Часть 1

Академия Тремия. Класс корпуса первогодок после уроков…

— Ох, бесполезно! — пожаловалась Клюэль, разглядывая гору документов на столе. — Всё очень плохо… Разобраться со всем этим до завтра точно не получится.

Откинувшись на спинку стула, Клюэль обхватила голову руками.

— Что случилось, Клулу? — спросила её внезапно высунувшаяся сзади золотоволосая подруга. — И кстати, а ведь завтра уже начинаются длинные выходные, и мы хотим со всем классом сходить на пикник... С нами пойдёшь?

— Слушай, Мио… Ты серьёзно веришь, что с этим можно быстро разобраться?

Оторвавшись от работы, Клюэль толкнула Мио пачку отчётов.

— Хм-хм, что это? Протоколы?

— Я же в ученическом комитете школы состою. Мы загружены по горло: и расписание мероприятий, и планы обеспечения дисциплины.

Раз в год, в конце осени, в Тремии проводилось всеобщее совещание, которое определяло принципы управления академией в будущем году. Ученики были безусловно рады, что они, хоть и формально, могли поучаствовать в развитии всей школы в целом. Однако здесь было одно но: на их представителей возлагалась уж слишком большая ответственность. А так как Клюэль посчастливилось стать одной из представителей, последние несколько дней её голова была под завязку забита подготовкой к этому собранию.

— Ох, значит ты будешь ходить в школу на выходных? Наверное тяжело быть старостой, — удивлённо разглядывая подругу, беззаботно заметила Мио.

— И кто же это порекомендовал меня на эту тяжелую работу, а?..

— Э-хе-хе. Это была я, я.

Ничуть не стыдясь, Мио с милой улыбкой на лице вскинула руку. И хотя в её словах чувствовалась изрядная доля сарказма, в конечном счёте подобная пикировка выглядела довольно обычной.

— Но идти без тебя тоже невесело. Может нам отложить пикник?

— Нет, не беспокойся: в следующий раз я точно пойду, — покачала головой Клюэль и улыбнулась погрустневшей подруге. — По погоде сейчас уже не осень а зима. Если отложите пикник, то уже никуда не пойдёте из-за холода,

Стояла глубокая осень. Хотя в академии Тремия было ещё только немножко прохладно, Клюэль слышала,что на севере континента уже пошёл снег. И потому отложи одноклассники Клюэль свой пикник ещё пару раз, то не успели бы они и оглянуться, как время для осенних выездов на природу уже пролетело бы мимо.

— Ясно. Прости… А кстати Клулу, ты не знаешь, где Нейт? Я хотела и его пригласить, но он не пришёл в школу.

— Нейт?.. — Клюэль повторила имя своего самого близкого друга.

— Очень странно, что его нет. Может простуду подхватил? Но тогда не получится пригласить его на пикник.

— Нет, дело не в простуде. На этих выходных вроде бы он в общежитие не вернётся.

— О, так ты что-то знаешь, Клулу?

— Да, Господин Ксинс приглашал сначала и меня, но я никак не могу пропустить собра… — Клюэль запнулась, хотя до этого говорила вполне спокойно, — Ох…

На этом моменте она наконец осознала, что проговорилась.

«Ужасно. Меня же просили держать всё в секрете…»

Как и предполагала Клюэль, глаза Мио тут же сузились до точек.

— Ксинс?

— А… А-ха-ха… Так ты всё же услышала, да?

Клюэль попыталась свести всё в шутку, но уже было поздно.

— Ч… Что? Стой, что это вообще значит?! Ну-ка, Клулу, говори, что случилось? Какое дело к Нейту у господина Ксинса?!

— Н-нет! Я ничего не знаю!

Клюэль в панике отступила перед уверенно наступающей на неё Мио.

— Лжёшь. Слишком уж подозрительно ты улыбаешься... Ну точно что-то знаешь! Ну же, выкладывай. Я никому не скажу!

Мио шла вперёд с таким выражением лица, будто была готова расплакаться. Учитывая, что она безгранично почитала великого Радужного певчего, девушка и впрямь могла расплакаться.

— Правда никому не скажешь?..

— Ага. Я и словечком ни обмолвлюсь!

Мио очень быстро помотала головой.

— Что ж, ничего не поделаешь. Это секрет, ясно?

Девушки отошли в угол класса, а затем Клюэль, оглянувшись по сторонам, наклонилась к уху Мио.

— Итак, поскольку… но… таким образом…

— …

— Ну что, поняла?

Клюэль пристально смотрела прямо в глаза Мио, но так и не дождалась ответа.

— Эй, Мио?

— Г-гос… Кс-кси… Ней…

Мио отчаянно пыталась что-то сказать, но на деле только беспорядочно открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Подобное поведение подруги до ужаса напугало Клюэль.

«Всё плохо!»

Подобное с Мио уже случалось. Оставалось совсем немного до того момента, как она расплачется или закричит.

— Нет, Мио! Терпи!

Клюэль в панике протянула руку, чтобы закрыть рот готовой в любой момент взорваться Мио.

Но в следующую же секунду…

— Что значит господин Ксинс… господин Ксинс и Нейт вдвоём на экскурсии?! У-а-а-а…. Я хочу с ним-и-и-и-и-и! — печально возопила Мио.

Все оставшиеся после уроков ученики и классный руководитель мгновенно повернулись к девушкам.

«У-у… Так и знала, что нельзя ни о чём рассказывать. Какая же я дура», — закрыв глаза и уронив плечи, раскаивалась в мыслях Клюэль.

Часть 2

В одном из купе мчащегося вперёд и свистящего паровым свистком поезда…

— Что-то не так? — внезапно спросил сидящий на противоположном диване человек.

— А, нет, ничего такого. Просто появилось такое чувство, будто меня сейчас одноклассники вспоминают… Показалось, наверное, — помотал головой Нейт, положив на стол на карту.

— Может быть, это Клюэль. Я и её приглашал, но у неё, похоже, есть какие-то планы.

— Да, есть пара мероприятий, которые она никак не может пропустить. Вроде бы она искала того, кто мог бы её подменить, но так и не смогла найти.

— Тяжело быть старостой. В наше время Миррору тоже непросто приходилось.

Мужчина криво улыбнулся и неловко качнул не то каштановыми, не то золотистыми волосами.

— А вы не занимались подобной работой, господин Ксинс?

— Один раз довелось попробовать. Потом я всегда скидывал такие дела на кого-то ещё.

Да, это был Ксинс Эирвинкель, Радужный певчий, всего в двадцать с чем-то лет совершивший то, что считалось вообще невозможным, — освоение всех пяти цветов песнопений. Его имя ещё при жизни было занесено в учебники всех школ песнопений.

— И кстати, прости, что тебе пришлось пропустить один день из-за моего внезапного приглашения. Все места на длинные выходные уже раскуплены, поэтому нам не удалось бы получить это купе завтра.

— Всё нормально, я получил согласие от госпожи Кейт.

Приглашение в поездку в самом деле оказалось для Нейта полнейшей неожиданностью. Мальчик вспомнил, как его вызвали в кабинет директора, а там из усевшийся на столе звуковой птицы вдруг раздался голос Радужного певчего: «Не мог бы ты на ближайших выходных сесть на поезд и отправиться со мной в небольшую экскурсию. Есть один человек,с которым я хочу тебя познакомить».

— Но я и правда очень удивился тогда: слишком уж внезапно всё это.

— Я уже давно ждал подходящей возможности, но похоже, что её состояние стало лучше только сейчас. Летом она частенько плохо себя чувствует.

— Она?

Слова Ксинса Нейту ни о чём не говорили, но когда мальчик озадаченно склонил голову на бок, Радужный певчий лишь подмигнул ему и изобразил непонимание.

— Та, с кем я хочу тебя познакомить. К ней мы сейчас и направляемся..

— Я её знаю?

— Нет, вы увидите друг друга впервые. Но думаю, ты сильно удивишься, когда встретишь её. Учить уроки — это неплохо, но очень важно порой выбираться наружу посмотреть на мир своими глазами. Впрочем, если переусердствуешь, станешь таким же беспечным, как я.

«Беспечным? Если подумать, то я и правда не могу себе представить господина Ксинса, который пытался бы делать всё вовремя и по расписанию».

— Место назначения — Великое голубое озеро Фелун. Слышал о таком?

«Фелун? На уроке географии что-то такое было».

— Ну, это такое место на севере континента. На уроках говорили, что из-за своего холодного климата и гористой местности там практически ничего не растёт, но именно там добывают ценные минералы.

«Я слышал, что причина такого глубокого синего цвета озера как раз в этих самых минералах».

— Верно. А ещё там даже сейчас, в память о прошлом, живут потомки королевской семьи. Знал об этом?

«Королевской семьи?..»

Нейт моргнул, услышав непривычные слова.

Когда-то давно на территории континента зарождалось, существовало и распадалось бессчётное количество стран. В настоящем об этом упоминалось лишь в учебниках истории, а государства уступили место самоуправлению, которое существовало в каждом отдельном городе или посёлке. Потому-то такой статус в обществе как "Король" уже давным-давно канул в небытие.

— Э?.. Но ведь в наши дни королей уже нет?

— Пережиток прошлого. Живущее сейчас в замке люди по своему положению не выше нас с тобой , хотя их предки и были королями. И только принцесса — особый случай. Жители городка и сейчас относятся к ней, как к знати, и восхваляют её, называя принцессой.

Нейт был совсем не знаком с самим понятием о королевской семье. Частично причиной этому было то, что мама дала ему крайне мало знаний о жизни в обществе, но и он сам считал, что эта тема его никак не касается.

— Мне почему-то кажется… что я совсем не готов к встрече с кем-то вроде принцессы. Настолько важная персона действительно живёт в Фелуне?

— Не нужно нервничать. Как я уже говорил, они ничем не отличаются от нас по положению в обществе. Её называют принцессой по совершенно другой причине.

«Что вообще может быть причиной для жителей так восхвалять кого-то?»

— Кстати, мы скоро прибудем. Может начнём готовиться прямо сейчас? — сказал Ксинс, указав рукой на побелевшее окно, стекло которого покрылось тонким слоем инея

«Снег?.. Похоже, что снаружи ужасно холодно».

— Несмотря на время года, здесь уже довольно прохладно, поэтому тебе стоило бы надеть куртку.

Аккуратно протерев покрывшееся инеем окно, Радужный певчий поднялся с места.

***

Дыхание побелело от холода. Каждый шаг по подмёрзшей мощённой дорожке отдавался тихим скрипом.

— В Фелуне и правда холодно… А вот в школе ещё даже не включили отопление.

— Ну как, сумел ощутить зиму немного пораньше? — тихо рассмеялся Ксинс, сохранив отстранённое выражение лица.

Вопреки своей обычной манере, сейчас он полностью застегнул свою куртку цвета пожухлой травы. Нейт же замёрзал слишком уж быстро, даже несмотря на защищающую от ветра куртку. Мальчик содрогался каждый раз, когда ледяной ветер касался его шеи.

— Научила бы меня Клюэль красным песнопениям. Призвал бы огонь — стало бы потеплее.

— Да, неплохо было бы. Между прочим, наш лидер однажды приехал сюда и всё время спокойно проходил с короткими рукавами.

«Лидер «Ля минор»… Если я правильно помню, это отец Ады».

— Мне кажется, я замёрзну, как только попытаюсь представить такое.

«Едва услышал, уже холоднее стало…»

Нейт вынул из сумки шарф шоколадного цвета и обмотал его вокруг шеи.

«Если подумать… Арма остался присматривать за общежитием и поэтому сейчас мирно дремлет в тёплой комнатке...»

— Эм, а здесь всегда так мало людей?

Расположенный при замке городок Фелун был полон зданий из красного кирпича. Скорее всего всему виной были холод и ветер, несущий с собой маленькие частицы льда, от чего на улицах практически никого не было видно. Серые облака закрывали небо, поэтому уличные фонари горели даже в столь раннее время дня. По сравнению с оживлёнными кафетерием и магазинчиком академии Тремия этот городок казался по-настоящему тихим.

— Окажись мы здесь весной, впечатление тоже было бы другим, но в этот сезон подобное неизбежно.

Ксинс и Нейт спустились с платформы, прошли по улице и добрались до выхода из города… Здесь находилась развилка, откуда уходили в бесконечную даль две дорожки. Согласно табличке-указателю, двигаясь в правую сторону, можно было добраться до знаменитого Великого Голубого озера.

Однако идущий впереди Ксинс выбрал левую дорогу.

— Э? Нам разве не к озеру?

— Да. К сожалению, наша цель в другой стороне, — ответил Радужный певчий, указав на видневшийся вдали склон горы.

Едва взглянув в указанном направлении, Нейт замер на месте и выдохнул.

— Замок?..

— Старинный замок Фел Фосилбел. Когда-то там жили правители Фелуна — семья Фосилбел, — и даже сейчас там живут их потомки.

«Другими словами, человек, к которому у нас дело находится в замке, а не на озере».

— Значит...

— Ага. В этот раз наша цель — встреча с той самой принцессой из замка. Правда, придётся некоторое время потерпеть этот холодок.

Указав на тянущийся во все стороны горный склон, Радужный певчий едва заметно пожал плечами.

Часть 3

Впереди возвышались гигантские тёмно-серые ворота. Прилипший к тёмно-серому камню стен замка снег напоминал искусно изготовленный узор.

— Отлично, нам всё-таки выдали разрешение на аудиенцию, — облегчённо выдохнул Ксинс, отойдя от установленного рядом с воротами поста охраны.

Подъём по чуть ли не бесконечной горной дороге занял аж три часа. А ведь Ксинс и Нейт часть всего этого пути проделали верхом на призванных существах. Для обычного человека путь заснеженной зимней отнял бы в разы больше времени. И всё это могло оказаться совершенно напрасным: даже взобравшись к замку получить разрешение на встречу могло оказаться непосильной задачей. Оставалось только уповать на удачу.

«С ней так тяжело встретиться…»

— В зависимости от её состояния многим приходилось повернуть назад прямо здесь, — с кривой улыбкой на лице произнёс Радужный певчий, как будто угадав мысли мальчика. — Ну что, заходим. Не будем ждать, пока у принцессы изменится настроение.

Воздух внутри замка Фел Фосилбел был мягким и тёплым, от чего Нейту казалось, что всё здесь отапливается дровами.

— Вы сказали, что замок старинный, но внутри очень красиво.

Над головой посетителей сияли яркие люстры. Прямо на потолке словно на гигантских холстах были нарисованы невероятные по размерам картины. Пол под ногами был составлен из настолько старательно отполированных камней, что в них можно было увидеть собственное отражение.

В отличие от покрытых мхом внешних стен, всё внутри было пропитано атмосферой величественности, словно у произведения искусства.

— Это потому что весь замок стал местной достопримечательностью. Летом здесь бывает весьма оживлённо из-за посетителей, но вот зимой сюда приезжают только такие чудаки, как мы с тобой. Всё это ради её голоса.

— Голоса?..

— Да. Его можно слышать уже сейчас, — ответил Ксинс, шагая вперёд по длинному прямому коридору.

«Голос, да?.. Но я ведь ничего такого не слышу».

Толстый ковёр под ногами полностью глушил звук шагов, поэтому вокруг царила гробовая тишина. Но вдруг откуда-то издалека Нейту послышалась мелодия, напоминающая одновременно флейту и колокольчик. Мальчик было подумал, что в таком большом замке вполне мог быть и концертный зал.

— Ты что-то услышал?

— Да. Кажется, где-то далеко сейчас играет флейта. Но она звучит намного мягче, чем все те флейты, которые я вообще слышал. Просто слушаю её и прямо спокойствие какое-то накатывает.

«Эта смутная, но такая приятная мелодия словно песня снежного ветра. Каким вообще инструментом можно такого добиться? Это точно не ударный или какой-нибудь струнный. Возможно что-то вроде флейты, но звук у этого намного изящнее».

— Ага, всё верно, — мгновенно кивнул Ксинс. — То, что ты сейчас посчитал игрой музыкального инструмента и есть её голос. Нет, даже не голос. То, что звучит сейчас в коридоре — это самое тихое дыхание. Всего лишь от её вдохов и выдохов… всего лишь от них рождается вот настолько красивый напев.

— Э…

«Вдохов… и выдохов? Только этим… такой невероятно нежный звук?»

— Не может быть… Это и правда голос?

— В такое невозможно поверить сразу. Но скоро ты и сам всё поймёшь.

Женщина, обладающая настолько чудесным голосом, что с ним не могла сравниться ни одна птица и ни один искусный музыкальный инструмент, находилась в конце коридора…

— Хозяйка этого замка — владелица, вероятно, самого красивого в истории человечества голоса — принцесса Фалма Фел Фосилбел, — равнодушно объявил Ксинс.

Голос обладал такой чистотой, что его был вынужден признать даже сам Радужный певчий. Нейту же за всю свою жизнь не доводилось встретить кого-то, кто бы мог сравниться с этим голосом.

— У нас в «Ля минор» есть женщина, которая называет себя певчей с дьявольским голосом. Но в конце концов абсолютное положение Шанте сохраняется лишь среди певчих. И она знает об этом лучше, чем кто-либо ещё… Всё из-за существования здешней принцессы.

Ксинс медленно открыл старые скрипящие двустворчатые двери, и в тот же миг Нейт снова ощутил зиму. В комнате не было так уж холодно, но чувствовалась прохлада. И хотя здесь не дул ветер, температура помещения не очень-то отличалась от уличной.

«Тут не топят…»

В двадцати метрах впереди, за дорожкой из абсолютно черного ковра, на небольшом возвышении располагался трон. И словно отделяя его от посетителей, с потолка свисали тонкие тканевые занавески.

— Привет, Фалма, давно не виделись.

Пройдя по ковру, Ксинс остановился прямо перед шёлковыми занавесками и приветливо поднял руку. Как будто в ответ на его приветствие стоявший в центре мрачной комнаты трон озарился неясным светом.

— Давно не виделись, Ксинс.

«Это правда человеческий голос?..»

Нейту практически случайно удалось распознать эхо этого звука, и он не был уверен, что подобное удастся ему ещё раз. Если бы мальчик рассчитывал услышать просто голос, то наверняка бы упустил его.

Прозвучавшее из-за занавесок было мелодией, превосходящей категорию голоса.

— Похоже, ты неплохо себя чувствуешь, пусть даже раз в полгода.

— Я всегда чувствую себя неважно… Но бывают чудаки, которые приходят специально ради встречи со мной. Думаю, я тоже должна порой пересилить себя и появиться перед ними хотя бы ненадолго.

В противоположность недовольной манере речи сам голос был бесконечно ясным.

— Благодарю. Правда, свой подарок я оставил на посту у входа.

— Вот только все твои подарки были несколько странными, ты не находишь?..

— Я предполагал, что ты это скажешь, поэтому в этот раз привёз коробку со сладостями.

«Это девушка?..»

Судить по голосу было сложно, поскольку он очень сильно отличался от всего, что обычно слышал Нейт, но вот интонации ясно показывали, что Фалма юна. Мальчик уже примерно предположил её возраст, когда услышал слово «принцесса», но на деле ей, скорее всего, не было и двадцати. Возможно, она была такого же возраста как и Мио с Клюэль.

— Эй, Ксинс, так между прочим… Этот ребёнок — отдельный посетитель? Или же он вместе с тобой?

— Думаю, второе.

— Хм, нечасто ты действуешь с кем-то заодно, — на один тон ниже, чем раньше, произнёс голос, напоминавший колокол небес. — Эй, ты там, имя у тебя есть?

«Это мне?..»

Сколько бы Нейт ни озирался по сторонам, в комнате находились только Фалма, Ксинс и он сам.

— Меня зовут Нейт. Нейт Йеллемиас.

— Ясно. Возраст?

— Тринадцать лет.

И как только он ответил, находившаяся за занавесками девушка внезапно замолчала. Прошла одна минута, две… Но она всё не отвечала.

— Э-эм… — поинтересовался мальчик.

И в тот же миг принцессу прорвало:

— Нейт, скажи мне, какой твой любимый цвет? А ещё какое у тебя любимое слово?

— Любимый цвет? И слово ещё? Э… ну… любимый цвет… интересно какой…

Фалма спросила Нейта о таких вещах, о которых он обычно не задумывался. И хотя мальчику нужно было ответить немедленно, он мешкал, не зная, что ему лучше сказать. Однако девушку это совсем не волновало.

— А затем скажи, какое у тебя любимое место? А любимый цветок? Любимое растение? Любимое животное?

«Э… Э… Что это вообще значит? Это невозможно. У меня сейчас голова кругом пойдёт».

— Какая у тебя любимая еда? Любимая песня? Любимая книга? Любимое время года?

— Э, п-постойте пожалуйста!.. Прошу прощения, я не смогу ответить, если Вы мне сразу столько всего наговорите.

— Не можешь ответить — не отвечай. Лучше скажи, Нейт, у тебя есть любимый человек?

«Любимый человек… Это будет…»

— Не хочешь отвечать — не отвечай. Тогда скажи…

— Стойте! — выкрикнул Нейт, будто пытаясь перебить Фалму. — Любимый человек... у меня есть.

Идущий из глубины комнаты девичий голос стал чуть сильнее:

— И насколько любимый?

— Настолько, что я вообще не хочу с ней расставаться.

И как только Нейт это сказал, девушка за занавесками вновь умолкла.

«В прошлый раз она замолчала как минимум на несколько минут. Интересно, насколько долгой будет пауза в этот раз?»

Однако вопреки ожиданиям мальчика, тишина длилась всего мгновение.

— Ха-ха. Я знала… Ты полная противоположность Ксео.

— Ксео?..

«Насколько я помню, так звали песнопевца Пустоты, о котором мне рассказала Ада».

Нейт взволновано обернулся к Ксинсу. Радужный певчий должен был слышать о Ксео от старейшины Руфы из «Ля минор». Однако этот Ксео и тот, кого сейчас упомянула Фалма совсем не обязательно были одним и тем же человеком, поэтому Ксинс просто внимательно слушал принцессу.

— А, не беспокойтесь. Я случайно назвала имя человека, который приходил ко мне незадолго до вас.

Плечи заметного сквозь занавески силуэта девушки немного содрогнулись, как если бы она рассмеялась.

«То есть просто совпадение?..»

Но в тот же самый момент, когда Нейт хотел на всякий случай спросить, как выглядел тот человек, откуда-то донёсся величественный колокольный звон.

Звучание колокола было глубоким и торжественным, и казалось, что оно заполняет весь замок.

— Похоже, мы не вовремя, — с кривой улыбкой на лице проговорил Ксинс, убрав руки в карманы куртки.

— Да, действительно, — несколько упавшим голосом согласилась с ним принцесса.

— Что-то не так?

— Этот вопрос подождёт. В любом случае, нам нужно быстро отсюда уйти, — шепотом ответил Нейту Ксинс, а затем снова повернулся к занавескам. — В таком случае, мы некоторое время побудем неподалёку. Мы ведь сможем прийти ещё раз, когда у тебя будет время?

— Нет, не получится… У меня всё назначено заранее.

— Понятно. Видимо, мы оказались здесь уж совсем не вовремя. Тогда, до встречи.

Подгоняемый Ксинсом Нейт покинул зал для аудиенций, не услышав ответа принцессы.

***

Выйдя из ворот старинного замка и встав у начала спускавшейся в город горной дороги, Нейт поднял взгляд на Ксинса.

— Эм, можно кое о чём спросить?

— Ты о Фалме?

И правда, ещё с того момента, как они выбежали в коридор, Нейт никак не мог выбросить из головы мысли о колокольном звоне и о тех причинах, почему Фалма разрешает аудиенцию только когда хорошо себя чувствует.

— Насколько я знаю, она была больна с самого рождения. И к тому же, её болезнь весьма неприятная и даже сейчас не поддаётся лечению. Она должна ежедневно в установленное время принимать лекарство, чтобы сдерживать симптомы, а тот колокол — средство для напоминания об этом.

— Вот значит что…

«Как же это жестоко. Она владеет настолько красивым голосом, но словно в расплату за него, вынуждена всю жизнь мучиться».

— Судя по окольным объяснениям, которые Фалма однажды дала мне, у неё какое-то заболевание кожи. Эта информация просочилась к жителям города и превратилась в слух о принцессе под проклятием раскалённой крови.

«Наверное, занавески в том зале нужны именно для сокрытия симптомов её неизлечимого заболевания».

— Но что значит проклятие раскалённой крови?

— Здесь ходит слух о проклятии, от которого закипает кровь во всём теле.

«Кровь… закипает? Что за чушь. Фигура речь это одно дело, но вот в реальности такого просто не может быть».

— Вы верите в это, господин Ксинс?

— Слухи есть слухи. Но это совсем не значит, что я им не верю. И хотя всё это лишь моё предположение… — На этих словах взгляд растаптывающего попадавшиеся ему под ноги камешки Ксинса резко стал острым. — Существует давняя легенда, которую ещё в самом начале обучения рассказывают тем, кто выбрал Keinez. Ты, наверно, о ней и не слышал.

— Эм… Вы имеете в виду то предание?

Первым, что запоминали ученики школ песнопений, были предания о пяти цветах. Хотя мама Нейта никогда не рассказывала ему о них, мальчик помнил, как Клюэль цитировала их по памяти.

«Насколько я помню, о красном говорилось…»

Пламя — это надежда. Кровь — это клятва.

Пламя сожжёт упрёки прошлого, а кровь проложит путь для новой связи. Иногда для встречи, иногда для разлуки.

И потому… предрешено: наивысшее желание родится из клятвы на раскалённой крови.

«Главными символами песнопений Keinez’а считаются пламя и кровь. А заболевание принцессы Фалмы связано с кровью, которая будто закипает на огне… С учётом этого вполне понятно, почему господин Ксинс обеспокоен её связью с легендой».

— Принцесса проклята раскалённой кровью. Ночью она корчится от страшной боли и зуда, а утром кровь мучительно сочится из всего её тела. Очарованное красивой, но жестокой песней её криков, проснётся отвратительное багровое чудовище… Такой слух бродит по городу около замка, и многие считают его правдой.

«Очарованное песней багровое чудовище? Призвать нечто с помощью песни… Это же прямо как песнопение?»

— Другими словами… Принцесса тоже певчая? — пробормотал Нейт, однако Ксинс не стал подтверждать его догадку:

— Кто знает. Её имени нет в списках сдавших экзамен на квалификацию певчего. Достоверных свидетельств о том, что она исполняла песнопения тоже нет. Честно говоря, я думаю, что всё это не более, чем просто слухи. Одно дело красота её голоса, от которой действительно хочется думать, что в нём заключена какая-то дьявольская сила. Но… у меня есть весьма личный интерес ко всему этому.

Радужный певчий остановился и обернулся назад.

— Считается, что никто ещё не слышал песню принцессы Фалмы. Кто знает, что пробудится в тот момент, когда владелица совершенного голоса высвободит всю его силу и запоёт.

Его необычайно острый взгляд был устремлён вверх, в сторону старинного замка.

Часть 4

В комнате, которую только что покинули Радужный певчий и сопровождавший его мальчик цвета Ночи…

— …

Фалма аккуратно приподняла тонкие занавески, поднялась с кровати, которая стояла здесь вместо трона, неуверенно встала на пол голыми ногами и шатко побрела к балкону справа. Открыв витражную дверь, она подставила своё тело холодному, несущему снег ветру. Несмотря на пристававший к ногам снег, принцесса не стала надевать обувь и прошла в центр обширного выкрашенного в розовый цвет полукруглого балкона, у металлических ограждений которого рядком стояли большие и маленькие горшки, где дожидались весны посаженные ей семена.

— Прости, что тебе пришлось дожидаться меня здесь.

— Хотя тут немножко прохладно, ты всё равно успела прийти до того, как я умудрился простудиться, — насмешливым тоном ответил человек, облечённый в робу цвета Ночи.

У него были почти прозрачные чёрные волосы и как будто намокшие чёрные глаза. На его губах тонким слоем лежала помада цвета Ночи. Это был певчий, определить пол которого было невозможно ни по внешнему виду виду, ни по голосу.

— Для начала, Фалма, тебе ведь уже пришло время принимать лекарство.

— Не нужно. Всё равно оно бесполезно. Может, выпьешь его вместо меня, Ксео? — быстро покачав головой, ответила девушка.

На слова девушки человек по имени Ксео лишь улыбнулся и проговорил:

— Если ты его не выпьешь, то твои обожатели начнут волноваться. Тебе стоит выпить его, если и не для себя, то хотя бы для них.

— Поняла… Потом выпью, — возмущённо вздохнув и сложив полностью замотанные в бинты руки на груди, ответила Фалма.

— В последнее время ты выглядишь веселее обычного.

— Правда?

— Обычно ты просто говоришь, что плохо себя чувствуешь, и отказываешься хоть с кем-то встречаться. Не думал, что ты согласишься на мой визит, не говоря уже о Радужном певчем.

После недолгого молчания Фалма, будто разговаривая сама с собой, ответила:

— Это потому что Ксинс присматривает за мной…

Слуги замка относились к неизлечимо больной принцессе с невероятно печальным голосом, как к какой-то опухоли, а посетители смотрели на неё, будто на музейный экспонат. Даже с учётом семьи у неё не было тех, с кем она могла бы просто поговорить.

— Кроме тебя, Арвира и Тесейры только он общается со мной без каких-то предубеждений.

— Прости, что назначил встречу в то же время, когда он нашёл шанс выбраться к тебе.

— Не стоит извиняться. Тебе я тоже рада.

Голос девушки был несколько оживлённее обычного, и это полностью подтверждало её слова.

— Между прочим, Фалма, ты выучила мантру, о которой я рассказал тебе в прошлый раз?

— Да. У меня как раз было свободное время.

— Похоже, пришло время ей воспользоваться. — проговорил Ксео, протянув тонкую руку сквозь щель в складках робы. — Миквекс [Та кто просто стоит там] наконец пробудилась ото сна. Теперь нужно лишь дождаться, когда придёт время.

В руке он сжимал сияющий белый камень.

— Старик по имени Джошуа нашёл на изначальном острове Царабель катализатор, который называется чешуёй Царабеля. Вот, смотри, ты же видишь, что он немного двигается.

Фалма взглянула на камень и вскоре пустым голосом произнесла:

— И правда… Прямо как живое существо.

— Как я уже говорил тебе в прошлый раз, его настоящее название — чешуя Миквы. Сейчас из-за пробуждения Миквекс, которая является источником силы катализатора, чешуя возвращается к своему первоначальному виду. Однако учёные континента тоже начали замечать этот феномен. Именно поэтому мне, скорее всего, потребуется твоя помощь, Фалма.

— У тебя ведь уже есть те двое? Я точно смогу тебе помочь?

В ответ на сомнения девушки Ксео медленно покачал головой.

— Мы уже решили, что Арвир сдержит Клауса, а Тесейра — Нессириса, но Армаририс нарушила презумптивную судьбу. Поскольку настройка сбилась, существует возможность для вмешательства ещё и Ксинса. А значит, необходимо справится с ним тоже.

— Но… что тогда будешь делать ты?

Услышав вопрос Фалмы, Ксео лишь невинно улыбнулся.

— Я буду просто наблюдать. В конце концов, даже если я выступлю вперёд, то стану для всех обузой.

— Я так и думала. Нечестный ты человек, — притворно расседившись, вздохнула Фалма.

— Ну же, не надо так говорить. На самом деле, я тоже хочу кое-что сделать: поговорить с Нейтом, песнопевцем цвета Ночи.

— Нейтом? Ты о том ребёнке, который только что был здесь?

— Да. Видимо, ты уже поговорила с ним. Как он тебе?

Фалма ненадолго замолчала… Потому что настал её черед улыбаться.

— Думаю, он твоя полная противоположность.

— Правда? А вот Аде Юнг показалось, что мы с ним очень похожи.

— Это потому, что она не сумела понять тебя до конца. Вы с Нейтом в корне различаетесь. И душой, и песнопениями, и теми, кого вы любите — всё внутри вас совершенно противоположно друг другу. И к тому же, в отличие от тебя, этот ребёнок, похоже, ещё не созрел. Но если уже постараться найти у вас общее, то…

— То?

— То, наверное, это будет ваш характер. Вы оба знаете, что слабее всех остальных, но и глазом не моргнув пойдёте на безрассудство ради кого-то. Правда, эти ваши «кто-то» ни капельки не похожи.

Выслушав длинный и ясный ответ девушки, Ксео некоторое время сохранял молчание, а потом, натянуто улыбнувшись, согласился:

— Да, действительно. Я ни в чём не могу тебе возразить. Итак, Фалма, с твоей точки зрения, кто из нас победит? Я или он?

— Сейчас уже нет необходимости об этом спрашивать, — мгновенно отрезала Фалма, едва лишь услышав насмешливый вопрос Ксео. — Не забывай, что есть Арвир и Тесейра, которые желают твоего успеха… Даже я, несмотря на это жалкое тело, хочу быть тебе полезной.

Однако сейчас словах девушки чувствовалось спокойствие, которого не было раньше.

— Хорошо…

Одно короткое мгновение Ксео лишь удивлённо моргал, но затем он мягко опустил взгляд. Казалось, что этим он старается скрыть своё смущение.

— Я понимаю. Большое спасибо. Арвир, Тесейра, ты. Пусть у меня всего три товарища, я по-настоящему рад, что мне удалось встретиться с вами.

— Но взамен выслушай мою просьбу.

— Какую?

В ответ Фалма протянула собеседнику тонкую, будто готовую в любой момент переломиться, руку, множество раз обернутую бинтами.

— Я хочу заменить эти бинты на новые. Помоги.

— Легче лёгкого.

Но в тот же момент, как Ксео попытался коснуться руки девушки…

— Всё-таки нет… подожди.

Та быстро отдёрнула её сама.

— Что такое?

Девушка промолчала, но вскоре…

— Поскольку у меня всю вчерашнюю ночь был сильный зуд, они пропитались кровью и потом сильнее обычного… — сдавленным, слезящимся и печальным настолько, что сердце собеседника могло разорваться, голосом начала говорить Фалма. — Я и сама понимаю, что никто не захочется прикасаться к этим грязным повязкам. Но несмотря на всё это, ты правда поможешь мне? Тебе не будет противно?..

Девушка не носила никакой одежды. Вместо этого всё её тело, от щиколоток по шею, было обернуто в бинты. Этот печальный и жалкий вид был почти что полной противоположностью величественного титула принцессы.

— Я не хочу, чтобы ты пересиливал себя из-за меня. Поэтому…

Взгляд Фалмы буквально пронзал Ксео. Но в ответ он мягко ткнул девушку пальцем в щёку.

— Ксео?

— Дурочка. Скажи, ты хоть раз видела во мне отвращение, когда я менял тебе бинты?

На балконе, где дул ледяной ветер…

Вздох Фалмы прорвал завесу зимней тишины.

— И всё-таки… ты настоящий чудак. Наверное, ты единственный, кто сам предложил мне помощь.

— Потому что это самое большее, что я могу для тебя сделать. Ты лучше повернись спиной, я начну снимать бинты оттуда. Если я правильно помню, замена лежит у кровати?

На самом высоком балконе замка, что стоял на вершине горы…

Посреди яростных порывов ледяного и снежного ветра на свет было явлено измазанное кровью тело девушки.

— Спасибо…

— Пожалуйста. Ты только выпей потом лекарство. Хорошо?

Фалма молча кивнула.

У её ног валялась горка пропитавшихся красным повязок — тех, которые ещё недавно были на ней. Однако одновременно с кивком девушки они мгновенно сгорели в поднявшемся из них багровом пламени, превратились в неясный осадок и исчезли на ледяном ветру.

От них осталось лишь красное, словно кровь, пламя загадочной формы, которое напоминало нечто безумное, поющее и ревущее.

Часть 5

В призамковом городке неподалёку от Великого голубого озера Фелун удобно расположилась гостиница. Там, в одном из номеров…

— Любопытно. Похоже, сегодня она была в хорошем настроении, — протерев пальцем запотевшее окно, заговорил Ксинс, будто что-то вспомнил

— Вы о принцессе Фалме?

— Обычно она даёт разрешение лишь на одну аудиенцию в день. Я был уверен, что мы и есть эти единственные гости, но…

Эти весьма неясные слова Радужного певчего заставили Нейта призадуматься.

«И правда. Если кто-то и приходил к ней перед нами, то мы бы обязательно встретили его по пути к замку. Но ни я, ни господин Ксинс никого не видели. Конечно, есть вероятность, что этот посетитель был в замке значительно раньше нас, но в таком случае… как объяснить слова принцессы: «А, не беспокойтесь. Я случайно назвала имя человека, который приходил ко мне незадолго до вас»?»

— Впрочем, возможно, что мы с тобой просто надумываем. И вообще нам даже повезло, ведь если бы тот, кто приходил до нас, вызвал недовольство Фалмы, то мы не смогли бы с ней встретиться, — то ли серьёзно, то ли в шутку с каким-то совершенно отрешённым выражением лица произнёс Радужный певчий.

— Действительно. Сама по себе встреча с ней уже чудо.

— Но даже от встречи есть результат, не так ли? — с довольным видом спросил Ксинс, и Нейт размашисто кивнув согласился с ним:

— Да. Я впервые познакомился с кем-то, обладающим настолько красивым голосом. Как же всё-таки много в мире потрясающих людей. Прямо хочется вернуться в школу и всем рассказать… Правда мне немного жалко, что мы так и не смогли послушать, как она поёт.

«Одно лишь звучание её голоса настолько красивое, что по всему телу мурашки бегают. Интересно, настолько же чистая мелодия получится, если применить его в пении?»

— Поёт… песнопение? — неожиданно пробормотал Ксинс таким тихим голосом, будто разговаривал сам с собой. — Хотелось бы знать, кто и когда впервые создал песнопения.

— А?

Мальчик осознал, что вторая была обращена к нему уже после того, как Радужный певчий продолжил речь:

— Тебе не кажется странным, что в учебниках истории об этом даже упоминаний нет? Они точно не могли существовать просто сами по себе, да и не могли появится в нашем мире, если бы кто-то не создал их намеренно.

«Никто не знает о происхождении песнопений, это же прямо как…»

На ум Нейту пришли слова, которые Клюэль однажды пропела себе под нос:

«Когда же всё началось?»

— А потом все вдруг стали считать невозможным освоение всех пяти цветов или создание нового, хотя никто и не говорит, почему. Такое чувство, будто сам образ невозможности был кем-то раздут и вложен в наше сознание.

— Вы это о чём?..

— В истории нет ни единого упоминания об истоках песнопений. То же самое и с музыкальным языком Селафено. Мы не знаем, кто, где и когда его создал, но пользуемся им и даже не пытаемся ничего разузнать. Кажется, будто это знание было сделано запретным ещё в очень далёком прошлом.

«В песнопениях скрыт секрет. Но тогда кто и когда сделал знание о нём запретным?».

— И всё это ведёт к брошенной Клюэль фразе — «Взрослые забыли важную вещь». Я помню, что ощутил какое-то до боли загадочное неприятное чувство, просто услышав те слова от Салинарвы. Может быть, что это не мы, взрослые, забыли о чём-то, а нас заставил забыть некий могучий поток.

«Все люди мира, все певчие забыли какую-то важную часть песнопений. И всё это по чьей-то воле?»

— Н-но… если это беспокоит Вас, значит Вы не забыли, разве не так?

— Нет…. Я вспомнил. Благодаря тебе и твоей матери, — мягко улыбнувшись и направив тоскующий взгляд в окно, ответил Ксинс. — Взрослые такие неуклюжие. Пусть обычно мы и не вспоминаем о прошлом, но стоит нам один раз его вспомнить, и мы уже не можем справиться с ностальгией.

«Это совпадение? Во время атаки лазутчиков господин Миррор сказал мне почти такие же слова. Всё верно. С одной стороны все взрослые забыли о чём-то важном, но есть среди них те, кто вспомнили. Может быть это и есть тот самый ключ к разгадке тайны песнопений?..»

— Даже если предположить, что мы все и забыли нечто важное, наверняка же способны всё вспомнить. И события прошлого, и наши обещания. То же самое и с укрытым неизвестно где секретом песнопений, — сказал Радужный певчий и достал из кармана куртки обернутую тонкими цепями угольно-чёрную квадратную коробку с надёжным замком, для которого требовался особый ключ.

Открыв коробку, он достал из неё старинный камень, узор на котором был похож на чешую какого-то существа, и положил его на стол.

Как только Нейт взглянул на камень, у него перехватило дыхание:

— Что… это? Оно… двигается?

Узор на внешней стороне окаменелости пульсировал со странной периодичностью, чем-то напоминая сердце.

— Этот фрагмент отправила мне Салинарва. Каждый член «Ля минор» получил точно такой же образец. Это то, что было внутри тех самых «яиц», правда уже использованных. Похоже оно начало вот так двигаться совсем недавно.

«Содержимое «яиц»? Я слышал, что это необходимый для призыва Армаририс характерный катализатор песнопений Пустоты. И Мишдер уже один раз воспользовался им. Почему эти зловещие движения начались в нём только сейчас?»

— Обычный камень точно не может вот так шевелиться. А ещё меня интересует этот странный узор. Мне почему-то кажется, что эта окаменелость чем-то отдалённо напоминает чешую.

— Неужели… это в самом деле чешуйка кого-то гигантского?

— Пока не знаю. Но не могу отделаться от мысли, что здесь тоже есть какой-то секрет. Нечто такое, чего мы пока ещё не знаем.

«Мне сложно себе такое представить. Но может быть, это тоже часть тайны песнопений?»

— Честно говоря, я пригласил тебя в это путешествие как раз потому, что хотел рассказать тебе обо всём этом.

— Что?

«Многочасовое путешествие на поезде с самого начало было нужно только ради этого разговора?»

— Разумеется, я также хотел, чтобы ты и прекрасный голос принцессы услышал... В общем содержание этого разговора пока следует хранить в тайне. В том числе и информация о содержимом «яиц». Поскольку мне неизвестно, у кого есть уши в Тремии, я подумал, что лучше всего будет рассказать обо всём нескольким людям в таком вот удалённом местечке.

Сидевший на стуле Радужный певчий сложил руки, демонстративно приложил палец к губам, а затем продолжил:

— Какова настоящая суть этого катализатора? Когда возникли песнопения? Кто, когда и с какой целью создал музыкальный язык Селафено? До сих пор нераскрытые тайны, составляющие основу песнопений. Я почти уверен, что всё это связано на очень глубоком уровне.

Нейт и сам чувствовал нечто подобное. А кроме того у него были подозрения о том, какая именно сущность находится бесконечно близко ко всем этим секретам.

— Это об Армаририс?..

Ей конечно же был истинный дух Пустоты, обитающий внутри души Клюэль.

— Да. Ключ к тайнам наверняка находится у сущности с этим именем. На изначальном острове, который называется Царабель, очень сильно напоминающая внешним видом Клюэль девочка сказала мне кое-что.

Тот самый истинный дух, которого, как считалось, Клюэль призвала сама. Но даже Клюэль не знала, куда он исчез потом.

— Армаририс назвала две вещи: «Презумптивная судьба» и «Все заветные дети». А ещё она очень сильно беспокоилась о Клюэль. Вот что она сказала: «Если говорить точно, не катастрофа. Но для неё это станет невыносимым мучением. Поэтому я всегда искала человека, который смог бы спасти её от этой боли, того, кому я могла бы доверить эту задачу».

«Я не встречался с этой самой Армаририс лично… Но если всё это правда, то, возможно, она существовала для того, чтобы защищать Клюэль, а не вредить ей».

— Возможно, нам стоит рассчитывать, что всё случившееся до сих пор было лишь верхушкой айсберга. Но в любом случае, мы уже получили ключи к разгадке всех тайн. Армаририс дала нам их. Скорее всего, именно поэтому она и исчезла.

«Это те вещи, о которых нам хотела сообщить истинный дух песнопений Пустоты, который являются изначальными песнопениями. А ещё этот человек по имени Ксео [Ночь], которого она считает врагом. Почему слова Фалмы о том, что он во всём противоположен мне, даже сейчас всплывают у меня в голове, а затем лопаются как мыльные пузыри? А ведь есть ещё то сообщение от Ксео, которое передал мне Арвир в Тремии. В нём тоже присутствуют слова «Все заветные дети»».

— Я тоже слышал фразу «Все заветные дети», о которой рассказала Вам Армаририс… Ксео передал мне её через посредника.

— Не похоже на совпадение.

Ксинс замер в позе со сложенными руками. Скорее всего, он так сильно погрузился в раздумья, что почти перестал дышать.

А Нейт в свою очередь пока ещё не понимал первую часть сообщения Арвира. Но… вот вторая: «В настоящее время ближе всего к этой правде находится хороший знакомый твоей матери — Король победителей», — была ему совершенно ясна. И это сообщение, и нынешнее путешествие были явными свидетельствами того, что речь шла о человеке, который находился сейчас рядом с мальчиком.

— Как бы то ни было, в этом деле по-прежнему много загадок. Постарайся не рассказывать об этом никому, кроме Клюэль.

— Хорошо…

Нейт сжал кулаки под столом. Этот жест не был признаком азарта или решимости. На самом деле мальчик ощущал невероятное напряжение перед чем-то загадочным.

— А кстати… по-моему стало немножко прохладнее.

Нейт прислушался к свисту ветра за окном. Лёд и снег с тяжело стучали в стекло. От одного этого звука у мальчика по спине пробегали мурашки.

— Интересно, в школе тоже идёт такой снег?

— Там же сильно теплее, чем здесь, поэтому скорее всего нет. Но если подумать, время года меняется быстро, не успеваешь и глазом моргнуть.

Молча кивнув, Нейт принялся разглядывать происходящее за окном до тех пор, пока налипший на стекле снег не закрыл вид полностью.

Действительно… Время года менялось. Холодная пора сменяла собой осень. Листья опадали с деревьев, животные впадали в спячку, рыбы замирали подо льдом.

Наступал сезон подобный бесконечно длящейся ночи, во время которой всё отошло ко сну.

Играла мелодия зимней ночи, превосходящая изначальный звук.

Выбравшись из колыбели, новорожденный мир утирал слёзы, будто улыбался.

Не подозревая, что близится момент встречи Ночи и Рассвета…