Тест по математике II прошел вполне неплохо.

Он ответил на каждый вопрос, показывая всю мощь своей подготовки. Почему-то ему казалось это важным.

Сакута обычно не напрягал себя перепроверкой своей работы, но в этот раз он воспользовался этой опцией. Он рассчитывал на неплохой балл.

Вторым тестом был современный японский.

Когда раздался звонок, все ученики разом открыли свои экзаменационные тетради. Кабинет наполнился звуками пишущих карандашей.

Парень записал свое имя, класс и посадочное место. Затем он столкнулся с первой проблемой. Чтение на понимание. Он прочитал вопрос, а затем перешел к отрывку.

Это заняло у него порядка двадцати минут, но первая вершина была взята.

Затем шел еще один большой отрывок. Его не было в их записях.

Походило на то, что это займет какое-то время, поэтому он отложил этот отрывок и перешел к тесту на знание кандзи в конце.

Ужасающая секция с омонимами.

1. Я ___, что он заплатит.

2. Я __, что ситуация в стране будет стабильной.

Оба хошо на катакане, а ему необходимо подобрать кандзи.

Без колебаний он написал «гарантирую» в первом случае и «уверен» во втором.

«…»

Закончив выводить кандзи, он остановился, чувствуя, что его карандаш трясется.

Сомнения, несвязанные с тестом напрямую, наполнили его разум.

Причина, по которой он знал ответ наверняка, была в подготовке вчерашним вечером.

Но он не мог вспомнить конкретных обстоятельств.

Что-то было не так. Чувство проникло в его голову и начинало охватывать все тело. Ощущение было крайне неприятным, как будто он пытался что-то вспомнить, что никак не всплывало на поверхность сознания. Что-то, что вертелось на языке, но все никак не обретало форму.

Чем больше он думал об этом, тем больше расстраивался. Чувство было таким, что нечто вот-вот вырвется наружу изнутри.

— …Что это?

Он не мог объяснить. Чувство, будто…

Как вспышка удовольствия в груди.

Как сладкие воспоминания.

Как память о хороших временах.

Но все сопровождалось грустью.

Одна за другой эмоции рождались и угасали в нем, а затем снова давали о себе знать. Волна за волной, задевая самое сокровенное.

А затем что-то упало на его экзаменационный лист.

Он обеспокоился, что, возможно, у него потекла кровь из носа, но дело было не в этом.

Кое-что упало из глаз.

Слеза.

Парень быстро оглянулся вокруг. Он не мог позволить себе начать рыдать посередине теста.

Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить себя, и чей-то голос возник в сознании.

— Так какая пара подойдет в предложении «Никто не может гарантировать тебе будущее»?

Он знал этот голос.

— Ты можешь также мне показать, что в безопасности Сакута никто не может быть уверен, если попробует смухлевать на еще одном вопросе.

Потихоньку туман развеивался в его голове.

— Гарантировать — значит сделать так, чтобы что-то точно произошло, а быть уверенным – верить и убеждать других, что это произойдет.

Он ответил на вопрос ровно так, как она ему и говорила.

Карандаш упал из его руки.

Он не должен просто сидеть здесь и решать тест. Не сейчас.

— Воу!

Одноклассник позади него вздрогнул от удивления. Девушка возле него издала небольшой писк.

Все остальные оторвались от своих листов, направив взгляды в сторону Сакуты.

Учитель, который следил за проведением теста из конца кабинета, в недоумении посмотрел на того.

— Что такое, Адзусагава?

— Номер два, — сказал Сакута.

Смешок прокатился по классу.

— Сконцентрируйтесь!

Пока учитель отвлекся, парень выбрался в коридор кратчайшим путем.

Он пронесся мимо уборных и вниз по лестнице.

Главный выход был совсем не по пути, так что он выскочил прямо через окно на первом этаже.

Он вспомнил кое-что очень важное.

Вспомнил кое-кого важного.

Нужно было сделать кое-что для нее.

— Эх, это будет отстойно, — промямлил он про себя, уже смущаясь.

Школьная площадка Минегахара была перед ним. Он дошел до ее середины, вымеряя каждый свой шаг.

— Какая же тупая идея.

Письмо от Рио навело его на мысль.

Последняя строчка.

Неосознанное отрицание ее существования со стороны учеников может быть побеждено любовью Адзусагавы.

Он не мог знать, правильный ли это ответ, пока не попытается.

Честно говоря, он не думал, что обстоятельства были благосклонны. В конце концов, Сакута собирался буквально бороться с воздухом.

Толкай, тяни или бей, воздуху все одно. Атмосфера в школе. Та же атмосфера, с которой он все это время отказывался бороться.

Люди, которые породили всю эту ситуацию, даже не в курсе о своей повинности.

И если они не в курсе, то, как бы страстно он не оспаривал этот факт, его мысли и чувства никогда не достигнут их сердец.

Они будут лишь смеяться над его отчаянием.

Чем больше он будет прикладывать усилий, тем холоднее их взгляды будут становиться.

Он столкнулся с негласными, беззвучными эмоциями, которые говорят ему принять это как должное.

Таков мир, в котором они живут, и Сакута, к своей горечи, прекрасно был осведомлен об этом.

Было проще следовать за человеком, идущим перед тобой. Решать самому, что плохо, а что хорошо – энергозатратно, и чем сильнее твои собственные убеждения, тем тяжелее будет, когда кто-то с ними не согласится. Просто соглашаться со «всеми» – куда более безопасная тактика. Нерискованная. Никогда не смотреть на то, что не хочешь увидеть. Никогда не думать о том, что тебя может обеспокоить. Оставить все это остальным.

Настолько мир бессердечен.

Настолько бессердечен, что неосознанно изолирует человека и отворачивается от того, кто ограждается сам. Дабы защитить атмосферу и самих себя, проще притвориться, что не заметил. Неважно, кто может пострадать.

Мир настолько бессердечен, что может объединиться в едином молчаливом понимании и не чувствовать боли, когда кто-то страдает.

Но «все же так делают» – недостаточная причина, чтобы кто-то страдал. «Все так делают, значит это – правильно» – необязательно является истиной. Да и кто эти все такие?

Если бы он не встретил ее тогда в библиотеке Шонандай, Сакута так и остался бы частью этих туманных всех. Он оставался бы тем, кто причиняет ей страдания.

Но теперь, когда он выяснил все для себя, парню необходимо все уладить.

Даже если он встанет против всей школы.

Против всех учеников.

Против атмосферы, которая так отчаянно избегает борьбы… Он не может больше отворачиваться от этой проблемы.

Потому что он нашел кое-кого, кто стал важнее для него, чем статус «кво».

Сакута наслаждался временем, проведенным с ней.

Как она вечно дразнила его тем, что он младше. Как она отпускала сексуальные шуточки, и сама краснела от них. И как затем она упорно пыталась скрыть свое смущение, стоя на своем.

Как она выходила из себя, когда он не хотел делать что-то, что ей хотелось.

Она немного эгоцентричная, доминирующая и темпераментная. Но, несмотря на год разницы, иногда ее недостаток опыта показывал себя. Она наступала ему на ногу, тянула за щеку и даже давала пощечину.

Часть, когда она все это вытворяла с ним, — была определенно лучшей. Когда она возражала, раздражалась и называла его дерзким, он приходил вне себя от восторга.

Только она могла заставить Сакуту почувствовать себя так.

Она была единственным человеком, способным на это.

И сейчас, когда он вкусил это удовольствие, жизнь без этой девушки для него стала бессмысленной.

Неважно как, он хочет вернуть это.

Такова была цена, которую ему предстоит выплатить.

Он мог потерять Шоко Макинохара, не сказав и слова, но вновь этому он случиться не позволит.

Он не хочет больше когда-либо испытывать это.

— Надоело быть лишь наблюдателем. К черту!

В центре двора Сакута медленно развернулся лицом к зданию.

Три этажа нависли над ним.

Тысяча учеников была в этих стенах.

Размеры и числа были подавляющими. И, если все его проигнорируют, то усилия пойдут коту под хвост.

У него не было плана.

Но он знал, что должен был сделать.

Пора было прекращать бояться той или иной мелочи.

Нужно было сделать то, что он считал правильным.

К чертям все причины и отговорки.

Сакута уверенно расставил ноги.

Он сделал глубокий вдох, собирая все силы прямо из недр души.

Затем он первый раз выкрикнул во всю мочь.

— Эй, слушайте, все!

Все были сконцентрированы на экзамене. Школа была тихой. Его голос разнесся далеко.

— Я — Сакута Адзусагава!

Вибрации уже причиняли боль его горлу. Но он твердо решил не отступать.

Первая реакция последовала из учительской. Окно открылось, и трое учителей высунулись. Они махали ему, дабы он подошел к ним, но Сакута их проигнорировал.

— Из класса 2-1! Посадочное место номер один.

Переполох начал проходить сквозь всю школу.

— У меня есть сообщение!

Он чувствовал, как люди начали перешептываться: «Снаружи!».

Одна пара глаз за другой начали обращаться к окнам.

— Для Сакураджима Май из класса 3-1!

Как только он произнес ее имя, у него мурашки побежали по телу, эмоции выходили из каждой клеточки. Все ощущалось правильным, словно паззл сложился. В этот момент он знал, что его чувства к Май настоящие.

Сакута выдохнул, освобождая легкие от воздуха. Затем снова глубоко вдохнул. Он посмотрел на школу, на окна кабинетов, на учеников, собравшихся у них, чьи взгляды устремлены на него.

Собрав все внимание, Сакута позволил вырваться чувствам наружу.

— Я люблю тебя, Май Сакураджима!

Он вдарил по школе всем, что у него было.

— Я люблю тебя, Май!

По ощущениям было, словно он пытался вскрыть себе горло. Он хотел, чтобы все в городе знали о его чувствах.

Так, что никто не смог бы его проигнорировать.

Так, что никто не смог бы притвориться, что не услышал его.

Он выложил все, как есть, прямо тут.

Легкие подвели его, и его крик закончился кашлем.

Наступила долгая тишина смущения.

Затем рой вопросов полушепотом начал жужжать.

Все ученики уставились вниз, на Сакута. Их коллективный взгляд прибивал парня, словно гигантский молот. Но не как один мощнейший удар, а, скорее, как невнятное, неакцентированное давление. Медленное, болезненное, ломающее своим весом.

Он хотел развернуться и убежать. Прямо через школьные ворота прямиком домой.

Его страстное декларирование любви начало рассеваться.

— Да, черт! Таки думал, что так все и произойдет. Только смутил самого себя. Дерьмо.

Разочарование вырвалось само собой.

— Вот почему я не хотел сражаться с воздухом!

Варясь во взглядах других, он закапался руками в волосах.

— Хуже некуда…

И снова мысль о бегстве посетила его. Его взгляд устремился к воротам.

«…»

Но его ноги не сделали и шага в эту сторону.

— Я зашел слишком далеко. Если я не добьюсь награды от Май, в чем был смысл всего этого?

Просто назло всем, он развернулся обратно в сторону школы и принялся кричать снова.

— Я хочу держать тебя за руку и гулять по пляжу Шичиригахама!

Он не прекращал думать.

— Я хочу снова тебя увидеть в костюме зайки.

Сакута позволил своим чувствам вести его.

— Я хочу заключить тебя в свои объятья и покрыть тебя поцелуями.

Он едва ли понимал, что произносил вслух.

— Я говорю о том!. Я люблю тебя, Ма-а-а-а-ай!!!

Его крик эхом отразился в небе. Каждый ученик и учитель уставился на него, что ощущалось просто ужасно… но в этот момент Сакута был слишком счастлив, чтобы беспокоиться об этом.

Тишина установилась над школой.

Как будто все изначально сговорились. Как будто все разом сглотнули.

Сакута не был уверен, почему.

Ученик, которого он не узнавал, указывал в его сторону пальцем.

Он не знал почему. Сначала он подумал, что над ним смеются.

Он осознал причину, когда понял, что указывают на что-то позади него.

Он услышал шаги по грязи. Кто-то стоял сзади.

Сакута вздохнул… и услышал ее голос.

— Я тебя прекрасно слышу. Не стоит кричать.

Он чувствовал, будто прошли века с того момента, как он ее слышал. Будто он жаждал услышать ее вновь годами.

Сакута развернулся.

Дуновение морского бриза пробежало по его ногам.

Подол ее юбки трепетал на ветру.

Ее повседневные черные трусики виднелись из-под юбки. Ее ноги были расставлены по ширине плеч. Одна рука располагалась на тазе, в то время как другая укладывала волосы, растрепанные ветром. Ее глаза заставляли выглядеть ее взрослой, но проблеск гнева молодил ее.

Волна эмоций накрыла Сакуту.

Май стояла прямо здесь, меньше, чем в десяти ярдах от него.

— Ты докучаешь всем в округе.

— Я просто хотел, чтобы все в мире знали.

— Не все говорят по-японски.

— Ой! Я и не подумал об этом.

— Ты такой глупый, — сказала она. Она опустила голову, будто сдерживала себя.

— Все ж лучше, чем притворяться умным.

— Это еще тупее, — ее плечи дрожали. – Подобная выходка лишь сильнее начнет плодить слухи о тебе.

— Если слухи о нас, то я только за.

— Я не об… Идиот.

«…»

— Черт побери, Сакута! – закричала она и посмотрела на него, а из ее глаз побежали слезы по щекам.

Ее первый шаг к нему был медленным.

А затем она побежала.

Сакута расставил свои руки, готовясь заключить ее в объятия.

Она была в трех шагах от него. Двух. Одном. А затем раздался хлесткий удар на всю площадку. Отголоски разносились далеко вокруг.

Прибывая в шоке, Сакута сначала ахнул.

В следующий момент его щеку пронзила боль.

И только затем он осознал, что Май отвесила ему пощечину.

— А? За что это? – спросил Сакута, сбитый с толку.

— Ты обманул меня!

Слезы все еще стояли в ее глазах. Она смотрела на него, будто все ее страхи вот-вот вырвутся наружу.

— Ты говорил, что не забудешь меня!

И, наконец, он понял. Она была вправе злиться на него. Он обманул девушку.

— Прости, — произнес он, прижимая трясущуюся девушку ближе.

Он ласково обнял ее. Май закопалась лицом в плечо парня.

— Это непростительно.

Ее голос был приглушен.

— Прости.

— Никогда.

Май потерлась лицом о плечо, всхлипывая.

— Ну, тогда я тебя не пущу, пока не простишь.

— Тогда ты будешь держать меня всю оставшуюся жизнь.

Ее голос был все еще дрожащим из-за слез.

— Эм..?

— Это проблема?

Она перестала плакать, пряча свои эмоции.

— Ни один мужчина не будет против, когда такая красивая сенпай… Ай! Май, это моя нога!

— Ты заставил меня произнести все это вслух и будешь все еще обобщать? Как ты смеешь!

— Эм, моя нога…

— Тебе ж нравится, когда я наступаю, да?

— Прости. Прости! Я сожалею! Прощу, помилуй!

Она нажимала ногой все сильнее, и боль от этого усиливалась.

— Что-нибудь еще добавишь?

— Если ты боялась до слез, ты не должна была давать мне снотворное!

— Эти слезы лишь для того, чтобы залезть тебе в голову!

— Тогда спасибо, что прекратила мой марафон без сна.

— Пожалуйста. Но я не хочу от тебя благодарностей сейчас.

Ее нога снова начала оказывать давление.

— Ты знаешь, что я хочу.

Она приложила еще большие усилия.

Сакута сдался и произнес слова, которые она хотела услышать.

— Я тебя люблю.

— Правда?

— Прости. Я соврал. Я без ума от тебя.

«…»

Последовало непродолжительное молчание, и Май отошла на шаг. От ее слез не осталось и следа. Только покрасневшие щеки.

— Сакута.

— Что?

— Скажи это снова через месяц.

— Почему? – спросил он, не понимая, к чему она клонит.

— Если я отвечу тебе сейчас, будет ощущение, что я просто поддалась моменту.

— Я надеялся, что ситуация закончится поцелуем, честно говоря.

— Мое сердце бешено колотится… но это может быть лишь из-за обстоятельств, – сказала Май. Она развернулась, явно стесняясь. Ее порозовевшие щечки крайне умиляли.

— Я удивлен, что ты смогла сохранить спокойствие.

Она не поддалась эффекту подвесного моста.

— Я тоже хочу подумать насчет этого.

— О чем?

Он осознавал, как она должна себя чувствовать. Думать оставалось не над чем.

— Я старше тебя.

— Это привилегия!

— Я немного стесняюсь встречаться с парнем, младше меня.

— Ты не доверяешь мне?

— Нет… я доверяю, но…, — ее голос перешел на шепот, — Такое чувство, что я соблазняю тебя.

— Так и есть, так что…

— Нет!

— Да ты всегда меня подначиваешь!

Ему и думать долго бы не пришлось, чтобы вспомнить огромное количество подобных интимных моментов с ней. А если добавить к этому все оттягивания щек и то, как она наступала на ноги, получится поистине неисчислимое количество.

— Ты меня понял?

— Не знаю…

— Не ной.

— Я не могу ждать месяц! Как насчет того, что я просто буду говорить это каждый день?

Взгляд Май выказал удивление, но также и признательность. Она улыбнулась.

— Ладно, но тебе лучше придерживаться этого целый месяц. Если пропустишь хоть один день, я подумаю, что ты изменил свое отношение.

Она отвесила парню щелбан по носу и одарила его проказливой улыбкой. Он хотел, чтобы это ее выражение было лишь для него одного. Но в этот раз он позволит увидеть это всем.

Все ученики школы смотрели на них, ошеломленные, с отвисшими челюстями. Никто не понимал, как реагировать. Все искали подсказки у своих соседей, чтобы какое-либо решение уже всплыло.

— Все любят плыть по течению, — сказала Май с сарказмом. Она оглядела окна, затем глубоко вдохнула. И прокричала:

— История о том, что Сакута отправил своих одноклассников в госпиталь, не более чем слухи!

Наступила тишина.

Она повернулась к парню, сияя от гордости.

— Ты ведь хотел, чтобы все узнали, так?

Если так подумать, то они говорили насчет этого на Энодене.

Спустя мгновение, волна удивления прокатилась среди учеников. Вся школа была взбудоражена. Все уставились на них с диким интересом.

— Не такой реакции я ожидала, – сказала Май.

Конечно. Не факты, которые она только что прокричала, вызвали такую реакцию по отношению к парочке.

В тот же момент они перестали беспокоиться, что остальные думали, и буквально напрыгнули на потенциальную проблему, которая могла возникнуть у них, поддавшись воле инстинктов.

— Благодаря тебе, мы приковали значительное внимание.

— Тут едва ли наберется тысяча. Не такое уж и значительное. Такой ты чувствительный.

Видимо у тех, кто был окружен повышенным вниманием к себе, перспектива была совсем иной.

— Возможно, для тебя было бы и недостаточно, если к тысячи прибавилось три или четыре нуля, но…

Наконец, кто-то решил положить конец этому. Классный преподаватель Сакута, директор и мужчина в спортивном костюме — учитель физкультуры – направлялись прямиком к ним.

— Уф, кажется, меня ожидает долгая лекция, да?

— Не беспокойся.

— С чего?

— На меня тоже наорут.

— Оу. Звучит куда лучше.

По крайней мере, он мог находиться вместе с ней.

Май и Сакута двинулись в сторону школы.

Рука об руку.

Таким образом, Сакураджима Май вернулась в мир.