Утром в день праздника урожая из храма выехали кареты с Эллой, Розиной, Николой, Моникой, а также предметами первой необходимости, такими как сменная одежда и посуда. Вместе с ними отправились и кареты со слугами и вещами Экхарта и Юстокса.

Беспокоясь о моём здоровье, Фердинанд всё же решил, что я отправлюсь в Хассе на своём ездовом звере. Дамуэль и Бригитта полетят впереди меня, а Экхарт и Юстокс будут следовать за мной. Таким образом, Фран — единственный, кто полетит со мной на ездовом звере. Поскольку Фердинанд доверил ему лекарства, Фран будет сопровождать меня на протяжении всего праздника урожая.

Так как Элла уже уехала, Фердинанд пригласил меня на обед, на котором также присутствовали Экхарт и Юстокс.

— Розмайн, обязательно следи за тем, чтобы не перенапрягаться, — предостерёг меня Фердинанд.

— Хорошо, — ответила я.

Закончив обедать и выслушав последние предупреждения Фердинанда, мы начали собираться к отъезду.

— Экхарт, Юстокс, я рассчитываю на вас. Ни в коем случае не спускайте глаз с Розмайн.

— Есть!

Когда я создала свой пандомобиль, Экхарт и Юстокс отступили на шаг.

— Розмайн, это твой ездовой зверь?

— Да. Брат Экхарт, разве он не милый? — ответила я, смеясь.

Экхарт издал сдавленный звук, переводя взгляд то на мою малую панду, то на меня.

— Милый? Но разве это не грюн?

— А-а? Это не грюн. Это пандомобиль.

— В-вот как… — ответил Экхарт.

Его напряжённое лицо напоминало то, какое было у Фердинанда, когда тот впервые увидел мой пандомобиль. Похоже, что среди дворян подобный ездовой зверь не будет пользоваться популярностью… Впрочем, даже если он им и не понравится, я считаю, что он милый и удобный. Со временем привыкнут.

Когда я открыла дверь, и мы с Франом сели внутрь, у Юстокса заблестели глаза. Похоже, мой зверь его очень заинтересовал.

— Юная леди Розмайн, могу ли я спросить, что из себя представляет этот ездовой зверь? И я определённо хотел бы на нём прокатиться.

— Юстокс, ты серьёзно хочешь сейчас покататься?! Держи эти глупые идеи при себе и поскорее создай своего ездового зверя, — упрекнул его Фердинанд.

Юстокс слегка опустил плечи, после чего создал своего зверя. Такого ездового зверя я не видела ни у кого из рыцарского ордена. Он представлял собой нечто вроде крылатой коровы с несколькими рогами на голове, которые сильно бросались в глаза. Один рог был длинным и острым, как у единорога, в то время как два других — раскидистыми, как у лося. Они казались настолько большими, что я начала волноваться, видит ли хоть что-нибудь Юстокс, когда летит на нём. Лапы были как у льва или тигра — толстые и мускулистые, с острыми когтями.

— Как и твой грюн, ездовой зверь Юстокса создан по образу магического зверя, известного как бахорн*, — пояснил Фердинанд.

— Моя малая панда не магический зверь!

— Для всех он выглядит магическим зверем. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Тебе нужно поторопиться — праздник урожая не начнётся без тебя, — сказал Фердинанд и махнул рукой, приказывая Дамуэлю и Бригитте взлетать.

После того, как их ездовые звери взлетели, я последовала за ними на своём пандомобиле. Фран спокойно сидел рядом со мной на пассажирском сиденье. Раньше он бледнел и готовился к смерти каждый раз, когда ему приходилось лететь со мной, но сейчас уже воспринимал это вполне нормально.

Когда мы мчались по небу вслед за пегасом Дамуэля, я напомнила Франу о важном поручении, которое он должен будет выполнить.

— Фран, не забудь связаться с Рихтом во время праздника урожая.

— Понял. Я должен намекнуть ему, что мы не будем посылать священников в Хассе для проведения весеннего молебна. Главный священник по-прежнему злится на них, а вы тем временем пытаетесь его успокоить. Всё верно?

— Не намекнуть. Я хочу, чтобы ты сказал ему это прямо, — ответила я.

Поскольку мы использовали в письме мэру дворянские эвфемизмы, он всё ещё не знает, что бывший глава храма мёртв. Вряд ли его можно в этом винить, ведь фраза «поднялся по высокой лестнице» была довольно двусмысленной, и любой простолюдин наверняка бы подумал, что тот получил повышение или что-то в этом роде. Это похоже на то, как в мою бытность Урано о умерших говорили, что они «покинули нас» или «приказал долго жить». Никто бы не понял, если бы не знал заранее, что означают эти фразы.

Фран слегка нахмурился и опустил глаза.

— Понял, — сказал он с явно ощущаемым в голосе несогласием.

— Я знаю, что мэр был близок с предыдущим главой храма. Я понимаю гнев Фердинанда из-за грубости мэра и понимаю, что ты очень уважаешь главного священника, а потому тоже разгневан. Но я не хочу, чтобы все люди в Хассе умерли вместе с мэром.

— Но разве жители Хассе не напали на монастырь? Вы слишком мягко относитесь к ним, — ответил Фран со вздохом.

Вот только, лучше уж быть мягкой, чем позволять мэру, не понимающему, что бывший глава храма мёртв, и дальше демонстрировать подобное «lèse majesté*». И лучше сообщить это ему до того, как он ещё больше рассердит Фердинанда, сделав тем самым мою работу ещё тяжелее.

— Хорошо, Фран. Я скажу иначе. — Я прочистила горло и попробовала подражать речи Фердинанда. — Сообщив мэру, что его единственный союзник — бывший глава храма — мёртв, и что ни один священник весной не будет отправлен в Хассе, мы заставим его и всех жителей города дрожать от страха. Я хочу заморозить их сердца и толкнуть их в долину ужаса. Фран, ты понял меня?

Конечно, при этом я не забыла состроить серьёзное лицо, сильно нахмурив брови, чтобы между ними пролегла морщинка. Говоря, я старалась не выглядеть «мягкой», вот только сидящий на пассажирском сидении Фран почему-то зажимал рот рукой, отчаянно сдерживая смех.

— Как пожелаете, госпожа.

***

В центре Хассе находилось большое П-образное деревянное здание, похожее на старую начальную школу, которую я видела в учебнике по обществознанию. Часть здания, выходящая на дорогу, выступала в качестве особняка мэра, а оставшуюся часть занимали столярные мастерские и кузницы, а также находящийся в дальнем конце так называемый «дом для зимовки», который, как и следует из названия, использовался только зимой. Крестьяне из соседних деревень собирались там, чтобы провести вместе холодные месяцы.

Площадь в центре П-образного здания, размером со спортивную площадку, была местом для проведения религиозных церемоний. На ней уже собралась большая толпа. Царила атмосфера праздника. Всюду был шум и суета. Происходящее совершенно отличалось от обычного спокойствия города.

На ездовых зверях мы, как и во время весеннего молебна, опустились прямо к дому для зимовки. Люди, увидевшие нас в небе, указали вверх и закричали, после чего расступились, чтобы мы могли приземлиться. Вскоре сквозь толпу образовался проход, ведущий к сцене для проведения церемоний, примыкающей к зданию. Слева располагались столы и стулья для священников и сборщиков налогов, а справа — места для чиновников Хассе. Посередине находился алтарь.

Дамуэль пошёл вперёд, а за ним шли Бригитта и Фран, который нёс меня. Пусть я и сказала, что могу дойти сама, но все отвергли это предложение. По словам Экхарта и Юстокса, они, судя по опыту проведения церемонии крещения и звёздного сплетения, решили, что так будет лучше. Кроме того, они считали, что никто просто не сможет терпеть скорость, с которой я иду.

Таким образом, на сцену меня вынес Фран. Одни люди смотрели на меня с любопытством, в то время как другие — с тревогой. Вероятно, до последних дошли слухи, что распространял Марк.

Экхарт, стоявший позади меня, вышел вперёд, загораживая меня от толпы. Выражение его лица было напряжённым, и он внимательно осматривал собравшихся людей.

— Госпожа Розмайн, это место для вас, — указал мне Фран.

Когда я села, по обе стороны от меня сели Экхарт и Юстокс, а Фран и оба моих рыцаря сопровождения встали позади.

Оказавшись на сцене, я смогла рассмотреть собравшихся на площади. Дети, у которых сегодня состоится крещение, юноши и девушки, достигшие совершеннолетия, а также пары, ожидающие свадебной церемонии, собрались перед сценой. Одежда детей была белой, с вышивкой, соответствующей божественному цвету осени. Те, кто достиг совершеннолетия, носили простую одежду осенних цветов. Наряды для свадебной церемонии, похоже, передавались от родителей к детям. Некоторые были сшиты недавно, и вышивки на них было немного, в то время как другие были украшены потрясающей вышивкой. Судя по всему, со временем количество вышивки на нарядах понемногу прибавлялось. Кроме того, девушки носили напоминающие короны венки из осенних полевых цветов и ягод.

Поскольку здесь, в отличие от Эренфеста, все церемонии проводятся осенью, братьям и сестрам, родившимся в разное время года, не нужно беспокоиться о нарядах. Все носили одежду, украшенную божественным цветом осени.

Смотря на жителей Хассе, можно было сказать, что дети здесь не слишком отличались от детей в Эренфесте. Разве что взрослые и старики выглядели немного согнутыми вперёд, чего я раньше не замечала. Думаю, причина в том, что им многие годы приходилось работать в поле.

— Да начнётся праздник урожая! Пусть дети, ожидающие свою церемонию крещения, поднимутся наверх, — объявил мэр начало праздника.

Под громкие возгласы и аплодисменты на сцену поднялись дети, что должны были пройти крещение. Всего их было около дюжины, и среди них была заметна больша́я разница в росте между теми, кому только исполнилось семь, и теми, кому уже скоро восемь. Впрочем, я могла с уверенностью сказать, что я была меньше всех.

Фран достал плоские белые медали, которые мы привезли с собой, и подошёл к детям. Так же как и во время церемонии крещения в нижнем городе, когда я ещё была Майн, Фран один за другим ставил отпечатки на медалях кровью детей. Пока всё не было готово, я опустила взгляд и смотрела в сторону. Мне не хотелось видеть, как у детей брали кровь. Ух… Пожалуйста, закончите поскорее.

После этого пришло время рассказать о богах, так что Фран читал вслух одну из моих книжек с картинками, показывая детям иллюстрации. Он читал вместо меня, потому что его голос был сильнее моего.

Все дети, слушающие его, наклонялись вперёд, желая увидеть книжку с картинками. Не думаю, что им когда-либо доводилось видеть книгу. Наблюдая за тем, как дети с сияющими глазами слушали рассказ Франа, я уверилась, что мы действительно должны создать общественные школы, чтобы повысить общий уровень грамотности.

Однако только в самом Эренфесте был храм, а потому открытие там школы не приведёт к повышению уровня грамотности во всём герцогстве. Мне бы хотелось иметь достаточно денег, чтобы построить школы, но взять их неоткуда. Не думаю, что Фердинанд согласится провести ещё один благотворительный концерт… Ох, а может, я могла бы просто посылать служителей в дома для зимовки? Они могли бы организовать учебные классы зимой. Учитывая, что люди окажутся взаперти из-за снегопадов, у них будет много свободного времени. В таком случае, не только детям, но и взрослым может быть интересно учиться. Однако этот план потребует от меня сначала повысить социальный статус служителей.

На данный момент к служителям относятся с пренебрежением, потому что они сироты, и я бы не рискнула запереть их в доме для зимовки с людьми, которые презирают их. Почти наверняка с ними будут плохо обращаться. Хотя для защиты они и могли бы воспользоваться моим авторитетом, но это не решит проблему, пока люди относятся к сиротам с предубеждением.

— Вы все запомнили, как молиться богам? Теперь вы можете получить благословение главы храма, — объявил Фран, возвращая меня к реальности.

Я встала и подошла к центру сцены, ощущая на себе взгляды как с площади, так и со сцены. Поднявшись на подготовленную трибуну, я глубоко вздохнула.

— Меня зовут Розмайн. Этим летом герцог назначил меня главой храма.

Представляясь, я смотрела на детей. Они недоумённо моргали, явно удивлённые тем фактом, что я, глава храма, была меньше их. Похоже, они думали, что я просто ребёнок, которого привёл Фран, и совсем не ожидали, что я — глава храма.

— Давайте помолимся богам, чтобы вы выросли сильными и здоровыми. Хвала богам!

Как и учил их Фран, дети с серьёзными лицами приняли молитвенную позу, хотя и слегка покачивались. Было так приятно видеть, как они стараются изо всех сил, что я не удержалась от улыбки, вливая магическую силу в кольцо.

— А теперь я дам вам божественное благословение, — сказала я. — Пожалуйста, встаньте на колени.

Дети посмотрели на то, как Фран опустился на колени, и повторили за ним.

— О богиня ветра Шуцерия, прошу услышь мои молитвы и даруй благословение сим новым детям. Пусть те, кто возносят тебе свои молитвы и благодарности, будут благословлены твоей божественной защитой, — пропела я.

Жёлтый свет вырвался из моего кольца и пролился дождем на головы детей.

— Невероятно!

— Ух ты, сверкает!

Дети вскочили и начали размахивать руками, пытаясь поймать как можно больше светящегося порошка, что осыпался на них. От этих детей вполне можно было ожидать подобного, но Франа их поведение, похоже, застало врасплох, так как он знал только хорошо воспитанных сирот из приюта при храме. Он застыл на месте, широко распахнув глаза.

— Вы получили моё благословение. Теперь, пожалуйста, сойдите со сцены, чтобы сюда поднялись те, кто сегодня станут взрослыми.

— Да! Хорошо!

— Ты такая удивительная, хотя и крошечная!

Дети с блеском в глазах соскочили со сцены и направились обратно к своим семьям. На их место пришли юноши и девушки, что достигли совершеннолетия.

***

После завершения церемоний крещения, совершеннолетия, а также свадебной церемонии, пришло время для другого важного события — праздника урожая. Проще говоря, это был турнир по игре с мячом между различными селениями. Он олицетворял битву между осенью и зимой, победители которого могли ожидать хорошего урожая в следующем году.

Учитывая, что я почти не выходила из дома, это был мой первый раз, когда я своими глазами могла увидеть спортивное мероприятие. Я взволнованно слушала объяснения мэра, желая увидеть, что это за игра, когда Экхарт плавно поднялся и сказал:

— Госпожа Розмайн, предлагаю вернуться в монастырь.

— А-а? Конечно. Если настаиваешь, дорогой брат…

Ну почему? Я ведь думала, что смогу остаться на празднике до седьмого колокола. Разве совсем недавно не пробил лишь пятый?

Экхарт улыбался, но всем видом показывал, что не примет от меня отказа. Понурившись, я встала и взяла его за руку.

— Фран, вместе с Юстоксом просмотри подношения храму, — дал указание Экхарт. — Дамуэль, охраняй их, пока они работают. Мы с Бригиттой выступим эскортом госпожи Розмайн и вернёмся с ней в монастырь.

— Фран, пожалуйста, позаботься обо всём, — сказала я.

Дав краткие инструкции, Экхарт с лёгкостью поднял меня и создал прямо на сцене своего ездового зверя. Запрыгнув на него, он сразу же взмыл в небо, а Бригитта последовала за нами.

— Брат Экхарт, это так внезапно. Что-то случилось?

— Кажется, в Хассе много подозрительных людей. Я заметил направленные на вас странные взгляды, и они меня тревожат. Вряд ли вам угрожала какая-то опасность, но во время шумного праздника может случиться что угодно. В такой ситуации лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Понятно. Думаю, он имеет в виду Рихта.

На самом деле, ещё с момента прибытия я видела, как Рихт поглядывал в мою сторону. Похоже, он хотел со мной о чём-то поговорить. Однако во время церемоний меня окружали Экхарт, Юстокс и Фран, и у него просто не было возможности подойти. Но взгляды, что он постоянно бросал на меня в ожидании удобного случая, по-видимому, привели к тому, что он стал выглядеть подозрительно в глазах Экхарта.

— Знаешь, я с нетерпением ждала праздника…

— Не беспокойтесь, даже если вы не увидите его сегодня, он длится несколько дней, а потому у вас ещё будет возможность его увидеть. Я предполагаю, он может даже успеть вам надоесть. Сегодня ваши повара трудятся усердней обычного, чтобы поощрить тех, кто остался в монастыре и не смог прийти на праздник, не так ли? Это для вас сегодня важнее прочих дел.

— Хорошо.

Мы понятия не имели, что может произойти в Хассе, когда слухи полностью разойдутся, поэтому тем, кто находился в монастыре, было приказано оставаться внутри во время праздника. В качестве награды Элла и Никола собирались воспользоваться продуктами, что привёз Бенно, и устроить настоящее пиршество для сотрудников компании «Гилбе́рта», городских солдат и служителей.

***

Мы прибыли в монастырь, там оказалось очень шумно, поскольку все готовились к пиру и подготавливали себе постели на ночь. Даже солдаты, следуя указаниям служителей, носили ящики компании «Гилбе́рта» на кухню и в здание для мальчиков. Я заметила, как папа с ящиком в ​​руках спускается по лестнице на кухню.

Нора и Марта собрали лишнее постельное белье из спален для девочек и принесли его в столовую, чтобы Тор и Рик могли отнести его в здание для мальчиков. Похоже, что указания им давала Моника. Когда она увидела меня, её глаза расширились, и она сразу же подбежала ко мне.

— Госпожа Розмайн?! Что-то случилось? Вы не заболели?

— Нет, я решил, что в целях безопасности ей следует находиться в монастыре, — ответил Экхарт. — Госпожа Розмайн, я с Юстоксом останусь на ночь в особняке мэра. Пожалуйста, подождите нас, пока мы не вернемся за вами завтра утром.

— Поняла, — ответила я, кивнув.

Затем Экхарт повернулся к Монике.

— Слуга, помоги госпоже Розмайн переодеться. На этом всё. Я возвращаюсь на фестиваль.

— Полагаюсь на тебя, дорогой брат, — сказала я.

Как только он ушёл, мы с Моникой прошли через молитвенный зал и зашли в мою потайную комнату, находящуюся в задней его части. За то время, что я посещала монастырь, слуги успели полностью обставить комнату и подготовить всё для сна.

С помощью Моники я переоделась из церемониальных одежд главы храма в те, что носила обычно. Элла, Никола и служительницы из храма были заняты приготовлением еды на кухне, в то время как Розина в здании для девочек готовила им всем комнаты. Поскольку Бригитта — дворянка, я решила, что она будет спать в моей комнате. Она сказала, что ей подойдет и скамья, так что нам просто нужно было принести ей матрас.

— Мы едва закончили приготовления, госпожа Розмайн, а потому, пожалуйста, отдохните в своей комнате, пока ужин не будет готов.

— Спасибо, Моника. Не беспокойся обо мне. Я знаю, это тяжело, но пожалуйста, постарайся.

Я последовала совету и отдыхала в своей комнате, пока магический камень на стене не начал светиться. Это означало, что снаружи меня кто-то зовёт. Когда Бригитта открыла дверь, за ней находились Гил и Лутц.

— Госпожа Розмайн, нам есть о чём вам сообщить.

После того, как они вошли, Бригитта закрыла дверь. И поскольку она находилась в комнате, они оба держались строго и формально. Я тоже держала спину прямо, слушая их.

— Госпожа Розмайн, мы закончили делать клей из шкур, который вы просили. В настоящее время он находится в мастерской. Он должен высохнуть в течение зимы, после чего будет готов к использованию, — сказал Гил.

Я ответила кивком, но, если бы Бригитты не было рядом, я бы погладила его по голове и похвалила за хорошую работу. Когда эта мысль пришла мне в голову, мы с Гилом встретились взглядами. Должно быть, он подумал о том же самом, так как бросил взгляд в сторону Бригитты и пожал плечами. Я слабо улыбнулась ему в знак молчаливого согласия.

— Сироты Хассе были разочарованы тем, что не смогли присоединиться к празднику урожая, которого они с нетерпением ждут каждый год. Правда сейчас они так обрадованы едой, что совсем забыли о нём, — сообщил Лутц. — Кроме того, похоже, что распространились слухи о том, что вы оплатите солдатам дорожные расходы. Поэтому, на этот раз солдаты активно боролись за право выступить эскортом. Являются ли причиной ваши слова или же всё благодаря подготовке их командира, но солдаты стали более охотно помогать служителям, чем в прошлый раз.

Думаю, папа просто стоял и смотрел, как солдаты спорили о том, кто будет охранять кареты, ведь его-то я уже выбрала заранее. И, как ни смешно это было слышать, Лутц, кажется, намекает мне, чтобы я снова заплатила солдатам.

— Я рада слышать, что солдаты стали помогать охотнее. В таком случае мне нужно приготовить для них награду. Лутц, пожалуйста, спроси Бенно, сможет ли он одолжить мне немного денег, — ответила я.

Направляясь на праздник урожая, я не думала, что мне понадобятся деньги. При себе у меня была лишь гильдейская карта.

Лутц сделал заметку в своём диптихе.

— Как продвигается распространение слухов? — спросила я.

— Торговцы, которые слышали новости в Эренфесте, быстро проезжали мимо города, предупреждали всех на пути, что следует остерегаться Хассе. Когда мастер Бенно и господин Марк появились в городе, некоторые местные даже подошли расспросить их. Всё идёт так, как и ожидал господин Марк, — ответил Лутц.

— Похоже, когда в город стали съезжаться крестьяне из соседних деревень, жители города решили, что им не следует обсуждать новости при них. Поэтому, хотя горожане и могут кое-что знать, я не думаю, что до крестьян уже дошли слухи, — продолжил Гил.

Я вспомнила Рихта, который наблюдал за мной.

— Вероятно, он надеялся предотвратить беспорядки… — пробормотала я.

Если бы крестьяне узнали, что предыдущий глава храма мёртв, и на следующий весенний молебен в Хассе не отправят священников, люди, что уже собрались в доме для зимовки, несомненно, впали бы в панику.

— Лутц, попроси Марка перейти к следующему этапу нашего плана.

— Как пожелаете.

***

Вскоре после того, как мы закончили обсуждение, Моника пришла сказать мне, что ужин готов. Я направилась в столовую и обнаружила, что все стоят на коленях перед столами со множеством угощений.

— Сегодня праздник урожая, — объявила я. — Так как это праздник, я надеюсь, что вы сможете вести себя [неформально*].

Почему-то все выглядели так, словно не поняли меня. Странно. Наверное, просто не было ни одного другого дворянина, который сказал бы им что-то подобное. Тем не менее, мне не нравилась ситуация, когда угощения уже были на столе, и от меня требовалось есть первой под всеми этими взглядами, говорящими, что мне нужно поторопиться.

— Давайте сегодня есть вместе. Было бы расточительством позволить всей этой горячей еде остыть. Прошу, позовите также тех, кто на кухне. Пусть столы и будут разделены между дворянами, слугами, служителями, работниками магазина и солдатами, но мы всё ещё можем есть вместе.

Алкоголя может и не было, зато был свежевыжатый фруктовый сок. После тоста, все начали есть.

Солдаты вдали от нас были очень воодушевлены, и лишь Бригитта хмурилась. Ей, как дворянке, наверное, всё это не нравилось.

— Извини, Бригитта. Я не могу есть медленно, когда на меня смотрит столько людей. Я понимаю, что тебе не слишком приятно есть вместе со слугами и солдатами, но, надеюсь, ты сможешь сегодня потерпеть.

— Вы неправильно меня поняли. Мой семейный дом в Илльгнере находится в довольно захолустной провинции, и мы часто едим вместе с нашими слугами и шумно празднуем с крестьянами. Я привыкла к таким вещам и не испытываю каких-либо неудобств. Меня просто беспокоит, что подумает господин Фердинанд, если узнает об этом, — ответила Бригитта, приложив руку к щеке и посмотрев на меня.

Мне легко было представить, как кричал бы на меня: «О чём ты только думала?!».

— Мы можем так делать, потому что Фран и брат Экхарт остались сегодня в особняке мэра. Пожалуйста, держите это от них в секрете, — попросила я, изобразив указательными пальцами перед своими губами крестик.

Бригитта слегка рассмеялась.

— Госпожа Розмайн, меня больше беспокоит, что вы сами можете проговориться, — ответила она и повторила мой жест.

Закончив есть, я стала обходить столы. Когда я подошла к тем, где солдаты жадно ели предложенные угощения, они поспешно прекратили есть. Я хихикнула, увидев, как они с тоской смотрят на еду, и обратилась к их представителю — папе.

— Понравились ли вам угощения?

— Жаль, что нет алкоголя, но еда отличная, — ответил папа. — Вы, парни, тоже ведь так думаете?

Все солдаты кивнули.

— Да, я никогда раньше не ел ничего подобного, — сказал один.

— Одна только эта еда стоила того, чтобы прийти сюда. Было бы идеально, если бы нам налили немного алкоголя, — добавил другой.

Пусть солдаты и старались изо всех сил быть со мной вежливыми, но их глаза всё так же были прикованы к еде. Все молча умоляли меня позволить им продолжить есть.

— Я рада слышать, что угощения пришлись вам по вкусу. Я передам это повару, — сказала я. — Пожалуйста, продолжайте есть.

После моих слов солдаты вновь набросились на еду в своих тарелках. Наблюдая, как они выхватывают друг у друга еду, папа прошептал мне достаточно тихим голосом, чтобы его слова затерялись среди шума.

— Эта еда навевает воспоминания. Это напомнило мне блюдо, которое впервые приготовила одна из моих дочерей. В тот раз она без моего разрешения использовала много алкоголя, который я прятал, — сказал папа с улыбкой, поднося ко рту вилку с птицей, тушёной в вине.

В моей голове промелькнули воспоминания о том времени, когда я использовала припрятанное им медовое вино, чтобы приготовить птицу, после чего мы всей семьёй смеялись над этим за столом. От ностальгии у меня слёзы навернулись на глаза.

«Я не могу позволить себе плакать здесь», — подумала я, глубоко вздохнув, и улыбнулась, сдерживая слезы.

1. ↑ buffalo（англ.) — буйвол.hörner (нем.) — рога
2. ↑ оскорбление величества (фр. lèse majesté [ли:з мажести́]) — французский термин использовался также в англосаксонской традиции — преступление, заключающееся в неуважительном высказывании по отношению к монарху или к его отдельным действиям.https://ru.wikipedia.org/wiki/Оскорбление_величества
3. ↑ напоминание: слова в квадратных скобках Розмайн произносит на японском.