— Тогда мы прощаемся.

— Пожалуйста, берегите себя, госпожа.

— До свидания…

Я только что закончил весьма неприятное дело, в ходе которого мне пришлось осудить моих близких родственников и разрушить чужую семью. Хотелось бы, чтобы меня кто-нибудь подбодрил. Честно говоря, если бы рядом со мной не было людей, которые говорили, что я не ошибаюсь в принятых решениях, то мне было бы слишком сложно быть герцогом. Думая об этом, я смотрел на родителей, стоящих на коленях перед собственной дочерью.

— Спасибо, что пришли сегодня. Я искренне надеюсь увидеть вас снова.

Продолжая стоять, Розмайн наклонилась вперёд и низко опустила голову, прощаясь с теми, кто раньше был её семьей. Я не знал такого жеста. Выражая благодарность богам, человек вставал на колени и падал ниц. Я никогда не видел, чтобы кто-то просто опускал голову стоя. Она и правда была девочкой, у которой были воспоминания о жизни в другом мире. Тем не менее, даже если я не узнал этот жест, я всё же мог почувствовать заключённые в нём чувства. Любой бы мог сказать, что так она выражала признательность своей семье. Было очень больно видеть, как они прощаются друг с другом, поскольку я осознавал, что это я был тем, кто разорвал на части их любящую семью.

Когда дверь закрылась, дрожащая фигурка Розмайн осталась стоять в одиночестве. Я отвёл глаза, а сидящий рядом со мной Фердинанд внезапно поднялся. Он быстро подошел к ней, и словно предвидев, что произойдёт, протянул руки и обнял её, когда она повалилась на бок. После этого он резко выкрикнул в сторону двери:

— Фран, войди!

Ждавший снаружи служитель тут же вошёл в комнату. Я узнал в нем слугу Розмайн, который был так сильно изранен, что любое движение доставляло ему боль.

— Госпожа Майн!

Когда он бросился к ней, я заметил остатки света благословения, покрывающие его фигуру. Учитывая, что его раны исчезли, я мог предположить, что Фран получил то же благословение, что и её отец. По его испуганному виду было видно, как сильно он беспокоится о своей госпоже.

Если благословение достигло даже её слугу, то как же далеко улетел свет её благословения? Сегодня я стал свидетелем того, как Розмайн не задумываясь использовала огромное количество магической силы ради дорогих ей людей. Мне следует узнать, как много людей получили её благословение.

— Не беспокойся, она просто потратила слишком много магической силы, — сказал Фердинанд.

Открыв чемоданчик с лекарствами, который был у него под рукой, он достал одно и влил его в рот Розмайн. Не то ли это лекарство с ужасным вкусом? Ради эффективности Фердинанд полностью пожертвовал вкусом, а потому, на мой взгляд, было жестоко вливать эту дрянь в рот находящемуся без сознания ребёнку. Фердинанд вновь доказал, что ставит эффективность превыше всего. Бедная девочка.

— Фран, отнеси её в комнату и уложи в постель. Я приду завтра днём, чтобы объяснить, что всех вас ждёт в будущем, а потому к этому времени собери всех её слуг.

— Понял.

Подняв безвольное тело потерявшей сознание Розмайн, Фран покинул комнату. Это напомнило мне одну сцену из прошлого.

— Арно, принеси чаю. После этого покинь комнату.

— Как прикажете.

Наблюдая за тем, как Фердинанд отдаёт указания своему доверенному, но скучному слуге, я негромко спросил Карстеда.

— Эй, Карстед, тебе не кажется, что Розмайн очень уж похожа на Блау?

— Блау? А-а, это тот шмил, которого ты когда-то держал в качестве домашнего любимца.

Шмилы были легко приручаемыми магическими зверьми, которые издавали милые звуки «Пью». Многие дворяне держали их как домашних питомцев, включая меня, но Блау была самым слабым существом, которое я когда-либо видел. У неё был лоснящийся тёмно-синий мех и большие золотые глаза. Она была очень слабой и, похоже, любила Карстеда больше меня. Другими словами, она была почти как Розмайн, только зверушка. Я думал, что Карстед согласится со мной, но он лишь недовольно хмыкнул.

— Пусть ты и говоришь, что я нравился ей больше, но это целиком твоя вина. Из-за того, что ты не знал меры, она постоянно была на грани смерти. Можно сказать, что она привязалась ко мне лишь потому, что хотела выжить.

— Эй, не говори так. Я любил её.

— В детстве ты совсем не понимал, когда стоит остановиться. Любое маленькое животное рискует преждевременно умереть, если постоянно гоняться за ним, обнимать и гладить.

Карстед вздохнул и потёр виски́.

Не может быть? Так это моя вина, что Блау так быстро уставала, когда мы играли вместе, а вовсе не её слабость?

— На этот раз научись сдерживаться. Если я правильно понял из отчётов Фердинанда, Розмайн намного слабее того шмила.

— Слабее Блау? Быть того не может.

Я думал, что Блау сбежала от меня, потому что, будучи магическим зверем, боялась моей огромной силы, а она, оказывается, просто испугалась за свою жизнь?

— Ну-у… я уверен, что Розмайн уже простила меня за все те насмешки. Всё-таки я спас ей жизнь.

— При первой встрече ты всячески докучал ей, чтобы увидеть, насколько она терпелива к незнакомым ей людям, верно? Что ж, это её не позабавило. А сейчас ты ещё и разлучил её с семьёй.

— Кхм-м-м…

Я замолчал, заметив, что слуга Фердинанда толкает сюда тележку с напитками. С тихим звоном он расставил чашки на столе, на что я разочарованно покачал головой. Никогда в жизни не видел более скучного парня.

Все слуги Фердинанда были мужчинами, и, вероятно, из-за его строгого обучения, они всегда выполняли свою работу без каких-либо лишних движений. И пусть со своей работой они справлялись хорошо, вот только в них не было ничего забавного и интересного.

— Фердинанд, как насчёт того, чтобы взять себе в слуги служительницу?

— Мне не нужны женщины, мечтающие стать моими любовницами. Да и наличие даже одной женщины создаст атмосферу мешающую работе.

Фердинанд сразу же отверг моё предложение, словно говоря, что совершенно не заинтересован наблюдать за чем-то миленьким.

— Арно, покинь комнату. Никого сюда не впускай.

— Как прикажете.

Появление дворянина из другого герцогства, смещение главы храма, изменение имени Розмайн и её удочерение — всё это произошло так внезапно, что нам требовалось время, чтобы это обсудить, прежде чем Фердинанд объяснит ситуацию её слугам и другим священникам.

***

После того, как за дверью перестало ощущаться присутствие людей, Фердинанд медленно вздохнул.

— Каким-то образом у нас получилось достичь наших целей.

— Ну да…

Нам удалось защитить Майн, которая не хотела заключать договор с дворянином и до последнего момента старалась избежать этого. Мы нашли вескую причину казнить главу храма, который всё более явно нарушал закон, а также заключить мою мать, защищавшую его, в её особняке. Вдобавок, мы взяли под стражу связанного с главой храма дворянина, который послужит мощным козырем против герцога Аренсбаха. Это также поможет надавить на фракцию дворян, что поддерживают мою мать.

— Пусть результат и не плох… но вот послевкусие отвратительное.

Если проигнорировать неприятные чувства от того, что удалось поймать с поличным моих родных, а затем разорвать на части любящую друг друга семью, то, можно сказать, что сегодня был вполне удачный день.

— Сильвестр, не нужно так расстраиваться. Это был наилучший исход.

— Просто ты всегда считаешь, что цель оправдывает средства.

За большинство случаев, когда происходило что-то такое, из-за чего меня называли чёрствым или расчетливым, вина лежала на заговорах Фердинанда.

— Мне не нравился ни глава храма, ни твоя мать, — ответил Фердинанд, поморщившись.

Для меня они были семьёй, но для Фердинанда они были лишь помехами. Пусть я и знал это, но все равно мне было неприятно слышать, как он говорит мне это в лицо.

— А что насчёт Розмайн? Ты ничего не чувствуешь по поводу того, чтобы стереть существование Майн и превратить её в Розмайн?

— Я думаю, это самый быстрый и эффективный способ дать ей лучшее будущее, — ответил Фердинанд.

Вот только я заметил, что при этом его выражение лица потемнело. Для дворян, ставивших на первое место выживание и процветание их дома, подобная теплота и любовь, что была в семье Майн, казалась немыслимой. Похоже, что даже Фердинанд чувствовал некоторую вину за то, что разрушил семью, искренне заботившуюся друг о друге.

— Я думаю, что какое-то время её эмоции будут нестабильны, — обеспокоенно сказал Фердинанд.

По его словам, даже простое пребывание в храме в течении зимы привело к тому, что она стала настолько нестабильной, что он мог видеть колебания её магической силы, отчего ему пришлось не спускать с неё глаз. Для столь отстраненного Фердинанда было необычно проявлять заботу о других. Возможно, присутствие Розмайн могло благотворно сказаться на характере Фердинанда, который заботился лишь об эффективности.

— Я оставлю утешение Розмайн, что стала нестабильной из-за разлучения с семьёй, на вас двоих. Я не могу в это вмешиваться.

— Сильвестр, о чём ты?

— Я ауб Эренфеста. Так же, как я не балу́ю своего родного сына, я не могу баловать и приемную дочь.

Если я буду баловать Розмайн, то мне захочется баловать и собственного сына, которому однажды придется нести такое же тяжёлое бремя, что и мне сейчас. Как же надоело, что мне вечно указывают, что я не должен баловать будущего герцога. В отличие от Фердинанда, я не так хорош в том, чтобы подавить свои чувства и действовать, руководствуясь логикой. Слишком много вещей я не могу делать из-за своего положения герцога.

— Ты как и всегда неуклюжий, — ответил Карстед, криво улыбнувшись.

Мне бы хотелось, чтобы такой холодный и расчетливый парень, как Фердинанд, был герцогом. Как жаль, что он родился от любовницы, а не от первой жены.

— Но что куда важнее, Розмайн в порядке? Она одновременно воззва́ла к верховным богам и вечной пятёрке. Этого должно быть достаточно, чтобы истощить даже здорового человека. Ты уверен, что она не умрёт? — спросил Карстед, бросив взгляд на дверь.

Я скрестил руки и проследил за его взглядом. Обычно нельзя молиться сразу нескольким богам. На это расходуется больше магической силы, а шансы на успех значительно снижаются. Особенно, если молиться ещё и Богу Жизни, который каждый год прячет Богиню Земли, отчего её братья и сестры не любят его. Я не слышал ни об одном случае, когда молитва одновременно ко всем богам была бы успешна, не говоря уже о том, чтобы дать такое благословение сразу нескольким людям.

— Меня смущает, что ей и правда удалось добиться успеха. Я был уверен, что у неё не получится дать такое благословение, — сказал я.

Карстед, который в будущем будет считаться отцом Розмайн, посмотрел в потолок и нахмурился.

— Это было беспрецедентно, но я не думаю, что Розмайн понимает всю важность и ценность того, что она сделала.

— Да, определённо не понимает, — согласился Фердинанд.

— Фердинанд, разве ты сам не получил её благословение? Это ты научил её использовать магию?

Хотя свет благословения избегал Карстеда и меня, но он достиг Фердинанда. Их взаимоотношения, похоже, достаточно близкие, чтобы и он тоже получил его, но то, что столь важное благословение не получил я, меня раздражало. Я буду её приёмным отцом, а поэтому больше заслужил его, чем он, но когда я покосился на Фердинанда, он просто вернул мне взгляд.

— Хватит уже. Не заставляй меня повторять это снова. Майн могла использовать магию с самого начала.

Первый ритуал Майн был во время миссии по уничтожению тромбэ. Фердинанд дал ей кольцо, являющееся магическим инструментом, которое должно было усилить её и помочь использовать магическую силу. Это я понял. Вот только затем она внезапно дала всему рыцарскому ордену благословение бога храбрости Ангрифа. Сама она сказала, что испугалась, увидев тромбэ, а потому просто хотела помолиться за их успех в битве. А вот это я уже не понимал.

— По её словам она просто старалась подражать манере речи дворян и сама была удивлена, когда это превратилось в благословение. Меня это тоже сильно удивило, — продолжил Фердинанд, — ведь я не учил её использовать магию.

— Она показалась мне довольно опытной. Даже не верится, что она дала это благословение случайно, — сказал Карстед, потирая подбородок.

Карстед и сам получил то благословение. Честно говоря, то, что ей удалось сжать переполнявшую её магическую силу самой, без какого-либо обучения или помощи, а также непреднамеренно дать благословение, просто помолившись об удаче, было совершенно непостижимо.

— Трудно поверить, что у неё получилось случайно дать благословение, но даже если пока забыть о нём, то остаётся вопрос: как она может так умело использовать свою магическую силу в столь юном возрасте?

— Я считаю, что причина в том, что у неё есть воспоминания о жизни в другом мире. К тому же, у неё хорошие способности к обучению, — ответил Фердинанд.

Магическая сила не может быть подавлена незрелым разумом ребёнка. Но хотя Майн и выглядит как маленькая девочка, у неё память взрослой. Фердинанд предполагает, что именно благодаря этому ей и удаётся контролировать магическую силу.

— Будучи священницей-ученицей, она привыкла ощущать движение магической силы во время посвящения её божественным инструментам. И пусть и случайно, она смогла дать благословение, произнеся имя бога. Для неё этого должно было быть достаточно, чтобы понять, как свободно использовать свою магическую силу при наличии магического камня. Кроме того, она видела, как рыцари давали своему оружию благословение Бога Тьмы. Во время молебна ей довелось пользоваться божественным инструментом, давая множество благословений. Похоже, что тогда она и разобралась, как молясь богам можно давать благословения.

— И всё же. Научиться молиться — это одно, но как ты объяснишь, что она с такой лёгкостью может произнести подходящую молитву?

Молитвы, необходимые для получения благословения богов, были весьма длинными. И для них требовалось помнить не только имена богов, но и какие именно благословения они давали. Рыцарей-учеников ещё на ранних этапах учили молитве Богу Тьмы, чтобы они могли благословить свое оружие для миссий по уничтожению тромбэ, но большинству из них было довольно сложно её запомнить.

— Если бы ты спросил об этом Майн, то она бы сказала, что ей требуется запомнить лишь текст одной молитвы, после чего всё, что останется сделать, это поменять имена богов и даруемые ими благословения, которые она узнала из священных текстов.

Если вспомнить засаду во время весеннего молебна, то Майн тогда спросила: «Я просто должна молиться богам, чтобы магия сработала, верно?!», при этом даже не осознавая, насколько это немыслимо. Она не ошиблась, но никто, получивший образование в дворянской академии, не стал бы тратить магическую силу подобным образом.

— С сегодняшнего дня Розмайн станет дочерью дворянина, а потому сможет пользоваться магическими инструментами. Не лучше ли немного научить её магии, прежде чем она поступит в дворянскую академию? — спросил я.

Магические инструменты были неотъемлемой частью жизни дворян. Большинству детей было бы достаточно иметь магический инструмент, который лишь поглощал избыточную магическую силу, но поскольку никто не мог предсказать, чего можно было ожидать от Розмайн, мы намеревались дать ей магический камень, позволяющий ещё и высвобождать магическую силу.

— Сильвестр прав, — поддержал меня Карстед и кивнул. — Если она так и останется самоучкой, то для неё будет опасно продолжать пользоваться магией. Кто знает, что она может придумать, поддавшись вдохновению.

Фердинанд нахмурился и начал постукивать пальцем по виску. Я уже не раз видел его таким. Эта его поза означает, что он находился в процессе создания сурового образовательного плана для Розмайн. Мда, жалко девочку.

— И кстати, Фердинанд, обследуй Розмайн. Ранее ты говорил, что её слабое здоровье выглядит подозрительным, верно? Если у неё проблемы с потоком магической силы, то я надеюсь, что ты сможешь приготовить для неё лекарство.

Учитывая, что теперь она моя приемная дочь, может подняться много шума, если врач осмотрит её и обнаружит, что с ней что-то не так. Если она больна чем-то редким, то мне начнут досаждать всякие чудаки, помешанные на исследованиях. Лучше всего провести её осмотр в тайне ото всех, прежде чем взять её в дворянский район.

— Я чувствую, что с Розмайн определённо что-то не так, а потому я сделаю то, что предлагает Сильвестр и осмотрю её в храме.

Похоже, что когда дело касалось Розмайн, то даже Фердинанд не мог делать никаких прогнозов. Если бы не магический инструмент, то он бы никогда не поверил, что у неё имелись воспоминания о жизни в другом мире. Её знания невероятно ценны, а потому, лучше бы держать информацию о Розмайн в тайне.

— И ещё, передай это Бенно из компании «Гилбе́рта».

— Что это?

— Объяснения касающиеся Розмайн и наших планов на будущее.

Если мы все трое скажем, что Розмайн была дочерью Карстеда, которую он отдал на воспитание в храм, чтобы уберечь от опасности, то мы сможем убедить в этом благородное общество и храм. Но никто из нас не знал достаточно хорошо нижний город, а потому мы понятия не имели, насколько хорошо она там известна.

— Нам следует оставить вопросы связанные с нижним городом тем, кто в нём живёт. Бенно кажется мне весьма толковым парнем. С этими инструкциями он сможет обо всём позаботиться.

Выслушав меня, Фердинанд взял документы, выглядя при этом сомневающимся. Ну, обычно я сваливал работу на него, а не на кого-то ещё. Просмотрев документы, Фердинанд покосился на меня.

— Сильвестр, я конечно всё понимаю, но причём здесь обед в итальянском ресторане?!

Я цокнул языком. Вот и настало время для его надоедливых речей. Ох уж этот серьёзный, упрямый и несгибаемый рационалист. И как он только вырос таким человеком? Из-за того, что он совершенно не ценит веселье, он и выглядит заметно старше своего возраста.

— Сильвестр, ты слушаешь?

— Ну сам подумай, нам же нужно будет поговорить с Бенно о всех тех вещах, связанных с распространением полиграфии.

Услышав мой ответ, Карстед приподнял бровь.

— Почему бы просто не вызвать его. Зачем герцогу самостоятельно отправляться для такого в нижний город?!

— Не хочу я его вызывать. Это не интересно. И кроме того, я хочу попробовать их еду.

— Ты даже не потрудился придумать для этого убедительный повод!

Какой смысл становиться герцогом, если я не могу даже прогуляться по собственному городу не придумывая для этого каких-либо оправданий. Пусть это и хлопотно, но мне всё же придётся придумать этот его «убедительный повод». Ковыряя мизинцем в ухе, я принялся думать.

— Ну, если вам нужен убедительный повод, то… разве нам не удастся нормально поговорить с торговцем из нижнего города в окружении всех этих чопорных служащих? В таком случае, не будет никаких обсуждений с успешным торговцем, чтобы прийти к взаимовыгодному соглашению и всё закончится тем, что я просто отдам ему приказ.

В окружении множества служащих, простолюдину будет сложно говорить то, что он думает. А это значит, что я не смогу услышать его честное мнение.

— Что касается полиграфии, то я уже говорил о ней с Бенно, так что для компании «Гилбе́рта» это не будет чем-то внезапным.

***

Для меня стало полной неожиданностью встретиться с Бенно во время своей экскурсии по приюту. Я не ожидал, что в мастерско́й приюта найдётся кто-нибудь, кто признает во мне герцога. Утащив Бенно туда, где нас никто не услышит, я воспользовался этим и спросил его мнение как торговца. Оказалось, что не только я и Фердинанд, но и Бенно тоже думал, что печать изменит историю.

Внезапные изменения всегда влекут огромное сопротивление, но это внезапное изменение было связано с тем, что Майн обладала знаниями другого мира. Тогда я спросил Бенно:

— Если, в худшем случае, я убью Майн, остановит ли это изменения?

На это он лишь медленно покачал головой и ответил:

— Нет, для этого уже слишком поздно. Растительная бумага, которую можно производить массово, уже появилась на рынке. Знания о том, как сделать чернила, пригодные для печати, были переданы ассоциации чернил, а их мастерские уже начали их массовое производство. Кроме того, ассоциации кузнецов уже представили металлические литеры, необходимые для печати, и, наконец, пусть это ещё прототип, но печатный станок уже был сделан. Всё необходимое для печати уже готово и на́чало распространяться за пределы города. Есть даже ученик торговца, который знает всё о печати книг и говорит, что его мечта — продавать книги не только здесь, но и в других городах. Даже если Майн сейчас умрёт, то созданная ею рябь уже превратилась в непреодолимую волну.

Бенно сказал, что из-за всего этого он и скрывал существование Майн и тщательно выбирал, какое из её изобретений продавать.

— Если Майн будет жива, то эта волна будет распространяться ещё быстрее, потому что Майн одержима созданием книг.

Вскоре печать прочно займёт своё место на рынке. Это лишь вопрос времени. Даже для герцога было бы сложно избавиться разом от ассоциации растительной бумаги, «мастерско́й Майн», чернильных мастерских, их ассоциации, кузниц, а заодно и от всей информации, что они знают о печати. И если я никак не мог остановить волну, то мне оставалось лишь использовать её на благо своему герцогству.

***

— Я уже сказал компании «Гилбе́рта», что хочу развивать полиграфию, которая будет вращаться вокруг Майн в масштабах всего герцогства, а также то, что этот процесс ускорится, когда Майн станет дворянкой. Первым шагом в нашем плане будет создание ещё одной мастерской в приюте соседнего города.

Мне нужно будет отправить туда служащего и компанию «Гилбе́рта», чтобы оценить, насколько большой может быть мастерская, сколько в ней будет работать людей и какие инструменты им понадобятся.

— В любом случае, Розмайн не сможет ни с кем встретиться до тех пор, пока не закончится её церемония крещения и инаугурация в качестве главы храма. Время у нас пока есть. Сообщи им, чтобы к тому времени они закончили с осмотром места для новой мастерской и подготовились к открытию итальянского ресторана.

Посчитав, что это достаточно убедительный довод, я посмотрел на Фердинанда, на что он лишь сильно нахмурился, демонстрируя своё неудовольствие.

— Почему ты не можешь использовать свой талант ни для чего, кроме еды и прочих удовольствий?

— Ради удовольствий или нет, но я всегда выкладываюсь изо всех сил.

Я прикладываю множество усилий для того, чтобы ускользать от работы из-под носа Фердинанда, или планируя, как спихнуть на него все свои дела, чтобы я мог расслабиться. Меня расстраивает, что он думает, будто я выкладываюсь только ради еды и удовольствий.

Наш разговор был прерван боем седьмого колокола. Похоже, что мы говорили довольно долго. Когда я встал, Фердинанд и Карстед тоже поднялись.

— На сегодня всё. Обсудить церемонию крещения мы сможем после завершения собрания герцогов. А сейчас мне нужно вернуться в центр.

Мы с Карстедом сбежали с ужина, посвященного началу собрания, и должны были вернуться до завтрашнего утра, когда начнётся само собрание.

— Могу ли я попросить вас взять в сопровождение заместителя командира ордена? — спросил Карстед, говоря формально. — Я бы хотел остаться здесь и подготовиться к церемонии крещения Розмайн.

— Конечно. Фердинанд, Карстед, до встречи. Проведите осмотр Розмайн, и как только Карстед всё подготовит, отправьте её в дворянский район.

Тем временем, нужно было сделать приготовления в храме для принятия Розмайн в качестве нового главы храма.

— Фердинанд, я оставляю на тебя объяснение обстоятельств Бенно и подготовку храма к грядущим изменениям. Карстед, на тебе подготовка церемонии крещения и наказание пойманных сегодня преступников.

Выслушав мои приказы, они оба преклонили колени в знак уважения.