Работа с двумя видами маны сразу на двух разных пациентах была самой трудной вещью, которую он когда-либо делал. Ему приходилось своевременно лечить все травмы, используя магию тьмы против ран, вызванных жизненной силой доблестного, иначе бы его спутники умерли от шока или отказа органов.

В то же время он не мог снять давление на чёрную массу ни на секунду. Она уже находилась в считанных сантиметрах от их ядер, одна ошибка — и всё будет потеряно.

Память о ребёнке, умершем у него на руках во время чумы, всё ещё тревожила разум Лита.

Не было никакого способа восстановить разбитое ядро. У Лита был только один шанс и он не должен был его упустить. Его энергетические резервы постоянно истощались его усилиями и пополнялись Бодростью, но с каждым циклом его техника дыхания теряла часть своей эффективности.

Лит нуждался в помощи Солус время от времени, позволяя ей брать контроль над своим потоком маны всякий раз, когда он чувствовал, что его концентрация начинает понижаться. Вскоре это стало битвой воли, Балкор против Лита.

***

Айронхелм хотел позволить себе упасть на землю и отдохнуть, но состояние Налир ухудшалось с каждой секундой. Он положил руку на шею упавшего сколла, погладил его мягкий мех в первый и последний раз, прежде чем уйти.

Затем он почувствовал пульс. Он немедленно активировал свой коммуникационный наушник.

— Манохар, Март, тащите сюда свои задницы! В противном случае я клянусь богом, я убью вас обоих!

***

Кровавая пустыня, секретная лаборатория Балкора.

Когда Илиум Балкор наконец пришёл в себя, всё было уже кончено. Открывший битву шаг Каллы вызвал эффект домино, выбросив месяцы тщательного планирования в мусорное ведро. Шок от внезапной смерти доблестных вывел его из строя достаточно надолго, чтобы битва была проиграна.

Без его надзора доблестные позволили себе быть ослеплёнными ненавистью, которой Балкор их заразил, заставляя их действовать тщеславно и безрассудно. Каждый раз, когда один из них погибал, все остальные становились слабее, что облегчало врагам убийство следующего.

При попытке встать он не мог перестать кашлять кровью. Не только почти вся его жизненная сила, но и большая часть его магии пропала. Восстановление займёт годы, если оно было вообще возможно.

— Мать, отец, мои братья и сестры, пожалуйста, простите меня, — плакал он бесконтрольно. — Я подвёл вас. Завтра кровь уже не прольётся. Ваша смерть будет забыта из-за моей некомпетентности!

Хозяины лесов и их миньоны оказались сильнее, чем он ожидал.

Многие профессора пали, даже директор академии Молниеносного Грифона умер во время атаки, но только несколько студентов пострадали. Четыре оставшихся академии выжили, все усилия Балкора были напрасны.

Следуя протоколу Линьоса, другие директора удалили энергетические ядра академий, доверив их короне. Когда миньоны Балкора штурмовали ворота академий, замки были просто пустой шелухой.

«У меня остался только один вариант. Я не могу активировать свой последний прототип. Я умру в процессе, и без моего контроля он не сможет отличить друга от врага. Это может даже навредить моей семье. Этот проклятый медведь разрушил всё. В конце концов, даже бог смерти умирает».

Перед произнесением заклинания Варп-ступеней, Балкор активировал механизм самоуничтожения лаборатории. Кристаллы памяти, его метод слияния мерзости и нежити, работа всей его жизни. Всё было слишком опасно, чтобы отдать в чьи-либо руки.

«Всё закончится сейчас».

Наблюдая за распадом небольшого кургана издалека, Балкор вздохнул с облегчением. Даже если дела не пошли как планировалось, он всё же достиг определённого результата. Две из шести великих академий были потеряны, несколько архимагов погибли.

Его легенда будет жить, прививая страх в поместьях проклятых старых дворян. Они никогда не узнают, что случилось с ним и почему он остановил свои атаки. Им всем будет казаться, что бог смерти просто выжидает, пока его враги расслабятся, в то время как он создаёт ещё более сильную армию.

«Кроме того, я бы даже заплатил, чтобы увидеть их испуганные лица. Завтра вечером ничего не произойдёт, но их страх сделает это худшим днём в их жизни».

***

Когда Лит пришёл в сознание, он понятия не имел, сколько времени прошло. Его тело пронзала боль с каждым его движением из-за длительного напряжения и чрезмерного использования маны.

У него едва хватило мысленной энергии, чтобы открыть глаза. Его взгляд был размыт из-за физического истощения, и у него была раскалывающая головная боль, вызванная серьёзным недостатком маны. Человеческие фигуры, казалось, двигались вокруг него, но из-за дымки он не мог узнать никого из них.

[Как... как долго я был в отключке?] — даже в своих мыслях Лит не мог избежать заикания. Мышление было тяжёлым бременем, он просто хотел закрыть глаза и спать.

[Несколько минут, — ответила Солус. — Достаточно времени для Фрии и Квиллы, чтобы выспаться и передать тебе немного своей жизненной силы. Постарайся не говорить много, твоё ядро почти пустое. Мы уже знаем, что происходит, когда кто-то насильственно выходит за свои пределы].

Солус тоже беспокоилась. На этот раз Лит зашёл слишком далеко, проводя лечение своих компаньонов, пока сам не потерял сознание. Она хотела, чтобы он был более человечным и сострадательным, но не ценой его жизни. Она даже дала ему часть своей маны так, чтобы он не заметил. Она не заботилась о своём собственном голоде или слабости, которая притупляла её чувства, она просто хотела, чтобы он был в порядке.

Лит кивнул, снова используя Бодрость. Его ядро маны всё ещё было пустым, и его тело было в состоянии истощения, но по крайней мере теперь он мог видеть и правильно говорить.

— Лит, что случилось? — Фрия и Квилла были очень взволнованы.

— Почему Юриал и Флория не просыпаются? Независимо от того, какое заклинание мы используем, их состояние не улучшается, и мы не понимаем, что с ними. Кроме того, как ты дошёл до такого состояния истощения? — спросила Фрия.

— Так мило с вашей стороны подумать и обо мне тоже, даже если только в последнюю очередь, — Лит потёр свои виски, пытаясь облегчить боль.

Фрия открыла рот, чтобы ответить таким же саркастическим замечанием, но промолчала.

«Сказать ему, что я вижу его больше как монстра, чем как человека, было бы слишком жестокой шуткой. Иногда Лит может быть немного пугающим, но он всегда был хорошим другом. Слава богам, что я могу удержать свой глупый язык».

Лит использовал эту передышку, чтобы рассказать им о том, как он сбежал от доблестного и забрал их с собой. Он также рассказал им, как существо заразило их компаньонов, и о своих попытках вылечить их.

Даже если её мысли были всего лишь плохой шуткой, Фрия чувствовала себя ужасно, подумав о таком.

— Пожалуйста, найдите профессора. Я не знаю, спас ли я их или только выиграл им ещё немного времени. Им нужен кто-то, кто знает, с чем мы имеем дело.

Фрия кивнула, оставив Квиллу заботиться о своих друзьях; она использовала Блинк, появившись прямо над их домом, держа рапиру наготове. С возвышенности она заметила, что битва, казалось, уже закончилась. Городская площадь была пустой.

Некоторые стычки всё ещё продолжались между зверями, профессорами и меньшей нежитью, но осталось только несколько незначительных скоплений чёрных существ. С того момента, как Скарлетт убила контроллеров, разум улья рухнул.

Фрия обнаружила группу профессоров и направилась попросить о помощи, слишком поздно заметив, что они боролись со студентами, которые были превращены в нежить. Её рапира начала беспощадно резать и колоть восставшие трупы. Её рука не колебалась, даже когда узнала в некоторых из них своих одноклассников. Единственное, что Фрия чувствовала, было необходимостью, чтобы её сестра и друг не пострадали от той же судьбы, а также из благодарности Ориону. Клинок, который он изготовил для неё, имел идеальный баланс. Множественные чары, которые он наложил на клинок, быстро превращали их в пыль и дым.

«Клянусь, если я вернусь домой живой, я начну называть Ориона папой», — подумала Фрия, осознавая глубину заботы и любовь её приемного отца.

— Пожалуйста, мне нужен целитель! Мои друзья пострадали! — от понимания того, что влияло на её друзей, беспокойство Фрии увеличилось в десять раз.

Профессор Ванемир кивнула, активировав свой коммуникационный наушник.

— Не будем терять время, скажи мне, где их найти.

Потребовалось менее секунды для профессора Марта, чтобы присоединиться к ним и открыть Варп-ступени к комнате Лита.

— Как давно они были поражены? — Март знал, что, как только тёмная энергия вступала в кровоток, было дело нескольких минут до того, как жертва умирала, почти мгновенно воскресая как низшая нежить.

— Я не знаю, — Фрия указала ему на двух молодых людей, лежащих на их кроватях.

Март проклинал свою неудачу и произнёс диагностическое заклинание, чтобы увидеть, насколько тяжело было их состояние, только для того, чтобы обнаружить, что их система была полностью очищена. Два студента были просто истощены вне разумных пределов, как будто они боролись и выиграли битву всей своей жизни.

Март понятия не имел, что произошло, и он был просто слишком счастлив, чтобы заботиться об этом. Его радость была короткой. Как только он увидел Лита, грусть охватила сердце Марта.

Лит тоже казался истощённым, у него едва хватало сил, чтобы есть медикаменты, которые Квилла передавала ему. Март не хотел обременять его, но время было критичным фактором.

— Лит, мне очень жаль, — Март положил руку на плечо, пытаясь утешить его. — Один из твоих друзей был серьёзно ранен. У него мало времени, и он зовёт тебя.

— Друг?

Лит почувствовал, как кинжал пронзает его сердце. Слёзы внезапно потекли из его глаз, но его голос был холодным.

— Что-то не так с Юриалом? — он не мог не удивиться беспокойству, которое он узнал в своём собственном голосе.

— Юриал в порядке. Что бы ты ни сделал, это сработало. Ты не представляешь, как я горжусь тобой, — мягко улыбнулся Март. Он хотел спросить его о многих вещах, но вопросы могли подождать. — Я говорю о Защитнике. У него есть что сказать тебе. Я никогда не видел кого-то с такой сильной силой воли. Он буквально отказывается умирать, не поговорив с тобой в последний раз. Пожалуйста, следуй за мной.

Что-то внутри Лита заставило всё его истощение исчезнуть. Солус знала, что это был только эффект плацебо, вызванный желанием Лита закричать, столкнувшись с его твёрдым отрицанием, что что-то, возможно, случилось с его старым другом.

— Ведите меня к нему.

Март открыл Варп-ступени, увидев плохо скрытую боль в глазах Лита.

Тело Защитника было слишком большим, чтобы поместиться в полевую больницу, и его состояние было слишком серьёзным, чтобы переместить его с места, на котором он лежал. Сердце Лита заболело: он увидел, как пылающий красный мех почернел повсюду, пламя, составляющее его хвосты, было уменьшено до углей. Грудь медленно поднималась и опускалась, сопровождая дыхание тяжёлой болью.

Манохар сделал всё возможное, прибыв как только он был вызван. Он использовал весь свой опыт, чтобы очистить токсины, закрыть раны и удалить летальные эффекты, которые возникли под длительным воздействием заклинания Тёмной звезды.

Его называли богом исцеления, но он не был богом. Просто одарённым человек, который любил свою работу. Были вещи, перед которыми даже он был беспомощен.

— Это ты во всём виноват! — взревел Манохар на Айронхелма. — Вы должны были позвонить мне раньше! Я мог бы спасти его. Я никогда не терпел неудачу!

Манохар не заботился о судьбе сколла, тем не менее, он сделал всё возможное. Его работа была его жизнью, она определяла, кем он был.

Лит оттолкнул Манохара, касаясь Защитника, чтобы использовать Бодрость и проверить его состояние. То, что он увидел, заставило его сердце на секунду остановиться. В ядре защитника была глубокая трещина, и его мана медленно просачивалась наружу. Ядро уже стало зелёным и теряло силу с каждой секундой.

— Рад тебя видеть перед концом, Лит, — голос Защитника всё ещё был спокойным и безмятежным, как и в первый раз, когда они встретились. — Не грусти за меня. У меня была отличная жизнь, любящая самка и много потомков. Если бы не Скарлетт, я бы уже был мёртв. Я жил на заимствованном времени. Я действительно рад получить возможность вернуть её услугу.

Каждое из его слов должно было утешить Лита, чтобы он чувствовал себя лучше. Тем не менее каждый раз, когда он говорил, Лит чувствовал, как кинжал пронзал его сердце. Слезы начали капать с его глаз, но его голос был холодным как камень.

— Это всё ваша вина! — взревел он на Скарлетт и Линьоса, которые стояли рядом с Защитником и которые испробовали каждое исцеляющее заклинание, чтобы спасти его жизнь. — Вы ломаете всё, к чему прикасаетесь! Кто, чтоб его, этот тупой сукин сын, который сделал вас директором?

Линьос мог исключить его, но ему уже было всё равно. Если что-то случилось с Защитником, то Балкору пришлось бы встать в очередь, чтобы схватиться с директором.