Глава 153. И вместе с солдатами слезы сдержать не в силах седой генерал

строчка из стихотворения Фань Чжунъяня (989 — 1052) "Гордый рыбак"

В углу кабинета раздался звук разбитого фарфора.

Линь Ваньюэ вытащила из-за пазухи яшмовую подвеску и со всей силы швырнула ее в цветочный горшок, который разбился о землю.

Юцинь не смела поднять головы. Сяо-Шии впервые была напугана.

Убийственная аура.

Она остро почувствовала густую убийственную ауру, исходящую от Линь Фэйсина.

Сяо-Шии инстинктивно ощутила удушающий страх. Лишь закаленные в боях и бесчисленное количество раз выбиравшиеся из груды трупов воины могли обладать такой аурой.

Глаза Линь Ваньюэ были налиты кровью, ее лицо исказила дикая злоба. Сяо-Шии сглотнула и откинулась назад, инстинктивно желая избежать Линь Фэйсина.

Будь здесь нож, сяо-Шии была уверена, Линь Фэйсин зарезал бы ее, не моргнув глазом.

Ненависть.

Как только рассеялась убийственная аура, последовала нескрываемая ненависть, острым ножом пронзившая грудь сяо-Шии.

Она почувствовала, что вот-вот расплачется, но Линь Фэйсин не собирался отпускать ее.

Теперь сяо-Шии поняла, какую миссию она отняла у сяо-Шиэр. Поняла, почему обычно мягкая Юй Сянь-цзецзе рассердилась и устроила крупную ссору. Поняла, почему Юй Сянь, провожавшая ее, выглядела так, словно расставалась с ней навеки. Поняла, почему Юй Сянь сказала тогда: "Сяо-Шии, на этот раз ты слишком заигралась. Это паршивая миссия. Этот человек... только на вид такой покладистый, но он из тех, кто придерживается своих убеждений. Мне кажется, что в глубине его сердца таится безжалостность. Ты понимаешь, что идешь на гибель?".

И она ответила: "Юй Сянь-цзецзе~ не волнуйся, Ее Высочество обещала мне, что если на этот раз я хорошо справлюсь, она даст мне год отпуска и разрешит взять тебя с собой! Мы поедем с тобой на юг наслаждаться красотами природы. Тебе же всегда нравились южные пейзажи?".

Юй Сянь посмотрела на сияющую улыбкой сяо-Шии. На ее лице застыла печаль, сердце обливалось кровью: сяо-Шии, о сяо-Шии, даже Ее Высочество не осмелилась бы рассказать ему все лично. Неужели это не очевидно? Даже Ее Высочество… хочет избежать ярости этого человека.

Из глаз сяо-Шии хлынули слезы, оттого что Линь Фэйсин схватил ее за шею. Она даже не могла позвать на помощь!

Неконтролируемо текли слезы, сопли и слюна, ее глаза закатывались. В нескольких цунях от себя она видела свирепое выражение лица Линь Фейсина.

Сяо-Шии начала беспорядочно брыкать ногами, нанося удары по голеням Линь Фэйсина, но пинать его — все равно что пинать столб. Никакого эффекта, разумеется, не было.

— Фума! Сжальтесь!

Увидев, что красное лицо сяо-Шии становится бордовым, Юцинь поднялась с колен и потянула Линь Фэйсина за руку.

Линь Ваньюэ медленно повернула голову. Когда Юцинь встретилась взглядом с покрасневшими глазами, ее сердце пропустило удар.

Как раз в тот момент, когда сяо-Шии начала терять сознание, в бумажное окно влетел камень и ударил в запястье Линь Ваньюэ.

Пораженная внезапной болью, Линь Ваньюэ ослабила хватку, и к ней вернулась ясность ума.

Она взглянула на сяо-Ши, которая находилась в бессознательном состоянии и все еще слабо дышала.

— Запри ее, — холодно бросила она.

— Слушаюсь...

Линь Ваньюэ вышла из кабинета. В бумажном окне осталась дыра, но во дворе никого не оказалось.

Она вернулась в свою спальню. Встряхнув упакованный багаж, она открыла его и начала рыться в поисках яшмовой подвески. Нащупав предмет, она сжала его в руке.

Подвеска была того же размера, с таким же украшением и сделана из того же материала. Единственное отличие — иероглиф "Юэ", вырезанный на поверхности.

Столько сил было вложено в создание этой подвески. Линь Ваньюэ приказала искусному мастеру вырезать кусок необработанной яшмы на подобии кулона Ли Сянь, а затем, чтобы избежать возможных подозрений, сама вырезала на нем иероглиф "Юэ".

Чтобы иероглиф получился красивым, Линь Ваньюэ написала его бесчисленное количество раз, пока не была удовлетворена результатом.

Эта яшмовая подвеска была подарком для Ли Сянь.

Линь Ваньюэ улыбнулась, сжимая кулак мертвой хваткой, пока не раздался приглушенный хруст.

На раскрытой ладони покоились разбитые осколки…

Однако осколок с иероглифом "Юэ" остался целым. Его черты окрасила кровь.

Линь Ваньюэ в оцепенении посмотрела на алый иероглиф луны*. Внезапно она разразилась смехом. Она смеялась и смеялась, из глаз текли крупные капли слез.

* 月 (yuè) — луна

Ее зрение затуманилось. Она словно видела Ли Сянь с безупречной улыбкой на лице, одетую в великолепное дворцовое платье.

Как же болит сердце.

Как же болит ее сердце!

Линь Ваньюэ выплюнула кровь. В глазах потемнело, тело откинулось назад.

Она лежала на ледяном полу, раскинув руки и ноги. Рот и нос забил железный запах крови. Она тяжело дышала, по лицу беззвучно струились слезы.

Она бессильно покачала головой и прижала левую руку к груди.

… …

Даже на третий теплый месяц на северной границе все еще виднелись следы снега.

Новый главнокомандующий северной границы Линь Фэйсин не присутствовал на последнем собрании двора тридцать первого года Юаньдина.

С поддержкой наследного принца Ли Чжао лично провел собрание. Он все так же хвалил Линь Фэйсина и приготовил ему вознаграждение.

Принц Ци привез голову Тутурбы в столицу и положил ее перед надгробием принца Юна.

Вражда между гуннами и императорской семьей разразилась, когда Тутурба убил принца Юна, и закончилась, когда принц Ци обезглавил Тутурбу.

Принц Ци не спрашивал Линь Фэйсина о том, почему он вдруг передумал ехать, и согласился доставить его подарки в столицу.

Эти подарки отослали в поместье старшей принцессы. Сяо-Цы просмотрела длинный список подарков, но не нашла ни одного для Ли Сянь.

Она доложила об этом принцессе. Та улыбнулась и ничего не сказала. В этой улыбке скрывались горечь и страдание.

— Главнокомандующий, время ужинать.

Юцинь принесла еду в комнату.

С того случая Линь Ваньюэ запретила Юцинь называть ее фумой.

— Поставь сюда, — Линь Ваньюэ сидела с прямой спиной за столом, переворачивая страницу книги по военному искусству.

— Главнокомандующий, кушайте, пока не остыло.

Линь Ваньюэ задумалась, потом отложила книгу. Насупившись, она посмотрела на миску сладкой пасты из черного кунжута:

— Юцинь, я разве не просил тебя не заморачиваться с этим?

Юцинь поглядела на Линь Фэйсина: пшеничного цвета кожа, грозные и внушительные глаза, не показывающие гнева; черные и длинные брови и упрямо сжатые губы. Однако эти бьющие в глаза белые пряди на висках никак не соответствовали его молодому лицу.

То происшествие… больше Линь Фэйсин не упоминал о нем. Он даже бровью не повел, когда узнал, что десять дней спустя сяо-Шии похитили.

С того дня Юцинь больше не видела улыбки Линь Фэйсина.

Недавно волосы на висках Линь Фэйсина начали становиться белыми. За несколько месяцев седина отросла на несколько цуней. Все остальное было не тронуто, за исключением висков, на которых больше не росли темные волосы.

В самом начале Юцинь сильно испугалась. Она боялась, что со здоровьем Линь Фэйсина что-то не так, что у него наступает преждевременное старение, и даже хотела проверить его пульс, но как бы она ни умоляла, он холодно отвергал просьбу. Юцинь с беспокойством наблюдала за ним в течение длительного периода времени. За исключением белоснежных волос на висках никаких других симптомов не проявлялось, и она отогнала свои тревоги.

С тех пор в рационе Линь Фэйсина появилась сладкая паста из черного кунжута, но он никогда не ел ее.

— Унеси обратно и больше не подавай мне ее.

— …Слушаюсь.

Юцинь взяла еду и направилась к двери. Не удержавшись, она повернула голову назад и увидела, что Линь Фэйсин снова взялся за книгу.

Юаньдин год тридцать второй · пятнадцатый день пятого месяца

— Ваше Высочество! С северной границы пришла посылка! — в главный зал вошла воодушевленная сяо-Цы со свертком в руках.

Державшая чашку рука Ли Сянь дрогнула, и часть содержимого выплеснулась наружу, обжигая ей палец.

Она поставила чашку на стол. Белая кожа пальца покраснела.

Сяо-Цы с сияющим лицом подошла к Ли Сянь:

— Ваше Высочество, фума наконец-то что-то прислал!

Ли Сянь подняла глаза, но ее улыбка исчезла, как только она увидела сверток в руках сяо-Цы. Она тихо вздохнула.

— Ваше Высочество? Что такое?

— Распакуй ее.

Сяо-Цы с замешательством открыла посылку и увидела внутри знакомую деревянную шкатулку:

— А? Это же…

Она открыла шкатулку. Внутри лежали бутылка с мазью Бинцзиюйгу*, кольцо для стрельбы из лука, сделанное из слоновой кости, и запечатанное письмо с надписью: "Личное письмо фуме"…

— Но ведь… это подарок на день рождения, который Ваше Высочество отправили фуме?

* 冰肌玉骨 (bīngjīyùgǔ) — плоть подобная хрусталю и кости из яшмы

Уголки губ Ли Сянь растянулись. Она ничего не ответила.

Двадцать девятый день четвертого месяца Линь Ваньюэ исполнилось двадцать лет. Ли Сянь приготовила в подарок кольцо из слоновой кости. Пятнадцатого дня пятого месяца эта нераспечатанная посылка пришла обратно.

— Ваше Высочество…

— Пойдем, навестим юную принцессу.

Линь Байшуй уже исполнилось три года. Увидев вошедшую во двор Ли Сянь, она тут же отдала свой деревянный меч няне и побежала навстречу.

— Мамуля!

Ли Сянь подняла Линь Байшуй на руки и с улыбкой сказала:

— Байшуй, с чего бы это юной деве, как ты, любить оружие?

— Это подарок мне на день рождения, папа прислал. Няня сказала, что папа — великий генерал, отважный герой. Это правда, мамочка?

Ли Сянь на мгновение погрустнела, когда Линь Байшуй упомянула Линь Ваньюэ: в конце концов, эта женщина не потеряла своего рвения баловать дочь; она никогда не отвечала, но не забывала о дне рождения дочери и время от времени посылала небольшие подарки.

— Конечно правда!

— Мамочка, когда папа вернется?

Голос Линь Байшуй внезапно стал обиженным. Она уже не помнила, как выглядит ее отец. Недавно у нее был день рождения, и мама спросила, какой подарок она хочет. Она сказала, что хочет папу, поэтому получила от него в подарок его портрет и деревянный меч!

Все служанки говорят, что ее папа — великий генерал, отважный герой!

Она очень хочет увидеть папу!

— Твой папа охраняет границу, и вернуться в столицу пока не может. Тысячи простых людей полагаются на его защиту, Байшуй ведь понимает это?

Линь Байшуй приютилась в объятиях Ли Сянь. В ее больших глазах уже появлялась сонливость. После долгих раздумий она прижалась к Ли Сянь и пробормотала:

— Дочь понимает, папа — отважный герой, не может вернуться домой…

Пробегав как угорелая полдня, она уже устала, вдобавок, от Ли Сянь вкусно пахло. Пригревшись в ее объятиях, маленькая принцесса заснула, не успев закончить предложение.

Ли Сянь опустила голову и посмотрела на Линь Байшуй. Несмотря на отсутствие кровного родства, она воспитывала ее все это время, и в конце концов маленькая беззащитная девочка привязалась к ней. При взгляде на сладко спящую Линь Байшуй сердце Ли Сянь смягчилось.