В тот день я, Юта Асамура, шёл по коридору, который был переполнен старшеклассниками старшей школы Суисэй. Это была вторая половина октября, и время — чуть за полдень. Если посмотреть в окно, то за ним можно увидеть бескрайнее осеннее небо; это был тот сезон года, когда солнце находилось всё ещё высоко в небе, но из-за осеннего ветра мне захотелось купить чего-нибудь согревающего. За окном также можно увидеть толпу людей, которые, словно муравьиная дорожка, поднимались по пологому склону от школьных ворот прямо к главному входу в школу.

Не нужно быть детективом, чтобы понять, что и в этом году культурный фестиваль старшей школы Суисэй удался. Отовсюду доносились восторженные и одобрительные возгласы старшеклассников, которых в обычное время никогда не услышишь. То тут, то там можно было заметить незнакомую школьную форму других школ, а также взрослых, которые пришли со своими детьми на фестиваль, предупреждая тех, чтобы они вели себя спокойно, а не носились и не кричали на всю территорию школы. Среди старшеклассников я заметил пару, которая держалась за руки. Так как они явно учились в другой старшей школе, они были мне незнакомы, но всё равно я не мог оторвать от них своего взгляда, удивляясь, что они были слишком близко друг к другу: так открыто держаться за руки и быть слишком близко могли быть только влюблённые. Это было настолько впечатляюще и открыто, чего мы не могли себе позволить. По крайней мере, я так думаю. Когда я смотрю на них, я мысленно ставлю себя и её на их места. Её — Саки Аясэ, мою сестру… мою сводную сестру.

Около четырёх месяцев назад, когда наши родители поженились, я — Юта Асамура, и она — Саки Аясэ, стали братом и сестрой. Из-за того, что мне пришлось пережить ад со своей родной матерью, я перестал что-либо чувствовать по отношению к женщинам. Подобно той же причине Аясэ стала относиться к мужчинам суховато и отстранённо, в том числе и ко мне. Так как мы дорожили счастьем наших родителей, мы с Аясэ старались уживаться как семья — как брат и сестра… Пока в один из моментов я не начал видеть в ней девушку.

В конце сентября мы признались друг другу в чувствах. Конечно же, мы не стали заявлять о начале наших отношений, а решили держаться тех, что и делают нас братом и сестрой, но за тем исключением, что теперь мы стали намного ближе, чем брат и сестра.

Гулять вместе по культурному фестивалю и держаться за руки… Наверное, такая прогулка не была чем-то из ряда вон выходящих, поскольку та пара точно встречается, чего нельзя было сказать про мои отношения с Аясэ — по крайней мере, не у всех на глазах. Меня уже перестало волновать то, что всем в школе уже давно известно, что Аясэ приходится мне сводной сестрой: когда проходило родительское собрание, мы с Аясэ решили, что родителям будет намного легче, если мы перестанем хранить это в тайне. Именно по этой причине никто не должен знать, что мы стали чуть ближе, чем брат и сестра, ведь, как известно, они никак не должны быть влюблены друг в друга.

Нет никаких проблем с тем, чтобы быть вместе, поскольку по закону мы не были кровными родственниками, но люди относятся к этому с предубеждением, даже если знают и понимают этот закон. Они не удосужатся разобраться в нашем конкретном случае, а продолжат шептаться между собой о нас, как о двух людях, которые нарушили табу. Даже представляя у себя в голове, это было ужасно, и поэтому мы оба хотели бы избежать к себе такого отношения со стороны людей.

Купив в классе бутылки чёрного чая и кофе (оба подогретые), я быстрым шагом покинул шумный коридор. Затем я поднялся на этаж профильных классов, который находился в другом конце здания, и подошёл к двери, которая вела к запасной пожарной лестнице. За ней я увидел одиноко скучающую фигуру девушки, которая сидела на ступенях. Этой девушкой была Саки Аясэ.

— Я их купил, Аясэ.

— Спасибо.

Самая высокая часть пожарной лестницы была наиболее удалена от глаз и ушей остальных людей, где невозможно было их встретить, и это было вполне очевидно, почему для встречи мы решили выбрать именно это место.

Я присел рядом с Аясэ, протягивая ей чёрный чай.

— Как тебе?

— Ты про что?

— Про фестиваль. Нравится тебе? — спросил я её, на что она, приподняв бровь, задумчиво на меня посмотрела.

Неужели я её чем-то обеспокоил?

— Да. Мне нравится. А тебе, Асамура? — ответила она мне вопросом.

Ах, она снова назвала меня по фамилии.

— Хм? Что с тобой?

— Эм, ничего. Не обращай внимания.

Совсем недавно она обращалась ко мне «брат», но теперь, когда мы были наедине, она обращалась ко мне «Асамура». Впрочем, она продолжает обращаться ко мне «брат» только в присутствии наших родителей.

— Наверное… мне тоже нравится.

Хоть я и ненавидел шум толпы и саму толпу людей, я не мог сказать, что фестиваль был мне противен.

— Нашёл чего-нибудь интересное?

— Эм-м-м… Навряд ли.

— Вот как.

— Всё-таки это моя проблема, потому что я не знаю, как нужно развлекаться.

— Развлекаться?

— Эм-м-м… как воспринимать праздник, наверное.

— Хм-м? — не понимая мою формулировку, Аясэ пыталась поддержать этот разговор непонятными фразами.

Я думаю, что гадания, дом с привидениями и мини-игры, которые я видел по пути сюда, были бы в несколько раз приятнее, если бы я был с подругой или с возлюбленной. Однако, если бы Аясэ услышала бы мои слова, то наверняка восприняла бы их за оскорбление.

Перед началом самого фестиваля мы с Аясэ обсудили, как должны будем вести себя на публичном мероприятии, и выбрали для себя то, что нам будет намного лучше провести это время наедине подальше от остальных глаз. Я прекрасно понимал, что так было удобно для нас двоих, но, когда я прогуливался совершенно один по коридорам школы, мне было не очень весело.

— А тебя что-нибудь заинтересовало? — спросил я у Аясэ.

Я попытался сменить тему, прежде чем она поймёт, что я думаю по поводу нашего решения.

— Вон там… — сказала Аясэ, пальцем указывая на угол территории школы.

Там находилась спортивная площадка с круговой беговой дорожкой на 400 метров. На ней была наспех сооружена сцена с сидячими местами, а из колонок звучала музыка. Это была открытая сцена и вся громкость музыки была приглушена высоким осенним небом. Впрочем, ничего большего и не следовало ожидать от культурного фестиваля старшей школы.

— Музыкальная группа?

— Ага. Ребята из её класса решили играть… Вижуал-кэй*? Я заглянула туда вместе с ней, так как она хотела на это посмотреть.

— Оу. Я слышал об этом, но не так хорошо с этим знаком.

Как мне рассказала Аясэ со слов подруги, это направление музыки было довольно радикальным. Если спрашивать у одноклассников об этом направлении, то можно услышать абсолютно те же ответы. Исходя со слов её подруги, такие группы не только фокусировались на музыке и её звучании, но и на визуальном образе. На парней, также разодетых в специфичные костюмы и макияже, ходили посмотреть даже девушки из других старших школ.

Макияж, мода, причёски… Это не та сфера интересов, в которой я очень хорошо разбираюсь, и поэтому я восхищаюсь теми люди, кто этим живёт. Если говорить про меня, то я никогда бы не вышел на сцену в таком виде, поскольку я не только ни могу похвастаться своей внешностью, но и тем, что не умею играть на музыкальных инструментах.

— Кстати, Аясэ, тебе не интересно, что приготовил твой класс? Мне просто любопытно, что они придумали?

— Кафе горничных.

— Горничных…

Я совершенно не ожидал это услышать, тем более от Аясэ.

— Наверняка это была идея Маи.

— Так оно и есть.

— Когда она что-то предложит, то все клюнут на её удочку.

— Несомненно.

Подруга Аясэ, Мая Нарасака, обладает исключительным мастерством в общении со старшеклассниками не только из своего класса, но и со всей школы.

— Наверное, туда может заглянуть Мару.

— Твой друг?

— Угу. Он сказал, что в этом году у нас много необычных кафе и хочет заглянуть в каждый класс.

Аясэ в изумлении открыла рот.

— Неужели это так важно?

— Ну, Мару хочет всё узнать.

В голове у меня всплыл образ Аясэ в наряде викторианской горничной, которая говорит: «Добро пожаловать, господин», — от чего у меня появилось желание увидеть это в реальности.

— Я ни во что не буду переодеваться.

— Ой, ладно.

Наверное, меня предало моё выражение лица?

— На сегодня моей задачей была просто подготовка класса, а сегодня я свободна.

— Хорошо поработала.

Эх… Мне было довольно обидно узнать горькую правду.

— Я не думаю, что у меня совсем получится обслуживать клиентов с уважением.

— В каком смысле «совсем»?

— Ну… Наверное, не смогу с этим справиться?

— А-а-а.

— Если бы мне за это заплатили, тогда бы я проработала, а так — для меня было бы сложно.

— Понятно.

На подработке в книжном магазине Аясэ не могла уважительно обслужить посетителей; вернее было бы сказать, что она обслуживала их как обычного человека, не посетителя. По этой причине ей было довольно сложно обращаться с клиентами, которые требуют к себе более уважительного отношения. В том числе, если бы ей пришлось помогать своим одноклассникам в кафе, то я с трудом могу себе представить, как она рисует сердечко на омурайсе.

Довольно уважительное обслуживание?.. Другими словами, более близкие отношения… какие бывают у возлюбленных пар? Я даже не могу этого понять, что это такое…

Над пожарной лестницей нависла тень. Яркое осеннее солнце было закрыто облаком, и холодный ветер, который пробирал до костей, словно студёной водой, проскальзывал по коже. Я вздрогнул и, похоже, Аясэ тоже была не рада такому ветру.

— Может спустимся? — спросил я её.

— Пока не хочу.

Я был готов уже уходить отсюда, но снова сел, когда услышал её ответ. Если честно, мне не нравилось находиться на холодном воздухе, но и в то же время мне хотелось остаться здесь как можно дольше. Небольшая ладонь Аясэ, которую она положила на мою талию, была настолько холодной, что мне хотелось согреть её теплом своей ладони. Но… Она не будет против?

Пока я думал об этом, Аясэ быстро убрала свою руку от моего тела и взяла обеими руками пластиковую бутылку с подогретым чаем.

— И всё же холодновато.

— Было бы чудесно, если бы сегодня было теплее, — нехотя, я посмотрел на осеннее небо. — Если тебе холодно, то не нужно принуждать себя.

— Ничего, мне и так хорошо, — ответила она и пододвинулась ко мне поближе. В ответ я тоже придвинулся к ней до тех пор, пока наши плечи не соприкоснулись друг с другом. Именно такая была близость между нами.

По крайней мере, мне показалось, что я чувствую тепло Аясэ. В этот момент я вспомнил, как она обняла меня в конце сентября. Наверное, тогдашний жар от её объятия был намного горячее, чем этот. Само собой, от нашей близости у меня покраснели щёки. Это чувство со временем стало туманным и слабо осязаемым, поскольку с того момента мы не были настолько близки, как сейчас.

Это была та близость, которая утешала меня, когда я испытываю тревогу, и вовсе не та, которая была простым объятием. Мы прекрасно понимаем, что давно приняли чувства друг друга, которые были любовными — а может и нет, — но чего мы точно понимали — так это то, что нам была по душе такая близость, как сейчас. Говоря проще, мы просто делились своими истинными чувствами друг с другом. И причина, почему я не хочу больше прикосновений, помимо простого касания плечом, заключалось в том, что меня вполне устраивало и это. Аясэ знает о моих чувствах и принимает их, и это — самое главное, а прикосновения друг к другу — это всего лишь один из способов выразить наши чувства… я так думаю. Но всё равно, даже принимая это, в глубине души мне хотелось проводить с ней гораздо больше времени вместе и держаться за руки.

Может, мне стоит пригласить её куда-нибудь? Но хочет ли она, чтобы я её пригласил? В последние дни я иногда думаю об этом.

Стоп… Разве это нормально? Разве я могу думать только о себе? Я начинаю думать в точности как эгоистичные люди, которые считают, что остальные должны читать их мысли, и ожидают услышать положительный ответ… Нужно быть более открытым и понимать, чего хочет Аясэ. Хорошо, что я напомнил себе про это.

— Небо голубое, — сказала Аясэ, смотря вверх.

— Осень ведь, как-никак.

— Да, ты прав. Уже осень

— С таким ветром не сложно представить, что скоро наступит зима.

— Наверное, для зимы ещё рановато.

— И всё же… На улицу будет сложно выходить, если станет ещё холоднее. Так ведь?

Аясэ была приятно проницательна, раз уж догадалась, что я думал её пригласить куда-нибудь, и даже при этом я не хотел отказываться от своей идеи. В этом и заключается открытость и понимание, чего хочет другой человек.

— Я тут подумал… что мы могли бы сходить куда-нибудь вместе.

Моё сердце билось как сумасшедшее в ожидании ответа.

Выражение лица Аясэ слегка изменилось. Совсем недолго — наверное, не больше секунды — мне показалось, что она была рада моему предложению.

— Да, — слегка кивнула Аясэ.

Я вздохнул, тем самым сбросив с сердца тяжёлый груз, но не переставал думать о том, что будь мы обычной парой старшеклассников, наверное, наслаждались бы этим школьным фестивалем — ходили бы по разным классам, создавая драгоценные воспоминания… Но вместо этого мы встречаемся в тайне ото всех, не держимся за руки, а сидим друг к другу плечом к плечу, желая в следующий раз пойти куда-нибудь вместе.

Неловкие и полусерьёзные отношения. Даже не знаю, что было нам более близко — романтическая любовь или близкие семейные отношения, но в одном я был уверен, что мне было очень приятно находиться рядом с ней на этой пожарной лестнице вдали от шума и суеты, проводя это спокойное время за приятной беседой. И если Аясэ разделяет со мной эту идею, то нет ничего счастливее на этом свете.

Сквозь холодные тучи пробился солнечный луч. Когда я почувствовал солнечное тепло, мы с Аясэ поднялись на ноги и по одному спустились вниз по пожарной лестнице. Вплоть до того момента, когда по школьному громкоговорителю не объявили о завершении культурного фестиваля, мы с друг с другом больше не виделись. Наш с Аясэ праздник закончился без каких-либо особых событий.

---

1. ↑ Жанр музыки, возникший на основе J-Rock [Японского рока]. Характерен он тем, что исполнители на сцене выделялись специфичной одеждой и ярким макияжем. Наиболее подходящее для понимания, наверное, подойдёт группа Kiss