородок и сказала:

— Перед тем как озвучить свое мнение мне нужно кое о чём тебя спросить: почему она согласилась стать вашим опекуном?

— ... Без понятия.

— Как выжили вдвоём до сих пор?

— Потому что я попросил её. Я сказал, что найду способ излечить хикикоморизм Сагири, так что, пожалуйста, позвольте нам жить вместе. Члены семьи не должны разделяться.

— Тогда, почему ты ненавидел её?

— Потому что она пыталась вытащить Сагири из комнаты, пыталась разделить нас.

— Тогда... Почему она согласилась отложить тестирование на апрель?

— Разве я не говорил? Я умолял её.

— ... Мы оба – несовершеннолетние, так как вы можете работать в издательстве?

— Она поручилась за нас. Мы бы не смогли сделать это без неё.

— Хм-хм... — Элф прищурилась и помрачнела.

— Что-то не так?

— Ничего... Я просто подумала, что ты в самом деле недогадливый... но похоже, что причина не только в этом. Вполне понятно почему ты неправильно понял – в конце концов это довольно сложно представить.

— Пожалуйста, не могла бы ты сказать так, чтобы даже я понял?

— Используя язык, понимаемый таким сисконщиком как ты, это выглядит так: она – типаж замкнутой младшей сестры, которая скрывает свои истинные чувства под горой полуправд и двойных стандартов.

Что? Почему примером используются младшие сестры? Что именно Элф обо мне думает?

— Иными словами, пока у тебя не наберется достаточно жизненного опыта для перевода её скрытых значений – ты не сможешь понять её и всегда будешь думать, что она скрывает нечто важное.

— Ясно...

— Если найдется кто-то, понимающий её слова, то этим человеком точно являюсь не я. Должно быть, это некто, с кем она довольно часто встречается.

Так даже проницательная Элф не может разглядеть сердце Кёки-сан.

— В любом случае... она – мой единственный кровный родственник... Я теперь попытаюсь видеться с ней почаще, — вздохнул я и продолжил:

— Элф

— Да?

— Поздравляю с новым учебным годом.

— Как и я тебя.

Попытаться видится с ней почаще – да, мы встретились позже.

— Масамунэ-кун, я хочу сказать тебе кое-что – не сходишь со мной в семейный ресторан? — спросила она по телефону.

— Тетя, как насчет нашего дома?

— ... Но Сагири не нравится, когда я прихожу.

Её голос стал тише. Но даже при этом я почувствовал себя так, словно ушат холодной воды вылили на меня.

— Не волнуйся, Масамунэ.

Да... Я решил видеться с ней чаще...

— Иногда не навредит... Сагири так сказала.

— Сагири... так сказала?

— Да. [Но я не смогу встретиться с ней лицом к лицу], [Простите, мы – семья, но я не могу вас видеть]. Вот её слова.

— ... Ясно. Это дитя сильно изменилось.

Вскоре она пришла. Казалось, будто она звонила мне, находясь неподалеку.

— Добро пожаловать домой, Кёка-сан.

— ... Я дома.

Я поприветствовал её у двери, как и следовало в семье – пусть совсем недавно я совсем не причислял её к ней. Я благодарен её помощи, но в то же время относился к ней как к «врагу», пытающемуся разделить нас. Зная, что это неправильно, но не в состоянии что-либо сделать с этим.

Пока это как-то связано с моей младшей сестрой, я быстро теряю спокойствие и начинаю относиться ко всем как к врагам – кто-то ранее предупреждал меня об этом. Жаль, что я не смог исправить это.

Я сел перед тётей. Она спросила, не ожидая чая или закусок:

— Масамунэ-кун, ты хочешь что-то у меня спросить, не так ли?

Сразу к сути. Ну, в любом случае это редкий шанс, так что мне следует спросить, если я хочу стать с ней единой семьёй.

Я с трудом сглотнул и произнес:

— ... Я хочу задать 2 вопроса.

Она уставилась на меня ледяным взглядом.

— Сперва, почему вы согласились взять нас?

Она прищурилась. Я внимательно наблюдал за каждым изменением выражения её лица и продолжал:

— Я никогда не слышал, чтобы вы говорили об этой причине. Пожалуйста, ответьте мне, если можете.

— ...

Она смотрела на меня, не моргая. Я продолжал говорить:

— ... Я всегда думал, что вы ненавидите меня. Вы всегда цапались с мамой. Я мог видеть, насколько у вас с ней были плохие отношения... так разве вы не должны ненавидеть её сына – то есть меня?

— !

— Но вы взяли нас. Я не понимаю почему.

— ... Если бы я ненавидела вас, ребятня... То никогда и не взяла.

Её голос стал таким мучительным, но выражение лица совершенно не изменилось. У меня создалось ощущение, будто её лицо говорило: «Почему я взяла вас? Да потому что хотела убить своими руками!»

— Масамунэ-кун... Действительно, мои отношения с твоей матерью были запутанными. Если ты спросишь меня, ненавидела ли я её или нет... то моим ответом будет – непременно. Однако я... не ненавижу тебя. Ты всё ещё дитя, но сделал столь много удивительного... Ты всегда думал о других с самых малых лет.

Её голос становился тише, когда она хвалила меня.

— Но когда ты вырос... пришло такое несчастье... ты вырос без матери... без взрослого, который баловал тебя... вот почему...

Она говорила очень четко, когда отчитывала меня, но сейчас... странно.

— Это лишь недопонимание.

Она всё ещё выглядела для меня устрашающей, но, как-то, я чувствовал, что она опечалена.

— Иными словами... вы... взяли нас из жалости?

— Нет, — мгновенно прозвучал чёткий ответ.

— Тогда... почему?

— ...

Мы сидели и смотрели друг на друга. Наконец, она медленно произнесла:

— Я отказываюсь отвечать.

— Вы не скажете мне причину?

— Нет.

— Почему?

— Так как это невыгодно для меня. Но...

— Но?

— Я надеюсь, что ты найдешь своё счастье. Вот чего я действительно хочу.

— ... Я понял.

Обычно взрослый может придумать любую причину для подобной ситуации.

Это невыгодно для меня, так что я отказываюсь отвечать. Вот её ответ. Похоже, что реальность слишком далека от моего воображения – она слишком честна с собой. Совсем как дурацкий компьютер – она не могла отрегулировать себя и лишь отыгрывала роль нашего защитника.

— Второй вопрос о моей младшей сестре: что именно вы думаете о ситуации Сагири?

Мы не могли ни к чему прийти, сперва не выяснив это, и я точно не мог довериться ей без ответа. Несколько дней назад я думал, что она ненавидит меня и Сагири – это ошибочно? Мне надо прояснить.

Моя тётя ответила, сохраняя каменное лицо:

— Она – хороший ребенок. По крайней мере я так думаю на данный момент.

— Вы имеете в виду, что ранее так не думали.

— Если необходимо сказать... Я не знала тогда о её положении.

Понимаемо. Она забрала нас, когда они с Сагири едва знали друг друга.

— Однако, — продолжила она: — ... После того инцидента – обнаружив, что она хикикомори – я всё ещё думаю, что вы не должны жить вместе. Ясно же, что ты под огромным давлением. Тебе необходимо работать, учиться, заботиться о хикикомори и при этом ища способ вылечить её... Это было бы сложно, даже если ты вместе с твоим отцом. Как твой опекун, я не могу закрыть на это глаза.

— Ты найдешь своё счастье.

Вот что она подразумевала. Затем моя тётя задала простой вопрос:

— Сейчас ты счастлив?

Я улыбнулся и ответил:

— Да. Счастлив. У меня есть любимая младшая сестра, работа, которая мне нравится и мечта, к которой стремлюсь.

— Ну и хорошо. Похоже, что мне не следует волноваться.

Я знал, что моя тётя редко улыбается, и даже знал почему – мне всего то требуется сравнить нынешнее время и то, когда она бесилась с отцом.

— Кто, кто это сказал, что я хочу отмечать свой день рождения!

— Нии-сан!! В самом деле! Делаешь нечто настолько внезапное... хм, я не знаю. И не улыбайся! Не смотри на меня свысока! Нии-сан... Я тебя ненавижу-у-у-у-у-у!!!

Два года назад... моя младшая сестра заперлась в комнате и я был не в лучшем состоянии. Мои родители умерли и оставили нас с громадным психическим шрамом. Но не только нас – здесь находилась другая младшая сестра, которая также потеряла свою улыбку...

— Я наконец-то поняла. Вы оба рассматриваете совместное сожительство, как высшее счастье...

Она выглядела сердитой, но, на самом деле, «Ледяная Королева» улыбалась – по крайне мере я так думал.

— ... Однако, Масамунэ-кун, совсем другое дело – действительно ли вам лучше жить вместе.

— Э?

— Услышав слова Сагири и прочтя твоё ранобэ... Я чувствую, что будет гораздо опаснее, если я позволю вам жить вместе.

— Э? Э-Э?

—В Вот почему я буду внимательней присматривать за вами. Что за выражение лица? Разве вы не говорили, что я могу приходить сюда иногда?

— Да, это так...

— Ну и решено.

— ... Кх.

Для меня так сложно было получить «люблю» от Сагири! Теперь мне и с этим придется разбираться!!!

— Я пойду.

Она встала. Перед тем как выйти, моя тётя обернулась, а её глаза превратились в две ледяные колонны, обухом ударившие меня.

— Послушай внимательно, Масамунэ-кун. Я ни о чём не прошу тебя. Не заставляю отказаться от мечты, работы или чего-либо. Если ты больше не находишь счастья в том что делаешь – просто отпусти это. Если захочешь, то просто расскажи мне об этом – в любое время, в любом месте.

— Я сам обо всём позабочусь.

Лишь потом её взор отступил, оставляя меня позади.

Затем пришел Кусанаги-сэмпай. Конечно же, он тщательно расспрашивал дома ли моя тётя перед своим прибытием.

Похоже, что их первая встреча нанесла ему серьёзный удар – да и он сам мог дать Кёке-сан очередное плохое впечатление об авторах ранобэ. Возможно лучше им никогда не встречаться.

Зачем ему вообще сюда приходить?

— Изуми. Я хочу извиниться за свои действия в прошлый раз.

Оказалось, что он пришел принести извинения. Кусанаги-сэмпай принес деньги (заплатить за мытьё полов) и еду... даже хотя кое-кого другого вырвало здесь в прошлый раз... Похоже, что он не совсем безнадёжный.

— Всё нормально.

— Благодарю. Когда проснулся, то почувствовал себя так плохо из-за своего поведения, что не осмелел позвонить.

Пусть и немного труслив.

Но всё же это ближе к его реальной личности, по сравнению с его высокомерным отношением, когда он получил аниме. Сегодня он косплеил Клойда, надев черное пальто и серебряные аксессуары.

— В качестве извинений я принес немного еды – не хочешь?

Да! Это же тот торт, который мне больше всего нравится!

— Я сказал же, что уже простил тебя и Шидо-куна за блевотину в моём доме. И за то, что вы дали Кёке-сан плохое впечатление об авторах ранобэ.

— Это хорошо... так как ты простил меня, то не мог бы выслушать мою историю?

— Если ты не против разговора перед моим домом.

— ... А мы не можем продолжить внутри?

— Похоже, что это займет некоторое время – ведь ты всё ещё сердишься?

— Ну конечно же! Когда у людей мучительные лица, то они продолжат депрессировать, а их разум продолжит проматывать это жестокое событие снова и снова. Даже выпивка или уход в работу с головой не помогают. Лишь парень в ранобэ может восстановить разбитое сердце. Реальная жизнь не так проста! Вот почему я злюсь.

Да-да, его язык словно понесло. Ну, по крайней мере, я согласен с ним. Ты ну никак сразу же не восстановишься после болезненного опыта. Даже если кто-нибудь и выглядит внешне нормальным – но внутренне это не так. Раны оставляют психические шрамы, которые лишь углубляются со временем.

Некоторые могут не справиться с этим и теряют свою улыбку. Некоторые могут вытащить себя на улицу. А некоторые могут превратиться в хикикомори.

И не только лишь мы. Я не столь наивен говорить «это всего лишь жизнь», ведь большая часть людей всю свою жизнь так проводят – скрывая собственные раны.

Вот почему им необходимо ходить в школу, нужно читать книги – чтобы убедиться, что они не потеряли веру в жизнь.

— Похоже, что Кусанаги-сэмпай снова стал обычным.

— Да. Я почувствовал, как во мне что-то щелкнуло, когда я услышал об аниме. Подумать только, что я тогда сказал нечто настолько глупое.

Он на самом деле довольно пессимистичен – в отличие от Элф.

— Сейчас выпускают третий Блю-рэй диск по Настоящей любви. Там убирают пар в онсэнах.

— Это – вполне обычно для аниме.

— Да. Однако в этот раз люди начали жаловаться по поводу [Ареолы героини слишком большие!]!

— ...

Я даже не знаю, что ему ответить.

— Мои фанаты очень злы! Они говорят [Сделать столь большие ареолы – идея автора?] или [Что за странный цвет!] – они заполонили мой блог своими комментариями!

— Так... ты думаешь, что они не должны так говорить?

— Нет. Люди могут сказать, что лишь странные типы так говорят, но я думаю, что так как они заплатили за мою книгу или аниме, то автор не должен плохо о них говорить. Я действительно так думаю. Но!

— Но?

— Они все – идиоты! Воистину идиоты! Невероятные идиоты! Почему они говорят мне всё это? Что изменится? Я не видел ареолы, когда проверял видеоряд, так как я мог знать – большие они или маленькие? У меня точно нет особых сил! Каждый день приносит столько проблем! Чувствую себя как отец, на сына которого пришел жаловаться учитель. Я так устал – как долго ещё это будет продолжаться?

Этот разговор читатели не должны слышать. Все это лишь жалобы лично от автора.

— Как и сегодня. Я – автор оригинала, но мне приходится просить редактора: «Пожалуйста, показывайте у этого персонажа ареолы поменьше!»

У него свои слабости, но, по крайней мере, он относится к своим фанатам с добротой. Все его слова, сказанные ранее не изменят этого. Мне нужно научиться этому у него.

— Ох, чёрт, последние месяцы были настолько хаотичны, что у меня совсем нет времени писать что-либо... Я совершенно забыл о своей собственной работе!

Он вздохнул и продолжил:

— Изуми... жизнь – не проста. Я так взбесился, что хотел всем рассказать о тёмной стороне этой чертовой работы!

— Хватит уже! Пожалуйста, остановитесь!

— Нет, Изуми. Я не говорю это тебе, потому что ты автор или новичок. Я лишь хочу излить своё негодование.

Так ты всего лишь хочешь излить всё? Я думал, что ты врубил цундере.

— Нет, я всего лишь пытался превратить свою злость в рабочую мотивацию. Безусловно лучше работать, нежели дурачиться, но я не думаю, что смогу долго протянуть. Возможно завтра, а может в следующем году, но скоро я не смогу писать, и моя карьера подойдет к концу.

— Ты говорил тоже самое, когда твоё ранобэ получило аниме-адаптацию.

Ты всё такой же...

— Нет, это не так. В этот раз моя карьера в самом деле в опасности. Теперь я понимаю, почему некоторые из моих сэмпаев исчезают после получения аниме-адаптации.

После этих слов его мотивация внезапно испарилась, и он пожал плечами:

— Хех, всё-таки так хорошо, когда выговоришься.

— Я думал, что ты пришел извиниться передо мной?!

— Я ухожу, ведь ещё много чего нужно сделать, — он повернулся и собирался уйти.

— Много чего нужно сделать?

— Конечно же работы. Да, я собирался умереть, но всё же продолжу писать до самого последнего вздоха... и мой банковский счёт почти опустел...

Так вот кого люди называют истинными цундере!

На следующий день после школы я вышел на станции Кита-Сэнджу, чтобы встретиться с Мегуми. Она предложила неплохое кафе, и я её угощал.

— Спасибо тебе, Онии-сан!

— Всегда пожалуйста.

— Эхе-хе, просить более взрослого парня платить за меня – такое чувство, будто я уже взрослая.

Ты говоришь об этом так, будто я пикаплю случайных девушек на улице...

Потом мы направились в район Аракавы. С обеих сторон дороги выстроились длинные ряды деревьев сакуры. Люди чувствуют себя лучше, просто идя по этому пути.

— Уря... Повезло, что деревья цветут.

— Уху-ху-ху, это же недавно стало лучшим местом для свиданий. Я планировала вытащить тебя сюда.

— Ох, вот как?

Мегуми ухмылялась. С тех пор как она перешла на второй год обучения, она становилась всё взрослее и взрослее.

— Мегуми! Перестань тянуть меня за руку!

— Э? Но ты так радовался.

Это не так! Отпусти мою руку.

— Кстати...

— Да?

— Причина, по которой я сегодня тебя угощал...

— Ты хотел поблагодарить меня, не так ли?

— Вечеринка. Ты помнишь какой подарок просила в Белый день?

Помнишь то время, когда дала мне список.

— Угу.

— От него у меня голова болела... но я решил, как отплатить тебе.

— Э? Онии-сан, о чём ты говоришь? — сказала она, помахав рукой. Это выглядело так мило, среди летающих лепестков сакуры.

— Я получила подарок на Белый день.

— Э?

Что? Когда?

— Ты не помнишь? Там в списке был особый пункт.

Услышав это я всё равно не понимал. Она надулась и пробормотала: — Особый подарок! Онии-сан сделает что-нибудь и Изуми-тян пойдет в школу.

— А...

— Это был удивительный подарок. Спасибо. Эхе-хе.

— В самом деле...

Если она так себя ведет перед всеми, то ясно, почему она так популярна.

И наконец... Сагири.

Первого апреля, в день тестирования...

— ... Я... также люблю его.

Её слова буквально звучали для меня как признание.

— У меня есть тот, которого я люблю.

Вот что она ответила на моё признание. Возможно, что человек, которого она любит...

Я должен выяснить это... хотя, вернее, такой был план, но на следующий же день она заперлась в закрытой комнате и не виделась со мной.

Конечно же у нас было несколько коротких разговоров через дверь, когда я приносил ей еду – но только и всего.

Если честно, то я мог продавить это силой, если ситуация требовала этого, но всё же не решался. Ведь так стыдно. Очень... стыдно. Я отчасти боюсь ответа.

Если кратко, то я не осмеливался спросить.

— ... Гх, гх...

Уже несколько дней меня терзало беспокойство – лишь её образ стоял в моём сознании.

Как и сегодня. И когда я думал об этом...

«Бам-бам»

Потолок затрясся. Это звучало как: «Я хочу кое-что сказать, так что иди сюда».

Если она этого хочет, то я не могу проигнорировать её. Я мысленно собрался и пошел к её комнате. Через мгновение открылась дверь.

— ...

Почему-то её сегодняшняя одежда выглядела очень мило. Одного лишь взгляда достаточно, чтобы мы оба покраснели.

Я полностью понимал, что эта ситуация была странной. После признания, после её ответа, что она «любит меня» было ясно, что она будет говорить о том «признании». Я так нервничал, что думал, что могу упасть в обморок.

— ...

— ...

Мы оба молчали. Наконец, я решил начать.

— Насчет...

— Насчет...

Мы оба снова затихли.

— ... Ты первый, — сказала Сагири. Ладно.

— Сагири... ну... о том, что ты сказала несколько дней назад...

~~~~~~~~~~~~~~~

Она дико покраснела – почти повалил пар.

— Да, насчёт этого...

— Эм... Эм...

Сагири уставилась на меня.

— ... Я, я люблю тебя.

— ...

Ох... так прямо... ох... я... чувствую, словно таю...

— Как младшая сестра.

— ... Что?

— Нии-сан, ты хочешь стать для меня настоящим братом, не так ли?

— Угу... угу... да, я говорил это.

— Настоящий брат и сестра не могут любить друг друга, верно?

— ... Да, я так тоже говорил.

— Так что я люблю тебя, как младшая сестра – с этим нет никаких проблем?

— ... Нет.

— Му... ну и ладно – что это с тобой сегодня... — она надулась.

... У меня такое чувство, будто она мне отомстила. Почему? Как странно.

— Хух... — мои плечи опустились. Откровенно говоря, я чувствую себя немного подавленным, но в то же время уверенным.

Видя меня таким, Сагири сказала недовольным тоном: — Ну ты и дурак.