Ночью по телевизору в 108-й раз прозвонил новогодний колокол, объявив тем самым о наступлении Нового Года. По всей вероятности, это нужно для того, чтобы избавиться от всех мирских желаний и войти в Новый год уже очищенным. Какая глупость. Люди не избавятся от своих мирских желаний из-за этого фарса. Чем сильнее подавляешь всё это, тем сильнее в сердце разгорается алчность. Мне поступил звонок с незнакомого номера. Чувствуя, что это может помочь убить скуку и не став ни о чем размышлять, я молча нажал на кнопку вызова.

– С Новым годом. Ты еще не спишь?

Женский голос. Естественно, знакомый мне голос.

– Подумать только, что ты позвонишь мне так рано в новый год, Сакаянаги.

– Если ты не возражаешь, то можешь уделить мне немного своего времени? Я бы хотела встретиться лично.

– Ты приглашаешь меня на свидание в такое время? Куку, я не собираюсь отказывать тебе. Приходи прямиком ко мне в комнату.

– Тогда через 30 минут я буду ждать тебя у торгового автомата снаружи общежития.

Проигнорировав мое приглашение, она с уверенностью продолжила свой монолог.

– Хорошо, в любом случае, я сейчас свободен.

Закончив наш короткий разговор, я бросил телефон на кровать. Нет необходимости честно отвечать ей, но на этот раз есть некоторые обстоятельства. В любом случае, я уже понял, о чем она хочет поговорить, поэтому, убедившись, что оговоренное время уже прошло, я покинул свою комнату.

Затем неспешно вышел из вестибюля и сразу же направился к торговому автомату. Как только я беспечно добрался до оговоренного места, эта женщина сразу же поприветствовала меня; как и всегда, с тростью в руке.

– Ты опоздал на 10 минут. Насколько помню, я дала тебе 30 минут, чтобы подготовиться.

Она озвучила этот факт спокойно, без всякой радости или гнева.

– Куку. Я мог просто проигнорировать тебя.

– Что ж, ничего страшного.

10 минут – это слишком мягко. Нужно было заставить ее прождать под холодным небом еще дольше.

– Но для такого позднего свидания здесь довольно много зрителей.

Рядом с Сакаянаги виднелись фигуры Китоу, Хашимото и сонной Камуро.

– Обычно на такие мероприятия люди ходят вдвоем.

– Хе-хе. У меня не хватит смелости встретиться с тобой так поздно ночью, если мы останемся только вдвоем.

Получив такую похвалу, за которую я был благодарен, я приблизился к Сакаянаги.

Однако, стоило мне в определенной степени приблизиться, как Китоу сделал шаг вперед. Это было молчаливое давление, которое говорило мне не подходить ближе. Он играет в рыцаря, защищающего свою принцессу? Китоу не очень-то похож на рыцаря.

– Похоже, ты получил ужасную травму. Даже сейчас, кажется, еще остались шрамы.

– Ты волнуешься за меня?

– Значит, ты не собираешься отрицать факт своих травм?

– Отрицать? Будет странно, если я стану отрицать это с таким-то лицом.

Прошла уже неделя с тех пор, как я сразился с Аянокоджи на крыше. Отёки и синяки уменьшились, но, несмотря на это, я еще не восстановился полностью. Очевидно, что эти травмы – это не то, что я мог бы получить, упав с лестничного пролета. И пусть я не знаю, откуда она узнала об этом, тут нет ничего удивительного.

Посмотрев либо на меня, либо на Ишизаки, любой сразу же мог бы это понять по нашим опухшим лицам.

– Как тот, кто гордится своими боевыми навыками, ты потерял лицо, Рьюен.

Сказал Хашимото, смеясь и вежливо указывая на источник моей гордости.

– Тебе не доставило проблем прийти сюда в таком состоянии?

– Я благодарен за заботу, но не хочу, чтобы это говорил кто-то с настолько искалеченными ногами, как у тебя.

– Хехе. Вероятно, так и есть.

Похоже, мои провокации не принесли никаких плодов.

Что касается Сакаянаги, то у нее, вероятно, есть кое-что еще, что она хочет услышать.

– Если хочешь, я могу рассказать тебе всё о состоянии своих травм прямо здесь и сейчас.

Двое самых ценных телохранителей Сакаянаги, Китоу и Хашимото, перевели свои взгляды на меня.

– Несмотря на то, что твоих подчиненных здесь нет, ты ведешь себя довольно вызывающе.

Под подчиненным она, вероятно, подразумевает Ишизаки, Альберта и остальных.

– Если ты рассматриваешь их как часть моих сил, то их здесь действительно нет. Однако это мало что меняет.

Я сделал шаг вперед. Китоу тоже сделал шаг вперед. Оставим Хашимото в стороне; Китоу, похоже, занял боевую стойку. Что бы ни случилось, он готов к тому, чтобы моментально начать двигаться.

– Давайте прекратим все эти опасные вещи. Никто ничего не выиграет от драки в таком месте, как это.

Словно присоединяясь, сказал Хашимото.

– Тогда перейдем к делу. Причина, по которой я позвала тебя в такое время, заключается в том, что я хотела бы напрямую спросить тебя кое о чем. Это то, о чем трудно спросить, когда вокруг находятся люди.

Поздней ночью на границе этого и предыдущего года школьные правила несколько отличаются от правил, существующих во внешнем мире. Даже круглосуточный магазин сейчас закрыт, и, конечно, все остальные магазины и кафе также не работают. Нет никого, кто стал бы выходить на улицу в такое время. Все либо уже легли спать, либо смотрят по телевизору празднование Нового Года. Иными словами, это ситуация, когда мы можем свободно говорить о чем угодно.

– Тебя свергли с твоего поста лидера класса С. Я слышала об этом.

– Я знал, что ты попытаешься в этом убедиться.

– Это правда?

– Если да, то что ты будешь делать?

– Ты признал это довольно быстро. Хоть твои травмы и наглядны, мы не были на месте происшествия, чтобы увидеть всё своими глазами.

Сакаянаги смотрела на меня глазами, в которых читалось желание узнать правду. Еще до того, как встретился с Сакаянаги, я пришел к одному выводу. Она никак не могла знать об Аянокоджи.

С кем я поссорился, кем я был побежден. Я думал, что она не проявит к этому особого интереса.

– Ты думала, что я стану важничать, делая вид, что ничего не случилось?

– Не знаю. Возможно, и так.

Тем не менее, это все еще сомнительно. Глаза Сакаянаги – это глаза того, кто что-то знает. Аянокоджи ничего об этом не упоминал, но неужели он уже привлек внимание Сакаянаги?

Если да, то когда именно? Почти нет сомнений, что это было до инцидента на крыше. Нет, в таком случае Сакаянаги должна была испытывать сильный интерес к Аянокоджи уже очень давно.

Но до сих пор Сакаянаги не проявляла никаких признаков этого, и теперь она пытается расследовать все это таким образом. Из-за этого странного противоречия я пришел к одному выводу.

Это значит, что Аянокоджи и она знакомы с давних времен. Если это действительно так, то Сакаянаги хочет знать не то, проиграл я или нет.

Аянокоджи – ему ли я проиграл или нет.

Она хочет узнать именно об этом. Довольно интересная цепочка рассуждений, если подумать, но пока я не стану касаться этого вопроса.

Если такая интересная тема будет висеть прямо передо моим носом, это заставит мои инстинкты биться и трепетать.

– Даже если проиграешь кому-либо, ты станешь скрывать этот факт, Сакаянаги?

– Я не знаю, потому что для меня проигрыш кому-либо – это то, что не может случиться.

Ответ в стиле Сакаянаги.

– Тем не менее, если проиграю, готова ли я буду честно это признать – ты это спрашиваешь?

– Кукуку. В конце концов, у тебя есть только твоя гордость, и больше ничего.

– Гордость важна, знаешь ли. Жизнь без гордости была бы скучной, не находишь?

– Напротив, жизнь, наполненная демонстрацией своей гордости, бессмысленна.

– Эй, разве ты не могла подтвердить что-то подобное просто по телефону?

Камуро, которая до сих пор молчала и слушала, присоединилась к разговору.

– Правда в том, что ты ни в чем не будешь уверен, пока не встретишься лицом к лицу. Особенно если собеседник искусен во лжи. По телефону это было бы трудно понять.

– Ахх, ясно. Тогда, по крайней мере, закончите с этим побыстрее.

Этой мелкой сошке Сакаянаги тоже приходится несладко. Находясь под морозным небом, Камуро слегка дрожала.

– После игры в тирана ты, в конце концов, проиграл своему подчиненному и покинул пост лидера.

Сакаянаги делала вид, что размышляет над этим.

– В эту историю трудно поверить, не так ли?

– Если так, то чем еще это может быть?

– Это то, чего я не знаю. Именно поэтому я тебя и позвала.

– Если встретишься со мной лицом к лицу, то сможешь увидеть правду, хах?

– Не уверена.

Она постоянно пытается вытащить из меня информацию. Ну, если спросите меня, то у меня нет намерения лавировать каждый раз, когда дело касается Аянокоджи.

– У меня больше нет намерений делать что-либо в этой школе.

– Ой, ой. Это ведь шутка, да? Ты серьезно это говоришь?

Тем, кто отреагировал так, был Хашимото.

– Нет необходимости сомневаться в этом. По контракту с Катсураги-куном он ежемесячно получает приватные баллы. В конечном счете, связь с классом А является для него надежным вариантом, так что даже если он бросит учебу сейчас, то проблем не возникнет.

– Именно так. Я буду просто наблюдать за вашими ничтожными драками.

– Однако, нет никаких гарантий, что все будет продолжать идти хорошо. Если произойдет нечто, из-за чего ты потеряешь большое количество приватных баллов, твой переход в класс А будет поставлен под сомнение.

Она дала вежливое разъяснение. Это провокация Сакаянаги, которая говорит, что она может раздавить меня в любое время.

– Но пожалуйста, будь спокоен. Прежде всего я решила, что буду тщательнейшим образом мучить класс B. Ты и класс C в качестве моих соперников... Оставим это на следующий раз.

– Поступай, как знаешь.

Как и сказал Аянокоджи, отныне основная сила атаки Сакаянаги будет направлена на класс B. Мне не интересно, что станет с классом А или B, но, как зритель, я хочу, чтобы они развлекали меня.

– Если у вас нет намерения начинать драку здесь, то я пойду.

– Хоть и недолго, но это было забавно. Благодарю тебя за твою исповедь неудачника.

Я развернулся и направился обратно. Однако, ощущая, что хотел бы сказать ей кое-что, я остановился.

– Сакаянаги, ты должна помнить, что тебе не гарантирована извечная победа.

– Если собираешься научить меня как проигрывать, то буду рада этому в любое время.

У меня больше нет намерений вмешиваться в конфликты между классами. Однако, если она бросит вызов лично мне, то я раздавлю ее. Если бы мне не нужно было защищать моих одноклассников из класса С, мне бы не приходилось каждый раз ломать голову над стратегиями Сакаянаги.