Вступление

Прошло совсем немного времени с окончания «Специального экзамена на выбывание».

Из школы ушел еще один человек — Камуро, и так как она была приближенной Сакаянаги, событие вызвало удивление среди второгодок, однако довольно скоро обсуждения стихли: она мало с кем дружила из других классов.

Но не только поэтому. Пожалуй, нельзя не оставить без внимания то, насколько обыденными стали подобные моменты. Мало-помалу мы стали нечувствительны к боли от потери товарищей.

В начале февраля нам сообщили даты и подробности личных собеседований. Беседы будут проводиться в течение пяти дней, на каждого выделяется по пятнадцать минут. Учеников начнут звать в отдельный кабинет во время послеобеденных уроков — их сделают занятиями для самостоятельного обучения — и после.

Солнце клонилось к закату, пейзаж за окном кабинета менялся с каждой минутой.

Сегодня — заключительный, пятый день, и последним в расписании назначено мое собеседование. Я ждал в своем классе, когда мне на телефон пришло указание от учителя явиться в кабинет для карьерных консультаций, после чего сразу направился туда. Учеников в школе почти не осталось, лишь изредка навстречу мне попадались ребята, идущие в общежитие после занятий в клубе.

Остановившись перед нужным кабинетом, я слегка сжал руку и костяшкой пальца трижды постучал в дверь. Естественно, послышался голос Чабаширы-сенсей — она разрешила войти.

— Прошу прощения, — сказал я и тихо открыл дверь.

На глаза мне попалась сидящая Чабашира-сенсей, водившая пальцем по экрану планшета.

— Уже пришел? Присаживайся.

Она мельком бросила на меня взгляд, а потом снова вернулась к планшету.

— Вижу, у вас много дел.

— В это время у классных руководителей дел невпроворот. Хотя мысль о том, что сегодня собеседования закончатся, успокаивает. Все же оставить двух чудаков напоследок было верным решением, — ответила она.

Я, между тем, как и было велено, сел на свободное место с другой стороны стола.

— Двух… чудаков?

— Неужели удивлен, что тебя поставили в один ряд с Коенджи?

— Совру, если скажу, что мне все равно.

Чабашира-сенсей, слегка улыбнувшись, положила планшет на стол.

— По-твоему, Коенджи больший чудак? Понимаю, почему тебе хочется в это верить, но, как по мне, между вами не такая уж и большая разница. Ты и сам тот еще чудак.

Вот как, судя по всему, смотрит на это учитель.

Хотелось бы возразить, но лучше промолчу.

— Итак. Нечасто выпадает возможность побеседовать с каждым учеником один на один. Прежде чем мы перейдем к обсуждению планов на будущее, давай поговорим сперва о твоей жизни ученика. По твоему мнению, есть ли в школе что-то, что тебе хотелось бы улучшить?

— Вроде нет. Лично меня все устраивает.

— Правда? Проблемы с друзьями? Хочешь о чем-нибудь поговорить?

— Проблем нет, и говорить не о чем, — без колебаний ответил я, на что Чабашира-сенсей горько улыбнулась.

— Большинство учеников либо выскажутся, либо хотя бы для вида задумаются, даже если им нечего сказать. Дело в твоей сдержанности… Нет, это вряд ли.

Мой ответ слегка озадачил Чабаширу-сенсей: видимо, не ожидала такого мгновенного отклика.

— Мне действительно не на что жаловаться.

Будь у меня какие-то пожелания, скорее всего, я бы озвучил их без лишней скромности.

— Ну, раз так, то будь по-твоему, но… Тебе точно нечего сказать? — снова спросила она.

Неужели в ней проснулось беспокойство как у классного руководителя?

— Нечего. В школьной жизни меня все устраивает, с проблемами, в основном, не сталкиваюсь.

— Понятно… Что же, рада это слышать.

Чабашира-сенсей решила все же поверить словам своего ученика, хотя полностью скрыть сомнения у нее не вышло. Она набрала мой ответ на планшете.

— Вы сильно изменились, Чабашира-сенсей.

Судя по вздоху и натянутой улыбке, она понимала, что это правда.

— Сама не ожидала. Только, наверное, вернее будет сказать, что я стала честнее с собой.

Специальный экзамен «Единогласное решение» — она прошла через него ученицей и учителем. Что-то она потеряла, но что-то и приобрела.

Когда я поступил сюда, мне сложно было представить сидящую передо мной учительницу с улыбкой на лице.

— Кхм… Как бы то ни было, если впредь тебя будет что-то беспокоить в этой школе, не стесняйся, дай знать.

— Понял вас, — прямо ответил я.

На этом короткая вступительная часть нашего разговора подошла к концу, и мы перешли к сути собеседования.

— Скажи, ты уже определился с дальнейшими планами? Пойдешь дальше учиться или будешь устраиваться на работу?

Для старшеклассника эта развилка — важный поворотный момент в жизни. Именно поэтому учитель должен указать ученику правильный путь, чтобы тот не заблудился.

Однако сомневаюсь, что оправдаю ожидания Чабаширы-сенсей.

— Мое будущее, скорее всего, решит моя семья. Обсуждать что-то сейчас не имеет смысла.

— Решит семья? Получается, ты последуешь решению отца?

О том, что матери у меня нет, можно узнать из школьных данных.

— Да.

— Понятно. Такое случается редко, но бывают ученики, которые действительно отдают приоритет мнению родителей. Однако обычно они заранее сообщают нам свои мнения. Наша школа всегда готова выслушать опекунов, и мы часто передаем их пожелания детям. Но твоя семья пока не связывалась с нами по поводу твоего будущего.

Очевидно, даже если ученик решил следовать указаниям родителей, было бы странно не знать примерного направления. Однако в моем случае давать это направление не обязательно: меня не ждет ни получение высшего образования, ни устройства на работу. Чабашире-сенсей просто неоткуда знать мои обстоятельства.

— Думаю, это не проблема.

— Думаешь, не проблема?.. — произнесла она с сомнением. — И все же если ты хочешь продолжить обучение, пора уже начинать что-то делать. Например, готовиться к вступительным экзаменам в желаемый университет… — умолкла она. Затем выпрямилась и посмотрела мне в глаза. — Я не знаю всех подробностей твоего прошлого. И считаю, что поступила неправильно, когда сделала вид, что знаю, и попыталась извлечь преимущество. Но теперь я хочу досконально изучить способности вверенных мне, как классному руководителю, учеников. Это моя обязанность.

— Я все понимаю. Мешать не собираюсь.

Из-за бликов разглядеть экран планшета сложно, но если сдать школе формы с пустыми полями, которые обязательно должны быть заполнены для каждого ученика, Чабашира-сенсей понесет за это ответственность.

Наверняка зависит от школы, но на репутацию и оценки учителя, возможно, отразится, смог ли ученик реализовать свои планы, будь то поступление в престижный университет или устройство в респектабельную компанию.

— Тогда позволь спросить. Предположим, твой отец настаивает на продолжении обучения. Считаешь ли ты, что твоих способностей хватит, чтобы оправдать эти ожидания?

Мой ответ никак не изменит будущего.

Но получится некрасиво, если из-за чужеродного элемента вроде меня у нее безосновательно испортится репутация. Раз на то пошло, лучше ответить Чабашире-сенсей так, чтобы это принесло ей пользу.

— Думаю, я смогу поступить в любой университет.

— Вот как?.. В обычных обстоятельствах я бы посоветовала воздержаться от глупых утверждений, но прозвучало оно от тебя, а значит, вероятно, так оно и есть. По крайней мере это я уяснила, — приняла она, не став возражать. — Я так понимаю, ты получил образование для одаренных детей. Хотелось бы увидеть больший вклад в класс от того, чей ум позволяет говорить с такой самоуверенностью… Но сейчас не будем об этом.

Записав в планшет мой ответ, Чабашира-сенсей подняла взгляд.

— В текущей ситуации разобрались. Но все же, каково твое мнение на этот счет, Аянокоджи? Я услышала, что ты будешь учитывать решение родителя, но есть ли у тебя самого представление о будущем, к которому хотел бы стремиться?

— Такого нет. А даже если бы было, к сожалению, права выбора у меня нет.

Обсуждать эту тему не имеет смысла, только зря потратим время.

— Прости. Возможно, я задала бестактный вопрос.

— Все в порядке. У меня сейчас в самом деле нет желаний или стремлений. Если найду, непременно попрошу совета.

— Хорошо. Тогда я запишу «последую решению семьи». Собеседование с родителями пройдет после третьего триместра, на весенних каникулах. Тогда и решим, что там с твоим будущем, договорились?

— Конечно.

Только собеседование вряд ли пройдет так, как задумано. Самое большее, этот человек пришлет кого-нибудь вместо себя, а сам разговор выйдет максимально поверхностным. Естественно, про Белую комнату ничего упомянуто не будет.

— Пока что твое собеседование назначено на первое апреля. Наконец-то повидаешься с отцом спустя столько времени. Если понадобится, есть возможность устроить продолжительную беседу. Посмотри на это как на хороший шанс как следует обсудить свое будущее.

Она будто абсолютно уверена, что отец придет.

Или не «будто»?

— Могу кое о чем спросить?..

«Не может этого быть», — подумал я, но убедиться наверняка все же стоило.

— М?

— Придет мой отец? Не кто-то от его имени?

Чабашира-сенсей кивнула с озадаченным видом: она не понимала, почему я спрашивал.

— Да. Так мне было сказано.

— И он… не сказал, что у него планы в день собеседования?

Чабашира-сенсей все еще выглядела растерянно, однако секунду спустя что-то припомнила.

— Вообще-то да, когда ему направили письмо о собеседовании, в ответном говорилось про плотный график, и что он пошлет кого-то вместо себя. Так что да, ты правильно заметил. Но недавно мы сообщили даты проведения, и обстоятельства, похоже, изменились. — Она на всякий случай еще раз заглянула в планшет, прежде чем продолжить: — Мне позвонил твой отец и сказал, что придет лично. Могу сказать точно, звонил он сам.

— Надо же…

Это что же должно было произойти? Он никогда так просто не отказывается от своих слов. По крайней мере в отношении нас, учеников Белой комнаты. Он говорил, что в этой школе мы больше не встретимся. А теперь выясняется, что явится на собеседование?

Сперва он ожидаемо отказался. Но затем вдруг передумал и пожелал прийти лично?

Я не могу не подумать о скрытых мотивах.

— Насчет звонка моего отца. О чем вы конкретно говорили?

— О чем? Я бы не назвала наш разговор особенно содержательным. Он сказал, что нашел человека на замену, но график позволяет ему присутствовать на собеседовании лично. Попросил только оповестить, если произойдут любые малозначительные изменения в расписании. Мне кажется, для занятых родителей такое не редкость, как считаешь?

— Возможно.

Со стороны могло показаться логичным: он не мог выкроить время из-за дел, но как узнал сформированный график, решил, что ему будет удобно, поэтому связался со школой. Очевидно и не подозрительно.

— Только… А-а, хотя нет, на этом вряд ли стоит останавливаться.

Чабашира-сенсей хотела о чем-то сказать, но не стала.

— Только что? — подтолкнул я, поскольку хотел получить хоть какую-нибудь подсказку.

— Да так, ничего особенного. Просто кое-что показалось мне странным. Я понимаю, когда родители желают быть в курсе изменений даты собеседования со своим ребенком. Но твой отец просил оповестить о любых изменениях в расписании всего класса.

— Даже если, допустим, речь идет о собеседовании одноклассника в другой день?

— Да. Я подумала, он просто такой человек, которого очень беспокоят всякие мелочи, но в любом случае оповестить о таких деталях ничего не стоит.

Чабашира-сенсей не придала этому особого значения и согласилась. Но если он решил прийти на собеседование с умыслом, искать его стоит, скорее всего, здесь.

— Вы можете показать мне расписание собеседований?

— Расписание? Да, пожалуй. Это не должно быть проблемой.

Чабашира-сенсей вывела информацию на планшете и показала экран.

— Вот, здесь расписаны собеседования с родителями для всего класса. В основном повторяет расписание личных собеседований. Твое также назначено на последний день.

Всего на собеседования с родителями выделено четыре дня: двадцать шестое, двадцать восьмое и тридцатое марта, а также первое апреля. Как и сказала Чабашира-сенсей, мое имя записано на последний день, в пять часов.

— Ничего необычного, сколько ни смотри. Ты все?

— Да, благодарю.

Чабашира-сенсей развернула планшет экраном к себе.

— Не скажу, что беспокойство по поводу и без в отношениях между родителями и детьми — это нечто из ряда вон выходящее. Подробности вашей семейной ситуации я не знаю, но нет такого родителя, который бы не любил своего ребенка. Скорее всего, он посчитал, что не может просто остаться в стороне.

— Возможно, вы правы, — только и ответил я, поскольку не видел смысла обсуждать с Чабаширой-сенсей ход мыслей того человека.

На деле я даже не допускаю, что он правда решил пойти на собеседование по причине какого-то там беспокойства.

Захотел выставить меня из школы собственноручно, не прибегая ни к чьей помощи? Но даже если так, он еще в прошлый раз должен был понять: действовать в лоб бесполезно.

Так какую цель он преследует, решив прийти лично? Этого мне пока не понять.

Часть 1

Личное собеседование закончилось, оставив после себя вопросы. Я вернулся в общежитие до наступления темноты и вошел в лифт. Сегодня в семь у нас с Кей запланирован ужин. На подготовку остается около часа.

«Как вернусь, сразу помою руки», — мысленно составил я план действий, когда лифт поднялся на нужный этаж. Стоило мне выйти из кабины…

— Салют. Поздновато ты, Аянокоджи.

Неожиданный посетитель ждал меня, прислонившись к входной двери моей комнаты. Хашимото Масаёши из класса Сакаянаги. Он слегка похлопал себя по коленям, словно уже устал ждать.

— Раз поднялся один, ставлю на то, что ты был не на свидании, — сказал он, увидев пустой лифт.

— Я вернулся поздно, потому что на сегодня было назначено мое личное собеседование.

— А, даже так?.. Этого-то я не учел. У тебя не найдется минутка? Есть разговор, — раздосадованный своим упущением, он озвучил причину, по которой ждал меня.

— Я так понимаю, парой слов разговор не ограничится?

— В точку. Буду очень признателен, если войдешь в положение.

Теперь никуда не деться.

— Если не против поговорить в моей комнате — проходи.

Придется пожертвовать временем на приготовление ужина, но если задержится ненадолго, то ничего страшного.

У меня нет причин отказывать, поэтому предложил Хашимото войти.

— Извини, что так получилось.

— Я тебя выслушаю, но не жди полноценного приема.

— Спасибо уже за это.

Пока я вставлял ключ в замочную скважину, он самоуничижительно усмехнулся и похлопал меня по спине.

Открыв дверь, я на мгновение бросил взгляд на запасную лестницу.

Показалось, кто-то за нами наблюдает. Знал ли об этом Хашимото или же просто не заметил — определить трудно. Как бы то ни было, он без задней мысли вошел в комнату.

— Прости за вторжение… Ого, сразу видно — комната парня, у которого есть девушка.

Ступив за порог, он присвистнул, глядя на оставленные то здесь, то там следы пребывания Кей.

— Я сяду на кровать? Хотя, наверное, не стоит…

— Почему? Садись где хочешь.

— Ну раз так, — произнес Хашимото и медленно опустился.

Неужели он имеет что-то против того, чтобы сидеть на чужой кровати*? Нашел, о чем беспокоиться…

[П/Р: Особенность японского менталитета. Основная причина — многие не любят, когда знакомый/друг садится на кровать в верхней одежде.]

— Ну и? О чем хотел поговорить?

— О серьезном. Меня беспокоит мое будущее. Хотел посоветоваться по этому поводу с тобой.

Он не стал ходить вокруг да около, а сразу перешел к делу. Я тут же почуял неладное. Однако будет невежливо обрывать на полуслове, поэтому дал ему продолжить.

— Твое будущее? В плане?

— А ты разве не слышал о причинах исключения Камуро-чан?

— Только слухи. Кто-то во время специального экзамена связывался с Рьюеном и докладывал ему обо всем. Под конец класс A опустился на последнее место.

— Да-да. Таков был экзамен: когда началась утечка, шансы на победу свелись к нулю.

Хашимото прав, решающим ударом, который привел к поражению, стало предательство — преднамеренный слив информации. Не будь предателя, класс A, вероятно, не оказался бы на дне.

— Меня заподозрили первым. Теперь ребята из класса косо смотрят на меня.

И не только из его класса. Предательство — вещь по-настоящему шокирующая и несущая в себе угрозу.

— Честно говоря, я тоже слышал, как говорили о тебе. Сочувствую твоему положению.

На данный момент большинство уверены, что предал Хашимото. Мол, он встретился с Рьюеном и заключил секретный договор. Закономерный вывод, учитывая, что в прошлом Хашимото не раз совершал сомнительные действия. Тем не менее я не слышал, чтобы кто-нибудь имел на руках реальные доказательства. Прямо сейчас подозрения падают на него только потому, что больше не на кого.

— И что, мне остается смириться? Все из-за моих прошлых поступков, выходит?

— Если не хочешь мириться, начинай говорить, что обвинения беспочвенны.

— Ну не знаю. У нас как говорят, человек невиновен, пока не докажут обратного — но что-то я в этом сомневаюсь. Если начать возражать, когда на тебя все тычут пальцем, можно вызвать еще больше подозрений. А те, кто без всяких доказательств уже записал тебя в виновники, даже просьбы о снисхождении подвергнут сомнениям.

Эффект эхо-камеры во всей красе. Ученики со схожим мнением собираются вместе и убеждают себя, что оно — истина. И еще чаще они будут собираться в нашей закрытой школе. Проблема в том, что без неопровержимых доказательств невиновности Хашимото ничего сделать с этим не может.

— Может, ты прав в том, что выбрал молчание.

— Вот, а я о чем.

Раз опровергнуть обвинения нечем, лишняя болтовня положение не изменит. При этом любое неосторожное заявление может породить еще большие подозрения.

— Аж плакать хочется, — сказал он, наигранно утерев глаза.

Тогда-то я и прервал его:

— Давай со вступлением закончим? Зачем ты предал Сакаянаги?

Хашимото замер, после чего медленно отвел пальцы от глаз.

— Ну-ну, не торопи! Я что, зря разыгрываю тут бедного-несчастного?

— По мне так это пустая трата времени. Уже поздно, а я хотел еще ужином заняться, — сказал я, умолчав о приходе Кей.

— Зачем? Свидание?

— Вообще-то да.

— Что еще за «вообще-то»? Мы же крепкие друзья, а такая дружба должна быть выше какой-то девушки!

— Извини, но тут без вариантов: мы с ней договорились раньше. А еще я не припоминаю, когда это ты и я успели стать крепкими друзьями, — озвучил я очевидное.

Хашимото положил руки на кровать и глубоко вздохнул.

— Что ж, ты узнал мое положение и остаешься невозмутимым. Для меня так даже лучше.

Сделав небольшую паузу, он сразу вернулся к сути нашего разговора.

— Как сам думаешь, зачем я предал Сакаянаги?

Хашимото решил прежде узнать мою версию.

— Не знаю. Я могу додуматься только до награды в виде внушительной суммы приватных баллов.

Это очевидный сценарий, который представит большинство. Однако я сомневался: стоило ли ради такой награды предавать?

Конечно, Сакаянаги проиграла, но только в этот раз. Класс лишился ста очков. Исключение Камуро, фактически правой руки, само по себе немало, но это больше похоже на побочный результат, чем на условие договора, по которому он получил бы награду.

Пятьсот тысяч? Миллион? Даже если больше, это слишком малая цена за предательство своего класса.

— Я хочу услышать не ответ, к которому придет кто угодно, а лично твое мнение, Аянокоджи.

Хашимото понял, что я не был с ним честен.

— Извини, но у меня нет желания делиться своим мнением.

— Э? Почему? Потому что нас ничего не связывает?

— Нет. Просто ты сейчас не серьезен.

— А? Да я серьезно посоветоваться пришел. Мне очень-очень нужно придумать, как спастись.

— Поздно уже, раз так.

— Поздно?..

— Тот, кто терзается сомнениями о своем будущем, изначально бы не предал класс.

Восстать против Сакаянаги — то же самое, что покуситься на командующего. Это делается не под влиянием момента, а только после тщательного обдумывания последствий.

— Понятненько. Да, глупо было начинать так разговор…

Я еще в самом начале почувствовал что-то неладное.

Хашимото несколько раз извинился, а потом заговорил, будто ничего не было:

— Я пошел на предательство Сакаянаги из-за тебя, Аянокоджи. Все началось с попыток убедить ее любой ценой переманить тебя в класс A.

— Убедить? Что-то не похоже на убеждение. Ты выстрелил в ногу себе и всему классу.

— Забавное описание. Но по большей части верное, — со смехом ответил Хашимото.

Не пойму, это наигранное спокойствие или нет…

Кажется, будто он старается скрыть от меня свои чувства. Может, не хочет показывать слабости.

Отчасти он говорил правду, но кое-какие секреты все же оставлял при себе.

— Вопросов стало только больше. Предать Сакаянаги ради меня, взвесив все за и против? Услышь это другие ученики, схватятся за головы, так как ничего не будут понимать. Ты так не думаешь?

— Не поймут посредственности. Знаешь, вот сейчас мог бы обойтись и без своей напускной скромности. Я лез из кожи вон, собирая информацию, и убедился, что ты лучший из лучших. Если хочешь, объясню все по порядку, но так только потратим время, которого тебе жалко.

— Получается, если я начну отрицать, ты все равно не поверишь.

— Не-а. Ты в одиночку способен кардинально изменить положение класса. Поэтому я пригрозил Сакаянаги предать и в следующий раз, если она не возьмется за тебя. А прислушается, так ты гарантированно окажешься в классе A. И формула победы будет завершена.

Договорив, Хашимото крепко сжал кулак.

Однако это полный абсурд, он полностью оторвался от реальности.

— Без обид, но звучит как пустая мечта. Даже если бы у меня были такие способности, которые ты навоображал, нет никакого смысла настраивать Сакаянаги против себя. Кроме того, на твой вопрос о переходе я ответил, что могу подумать, а не что согласен на него.

Он явно поспешил, когда начал действовать без подтверждения.

— Хочешь сказать, ты не перейдешь в класс A, даже если представится такая возможность?

— Пока я хочу сказать только то, о чем сказал. Кроме того, противостоять Сакаянаги у меня желания нет.

Я озвучил очевидную мысль, а Хашимото, хоть и выглядел шокированным, пробормотал:

— Что и следовало ожидать… Было бы идеально, если бы ты согласился. Но да, разумеется, легко не будет.

Судя по спокойной реакции, он учел, что я могу не выбрать класс A.

Но тогда чего ради стоило предавать?

Из информации у меня на руках однозначный вывод сделать пока сложно.

— Слушай, а я в самом деле так похож на предателя? Вот Сакаянаги тоже первым делом заподозрила меня.

— Типаж у тебя такой.

— Ты бы хоть чуть-чуть меня поддержал… Шучу. Но мне теперь объявлена война, хотя, чего уж там, сам первым начал. Если так посмотреть, шансов у меня нет.

Сакаянаги, безусловно, сожалеет об уходе Камуро, однако сама даже вряд ли осознает, насколько сильны ее эмоции по отношению к предателю, ставшему причиной такого исхода.

— Но я что, один в этом предательстве виноват? Я же указал на лучший способ выпуститься из класса A. Меня не послушали, пришлось идти на жесткие меры. И в чем я не прав?

— Не ищи себе оправдание. Но твоя интуиция тебя не подводит. Нет гарантий, что нынешний класс A останется на своем месте, если и дальше просто следовать указаниям Сакаянаги.

Собственно, разница в классных очках постепенно сокращалась.

— Вот-вот!

— Но ты также сильно ошибаешься.

— Ты про то, что я настроил Сакаянаги против себя?

— И да, и нет. Проблема не в самой конфронтации с ней. Ошибкой было начать действовать, не убедившись, что победишь, даже если пойдешь против нее. А раз шансы невелики, надо было выбрать другой способ.

— Я думал над другим способом. Но смог прийти лишь к этому.

— Таков результат твоих размышлений. Но я не могу назвать его правильным.

Хашимото не стал этого отрицать и, кажется, задумался, что будет дальше.

— Да уж, назад дороги нет. Если оставить все как есть, как думаешь, Сакаянаги просто расправится со мной?

— Скорее всего. Если ты этого не хочешь, остается лишь одно — победить Сакаянаги.

— А я смогу ее победить-то?

— Сперва уточню, что значит для тебя «победить»? Исключить?

Хашимото кивнул. Иными словами, мирного решения быть не может. В таком случае ответ один.

— Даже при всем твоем оптимизме положение крайне неудачное. Трудно сказать что-то наверняка, все зависит от предстоящего специального экзамена, но сейчас Сакаянаги в каком-то смысле хочет выгнать тебя из школы даже больше, чем Рьюена. В крайнем случае, если ты дашь отпор и заставишь ее покинуть школу, она может потянуть тебя за собой.

При таком раскладе Рьюен убьет двух зайцев одним выстрелом: не придется иметь дело с проблемным предателем в лице Хашимото, и в то же время уйдет сильный противник.

Хотя опять же, даже если Сакаянаги решится на взаимное уничтожение, одолеть ее будет непросто. Насколько я могу судить, сейчас между ними огромная разница в способностях. Она во многом превосходит Хашимото, к тому же владеет очком защиты. Иначе говоря, чтобы победить, надо ударить дважды.

Ко всему прочему, Хашимото слишком зациклен на сражении с Сакаянаги. Это легкомысленное отношение.

Я могу понять его желание верить, что все проблемы будут решены за раз после исхода битвы. Но даже если допустить, что Сакаянаги удастся победить, эта победа будет лишь началом.

Надо будет реорганизовывать трещащий по швам класс. Появятся те, кто захочет мстить. Проблемы будут появляться одна за другой.

Он предал Сакаянаги, зная, в каком невыгодном положении окажется, но не заполучив гарантий, что я встану на его сторону. Если это не странный ход, то как еще его можно назвать?

— Из нашего разговора я понял твой недостаток: ты не доверяешь людям, Хашимото.

Он никогда не делится замыслами полностью, действует только на основе своих рассуждений и когда сам посчитает нужным. Одно дело, когда он справляется, но в случае грозящего провала ему просто не на кого положиться.

— Не отрицаю. Но то же самое можно сказать и про Сакаянаги с Рьюеном. Людям вообще доверять нельзя.

— Сакаянаги и Рьюен способные и могут позволить себе сражаться, никому не доверяя.

— И вот мы возвращаемся в начало.

Хашимото вовсе не лишен предусмотрительности. Его интуиция подсказывала, что однажды он проиграет, если я буду врагом. Тут она не подвела.

Но до сих пор он был сам себе на уме и действовал в одиночку, и так будет впредь. Неспособность доверять людям привела его к падению. Возможно, будь у Хашимото пару человек, кому он мог бы довериться, и текущая ситуация была бы немного лучше.

— Не думай, что я пошел против Сакаянаги совсем без шансов. Я не настолько глуп.

Хашимото настаивал, что может как-то победить.

Я приготовился слушать, но он лишь молча смотрел на меня.

— Прежде чем продолжить, я кое-что хочу подтвердить, Аянокоджи.

И Хашимото спросил.

Спросил то, что позволит перейти к главной теме: почему же он именно сейчас пошел на риск и предал Сакаянаги.

Часть 2

На разговор с Хашимото ушло больше времени, чем ожидалось.

— Ты это, извини. К тебе же потом придет Каруизава? Должно быть, я сильно задержал тебя.

— Ничего не поделаешь. Это была не та тема, которая позволила бы прерваться на середине.

— То есть можно считать, время было проведено с пользой?

Я согласно кивнул, Хашимото кивнул в ответ.

Еще недавно его лицо выдавало целую палитру разных эмоций, но теперь оно приняло более умиротворенный вид.

Он словно выплеснул все, что так долго копил в себе.

Я проводил Хашимото и решил заодно выйти на улицу.

— Сегодняшний ужин куплю в комбини, — сказал я собиравшемуся вызвать лифт Хашимото. Он хотел было нажать на кнопку «вверх», но остановился и тут же ткнул пальцем на кнопку «вниз».

— Я пройдусь с тобой? Разумеется, никаких больше серьезных разговоров.

Хашимото выглядел довольно уставшим, что не удивительно.

Удовлетворить его просьбу было легко, поэтому мы вместе отправились в комбини.

Мы сели в лифт и спустились в вестибюль. Там-то и столкнулись с Моришитой, одноклассницей Хашимото, которая, судя по всему, возвращалась к себе.

— Надо же, какое совпадение, Аянокоджи Киётака.

— И правда, вот так совпадение.

Этот случай показывал произошедшие перемены в отношениях между нами.

За два года жизни в этой школе я ни раз пересекался с Моришитой. Мы никогда не обращали друг на друга внимание, но сейчас остановились поговорить.

— И надо же, очередное совпадение, предатель Хашимото Масаёши.

— В-воу-воу, нельзя же так при встрече разбрасываться обвинениями. Пожалей меня!

— Прошу прощения. Пока не было найдено доказательств, чтобы делать однозначный вывод. Пожалуйста, позволь взять свои слова назад.

Взять-то возьмет, но считать его предателем не перестанет.

И пусть Хашимото в самом деле предатель, но он наверняка даже рад, что рядом оказался именно я.

— Ты не удивлен, Аянокоджи Киётака.

— Слухи об этом уже давно ходят. Только в отличие от учеников класса A, меня мало интересует, что у вас произошло на самом деле.

— Правда? Я было подумала, предатель собственной персоной пришел к тебе за советом, — беспощадно ужалила Моришита, бесцеремонно озвучив свои подозрения.

Пока я восхищался ее смелостью, в разговор вступил Хашимото.

— Хорош уже. Подозревай меня сколько влезет, но принцесса не давала команды вмешивать посторонних, так что давай не будем этого делать, — остановил он Моришиту с несвойственной предателю невозмутимостью.

— Пожалуй, ты прав. Кстати говоря, скоро уже ночь. Куда ты направляешься в такое время?

Моришита больше не стала навязывать Хашимото разговор, теперь она обращалась ко мне.

— В комбини. Надо купить кое-что на ужин.

— Я с ним.

— Понятно, хотя тебя я не спрашивала, Хашимото Масаёши. Но я думала, ты в основном готовишь себе сам, Аянокоджи Киётака… Неужели заговорился с кем-то допоздна? — нарочито спросила Моришита. Похоже, ее подозрения усилились.

В последнее время я действительно чаще готовил, чем покупал, но ей это откуда знать?

— Мы пересеклись в лифте. Собеседование, говорит, затянулось, — небрежно бросил Хашимото. Должно быть, хотел избежать лишних расспросов.

Только Моришита, напротив, засомневалась еще сильнее.

— Тогда странно. Личное собеседование Аянокоджи Киётаки должно было закончится уже очень давно. У вас, похоже, состоялся весьма продолжительный разговор.

Она раздобыла информацию по классу Хорикиты? Причем ту, которой не владел даже Хашимото?

Непродуманная попытка уйти от вопроса вышла ему боком.

— Да говорю же, я здесь ни при чем. Понятия не имею, что там было у Аянокоджи.

— Но вы уже были вместе, когда зашли в лифт на четвертом этаже.

Отрезая путь к отступлению, она бросила взгляд на экран лифта.

— Тц, так ты видела?..

— Другой на моем месте очень вряд ли обратил бы внимание. Но со мной вам не повезло.

Хашимото натянуто улыбнулся. Вид у него был растерянный. Однако не похоже, чтобы эта неожиданная встреча вызвала у него страх или панику.

— Трейтор занимается трейторскими делами?

— А? Что еще за трейтор?

— Означает «предатель», — объяснил я смысл, после чего плечи Хашимото резко опустились.

— Да хватит уже, Моришита. Мы говорили по совсем другому вопросу.

— По какому такому другому?

— Не скажу. Есть много вещей, о которых можно поговорить в сугубо мужской компании. Так?

Он искал моего согласия, и я подыграл.

— Мне нельзя вдаваться в подробности, потому что я другого пола? Очень удобный способ убежать от расспроса.

— Говори не говори ей, толку нет…

— Я сдаюсь, — пожал плечами Хашимото.

Как он сам недавно и сказал, чем больше возражаешь, тем сильнее тебя подозревают.

— Ладно, оставим это. Лучше скажите, могу я пойти в комбини с вами?

— Мы не против, тебе там что-то нужно?

— Да. Что-то нужно, и узнаю точно, что именно, когда придем.

Моришита сама выдала, что идет без надобности, но отказывать ей особо смысла нет. Все равно последует за нами, даже если отказать.

— Ясно. Тогда давайте втроем и пойдем.

— Следуйте за мной.

Моришита резко развернулась и повела нас.

— А почему за тобой-то?.. Вот всегда так, непонятно, что у нее на уме. Ты уж извини, Аянокоджи.

— Да ничего. Не такая это и проблема.

Я вдруг задался вопросом, а как Моришиту воспринимают ученики класса A?

Про ее выдающиеся академические способности известно всем благодаря «ОИС». Однако, честно говоря, это все, что я знаю. Наверное, лучше прямо сейчас и спросить.

— Скажи, а какое положение Моришита занимает в классе?

— Очевидное, какое еще. Чудачка, но умная, все время одна.

— Близких друзей нет?

— Не припоминаю таких.

Значит их, вероятно, нет, раз так говорил человек со склонностью собирать информацию.

Глядя Моришите в спину, Хашимото задумчиво приложил большой и указательный пальцы к подбородку.

— И поэтому странно, что она вообще завела разговор, — пробормотал он и бросил взгляд на меня.

Я решил перехватить инициативу.

— Может, просто следит за предателем?

— Ну… исключать этого нельзя… А ты, я смотрю, тоже особо не стесняешься.

— Было бы перед кем, выразился бы осторожнее.

— Остроумно. Но меня все же кое-что беспокоит. Насколько знаю, Моришита не является фанатичным последователем культа Сакаянаги. Она всегда где-то посередине, я бы сказал. Но точно не из тех, кто проявит инициативу и в одиночку будет решать проблемы. Короче, я не вижу причин ей что-то разнюхивать.

Моришита не из инициативных? А точно ли?

Мы пересеклись всего несколько раз, но у меня сложилось противоположное впечатление. Мне она как раз видится человеком, который сам, без указаний, пойдет решать проблемы в одиночку.

Разумеется, Моришита могла пересмотреть свои взгляды после поражения, ведь до сих пор она оставляла все на усмотрение Сакаянаги, победами надежно защищавшей класс, однако Хашимото очень вряд ли не заметил бы этих изменений.

Из разговора с ним не поймешь, что к чему, такой он человек — к правде всегда добавляет столько же лжи.

Даже взять наш поход в комбини втроем, возможно, это никакое не совпадение. Хашимото мог подстроить эту случайную встречу, чтобы таким образом опосредованно сообщить Сакаянаги о контакте со мной. Надо держать это предположение в уме.

Если он не хотел, чтобы кто-либо узнал о нашей встрече, то не стал бы в открытую ждать перед моей комнатой. У нас есть контакты друг друга, мы можем сколько угодно общаться втайне.

Цель — прямо или опосредованно обратить внимание Сакаянаги на встречу предателя со мной.

Разумеется, как все обстоит на самом деле, знает только сам Хашимото, но кое-что я все же понял.

Истина и ложь, предъявленная им в комнате.

Он верит, что все его поступки приведут к личному благу.

Он хочет хорошо устроиться, но хочет этого только для себя.

Он хочет спасения, но хочет его только для себя.

Он хочет победить, но хочет только своей победы…

И ему наверняка все равно, что по ходу дела произойдет с другими людьми.

Любой миролюбивый человек счел бы Хашимото злом. Но чем больше я узнаю его, тем чаще ловлю себя на том, что проникаюсь к нему симпатией, что разделяю его взгляды. Потому что он живет в соответствии со своей сутью.

Подобное зло обычно требует силу, с которой можно ни с кем не считаться. Но Хашимото такой силой не обладает. Поэтому он научился менять краски как хамелеон. Выживать, сливаясь с окружающей средой.

Это именно то, что он делает сейчас и делал до сих пор.

Мы втроём вышли из вестибюля и направились в комбини. Зайдя в торговый зал, я взял корзину и набрал Кей. Выслушал, что она хочет, и мы вместе выбрали блюда на ужин с учетом наших пожеланий.

В комбини есть очень даже вкусное окадзу, которое достаточно просто разогреть.

Пока я ходил по залу, возле полок с напитками столкнулся с другими посетителем, вошедшим после нас.

— А… Д-добрый вечер… — поздоровалась Ямамура Мики — одноклассница Хашимото.

— Не ожидал встретиться здесь.

— Я… тоже, — согласилась Ямамура со слегка смущенным видом.

Все-таки у запасной лестницы за Хашимото следила именно Ямамура. Выйдя из общежития, я так и не смог понять, кто это был: она практически не давала о себе знать. Именно поэтому подумал на Ямамуру, и оказалось, что так и есть.

Сама проявила инициативу или за ней стоит Сакаянаги, пока непонятно, но на позиции она была до того, как я поднялся на лифте, так что, вероятнее всего, Ямамура следит за Хашимото. Более того, я не вижу причин, почему она стала бы тайно следить за мной.

— Оп-па, Ямамура? Вот так совпадение!

Заметив нас, Хашимото подошел ближе, в руках он держал стаканчик лапши со вкусом карри.

— Добрый вечер… Хашимото-кун.

— Впервые вижу тебя в комбини.

Сказал по привычке или же что-то почувствовал?

Неясно, говорил ли Хашимото правду или нет, но он точно наблюдал за реакцией Ямамуры.

— Ну… Я… часто захожу сюда… Один-два раза в неделю, но… всегда остаюсь незамеченной… Извини.

— А, нет-нет, это ты прости… — спешно извинился Хашимото.

Наверняка хотел лишь прощупать ее, однако ненароком отпустил колкость насчет неприметности Ямамуры.

— Какая редкость, смею заметить. Ямамура Мики общается с парнями.

— Кто бы говорил, Моришита.

— А меня просто интересует пред… в смысле, меня интересует Хашимото Масаёши. Это любовь?

— Перестань называть меня предателем, нарочно ведь это делаешь!.. Хотя даже Ямамура, наверное, подозревает меня. — Да? — испытывающе посмотрел на нее Хашимото, и Ямамура опустила взгляд.

Повисшая тяжелая атмосфера никак не сочеталась со спецификой комбини и легкой музыкой на фоне. Конец ей положила не Ямамура, и даже не Хашимото, а Моришита.

— Пойдемте. Вместе закупимся. Ты не против, позволь узнать?

— Э? А… Н-не против… Н-надеюсь, не помешаю…

Похоже, на руку сыграло то, что она с самого начала не следила за атмосферой.

Возражения не принимались, и теперь Ямамура вынужденно присоединилась к походу за покупками. Ну, а что еще делать в комбини?

Я не часто видел, как Ямамура держится рядом с другими учениками, но, судя по всему, даже общение с одноклассниками дается ей очень нелегко.

Моришита ухватила Ямамуру за рукав и практически насильно заставляла взять рекомендуемые ею товары. Та никак не могла вставить слово против, из-за чего в корзине оказывалось по три-четыре штуки одного товара.

— Можешь не наседать на нее?

— А что такое? Ямамура Мики с радостью слушает мои рекомендации.

— Где ты радость увидела? Присмотрись, она растеряна.

— Разве?

— К-как бы… — проронила Ямамура. Видимо, не понимает, чью сторону занять.

— Я что, насильно заставляю покупать?

— Н-нет, вовсе не…

При небольшом нажиме Ямамура тут же отступила и не стала возражать.

— То есть ты не против? Тогда покажу тебе еще кое-что. Но только между нами!

Моришита вроде бы не была подослана самим магазином, тем не менее навязывала один товар за другим.

На этот раз она потянулась в холодильник за соком.

— Не хотелось бы прерывать вашу дружескую беседу, но можете чуть отойти?

К напиткам подошел еще один посетитель.

Похоже, меня она заметила, а вот стоящую рядом Ямамуру — нет, поэтому слегка задела ее плечом.

— А, и-извини…

Торговый зал комбини не такой уж и просторный, скопление из нескольких человек может помешать другим посетителям выбирать товар.

Никто никого даже не толкнул, тем не менее Ямамура извинилась и подвинулась.

— Нет, это я не заметила. Прости.

Длинные серебристые волосы качнулась, когда она достала бутылку зеленого чая.

— Мне нравится чай этой марки. Вкус и аромат у него свежезаваренного, и стоит всего ничего. А тебе он как, Аянокоджи? — посмотрела на меня Кирюин Фука из класса 3-B. Говорила так, словно ее подослал производитель.

— Я такой не пробовал, поэтому не знаю.

— Какая жалость. При случае непременно попробуй.

— Возвращаешься в общежитие, Кирюин-семпай?

— Да, правда, немного задержалась. Подумала, ограничусь комбини. А эта девушка… Твоя новая подружка?

— Нет.

— А, я… Ямамура…

— Моришита Ай.

— Ямамура и Моришита? Вы из класса Аянокоджи?

— Нет, они обе из класса A.

— Надо же. Широкий круг общения — это хорошо. Друзьями нужно дорожить.

— И это говоришь ты, Кирюин-семпай?

Слова совершенно не соответствуют человеку, который стоит выше остальных третьегодок и является самим воплощением гордого одиночества.

— Будем знакомы, Кирюин-семпай. Меня зовут Хашимото, тоже из класса A.

Он влез между Ямамурой и смотрящей на нее Кирюин и приветственно протянул руку.

Кирюин не ответила на жест, лишь кивнула.

— Я запомню вас троих.

После нашего краткого разговора она первой отправилась на кассу и, рассчитавшись, вышла из комбини.

Возможно, это была простая формальность, но я немного удивился, когда она сказала, что запомнит ребят. Ведь Кирюин не особо интересуют окружающие. Хотя, может, она говорила без умысла.

— Ты сблизился с Кирюин-семпай? Между прочем, она известна своим нежеланием общаться с кем бы то ни было.

— Я бы не сказал, что мы близки…

Хашимото еще какое-то время смотрел вслед направившейся в общежитие Кирюин.