Сегодня начались зимние круги общения. В этот день проводились церемония крещения детей, родившихся зимой, дебют входящих в благородное общество, а затем, для новых студентов академии, церемония дарения. Поскольку я как новая студентка должна была присутствовать на церемонии дарения, все церемонии этого года должен был провести Фердинанд. Так как я могла никуда не спешить, то переодевалась и причёсывалась неторопливо, растягивая удовольствие.

— Сестра, пойдём в большой зал вместе? — спросила меня Шарлотта, заходя в комнату.

Казалось, будто она ждала момента, как я буду готова. Разумеется, я сразу же согласилась, и из комнаты мы вышли вместе.

— Мне было так одиноко, сестра. Ты наконец-то снова живёшь в замке, но из-за твоего интенсивного обучения я могу видеться с тобой лишь во время практики танца и ужина.

«А-ах, Шарлотта всё такая же милая, как и раньше», — подумала я. То, насколько моя младшая сестра выросла выше меня, стало для меня таким потрясением, что моё сердце чуть не разбилось. Но когда она поблагодарила меня за спасение и извинилась за то, что моим рыцарям сопровождения пришлось спасать её, из-за чего я сама подверглась опасности, моя любовь к ней расцвела такими яркими красками, что от негативных мыслей не осталось и следа.

«Ну серьёзно, моя младшая сестра слишком милая и замечательная» — думала я.

Сев в пандочку, я продолжила болтать с Шарлоттой. Когда мы подошли к лестнице, внизу я увидела Вильфрида, который уже давно закончил приготовления и ждал нас.

— Розмайн, ты всё ещё пользуешься ездовым зверем? — спросил он, удивлённо моргнув. — Я думал, что пролежав столько времени в лекарстве, ты стала здоровой.

— Да, я вроде как здорова, но пока не могу ходить без магических инструментов.

— Что?! Разве ты не говорила, что ходишь на тренировки с Бонифацием в рыцарский орден?! Это же самоубийство! — воскликнул Вильфрид.

Когда его рыцари проходили обучение с Бонифацием, он и сам присутствовал при этом и даже тренировался. Поэтому в его представлении тренироваться с Бонифацием было равносильно самоубийству. Я и сама временами чувствовала себя так, будто нахожусь на пороге смерти, а потому, возможно, так могли думать все, кто когда-либо тренировался с Бонифацием.

— Дедушка просто учил меня укреплению тела магической силой. В остальном мы не делали ничего слишком сложного.

— Из-за того что ты, дорогая сестра, стала так хорошо справляться с практикой танца посвящения, я решила, что ты уже полностью здорова, — сказала Шарлотта.

Похоже, она думала, что я выздоровела за последние несколько недель, но это было очень далеко от истины.

— Планируется, что я должна буду убрать магические инструменты после возвращения из дворянской академии. Затем я буду работать над постепенным восстановлением силы и выносливости. Мне не придётся носить эти инструменты слишком долго. Пожалуйста, сохраните это в секрете.

С этими словами я направила пандочку дальше по коридору. Вильфрид и Шарлотта шли рядом со мной, а рыцари сопровождения окружили нас плотным строем. Мы трое не ходили вместе со времени нападения два года назад, и я почувствовала, как все немного напряглись.

— Я всё ещё немного нервничаю, хотя преступник и был пойман... — сказала Шарлотта с лёгкой успокаивающей улыбкой.

Все остальные тоже слегка улыбнулись, что немного подбодрило меня.

***

Свернув за последний угол перед большим залом, я выбралась из пандочки и убрала её. Начиная с этого момента я больше не могла использовать ездового зверя, что означало необходимость простоять на ногах практически до конца дня.

«Ох, переживу ли я это?» — подумала я.

Похоже, моё беспокойство отразилось у меня на лице, поскольку Вильфрид тут же нахмурился и протянул мне руку.

— Розмайн, может, мне поддержать тебя?

— Нет, я хожу так медленно, что это только утомит тебя. Вы с Шарлоттой можете пойти вперёд. Я же буду идти в привычном для себя темпе.

— Не в этот раз. Нам сказали, чтобы сегодня мы держались вместе.

Вильфрид и Шарлотта не собирались уступать мне, так что в конце концов мы пошли все вместе. Взятые в кольцо нашими рыцарями сопровождения, мы двинулись к своим местам в первом ряду выстроившихся в большом зале дворян. Из-за окружавших нас рыцарей у меня был плохой обзор, но я заметила, как дворяне, подходившие поприветствовать нас, удивлённо округляли глаза, завидев меня.

— Госпожа Розмайн, так вы проснулись.

— Госпожа Розмайн! Я так счастлива! Теперь мы будем учиться в дворянской академии вместе!

— Граф Грешель, Брюнхильда, всё именно так. Моя сестра снова здорова, — сказала с улыбкой Шарлотта, слегка выступив вперёд.

Брюнхильда была на два года старше меня. Мы виделись с ней в детской комнате три года назад. У неё были светло-карие глаза и прямые багряные волосы. Насколько я помнила, она была стильной девочкой, любящей поговорить, и именно она собрала для меня информацию о модных тенденциях в дворянской академии.

Встав рядом с Шарлоттой, я улыбнулась Брюнхильде. Было бы правильно поблагодарить её при всех.

— Брюнхильда, информация о модных тенденциях, которую ты собрала в дворянской академии, оказалась очень полезной.

— Ах! Я так рада, что оказалась вам полезна! — радостно ответила она.

Один за другим начали подходить и другие дворяне, желая поприветствовать нас. Я вызывала всеобщее любопытство, что можно было понять, учитывая проведённые во сне два долгих года и то, что я совсем не изменилась.

— Пожалуйста, позвольте и мне поприветствовать госпожу Розмайн, — послышался вдруг еле́йный голос.

Прежде, чем я успела что-то сказать, Вильфрид заслонил меня собой и ответил:

— Ах, виконтесса Дальдольф. Рад видеть, что вы в добром здравии. Кстати говоря, мне бы очень хотелось поговорить с виконтом Дальдольфом. Быть может, вы знаете, где он?

— Д-да, господин Вильфрид… Я поищу его. Доброго вам дня.

Мать Шикико́зы ненавидела меня, поэтому я была благодарна Вильфриду за то, что спас от неё. По мере того, как волна за волной к нам подходили дворяне, желающие поприветствовать нас, я начала кое-что понимать: «Вильфрид и Шарлотта защищают меня!»

Всякий раз кто-то из них ловко выходил вперёд, чтобы от моего имени ответить дворянам, когда те подходили ко мне, чтобы поприветствовать. Если я не делала шаг вперёд и не начинала говорить сама, всё заканчивалось без моего участия. Я наблюдала за происходящим из-за их спин. Сейчас они защищали меня во время обмена приветствиями с дворянами — полная противоположность тому, что происходило два года назад.

— Вы многому научились, не так ли? — спросила я их.

Вильфрид кивнул.

— Мы не могли рассчитывать на то, что ты будешь защищать нас вечно.

Насколько я помнила, руководство по общению с дворянами, которое Фердинанд вбил мне в голову, было довольно объёмным. Меня действительно впечатлило, что они смогли выучить его в таком юном возрасте.

— Вам многое пришлось запомнить. Думаю, это было очень трудно.

— Всё верно, — ответила Шарлотта. — Но запоминать пришлось не больше, чем тебе два года назад, ведь ты тогда готовилась ещё и к моей церемонии крещения, а также к зимнему дебюту, верно? Я думала, что упаду в обморок от истощения, когда увидела все те дощечки с записями церемоний, которые приходилось запоминать тебе.

Похоже, что Фердинанд дал им сразу и руководство по общению с дворянами, и деревянные дощечки, по которым я учила проведение весеннего молебна, так что, пусть и мельком, но они увидели, на что похожа моя обычная жизнь.

— Мне сказали, что вы даже взяли на себя часть моих обязанностей главы храма. Мне жаль, что из-за меня на вас так много всего навалилось.

— Сестра, мы тоже дети герцога. За последние два года мы хорошо поняли, как важно и одновременно утомительно обеспечивать центральный регион магической силой. Я намерена участвовать и в следующем весеннем молебне. Ты не должна нести столь тяжёлое бремя в одиночку.

— Верно, — добавил Вильфрид. — Мы справимся с весенним молебном намного быстрее, если объединим силы.

«О нет, — подумала я. — Они так выросли, что практически оставили меня позади».

Пока я размышляла о том, насколько эти двое выросли телом и духом, прибыла герцогская чета. Они поднялись на сцену и заняли свои места. Когда они нежно нам улыбнулись, мы, естественно, ответили им улыбками.

— Входит главный священник, — прозвучало объявление.

Фердинанд поднялся на сцену и оглядел стоящих внизу.

— Добро пожаловать, новые дети Эренфеста! — звучно сказал он, и его голос разнёсся по большому залу.

Ещё до того, как стихло эхо, дверь в зал открылась, и начали входить дети дворян, которым в этом году исполнилось семь… и некоторые из них были выше меня! Гр-р-р!

Пока я смотрела, как дети, чья церемония должна была вот-вот состояться, поднимаются на сцену, Корнелиус прошептал:

— Госпожа Розмайн, среди тех, кто собирается дебютировать, есть мальчик по имени Николаус… Он сын второй жены отца. Наш единокровный брат.

В отличие от меня, крестившейся как дочь первой жены, Эльвиры, Николаус крестился как сын второй жены, Труделид, а потому публично я должна была относится к нему, как к единокровному брату.

— Я полагаю, он и Труделид придут поприветствовать вас позже.

— Есть что-нибудь, с чем мне следует быть осторожной? — чуть слышно спросила я, заметив настороженность в чёрных глазах Корнелиуса.

— Нет, но отец просил меня передать, чтобы вы не выказывали к нему заметной симпатии в детской комнате. Похоже, вы склонны вести себя чрезмерно мило с младшими членами семьи

Поскольку я была приёмной дочерью герцога, в первую очередь я должна была думать о Вильфриде и Шарлотте. За ними следовали братья по матери: Экхарт, Лампрехт и Корнелиус. Как мой единокровный брат Николаус имел гораздо более низкий приоритет, а потому мне следовало быть осторожной и не выказывать к нему чрезмерного обожания.

«Но иметь младшего братика тоже здо́рово, — подумала я. — Разве так плохо, чтобы он мог полагаться на меня?»

Будучи ребёнком высшего дворянина, во время дебюта Николаус играл на фешпи́ле последним. По его игре легко можно было понять, как много он тренировался. Николаус был мальчиком со светло-каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами. Лицом он мало походил на Карстеда, так что, вероятно, он больше пошёл в мать. При этом он был хорошо сложен и, если бы мы встали рядом, то, скорее всего, оказался выше меня.

После дебюта должна была состояться церемония дарения. Фердинанд сошёл со сцены, и его место заняли восемь служащих. Держа богато украшенные резные шкатулки, они выстроились в ряд. Убедившись, что все на своих местах, Сильвестр направился к центру сцены.

— Теперь начнётся церемония дарения. Новые студенты дворянской академии, выйдите вперёд! — раздался голос служащего.

Мы вместе с Вильфридом поднялись на сцену. Как и три года назад во время нашего дебюта на сцене выстроились восемь детей. Их лица были мне знакомы, вот только все дети стали заметно выше, чем я помнила. У меня разрывалось сердце от того, насколько я ниже остальных. В этот момент я встретилась взглядом с Филиной. Она радостно мне улыбнулась, и я также ответила ей улыбкой. После всех тех любопытных взглядов было приятно обнаружить, что кто-то по-настоящему счастлив увидеть меня. Благодаря этому я почувствовала себя немного лучше.

— Розмайн, — произнёс моё имя Сильвестр.

Я подняла на него глаза и вышла вперёд. Сильвестр аккуратно открыл крышку шкатулки, которую держал перед ним один из служащих, достал оттуда накидку и брошь, а затем протянул мне.

— Я желаю тебе хорошо учиться и расти, чтобы стать дворянкой, достойной Эренфеста.

— В честь Бога Тьмы я сделаю всё возможное, чтобы приобрести как можно больше опыта, — ответила я, принимая накидку и брошь.

Отступив, я снова встала в ряд. После вручения всех даров служащий объявил о дате отправки в дворянскую академию. Согласно традиции старшие ученики отправлялись первыми, а первокурсники — такие как я и Вильфрид — в последний день.

Так началась наша зимняя жизнь.