Оказавшись на дне Ямы, советник спросила на языке Баньюэ:

— Кэ Мо, что произошло?

Стоило ей заговорить, Се Лянь осознал, что голос девушки значительно разнится с его ожиданиями. Тон действительно звучал ледяным, но при этом очень тихим, словно чем-то расстроенный ребёнок бормотал себе под нос. Это был вовсе не тот стальной бессердечный голос, который ожидал услышать принц. Если бы не отличный слух, Се Лянь бы вовсе ничего не расслышал.

Кэ Мо воскликнул:

— Что произошло? Они все мертвы!

Советник:

— Как они могут быть мертвы?

Кэ Мо:

— Разве не потому, что ты столкнула их сюда и заперла в этом проклятом месте?

Советник:

— Кто здесь? Внизу ещё один человек.

В действительности же на дне Ямы, помимо Кэ Мо, находились ещё два «человека», однако у Сань Лана не было ни дыхания, ни сердцебиения, и потому советник Баньюэ не ощущала ни следа его существования. А когда наверху началась неразбериха, она совершенно не обратила внимания, кто свалился в Яму, а кто сбежал. Поэтому сейчас она считала, что Се Лянь один.

Кэ Мо воскликнул:

— Это они убили моих воинов, теперь ты довольна? Наконец-то они все мертвы!

Советник надолго замолчала. Лишь спустя время во тьме внезапно загорелся огонь, озаривший девушку в чёрных одеждах, которая держала на ладошке маленький пучок пламени.

На вид ей было не больше восемнадцати. Скромное дорожное платье чёрного цвета, такое же чёрное, как её глаза. Нельзя сказать, что девушка некрасива, просто выглядела она крайне безрадостно. На лбу и в уголках рта виднелась синева, хорошо заметная в свете пламени.

Если бы ранее они не убедились в этом, сейчас никто бы даже не подумал, что советник Баньюэ — и есть эта бледная девчонка.

Пламя озарило и пространство вокруг девушки. У её ног лежали мёртвые тела воинов Баньюэ, облачённых в доспехи.

Се Лянь не удержался от взгляда в сторону.

Пламя, зажжённое советником, сияло не слишком ярко и не могло осветить людей на дне Ямы целиком, они по-прежнему оставались сокрыты во тьме. Но всё же далёкий огонёк помог принцу разглядеть рядом фигуру в красном.

Возможно, ему просто померещилось, ведь Сань Лан ростом и ранее был выше принца. Но сейчас юноша как будто ещё немного подрос. Взгляд Се Ляня медленно переместился наверх, оказавшись на уровне шеи юноши, остановился на мгновение, затем передвинулся до подбородка изящной формы.

Верхняя часть лица юноши всё ещё скрывалась в темноте, но и нижняя половина уже чем-то отличалась от образа, привычного принцу. И хотя очертания линий не потеряли в красоте, теперь они стали более выразительными. Возможно, ощутив взгляд Се Ляня, лицо слегка наклонилось, повернулось, и едва заметно изогнулся краешек линии губ.

Се Лянь, желая разглядеть поближе, сам того не осознавая, сделал шаг в сторону юноши.

Внезапно раздался громкий крик Кэ Мо. Он узрел жуткую картину побоищ�� своими глазами, и это стало для него потрясением. Се Лянь тут же пришёл в себя, обернулся и увидел Кэ Мо, который в ужасе схватился за голову. Советник же, услышав его крики, не выказала ни радости, ни грусти, лишь кивнула и произнесла:

— Хорошо.

Кэ Мо, убитый горем, услышав её, разгневался ещё сильнее:

— Что в этом хорошего? Что ты хочешь этим сказать?!

Советник ответила:

— Хорошо — означает, что мы, наконец, свободны.

Она развернулась к Се Ляню в темноте с вопросом:

— Это вы убили их?

Се Лянь ответил:

— Это всего лишь недоразумение.

Кэ Мо перебил его:

— Как ты можешь лгать, не моргнув глазом?!

Се Лянь продолжал упорствовать:

— Но ведь в жизни недоразумения встречаются повсюду!

Советник взглянула на него, но реакция осталась неясной. Она вновь спросила:

— Кто вы такие?

Теперь она заговорила на чистейшем языке центральной равнины1, без единого намёка на вопросительный тон.

1Имеется в виду китайский язык.

Се Лянь ответил:

— Я — небожитель Верхних Небес, а это… мой друг.

Кэ Мо не понимал чужого языка, но по тону расслышал, что они не переругиваются, и потому настороженно спросил:

— О чём вы говорите?

Взгляд советника медленно скользнул мимо Се Ляня и задержался на Сань Лане. Впрочем, спустя пару мгновений она отвела глаза и произнесла:

— Сюда никогда не являлись небожители. Я думала, вы давно забыли об этих местах.

Се Лянь уж было приготовился сразиться с советником Баньюэ, однако к его неожиданности девушка совершенно не выказала желания биться, что весьма удивило принца. Она спросила ещё:

— Вы хотите выбраться отсюда?

Се Лянь ответил:

— Конечно, хотим. Но вокруг установлено магическое поле, выбраться не представляется возможным.

После его слов советник подошла к стене Ямы Грешников, протянула руку и просто ударила ладонью по поверхности стены. Обернувшись, она произнесла:

— Я сняла магическое поле, вы можете уходить.

— …

Она так просто согласилась их отпустить!

Се Лянь тщетно старался подобрать слова для ответа. Избавил его от необходимости голос, раздавшийся сверху:

— Эй! Есть кто-нибудь внизу? Если никого нет, то я пошёл!

Голос принадлежал Фу Яо.

Се Лянь, кажется, услышал, как Сань Лан рядом недовольно цокнул языком. Принц немедля поднял голову и действительно увидел, как в Яму заглядывает фигура в чёрном. Он выкрикнул:

— Фу Яо! Здесь есть люди! Я здесь, внизу!

После он помахал рукой. Фу Яо сверху спросил:

— Ты что, правда внизу? Кроме тебя там кто-то есть?

Се Лянь:

— Ну… кроме меня здесь ещё много чего. Может, сам посмотришь?

Фу Яо, кажется, пришёл к такому же выводу и решил увидеть всё сам. Поэтому раздался гулкий удар, и вниз полетел большой огненный шар.

В тот же миг Яма Грешников целиком озарилась светом пламени. Внутри стало светло, словно днём, и Се Лянь наконец смог рассмотреть, в каком месте он находился.

Со всех сторон его окружали сваленные в кучу трупы, превратившиеся в целые горные вершины, орошённые кровью. Тела множества воинов Баньюэ лежали друг на друге, нагромождённые как попало, смуглые лица и руки перемешивались со сверкающими доспехами и багровой кровью. Лишь то место, где стоял Се Лянь, оказалось единственным чистым клочком земли во всём пространстве Ямы Грешников.

Всё это произошло здесь, в темноте, в тот момент, когда Сань Лан спрыгнул вниз.

Се Лянь вновь повернулся и посмотрел на юношу рядом с собой.

Только что во тьме ему смутно привиделось, что Сань Лан как будто стал немного выше, и в некоторых мелочах его образ отличался от прежнего. Однако теперь, при свете яркого огня, принц видел рядом всё того же красивого юношу, который на его взгляд ответил лёгкой улыбкой.

Се Лянь, опустив голову, посмотрел на его запястья и сапоги. Как и ожидалось, никаких отличий от прежнего образа, ни следа каких-либо мелодично звенящих украшений.

Внезапно раздался глухой стук — это Фу Яо спрыгнул вниз. Се Лянь спросил:

— Ты разве не остался, чтобы присматривать за караваном?

Едва спустившись, Фу Яо ещё не успел привыкнуть к сильному запаху крови на дне Ямы. Он нахмурился и помахал рукой, разгоняя воздух, потом безразлично ответил:

— Я прождал шесть часов, но вы всё ещё не возвращались, так что я решил, что с вами что-то стряслось. Я нарисовал круг на земле и приказал им оставаться внутри, потом пришёл сюда на разведку.

Се Лянь:

— Твой круг долго не продержался. Едва ты ушёл, они стали сомневаться, что мы бросили их на произвол судьбы. В итоге разбежались кто куда. Что нам теперь с ними делать?

Фу Яо:

— Если люди стремятся умереть, их не остановить и восьмёркой скакунов. Ничего не поделаешь. А эти двое что здесь делают? Кто это такие?

Юноша с большой настороженностью посмотрел на двоих других присутствующих на дне Ямы, однако вскоре с удивлением обнаружил, что Кэ Мо избит до беспомощного состояния, так что не в силах подняться с земли, а советник Баньюэ просто молча стоит, опустив голову. Се Лянь объяснил:

— Вот это — генерал государства Баньюэ, а это — советник государства Баньюэ, сейчас они…

Не успел принц договорить, как Кэ Мо вдруг вскочил на ноги. Он лежал на земле достаточно долго, чтобы его силы, наконец, восстановились, и теперь с громким рёвом поднялся и напал на советника Баньюэ. В прошлом подобное непотребство, когда здоровенный детина избивает хрупкую девушку, просто не могло произойти на глазах Се Ляня. Но у Кэ Мо были слишком весомые причины для ненависти к советнику, к тому же девушка даже не пыталась увернуться, хотя очевидно могла. Кэ Мо, бросая девушку из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, в гневе воскликнул:

— Где же твои скорпионовые змеи? Давай, прикажи им покусать меня! Скорее, освободи и меня от страданий!

Советник меланхолично проговорила:

— Кэ Мо, мои змеи больше не слушают меня.

Кэ Мо с презрением крикнул:

— Почему же они не покусали тебя до смерти?!

— … — Советник понизила голос: — Прости.

Кэ Мо:

— Ты правда настолько нас ненавидела?

Советник покачала головой. Кэ Мо же взъярился ещё сильнее.

— Ты решила окончательно меня разозлить! Раз в тебе не было ненависти к нам, почему ты нас предала?! Ты, бесстыжая изменница, подлая, продажная дрянь!

Фу Яо при виде драки, которая становилась всё ожесточённее, но при этом побои наносили только одной стороне, хмуро спросил:

— Эй, о чём это они говорят? Может быть, стоит их разнять?

Се Лянь тоже не мог больше смотреть на это. Он подбежал и схватил Кэ Мо со словами:

— Генерал! Генерал! Может быть, вы расскажете, кто был тем человеком из государства Юнань, с которым она спелась, и мы…

Внезапно советник сама схватила запястье принца.

Движение было неожиданным, пальцы сжались крепкими клещами. Се Лянь вначале с тяжестью в сердце заподозрил, что она решила напасть, воспользовавшись удобным моментом, но когда опустил глаза, то увидел, что девушка с посиневшими уголками рта лежит на земле, подняв на него взгляд. Она ничего не говорила, только в её чёрных как вороново крыло глазах разливалась жаркая, почти обжигающая надежда.

Этот образ в момент соединился с другим, маленьким и хрупким, из далёкого-далёкого прошлого. У Се Ляня с губ сорвалось:

— Ты?

Советник тоже произнесла:

— Генерал Хуа2?

2Здесь иероглиф «хуа» тот же, что в имени Хуа Чэн, т.е. — цветок, цветочный.

Услышав подобный обмен репликами, все находящиеся на дне Ямы застыли от неожиданности. Фу Яо тут же выбежал вперёд, одним ударом отправил Кэ Мо в забытье и спросил:

— Вы знакомы?

Се Ляню, однако, было не до ответа. Он присел, схватил советника за плечи и стал внимательно рассматривать её лицо.

Вначале он увидел её лишь издалека, поэтому не смог разглядеть отчётливо. К тому же облик повзрослевшей девушки значительно изменился, да и целых двести лет прошло. По этим и иным различным причинам принц не узнал девушку сразу. Но теперь, увидев её вблизи, он понял — это лицо действительно было тем самым, из его памяти!

Се Лянь долго не мог ничего сказать, но спустя какое-то время, наконец, проговорил:

— Бань Юэ?

Советник сразу схватила его за рукав, внезапно разволновалась и ответила:

— Это я! Генерал Хуа, вы меня помните?

Се Лянь:

— Конечно, я помню тебя. Но… — Он ещё раз внимательно посмотрел на девушку и добавил: — …но что же с тобой стало?

После этих слов глаза советника внезапно наполнились болью.

Она тихо произнесла:

— Простите, старший командир… Я всё испортила.

Она звала его то генералом, то старшим командиром, и остальным не составило труда догадаться об истине. Фу Яо с лёгким изумлением спросил:

— Командир? Генерал? Ты? Но как это возможно?! Значит, та могила…?

Се Лянь кивнул.

— Моя.

Фу Яо:

— Ты же сказал, что двести лет назад собирал здесь мусор?!

Се Лянь:

— Ну… это долгая история, за пару слов не расскажешь. Вначале я именно этим и собирался заниматься.

Выяснилось, что двести лет назад наступил момент, когда Се Лянь по некоторым причинам не мог больше оставаться на востоке и решил убраться оттуда подальше, перейти хребет Циньлин и отправиться на юг в поиске новых благодатных земель для сбора рухляди. Поэтому он вооружился компасом и отправился в дорогу.

Однако в пути его всё чаще посещала мысль, почему же пейзаж вокруг совершенно не такой, как ожидалось? Очевидно же, что его должны окружать зелёные заросли и густонаселённые города. Почему же чем дальше, тем более пустынной становилась местность?

Но подозрения оставались лишь подозрениями, и принц продолжал неустанно продвигаться вперёд, шёл, шёл, пока не добрался до пустыни. А когда порыв ветра набил ему полный рот песка, только тут Се Лянь понял, что его компас давно сломался.

И направление, которое он показывал, — неверное!

Ничего не поделаешь, даже если направление неверное, всё же принц подумал: «Раз уж я пришёл, неплохо будет хотя бы полюбоваться пейзажами бескрайней пустыни», — и продолжил идти вперёд, только временно сменил направление на северо-запад. А когда наконец добрался до границы, оказался недалеко от государства Баньюэ, где и обосновался.

Се Лянь произнёс:

— Вначале я на самом деле всего лишь собирал в округе мусор и всяческую рухлядь. Но на границе возникали столкновения, солдаты часто дезертировали из войска, и тогда, чтобы заполнить недостачу, хватали всех подряд.

Сань Лан спросил:

— И тебя призвали на войну против воли?”

Се Лянь ответил:

— Да, призвали. Но мне было безразлично, кем трудиться, солдатом — так солдатом. Впоследствии я несколько раз участвовал в сражениях с разбойниками, и как-то вышло, что меня повысили до старшего командира. Ну а те, кто относился ко мне с уважением, называли меня генералом.

Фу Яо спросил ещё:

— Но почему она назвала тебя Генералом Хуа? Это ведь не твоя фамилия.

Се Лянь помахал рукой и объяснил:

— Не обращай на это внимания, тогда я просто назвался именем, которое пришло в голову. Кажется, меня звали Хуа Се3.

3«Се» — тот же иероглиф, которым обозначается фамильный знак Се Ляня, целиком имя можно перевести как «увядание цветов» или «цветы увяли».

Выражение лица Сань Лана при звуках имени слегка изменилось, уголок губ как будто едва заметно приподнялся. Се Лянь, не замечая этого, продолжал рассказ:

— На пограничных территориях вспыхивало множество войн, и потому оставалось много сирот. На досуге я иногда играл с ними. И среди них была девочка… по имени Бань Юэ.

Во время стычек с разбойниками Се Лянь был самым отважным воином, никто не смел вставать у него на пути, даже стоять с ним рядом. Но когда сражение заканчивалось, кажется, кто угодно мог пользоваться его добротой.

Однажды принц развёл огонь у оборонительной песчаной стены и сварил поесть в собственном шлеме. Аромат приготовленной пищи распространился вокруг, и рассерженные воины пинком перевернули варево на землю. Удручённый Се Лянь пошёл подобрать свой шлем, но, обернувшись в ту сторону, увидел нечёсаного, неумытого ребёнка, который сидел за его спиной и ел то, что размазалось по земле, совершенно не боясь обжечь руки. Принц сначала удивлённо замер, затем закричал:

— Нет! Постой, эй, дружок!

Как и следовало ожидать, ребёнок, оказавшийся девочкой, в один присест закинув в рот несколько горстей того, что подобрал с земли, стал плеваться и горестно зарыдал. Се Лянь от испуга схватил девчонку, перевернул и начал трясти, пока с большим трудом не заставил её выплюнуть всё, что та успела проглотить. Закончив, он присел на землю, стёр пот со лба и произнёс:

— Ну как, ты в порядке? Уж прости меня, только не рассказывай ничего своим родителям и в следующий раз не ешь то, что упало на землю… Постой, что ты делаешь?

Девочка с глазами, полными слёз, снова стала подбирать еду с земли, очевидно, всё ещё собиралась это съесть. Се Лянь, схватив девочку снова, заметил, что живот у неё скоро просто-напросто прилипнет к спине.

Проголодавшись до такой степени, человек может съесть всё, что угодно. Даже рыдая и давясь от омерзения, всё равно будет есть.

Се Ляню ничего другого не оставалось, как отдать ей свои последние съестные припасы. Впоследствии он часто видел эту девочку, подглядывающую за ним из какого-нибудь тёмного угла.

В его памяти девочка по имени Бань Юэ всегда была очень весёлым ребёнком, только тело и лицо часто покрывали синяки. Увидев его, она хваталась за полы его одежд и в нетерпении смотрела на Се Ляня снизу вверх. Дети народа Баньюэ прогоняли её от себя. Кроме Се Ляня ещё только один юноша, живущий в пограничной местности государства Юнань, иногда заботился о девочке. Поэтому она целыми днями крутилась вокруг них двоих.

Она крайне редко разговаривала, но умела говорить на языке центральной равнины, поэтому Се Лянь никак не мог понять, в каком государстве родилась девочка. Как бы то ни было, он видел, что никому нет дела до слоняющегося где попало ребёнка, и потому позволял ей ходить за ним. Иногда выдавалась свободная минутка, и принц учил её петь, бороться, показывал ей трюки с разбиванием камня на груди и чем-то вроде того. Отношения между ними можно было назвать неплохими.

Се Лянь добавил:

— Я полагал, что «Баньюэ» из титула «советника Баньюэ» указывает на государство, но не представлял, что имя советника действительно звучит Бань Юэ.

Фу Яо:

— Что было потом?

Се Лянь:

— Потом… всё было почти так, как написано на той надгробной плите в пещере с могилой генерала.

Помолчав немного, Сань Лан произнёс:

— На плите сказано, что ты умер.

Вспомнив о той плите, Се Лянь и сам почувствовал себя весьма скверно.

Ведь обычно надписи на надгробных изваяниях воспевали подвиги и прославляли добродетели умершего, всячески приукрашая его деяния. Пускай там написали вещи, подобные постоянному понижению в ранге, но как можно было вот так без прикрас описать столь позорную смерть???

Когда они спасались от песчаной бури в пещере, добравшись до того момента на надгробной плите, принц просто не мог смотреть на эти строки. И если бы Сань Лан не понимал языка Баньюэ и не читал вместе с ним, Се Лянь притворился бы, что на камне нет отрывка о смерти. Даже он сам, увидев написанное, едва не прыснул со смеху, разве можно обвинять в этом других людей? Они оказались на его могиле, скрываясь от бури, а узнав смысл надписей на каменной плите, с ног до головы раскритиковали его жизнь, а потом посмеялись над смертью. При этом принцу было крайне неудобно просить их не смеяться, поэтому Се Лянь и почувствовал себя весьма безрадостно.

Ощущая, что скоро сотрёт лоб до красноты, принц ответил:

— А, это… Конечно, я не умер. Просто притворился мёртвым.

Фу Яо не мог поверить своим ушам.

Се Лянь принялся объяснять:

— Придавленный множеством ног, я просто не мог подняться, поэтому ничего не оставалось, как притвориться, что я умер.

По правде говоря, Се Лянь и сам не помнил, как именно «умер». Не помнил даже, по какому поводу случилось то столкновение армий двух государств. В памяти сохранилось только, что причина была настолько бессмысленной и глупой, что принцу совершенно не хотелось сражаться. Но тогда его уже понизили в ранге так, что ниже некуда, и потому никто его не слушал. Когда стороны сражались до ярости в глазах, Се Лянь выбежал вперёд, а остальные, увидев его, почему-то с криками направили на него все сабли и мечи.

Фу Яо задал ещё вопрос:

— Наверняка ты настолько всем надоел вклиниваться посередине, что навлёк на себя ненависть обеих сторон! Иначе с какой стати остальные набросились бы на тебя с оружием, едва заприметив? Кроме того, раз уж ты знал, насколько тебя все ненавидят, почему не избежал стычки со стольким количеством недоброжелателей? Зачем выбежал вперёд? Ты ведь наверняка мог спастись, если бы захотел.